Школа на краю пустыни

Пролог

— Сын шлюхи, — на лице Владислава мелькнула злорадная ухмылка. — Чего смотришь? Злишься, да? Ха! Что ты мне сделаешь со своим первым уровнем? Какой же ты жалкий!

Кириллу хотелось треснуть своему младшему братцу, которые преградил ему дорогу, но Владислав верно говорил: если сил нет, то ничего и не сделаешь. Если сил нет, ты — беспомощное ничтожество, чей удел — вечно получать лишь плевки.

Уже восемнадцать лет Кириллу приходилось терпеть унижения в этой проклятой семейке, которую он ненавидел всей душой. Восемнадцать лет его шпыняли за то, что природа не наделила его силой. Сколько Кирилл не тренировался, сколько не постигал боевые искусства и не развивал энергетику, вшитый в мозг индивидуальный контролер ни разу не показал больше пятидесяти единиц энергии. Даже до второго уровня не дотягивал. Всё было бесполезно. Кирилл мог стать хоть самым лучшим рукопашником империи, но если родился с закрытым потенциалом — это приговор на всю жизнь.

Но сейчас Кирилл радовался — радовался тому, что этот визит в отцовский дом был последним. Больше не придётся являться сюда каждые выходные и терпеть издевательства этих высокомерных выродков, больше не придётся видеть их надменные рожи. Осталось подписать пару бумаг и — свобода. Ну почти…

— Я счастлив, что вижу тебя последний раз, — проговорил Кирилл. — Сейчас подпишу бумаги, и ноги моей в этом доме больше не будет.

— Разумеется, не будет! Думаешь, отец захочет и дальше терпеть у себя под боком грязного ублюдка? В пустыню поедешь иных ловить. Смотри поосторожнее там, хотя… если твою душу сожрут иные, никто слёзы лить не будет.

— Мне и не нужна ваша жалость. Просто дай пройти.

Владислав сделал жест рукой:

— Давай, бегом.

Какой же он мерзкий! На вид — обычный белобрысый подросток, но характер весь в отца: надменный, нетерпимый. У Владислава тоже был уровень небольшой — к пятнадцати годам он кое-как достиг одиннадцатого. Возможно, из-за этого его и задирали сверстники — слухи такие не раз доходили до ушей Кирилла. Вот Владислав и вымещал злобу на старшем брате.

Но зато Владислав был наследником всего отцовского состояния. А Кирилл, хоть и появился на свет двумя с половиной годами раньше, должен был по достижению совершеннолетия расстаться с титулом и своей известной фамилии. И всё потому что князь Скуратов почему-то полагал, что старший сын родился от кого-то другого, а не от него. Такое не прощалось.

А кто знает, что случилось на самом деле? Мать померла при загадочных обстоятельствах, когда Кириллу было пять лет. Тайну его происхождения она унесла в могилу.

Случалось, что и в законном браке рождались дети с пониженной энергетикой и закрытым потенциалом. Но даже их родители любили, как любят детей-инвалидов. Но только не в семье князей Скуратовых! Аркадий Скуратов был человеком мнительным и жестоким. Пять лет назад он казнил слугу из-за лживого навета, да и свою вторую жену, скорее всего, убил собственными руками. И за это Кирилл ненавидел его ещё сильнее.

Кирилл не переставал удивляться, почему сам до сих пор жив. Аркадий Скуратов никогда не скрывал презрения к старшему отпрыску, но при этом растил и содержал, словно родного. Но как только Кириллу исполнилось восемнадцать, всё встало на свои места. Ему была уготована судьба отправиться в спецшколу, стать защитником и до конца дней своих бороться с иными. Не так уж и плохо… если альтернатива смерть.

Но для Кирилла отправка в спецшколу была чуть ли не праздником: даже общество иных лучше, чем жизнь в этой семейке.

Он обошёл брата и зашагал по ковровой дорожке к двустворчатым дверям отцовского кабинета. Последняя встреча с князем Скуратовым — и он больше никогда не увидит этот дом и этих людей.

Поезд прибыл на Казанский вокзал поздно вечером в субботу. Кирилл вышел из вагона и вдохнул пропахший дымом воздух. Прохладно, хоть и середина августа. Здесь, возле великой пустыни, климат был паршивый. Застегнув куртку до самого подбородка и надев капюшон толстовки, Кирилл зашагал по перрону вместе с гудящей толпой пассажиров, что в свете фонарей выглядела сплошной коричневой массой.

Вещей с собой было немного: все пожитки уместились в рюкзак и небольшой чемодан на колёсиках. Разрешили взять только одежду, средства гигиены и мобильный телефон. Диски с музыкой, ноутбук, журналы, игровая приставка — всё пришлось оставить. Сказали, здесь не понадобится.

На вокзале должен был встретить человек из спецшколы и отвезти в Царицыно, где та находилась. Ну хоть об этом позаботились. Не придётся в потёмках искать общественный транспорт или на такси тратить последние деньги.

Кирилл мало что хорошего слышал про спецшколы. Туда отдавали, по больше части, таких вот незаконнорожденных княжеских и боярских отпрысков с невысоким потенциалом или простолюдинов, у которых прорезались способности. Настоящих аристократов, если и отправляли в подобные заведения, то только в элитные, класса «А». Царицынская же таковой не являлась.

Спецшколы были закрытыми учреждениями военного типа. Там готовили защитников для борьбы с «объектами 01», как их называли официально, или по-простому — иными. Обучение длилось три года, после чего курсант получал статус витязя и отправлялся служить в особые воинские части, что находились в жёлтой зоне и образовывали сдерживающий периметр.

Нравы в спецшколах царили жестокие. Кирилл читал истории про то, как курсанты гибли на неудачных вылазках или от рук старших. В учебных заведениях класса «Б» и «В» это мало кого заботило. Жизнь новобранца там не стоила и гроша.

Кирилла несколько пугало это место, как и перспектива встречи с иными, которых он видел только на редких фотографиях, сделанных издалека. Он даже подумывал бежать, но быстро отказался от этой затеи, ведь тогда его объявят в розыск. Но даже если удастся спрятаться и сделать липовые документы, в жизни ему светит лишь место у прилавка или у станка на заводе. На что-то большее безродному было трудно рассчитывать.

Спецшкола при всех её недостатках, всё же давала некоторые преимущества.

Уничтожение иных позволяло получить энергию для поднятия уровня. Это было особенно полезно для тех, кто от рождения обладал закрытым потенциалом и не мог развивать энергетику посредством тренировок. Люди, разумеется, не умели собирать энергию иных без спецсредств, поэтому защитники ходили в силовых костюмах, у которой имелась такая функция.

Но главное, после окончания спецшколы курсант получал статус «витязь», то есть переставал быть пустым местом. Витязь должен был отслужить семь лет в жёлтой зоне, после чего ему открывалось много дорог, в том числе, возможность устроиться в охрану какого-нибудь рода (князья и бояре платили хорошие деньги) или получить лицензию и стать вольным охотником — это тоже могло принести достойный заработок.

А можно было сделать карьеру на государственной службе. Отпахав ещё несколько лет, получить статус «гридь» и высший офицерский чин, а если повезёт — даже боярский титул вместе с землёй и каким-нибудь предприятием.

Многие простолюдины рвались в спецшколы, но чтобы попасть туда, был необходим индивидуальный контролер, а установить его в мозг стоило недёшево, особенно качественный, а не какую-нибудь китайскую подделку, которая через пару лет глючить начнёт, а то и вовсе мозг расплавит.

Прикинув все «за» и «против», Кирилл пришёл к выводу, что отправиться в спецшколу выгоднее, чем бежать. К тому же, бегут только трусы, а Кирилл себя трусом не считал. Он очень хотел получить силу и тем самым избавиться от собственной ущербности.

На вокзале было суетно, зал ожидания полнился гудящей толпой, пахло выпечкой и сигаретным дымом. Плакал ребёнок, громко возмущалась женщина, два хмурых полицейских в серой форме вытаскивали под руки какое-то пьяное тело.

Кирилл остановился, окинул взглядом зал и сразу же заметил невысокого молодого человека в кителе цвета хаки и чёрных брюках, державшего в руках картонную табличку с надписью Кирилл Князев. Обычная «ублюдская» фамилия, которую получали многие бастарды из княжеских семей. Теперь и Кирилл носил такую.

— Здравствуйте, — Кирилл подошёл к мужчине. — Я — Кирилл Князев.

— Здорово. А я тебя заждался. Прапорщик Петров. Ну или Кузьма, если не по уставу. Поехали уже. Нам ещё до Царицыно пилить.

Прапорщик казался добрым малым, но вот вёл он себя слишком уж по-простому. Наверное, выходец из мещанского сословия.

Кирилл прошёл вслед за прапорщиком к минивену, что стоял на стоянке перед зданием вокзала. Кузьма сел за руль, Кирилл устроился в салоне. Машина выехала на дорогу, и вскоре освещённая площадь осталась позади, и минивен помчался по тёмной улице. Фонари здесь горели через один, в их свете виднелись старые дома с облупленными фасадами и невзрачными вывесками закрытых магазинов. Улица пустовала, и лишь возле кабака толпился народ.

Кирилл отметил про себя, что городок не слишком благополучный. Это полностью соответствовало тому, что он слышал о Москве. После вторжения иных в тысяча девятьсот четырнадцатом году столица превратилась в окраину империи. Теперь земля в окрестностях была очень дешёвой, многие промышленники предпочитали строить заводы именно здесь, и потому вся беднота стекалась сюда на заработки.

Кузьма включил радио.

— Как доехал? — спросил он. — Всё нормально?

— Всё хорошо. Там сел, тут слез, — ответил Кирилл, не слишком жаждавший в настоящий момент вести разговоры. Мешало тягостное чувство, которое становилось тем сильнее, чем ближе была спецшкола.

— Ну и хорошо, что хорошо. Недалеко осталось. Сейчас через мост, там Коломенское, а потом Царицыно.

— А в Царицыно тоже люди живут или там только школа? — поинтересовался Кирилл.

— Ясен перец, живут. Рабочий посёлок там, как и… везде. Тут же повсюду одни предприятия.

— Зашибись, — вздохнул Кирилл и уставился в окно. — И посмотреть не на что.

— А на что тут смотреть? На пустыню только, — усмехнулся Кузьма. — Это тебе не Екатеринбург. Здесь у нас… свой колорит.

— Да я уже вижу. Значит, следующие несколько лет мне придётся провести в пустыне.

— Да ты не унывай. Здесь тоже норм. Да и вообще, есть и свои плюсы. Вот у тебя какой уровень?

— Первый, — нехотя протянул Кирилл, открыв характеристики и, наверное, в миллионный раз убедившись, что показатель энергии выше не стал.

— Имплант какой?

— «Луч» М-3.

— Отечественный? Хорошо. Староват, конечно, но… сойдёт. Главное, чтобы не китайское говно. А то закоротит на хрен — и уедешь в в деревянных одеждах подземный город. Сюда пацаны и девчонки с первым уровнем приезжают, а к окончанию дорастают и до десятого-пятнадцатого. Возможности есть, в общем. Ещё и витязем станешь.

— Ага, если доживу.

— Брось чушь пороть. Наслушался всякого говна. Не так уж и много курсантов погибает, да и то по глупости только. Тут ведь не в игрушки играем. Если голова на плечах есть и приказов будешь слушаться, ничего с тобой не случится.

— Вселяет оптимизм, — буркнул Кирилл.

Минивен проехал через мост и оказался в кромешной тьме. Фары освещали потрескавшееся дорожное покрытие, а колёса отстукивали по выбоинам неровную чечётку.

— А вот и пустыня, — сказал Кузьма. — Только ты один хрен сейчас ничего в потёмках не увидишь. Да и смотреть тут не на что. Кое-где есть оазисы, но в остальном — мёртвая земля. И так до самой Речи Посполитой.

— Большая пустыня, — согласился Кирилл.

— Там много какой гадости обитает. А нам всё это разгребать.

— Судьба.

— Судьба… — передразнил прапорщик. — Здесь ты сам свою судьбу делаешь.

— Ага, — сказала Кирилл, а сам подумал, что за восемнадцать лет он никакой судьбы себе так и не сделал. Куда течение принесло, там и оказался. Обычный сынок богатых родителей. Всего было в достатке… кроме уважения в собственной семье. А теперь в один миг родня просто взяла и отобрала всё, даже фамилию не оставила.

В радио послышалось шипение.

— Опять эта срань, — буркнул прапорщик.

— Что-то случилось? — беспокойство у Кирилла стало сильнее.

— Да не… обращай внимание. Здесь энергетика паршивая. Завихрения бывают и прочее говно. В общем, место так себе.

Перед левым глазом, на сетчатку которого выводились показатели с импланта, зарябило.

«Становится всё веселее», — подумал Кирилл, и вдруг его внимание привлекла яркая синяя точка на горизонте. Он хотел спросить, что это такое, но не успел. Точка вспыхнула, осветив пустыню.

— Да что это, мать твою… — только и успел воскликнуть прапорщик, и в следующий миг машину окатила яркая волна.