Серебряные фонтаны

Глава тридцать шестая

Сначала я не могла поверить в это. Я стояла, глядя на дверь, которая все еще дрожала от хлопка Лео, а в мои уши стучали слова: «Я не хочу твоей убогой любви!» Мои глаза наполнились слезами боли, вызванной его отказом. Я так старалась, я даже проделала весь этот путь во Францию — а теперь Лео, не хотел меня.

Я снова стала ребенком, лицом к лицу, столкнувшимся с тем, что моя бабушка не хотела меня, не любила меня. Но затем я взяла себя в руки. Нет, это было не одно и то же, вовсе не одно и то же, потому что Лео любил меня. Проблема была в том, что он хотел больше любви, чем я могла ему дать. Я так старалась, я заставила себя полюбить его, но он все еще не был доволен. Гнев блеснул сквозь мои слезы. Лео, не должен был обходиться со мной так — ведь он сам потребовал от меня правду. Кроме того, он просил меня пожалеть его — он написал в письме: «Пожалей Зверя, но еще больше пожалей меня». Я так и сделала, но еще я полюбила и его тоже — но ему показалось этого мало, и он ударился в капризы как испорченный ребенок.

Я знала, что Лео будет делать дальше — он будет дуться как испорченный ребенок, будет вынашивать свои надуманные обиды, пока как бы случайно, нехотя, не позволит мне вывести себя из дурного настроения. Я твердо сжала губы, потому что на этот раз Лео будет разочарован. Я не буду потакать его ребяческому поведению. Ему пора повзрослеть.

Я не виделась с Лео до вечера. Придя на ужин, он проковылял передо мной через холл, не сказав как обычно: «Добрый вечер». В утренней комнате он склонился за столом и уставился в тарелку. Сняв салфетку, я сказала:

— Сегодня вечером сильно похолодало.

Лео еще ниже опустил голову и даже не буркнул в ответ. Я не стала вновь заговаривать с ним, а когда он после ужина открыл передо мной дверь, я прошла мимо него без единого слова.

Это продолжалось всю неделю. Лео оставался в постели на завтрак, а затем либо дулся у себя в библиотеке, либо уходил гулять в парк с Неллой. Он не появлялся в кабинете имения, но это не влияло на дела, потому что мы с мистером Селби прекрасно справлялись сами.

Как-то, когда мы с мистером Селби обсуждали назначения на сенокос, он сказал:

— Не спросить ли нам мнение лорда Ворминстера... — но запнулся: — Нет, незачем беспокоить лорда Ворминстера, пока он выздоравливает.

— Да, совсем незачем, — подтвердила я.

Я приняла решение не заговаривать с Лео первой. В конце концов, это он был не прав. Когда я в пятницу выходила после ужина из утренней комнаты, Лео вдруг заговорил:

— Кстати...

— Да? — мгновенно обернулась я. — Что ты хочешь...

— Аннабел приезжает, — резко сказал Лео. — Она приедет завтра и останется на ночь, — не успела я пройти в дверь, как он закрыл ее.

Конечно, он совершенно иначе вел себя с мисс Аннабел, разговаривал с ней весь ужин, но ни разу не обратился ко мне. Затем мы сели пить кофе в большой гостиной, а вскоре Лео вышел за книгой, о которой говорил с мисс Аннабел.

— Ты сделала что-то, что расстроило Леонидаса, Эми? — повернулась она ко мне.

— Нет, это он сделал что-то, что расстроило меня, — ответила я.

Мисс Аннабел неодобрительно подняла брови.

— Не думаю, что сейчас для тебя подходящее время вести себя так по-детски со своим мужем — теперь, когда он ранен на службе отечеству.

— Не только мой муж был ранен на службе отечеству, — не удержалась я от резкого ответа.

— Как ты смеешь... — вспыхнули ее глаза, но тут вернулся Лео, и теперь они уже вдвоем не разговаривали со мной. Они едва удостоили меня взглядом, когда я сказала:

— Я немного устала. Пойду в постель, если вы не возражаете.

Я поднялась прямо в детскую. Элен сидела в халате за столиком и писала письмо.

— Не вставай, Элен, — остановила ее я. Она улыбнулась и продолжила писать.

Я всегда перед сном приходила взглянуть на детей, но сегодня осталась в их спальне дольше обычного. Вскоре туда вошла Элен.

— Что-нибудь не так, моя леди?

— Нет, но они обе так красивы, что я не могу удержаться от слез, глядя на них, — я наклонилась и поправила одеяло на спящей Флоре, а затем, бросив на нее долгий прощальный взгляд, вышла вслед за Элен в дневную комнату детской.

— Леди Флора волновалась весь день, она не переставая говорила о завтрашнем празднике, и я тоже предвкушаю эту поездку, — улыбаясь, сказала она мне. — А о леди Розе тоже хотят позаботиться. Его светлость сказал, что после обеда он возьмет ее с Дорой на домашнюю ферму.

Лео, не говорил мне об этом. Я сама собиралась побыть завтра с Розой целых полдня после обеда.

— Почему бы вам не поехать с ним вместо Доры, моя леди? — предложила Элен.

Я быстро покачала головой:

— Нет, я слишком занята, — услышав мой ответ, Элен слегка нахмурилась, а я по пути в свою спальню не могла подавить желание, чтобы мы с Лео и детьми жили в коттедже. Тогда, если бы у нас возникали небольшие разногласия, не было бы ни озабоченных взглядов дворецкого, ни намеков няни. Если бы мы весь день жили бок о бок и делили бы постель ночью, мы быстрее бы договорились. Но я не собиралась извиняться первой, потому что это Лео был не прав.

Мисс Аннабел провела утро в парке с Лео и Флорой. Затем подошло время ее поезда. Я едва перемолвилась с ней словом, но, возможно, это было кстати — я всего лишь перестала досаждать ей. После обеда я проводила Элен и Флору, уезжающих, на праздник, и пошла в кабинет имения заниматься счетами, пока не настала моя очередь возиться с Розой. Лео даже не потрудился принести ее мне сам, а прислал с Дорой. Позже стало очевидно, что он дожидался, пока я уйду из детской, и только тогда пришел послушать восторги Флоры по поводу прошедшего праздника. Нам было легко избегать друг друга в таком большом особняке, как Истон.

День спустя у Флоры тоже испортилось настроение. Праздничное возбуждение осталось в ней, она стала капризной и плаксивой. Когда Роза потянулась к ней поиграть, она оттолкнула сестренку. Лицо Розы скривилось, я взяла ее на руки и приласкала:

— Не обращай внимания на Флору. Сегодня она встала не с той ноги, как и ее папа.

Элен пристально взглянула на меня и открыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала. Этим вечером Лео заговорил:

— Флора сегодня не такая бодрая, как обычно, — сказал он, откусив яблоко.

— Ей снова хочется на праздник, но ей нужно понять, что она не может иметь все, чего ей хочется. Так уж заведено в жизни.

— Так устроена жизнь, — резко поправил он меня.

— Как тебе угодно, — огрызнулась я. Лео гневно вскинул голову.

— Не воспитывай меня, словно, я дрянной мальчишка!

— Почему бы нет — если ты ведешь себя так? Лучше бы я не говорила этих слов. Жилы на лбу Лео налились кровью, он швырнул яблоко на стол, оно разлетелось на куски, запачкав его одежду. Он неуклюже вскочил на ноги и зацепил перевязанной рукой за стол. Лицо Лео исказилось болью, я вскочила и подбежала к нему.

— Ты поранился?!

— Оставь меня! — он оттолкнул мою руку.

— Я только хотела помочь.

— Я не хочу твоей жалости! — оборвал он меня. — Отойди от меня — прочь!

Я замерла на месте, глядя на его разгневанное лицо, а затем повернулась и ушла.

Со слезами на глазах я пришла в детскую. Флора спала. Завтра утром к ней вернется обычная жизнерадостность. Если бы я только могла сказать то же самое об ее отце! Затем я вспомнила, что Лео, не ее отец. Глядя на ее золотистые кудряшки, я вспомнила ее отца, смеющегося со мной в парке, и загорелась желанием увидеть его еще раз, хотя бы для того, чтобы убедиться, что он цел. Я попыталась выкинуть это желание из головы, но не сумела — Флора была вечным напоминанием. Если бы она только не была так похожа на Фрэнка — но мне хотелось, чтобы она была похожа на него, ведь она была его дочерью.

Я встала рано и пошла прямо в детскую. Флора встала, но сидела на диване, вяло, укачивая куклу.

— Она сама не своя, моя леди, — покачала головой Элен.

Однако, когда я подошла к Флоре, она улыбнулась мне. Подняв дочку на руки, я погладила ее бледно-золотистые волосы.

— Ты почувствуешь себя лучше, когда съешь свою овсянку, моя Флора.

— Не хочу овсянку.

Я переглянулась поверх ее головы с Элен.

— Она еще слишком мала для праздников. Элен кивнула в знак согласия:

— Ей, наверное, повредило желе. Не нужно было, его есть.

Я не осталась в детской надолго. Мне не хотелось встречаться здесь с Лео, когда он, как обычно, придет с утра навестить детей, кроме того, Флора, кажется, немного оживилась. Я пробыла в кабинете имения до одиннадцати — только что пробили настенные часы, когда ко мне зашел мистер Тимс.

— Моя леди, — сказал он, — леди Бартон на телефоне, она желает поговорить с вами.

Я удивилась, почему она не передала сообщение через мистера Тимса. Дойдя до телефонной ниши, я взяла трубку.

— Доброе утро, леди Бартон, это Эми.

— Дорогая, мне только что звонила Исабель насчет своего Джимми. Он был на празднике, а теперь у него температура, и доктор подозревает скарлатину. Возможно, кто-то из детей, у которых он побывал на прошлой неделе, был болен и... — ее голос звучал дальше, но я не слышала. Скарлатина — скарлатина! Дети Бистона — Флора, моя Флора... — Ваша малышка Флора сидела за столом рядом с ним, а Джимми, хотя и постарше ее, так хорошо обходился с ней, играл с ней... — Флора — скарлатина... — Ты меня слушаешь, дорогая? — я пробормотала что-то в ответ. — Поэтому скажи няне Флоры, чтобы она последила за ней, и еще, я думаю, тебе нужно показать ее доктору Маттеусу. Эта болезнь очень опасна, знаешь ли — особенно для маленьких детей. А пока до свидания, дорогая.

Я кое-как попросила оператора соединить меня с домом доктора Маттеуса. Его не было дома. Я оставила ему сообщение, а затем впала в панику. Скарлатина — эти могилы на кладбище... Моя Флора... и Роза! Вдруг Роза тоже заразилась скарлатиной? Мои дети! Я застыла с поднесенной к уху трубкой. Наконец сковавший меня лед треснул, и я побежала — по коридору, по лестнице, через холл. Я рванула дверь библиотеки. Лео был там.

— Эми?

— Леди Бартон... Флора... скарлатина... — комкала я слова. — Флора, она сегодня не хотела завтракать.

По лицу Лео я поняла, что он уже знал об этом.

— Маттеус? — рявкнул он.

— Я звонила ему, но его нет.

Лео уже поднимался по лестнице. Он двигался так быстро, что я едва успевала за ним.

Флора вяло сидела на диване. Я подошла к ней и взяла на руки, а Лео сказал Элен:

— Ребенок был в контакте с больным скарлатиной. — Элен побледнела, а он повернулся ко мне: — Нужно немедленно убрать Розу. Элен, унеси ее отсюда, — он с силой надавил на звонок.

Клара пришла сама, и я услышала голос Лео, отдающий приказы. Элен и Роза должны были принять дезинфицирующую ванну, а затем полностью сменить одежду. Он повернулся к Доре:

— Сколько тебе лет?

— Шестнадцать, — пропищала, перепуганная Дора.

— Слишком молода. Тебе нужно сделать то же самое, а затем уйти с Элен и леди Розой к Тайсонам. Элен, скажи им, что Роза на карантине. Они не должны подпускать к ней других детей. Она может оказаться для них опасной. Нет, Эми, тебе нельзя ее трогать.

— Но вдруг она тоже заболеет?

— Тогда Элен принесет ее обратно — но только если Маттеус подтвердит, что это скарлатина.

Все, что я могла сделать — это помахать своей дочке на прощание. Как только Клара отослала Розу и Элен, Лео распорядился, чтобы она приготовила две смежные комнаты в нежилом крыле особняка.

— Уберите ковры, снимите занавески, вынесите всю ненужную мебель, если каркасы кроватей не железные, замените их железными. Затем вымойте пол с дезинфицирующим средством и протрите им детскую кроватку Флоры. Еще потребуется ушат с раствором карболки для ее грязного белья и большая кастрюля кипяченой воды на стол.

Клара ушла за Бертой и Джесси, и мы остались одни. Флора тяжело привалилась к моей груди.

— Но, может быть, у нее не скарлатина?

— Будем надеяться на Бога, что нет, но мы должны приготовиться к худшему.

В этот момент Флору начало рвать. Лео взял ночной горшок и подставил ей — все ее тело содрогалось, когда ее стошнило туда. После этого она сжалась у меня на руках и задрожала. Лео взял одеяло здоровой рукой и стал укрывать ее.

— Этот проклятый лубок! Флора захныкала.

— Не бойся, моя Флора, — зашептала я ей. — Мама с папой позаботятся о тебе.

Покрытая черными волосами рука Лео ласково погладила ее по щеке. Флора уткнулась головой в его ладонь, и я увидела отражение собственного страха в его глазах. Опустившись на диван рядом со мной, Лео снял свои наручные часы и положил на колено.

— Флора, дай папе подержать тебя за руку.

Она не сопротивлялась. Я поняла, что Лео считает ее пульс.

— Он учащенный? — прошептала я, глядя на его озабоченное лицо.

— Я... не уверен, Эми. Кажется, это нормально, что у детей пульс чаще, чем у взрослых.

Флора все время вертела головой.

— Горло болит.

Я осторожно отогнула воротничок ее платья и увидела на коже мелкие красные пятна — это была сыпь. Мое сердце обдало холодом.

— Несомненно, скоро придет Маттеус, — тихо сказал Лео.

— Он был на обходе. Он может не появиться до обеда.

— Обход занимает час или два. К тому времени мы уложим ее в кровать.

Я сидела, лаская Флору и разговаривая с ней, тихий голос Лео вторил моему, пока не появилась Клара и не сказала, что комнаты готовы. Мы перешли туда. Флора стонала, пока я раздевала ее. Она очень ослабла. Я никогда еще не видела своего ребенка в таком состоянии: ее кожа была сухой и горячей. Она попросила пить, но, когда я дала ей воды, попыталась выплюнуть ее.

— Больно, больно.

— Она должна пить, Эми, — сказал Лео. — При лихорадке нужна жидкость.

Вместе мы уговорили Флору выпить стакан воды, а затем она заснула беспокойным сном. Я откинулась на стуле, чтобы разогнуть болевшую спину. Вдруг Флора громко закричала, а я уставилась на нее в ужасе — ее тело выгнулось дутой, а глаза выкатились из-под век.

— Флора! Флора! — она задыхалась. Все ее лицо исказилось, руки и ноги задергались. Лео согнулся над Флорой, удерживая их, чтобы она не поранилась о металлическую ограду кроватки.

Наконец приступ закончился, и Флора впала в оцепенение, все ее тело обмякло. Ее дыхание, медленно возвращалось к нормальному, но глаза оставались закрытыми. Когда Лео разогнулся, я затряслась в плаче:

— Флора! Флора!

Рука Лео легла мне на плечо.

— Эми, успокойся. Истерика тут не поможет, — его рука сжала мое плечо, поддерживая меня, пока я заставляла себя успокоиться.

— Ты прав, — сказала я. — Я больше не буду вести себя так глупо, — я выпрямилась и села, не сводя глаз с кроватки — наблюдала, ждала.

К вечеру все тело Флоры покрылось красными пятнами. Только ее лицо выглядело бледной маской. Доктор Маттеус заходил дважды, его лицо было могильно-мрачным. Лео показал мне, как измерять ее температуру, и я заставляла свои руки не дрожать, глядя, как она растет — 39, 39.5, 40... Когда доктор осматривал ее горло, я увидела, что язык моей бедной Флоры покрыт толстым белым налетом. Было видно, что Флора не понимает, где находится, и никого не узнает.

— Эми, у нее горячка, — осторожно сказал Лео, — но при таком заражении в этом нет ничего необычного. Продолжай разговаривать с ней — может быть, она подсознательно почувствует, что ты рядом.

Появилась миссис Чандлер — это Лео послал за ней. Она в это время помогала при родах, но сосед вызвал ее. Лео сказал, что я должна лечь отдыхать в смежной комнате. Я не хотела уходить, но он заставил:

— Ты не поможешь ей тем, что растеряешь свои силы. Грэйс позовет тебя, если... — он не закончил фразу.

За дверью на столике меня ждала еда. Я качнула головой, отказываясь, но Лео настоял:

— Ты должна поесть, Эми.

Мы сели вместе, поели супа и цыплячьего пюре, незаметно проскользнувшего в мое горло. Лео закрыл дверь в соседнюю комнату, но мои уши ловили каждый звук за ней. Я словно чувствовала нить, связывающую меня с Флорой. Я не должна была выпускать эту нить, или Флора умрет.

— Мне нужно, чтобы дверь была открыта, — сказала я. Лео помедлил, но выполнил мою просьбу.

Когда со стола убрали, Клара принесла горячей воды, чтобы я могла умыться.

— Я оставлю тебя, Эми, — Лео встал. Я едва заметила, что он ушел — все мое внимание было обращено к Флоре.

Я заснула, но даже во сне Флора была со мной. Проснувшись ночью, я проскользнула в смежную дверь. Миссис Чандлер склонилась над моей дочерью, ее руки двигались аккуратно и бережно, успокаивая Флору. В слабом свете затененной лампы я разглядывала лицо своей дочки. Ей было лучше? Нет, ей было хуже. Я чувствовала, что ей хуже.

— Она держится, моя леди, — прошептала сзади меня миссис Чандлер. Но это было все. Выпрямившись, я увидела темный силуэт, скорчившийся на стуле в углу комнаты, рука в лубке давила ему на грудь. Миссис Чандлер встревоженно взглянула на меня.

— Ему нужно спать — но он не уходит. Я подошла к нему и ласково сказала:

— Ты должен идти спать, Лео.

— Слишком далеко, — пробормотал он.

— Тогда идем ко мне, — я протянула Лео руку и повела за собой в смежную комнату. Пружины соседней кровати протестующе взвизгнули под его весом. Я легла на свою кровать и сосредоточила мысли на Флоре, чтобы даже во сне поддерживать ее.

Наступило утро. Я отослала миссис Чандлер в спальню и продолжила свое бдение. Флора, моя красавица Флора — она вздрагивала и металась, а я вытирала ее горящий лоб и заставляла пить больше воды. Она даже не узнавала меня. Доктор Маттеус показал мне, как протирать рот Флоры глицериновой микстурой, а Лео научил меня еще и промывать ее горло.

— Флора, позволь, я это сделаю, — я обернулась к Лео. — Ей это не нравится.

— Ее горло, нужно поддерживать чистым, Эми. Флора, хорошая девочка, открой рот.

Когда я закончила очистку, Лео сказал:

— А теперь нам нужно посадить ее на горшок. Флора хныкала и вырывалась, было трудно удерживать ее там, но наконец, мы получили то, что хотели.

— Я сам посмотрю, что там, — Лео поднес горшок к лампе. — Кажется, признаков белка нет.

Я не поняла, что это означает, но по интонации догадалась, что новости хорошие, и мысленно вознесла благодарственную молитву.

Доктор Маттеус зашел к нам перед утренним обходом. Я держала Флору, пока он осматривал ее горло и заглядывал в ее уши.

— Никаких признаков улучшения?

— Нет.

— Если ее суставы начнут опухать, зовите меня немедленно. Вы должны следить и измерять, сколько воды она пьет и выделяет, — он обернулся к Лео и что-то сказал, понизив голос. Я не расслышала его слов. Я не хотела их слышать. — К обеду я зайду еще раз, леди Ворминстер.

Лео вернулся к кроватке.

— Эми, если Флора не будет принимать пищу сама, доктор Маттеус велел использовать трубку. Попытайся уговорить ее выпить немного молока. Тебя она послушается.

— Она не узнает меня.

— Узнает.

Я поднесла чашку с молоком к ее губам.

— Флора, выпей немножко. Глотай, Флора, глотай, — медленно, с трудом, она проглотила молоко.

Я измерила ее температуру — 40.5 — затем промыла ее рот и горло. Утешала, успокаивала, ласкала. Снова измерила температуру — 41.

Дважды в день Элен присылала известия о Розе: «Все хорошо». Я возносила благодарственные молитвы за Розу и всем сердцем молила Господа помочь ее сестре. Лео пытался уговорить меня выйти погулять, но я не пошла. Я не хотела разрывать тонкую нить, связывающую меня и Флору. Сейчас она была не толще паутинки, но все еще держалась.

— Скажите, что ей нужен свежий воздух, — сказал он доктору Маттеусу.

— Я не оставлю Флору, — сказала я, даже не оглянувшись.

— Не заставляйте ее, Ворминстер, — тихо сказал доктор Маттеус. — Она никогда не простит вам, если...

Еще день, еще ночь. Борись, Флора, борись, моя милая девочка — борись. И она боролась.

Все мое внимание было сосредоточено на Флоре, но каждый раз, когда я поднимала голову и оглядывалась, то видела замершую фигуру Лео, сгорбившегося на стуле.

Мы с Лео поели в спальне за смежной дверью. Затем он сходил вниз, чтобы помахать Розе в окно со двора.

— С Розой все хорошо, Эми.

— Спасибо. Сходи на прогулку с Неллой, подыши свежим воздухом, — но я знала, что Лео, не пойдет, так же, как и я.

Ночью Лео лежал на соседней кровати, а я дремала, вскакивая с постели всякий раз, услышав стон или хныканье Флоры, и усаживаясь рядом с миссис Чандлер.

— Флора, я здесь. Я здесь, с тобой.

Тишина была еще хуже — если я просыпалась от тишины, страх сжимал мое сердце, и я бегом вбегала в дверь. Миссис Чандлер осторожно уговаривала меня:

— Моя леди, не мучайте себя. Если понадобится, я позову вас, — и я заставляла себя уйти и снова лечь спать.

Тихий голос спрашивал меня с соседней постели:

— Как она?

— Без изменений.

Страх ледяной рукой держал мое сердце, но я отбрасывала его прочь. Страх истончал нить, поддерживающую жизнь моей дочери, — а она и так уже была натянута до предела.