Серебряные фонтаны

Глава тридцать седьмая

На четвертый день после обеда я измерила температуру Флоры — и она оказалась ниже на полградуса. Не поверив своим глазам, я показала градусник Лео и поняла по его лицу, что разглядела шкалу правильно. Радуясь, как дети, мы сказали об этом доктору Маттеусу, но его лицо по-прежнему осталось мрачным:

— Возможно, но нужно еще подождать и посмотреть. Миссис Чандлер, придя на ночное дежурство, сказала:

— Кажется, ей немного полегче, моя леди.

Однако было еще рано надеяться. Этой ночью я спала крепче и проснулась в первый раз, когда было уже далеко за полночь. Я побежала в соседнюю комнату и прислушалась к дыханию Флоры — оно было спокойнее, ровнее.

Миссис Чандлер встретила меня улыбкой.

— Сегодня она спит спокойнее, моя леди.

Я остановилась, глядя на Флору. Даже при тусклом свете занавешенной лампы было заметно, что сыпь на ее шее уже не такая ярко-красная.

— Кажется, она пошла на улучшение, — прошептала миссис Чандлер.

Подняв голову, я увидела, что у другого края кроватки стоит Лео — он последовал сюда за мной. На мгновение наши глаза встретились, а затем мы снова взглянули вниз, на дочь. Никто из нас еще не смел надеяться.

— Вам лучше бы лечь и поспать, мой лорд, моя леди, — настояла миссис Чандлер. — Вам нужно беречь силы.

Мы вернулись в другую комнату, каждый лег на свою кровать. На заре я проснулась и снова прокралась в комнату к дочке. По выражению лица миссис Чандлер я поняла, что все хорошо.

— Я только что мерила ей температуру, моя леди. Она упала на два градуса, по сравнению со вчерашней. А эта сыпь исчезает — кризис миновал.

Я стояла, глядя на Флору, меня трясло от облегчения. Затем я повернулась и побежала обратно в спальню.

— Лео, Лео...

— Что с ней! — вскрикнул он, мгновенно проснувшись.

— Ей лучше, ей лучше! — он начал вздрагивать крупной судорожной дрожью. — Лео, это правда — ей лучше! — повторила я. Мои ноги подкосились, я опустилась на кровать рядом с ним. Лео потянулся ко мне, мы обнялись и заплакали в объятиях друг друга.

Наконец мы отстранились друг от друга, я встала и подала Лео руку.

— Идем, поглядим на нее. Сыпь уже исчезает.

Мы стояли у кроватки, держась за руки, и смотрели на наше спящее дитя.

— Ее, шея уже не такая распухшая.

— Она уже перестала все время беспокойно возиться.

— Видишь, ее дыхание стало спокойнее.

— Я уверен, что пульс стал ровнее.

В конце концов миссис, Чандлер отправила нас прочь.

— Здесь не нужны три сиделки. Идите и ложитесь в постель до завтрака.

Однако, в спальне я повернулась к Лео.

— Я, кажется, больше не засну.

— Я тоже.

Я выглянула в окно.

— Уже светает.

— Давай, Эми, сходим в наш розовый парк.

Последние четыре дня, Лео не одевался как должно. Теперь я подала ему пиджак, помогла просунуть в рукав здоровую руку и накинула другую половину пиджака поверх лубка. Лео ждал снаружи, пока я переодевалась в свежую одежду. Мы спустились по лестнице, прошли через конюшенный двор, где могли увидеть окно гостевой комнаты миссис Тайсон. Света там не было — Элен, Роза и Дора пока еще спали. Повернув назад, мы миновали фасад дома, и пошли в розовый парк.

Мы не разговаривали, а просто шли рядом в это тихое раннее утро, в окружении цветов и запахов роз. Сегодня красный цвет лепестков был глубже, розовый ярче, а белый чище, словно каждая роза в саду приветствовала нас и разделяла нашу благодарность Господу.

Когда мы подошли к розе «Крестед Мосс», я задержалась около пухлых розовых бутонов. Это была одна из любимых роз Флоры. Дочка всегда останавливалась здесь и требовала отыскать бутоны, находящиеся в той фазе цветения, когда мохнатые чашелистики были похожи на крохотные петушиные гребешки, а розовые язычки лепестков выглядывали из них словно рожицы. Сейчас я нашла такой бутон и погладила его мохнатую одежку, затем поднесла пальцы к носу и вдохнула яблочный запах — как это делала Флора. Лео стоял и смотрел на меня, как, наверное, часто смотрел на нее.

— Я был уверен, что мы теряем ее, — заговорил он внезапно. — В прошлом году я наблюдал много смертей. Перед отъездом из Англии я помогал в палате больных с высокой температурой, ухаживая за канадскими солдатами, которые лежали там с церебральным менингитом — пятнистой лихорадкой. Они были большими, сильными мужчинами, но все равно умирали. А она такая крохотная, такая хрупкая. Я думал... — свободная рука Лео шевельнулась в слабом, безнадежном жесте. — Я даже не смел надеяться. Все, что я мог — это попытаться заключить сделку с судьбой — возьми меня, а ее оставь жить, — он на мгновение закрыл глаза, выглядя седым, изможденным стариком.

Вдруг я испугалась.

— Ты слишком утомился, Лео, — сказала я. — Ты пока еще тоже плохо себя чувствуешь. Тебе нужно вернуться в дом, позавтракать и снова лечь спать. Идем назад.

Лео послушно пошел за мной. Однако он не лег в постель, потому что хотел дождаться прихода доктора Маттеуса. Теперь мы оба заволновались снова. Вдруг это только временное улучшение?

Доктор Маттеус тщательно осмотрел Флору.

— Я считаю, что болезнь отступает, — объявил, наконец он. У меня голова закружилась от облегчения. — Но мы не должны расслабляться. При скарлатине всегда возможны осложнения. Ее горло пока еще сильно воспалено, кроме того, могут быть проблемы с ушами. Тщательно следите за выделениями оттуда. Конечно, она не должна вставать с постели. Сообщайте мне обо всех признаках опухания суставов — возможен артрит. И продолжайте измерять количество мочи, регулярно проверяйте ее.

— Там больше нет следов белка, — сказала я. — Лео проверял ее сегодня утром.

— Это очень обнадеживает, леди Ворминстер, но воспаление почек наступает позже — обычно в конце первой недели болезни. Оно может развиться до конца третьей недели, так что будьте бдительны. Регулярно проверяйте ее горло. За скарлатиной иногда наступает дифтерия или случается возврат основной инфекции, хотя обычно в таких случаях вторая атака менее серьезна — поэтому рецидива можно не слишком опасаться.

Теперь вся утренняя эйфория исчезла. Мои плечи ссутулились, я переглянулась с Лео.

— Спасибо, Маттеус, — упавшим голосом сказал он. — Мы, конечно, последуем вашим советам.

Когда доктор ушел, миссис Чандлер быстро сказала:

— Не бойтесь. Сегодня ей намного лучше, мы все это видим. А доктор сам сказал, что в болезни наступил перелом, — она фыркнула. — Эти доктора всегда сгущают краски — если дела пойдут плохо, их будет не в чем обвинить. Но если дела пойдут хорошо, все будут думать, каким же умным был доктор, если вылечил такое! — она ободряюще улыбнулась. — Ваша Флора крепкая девочка, и она умеет бороться. Она миновала худшее, я уверена в этом. Я столько детей выходила, что и не сосчитаешь, и знаю, когда они идут на поправку.

— Спасибо, миссис Чандлер.

— А вам, мой лорд, нужно пойти и выспаться, ведь у вас больная рука. Идите теперь в постель, как собирались.

Но, конечно, Лео, не смог заснуть, как и прежде. Когда миссис Чандлер ушла спать, он вернулся и сел рядом с Флорой, читая ей сказки, пока она не задремала.

— У нее исчезает сыпь, — обернулся он ко мне, когда она заснула.

— Да. И взгляни на ее шею — опухоль почти не заметна.

— Она уже нормально дышит.

— Температура упала — это чувствуется, если потрогать ее кожу.

Мне удалось уговорить Лео выйти после обеда на прогулку с Неллой, но вскоре он вернулся. Когда он вошел в дверь, я воскликнула:

— Ее температура снизилась еще!

Лео поспешил к кроватке и склонился над ней.

— Флора, хорошая девочка, папа гордится тобой, — она улыбнулась ему, и его лицо осветилось радостью. Мы стояли рядом, глядя на нее и упиваясь чудом ее улыбки. Затем Лео вытащил из-за спины руку, в которой была ветка с бутонами.

— Смотри, Флора, я принес тебе зеленых петушиных гребешков, — он засмеялся, увидев радость на лице дочери.

На следующий день Лео обессилел. Температура Флоры стала почти нормальной. Ее сыпь приняла бледно-розовый цвет, а опухоль на горле почти рассосалась. Флора снова стала разговаривать, на обед она выпила целую чашку мясного бульона и съела кусок цыпленка. Я стала чувствовать себя гораздо оптимистичнее, — но вдруг Лео стало дурно.

Лео сидел в деревянном кресле у подножия кроватки Флоры, глядя на дочку, и вдруг издал странный стонущий звук. Взглянув на него, я увидела, что его лицо посерело, а затем он повалился вперед. Я едва успела подхватить его, чтобы он не упал на пол.

Миссис Чандлер уже была рядом со мной.

— Это только обморок, моя леди. Давайте поднимем ему голову. Вот, он уже приходит в себя.

Лео взгромоздился обратно на кресло, но его лицо было белее мела, а на лбу выступили крупные капли пота.

— Ничего, — бормотал он. — Здесь слишком жарко.

Но в комнате не было жарко — мы поддерживали температуру шестнадцать градусов, как велел нам доктор Маттеус. Я переглянулась с миссис Чандлер, она заверила меня:

— Скоро придет доктор.

— Папа! — закричала Флора, и села в постели. Я быстро обернулась к ней.

— Ты должна лежать, мой цветочек. Папа всего лишь немного задремал.

Мы уложили Лео, на кровать в соседней комнате и стали ждать доктора.

После осмотра Лео доктор Маттеус позвал меня и сказал:

— У него полное истощение сил, леди Ворминстер, — Лео запротестовал, но доктор был непоколебим. — Вы уже неделю нормально не спали ночью, лорд Ворминстер. Вам не следовало этого делать.

— Но Эми тоже не спала нормально.

— Ваша жена почти на тридцать лет моложе вас, — лицо Лео нахмурилось, — и, кроме того, она не пострадала недавно от серьезных ранений. По правде говоря, вам нужно бы все еще оставаться в госпитале — и вы окажетесь там, если не будете бережнее относиться к себе.

Лео нетерпеливо встряхнул головой.

— Просто дайте мне бутылочку какого-нибудь вашего мерзкого пойла...

— Единственное лечение, которое я пропишу вам — двухнедельный постельный режим.

— Вздор! К вечеру мне станет лучше, — Лео попытался встать, но его лицо было осунувшимся от утомления.

Я встревоженно взглянула на доктора Маттеуса, тот твердо положил руку на плечо Лео.

— Ворминстер, если вы не будете выполнять мои предписания, я не отвечаю за последствия.

— И не отвечайте. Как вы заметили, я достаточно стар, чтобы уже не бояться возможных последствий, — сердито проворчал Лео.

— Лео, ты ведешь себя как капризный ребенок, — сказала я. — Делай то, что сказал доктор.

— Нет! — зарычал он уже на меня. Хотелось бы мне отшлепать его.

— Леди Ворминстер, — прервал меня доктор, — я думаю, нам нужно приставить к нему личную сиделку.

— Нет! — поднял голову Лео. — Вы все равно не найдете ее — они все сейчас в военных госпиталях.

Доктор Маттеус проигнорировал его, обратившись прямо ко мне.

— И миссис Витерс, и ее сестра, мисс Винтерслоу, постоянно предлагали свои услуги по уходу за вашей дочерью. По-моему, вместо этого мы можем пригласить одну из них присматривать за вашим мужем.

Лео издал возмущенный вопль:

— Я не потерплю ни одной из этих гарпий в своей спальне!

— Лео, — сказала я, — если ты не пообещаешь мне лечь в постель и оставаться там полных две недели, то я позову сюда их обеих.

Прежде чем Лео успел ответить, доктор Маттеус успокаивающе добавил:

— Они уверяли меня, что обе перенесли скарлатину, поэтому нет никакого риска.

— Лео, у тебя скарлатина? — ужаснулась я. Он хмуро покачал головой. Я повернулась к доктору Маттеусу. — Вы думаете, что...

— Взрослые меньше рискуют заразиться, но здоровье лорда Ворминстера ослаблено ранениями. Это достаточное основание для беспокойства...

Склонившись над Лео, я взглянула ему в глаза.

— Лео, ты немедленно ляжешь в постель, и останешься там на полных две недели по календарю.

Он хмуро взглянул на меня в ответ и сдался.

— Тимс будет приносить мне еду, но за мной никто не будет ухаживать. Ты слишком занята.

Это был легчайший намек, но я поняла его.

— Я буду заходить к тебе вечером, на часок, когда Флора заснет.

Буркнув «спасибо», Лео встал и нетвердым шагом направился к двери. Доктор Маттеус поддержал его под руку, и Лео без сопротивления принял помощь. Когда он ушел, и мы уложили Флору спать, миссис Чандлер сказала.

— Его светлость не самый легкий человек для попечения. — Я от чистого сердца согласилась с ней. Она улыбнулась. — Он очень нуждается в любви, но так упрям, что порой нуждается и в твердой руке, как сейчас, например, — она взглянула на меня и, отвернувшись, продолжила: — Первая леди Ворминстер не могла справиться с ним, совсем не могла. Но еще он очень нуждается в любви.

Слушая ее, я украдкой вздохнула, потому что не любила его достаточно. «Я не хочу твоей убогой любви», — бедный Лео. Миссис Чандлер была права — ему было нужно больше, он заслуживал большего.

Повернув стул так, чтобы лучше видеть лицо спящей Флоры, она сказала:

— Как приятно видеть, что она так мирно спит, а Клара говорит, что леди Роза крепка и здорова так, что большего и не пожелаешь. Вы, наверное, скучаете по ней, моя леди.

Я скучала. Меня тянуло вновь взять ее на руки. Но когда я на следующее утро заговорила об этом с доктором Маттеусом, он отрицательно покачал головой:

— У нее еще не закончился карантин. Еще восемь дней мы не можем быть уверены, что она в безопасности. Кроме того, ей нельзя возвращаться в дом, пока ее сестра заразна. Эта инфекция чрезвычайно прилипчива, леди Ворминстер. Одежда, мебель, игрушки, книжки — даже собака должна пройти дезинфицирующую ванну прежде, чем леди Розе будет позволено ее погладить. А поскольку вы ухаживали за старшей дочерью, пройдет несколько недель до того, как вы сможете приблизиться к младшей.

— Недель! Но она слишком мала для того, чтобы так долго обходиться без матери!

Доктор Маттеус нахмурился.

— Именно потому, что она так мала, вы не должны приближаться к ней — чем меньше ребенок, тем серьезнее могут быть последствия.

— Но, доктор Маттеус...

— Леди Ворминстер, из пятерых детей, заболевших скарлатиной, один умирает, — я похолодела. — У нас в городах построено несколько специальных больниц, потому что изоляция — единственная защита. Так как вы в контакте с больной, то каждый раз перед посещением мужа должны принимать ванну с добавлением дезинфектанта и полностью прикрывать свои волосы. Кроме того, пока он не окреп, не должно быть никаких физических контактов, даже поцелуев на ночь. А теперь давайте посмотрим мою маленькую пациентку.

Он был доволен тем, как поправляется Флора, но из-за опасности осложнений она должна была оставаться в постели еще две недели, как и Лео. Я не знала, кому из них требуется больше заботы. Флора капризничала, ей не сиделось спокойно, поэтому мне весь день нужно было быть рядом, играть с ней и читать ей книжки. Я могла прерваться, только когда она подносила к глазам калейдоскоп и вертела его, завороженная меняющимися узорами. По вечерам у кроватки Флоры меня сменяла миссис Чандлер, а я принимала ванну с карболкой и завязывала волосы белым хлопчатобумажным платком. После этого я могла идти к Лео.

— Как Флора? — обычно были его первые слова. Узнав, что с Флорой все хорошо, он выпячивал нижнюю губу и объявлял: — Завтра я встану с постели.

— Нет, не встанешь.

— Встану.

— Доктор Маттеус сказал...

— Старый дурак! Почему я должен делать все, что он скажет?

— Ты не встанешь, пока я не разрешу. — Мы препирались подобным образом каждый вечер.

— Почему ты носишь на голове, эту дурацкую тряпку? — стал он допытываться в первый же вечер.

— Доктор Маттеус сказал, что я должна прикрывать волосы.

— Но я хочу смотреть на них.

— Нельзя, и не будем больше об этом. Вместо них можешь смотреть на шерсть Неллы.

— Ха! — затем он пробурчал: — Мне скучно. Я взглянула на его тумбочку.

— У тебя масса книг для чтения. Клара сказала, что сама носит их тебе каждый день, потому что мистер Тимс плохо видит, что написано на корешках.

— Мои глаза устали от чтения.

— Тогда я почитаю тебе. Что ты хочешь, чтобы я почитала?

— Что-нибудь — мне все равно, — ворчливо пробормотал Лео.

Я подумала — почему бы нет? Раз он ведет себя как ребенок, почему бы мне не обойтись с ним как с ребенком? Я встала и быстро пошла к двери гардеробной.

— Куда ты, Эми? — окликнул он меня. — Осталось еще целых пятьдесят минут.

— Я через минуту вернусь, только схожу за книжкой. Я вернулась, пряча, книгу в складках юбки.

— Раз твои глаза устали, тебе лучше закрыть их, пока я читаю. — Лео послушно закрыл глаза.

— Как-то жил один человек, и жил счастливо, потому что имел гусыню, которая несла ему яйца из чистого золота...

— Это детская сказка, — не открывая глаз, сказал Лео.

— Да. Судя по твоему сегодняшнему поведению, это правильный выбор, — его рот раздвинулся в усмешке, а я прочитала ему сказку о том, как человек, недовольный одним золотым яйцом в день, зарезал свою гусыню. — И тогда пришел конец его золоту!

Лео уже широко улыбался.

— Очень хорошо Эми — я понимаю мораль этой сказки. Но как забавно слушать древнегреческий сюжет на уилтширском диалекте!

Я триумфально покачала головой.

— Нет, это французская сказка. Те две сиделки, которым я штопала чулки, подарили мне эту книгу для Флоры — только я спрятала ее до тех пор, пока Флора не выучится читать по-французски.

— Французская? — Лео потянулся и взял у меня книгу, а затем недоверчиво уставился на страницы. — Она, на французском. Я знал, что ты разговариваешь по-французски, но не ожидал, что ты можешь и читать.

— Ну, тут нет ничего трудного, если привыкнуть, к их странному способу произносить буквы.

Он замолчал на момент, затем сказал:

— Ты как-то просила, чтобы я выучил тебя греческому. Ты хочешь, чтобы я это сделал?

— Ну... — замялась я.

— Конечно, если ты предпочитаешь, чтобы не я учил тебя... — голос Лео прозвучал обиженно.

— Сейчас это трудно, — объяснила я, — потому что у меня мало времени из-за необходимости заниматься счетами домашней фермы и помогать мистеру Селби в делах имения. Может быть, после войны, но... — я запнулась, затем твердо добавила: — Я надеюсь, что тогда появятся еще дети...

Лео резко оборвал меня:

— Прочитай мне еще сказку.

Я начала читать сказку, в которой лисице захотелось сочного винограда — но когда она поняла, что не достанет его, то воскликнула: «Я не хочу его. По-моему, он не созрел и очень кислый». Дочитав, я заметила, что лицо Лео нахмурилось.

— Если бы я только мог быть таким мудрым, как эта лисица, — пробормотал он. Я поспешно начала новую сказку, о том, как заяц бегал наперегонки с черепахой.

Когда настенные часы пробили восемь, я закрыла книгу.

— Тебе пора спать, Лео. Доктор Маттеус сказал, что я не должна утомлять тебя.

— Проклятый Маттеус!

— Ты хуже Флоры, — я встала. — Доброй ночи, Лео, спи крепко.

На полпути я услышала голос Лео.

— Флоре ты не так желаешь доброй ночи.

— Доктор Маттеус сказал, чтобы я не прикасалась к тебе, из-за опасения инфекции — даже никаких поцелуев на ночь.

«Проклятый Маттеус» на этот раз прозвучало громче.

— В любом случае, я и не предполагал, что ты это сделаешь, — пробормотал Лео, не открывая глаз.

— Своим скверным поведением ты не заслужил поцелуя на ночь.

Он открыл один глаз.

— Но если я все равно не получу его, то, может быть, вместо этого получу удовольствие от своего скверного поведения, а, Эми? Час вечером — это мало, но я собираюсь использовать его как можно лучше.

Так Лео и делал. И он, и Флора играли со мной, но я не придавала этому значения, потому что была рада видеть, что они оба выздоравливают. Когда прошло две недели, доктор Маттеус сказал, что Флора может встать на следующий день, хотя должна оставаться в этой спальне, потому что все еще заразна. Я потратила все силы, чтобы заставить ее лежать в постели, и была в полном изнеможении к тому времени, когда мне нужно бьио принимать ванну и идти к Лео. Доктор Маттеус уже рассказал ему хорошие новости о Флоре.

— Я с трудом верю, что она полностью выздоровела, Эми, — сказал Лео, когда я вошла.

— И Роза совершенно здорова. Я видела ее с конюшенного двора. Если бы ты не распорядился скорее забрать ее из детской... — я содрогнулась и быстро добавила: — Мы должны полностью убедиться, что уморили всех этих микробов.

— Ты сделала все наилучшим образом, Эми. От тебя неделями воняло карболкой!

— Ты уже разыгрался? — огрызнулась я. — Или сегодня ты последишь за собой?

— Ни за что, — громко объявил Лео. — Завтра я встану.

— Ладно, Лео. Доктор просил меня передать тебе, что с завтрашнего дня ты можешь вставать.

Кажется, я наполнила ветром его паруса, потому что он почти завопил:

— Я встану сейчас, — и откинул край одеяла.

— Нет, не встанешь.

— Встану.

— Ты ведешь себя как капризный ребенок!

— Мне осталось еще пятьдесят минут, и я использую их наилучшим образом!

— На сегодня мне достаточно Флоры! — воскликнула я. — Я замучилась, удерживая ее в постели. По правде говоря, последние несколько дней, она была такой же скверной и упрямой, как и ты. Впрочем, ничего удивительного, ведь ты — ее отец.

Наступило неловкое молчание.

— Но ведь не я же? — тихо сказал Лео. — Конечна, ты не забыла это? — его глаза изучали мое лицо. — Или забыла, Эми?

Я топталась на краешке утеса. Флора была дочерью Фрэнка, я всегда думала о ней как о дочери Фрэнка, а я все еще любила его. Я не хотела терять его как отца моего ребенка. Серые глаза Лео пристально наблюдали за мной. Я попыталась отойти от края, но было уже слишком поздно — я прыгнула с этого утеса в ту ночь, когда Флора тяжело заболела, а большая, сгорбленная фигура Лео ютилась на стуле, наблюдая за ней вместе со мной.

Я опустила взгляд на сложенные на коленях руки и сказала правду:

— Флора считает тебя отцом, поэтому считаю и я, — подняв взгляд на Лео, я увидела торжество в его глазах. Ох, прости меня, Фрэнк — но это правда.

Лео мог бы удовлетвориться этой победой, но он, всегда хотел большего. И он сильнее надавил на меня.

— Я всегда чувствовал, что она — моя, еще до ее рождения. Ты была так уверена, что родится девочка. Я всегда хотел, чтобы Жанетта подарила мне дочь, а ты тогда носила ее внучку — и ты вручила ее мне, когда она еще не родилась.

— Да, вручила, — горько сказала я. — Ведь мне было не из чего выбирать, не так ли? Ты мог дать ей все, а я — работный дом или нищенство на улицах.

— Но... — Лео поднял голову.

Я не позволила ему прервать себя.

— Я не могла заработать столько, чтобы содержать ее! Я могла устроиться на работу только на потогонном предприятии, но там платят столько, что я не прокормила бы и себя, не говоря уже о ней. Если бы мне как-то и удалось ее содержать, то в холоде и в голоде — я не могла допустить, чтобы с ней случилось такое.

— Но, Эми! — воскликнул Лео. — Если содержание, которое я назначил тебе, было недостаточным, тебе стоило только сказать мне, или передать через Уоллиса...

Теперь пришел мой черед удивляться.

— Но ты же сказал, что оно назначено только до ее рождения! Ты сказал — «удобное и приличное жилье — до рождения ребенка», — и по выражению ужаса в его глазах я увидела то, что уже знала по записям имения, счетам, пенсиям. Лео, не был человеком, который легко отказывается от ответственности.

— Если бы Фрэнсис не обеспечил тебя, — заговорил он, — я устроил бы тебя где-нибудь в имении и назначил бы содержание, как той девушке из Пеннингса... — Лео запнулся, пот выступил у него на лбу. — Ты сказала, что это единственная причина, по которой ты вручила мне свое дитя? Потому что ты думала, что не сможешь содержать ее?

— Конечно! Я не хотела расставаться с ней — она была всем, что у меня было!

Лицо Лео посерело.

— Боже, все это время я считал, что ты решила отдать мне дочь, потому что не хотела воспитывать ее сама. И что ты сделала этот выбор задолго до того, как я женился на тебе, — он глубоко, болезненно вздохнул. — Но теперь я понял, что у тебя не было выбора. Я был всего лишь единственной альтернативой между работным домом или улицей.

— Но если бы ты не помог мне, когда мисс Аннабел выгнала меня, я оказалась бы там еще до рождения ребенка. У меня никого не было.

— Возможно, Фрэнсис... — не глядя на меня, сказал Лео.

— Он уже уехал, — чтобы заступиться за Фрэнка, я добавила: — Он думал, что я выйду замуж за Джо — Джо Демпстера. Он советовал мне не говорить Джо, что я уже ношу ребенка.

— Но ты это сделала, — продолжил за меня Лео. — Я всегда восхищался твоей честностью, Эми. Но иногда я желал бы... как я желал бы... чтобы ты солгала мне.

— Извини, — мои глаза защипало от слез.

— Это не очень хорошо с моей стороны, да? Нет, Эми, ты права — скажи правду и посрами дьявола, — его голос упал. — Только порой это нелегко дьяволу.

— Ты не дьявол.

— Но, предъявив права на твоего нерожденного ребенка, я затем принудил тебя к женитьбе — и теперь этой ошибки никогда не исправить. Мне жаль, Эми, очень-очень жаль, — Лео откинулся на подушку. — Тебе лучше уйти, ты устала.

— Но...

— Нет, Эми, уходи — пожалуйста, уйди.

Я помедлила мгновение, но мне было нечем утешить Лео, поэтому я повернулась и вышла.