Шокотерапия (СИ)

Глава 11

Ломайте стереотипы

Торговый пост с высоты холма, под которым тот базировался, выглядел, как мозаика из разнообразных навесов. Присмотревшись, можно было понять, что между ними зазоры проходов, забитых разумными. Почему нельзя было оставить нормальные широкие улицы — это из области местного таинственного менталитета.

Они с Тунгусом спустились с холма и протиснулись в один из проходов.

— Что бы ты ни увидела, не встревай, — предупредил он сквозь зубы. — Просто вбей себе в голову, что это игра. Где каждый свободен извращаться, как хочет.

— Я постараюсь, — добросовестно пообещала Таша.

Он остановился, схватил её за локоть и развернул лицом к себе.

— Ты не постараешься, — со всей возможной суровостью скомандовал системник. — Ты сделаешь. Иначе мы не сможем тебя защитить.

— Я сделаю, — прониклась она его тоном.

— Пошли, — недоверчиво оглядев её лицо, мотнул он башкой.

И они пошли. Мимо первого навеса, под которым за оградой из металлических трубок сидели неписи: люди и мутанты. Некоторые оборванные и потрёпанные. Некоторые вполне себе прилично одетые и откормленные.

— Рабы, — догадалась Таша, сжав кулаки.

И моментально разжав: она дала слово. Что не помешало ей пройти мимо первого же попавшегося на пути киллера с каменным лицом. Тот заметил, что неприятен даме, и вызывающе хмыкнул. А дама впервые в жизни показала человеку средний палец. И настолько обалдела от вскрывшейся в ней тяги к вульгарности, что призадумалась.

Честно говоря, попав в игру, уже не раз позволяла себе нечто, недопустимое в настоящей жизни. Там она, как луковица, покрыта десятками защитных оболочек. С прослойками условностей, принципов и даже суеверий: туда не ходи, того не делай. А здесь… В этом нарисованном мире она может сотворить неприличный жест и не помереть со стыда.

Может, хочет и даже больше: имеет право. Отказывать в котором другим не её ума дело. Кто знает, может этот самый киллер в жизни нормальный мужик, выпускающий в игре пар. Чтобы там, в реале не наделать дел. Если посмотреть с этой стороны, получится, что…

— Не получится, — раздался над ухом знакомый голос.

ПИНО_Чет собственной персоной стоял в шаге от неё. И с самым разгильдяйским видом допекал какого-то непися-мута. Толстого, высокого, уродливого, однако посматривавшего на собеседника умными глазами. И демонстрирующего достойные манеры.

— Если обе стороны способны договариваться, — степенно возразил киллеру НПС, — всё получится. Ты способен договариваться? Или я зря теряю с тобой время?

— Я способен договариваться? — подмигнув проходящей мимо Таше, спросил у неё реально осточертевший персонаж.

Она остановилась, развернулась к нему лицом и ласково осведомилась:

— Что мне сделать, чтобы никогда больше тебя не видеть? Если уж не могу тебя прикончить.

Посетившее минуту назад озарения о сущности игры внезапно открыло перед ней широкие перспективы межличностного общения. Буквально, безграничные.

НПС с интересом посмотрел на киборга-щупа. Конечно же, увидел признаки благосклонности к ней соплеменников и склонил голову:

— Рад встрече с такой достойной особой.

— Благодарю, — тоном леди из английского фильма ответила Таша, сдержанно улыбнувшись. — Я польщена.

— А моё внимание тебе не льстит? — насмешливо встрял Пиночет.

— Простите, это мой враг, — вежливо просветила она собеседника.

— Ничего-ничего, — охотно извинил её мут. — Что бы ты ни сказала или ни выкинула, я заранее сделаю на это скидку.

— Ничего особенно травматичного для этого мерзавца я пока выкинуть не могу, — тоном скромнейшей из гимназисток проблеяла Таша. — Он сильней. А любые оскорбления в его случае бесполезны. У него стыда нет.

— Я польщён, — передразнил её ПК. — В самом просвещённом духе и лучших традициях. Это один из самых известных работорговцев в этой части материка. Кстати, торговый пост, куда тебя занесло, принадлежит ему. Да, почтенный Бронштейн Троцкий?

— Кто? — выпучилась на него Таша, не веря своим ушам.

— Смешно, да? — подмигнул ей Пиночет. — У кого-то там, — закатил он глаза к небу, — воображение дятла.

Она вздрогнула. Этим хлёстким выражением из романа Ильфа и Петрова муж клеймил особо презираемых им личностей.

— Что с тобой? — насмешливо осведомился киллер, мазнув взглядом по молчавшего Тунгусу.

— Да так, — промямлила она. — Фраза уж больно знакомая. Про дятла.

— Думаю, «Двенадцать стульев» хоть раз читал каждый образованный человек, — тоном лектора-просветителя заявил Пиночет. — Хотя их у нас меньше уссурийских тигров.

— Каких тигров? — удивлённо переспросил НПС по имени Бронштейн и по фамилии Троцкий.

— Бронша, я тебе потом расскажу, — пообещал Пиночет и поинтересовался у Тунгуса: — Что вы тут потеряли? Если твою чахлую подружку так мутит от наших невинных развлечений.

— У неё квест, — невозмутимо пояснил корд, равнодушно обозревая соседний загон. — Нужно вернуть матери трёх детей. Которых утащил кто-то из ваших. Кстати, не ты?

— Может, и я, — столь же невозмутимо ответил ПК. — И просто горю желанием вернуть покупателю деньги, когда вы его обворуете.

В Таше моментально включился снабженец, которому пытаются вставить палки в колёса непрерывного производственного процесса.

— А, если я тебе заплачу?

— Я с удовольствием заломлю охренительную цену, — осклабился Пиночет. — А после полюбуюсь, как тебя отсюда вынесут на пинках.

— Почему?

— Здесь, — вежливо встрял Троцкий, — не принято задавать подобные вопросы. На них реагируют весьма агрессивно.

— Даже ты? — голосом человека, не верящего в его принадлежность к сообществу подонков, уточнила Таша.

— Я нет, — степенно ответил работорговец. — Ты мне нравишься. Но отвечать на подобные вопросы тоже не стану.

— Тогда, может, снизойдёшь до совета? — чуть жалобно поинтересовалась она. — Наверняка же можно узнать, что требуется, не привлекая внимания тех, кто в этом не заинтересован?

— Бронша, не связывайся, — многозначительно протянул Пиночет, качая головой. — И не покупайся на её штучки. Эта с виду приличная цаца обокрала нас с мужиками дважды. И со стыда ведь не сгорела.

— Это правда? — оживился НПС. — Ты обокрала его? — ткнул он пухлым пальцем в грудь злорадно ухмылявшегося ПК.

— Правда, — со вздохом призналась Таша. — Так уж получилось.

— Я тебе помогу, — решительно объявил работорговец. — Ты узнаешь всё, что хочешь. А если дети ещё не проданы, ты получишь их по сходной цене. Я сам за тебя поторгуюсь.

— Спасибо, конечно, — обалдев от неожиданности, недоверчиво пробормотала она. — Вы что, враги?

— С чего ты так решила? — не менее злорадно ухмыльнулся Троцкий, одарив Пиночета торжествующим взглядом. — Мы заклятые партнёры. Пошли со мной, — скомандовал он и осёкся.

Уставился выжидательно на системника. В его глазах читалось почтение сильного обладающего властью человека к более сильному.

— Я твой должник, почтенный, — выдал Тунгус какое-то явно не пустое обещание.

Но Таше показалось, что это больше похоже на разрешение куда-то её отвести. Что, впрочем, не имело значения: он пошёл с ней.

Непись привёл их к одному из загонов, где надсмотрщики встретили хозяина ускользающими в сторону взглядами. Видимо, накосячили. И теперь молятся всем своим богам, чтобы Троцкий не устроил им репрессий.

Тот покликал к себе совсем уж смешного маленького человечка-жабу. Который пришлёпал на широких лапах с перепонками и без обувки. Почмокал широченным безгубым ртом, слушая расспросы хозяина. Попучился на него глубокомысленно, и в результате проквакал:

— Не было таких.

— Он что, всех помнит? Три месяца прошло, — засомневалась Таша.

— Всех, — заверил Троцкий, отпустив слугу благосклонным кивком. — И три месяца назад, и год. Память у него бездонная. Значит, выходит, что у меня твоих мальцов не было. Что ж, пойдём по другим загонам пошарим.

Но и в остальных лично ему принадлежащих загонах их ничем не обрадовали. Детишки были — самые разные. Их имена вносились в купчие, так что учёт и контроль здесь поставлен, как надо. Однако Бу, Ми и Ню в тех писульках не числились.

Затем Троцкий потащил новую знакомую к другому торговцу живым товаром. Им оказалась мутантка с поразительно прекрасным лицом. И неописуемо уродливым горбатым перекособоченным телом. На тощих ногах-палках, что гнулись в коленях на все четыре стороны света. Апокалипсис, конечно, дело такое: суровое и разрушительное. Но Таше казалось, что подобные мутации могут возникать лишь в головах извращенцев художников.

Адиоабиойабимбола — иначе такое чучело назвать было просто невозможно — долго ломалась. То кокетничала с Троцким, то орала на него, как ненормальная — аж пена с губ срывалась. Наконец, зараза натешилась. И уже абсолютно спокойно в деловом тоне потребовала своего менеджера по продажам поискать, судя по всему, очень дорогой товар. Раз на него нашёлся столь рьяно желавший его заполучить покупатель.

Узнав, что именно её судьба и обошла в сказочно выгодной сделке, непись разошлась по новой. Но кому она уже была интересна? Делегация охотников за детьми двинула дальше вдоль загонов в поисках следующего работорговца.

Наконец, когда Таше истрепали все нервы, в одном из загонов ушлый работорговец, похожий на червяка, заявил, что да, были. Именно эти самые дети. Но бог не вразумил его попридержать драгоценный товар для взыскательных покупателей. Он продал мелких поганцев, один из которых прокусил ему руку.

Потрясая у носа Таши травмированной пару месяцев назад конечностью, он заломил за сведения о покупателе гомерическую цену. Тунгус молчал, ничем не выражая своего отношения к зарвавшемуся засранцу. Троцкий по обыкновению взял дело в свои руки. Намекнул, что нарываться на неприятности с бессмертными само по себе тухлое дело. А уж вставать поперёк дороги людям-машинам…

Выгода, конечно, дело святое, и тут каждый сам себе благодетель. Но выгода штука неоднозначная. Ибо существует лишь до тех пор, пока мозг, что её просчитывает, сидит себе на месте в черепушке. А не валяется жирными комками на пыльной дороге.

Словом, он здорово помог — расчувствовалась, было, Таша. Едва на шею толстяку не бросилась. Но вовремя заметила дурища стоеросовая выражение лица Тунгуса. Тот иронично кривился, терпеливо ожидая окончания цирковой программы, заложенной в неписей.

Таша вспомнила про альтернативный способ общения и кинула ему в личку:

Тут какой-то подвох? Чувствую, но не могу разгадать.

Ответ пришёл моментально:

Если заплатим, получим сведения. Откажемся, тогда получим задание. Это игра. Здесь всё завязано на кач игроков.

Он сказал ровно то, до чего она должна была сама додуматься. Всё время забывает, где находится. Формально помнит, а вот осознание пробуксовывает. Даже перестала замечать, что все и всё здесь нарисованное — как и она сама.

Тунгус, мы заплатим?

Задание!

Почему?

Чтобы заплатить, нужны деньги. Они добываются в заданиях. Зачем промежуточные этапы?

Он был прав. Но что-то в голове такое засело, чему Таша пока не могла дать названия. Да, всё идёт по сценарию квеста: работорговец даст задание, они получат в награду сведения. Но ведь ей же говорили, что при выполнении любого квеста можно на каком-то этапе отвернуть в сторону. И там обнаружится иная линия развития истории. А вдруг, это окажется кратчайшим путём к цели?

— Задумалась? — аккуратно тронул её плечо Троцкий.

— А? — вздрогнула она, окинув взглядом присутствующих.

Все пялились на неё выжидательно. Даже нарисовавшийся Пиночет. Показалось, что в его глазах было какое-то нетерпение. Наверняка ждёт, что она откажется. Один Тунгус любовался небесами с самым независимым видом человека, которому на всё плевать.

— Почтенный Иргач спрашивает, не хочешь ли ты ему услужить? Если уж не станешь платить.

— У него есть поручение? — задумчиво переспросила Таша, косясь на Пиночета.

А если этот упырина наоборот только и ждёт, когда она согласится? А если он знает, каким будет задание? И даже придумал, как ей насолить. Когда переговоры заходят в тупик — учил их в универе один замечательный дедушка профессор — ломайте стереотипы.

— Ну, так, о чём тут и толкуем, — удивлённо таращился на зависшую кибру червякоподобный мут. — Берёшься?

— Нет, — решившись, холодно бросила она и отвернулась: — Тунгус, мы идём?

— Идём, — без лишних расспросов поддержал её корд.

А когда они попрощались с Троцким и отошли подальше, спросил:

— У тебя есть план? Или экспериментируешь?

Таша постаралась коротко и внятно объяснить свой выбор. К её удивлению системник одобрил неожиданный выверт щупа:

— Я сам предпочитаю почаще сворачивать с тропы. Большинство игроков, — объяснял он, куда-то целеустремлённо шагая, — следуют прямолинейной логике игры. Грохнул моба, возьми лут. Дали задание, следуй за подсказками. Многовариантность событий они либо не осознают, либо ею пренебрегают. Для упрощения процесса. Сейчас вытащим Ли… — он хмыкнул и уточнил: — Если выйдет. А после обсудим ситуацию.

Воительница не теряла времени даром. Прилетев на местную точку возрождения, она тут же стала участником турнира. Подобные частенько устраивались то тут, то там. То носили местечковый характер, то имели статус чуть ли не олимпийских игр. И, естественно, приносили не только игровой опыт. В награду можно было получить не только деньги или полезную вещь, но и выгодное задание. Иногда целый квест.

Так что Тунгус не зря сделал оговорку: Ли наотрез отказалась бросать турнир. Тем более, что уже вышла в полуфинал. Таша подумала, что ей не горит, а кибре надо, значит, пускай будет. Она попрощалась с ребятами и покинула игру.

А из капсулы вышла прямиком в ведро с водой. Правой ногой. Едва не улетев носом вперёд — чудом успела зацепиться за бортик капсулы. Тупо наблюдая за растекающейся лужей, она ворочала затёкшей шеей и размышляла.

Сразу о двух вещах. Как раздобыть сведения о детях, и как отомстить мужу за подложенную свинью. Изощрённый гад уже должен был её простить. Это, как минимум. А, как максимум, обязан был стоять тут и вовсю извиняться за то, что она была неправа, забыв ведро у его капсулы.

— Сама дойдёшь?! — прямо-таки издевательски весело проорал этот людоед из кухни.

Оттуда же тянуло чем-то вкусным. Таша принюхалась и не поверила. Так безгранично Игорь баловал её лишь по большим праздникам. Которых в его календаре было два: первомай, плавно переходящий в День победы — для него самый-самый праздник из всех. И день ВДВ, когда он съезжал с катушек: превращался из интеллигентного интеллектуала в бешеного пса. Благо хоть, подальше от дома. Куда возвращался через несколько дней помятым и дурно пахнущим.

Тогда-то, высосав весь заготовленный запас рассолов, он и жарил для неё карасей в сметане. Божественное блюдо, перед которым меркли все изыски всех кухонь мира. На запах которого она приволоклась на негнущихся ногах с рекордной скоростью.

Добралась до мужа и заключила в объятья его мускулистую упругую талию, повязанную маминым фартуком:

— Иго, ты просто бог.

— Допустим, — иронично поддакнул он и уточнил: — В ванную? Или сначала…

— Сначала! — потребовала она, отлипнув от повара и плюхнувшись за стол.

Но тут же передумала и потащилась в туалет.

Пир на весь мир протекал в молчании, прерываемом лишь её восторженным мычанием. Карасей Таша ела только руками. Подбирая с тарелки прожаренное сметанное месиво кусочками чёрного хлеба. И заедая основное блюдо ломтиками свежего лука. Ядрёный луковый сок продирал нос до самого лба, прочищая мозги и вселяя энтузиазм.

— Как прошёл день? — спросили они одновременно, едва Таша откинулась на спинку стула.

И, не вставая, попыталась заглянуть в сковородку, остывавшую на замызганной плите. Игорь умел готовить вкусно, но аккуратно — это выше его сил.

— Не влезет, — предупредил он, цедя холодный зелёный чай с апельсиновыми корками.

Она погладила живот и согласилась:

— Не влезет. А ты чего такой добрый?

— Захотелось, — повёл он плечом.

Разглядывая жену с каким-то особенным вниманием человека, заподозрившего её в чём-то запретном.

— Что я натворила? — осведомилась та, заранее наплевав на все потенциальные обвинения.

— Кошка, — помолчав, задал он ожидаемый вопрос. — Ты ещё не пожалела, что ввязалась во всё это?

— Нет, — с абсолютно чистосердечной твёрдостью ответила она. — Чем бы это не закончилось, я сделаю задуманное. Речь даже не кошмарах.

— О квесте, — понял он. — Помощь нужна?

— Ещё как! — всполошилась Таша. — Иго, миленький, я сделала правильный шаг. Но не знаю, в чём его правильность. И как из этого выпутаться. Кстати, встретила сегодня одну даму НПС. Занятную. И очень гротескную. Её звали: Адиа…био… бимбола. Как-то так.

— Адиоабиойабимбола, — без запинки произнёс он.

— Интересно, откуда разработчики берут подобную галиматью? Такое чувство, что вслепую лупят по клавиатуре.

— Это реальное имя, — улыбнувшись, возразил Игорь. — Верней, три имени, из которых сделали одно.

— А ты откуда знаешь? — даже не удивилась она.

— Об этом знают многие старожилы игры. У нас всего тридцать три буквы. А неписей в игре уже за миллион. Если не за два. Трудно всем придумать собственное имя. Поэтому берутся реальные имена разных народов. Имя этой уродины…

— Она красивая.

— Имя этой красотки сложили из трёх африканских имён. Которые в переводе означают: благочестивая, родом из королевской семьи и рожденная для того, чтобы стать богатой. Рассказывай, что ты там учудила.

Таша рассказала. Игорь усмехнулся:

— Ломаешь стереотипы?

— Что-то вроде, — вздохнула она. — Поможешь?

— А, куда я денусь?

— Цена? — деловито уточнила она.

Он демонстративно покосился на засранную плиту.

— Так и знала, — досадливо выдохнула Таша и приняла неизбежное: — Ладно, почищу. А ты долго будешь думать? Утром я должна выложить Тунгусу готовое решение.

— Зачем? — осведомился муж. — Он системник от бога. Не то, что я. У него уже десяток таких решений в башке нарисовались.

— Иго!

— Ну, хорошо.

И он прямо с ходу, без раздумий вынес на её рассмотрение аж целых три варианта дальнейшего развития событий.

— И, что мне выбрать? — задумалась Таша.

— Ванну, — подсказал он. — С пузырьками и массажем.

— С массажем, — мечтательно промурлыкала она, прикрыв глаза. — Который ты мне…

— Который ты мне, — насмешливо конкретизировал он своё предложение. — Ломайте стереотипы, барышня. Мужчина тоже человек. К тому же в сковороде ещё два карася. И оба они…

— Согласна, — сдаваясь на милость победителя недовольно прошипела загнанная в угол женщина.

— И улыбайся, — растянув рот до ушей, посоветовал подлый эксплуататор. — Улыбайся.

Нет, а чего он хотел? Массаж — он бывает очень даже разный.

Одно дело, когда вы оба сидите в горячей ванне. Тугие, как мячики, пузыри прокатываются по телу. За тобой сидящий муж сдвигает и прижимает к своей груди колени. Ты опираешься на них спиной, и он мнёт тебе плечи. С ласковой силой человека, тонко чувствующего твой болевой порог.

Другое дело, когда сидя за мужем ты просто бессильна хоть как-то промять его каучуковые бугристые плечищи. А если он вздумает опираться спиной на твои худые слабенькие коленочки, вомнёт их тебе в ноющую грудь.

Поэтому тебе приходится усаживаться на старенькую мамину подставку под таз. Из рассохшихся реек, на которые нужно класть свернутое полотенце — лучше три. И по телу вместо горячих пузырей прокатывается холодный пот. Потому что промять твоими тонкими паучьими пальчиками мышцы мужика, таскающего гири… реально семь потов сойдёт!

Но постепенно что-то во всём этом неуловимо стирает дискомфорт. Ты смотришь на расслабленно покачивающийся коротко стриженный мужской затылок. Тебя всё чаще и чаще тянет склониться, коснуться его губами. А он в ответ поворачивает голову и прижимается губами к твоему холодному колену.

Его губы кажутся горячими. Как купленный в морозную масленицу снятый со сковороды блин. Он обжигает губы, но ты с непонятной тебе жадностью снова и снова тянешь его в рот. Потому что холодным он перестанет быть масленичным блином.

Потому что лишь на морозе, глядя, как ребятня катается с ледяной горки, в тебе шевелится неуловимая и необъяснимая память предков. Которые вот так же держали в руках горячие блины, ради которых всё лето яростно гнули спину. Такую же сильную, упрямую, как у твоего мужа. Такую же непробиваемую, если за ней приходится скрываться от нагрянувшей беды.

— Устала?

Таша прижалась губами к его затылку и выдохнула:

— Я точно тебя люблю.

— За что?

— За то, что ты меня нашёл и прибрал к рукам.

— Ну, положим, нашла меня ты.

— И чуть не просвистела мимо. Ты совершенно не умеешь ухаживать за девушками.

— Это да. Ладно, сползай со своего насеста. Моя очередь. Только, чур, не пищать. Нужно вернуть твоим мышцам тонус. А то ты у меня совсем захиреешь в своём хрустальном гробу. Целуй тебя потом, не целуй — один хрен останешься мумией. А мне нужна моя царевна.