Секреты, скрытые в шрамах

Глава 12

– Хм, а ты всегда ненавидел отца? Или с какого-то определенного момента?

– С самого детства, – спокойно отвечает Терренс, крепко сцепив пальцы рук. – Мама как-то сказала, что я до определенного возраста постоянно спрашивал, где мой отец, и просил привести его ко мне.

– Однажды она сказала, что ты и правда был близок с ним, когда был совсем маленьким. – Эдвард едва заметно улыбается. – Помню, как мама говорила о том, как ты успокаивал его, когда она рожала меня. Говорит, что вы вместе ждали моего рождения в коридоре больницы.

– Да, недавно она и мне сказала то же самое. Хотя если честно, мне трудно поверить, что я был так близок с человеком, которого сейчас ненавижу.

– Слушай, Терренс… – тихо говорит Эдвард и придвигается ближе к Терренсу. – А почему-то ты вообще думаешь, что отец избивал маму? Ты говоришь об этом так уверенно и нисколько не сомневаешься, что наши родители расстались именно из-за этого.

В воздухе воцаряется небольшая пауза из-за того, что Терренс ничего не говорит, опускает взгляд вниз и крепко сцепляет пальцы рук, начав немного нервничать и выглядя довольно напряженным.

– Знаешь, Эдвард, говорят, что младенцы не помнят, что с ними происходит… – задумчиво говорит Терренс. – Но у меня есть одно воспоминание… Мне тогда было два или три года, не знаю точно… И… Я помню, как отец сильно ударил маму по лицу. А перед этим громко кричал на нее, пока она пыталась успокоить его. Я тогда сильно испугался всех этих криков и начал плакать… Все эти крики сейчас звучат в ушах… Не помню, что именно они говорили, но родители явно очень сильно ругались.

Терренс переводит взгляд куда-то вниз, продолжая думать об этом воспоминании и успев немного побледнеть.

– А потом отец сказал матери, что собирает вещи и уходит из дома и семьи, – говорит Терренс. – И он действительно ушел… Я помню его упакованный чемодан… Он был черный… Но цвет потерял всю яркость и был каким-то блеклым… Да, я помню тот случай какими-то вспышками… Не помню всего… Но я знаю, что произошло в тот день, когда отец бросил нас.

– Значит… – задумчиво произносит Эдвард, будучи пораженным признаем Терренса. – Ты точно знаешь, что отец ударил маму по лицу?

– Это произошло у меня на глазах, – признается Терренс. – Я отчетливо помню тот звонкий хлопок по щеке… Припоминаю мамины слезы и мольбу не уходить, когда отец заявил об уходе из семьи…

– Ты уверен, что это было на самом деле? Может, ты себе это внушил? И вообще, как ты можешь помнить то, что было в первые года твоей жизни? Я-то свои вообще не помню, а ты умудрился запомнить такое!

– Не знаю, Эдвард… Но я почему-то помню именно тот момент… И не хотел верить, что отец уходит от нас с матерью… Не помню, спрашивал ли я о нем позже, но раз мама говорит…

– Э-э-э… – слегка хмурится Эдвард. – Ну а что насчет того, что он регулярно избивал маму? Ведь именно поэтому ты ненавидишь его. Неужели ты помнишь еще какой-то момент, в котором это происходило?

– Нет, таких воспоминаний у меня нет… Дело в том, что мне кто-то сказал об этом. А услышав всю твою историю, я уверен, что он мог пойти на подобное. Нормальный человек не стал бы так издеваться над женщиной и не относился бы к своему сыну как к половой тряпке, которого без зазрения совести выгнал на улицу. Прекрасно зная, что у него нет ни жилья, ни работы, ни денег.

– Но кто тебе сказал об этом? Мама не могла такого сказать, ибо она слишком яростно защищает отца! От кого ты услышал подобное? Кто до сих пор заставляет тебя считать своего отца подонком?

Терренс пару секунд молчит, пытаясь вспомнить лицо человека, который сказал ему об этом, но ему не удается это сделать, как бы сильно он ни старался.

– Не знаю… – качает головой Терренс. – Не знаю… Не могу вспомнить…

– А в каком возрасте тебе это сказали? – уточняет Эдвард.

– Тоже не могу сказать… Но точно знаю, что это было в раннем детстве…

– И кто это был: мужчина или женщина?

– Тоже не помню… Хотя помню, что голос был очень противный… Настолько ужасный, что меня до сих пор в дрожь бросает.

– И что, ты веришь в это с тех пор как услышал? Даже не попытался узнать правда ли это?

– Да… Это наложило яркий отпечаток в моей памяти. Я все еще помню это и стараюсь держаться подальше от отца.

Эдвард тихо выдыхает, с грустью во взгляде смотря на Терренса и пропускает пальцы сквозь свою копну волос.

– Ох, брат, зря ты так легко веришь тем, кто не знает, что было на самом деле, – задумчиво говорит Эдвард. – Может, какой-то злой чужой дядька или какая-то тетка сказали тебе подобное, а ты как наивный дурачок в это веришь. Разве кто-то еще может знать то, что произошло между родителями? Я не думаю!

– Хочешь сказать, кто-то мог меня обмануть? – уставляет на Эдварда свои широко распахнутые глаза Терренс. – Думаешь, этот кто-то солгал мне, когда сказал, что отец регулярно бил маму и издевался над ней?

– Не знаю, Терренс, но такое вполне возможно, – пожимает плечами Эдвард. – Я не защищаю отца и не делаю из него ангела. Но все-таки я не думаю, что у него хватит наглости так издеваться над беспомощной женщиной.

– А я ничуть не удивлюсь, если в этом есть доля правды. Вспомни, отец не пожалел тебя, когда выгнал на улицу и совсем не волновался, куда ты пойдешь и на что будешь жить. А раз он так отнесся к своему родному сыну, то зачем ему жалеть свою бывшую жену?

– Ну не знаю… – тихо вздыхает Эдвард, бросив взгляд в сторону. – Но лично я не помню, чтобы отец хотя бы раз кричал на Изабеллу и поднимал на нее руку. К ней он всегда относился с уважением.

– Кто знает, Эдвард. Может, ты просто этого не видел.

– Однако на твоем месте я бы призадумался. Каким бы плохим человеком ни был наш отец, я не верю, что он способен зайти так далеко. Да еще и ты веришь тому, кто, возможно, вообще не знаком с ситуацией. Не знаю, зачем это кому-то понадобилось, но еще ничего не ясно.

Терренс никогда не мог подумать, что кто-то захотел бы так обмануть его насчет отца и матери. Мужчина не понимает, кому это было нужно, и даже не может предположить, кто так сильно мечтал настроить его против отца. Однако после слов, сказанных Эдвардом, МакКлайф-старший начинает немного по-другому смотреть на эту ситуацию. Хотя Терренс и понимает, что все эти слова могут так и остаться словами.

– Конечно, я не могу утверждать, что мои слова могут быть правдивы, – тихо говорит Эдвард. – Но повторюсь еще раз: на твоем месте я бы хорошенько подумал над тем, стоит ли верить тому, что тебе сказали.

– Твои слова определенно заставили меня призадуматься, – тихо вздыхает Терренс. – Хотя и не очень уверен в том, что это так.

– В любом случае меня настораживает то, что ты веришь тому, кто это сказал. И если бы ты помнил того, кто это сделал, мы еще могли бы строить какие-то догадки.

– Но кто мог такое сказать? Единственное, что я могу сказать, так это то, что тот человек был взрослым. Это не был кто-то из моих друзей или знакомых моего возраста.

– Было бы глупо предполагать такое. Хотя мне и самому трудно предположить, кто это мог быть…

– Я раньше как-то не задумывался об этом и не пытался копать глубже. Но возможно, сейчас мне стоит подумать над этим. Все это произошло по причине. Причине, которую мы еще не знаем.

Терренс переводит грустный взгляд на свои крепко сцепленные руки и размышляет над услышанным, согнувшись пополам.

– Эй, братец, только не надо зацикливаться на этом, – уверенно говорит Эдвард, похлопав Терренса по спине. – Я всего лишь предположил, что тебя могут обмануть. Кто знает, может, на самом деле все и правда произошло так, как тебе сказали, а мама просто слишком добрая и поэтому смогла простить отца спустя много лет.

– А что если это так? – задается вопросом Терренс. – Вдруг мама так просто забыла произошедшее потому, что все не так ужасно, как мы думаем?

– Я ничего не могу сказать, Терренс. Но ясно одно – эта история не конца известна. Возможно, нам предстоит узнать еще очень много секретов.

– Что если мать так просто простила этого человека лишь потому, что отец ударил ее только раз? – Терренс сгибается пополам и запускает руки в свои волосы, выглядя еще более расстроенным и задумчивым. – Прямо как я когда-то… Только я безумно жалел об этом, а отец вряд ли что-то почувствовал и ни капли не раскаялся.

Некоторое время Терренс думает о том роковом дне, когда он ударил Ракель по лицу и едва не убил ее в порыве злости. Несмотря на то, что они договаривались забыть об этом, каждый из них временами вспоминает тот ужасный период. А Эдвард начинает жалеть о том, что он завел этот разговор. Он видит, как его брату больно говорить о том, из-за чего буквально хотел застрелиться. Из-за чего испытывал такой стыд, который не испытывал, наверное, никогда в своей жизни.

– Терренс, прошу тебя, не надо вспоминать тот ужасный период, – с жалостью во взгляде просит Эдвард, слегка хлопая Терренса по плечам. – Вы же с Ракель договорились не вспоминать об этом. Так зачем возвращаться к тому, что должно остаться в прошлом?

– Сомневаюсь, что я забуду такое… – тяжело вздыхает Терренс и медленно выпрямляется, проводя руками по голове от макушки до задней части шеи. – Я не могу это забыть… Не могу отделаться от мысли, что повел себя так же, как отец… Я был таким бешеным, что был готов прибить Ракель собственными руками. Хотя я не хочу становиться таким, как он… Не хочу быть такой же тварью, которая не умеет контролировать себя.

– Нет, ты не станешь таким же! Хотя бы потому, что у тебя есть совесть, и ты умеешь сожалеть и признавать свои ошибки. А вот отец вообще никогда не мог признать, что был неправ, даже если прекрасно понимал это. Никогда не извинялся и почти не говорил приятные вещи ни Изабелле, ни мне, ни Уильяму с Джереми… Отец будто каменный и никогда не признал бы свою вину и не извинился за сильное оскорбление человека. Но ты вовсе не бесчувственный и знаешь про жалость, сожаление и признание своей вины.

– Может, я такой, когда спокоен, и никто меня не бесит. Но стоит кому-то разозлить меня, я будто становлюсь другим человеком.

– Все люди немного звери, когда становятся взбешенными, – со скромной улыбкой пытается подбодрить Эдвард. – Я и сам могу такого натворить, когда меня кто-то выводит из себя.

– По-моему, тебя вообще нереально вывести из себя, – тихо хихикает Терренс. – Ты такой весь милый ангелочек, который и мухи не обидит, и которого невозможно взбесить.

– Может, я и спокойнее тебя в тысячу раз и не завожусь с полуоборота. Но если постараться, то и я стану пугающим демоном и натворю того, о чем потом точно буду жалеть.

– Хоть убей, но я вообще не могу представить тебя дико вопящим, кого-то душащим и разрушающего все на своем пути.

– Однако я вполне могу быть таким. – Эдвард по-дружески приобнимает Терренса и несильно хлопает по плечу. – Так что, Терренс, не надо расстраиваться. Потому что лично я не знаю еще ни одного человека, который оставался бы безмятежным, даже когда его распирает от злости.

– Умеешь ты подбодрить, малой, – тихонько усмехается Терренс. – Мне немного полегчало после твоих слов, если честно.

– Рад, что смог немного подбодрить. – скромно улыбается Эдвард.

Терренс скромно улыбается, почувствовав себя намного лучше после несколько ободряющих слов Эдварда, хотя все еще продолжая думать обо всем, что услышал. Несколько секунд братья сидят в тишине, во время которой младший легкой улыбкой и дружескими объятиями поддерживает старшего. А затем в гостиную заходит Ребекка, на ходу приглаживающая свои волосы.

– Ужин будет готов еще не скоро, – объявляет Ребекка. – Вам придется немного подождать. Но у меня есть кое-какие свежие фрукты… Если хотите, то можете съесть что-нибудь перед ужином.

– Здорово… – скромно улыбается Эдвард. – Не откажусь съесть что-нибудь… А то я уже давно не ел свежие фрукты…

– Я поставила пару тарелок с фруктами на стол в обеденном зале. Сходи туда и выбери все, что хочешь.

– Хорошо, спасибо…

Эдвард медленно встает с дивана и направляется в просторный обеденный зал, где стоит большой стол с парой прозрачных тарелок, полной фруктов. Помещение отделано в белых и кремовых оттенках и наполнен светом благодаря огромным окнам и люстре с несколькими плафонами. Здесь есть несколько арок, пройдя через которые можно попасть в другие места в этом доме. Ну а на стенах висят маленькие картины в темных рамках, что идеально вписываются в скромный, но изысканный интерьер.

Терренс все еще сидит на диване и думает о словах своего брата с грустью на глазах. Немного понаблюдав за ним, Ребекка медленно подходит к старшему сыну, садится рядом с ним на диван и кладет руку на его плечо.

– Терренс, с тобой все в порядке? – тихо интересуется Ребекка.

– Да, все хорошо, – медленно выпрямляется Терренс и переводит усталый, подавленный взгляд на Ребекку.

– Ты выглядишь каким-то грустным. Тебя что-то беспокоит?

– Нет, у меня все хорошо… Просто задумался кое о чем не очень хорошем…

– У тебя все-таки есть проблемы с Ракель, о которых ты не хочешь говорить?

– Нет, дело вовсе не в этом… Просто вспомнил, как ужасно повел себя с ней.

– Но, дорогой, почему ты решил вспомнить об этом? – недоумевает Ребекка. – Все это уже в прошлом, и ты спас свои отношения с Ракель. Ты скоро женишься на ней.

– Иногда я вспоминаю об этом и чувствую себя просто омерзительно, – спокойно говорит Терренс и тихо выдыхает. – Наверное, я никогда не забуду то, как мерзко поступил с этой девушкой.

– Эдвард сказал тебе что-то, чтобы заставить тебя подумать об этом?

– Нет-нет, Эдвард здесь не причем. Иногда мысли сами лезут мне в голову.

– Не думай об этом, сынок, – мягко говорит Ребекка, погладив Терренсу плечи и немного пригладив его волосы. – Никто не вспоминает тот случай. Так и ты постарайся забыть. Я все прекрасно понимаю и уже говорила тебе, что была недовольна этой ситуацией. Но все это осталось в прошлом, и ты продолжаешь жить с прекрасной девушкой, которую я очень люблю как свою будущую невестку.

– Я пытаюсь, мама. Но не всегда получается…

Терренс заставляет себя скромно улыбнуться, решив не начинать разговор о своем отце. Хоть Ребекка и не верит в искренность улыбки своего сына, но решает не мучить его расспросами и попробовать поговорить с ним чуть позже.

– Ладно, милый мой, не надо грустить, – с легкой ободряющей улыбкой говорит Ребекка, приобняв Терренса и мило поцеловав его в висок. – Лучше иди съешь что-нибудь из фруктов. Ужин будет еще не скоро.

– Я подожду, ничего страшного… – тихо отвечает Терренс.

– Иди, радость моя, твой брат сейчас в обеденном зале. Поговори пока с ним немного… Я потом подойду к вам… Или вы приходите на кухню и посидите со мной.

– Да, конечно…

Терренс резко проводит руками по своим волосам, медленно встает с дивана и направляется к Эдварду, который сидит за столом и поедает гроздь белого винограда, но переводит на него свой взгляд, когда тот заходит в зал, и что-то ему говорит, пока тот изучает содержимое тарелок с фруктами. Ребекка же провожает Терренса немного грустным взглядом и тяжело вздыхает, когда тот скрывается из виду.