Серебряные фонтаны

Глава двенадцатая

В последний день мая раскрылись первые бутоны золотистой розы, во всей своей красе. Я показала их Флоре. — Смотри, это папина новая роза.

В начале июня большинство роз Лео, были в полном цвету. Я пошла посмотреть на его любимую розу «Блэйри» — она цвела вокруг статуи под деревьями. Здесь, в его парке, розы словно приветствовали меня ласковыми улыбками, карабкаясь по опорам и триумфально кивая с их верхушек душистыми головками. Я осторожно приблизила к себе один из этих совершенных цветков и вдохнула нежную сладость его запаха. Бедный Лео, застрявший в пыльном, грязном Лондоне — наверное, он скучает по своим розам, зная, что их первые бутоны уже раскрылись.

Я прогуливалась со спящей Розой на руках, замечая, что розы в этом году выглядят несколько запущенными — кое-где пробивался шиповник, кое-где листва была слишком редкой. Ничего не поделаешь — все молодые садовники ушли на войну. Мое сердце вздрогнуло. Но я не должна была вспоминать о Фрэнке.

Вместо этого я стала думать о Мэри, которая ждала родов в следующем месяце, но ее боли начались сегодня утром. Миссис Тайсон сказала мне об этом, когда я проходила мимо ее коттеджа по пути с конюшенного двора. Значит, Мэри сейчас уже мучилась родами. Я решила пойти и спросить у Клары, нет ли каких-нибудь новостей.

Новостей не было.

— С ней мама, — вздохнула Клара. — Плохо, что роды начались так рано. Похоже, они будут долгими. Это у нее первый, а Мэри всегда была тощей как палка. Мало того, она еще высохла от тоски по Тому — я ей говорила, что зря, да что она могла с собой поделать?

На следующее утро новостей еще не было. Клара сказала, что старая миссис Тайсон раздражается, когда ее спрашивают.

— Я схожу туда ближе к обеду, — сказала она, — если до тех пор ничего не случится.

Ее не было больше часа. Я была в детской с Элен, мы обе тревожились, как вдруг к нам ворвалась Клара.

— Мальчик! Только слабенький, он появился рано, но мама хорошо с этим управилась.

— А Мэри?

— Сейчас ничего, но ей пришлось тяжко. Мама сказала, что роды были ужасно затяжными. Они начались слишком рано, да еще и ребенок лежал неправильно, поэтому доктору пришлось применить свои инструменты, — я содрогнулась. Клара покосилась на Флору, которая играла у окна, и прошептала: — У Мэри были разрывы — доктору пришлось зашивать ее. Но мама сказала, что она все время держалась храбро. Потом она сказала маме, что не вынесла бы этого, если бы не думала о Томе, не представляла бы его лицо, когда он войдет домой и увидит ее с сыном на руках. — Клара вытерла глаза уголком фартука. — Но это случится, через несколько месяцев, не раньше.

Элен была практичнее:

— Все-таки, самое трудное у нее позади. Она уже выбрала имя, Клара?

— Конечно, он будет зваться Томми, — улыбнулась Клара.

Позже она сказала мне:

— В ближайшие месяцы у мамы будет горячее времечко. К осени появятся еще трое, а затем и у нашей Эмми. Это еще пустяки, а вот если сразу всех мужчин пошлют в отпуск, тогда моя мама не разберется, в какую сторону повернуться.

Я представила женщин, одновременно вынашивающих младенцев, и мне тоже захотелось жить в деревне. Ведь теперь я даже не могу поглядеть на сына Мэри, если мне не случится пройти мимо коттеджа у конюшен, когда она принесет своего Томми показать бабушке с дедушкой.

После обеда пришел мистер Тимс и сказал, что со мной хочет поговорить мистер Селби, агент Лео. Я спустилась в холл, где он ждал меня с письмом в руке.

— Лорд Ворминстер пожелал, чтобы я сообщил вам, что госпиталь в Лондоне закрывается — видимо, из-за проблем с канализацией — поэтому он вскоре ненадолго вернется в Истон, — мистер Селби вежливо стоял, но было очевидно, что он хотел уйти, поэтому я не стала задавать вопросы. Я поблагодарила его и сразу же пошла наверх, чтобы сообщить новость детям.

— Флора, папа возвращается домой и останется здесь!

Флора взвизгнула и стала носиться по комнате в вихре накрахмаленных юбок. Затем, затормозив около кубиков, она провозгласила:

— Папа построит Флоре дом — большой дом!

— Скоро, Флора, скоро, — улыбнулась я. Роза гукнула у меня в руках — наверное, тоже обрадовалась.

Лео прибыл на следующий день, поздно вечером. Я уже была в постели, но Клара забежала, чтобы сообщить мне об этом.

— Папа приехал, Роза, — я встала с кровати и надела блузку с юбкой. Зная, что Лео будет рад увидеть Розу, я взяла ее и заспешила к двери.

Мистер Тимс все еще был в холле. Увидев, что я спускаюсь по лестнице, он распахнул дверь библиотеки и объявил:

— Ее светлость идет сюда, мой лорд.

Когда я дошла до конца лестницы, Лео уже дожидался нас. Я протянула ему его дочку.

— Смотри, разве она не выросла? — он полюбовался Розой, а я рассказала ему о том, как она последние два дня пытается переворачиваться и как она любит слушать свою погремушку. — Как повезло с этой канализацией — теперь ты сможешь чаще видеться с нашей малышкой.

— Гораздо хуже пациентам, которых это коснулось. Но, должен признать, я не жалею, что оказался дома.

— Кроме того, все розы уже распустились.

— Да, — улыбнулся Лео. — Я предвкушаю свою обычную вечернюю прогулку. А теперь иди обратно, Эми — я вижу, ты собиралась спать. — Я схватилась за блузку, проверить, все ли пуговицы застегнуты. Улыбка Лео стала шире. — Нет, я догадался по твоим косам!

Я совсем забыла, что они свисают по бокам моей головы. Лео рассмеялся, увидев мое смущение.

— Иди, завтра увидимся.

С утра Лео заходил к Флоре, но, когда я пришла на завтрак, только несколько сухих крошек на столе свидетельствовали о том, что он вернулся. Мистер Тимс сказал мне, что мистер Селби сегодня прибыл очень рано.

— Он сказал, что срочно должен увидеть его светлость по поводу Военного комитета графства.

— Военного? Но его светлость — не солдат.

— Он — землевладелец, моя леди. Правительство, естественно, заботится о том, чтобы обеспечить достаточно, пищевых запасов. Кроме того, нужен лес — смотреть страшно, сколько его рубят, как говорит мистер Селби.

Еще, — лицо мистера Тимса просветлело, — говорят, что эта будущая большая битва заставит немцев паковать пожитки.

Вошла Клара, будто бы проверить, не остыла ли вода, но на самом деле она хотела рассказать мне новости о своем младшем брате.

— Брат пишет, что они стоят в славной деревне, в стороне от этих мерзких боев. Мне везет на письма, вон и мистер Уоллис написал на прошлой неделе. — Клара наклонилась над столом, чтобы поправить ложку в повидле. — А вчера я получила письмо от Джима — пришло с последней почтой. Как мило, что он потрудился написать, — у нее покраснел даже затылок. Я знала, что Клара скучает по Джиму Арнольду с тех пор, как он оставил конюшню и ушел на войну.

— Тебе, конечно, нужно срочно написать ответ, Клара, — сказала я. — Солдаты рады письмам из дома.

— Ну, может быть, я уделю этому минутку сегодня после обеда, — не глядя на меня, пробормотала она.

Я пошла за Розой и взяла ее с собой в свою гостиную. Там было гораздо уютнее, чем в большой гостиной, и я была благодарна Лео за то, что он позволил мне иметь ее. Это навело меня на одну мысль.

— Роза, давай станем искателями сокровищ.

Я нашла в биллиардной комнате то, что мне хотелось, а Джесси и юный Бен перенесли это наверх. На первый взгляд это выглядело странным, но я подумала, что скоро привыкну.

Я обедала одна — Лео никогда не обедал. Флора сказала мне на прогулке, что он приходил повидаться с ней.

— Но папа занят, очень-очень занят.

— Да, Флора, потому что война.

Было непривычным, что с нами не было Неллы, но я знала, что с тех пор, как Лео вернулся, она не отходила от него, пока он не приказывал ей. Позже мистер Тиме принес сообщение от Лео, что тот будет ужинать со мной в обычное время.

— Я приготовлю ему одежду, — сказала я.

— Но, моя леди...

— У вас и так достаточно дел. Кроме того, он не задумывается над тем, сколько вам приходится бегать, чтобы он мог, как обычно, принять ванну.

Я посадила Розу на кресло в гардеробной Лео и подложила ей подушку. Ее светлые глазки следили за мной, пока я доставала чистое нижнее белье, рубашку, запонки, накладной воротник — как в прошлом году учил меня мистер Уоллис перед уходом в армию. Вспомнив, что сказал Лео, я вынула вечерний костюм, а затем нашла черный галстук к стоячему белому воротнику.

Мы с Лео ужинали вместе, как обычно. Я болтала, а он слушал. Однако, рассказав все о детях и розах, я спросила его о Военном комитете графства.

— Сельскохозяйственный Военный комитет графства, — поправил он меня. — Но тебе незачем забивать этим голову, Эми, — и я не стала спрашивать дальше.

Открывая дверь, чтобы пропустить меня вперед, Лео спросил:

— Ты будешь... пить кофе... в гостиной комнате?

— Нет, — покачала я головой. Не сказав ни слова, Лео начал закрывать за мной дверь. Я обернулась, пока он не успел закрыть ее, и повторила: — Нет. Конечно, теперь я буду пить кофе в своей новой гостиной. Может быть, ты тоже попьешь его там?

— Спасибо, Эми. Я буду рад, — Лео вдруг весело улыбнулся — он был ужасно переменчивым человеком.

— Я только пойду и возьму Розу, — сказала я. Когда я вернулась из детской, он стоял у дверей моей гостиной словно большой, неуклюжий медведь.

— Что же ты не вошел, Лео?

— Я... но теперь... это же твоя гостиная, — он задержался на пороге и заметил: — Ты принесла сюда, одно из кресел биллиардной.

— Да, мне показалось, что остальные чуточку малы для тебя.

— Для меня? Ты принесла сюда это кресло для меня? Лео выглядел очень удивленным и очень довольным.

— Я знаю, что по вечерам ты любишь поглядеть на Розу, — поспешно добавила я, — а она обычно здесь, со мной. Садись.

Он уселся пить кофе, пока я нянчилась с Розой, и, казалось, не спешил на свою прогулку. Нелла удобно улеглась рядом с ним — я была уверена, что она тоже никогда не любила большую гостиную.

— Эти картины оживляют комнату, правда? — спросила я.

— Да. Я рад, что они снова на виду. Они для меня словно старые друзья.

Лео был в таком хорошем настроении, что я сказала:

— О некоторых картинах я знаю из книги, которую ты давал мне — может быть, ты расскажешь мне об остальных?

— Конечно, — он встал так быстро, что чуть не опрокинул свою пустую чашку с блюдцем.

Роза дремала, поэтому я уложила ее в кроватку и тоже встала.

Лео подошел прямо к Психее.

— Ты знаешь историю Психеи?

— Да, она была в книге, я все прочитала о ней.

Он стоял перед картиной, глядя на Психею, робко открывающую дверь в розовый сад Эрота.

— Ты читала сказку о Красавице и Звере? — спросил он, не глядя на меня.

— Да, еще вчера я читала ее Флоре.

— Что-то... предположим... из мифа о Психее и Эроте послужило основой для сказки о Красавице и Звере.

— Наверное, то, что Красавица целыми днями была одна в замке, — сказала я, подумав.

— Да.

— Нет, не совсем это, — передумала я. — Я знаю, что Психея считала своего мужа ужасным чудовищем, таким, как Зверь — но он не был таким, верно? Он был прекрасным богом любви.

— Может быть... — Лео говорил очень медленно, — в глубине сердца... Зверь тоже чувствовал себя богом любви.

— Но Зверь же не был им?

— Нет, — последовала долгая пауза, затем Лео спросил: — Значит, для Зверя нет надежды?

Я смешалась.

— Нет, она была, потому, что он превратился в прекрасного принца, когда магическая молния разрушила злое волшебство. Тогда он женился на Красавице, и они зажили счастливо.

Внезапно Лео перешел к другой картине.

— Навсикая — наверное, ты знаешь ее историю?

— Да, — я рассказала ему, как представляла, что она стоит, прикидывая, что приготовить Одиссею на ужин, и вдруг видит, что он уплыл. Лео усмехнулся, затем перешел к Бальнеатрикс.

— Я искала ее в книге, но нигде не нашла ее имени, — сказала я.

На этот раз Лео рассмеялся от души:

— Это не имя девушки — это латинское название для прислуги в банях.

— Так вот почему она предлагает полотенца! Она — служанка! — я почувствовала себя такой глупой, но тоже засмеялась. — А я-то думала, что у нее такое милое имя. Теперь я не знаю, как ее звать.

— Почему бы не назвать ее Флавией?

— Это тоже мило, — одобрила я. — Оно латинское? Я не знаю латинских имен.

— Знаешь, а одно даже используешь каждый день.

— Но твое имя — греческое.

— А ты и не используешь его каждый день. Флора — имя богини цветов.

— Цветов! Значит, обе мои дочери — цветы! Никогда бы не подумала.

Лео улыбнулся — слава Богу, он вновь был в хорошем настроении. Я подвела его к Клитии, стоящей, на коленях в зеленом платье, с руками, протянутыми к солнцу.

— Ее историю я тоже не нашла.

— Бедная Клития — она безнадежно влюбилась в бога солнца, самого золотоволосого Аполлона. Но она никогда не находила ответа в его глазах и чахла от неразделенной любви, пока боги не сжалились над ней и не превратили ее в подсолнечник.

Хотя был теплый вечер, я почувствовала озноб по телу. Клития, любившая Аполлона безответно, безнадежно... Но Лео еще не закончил говорить:

— С тех пор цветок подсолнечника, в память о верности Клитии, поворачивается вслед за солнцем, пока оно совершает свой путь по небу. Мур написал о нем в поэме, если я правильно припоминаю:

Нет, истинно любящее сердце никогда не забудет,

Истинно, любящий взгляда не отведет...

Лео замолчал, вспоминая про себя строчки, затем продолжил:

Словно подсолнух, смотрящий, как солнце заходит,

Тем же взглядом, каким он встречал восход...

Истинно любящее сердце никогда не забудет — и я не могла забыть, не могла. Я не хотела забывать...

До меня дошло, что мой муж все еще говорит со мной.

— Ты тоже так считаешь, Эми?

— Что? Что я считаю?

— Что ее волосы очень похожи на твои. Чуть темнее, но вьются точно так же. Я всегда вспоминал твои, когда смотрел на эту картину, — Лео, запнувшись на мгновение, понизил голос, — Эми, я никогда не видел твоих волос распущенными — может быть, ты покажешь их мне сейчас?

— Сейчас? Но... — запнулась я.

— Тебе все равно скоро идти в постель, — настаивал он. — Ты все равно распустишь их, чтобы заплести в косы. Я был бы так благодарен тебе, если бы ты сделала это сейчас.

Благодарен — это я была ему благодарна, так чем я могла на это ответить? Но все-таки я очень смущалась, вытаскивая шпильки. Когда мои волосы упали, я встряхнула ими, и они окутали меня словно занавеска. Я повернулась к Лео спиной.

Какое-то время я стояла — сзади было молчание. Затем он заговорил снова.

— Можно мне... потрогать их?

— Да, конечно.

— Спасибо, — прикосновение Лео было очень легким, я едва чувствовала, как он гладит мои волосы.

— Можно... можно, я подберу их снова? — наконец прошептала я.

— Да, да...

Прежде, чем я обернулась, дверь закрылась за моей спиной.