Серебряные фонтаны

Глава двадцать пятая

Утешая Флору, я чувствовала себя виноватой. В таком юном возрасте она уже знала, что бывают солдаты, что они уходят на долгое время, что теперь ее папа тоже стал солдатом. Она оплакивала свою утрату, потому что очень любила его. Но, утешая ее, вытирая поцелуями слезы с ее щек, я все глубже чувствовала свою вину, потому что знала, что не люблю Лео. Уважение, доверие, преданность — все это я могла дать ему, но не любовь. И причина этого была во мне. Даже теперь, после того, как мой муж поцеловал меня на прощание, мои предательские мысли возвращались к Фрэнку.

Я говорила себе, что с этих пор Лео тоже будет в армии, и они оба будут служить отечеству, поэтому у меня нет права думать о Фрэнке. Однако, различие было. Фрэнк был молодым мужчиной, высоким и стройным, а еще здоровым и сильным, поэтому должен был вернуться во Францию, на передовую, а Лео будет служить всего лишь в базовом госпитале. Поэтому я не прекращала думать о Фрэнке, как бы ни чувствовала себя виноватой.

Вина заставила меня прийти после обеда в кабинет имения. Я понимала, что мистер Селби не хочет, чтобы я занималась счетами домашней фермы, для него это было только досадной помехой. И я думала, что не справлюсь с ними, но Лео хотел, чтобы я занималась этим, и я пошла.

Когда я вошла, мистер Селби вежливо встал, но было очевидно, что он не одобряет моего вторжения. Я прочитала это в его лице, под маской формальной улыбки. Я решила просто взять у него счетные книги и посмотреть их у себя в комнате, чтобы не причинять ему неудобства своим присутствием и расспросами. Он вежливо вручил мне книги, и я унесла их, полная дурных предчувствий.

У меня не было возможности заглянуть в книги, пока дети не заснули, и я положила их на свой секретер. Книги заняли почти весь стол, потому что их было шесть — книга ежедневного учета, книга доходов, главная учетная книга, книга учета зерна, книга учета запасов, книга зачислений на работу и увольнений. Я с трепетом углубилась под их надменные кожаные переплеты. Несмотря на то, что я поняла большинство слов и терминов, осталось немало таких, которые были мне неизвестны. Я думала, что знакома с земледелием со слов дедушки, к тому же прилежно слушала Лео — но никогда не слышала о гуано, и знала только чайную соду, а что такое — нитрат соды? Я потеряла уверенность даже в словах, которые считала понятными, таких, как оценка или инвентарь. Я знала, кто такой кредитор, но почему здесь были «всякие кредиторы»? Совершенно расстроившись, я едва осмелилась взглянуть на цифры, и они оказались такими громадными, что я просто захлопнула книгу, пошла к Розе и взяла ее к себе в постель.

На следующий день, я пошла признаваться в этом мистеру Селби.

— Я хотела помочь вам, потому что Лео попросил меня об этом... он хотел, чтобы я это сделала — но только я никогда не слышала ни о гуано, ни о нитрате соды.

— Дорогая леди Ворминстер, трудно представить, чтобы вы о них слышали, — я была убита, а мистер Селби продолжал: — Я сам не знал о них, когда впервые пришел в контору помогать своему дяде. Однако лорд Ворминстер хотел, чтобы вы помогали мне, потому что у вас врожденный талант к счету — это его собственные слова. И он говорил, что у вас уже есть опыт ведения книг.

— Там были книги мастерской дамского платья, поэтому я знаю, что такое вуаль, галатея или твил, — с несчастным видом сказала я. — А в этих книгах я не смогла даже взглянуть на расчеты, потому что не знала, над чем, они делаются.

Мистер Селби взглянул на свои часы.

— Пожалуй, я могу выделить полчаса на объяснения... Гуано, кстати — всего лишь разновидность импортируемого навоза.

— Разве у нас мало своего? — удивилась я. — Неужели в военное время нет ничего важнее для ввоза из-за границы?

— Да, вы совершенно правы, нужно заботиться и о других видах товаров, — улыбнулся мистер Селби. — А теперь, может быть, вы присядете на стул...

На самом деле он оказался очень доброжелательным. И, странное дело, когда он рассказал мне о незнакомых терминах, выяснилось, что мне не требуется объяснять слишком много.

После этого цифры вновь стали маршировать и строиться в ряды, как солдатики. Просто теперь они были большими солдатами, и все. Однако, для меня не было особых различий между суммами 376 фунтов и 3 фунта 7 шиллингов 6 пенсов в конце строки. В комоде были счеты, но я только иногда обращалась к ним для проверки, потому что боррельский учитель говорил, что они делают мозги ленивыми — а мистер Селби смеялся, потому что его дядя всегда говорил ему то же самое.

Полчаса спустя мистер Селби оставил меня наедине с книгами. Когда он вернулся, они все еще были для меня иностранным языком, но я уже чувствовала, что со временем могу этот язык выучить. После обеда я провела еще час в кабинете с мистером Селби, и тот был доволен, видя, как быстро я делаю успехи в обучении.

— Рим не за день строился, леди Ворминстер, но вы заложили основы. Лорд Ворминстер был совершенно прав — вы сообразительная молодая леди, — я расцвела от гордости.

Мы договорились, что я сяду с мистером Селби, когда он займется месячными счетами, а до тех пор прочитаю статью о ведении счетов домашних ферм в «Кантри Джентльменс Эстейт Бук» за 1910 год.

— Эти рекомендации больше подходят для небольших ферм, — заметил мистер Селби, — но и вы найдете здесь много полезного.

— Спасибо, мистер Селби, я сегодня же прочитаю. Едва я ушла, прибыла почта, и мистер Селби позвал меня в кабинет.

— Леди Ворминстер, пришло письмо от вашего мужа, в котором он сообщил свой адрес, — он дал мне адрес, и у меня появилась новая забота — я еще не писала Лео писем, поэтому не знала, как начать.

Я написала «Дорогой Лео», и дело застопорилось.

— Что мы напишем папе, Роза? — она гукнула мне из кроватки — ей было все равно, потому что она была накормлена. Вздохнув, я взяла ручку и погрузила перо в чернильницу. Я исписала пол-листа, но письмо получилось скучным, в нем говорилось только о том, что с детьми все хорошо, с Неллой тоже, со мной все в порядке, а мистер Селби показал мне, как обращаться со счетами. Добавив, что надеюсь, что с ним тоже все хорошо, я подписалась: «Твоя покорная жена, Эми». Пожалуй, письмо вышло коротковатым, но я закончила его к следующей почте, значит, Лео получит его быстро. Я сама отнесла письмо мистеру Тимсу.

Ответ Лео прибыл два дня спустя, он был еще короче. Лео был рад тому, что дети и я в добром здравии, и что я изучаю счета.

Мне не следовало писать, что я изучаю, как с ними работать — насчет своего дальнейшего участия в этом деле я была не уверена, потому что там фигурировали слишком большие суммы. Но мистер Селби сказал, что ему будет полезно, если кто-то возьмется проверять основные цифры. Мы оба знали, что Лео, не слишком силен в счете.

— Он очень хорошо знает греческий, — заметила я.

— Да, у него основательное классическое образование, — согласился мистер Селби.

— И он так хорошо разбирается в розах.

— Да, действительно. Лорд Ворминстер — человек широких интересов и талантов.

Мы согласно закивали головами. Я не понимала, почему раньше так нервничала из-за мистера Селби — при близком знакомстве он оказался добрейшим человеком, правда, несколько застенчивым.

Клара рассказала мне, что его жена умерла несколько лет назад, а детей у них никогда не было, поэтому ему, наверное, одиноко по вечерам. «Хотя он дружит с доктором Маттеусом, тоже вдовцом, — она вздохнула. — Мужчине тяжело терять жену, особенно в таком возрасте, как у него». Я подумала о Лео. Французская графиня умерла шесть лет назад, но он потерял ее гораздо раньше. Бедный Лео.

Я сказала мистеру Селби, что мне пора идти к Розе, а он заметил, что почти не видел леди Розу, хотя хорошо знает леди Флору. Мне не потребовалось второго намека.

— Я пойду и принесу ее сюда. Полюбовавшись ей, мистер Селби сказал:

— Как она похожа на папу!

— Да, похожа. Кроме того, она такая прелестная. Лео тоже был бы красивым мужчиной, если бы не родился сгорбленным, — поспешно добавила я.

Мистер Селби слегка прокашлялся перед ответом:

— Леди Ворминстер, я не хотел бы позволять себе лишнее, но не могу не выразить, как я рад, что у лорда Ворминстера появилась такая помощница. Я вижу, что ваше присутствие в Истоне изменило его жизнь.

Я стояла с Розой на руках и боролась со слезами, потому что знала — какой бы помощницей Лео я ни была, я не могу дать ему того, что он больше всего от меня хочет.

Я пошла наверх, чтобы написать Лео следующее письмо. Я решила раз в неделю сообщать ему новости о детях, а он, видимо, выбрал тот же промежуток. Вскоре у меня было уже три его письма, я бережно хранила их в ящике своего письменного стола, хотя в них не говорилось ничего особенного. Лео всего лишь комментировал то, что я сообщала ему о детях. Перед отъездом он подарил Флоре маленького шотландского пони, и я писала ему, что Флора обожает своего пони, что она назвала его Овсянкой, за цвет. Я писала, что Флора каждый день катается на нем в седле-корзинке, которое мистер Тайсон нашел для нее в упряжной. Лео писал в ответ, что очень рад этому, что нам нужно решить, в какое седло ее сажать после того, как она перерастет корзинку — боковое или обычное. Теперь многие женщины ездили по-мужски, и Лео считал, что так безопаснее. Затем он написал, что должен был посоветоваться с Аннабел о делах, поэтому послал письмо и ей. Он всегда отвечал на мои письма, но, кажется, не собирался писать мне много, больше, чем писала ему я.

Я попробовала спросить Лео, как он чувствует себя в армии, и в следующем письме он написал, что «очень не похоже на прежнюю жизнь, как я и ожидал, но и не похоже на то, что я представлял заранее». Но мне так и не удалось понять, привык к ней Лео или нет, хотя я изломала голову, пытаясь догадаться об этом из его высокопарных фраз. Я вздохнула. Я понимала, почему Лео ушел в армию, но было так жалко, что он ушел туда как раз тогда, когда мы стали лучше узнавать друг друга. Теперь, когда его не было рядом, мне стало казаться, что между нами снова появился барьер, растущий с каждым коротким, формальным письмом.

Я встала, чтобы подойти к окну и взглянуть на розарий — и увидела картину с Клитией. Я остановилась перед ней, думая о Фрэнке, о первой встрече с ним, о последней встрече — я понимала, что он не любил меня раньше, не любит и сейчас, понимала, но ничего не могла поделать со своей любовью к нему. Затем я вспомнила слова Лео — «я — понимаю», и на мгновение мне снова стало легче.

Прочитав статью о счетах домашней фермы, я начала читать и другие. Сначала я увлеклась статьей «Законодательство об имениях за 1909 год», а затем — заметкой «Оборудование кабинетов имений». После этого я попросила у мистера Селби другие главные учетные книги — мельницы, кирпичного завода и прочие. Он, конечно, разрешил, и я выбрала все, какие хотела.

Я очень многое узнала из этих книг. Не только об имении, но и о Лео тоже. Я знала, что он — хороший землевладелец, но не догадывалась, насколько он хорош. Это было не сравнимо, с ознакомительными экскурсиям, здесь было гораздо нагляднее. Например, торговля мясом — в Борреле рабочие не покупали его, за исключением куска свинины по выходным, а большие семьи не позволяли себе даже этого, из-за высоких цен. Рабочий мог провести всю жизнь, присматривая за овцами фермера, но не мог позволить себе поесть баранины. Но в Истоне было иначе, потому что людям, живущим в имении, мясо продавалось по себестоимости. Мистер Селби сказал, что мясной магазин давно закрыли, потому что мясо дешевле покупать на домашней ферме. То же относилось и к хлебу, маслу, сыру, молоку для детей — все было дешевле, чем в магазинах. Приусадебные участки в Истоне были большими, их давали каждому, кто хотел взять. Каждый год бесплатно раздавали поросят, а ренты были ниже боррельских, несмотря на то, что все издержки выросли с войной.

Все счета доктора Маттеуса тоже оплачивались имением. В Истоне было принято платить по болезни и выплачивать пенсии по старости задолго до того, как Ллойд Джордж распорядился ввести этот порядок по всей стране. Когда я разговаривала об этом с мистером Селби, тот сказал, что и другие землевладельцы делали что-то подобное.

— Лорд Вонтэдж, например, ввел систему распределения прибылей в имении Локиндж и установил местные кооперативные хранилища. Но лорд Ворминстер никогда не следовал этим путем, он предпочитает благотворительный деспотизм просвещенному, — улыбнулся мистер Селби.

Позже, в своей гостиной, я думала о Лео. Я вышла замуж за хорошего, заботливого человека, который заслуживал всеобщего уважения — и любви своей жены. Но я была не лучше Клитии, безнадежно любящей Аполлона, своего солнечного бога. И такой же глупой, потому что мой солнечный бог думал обо мне не больше, чем о Клитии ее собственный. К счастью, скоро он уедет во Францию, не побеспокоившись о том, чтобы навестить меня.

Однако, через пару дней в Истон прибыла открытка: «Приеду в четверг на обед. Пришлите экипаж к 13.10. Ф».

На ней не было обратного адреса, и я не могла отказать ему, даже если бы захотела. Я сознавала, что мне, следовало бы иметь побольше гордости, сознавала, что Фрэнк дурно обошелся со мной за тем ужасным ужином, но, в конце концов, он всего лишь заставил меня признать правду — я люблю его.

В четверг утром я тщательно уложила волосы, надела новую блузку и села ждать внизу, в большой гостиной. Едва заслышав цоканье копыт, я выбежала в зал. Мистер Тимс уже открыл дверь, поэтому я вышла на ступени — и увидела Фрэнка. Он был не в военной форме и сам правил лошадью. Увидев меня, он бросил поводья мистеру Тайсону и поднял шляпу. В светлом костюме и соломенно-желтом канотье он выглядел таким молодым и красивым, что мои ноги задрожали от внезапной слабости.

Фрэнк соскочил с кучерского сиденья и взбежал по ступеням, его хромота совсем исчезла. Мое колотящееся сердце застыло в груди комком свинца.

— Твоя нога... она уже лучше.

— Увы, да. Отпуск кончился. — Фрэнк бросил шляпу мистеру Тимсу, который едва поймал ее, и обернулся ко мне. — Добрый день, Эми. Вижу, ты красива, как всегда, — от его сверкающей улыбки мое сердце зачастило снова, мне даже показалось, что оно никогда не успокоится. — Мы, идем обедать? Я жутко голоден.

За обедом Фрэнк рассказывал мне об отпуске, проведенном в Шотландии — о рыбе, которую поймал, о тетереве, которого подстрелил, об оленях, которых скрадывал. Затем, когда мистер Тимс поставил нам кофе и ушел, Фрэнк зажег сигарету. Поглядывая на меня сквозь струйку дыма, он сказал:

— Ну, а теперь извинения, Эми? Я безобразно вел себя тем вечером — другая хозяйка отказала бы мне от дома за такое.

— Истон — твой дом, — потупилась я.

— Никогда! — воскликнул Фрэнк, изменившись в лице. — Но, тем не менее, это единственный дом, который у меня остался. — Я не ответила, он, чуть помедлив, продолжил: — Прости, Эми. Я вел себя просто ужасно, но ты понимаешь почему, правда?

Вспомнив золотое кольцо, промелькнувшее в воздухе и покатившееся по полу, я прошептала:

— Да.

— Ты помнишь то лето перед войной, Эми? Я кивнула, не в силах выговорить ни слова.

— Тогда я думал, что дурачу тебя. Теперь я вижу, кто на самом деле оказался в дураках. — Фрэнк внезапно потушил сигарету и встал. — Пойдем, Эми, прогуляемся.

— Нет... я не должна.

— Я собирался предложить взять с нами Флору в качестве компаньонки, — усмехнулся он.

— Может быть, если с нами пойдет Элен с Розой.

— Ну, хорошо, если ты настаиваешь, — пожал плечами Фрэнк.

Лицо Элен было чопорным, но когда Фрэнк улыбнулся ей, она смягчилась и пошла за шляпкой. Мы растянулись в маленькое шествие — впереди Флора тянула за руку Фрэнка, я шла следом, а за мной — Элен с Розой и Неллой.

Мы прошли по парку и углубились в дубовый лес, где Фрэнк позволил Флоре таскать себя от дерева к дереву, показывая ему свои сокровища. Мы подошли к самому впечатляющему из них, которое обнаружили только вчера — спящей в своем гнездышке соне. Мы благоговейно уставились на круглый комочек золотой шерсти, но когда Флора потянулась к зверьку, я отвела ее руку.

— Нет, милая, не трогай. Она очень устала, пусть поспит.

Теперь над гнездом склонились две светловолосые головы.

— Соня спит, — объявила Флора, задыхаясь от возбуждения.

— Давай разбудим ее? — длинный загорелый палец Фрэнка тронул золотой мех. Вспыхнули перепуганные глаза, вздрогнули розовые лапки, маленькое создание метнулось прочь и исчезло. Радостный визг Флоры слился с густым мужским смехом.

— Не нужно было ее будить, — сказала я укоризненно.

— Почему? — Фрэнк лениво поднял бровь. — Боши всегда так поступали со мной, когда я спал. Идем, Флора, покажем, как мы умеем шуметь!

Подхватив Флору на руки, он поднял ее вверх и закружил над головой, а она завизжала в экстазе от страха и восторга. Две золотые головы, две пары сверкающих голубых глаз. Затем он медленно и бережно опустил ее на землю и, прежде чем выпустить из рук, поцеловал сначала в щечку, а затем в ротик, похожий на розовый бутон. Они пошли, взявшись за руки, я таяла, глядя на них.

Вернувшись, мы сели пить чай в моей гостиной. Развалившись в кресле, Фрэнк огляделся вокруг.

— Ты превратила это в миленькую комнатку, Эми. Мне нравятся эти картины, они веселее, чем те, внизу, — он слегка наморщил лоб. — Но я уверен, что видел некоторые из них прежде.

— Это картины Лео, они из Кью.

— Действительно. Я бывал там только однажды или дважды, когда получал разрешение, а старику случалось оказаться в городе, — Фрэнк встал на ноги и прошелся вокруг. — Как любопытно, на них нет мужчин, одни только женщины и дети, — он помолчал немного. — Странно, правда? Он не мог удержать жену или зачать собственных детей, поэтому вместо них повесил эти картины, — в его голосе звучала насмешка.

— Он обожает наших детей, — заступилась я за Лео. Обернувшись, Фрэнк взглянул мне прямо в лицо.

— Флора — моя дочь, Эми.

— Не по закону.

— Нет. Но по всему остальному — моя. Он украл ее у меня, — взгляд Фрэнка был жестким, — Кстати, где он — в Саттон Вени?

— Разве ты не знаешь? — уставилась я на него. — Он сейчас в армии.

— Как? — поразился Фрэнк.

— Я думала, что мисс Анн... кто-нибудь сказал тебе.

— Она ничего мне не скажет. Если она узнает о конце света, то оставит меня лицом к лицу со Страшным Судом, не дав возможности приготовиться. Но, Эми, он, наверное, в военном госпитале, не может же он...

— На следующий день после твоего прошлого приезда он поехал в Саттон Вени, где его осмотрели и признали годным к военной службе. Поэтому Лео вступил в RAMC. Теперь он — рядовой Ворминстер.

— В солдатах! Но он же пэр!

— Так же, как тот граф, о котором ты рассказывал.

— Кроуфорд вернулся в палату лордов — ему поручили какую-то работу в правительстве. В любом случае, перед войной он был как-то связан с армией. Он — совсем другая рыбка. — Фрэнк встряхнул головой. — Я не могу поверить в это. Никогда бы не подумал, что он сделает такое. Боже, кажется, это я отправил его в строй своими насмешками. Но какой же он дурак! Если ему так уж хотелось носить форму, он мог бы потянуть за связи и найти себе офицерское местечко на службе в снабжении лошадьми или в чем-нибудь подобном. Бог знает, сколько таких, как он, околачивается вокруг Лондона, и даже помоложе.

— Сэр Джордж — ровесник Лео, но он сражается во Франции.

— Но Джордж Бартон в регулярной армии! Господи, Эми, старик добьется только того, что будет проводить время среди калек и больничных суден в базовом госпитале. Он мог бы заниматься этим и как доброволец в Саттон Вени — не было никакой нужды в этом абсурдном донкихотском жесте! — Фрэнк взглянул на меня. — Впрочем, это у него не первый такой жест, правда? Ты сообщила ему, что я приезжаю сюда повидаться с тобой? — внезапно спросил он.

— Еще нет. Конечно, в следующем письме я напишу ему об этом.

— Конечно... — усмехнулся Фрэнк. — Честная, строгая маленькая Эми, пять футов три дюйма! Ну, желаю тебе порадоваться его ответу. Боже мой, а сколько времени?

Я стояла у дверей и смотрела, как Фрэнк садится в пролетку и отъезжает, пока стук копыт не исчез за поворотом. Мои глаза заволокло слезами, так, что я с трудом нашла путь наверх. В моей комнате остался только слабый, исчезающий запах его сигареты.

После ужина я села писать свое еженедельное письмо к Лео. После обычных новостей я рассказала ему о визите Фрэнка. Я написала, что он прислал открытку и приехал на обед, а затем мы погуляли в лесу. «Элен все время была с нами». Это выглядело подозрительно, и я добавила: «Флора показала ему соню, которую мы нашли в среду. Лорд Квинхэм уехал сразу же после чая». Затем я послала письмо и в страхе стала ждать ответа. Ответ пришел в обычное время:

Дорогая Эми!

Спасибо тебе за письмо и за новости. Надеюсь, что ты с детьми живешь хорошо, и та соня — тоже. Скажи Флоре, чтобы она не тревожила гнезда сонь — они милые, безобидные животные, и могут не выжить зимой, если их пробудить от спячки.

Затем Лео добавил некоторые комментарии по имению. Однако в последней фразе было сказано: «Что же касается того вопроса, который ты не задала, а только подразумевала, то отвечу, что доверяю тебе, своей жене, делать все, что ты сочтешь правильным». Подписался он так же, как и всегда: «Твой преданный муж, Лео Ворминстер».

Я глубоко вздохнула от облегчения.

Но, сворачивая и убирая письмо, я вновь начала беспокоиться — о Фрэнке. Доехал ли он уже до Франции?

Я взяла газету, которую мистер Тиме теперь всегда клал за завтраком рядом с моей тарелкой — наши войска снова атаковали. Я не удержалась, мои пальцы заскользили по списку имен раненых и убитых. Пожалуйста, пожалуйста, пусть он уцелеет!