Сеть паладинов

Глава 19

Тревога, а затем и страх вселились в Али Мукстара, когда он проходил мимо фонтана Онофрио и с ним неожиданно столкнулся тучный христианский монах. Ни в столкновении, ни в монахе не было ничего примечательного. Если бы не кое-какие особенности самого Али Мукстара, а также слова, которые монах произнёс. Али Мукстар только сегодня утром ступил на камни оживлённой городской пристани Рагузы[95], сойдя на берег с небольшой купеческой фусты, покинувшей неделей ранее венецианский порт Кьоджа. На его ладной фигуре прекрасно сидел новенький купеческий костюм, состоящий из вестины — длинной куртки с изящными застёжками и бархатным поясом, широких штанов, расшитых пуговицами по диагонали, и шёлкового плаща. Свободная итальянская речь, коротко остриженные волосы и тонкая бородка придавали ему вид состоятельного итальянского купца.

Прибыв в Рагузу, Мукстар успел разобраться с неотложными делами и просто решил прогуляться по городу, поскольку ему ещё предстояло длинное путешествие в Стамбул. Он немного расслабился. Было жарко для середины февраля. Мукстар захотел пить и остановился на небольшой поляне — площади — около фонтана Онофрио, невысокого многогранного сооружения, накрытого куполом, куда вода подавалась по акведуку с гор.

На монахе был длинный плащ из толстого серого сукна. Заплывшие глазки на круглом лице глядели бестолково. Он крутил головой по сторонам и наскочил на Али, когда тот выходил из тени аркады на площадь к фонтану. При столкновении чётки выскочили из рук монаха и упали на землю.

Мукстар, прекрасно знавший европейские обычаи, поспешил рассыпаться в извинениях перед тем, кого у христиан принято называть святым отцом. Он наклонился за чётками и протянул их недотёпе.

Но монах ошарашил Али. Продолжая смотреть куда-то в сторону, он вдруг явственно произнёс:

— Оставь их себе! Они будут напоминать тебе о Венеции. У меня есть для тебя интересные дополнения к венецианскому плану. Если хочешь их получить, приходи к звоннице, встань с её западной стороны и держи в руках эти чётки. У тебя три часа.

Монах, фыркая, поплескал на себя ледяной водой и как ни в чём не бывало пошагал своей дорогой в сторону мрачноватого здания францисканского монастыря, высокая колокольня которого высилась над городом. Ошеломлённый турок, замерев с чётками в руках, глядел ему вслед, растерянно слушая, как стучат о камни деревянные сандалии святого отца. Потом опустил взгляд на чётки. Это были чётки римской веры, с бусинами цвета и размера красной фасоли и с серебряным крестом.

Что это за монах? Откуда ему известно о плане? Откуда он знает его, Али, и то, что он только что приплыл из Венеции? План, о котором упомянул монах, Али сегодня утром в секретной сумке лично доставил из Венеции османскому посланнику в Рагузской республике. Посланник должен будет завтра снарядить курьеров и доставить сумку в Стамбул к великому визирю.

Откуда христианский монах знает про план? Никому, кроме него, Мукстара, не известно, что находится в сумке! Значит, за ним следили прямо от Венеции? Мукстар стал мучительно вспоминать пассажиров своего недельного путешествия на судне. Нет, никого вспомнить он не мог. Обычные моряки, которым заплатил Юсуф за перевозку своего компаньона. Капитан, его помощники — они принимали его за итальянца. Сквернословили, напивались, ругали неверных и их любимого Магомета. Нет, Али был уверен, что на корабле никто не подозревал, кто он, и не мог никуда сообщить.

Тем временем монах прошлёпал до ворот монастыря и исчез за ними. Мукстар заставил себя уйти с площади. Он был опытным разведчиком, поэтому, приняв самый непринуждённый вид, принялся бродить по узким улочкам Рагузы. Вышел на главную площадь, не спеша обошёл четырёхгранную колонну с флагштоком. Остановился у ниши рыцаря Орландо, покровителя города, затем проследовал на Княжев двор, ко Дворцу ректора — правителя Рагузы. Прошёлся вдоль большого квадратного дворца с высокой аркадой, под которой тянулась крытая галерея. Из лабиринтов улочек с домами, увитыми виноградом, он выходил на поляны. В другое время он наслаждался бы этим зажиточным и красивым городом — главным соперником Венеции. Но сейчас, вглядываясь в пестро одетые толпы, плотно двигающиеся по улочкам, он пытался угадать, кто следит за ним.

Постоял у караула стражников у главных ворот, направился ко дворцу Спонза, заполненному конторами менял, вышел к городской звоннице, высокой башне, рядом с которой находились ворота, пробитые в толще стены и открытые в гавань. Мукстар оглянулся. Он наметил для себя место — на середине площади, чтобы монах не смог причинить ему зла. Опытным взглядом Мукстар также обследовал все подходы к площади, после чего вышел в гавань. Там повсюду пахло жареной рыбой.

Не обнаружив ничего подозрительного, но с возрастающей тревогой, Мукстар вернулся в ту часть города, в предместье, где находились личные апартаменты представителя османов в Рагузе. Те, кто следит за ним, точно знают, кто он. Нет необходимости таиться. Неважно, заметил он слежку или нет. Монах знает.

Из папок сенатора М. Лунардо.

«Нейтральная Рагуза, или Дубровник, как зовут его местные жители, — главный наш соперник на Адриатике. Эта дерзкая маленькая Республика на море, которое принадлежит венецианцам, присваивающая добрую часть нашей торговли, застряла как кость в горле Венецианского залива и не позволяет богатствам попадать в утробу нашей казны. А наш Сенат, в своё время постановивший «каждую пятницу рассуждать о средствах уничтожения Рагузы», никак не может уничтожить её.

Рагуза не может сама себя защитить, поэтому имеет покровителей. Главный из них — султан. Без него венецианцы уже давно придушили бы её. Ежегодная дань султану плюс содержание турецкого посольства — 20 000 цехинов. Туркам Рагуза очень важна — они получают от неё оружие и припасы. Огромная часть турецкой торговли с Западом идёт через Рагузу: торгуют тканью, шёлком, льном, духами, сахаром, специями, шерстью, шубами. Турки сохранили Рагузу для оппозиции Венеции.

Рагуза так боится потерять свободу, что открывает только днём, и то на несколько часов, свои ворота.

Все её жители римской веры. Но армяне и мусульмане пользуются полной свободой. Говорят рагузинцы по-славянски, но также владеют и итальянским.

Так как она нейтральна — это центр шпионажа на Адриатике».

Город кишел шпионами всех враждующих на Балканах сторон. Кроме турок и венецианцев, здесь были агенты германского императора, французы, испанцы, шпионы итальянских принцев, венгры, хорваты... Все они следили друг за другом, собирали сведения и всевозможные сплетни.

Поэтому в том обстоятельстве, что к секретному плану кто-то хотел продать дополнения, не было ничего удивительного. С другой стороны, это могли быть сами венецианцы, обнаружившие потерю своих секретов, и желавшие, во-первых, проверить, раздобыли ли османы секрет, а во-вторых, может быть, даже заполучить его обратно. Вероятность такого оборота дела была велика.

Мукстар, вернувшись в резиденцию, срочно доложил посланнику об обстоятельствах странной встречи с монахом. Он был вынужден кратко пояснить, что монах предложил ему заполучить дополнения к тому документу, который они должны доставить в Стамбул. Они встревожились вместе.

— И действительно никто не знает содержания твоей сумки, Али? — спросил посланник, пощипывая густой чёрный ус.

Али покачал головой.

— Сумку опечатали при мне. Документы были туда положены, как только их переписали. А меня тут же отправили в Кьоджу.

Размышляя вместе, они пришли к выводу, что о его прибытии из Венеции, конечно, могли знать и проболтаться многочисленные слуги резиденции, но о содержимом сумки знать не мог никто.

Чтобы окончательно убедиться в этом, посланник, заглянул в сундук с тяжёлым немецким замком, служивший для хранения секретных бумаг и денег, и изучил сумку. Она была такой, какой сдал ему утром курьер. Не вскрытой. Тогда он приказал привести к нему старшего из челяди и подробно допросил. Не замечал ли он слежки? Каких-нибудь подозрительных людей? Получив на каждый из вопросов отрицательный ответ, он продолжал, однако, чувствовать озабоченность.

Из тени веранды дома на окраине города Мукстар задумчиво обозревал гряду суровых Динарских Альп, их угрюмые скалистые верхушки, непроходимые леса на склонах. Горы охватывали этот прекрасный город гигантским амфитеатром. У их подножия зацветали вишнёвые сады, раскинулись цитрусовые рощи и виноградники.

Так как же отреагировать на предложение? Они почти не сомневались, что каким-то непонятным для них образом венецианцы прознали о краже их документа.

В конце концов Мукстар решил рискнуть. Даже если это провокация и некто предлагает игру, её нужно попробовать, поближе познакомиться с правилами. Отказаться от сведений было бы глупо. Посланник организовал засаду, выслав вперёд несколько слуг. Задача заключалась не столько в том, чтобы получить что-то от монаха, сколько попытаться перехватить его и выкрасть. А там уже опытные умельцы из османов вытянут из него всю правду. Таким образом, за полчаса до появления Мукстара на поляне у звонницы все выходы и подходы к ней были перекрыты людьми посланника, занявшими все ключевые места.

Через два часа пополудни Мукстар появился на указанном месте. Он медленно поигрывал чётками в левой руке, держа их как можно заметнее. Он неторопливо прошёлся по периметру площади, среди массы разношёрстного народа. Затем он встал под башней и неторопливо оглядел толпу. Он мог подать знак людям, рассыпанным по площади, и монаха они могли взять прямо здесь. Либо по дороге домой.

А вот и монах! Тучный, неуклюжий, в сером плаще, опоясанном толстой верёвкой, эдакая большая серая мышь с выбритой макушкой. Отдуваясь, вытирая пот с жирного лица, он продирался сквозь толпу торговцев в сторону Али. Он заметил Мукстара и направлялся прямо к нему. Когда монах приблизился и встал сбоку, Али вдруг пришла в голову забавная шутка. Он разжал пальцы, и чётки упали на землю. Монах засопел, затем молча, задрав сутану, тяжело присел на корточки и потянулся за чётками.

Звонкий мелодичный удар раздался над головами людей и поплыл по площади. За ним следующий. На башне звонницы новый час начали отбивать зелёные рыцари — покрытые патиной бронзовые фигуры. Все невольно отвлеклись от своих дел и подняли головы. Монах и Мукстар тоже застыли: один на корточках, другой — стоя над ним.

— Как дела, Али! Тебе привет от сенатора Феро, — вдруг услышал турок за своей спиной.

Но он успел лишь полуобернуться и заметить, как в уходящем свете дня что-то блеснуло. В следующий миг Мукстар почувствовал, что нечто острое и жгучее вонзилось ему в левое плечо под ключицей. Это был стеклянный кинжал — фактически тонкая стеклянная спица с идеальным остриём длиной более двадцати сантиметров. Мукстар почувствовал болезненный укол и тихо вскрикнул под звон часов. Вонзив кинжал, убийца, поддерживая заваливающегося Али сзади, умело обломил тонкую стеклянную рукоятку. Теперь никто не смог бы вынуть жало из тела жертвы, обрекая турка на мучительную смерть, когда лезвие окончательно погрузится в сердце.

Под звон колоколов монах быстро поднялся и вместе с убийцей покинул площадь. Мукстар медленно осел на землю. Толпа раздвинулась, и слуги турецкого посланника кинулись к умиравшему курьеру.