Секреты, скрытые в шрамах

Глава 13

На улицах Нью-Йорка уже стемнело. Сейчас около восьми или девяти часов вечера. По темному переулку быстрым шагом, почти что бегом, идет немного взволнованный высокий мужчина. Уже не юный мальчик, но и не дряхлый старик. Обладатель темных волос одет во все черное и идет какой-то неуверенной походкой, слегка сгорбившись, как будто чего-то или кого-то боясь.

Этот таинственный человек долго идет по пустынной, полной высоких деревьев и травы и сорняков местности. А через некоторое время он подходит к какому-то невысокому, обшарпанному зданию, который сделан из немного прогнивших кирпичей и расположен в довольно тихом и глухом месте. Испуганно осмотревшись по сторонам, мужчина заходит внутрь, проходит какое-то расстояние по длинным коридорам, поднимается на старом, скрипящем лифте на нужный этаж, доходит до одной из многочисленных дверей и открывает ее с помощью ключа, который он достает из внутреннего кармана своей куртки. А когда незнакомец резко дергает дверь на себя, открывает ее и заходит в квартиру, то выдыхает с прикрытыми глазами, прислоняется спиной к стене и задирает голову вверх, думая о чем-то не очень хорошем с тревогой в душе.

Несколько секунд простояв возле двери, мужчина быстро находит переключатель, который может включать и выключать свет в этой квартирке, что оказывается довольно маленькой. Стоит повернуть этот выключатель в другую сторону, то свет тут же озаряет небольшой коридор, в котором можно увидеть много старой мебели. Здесь довольно прохладно из-за того, что везде открыты окна. Это только больше заставляет незнакомца слегка дрожать от холода и пытаться согреться, обняв себя руками и растирая все тело.

Он все еще скрывает свои глаза с волосами под большими темными очками и капюшоном от черной куртки, потерявшей свою яркость и выглядевшей такой же дешевой, как и его бледно-черные джинсы и ботинки, немного порванную по бокам. Зато можно увидеть его довольно заметную щетину из темных и белых волосков и слегка впалые щеки и заметить, что его кожа немного бледноватая и сморщенная из-за далеко не юного возраста. Человек, который выглядит как какой-то нищий и бездомный, также имеет определенно хорошее телосложение и выглядит вполне стройным, подтянутым и крепким.

А спустя какое-то время этот незнакомец медленно подходит к одному из окон и начинает безо всяких эмоций на лице наблюдать за тем, что происходит на улице. Впрочем, за пределами этой квартиры нет никого и ничего, кроме высоких деревьев, кустов, травы и каких-то невысоких зданий, в некоторых окнах которых сейчас горит яркий свет. Но потом мужчина резко выдыхает, проведя руками по лицу, достает из кармана свой кнопочный телефон, который явно был куплен очень давно и слегка поколот в некоторых местах, и набирает чей-то номер, все стоя возле окна, и начинает взволнованно ждать ответа. Но к счастью, ему очень быстро отвечает голос, принадлежащий мужчине.

– Алло, – произносит низкий мужской голос.

– Добрый вечер, это я, – тихим, чуть дрожащим голосом отвечает незнакомец.

– Да-да, я понял. Добрый вечер.

– Простите, если я беспокою вас. Вы ведь еще должны быть на работе.

– Все в порядке, мой рабочий день закончен. И я как раз собирался вам звонить.

– Я просто хотел узнать, как у вас дела. Вам удалось разузнать что-нибудь из того, о чем я просил?

– Не очень много, к сожалению. Но я могу точно сказать только то, что очень скоро может случиться что-то не очень хорошее.

– Что? – округлив глаза, в которых можно прочитать страх и ужас, громко ужасается незнакомец. – Что вы имейте в виду?

– Судя по информации, что поступает по моим источникам, можно не сомневаться, что этот человек собирается перестать сидеть в засаде и начать действовать после долгого затишья. И боюсь, что очень многим людям, которые связаны с тем, кто вам нужен, находятся в опасности.

– Боже… Надеюсь, никто не пострадает? Или уже есть какие-то жертвы?

– Пока что я ничего не могу сказать подробнее. Этот человек почему-то хранит молчание и не распространяется об этом среди своего окружения. К сожалению, моему человеку пока что не удалось ничего выяснить.

– Я не должен допустить, чтобы кто-то из этих людей пострадал или того хуже погиб.

– Не переживайте так, прошу вас. Клянусь, сейчас я делаю все возможное, чтобы найти тех людей, которых имею в виду. И всегда нахожусь на связи со своим информатором, который докладывает мне обо всем.

– Неужели эта крыса ничего не рассказывает никому о своих планах? Он ведь раньше обожал посвящать всех в свои дела!

– Как мне сказали, все узнают о его планах очень скоро. К тому же, мы только лишь недавно смогли выйти на след этого типа и подобраться поближе к нему. Если его люди что-то и знают, то никто ничего не расскажет нашему информатору до тех пор, пока он не заслужит их доверие.

– Я все понимаю. Но я должен знать все… Или хотя бы что-то, чтобы знать, как я смог предпринять какие-то меры. Я не могу сидеть здесь без дела и нервничать!

– Вы сейчас ничего не сможете сделать, потому что вам нельзя святиться. Это точно спутает все планы этому типу. Нам надо действовать тайно и очень осторожно.

– Знаю… – резко выдыхает незнакомец. – Но знайте, как мне противно сидеть здесь и ждать…

– Придет время – и вы сделайте то, что хотите. А пока предоставьте это дело мне и позвольте узнать все, что касается близких вам людям и того, на кого этот мерзавец имеет зуб.

– Не допустите, чтобы с этим человеком что-то случилось! – с жалостью во взгляде умоляет незнакомец. – Я не переживу, если с ним что-то произойдет. Вы должны защитить его любой ценой и так или иначе предвидеть угрозу, чтобы спасти этого человека от ужасного.

– Я делаю все, что в моих силах. Никто из нас не сидит без дела. Я лично занимаюсь этим делом, которое стоит на особом контроле.

– У меня какие-то нехорошие предчувствия на этот счет… – с прикрытыми глазами тяжело вздыхает незнакомец и прикладывает руку ко лбу. – Мне кажется, очень скоро произойдет что-то ужасное. И я уже ничем не смогу помочь никому из этих людей и тому, на кого эта тварь нацелилась.

– Я и мои помощники этого не допустят, – уверенно отвечает собеседник незнакомца. – Не теряйте надежду, пожалуйста. Я вас очень прошу. Мы работаем и делаем все возможное.

– Но когда я смогу узнать хоть что-то о планах этой ядовитой змеи? Успеем ли мы отреагировать до того, как кто-то пострадает?

– Надеюсь, что мы все-таки успеем спланировать план действий раньше него.

– Ох, черт! – ругается незнакомец и начинает нервно наматывать круг напротив окна. – Черт, черт, черт! Я должен что-то сделать! Должен! Я не могу сидеть на одном месте и скрываться как преступник – от полиции! Я до смерти хочу поквитаться с этой мразью и заставить его ответить мне за все.

– Я понимаю ваши чувства, но что вы можете сделать? Так как сейчас вас считают пропавшим, то вы должны действовать очень осторожно и лишний раз не высовываться. Кто-то может вычислить вас и доложить этому человеку, который снова попытается причинить вам вред.

– Да, я знаю, что меня чуть не убили… – Незнакомец обхватывает горло рукой и тихо выдыхает, понимая, что от волнения ему тяжело дышать. – Но лучше бы это произошло еще раз… Мне до смерти неприятно, что я сижу здесь и ничего не делаю, а это падла планирует сделать гадость моим близким людям.

– Пока что вам ни в коем случае нельзя появляться на публике. Конечно, вы не известная личность, о которой писали бы в газетах. Но существует огромная угроза того, что вас могут заметить люди этого человека или он сам. Они точно не пожалеют вас, если узнают, что вы в порядке.

– Только это и останавливает меня от расправы с ним. А то я бы уже давно предъявил счета этому гаду.

– Радуйтесь, что никто, кроме нескольких людей, не знает, что вы живой. А это знают очень надежные люди, которые ни за что не проболтаются об этом.

– Я знаю… И мне не хотелось бы, чтобы об этом узнали и те, кого я хочу защитить. Но боюсь, что рано или поздно эта падла расскажет им о том, как он пытался убить меня.

– Да, но поверьте, словам не всегда можно верить. Чтобы этот тип смог доказать, что его затея удалась, ему понадобятся веские доказательства, а он их предоставить не может.

– Зато может такого наплести, что начнешь верить во что угодно. Хоть в свою никчемность, хоть в свою уникальность.

– Пусть он говорит что хочет. У нас есть цель – узнать планы этого подонка и защитить ваше окружение от его угроз. И поверьте, мы этого добьемся.

– Не думаю, что они уже знают о том, что их ждет, – с небольшой надеждой отвечает незнакомец. – Но боюсь, им придется узнать, что может случиться в ближайшее время.

– В любом случае мы сделаем все возможное, чтобы найти их и обеспечить для них полную безопасность.

– Да, я прошу вас, сделайте это! Если у нас есть хоть какой-то шанс защитить этих людей, мы не должны упускать его.

– Не сомневайтесь! Только не падайте духом и готовьтесь к тому, что когда придет время, вам предстоит нанести удар своему врагу.

– Да, я знаю, – уверенно отвечает незнакомец. – И я готов к этому.

В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, а потом ее нарушает незнакомец, начав массировать шею.

– Ох, ладно, пожалуй, я не буду больше отвлекать вас, – задумчиво говорит незнакомец. – Большое спасибо за то, что вы сообщили мне хотя бы что-то. По крайней мере, я знаю, что этот тип скоро точно начнет действовать.

– Всегда рад вам помочь, – дружелюбно отвечает собеседник незнакомца. – Тем более, что это моя работа.

– Я знаю… Всего вам доброго.

– До свидания!

Незнакомец отключает звонок, кладет телефон в карман своей куртки и снова подходит к окну, несколько секунд думая о каких-то мрачных мыслях.

– Эта крыса не превратит жизнь тех, кто мне так дорог, в сущий ад, – тихим, сухим голосом клянется мужчина. – Нет, тварь, ты не доберешься до них! Клянусь, я сделаю все возможное, чтобы не допустить этого! Даже если мне придется пожертвовать своей жизнью ради спасения чьей-то, я готов сделать это. Тем более, что я и так виноват перед этими людьми…

Незнакомец тяжело вздыхает.

– Однажды я уже допустил роковую ошибку, из-за которой лишился всего… – с грустью во взгляде добавляет мужчина. – Я не имею права совершать еще больше… Нет, я не могу… Не могу… Я должен спасти всех этих людей любой ценой.

Продолжая думать о чем-то своем, незнакомец тяжело вздыхает и продолжает смотреть в окно, нервно теребя в руках фонарик, который он взял с тумбочки в коридоре, выключая и включая его с помощью ползунка, переминаясь с одной ноги на другую или шатаясь на одном месте. Он очень сильно из-за чего взволнован и не может заставить себя прекратить думать о чем-то плохом, что может случиться в ближайшее время.

***

Дом Терренса и Ракель. Время около одиннадцати-двенадцати часов вечера. Если прислуга уже давно отправилась по своим комнатам, чтобы лечь спать, то влюбленные даже не собираются ложиться, несмотря на то, что оба сильно устали. Ракель и Терренс находятся в своей комнате, лежат на кровати, так не сняв повседневную одежду, в которой они проходили практически весь день, и обсуждают то, что им удалось выяснить в результате времяпрепровождения с Наталией и Эдвардом.

– Кстати, тебе удалось узнать что-то, связанное с отношениями Эдварда и Наталии? – с грустью во взгляде интересуется Ракель, лежа на кровати и смотря в потолок. – Ты говорил, что смог что-то из него вытянуть.

– Не столько, сколько мне хотелось бы знать, – отвечает Терренс, находясь в полулежащем положении, спиной облокачиваясь на спинку кровати и глазами окидывая всю комнату. – На самом деле мне практически ничего не удалось из него вытянуть.

– Ничего, что могло бы дать нам повод поразмышлять?

– Ничего… Хотя Эдвард сказал, что в тот день, когда мы пригласили их к себе домой, они с Наталией были в ссоре и якобы поэтому вели себя так странно.

– Правда? – округляет глаза Ракель.

– Да, я долго пытался разговорить его по дороге к матери. Он поначалу отшучивался, откровенно лгал и пытался сменить тему. Но в итоге Эдвард сдался и сказал про ссору.

– Но из-за чего они поругались?

– Честно говоря, трудно сказать… – пожимает плечами Терренс. – Но когда я в шутку сказал, что они поругались из-за того, что не могли решить, какой фильм посмотреть в кинотеатре, мой братец не стал этого отрицать.

– Неужели они могли так сильно разругаться из-за какого-то похода в кинотеатр? Да, это возможно… Но как же они должны были разругаться, что моя подруга вся тряслась, пока сидела рядом с твоим братом?

– Кстати, а тебе она что-нибудь сказала? – Терренс переводит взгляд на Ракель. – Ты ведь говорила, что тоже что-то узнала.

– Да, но опять же ничего полезного… Наталия сказала почти то же самое, что и Эдвард. Они просто поссорились.

– Хм… – слегка хмурится Терренс. – А по ее версии причина та же самая?

– Абсолютно другая… Она утверждает, что Эдвард хочет делать все так, как хочет он, а на нее ему плевать. Типа когда Наталия делает что-то, что ему не нравится, этот парень злится и говорит неприятные вещи.

– Вот как! А Эдвард не сказал ни слова об этом! Но признался, что начал думать, будто Наталия – вовсе не та девушка, которая ему нужна. И считает, что твоя подруга воспринимает все слишком близко к сердцу. Мол поэтому она так себя вела и раздула из мухи слона.

– Рочестер говорила, что твой брат ее совсем не любит и на самом деле врал ей про свою любовь. Мол она знала, что не была нужна Эдварду с самого начала, и он пользовался ею, лишь бы встретиться с тобой.

– Знаешь, Ракель… – Терренс убирает с глаз пару прядей волос. – С одной стороны, мне хочется поверить Эдварду, ведь Наталия и правда слишком эмоциональная и впечатлительная. Она способна маленькую проблему превратить в катастрофу. Может, они реально поругались не так серьезно, но эта девушка восприняла это как что-то ужасное и сильно обиделась на моего брата.

Терренс на секунду бросает взгляд в сторону и тихо выдыхает.

– Но с другой стороны, я отказываюсь верить, – уверенно говорит Терренс. – Их слова во многом расходятся, и они оба солгали нам, чтобы мы отстали от них. Я про кинотеатр сказал в шутку и не думал, что Эдвард хочет подтвердить это. Он вообще был насквозь фальшивый, когда говорил о ней. Мне еще больше начало казаться, что он не просто не интересуется ею, а как-то даже презирает.

– Про кинотеатр от Наталии не было ни слова, – задумчиво отмечает Ракель. – Но если подумать, то мы могли бы предположить, что слова Эдварда могут быть правдой. Мол он не хотел идти смотреть то кино, которое она хотела, и решил сделать все по-своему.

– Разве Наталия была уверенной, когда говорила тебе об этом?

– Ну… По крайней мере, когда она говорила о том, что Эдвард не любит ее, мне показалось, что моя подруга могла говорить правду.

– Возможно… Но все равно меня что-то смущает… Их показания в чем-то не сходятся… Эдвард часто запинался, как будто пытаясь придумать, что мне сказать, и как закрыть тему. И я видел, как он нервничал и был каким-то бледным от волнения. Он практически не смотрел в глаза, когда говорил. И голос у него сильно дрожал.

– Ну… Наталия тоже вела себя подобным образом… Сначала вела себя спокойно. Но стоило мне заговорить с ней об Эдварде и ее секрете, так она в миг стала зажатой и испуганной.

– Да, а ты узнала что-нибудь о той тайне, которую она скрывает?

– Ничего. Она отказалась говорить об этом. Хотя ясно дала понять, что какая-то тайна есть, и она не связана с Эдвардом.

– Этот парень тоже ничего не знает об этом, как он сказал… И в этом он мог так или иначе сказать правду. Возможно, Эдвард и правда ничего не знает о тайне Наталии.

– Верно… Скорее всего об этом знает только она одна. Но при упоминании этой тайны она дрожала еще сильнее, чем при упоминании Эдварда. В одном случае она с горем пополам старается сделать вид, что все хорошо. Но в этом моя подруга ничего не отрицает, хотя и наотрез отказывается говорить.

– Ох, черт, ну и проблема… – тихо стонет Терренс, проведя руками по лицу. – Не знаешь, за что браться: то ли пытаться узнать тайну твоей подруги, то ли выяснять причину конфликта Эдварда и Наталии.

– А ты думаешь, они и правда могли поругаться незадолго до ужина? Или эти двое соврали, чтобы мы отвязались от них? Моя подруга сказала про ссору, которая произошла за некоторое время до ужина. Хотя она вернулась из Мехико за день до того, как мы пригласили их к себе.

– Может, и поругались, но явно не из-за выбора фильма. Наталия, конечно, обожает преувеличивать и драматизировать. Но я не думаю, что она шарахалась бы от своего парня и мечтала уйти подальше лишь из-за этого. А с другой стороны, действительно странно слышать, что ссора могла произойти «незадолго до ужина». Ведь твоя подруга была в другой стране и явно не разговаривала с Эдвардом по телефону.

– Согласна, это и кажется мне подозрительным.

– Только я не понимаю, зачем эти двое пришли к нам на ужин, если они поругались? Неужели было так трудно сказать, что они поругались и не хотели видеть друг друга? А вместо этого они пришли к нам и безуспешно пытались сыграть идеальную пару.

– Я тоже этого не понимаю, – с грустью во взгляде пожимает плечами Ракель. – Если в тот день им было так неприятно находиться друг с другом, то какой был смысл идти на все это? Не хотели, чтобы мы вмешивались в их дела?

– Верно, они и правда не хотят, раз отказываются говорить правду и заставили нас отвязаться от них словами про ссору. Но я не верю в нее! Такое чувство, что если бы я сказал про что-то другое, Эдвард опять бы сказал, что это правда. Я заметил, что этот малой умеет говорить и способен так заболтать, что забудешь, о чем говорил изначально. Но уж я-то знаю о его штучках и сам пытался разговорить этого парня.

– Думаю, если бы он так сильно не нервничал, то смог бы одурачит любого и убедить в том, что он хочет.

– И я думаю, можно предположить, что это не единственная их ссора, – слегка хмурится Терренс. – До той ссоры могли быть и другие, которые уже сильно испортили их отношения.

– Скорее всего… После одной пустяковой ссоры они не будут вести себя настолько странно. Да, я полностью согласна, что Наталия воспринимает все слишком близко к сердцу и может неделями о чем-то переживать. Но не настолько, чтобы обижаться без причины.

– Вот именно! Но мне интересно даже не то, сколько раз они ругались, а из-за чего они ссорились. Причина точно довольно серьезная. И у меня есть подозрения, что Эдвард однажды повел себя не слишком красиво с ней. Мы оба прекрасно видели, что в глазах Наталии читался какой-то страх. Она как будто очень сильно боится чего-то или кого-то. Возможно, что даже и моего брата…

– Хочешь сказать, что дело все-таки именно в нем? – округляет глаза Ракель. – Ты думаешь, он мог сделать ей что-то плохое?

– Ну раз она так его сторонится и боится, то я вполне могу предположить что-то подобное.

– Ох, если честно, мне как-то не хочется верить, что он способен на какую-то подлость. Мне действительно нравится Эдвард. Он скромный и порядочный парень, относится к нам очень дружелюбно и искренне любит свою семью.

– Но ведь Наталия почему-то боится его. – Терренс тихо выдыхает и чуть приглаживает волосы. – Я и сам не хочу в это верить. Эдвард – чудесный человек, который умеет поддержать и подобрать нужные слова. Я рад, что у меня есть такой прекрасный брат.

– Тем не менее нам все-таки стоит получше присмотреться к нему. Я ничего не имею против Эдварда и люблю его как члена семьи, но иногда он мне кажется каким-то подозрительным человеком. Он как-то резко ворвался в нашу жизнь и заявил, что является членом семьи МакКлайф. То мы ничего не знали о нем, но тут вдруг появился этот парень и представился твоим братом.

– Нет, Ракель, в нашем родстве я не сомневаюсь, – отрицательно мотает головой Терренс. – Мама уже давно подтвердила все и полностью признала Эдварда своим вторым сыном. Нет сомнений в том, что он – мой младший брат.

– Я знаю, но несмотря на хорошие отношения с твоим братом, мне еще не до конца удалось привыкнуть к нему.

– Я понимаю, милая, но в этом Эдвард точно не солгал. Однако он откровенно лжет насчет своих отношений с Наталией. И он явно будет крепким орешком, который будет трудно расколоть.

– Тем не менее я не могу полностью защищать и Наталию и сказать, что она ни в чем не виновата. Ведь моя подруга уже давно что-то от нас скрывает и всегда уходит от конкретного ответа. А Эдвард мог устать от ее лжи и по этой причине поругаться с ней.

– Знаешь, я сомневаюсь, что до настоящего времени кто-то вообще думал о том случае. Ну… Видели, что она казалась счастливой с моим братцем, и забыли о том случае, решив, что там ничего серьезного не случилось.

– Вот что касается того секрета, то я не сомневаюсь, что он намного серьезнее, чем мы думаем. О нем не знает никто из нашего окружения. Наверняка и родители Наталии тоже могут лишь догадываться о том, что произошло в период после моей ссоры с Наталией и до нашего примирения.

– Кстати, чуть не забыл сказать! – щелкнув пальцами, восклицает Терренс. – Сегодня днем сюда приходила мама Наталии.

– Мама Наталии? – удивляется Ракель и принимает сидячее положение. – Летиция Рочестер была здесь?

– Она так представилась мне. Эта была женщина примерно сорока лет или больше, и у нее были светлые волосы. Тот же цвет, что и у Наталии, но не такие длинные и менее здоровые, как мне казалось…

– Да, это была она – миссис Рочестер… Но что она здесь делала?

– Она хотела поговорить с тобой насчет Наталии. Пришла сюда незадолго до того, как мы с Эдвардом поехали к матери. А когда она узнала, что Наталия – моя подруга, эта женщина догадалась, что я помолвлен на тебе и являюсь старшим братом Эдварда.

– Неужели ты вообще ее не знал? Ты же поддерживал Наталию в момент моей ссоры с ней и бывал у нее дома.

– Да, но в тот момент она была в Мехико. Я познакомился лишь с мистером Рочестером, который тогда был здесь и решал проблемы на работе.

– Понятно… И что же тебе рассказала мама Наталии? Она что-нибудь знает?

– Практически ничего. – Терренс на секунду замолкает. – Она и мистер Рочестер тоже подозревают, что с Наталией что-то не так, но не могут ничего сделать и разговорить ее. Мать этой девушки спрашивала меня, известно ли мне или тебе что-то об этой ситуации. Но я сказал, что мы тоже ничего не можем понять, и упомянул ужин, после которого у нас появились подозрения.

– Значит, разговаривать с Рочестерами было бы бессмысленно, если бы мы пошли к ним домой?

– Абсолютно бессмысленно. Хотя миссис Рочестер сказала, что молится о том, чтобы ее дочь не связалась с бандитами, и выразила обеспокоенность по поводу того, что Наталия раньше проводила время с разными парнями, которых ни она, ни ее муж не знали.

– Я тоже не знаю ни одного из тех, с кем она проводила время до встречи с Эдвардом… Не считая короткого общения с Бенджамином. Но Наталия никогда не намекала, что кто-то из них причинил ей вред или как-то сильно обидел.

– Нет, те парни вряд ли как-то связаны с ее тайной. Надо вспоминать все, что произошло после ее знакомства с Эдвардом. Потому что странности появились в то время. Это подтвердила и сама миссис Рочестер.

– Но что могло произойти? – разводит руками Ракель. – Что произошло между ней и Эдвардом? Чего она так боится, раз боится говорить это всем своим близким? Ее как будто убьют, если она кому-то что-то скажет!

– Кстати, миссис Рочестер сказала, что через пару дней она и мистер Рочестер летят в Мехико. И когда они сообщили об этом Наталии, эта девушка попросила их взять ее с собой.

– Попросила взять ее с собой? – уставляет удивленный взгляд на Терренса Ракель. – Она же только вернулась оттуда! Зачем ей опять туда ехать?

– Ее родители тоже удивлены. Они думали, она будет рада остаться здесь и проводить время с друзьями и возлюбленным. Но она хочет тратить время на заботу о своей бабушке. Мать Наталии рассказала, что ее дочь практически целыми днями сидела возле той женщины и заботилась о ней, даже когда ей и ее отцу не нужна была помощь.

– Ничего себе… – качает головой Ракель. – И что она так весь месяц и просидела рядом с этой женщиной и совсем не развлекалась?

– Совсем. И миссис Рочестер это совсем не нравится. Мол ее дочь еще очень молодая и не обязана тратить все свое время на свою бабушку, для которой и так много всего сделала. Но по ее мнению, Наталии явно было там гораздо лучше, и она выглядела намного счастливой.

– Боже… Неужели она пытается сбежать из Нью-Йорка, чтобы о чем-то забыть?

– Скорее всего. Раз твоя подруга уже во второй раз умоляет родителей взять ее с собой к бабушке.

– Второй раз? Хочешь сказать, что Наталия…

– Убедила их взять ее с собой месяц назад. И они согласились.

– Вот это поворот… – Ракель прикладывает руку ко лбу и тихо выдыхает. – Значит, Наталия действительно от чего-то бежит… В этом городе произошло что-то, что напоминает ей о плохом. И поэтому она стремится сбежать. Может, ей и правда было лучше в Мехико?

– Миссис Рочестер рассказала, что спустя какое-то время после того, как Наталия и Эдвард познакомились, она начала вести себя несколько странно. В те дни в Нью-Йорке, был ее отец, с которым мама Наталии постоянно говорила по телефону, и который держал ее в курсе происходящего. Конечно, после объявления себя и Эдварда парой настроение твоей подруги несколько улучшилось. Но где-то месяц назад, по словам миссис Рочестер, в поведении ее дочери снова начали появляться странности.

– Говоришь, месяц назад? – Ракель слегка хмурится, уставив взгляд в одной точке. – Почему-то мне кажется, что конфликт между Наталией и Эдвардом произошел за некоторое время до отъезда моей подруги и ее родителей в Мехико. А раз так, то я могу предположить, что в момент отъезда эти двое уже имели какой-то конфликт. Это объяснило бы то, почему она совсем не скучала по нему и будто наплевала на него.

– И когда она получила шанс уехать, Рочестер сделала все, чтобы сбежать подальше от Эдварда. Что в очередной раз подтверждает то, что мой братец может оказаться не таким уж милым и пушистым, как кажется.

– А что если они уже давно расстались, но пока не хотят это говорить?

– И молчать об этом так много времени? Вряд ли! Если бы эти двое расстались, они бы сказали нам об этом.

– Ну знаешь, я могу ожидать от них и подобного. И Наталия до смерти запугана, и Эдвард кажется слишком подозрительным… Возможно, ты прав насчет своего брата, и моя подруга могла так сильно испугаться, что захотела бросить его.

– Если честно, то и я бы сам не удивился… – задумчиво признается Терренс. – И похоже, дело вовсе не в небольшой ссоре.

– Знаешь, Терренс… – Ракель пару секунд молча смотрит на свои руки и на одно из окон в комнате. – Я говорила об этом с дедушкой, и он считает, что нам лучше молча наблюдать за ними. По его мнению, им скоро надоест притворяться, а первой не выдержит Наталия. Мол она имеет не сильную выдержку и скоро даст слабину.

– Да-да, мама Наталии тоже сказала, что ее дочь далеко не самый сильный человек и всегда была очень ранимой и впечатлительной, – кивает Терренс. – Иногда она может притворяться, что никого не боится, но иногда…

– Мне и самой приходилось такое наблюдать. – Ракель опускает взгляд на свои руки, сложенные перед ней. – Моя подружка может казаться той, что готова хоть горы свернуть и буквально набить морду любому своему обидчику. Но на самом деле она слишком ранимая и в какой-то степени даже боязливая. Эта девушка уж точно не смогла стать какой-нибудь супергероиней, которая спасает весь мир. Скорее, самому супергерою пришлось бы спасть ее.

– Миссис Рочестер думает точно так же… – кивает Терренс. – И я склонен верить мистеру Кэмерону, ибо он всегда говорит очень правильные вещи.

– Что ж, хотя бы давай думать, что проблемы в отношениях твоего братца и моей подружки начались примерно месяц назад. И мы точно знаем, что какая-то ужасная ситуация произошла с Наталией примерно три-четыре месяца назад.

– Только это все равно ничего нам не дает. Эти двое слишком упрямые и вряд ли захотят во всем признаться добровольно. И мы, возможно, вообще не сможем узнать, что произошло.

– Не знаю, почему, но у меня есть предчувствие, что секрет Наталии может быть так или иначе связан с тем, что происходит между ней и Эдвардом.

– Ты думаешь, Наталия что-то скрывает от Эдварда? – слегка хмурится Терренс.

– Я не знаю, почему так думаю, но это может быть возможно, – пожимает плечами Ракель. – Раз Эдвард не любит, когда люди ему врут, а Наталия продолжила лгать и отказываться признаваться в произошедшем или где-то соврала, то причина для конфликта вполне объяснима.

– Пожалуй, я соглашусь с тобой… Это вполне вероятно…

– Значит, мы должны продолжить делать то, о чем говорили изначально, и пытаться узнать о том, что скрывает Наталия. Кто знает, может, узнав эту тайну, нам станет известно хотя бы что-то из этой истории.

– Да, но… – Терренс на несколько секунд призадумывается. – Знаешь, радость моя, мне кажется, твой дедушка сказал очень верную вещь. Мы должны прислушаться к его совету как к мудрому человеку, который еще ни разу не сказал глупость.

– О чем это ты?

– О том, что нам больше не стоит пытаться их разговорить. Они и дальше продолжат молчать и притворяться, и мы ничего от них не добьемся.

– Предлагаешь забыть об их проблемах и делать вид, что все хорошо?

– Да, но не совсем так, как ты подумала… – Терренс медленно принимает сидячее положение и подгибает ноги под себя. – Мы можем сделать вид, что действительно начали думать о себе и не беспокоимся о них. Но мы в это время будем осторожно наблюдать за ними, ждать хорошего момента и прощупывать почву.

– Думаю, это прекрасная идея, – уверенно говорит Ракель. – Мы и правда сделаем вид, что нам все равно на этих двоих. И они могут продолжать притворяться до тех пор, пока однажды кто-то из них не захочет рассказать обо всем.

– Вот именно! – восклицает Терренс. – Будем жить обычной жизнью и делать свои дела, но не станем откровенно вмешиваться в дела моего братца и твоей подружки.

– Возможно, Эдвард и правда окажется крепким орешком. А вот Наталия рано или поздно раскроет себя и расскажет то, что она скрывает.

– Посмотрим, дорогая… Но пока что мы договорились о плане действий, верно?

– Сейчас это лучшее, что мы можем сделать…

На несколько секунд в воздухе воцаряется пауза, во время которой Терренс и Ракель либо смотрят друг на друга, либо на все, что видят в своей комнате, слыша чуть приглушенный собачий лай за плотно закрытыми окнами.

– Кстати, как прошли твои сегодняшние съемки? – интересуется Терренс и рассматривает Ракель повнимательнее. – Что-то ты выглядишь слишком усталой…

– День и правда был тяжелый… – тихо вздыхает Ракель, приложив руку ко лбу и пригладив волосы. – Именно сегодня мне «повезло» работать с фотографом, который является ночным кошмаром всех моделей.

– Ты говоришь про того бешеного идиота, который на съемках всегда орет без причины, неоднократно посылал репортеров и даже однажды разбил камеру оператора?

– Да, про него… Если бы я заранее знала, что буду с ним работать, то немедленно отказалась бы даже появляться на съемках. Но меня застали врасплох известием, что он пришел на замену тому, кто должен был работать со мной изначально.

– Он кричал на тебя?

– Не только на меня. На всю площадку. Он вообще не умеет нормально просить и способен отдавать команды лишь громкими криками. И самое ужасное, что он должен был фотографировать меня на нескольких фотосессиях. Я думала, что эта пытка никогда не кончится… Из-за этого я устала намного больше в моральном плане…

Ракель тяжело вздыхает и пропускает пальцы сквозь свои волосы от макушки до задней части шеи, пока Терренс с грустью во взгляде наблюдает за ней.

– Ах, Ракель, милая… – тихо вздыхает Терренс и обнимает Ракель обеими руками, покрепче прижав ее к себе, и нежно поцеловав девушку в макушку, пока та жмется к нему как можно ближе и наслаждается тем теплом, что он ей дает. – Понимаю, какого это – работать с психованным человеком…

– Завтра хочу поговорить с менеджерами и попросить их сразу же отклонять предложения, если фотографом будет этот тип, – уверенно отвечает Ракель, положив голову Терренсу на плечо и обвив руками его талию. – Если я еще раз поработаю с ним, то точно захочу повеситься…

– Вот и правильно, солнце мое. – Терренс нежно целует Ракель в лоб и прикладывает ладонь к ее щеке, которую мягко гладит. – Не трать нервы и силы на него. Не хватало тебе еще сойти с ума из-за его проблем с психикой. Говорят, какая-то модель уже попала в больницу с нервным срывом после работы с ним.

– Да, я что-то слышала об этом… Но я от греха подальше откажусь работать с ним, поддержу всех, кто уже знает о его безумии, и предостерегу тех, кому еще не довелось пережить тот ад.

– Не отказалась бы сама, я бы сделал это за тебя и запретил бы тебе даже разговаривать с ним, – уверенно заявляет Терренс. – А если бы он посмел обидеть тебя, ему пришлось бы иметь дело со мной.

– Ах, любимый, мой прекрасный защитник… – Ракель с легкой улыбкой гладит Терренса по щеке, нежно смотря на него. – Не знаю, чтобы я делала без тебя…

Терренс с широкой улыбкой прижимает Ракель поближе к себе, а та мило целует его в щеку и с прикрытыми глазами несколько секунд наслаждается его крепкими, но безумно приятными и нежными объятиями. Но потом девушка замечает, что мужчина из-за чего-то грустит и выглядит подавленным, пока свободной рукой гладит ее по голове, перебирает волосы и просто держит теплую ладонь у нее на мягкой щеке. Она немного отстраняется от него и пару секунд рассматривает.

– Ты выглядишь каким-то грустным, – слегка хмурится Ракель. – И голос у тебя немного разбитый… Что-то произошло? Появились новые проблемы с группой?

– Нет, проблемы все те же… – продолжая обнимать и притягивать к себе Ракель, тихо отвечает Терренс и мило целует ее в висок. – Правда, сейчас я не пытаюсь решить их и на время забыл про группу.

– Пропало вдохновение для песен?

– Нет, песни пишутся очень даже хорошо. Пока что я полон вдохновения и нахожу неплохие строчки к песням.

– Тогда почему ты такой грустный? Неужели тебя так сильно расстраивают ситуация с твоим братом и моей подругой и конфликт в группе?

– Это тоже… Оба случая кажутся безнадежными, ибо нет ничего, за что можно было бы зацепиться, чтобы узнать всю правду. Но вообще-то проблема вовсе не в этом…

– Не хочешь рассказать?

Терренс тихо выдыхает, отстраняется от Ракель, гладит ее по голове и опускает взгляд куда-то вниз, помолчав секунду или две.

– Э-э-э, понимаешь… – неуверенно произносит Терренс, нервно перебирая пальцы. – Сегодня, когда мы с Эдвардом поехали к маме и остались у нее на ужин, она снова начала говорить про отца. Но нам удалось быстро закрыть эту тему… Однако когда мама ушла на кухню делать ужин, то Эдвард сказал мне кое-что, что я до сих пор не могу выкинуть из головы.

– Что-то плохое?

– Нет, он сказал, что… – Терренс не договаривает свою мысль, запнувшись на пару секунд, но потом резко проводит рукой по своим волосам, переводит взгляд на Ракель. – Думаю, я еще и скажу тебе о том, почему ненавижу отца. Я никогда не говорил с тобой об этом, потому что мне неприятно даже слышать слово «отец». Но чтобы ты поняла то, что сегодня мне сказал Эдвард, я должен рассказать о причине.

– Да, конечно, говори, – кивает Ракель. – Я тебя слушаю.

Поколебавшись пару секунд, Терренс мысленно берет себя в руки и резко выдыхает с прикрытыми глазами.

– На самом деле я ненавижу своего отца, потому что уверен в том, что он избивал мою маму. – Терренс нервно сглатывает. – И то, что он бросил нас в такой тяжелый момент, тоже повлияло на мое отношение к нему.

– Но откуда ты можешь знать? – удивляется Ракель. – Ты сам это видел?

– Я никогда не был свидетелем тех регулярных избиений, которые являются причиной моей ненависти к отцу. Но у меня есть одно воспоминание из детства, которое прочно засело в моей голове.

– Какое воспоминание?

– Я помню, как родители из-за чего-то очень сильно поругались в моем присутствии. О чем они спорили – я не знаю, но, похоже, что конфликт был серьезным… Отец громко кричал на маму, она так или иначе пыталась успокоить его, а я буквально вздрагивал каждую секунду…

– Ничего себе… Но сколько же тебе было лет? Ведь твой отец ушел из семьи, когда ты был совсем маленький!

– Мне было около двух-трех лет, точно не знаю… Но несмотря на возраст, я прекрасно помню, как мать и отец ругались прямо на моих глазах, хотя и не могу вспомнить причину. В ушах до сих пор звучат отцовские крики и материнские всхлипы и мольбы остановиться. Мне тогда было очень страшно, и я как будто боялся чего-то ужасного…

– Неужели их ссора была настолько серьезной?

– Да… Потому что спустя какое-то время… – Терренс тяжело вздыхает, слегка задрожав из-за неприятных воспоминаний, и резко выдыхает. – Спустя какое-то время отец настолько сильно взбесился, что со всей силы ударил маму по лицу. Мама ничего не могла сделать, так как она была слишком потрясена и тихо плакала… А вместе с ней и я… Я помню, как сильно тогда испугался, кричал и даже плакал, когда услышал тот громкий хлопок…

– О боже мой… – ужасается Ракель, прикрыв рот руками.

– И немного погодя отец заявил, что уходит из нашего дома и из нашей с мамой жизни. Струсил после того, что сделал… И после этого ни разу не давал о себе знать до тех пор, пока мне не исполнилось восемнадцать. Однажды мама сказала, что встретила этого человека и добавила, что он хочет встретиться со мной.

Ракель резко бледнеет и чувствует, как от волнения ее бросает в легкую дрожь, понимая, что эта ситуация очень похожа на ту, что произошла с ними несколько месяцев назад. В какой-то момент по щеке девушки даже скатывается слеза, так как она вспоминает те ужасные дни, которые они оба так хотят забыть, но пока что не смогли. Несколько секунд девушка молчит, пытаясь бороться с желанием расплакаться от нахлынувших на нее воспоминаний, но потом она берет себя в руки и находит в себе силы сказать хоть что-то.

– Не могу поверить… – слегка дрожащим голосом произносит Ракель. – Это… Это так похоже…

– На то, что сделал я… – неуверенно заканчивает Терренс и опускает взгляд на свои руки.

– Терренс…

– Я всю жизнь боялся, что могу стать таким же, как отец, и поступить точно также. На этой почве у меня буквально была какая-то паранойя… Я до смерти переживал из-за этого и всегда очень внимательно просчитывал каждый свой шаг. Но к сожалению, несколько месяцев назад я поступил с тобой почти так же, как и он – больше двадцати лет назад.

Ракель не может найти в себе силы сказать еще что-то, потому что воспоминания заставляют ее сильно разволноваться и почувствовать, какая сильная у нее начинается тряска. Терренс же виновато смотрит на нее пару секунд, едва сдерживая желание пустить слезу и понимая, что ему немного тяжело дышать. А видя, как девушка борется с желанием разрыдаться, он заключает в свои крепкие, нежные объятия, положив руки ей на спину. Та мгновенно отвечает на них и все-таки начинает тихонько плакать, крепко обвивая руками шею мужчины, время от времени трогая его волосы и утыкаясь носом в его плечо. Терренс делает все, чтобы утешить ее, целуя в макушку или висок и одной рукой нежно трогая и перебирая волосы Ракель, а другой – плавными движениями поглаживая по спине.

Эти воспоминания приносят им слишком много боли, от которой они не в состоянии избавиться и по сей день. Они живут в их сердцах и по сей день. Влюбленные не могут забыть о произошедшем, несмотря на обещание сделать это. Терренса до сих пор бросает в дрожь, когда он вспоминает, как позволил его самому главному страху стать реальностью. Ну а Ракель не может забыть тот ужас и страх, что наводил на нее мужчина своим агрессивным поведением. Она все еще очень хорошо помнит все его громкие крики, глаза, наполненные злостью, и сильный хлопок по щеке, которого тогда никак не ожидала.

Через некоторое время Ракель и Терренс отстраняются друг от друга. Никому так не стало легче после объятий. Девушка по-прежнему тихонько плачет с прикрытым рукой ртом, а мужчина трясется и смотрит на нее испуганными, широко распахнутыми глазами, выглядя едва ли не бледнее нее самой. Несколько секунд в воздухе еще царит пауза, но потом ее неуверенно нарушает Терренс, тяжело дыша и рассматривая свои руки, что стали немного потными и начали трястись от волнения.

– Меня до сих пор трясет, когда я думаю об этом, – с грустью во взгляде признается Терренс. – Наверное, сколько бы лет ни прошло, меня всегда будет мучить совесть…

– Я знаю, что мы договаривались не вспоминать это… – дрожащим голосом отвечает Ракель и тихо шмыгает носом. – Но я так и не смогла… Я не могу забыть тот случай, который до сих пор приводит меня в ужас…

– Немного успокоившись, я вспомнил о ссоре отца и матери и с ужасом подумал, что совершил то же самое. И понял, что как бы сильно мне ни хотелось этого избежать, я все больше становлюсь похожим на этого человека. – Терренс качает головой и нервно сглатывает. – А может, я еще хуже… Ведь я позволял себе такие вещи, которые никогда прежде не сделал ни с одной девушкой… Я… Я мог запросто убить тебя и бровью не повести.