Сомниум

Глава 15

— Я напомню, — сказал Богдан, отхлебнув пива, — что про войну так никто ничего толком и не узнал. Нам говорили о победе России, о победе над Соединёнными Штатами и всей Европой. Говорили о мире, о будущем процветании. И было это так приятно слышать, что вопросов никто не задавал. Ну, почти никто. А те, кому интересно было, ни от кого узнать ничего не могли. Признаться, я тоже был не из любопытных. Я был опьянён концом войны, миром. Сытым животом. Пивом! Нормальным пивом, а не той мочой, что продавалась в войну. Опьянён той мыслью, что я уже не умру от рака, не узнав, чем закончилась война. А вокруг всё становилось лучше и лучше. Снова — дешёвый интернет, снова — фильмы, сериалы. Поездки по стране, правда, были ограничены, поэтому поехать куда-то я не мог. А очень хотелось море увидать хотя бы разок. Перед смертью-то. Но увы — город покинуть можно было только по специальному разрешению, а его кому попало не давали. Да и бог с ними, думали мы. И так хорошо. Войны же нет! Парни больше не боятся, что их на фронт отправят! Матери не боятся за детей! А уж что тут было, когда солдаты вернулись... В общем, радости было столько, сколько за пятьдесят лет сытой жизни Россия не видела. Вот в такой момент они и появились, «Сомниумы» чёртовы.

— Почему «чёртовы»? — спросил Артур.

— Потому что. У людей тогда башню снесло от мирной жизни, все хотели наесться за голодные годы. Прожить всё, что упущено. Но денег-то поначалу было мало. Возможности ограничены. Именно тогда появился чудо-юдо банк, который предложил платить часами сна. Сначала никто не поверил. По сути ведь, это означало то же самое, что не платить вовсе. То есть ты берёшь всё, что хочешь, а взамен просто следишь за балансом на счёте и спишь больше, когда кредит слишком высокий. Как я и сказал, мало кто поверил. Никого не заставляли, предложили сперва проводить так оплату в порядке эксперимента. Эксперимента, понимаешь? Так что, как бы большинство ни отказывалось, желающие всё равно нашлись. А потом эти желающие стали жить-поживать и горя не знать, а остальным тоже захотелось. Ну, это я образно, конечно. Посмотрели так на первопроходцев месяц, посмотрели другой — и другие люди тоже стали вступать в проект. Сперва клиенты прибывали медленно, но потом всё быстрее, а под конец уже лавинообразно.

— Как? — не понял Артур.

— Лавинообразно. Лавину видел когда-нибудь?

— Нет.

— Понятно, что в Череповце не видел, но, может, в кино? — Богдан пощёлкал пальцами, подбирая слова. — Когда снег сходит с горы? Сначала его немного, но он тащит за тобой снег вокруг, и чем дальше лавина движется, тем больше становится. Понятно?

— Ну... примерно.

— Вот и с людьми так было, — кивнул Богдан. — В общем, под конец против «Сомниума» только самые упорные выступали. Или самые идейные. И сперва-то их просто чудаками считали. Банк не давил на них, разрешал платить деньгами какое-то время. Видимо, надеялся, что они передумают. Ан нет. Потом деньги отменили совсем, ввели «Закон о сне», причём это был федеральный закон! Выше — только Конституция! Но многие всё равно продолжали протестовать. Вот хотя бы как твоя мать.

Артур не стал в который раз спрашивать, что именно он рассказывал Богдану в тот период жизни, которого не помнил. Было ясно, что очень и очень много.

— Эти люди сбились в группу и периодически устраивали митинги, — продолжал Богдан. — Поначалу, опять же, им разрешали. А потом перестали. И с каждого митинга их везли в спецприёмник. И опять же, банк надеялся, что они образумятся. Но нет. Не образумились. И вот тогда подобных стали объявлять диссидентами. А как с ними обходились, решал суд. Кого-то отправляли на исправительные работы, кого-то — в психушку. Но очень скоро от протестующих не осталось никого.

Богдан допил пиво, вздохнул и добавил:

— И на улицы нашего города вернулось спокойствие.

— Банк уже тогда приказывал полиции и суду? — уточнил Артур.

— Сам банк не приказывал — это делали за него. Де-юре банк не мог влиять на подобные процессы, но де-факто банком управляли те же люди, что и всей страной. Возражать банку означало возражать государству.

— Да сколько можно?! — раздался рядом крик.

Артур и Богдан повернули головы — из-за столика, где сидели жильцы дома, вскочила девушка. На её лице была написана истерика: глаза широко раскрыты, рот перекошен, кожа бледная. Руками она постоянно совершала хватательные движения, словно пыталась взять что-то из воздуха.

— Что происходит?! — кричала она, оглядывая остальных. — Куда нас везут? Почему вы все сидите и жрёте?! Объясните уже что-нибудь!

После её слов в вагоне, где до этого стоял тихий гул голосов, воцарилась тишина. Все смотрели на девушку. И хотя её соседи наверняка были с ней согласны, они тоже смотрели на неё со страхом. Вероятно, потому, что солдаты в углу взяли автомат как-то иначе и очень пристально взглянули на кричавшую.

— Успокойся, — ответил ей Гыча, вставая из-за стойки. — Сядь.

— Нет! Не сяду! — замотала головой девушка. — Объясните, куда нас везут! Нас выдернули из кроватей! Из капсул! Мы же просто спали! Спали, и... А вы выдернули нас! Напугали! Посадили в эту машину, и... Отвезли, и... Теперь в поезде!

Она говорила всё более сбивчиво, ища поддержки у знакомых и не находя. Гыча медленно подходил к ней, сочувственно кивая, а потом резким движением залепил ей пощёчину. От хлёсткого удара девушка упала. Схватившись за щёку, она смотрела на Гычу, боясь шевельнуться.

— Ну как? — сочувственно спросил тот. — Тебе лучше?

Девушка ничего не отвечала, просто не мигая смотрела на обидчика.

— Надеюсь, что лучше, — продолжал Гыча. — По крайней мере, истерика у тебя закончилась. Итак, у вас вопросы. Что ж. Вас всех мы везём в безопасное место. Туда, где вам ничего не угрожает.

— А нам что-то угрожало дома? — дрожащим голосом спросил паренёк в голубой пижаме с кроликами. Его длинные чёрные волосы, до плеч, торчали в разные стороны.

Гыча повернулся к нему, оглядел с ног до головы, улыбнулся и ответил:

— Да. Вам угрожало очень многое. Например, стать пациентом психиатрической больницы, как вот эти вот милые джентльмены.

Он обвёл рукой людей в клетчатых больничных пижамах.

— Но ведь они-то психи, — возразил парень. — А мы-то нормальные!

— Они такие же психи, как и ты, — улыбнулся Гыча. — Не больше и не меньше. Но их положили в больницу и держали там взаперти. Некоторых — много лет. С вами они сделали бы то же самое.

— А можно мне домой?

Гыча хмыкнул.

— Конечно. Посмотри в окно.

Парень не отрываясь смотрел на Гычу широко раскрытыми от страха глазами.

— Нет, правда, посмотри. И все вы — посмотрите в окна. Что вы там видите?

Все, включая Артура, уставили в окна. Ничего, кроме темноты, сугробов и засыпанных снегом деревьев они не увидели.

— Если хочешь, — вкрадчиво продолжил Гыча, обращаясь к парню, — я прикажу остановить поезд, и ты сможешь сойти. А потом можешь идти, куда хочешь. Хочешь — домой, хочешь — в другое место. Держать тебя никто не будет. Честно-честно!

Парень облизал пересохшие губы:

— Но ведь там снег. Как я... как я дойду до города?

— Это уже твоя проблема, дружок-пирожок! Если хочешь, мы тебя отпустим, но гнать весь поезд обратно ради тебя одного — это, по-моему, перебор. Да ведь, ребята?

Гыча обвёл пассажиров насмешливым взглядом. Наверное, многие бы хотели попросить его развернуть поезд, но сказать это вслух не осмелился никто.

— Вот видишь, они не хотят возвращаться. — Гыча улыбался так, словно говорил с ребёнком. — А раз ты такой один, то только пешком. Ну как, остановить поезд?

Парень затравленно глянул на соседей по дому, но те сделали вид, что ничего не заметили. Тогда он посмотрел на солдат с оружием, снова на Гычу — и отрицательно покачал головой.

— Что? Не хочешь выходить?

— Нет, — хриплым голосом ответил парень.

— Ну тогда какого хуя ты ебёшь мне мозги? — рявкнул Гыча. — Как ты думаешь, если мы вытащили тебя из капсулы и вывезли из города, рискуя шкурой, то будем теперь останавливать поезд?!

Парень еле заметно покачал головой, не сводя испуганных глаз с Гычи.

— Что? — спросил тот. — Я не слышу тебя!

— Нет, — пропищал парень. — Простите, пожалуйста...

— Значит, так. — Гыча ещё раз обвёл взглядом пассажиров. — Объяснять вам цель поездки и вашего похищения я не собираюсь. Моё дело — довезти вас живыми и, по возможности, здоровыми. Но уговаривать я никого не буду. И поезд, конечно, тоже останавливать не буду. Но если кто из вас, уродов, захочет выпрыгнуть — только скажите, я помогу. Ещё вопросы?

— А что это за поезд? — спросил Артур.

Он не боялся Гычи. После того, как Гыча оставил его рядом с продырявленной машиной и надвигающимся танком, он больше не пугал Артура. А вот про поезд узнать было действительно интересно. И хотя Богдан бросил на Артура предостерегающий взгляд, он не удержался.

— О, наконец-то интересный вопрос! — обрадовался Гыча. — Поезд правительственный. Вообще-то, это даже бронепоезд. Предназначен для эвакуации важных лиц в срочном порядке. Со времён войны такие поезда стоят в депо по всей стране. Иногда на них перемещаются, но не часто. Зато запас еды и топлива в них поддерживают всегда. О себе эти говнюки хорошо заботятся. Боятся, как бы чего не вышло, и они бы потом не остались без любимого винца. Едет поезд не так быстро, как обыкновенный, но мы на нём долго путешествовать и не собираемся. Эту ночь вы будете спать спокойно. Я поищу вам одежонку, и завтра все мы дружно, взявшись за руки, сойдём на перрон. Только чур, без идиотских выходок, ясно? Любой урод, что попробует сбежать, получит пулю в спину. И хватит уже вопросов. Всё увидите сами. А пока что... пока что можете отдыхать.

— А где здесь кровати? — спросил после паузы Артур.

— Кровати должны быть в одном из первых вагонов. Сейчас как раз схожу и проверю, что там и как. Когда вернусь, скажу, что будете делать дальше. Советую вам слушать меня внимательнее, чем родную бабушку. Я ясно излагаю?

Все, на кого он посмотрел, поспешили кивнуть.

— Чудно! — Гыча хлопнул в ладоши, разом повеселев. — Тогда ждите. Скоро вернусь.

В полной тишине он прошёл вагон и покинул его. Девушка, которая всё ещё лежала на полу, поднялась и заплакала. Когда она вернулась за свой столик, соседи что-то тихо зашептали ей, успокаивая. Катя даже приобняла девушку и стала гладить её по спине.

— Зря ты это, — сказал вдруг Богдан. — Ну, с Гычей заговорил.

— В смысле? — не понял Артур.

— Гыча — он... немного не в своём уме, так скажем. По-разному с ним бывает. Сегодня я ещё ничего такого неадекватного не видел, но сорваться он может в любой момент. Не верь его улыбкам и доброжелательности. Он убил много людей.

— С чего ты это взял? Ты с ним что, знаком?

— Был знаком, — вздохнул Богдан. — Он уже не в первый раз... Не в первый раз меня похищает.

— Да ну?! — Артур был поражён. — Когда это?

— Пару лет назад. Из той же больницы меня вытащили.

— И куда тебя увезли?

— Не знаю, куда собирались, но в итоге не довезли. Как и тебя в прошлый раз. Отбили нас местные. У них, как я понял, иногда так бывает.

— То есть, они часто устраивают вылазки?

Богдан пожал плечами, провёл ладонью по деревянной столешнице, вздохнул.

— Не знаю. Но это точно не в первый раз.

— А зачем? — Артур чувствовал, что сейчас они подошли к главному. — Почему каких-то людей похищают? Что они хотят? Выкуп?

Богдан фыркнул.

— Нет, какие там выкупы... Нет, Артур. Насколько я знаю, мы нужны им для работы. Для исследований.

— Каких исследований? Кому нужны какие-то психи? Зачем ехать в другой город ради нескольких людей? Зачем нас куда-то тащить?

— Мы не просто психи, — грустно улыбнулся Богдан. — Мы ведь лежали не на том отделении, где лечатся настоящие сумасшедшие. Я всё время забываю, что именно ты помнишь, а чего — нет... Отделение, в котором мы были, нужно для исследований.

— Каких исследований?

— Итак! — раздался громкий голос Гычи, появившегося в дальнем конце вагона. — Всё проверил, кровати есть. Идём за мной!

Люди, озираясь на солдат, стали подниматься и шагать к выходу. В следующем вагоне за рестораном располагался склад, забитый коробками с разными маркировками. Были здесь и продукты, и какая-то техника, но большей частью предметы было не рассмотреть из-за плотной упаковки. Этот вагон они прошли, не задерживаясь. Следующий был обустроен кроватями в два яруса. Мест было много, куда больше, чем пассажиров.

— Дамы и господа! — улыбнулся Гыча, поворачиваясь к толпе. — Представляю вам вагон для обслуживающего персонала! Располагайтесь! Чувствуйте себя, как дома! А мы последим, чтобы ваш сон ничто не нарушало.

— Спать? — возмутилась Катя. — Без капсул? Как это?

— О, да, детка, — подмигнул Гыча, — тебе придётся лишиться сонной девственности.

— Чего? — не поняла девушка.

— Того. Придётся поспать без капсулы. В первый раз, да? О, сколько новых эмоций, впечатлений! Можете, впрочем, и не спать, но я очень не советую. Для здоровьица вредно. Да и завтра будет непростой день.

Люди переглядывались в недоумении. Если кто и спал без капсул, то лишь в раннем детстве, которое давно уже было забыто. Засыпать самостоятельно, без тормозящего действия капсулы, никто уже не умел.

— Пойдём. — Богдан потянул Артура за рукав. — Займём места.

Они сели за столик, каждый — на свою кровать. Постельного белья не было, но наверху, под потолком, лежали свёрнутые рулоном матрацы.

— Как в старые добрые времена, — довольно протянул Богдан.

— Ты уже ездил на поезде? — удивился Артур.

— Ездил, конечно. Ещё до войны.

— Всё забываю, насколько ты старше. Ты, наверное, и спать без капсулы умеешь?

— Умел раньше, — вздохнул Богдан. — Но все эти годы... Не знаю, получится у меня теперь уснуть, или нет. Что ж, вот давай и узнаем. Достанешь?

Он указал взглядом на матрацы. Артур встал ногами на свою кушетку, дотянулся и скинул один матрац Богдану. Второй достал себе. Раскатал, с удивлением обнаружил внутри подушку и одеяло.

— Постельного нет, — огорчился он.

— Ничего, одну ночь и так вылежим. — Богдан с кряхтением потянулся на своём матраце. — Ну, всё. Спокойной ночи.

— Ты и правда будешь спать?

— Ещё бы!

— Но мы с тобой не договорили! Про похищения, про «Сомниум»...

— Не сегодня, — отмахнулся Богдан. — Перевари пока то, что услышал, а потом уж и продолжим. К тому же, я действительно устал и хочу спать.

Он отвернулся лицом к стенке, показывая, что разговор окончен. Постояв, Артур последовал его примеру.

Сон не шёл. Матрац и подушка были мягкими, но засыпать без капсулы мозг категорически отказывался. Возможно, дело было ещё в пережитом стрессе, в новой, будоражащей сознание информации или в том, что они находились в поезде, который мчал куда-то в ночи. Покачивание вагона и стук колёс не давали Артуру расслабиться. К тому же, рядом ходили другие люди.

Повертевшись с боку на бок, как Артуру показалось, несколько часов, он понял, что захотел в туалет. Сперва он окликнул Богдана, чтобы спросить, есть ли в поездах туалеты, но тот не отзывался. Тогда Артур решил исследовать вагон сам.

Поднявшись, он прошёл весь вагон в одну и другую сторону, но не нашёл ничего, кроме сторожащих выходы солдат.

— Чего потерял? — хмуро спросил один из них.

— Туалет ищу.

— Вот за этой дверью. — Солдат встал. — Пошли.

— В смысле — пошли?

— В смысле — ты в туалет, а я снаружи посторожу.

Туалет удивил чистотой. Не сразу разобравшись со смывом и раковиной, Артур всё же сделал всё необходимое и вернулся к своему месту. Он думал о солдате, который помог ему найти туалет. Крупный мужчина, с едва заметной щетиной, строгим взглядом карих глаз. Эта строгость была какой-то неестественной, словно солдат хотел выглядеть суровее, чем был на самом деле. Кто он? Откуда? Есть ли у него дом? Своя капсула сна? Всегда ли он был солдатом, или раньше работал, например, на заводе, как Артур? Доводилось ли ему стрелять из автомата, который он не выпускает из рук? Доводилось ли убивать людей?

Мысли приходили в голову сами собой, и Артуру было интересно представить, как выглядит этот солдат в обычной одежде, без формы и оружия. А вопрос об убийствах, возникший в его голове, уже не вызывал интереса и отзывался страхом где-то в низу груди. И невольно напрашивался следующий вопрос: не убьёт ли этот солдат его, Артура? Или других пассажиров? Страх, возникавший от этих мыслей, напоминал о страхе, испытанном при столкновении с танком. Но это чувство настолько отталкивало Артура, что его мысли невольно соскальзывали в сторону. Впрочем, они и вовсе рассеялись, когда он увидел Катю. Она неуверенно шла вдоль вагона, вглядываясь в лица остальных пассажиров, и замерла, когда встретила Артура.

— Привет, — поздоровался он, останавливаясь.

— Привет, — ответила Катя, заливаясь румянцем.

Она оглянулась, словно боялась, что их заметят вместе, и спросила:

— Артур, ты знаешь, что происходит?

— Зачем нас похитили? Без понятия.

— Да? — Катя не пыталась скрыть разочарования. — А я подумала, может, хоть ты знаешь...

Потом она бросила взгляд на одежду Артура и, поколебавшись, спросила:

— А ты и правда... Ну, ты понимаешь.

— Не понимаю, — покачал головой Артур.

— Ой, ну... Ты и правда лежал в психушке? То есть, в психиатрической больнице?

— Правда.

— О... Понятно... Ну ладно, пока. — Катя развернулась и поспешила уйти.

Артур хотел задержать её, что-то спросить — например, что там происходило в городе, за последние девять месяцев — но так и не решился окликнуть бывшую соседку. Она не хотела с ним общаться. Скорее всего, она подошла к нему с вопросом только потому, что он единственный мог пролить свет на происходящее. А может, надеялась, что Артур всё же не лежал в психбольнице. Но когда её опасения подтвердились, постаралась поскорее уйти.

Артура это уязвило. Когда-то она хотела затащить его в постель, причём для самого Артура это было не так уж и давно, а теперь стыдилась его общества.

— Обидно, — пробурчал под нос Артур, возвращаясь на койку.

Теперь он думал о Кате и о своей жизни, и страх, возникший ранее из-за мыслей о солдате, уже не возвращался. Он уступил горечи сожалений об утраченной жизни. Артур думал о том, что у него было, и что он потерял. И пусть было не так уж и много, это всё же была его жизнь, в которой он дорожил каждым небольшим успехом. Тем, что вытянул семью с братом. Что выучился и получил работу на заводе. Хорошую работу, квалифицированную. А теперь эти достижения не имели никакого смысла.

Артур одёрнул себя: имело смысл то, что он ухаживал и воспитывал брата. И хотя Виталик вырос неблагодарным идиотом, всё же он не отправился в детский дом, как это было в некоторых других семьях. После войны многие дети, оставшиеся без родителей, отправились в детский дом. Что именно там происходило, Артур не знал, но слухи ходили один страшнее другого. Такой участи Виталику он не желал.

«А главное, — думал Артур, — мама была бы довольна, что Виталя остался со мной. Она бы меня похвалила».

Мысли о матери успокоили Артура. Тогда он постарался представить себе любимую фантазию, место, где хотел бы оказаться — дом в лесу, окружённый зелёными деревьями. Елями. Воображение рисовало сумрак хвойного леса, пронизанный косо падающими солнечными лучами. Яркие красные и жёлтые птицы перелетали с ветки на ветку, громко щебеча. Дом на этот раз представился каменный, из его трубы шёл дымок. В окнах плясали отблески огня — наверняка, камина. Это было прекрасное, тихое место вдали от людей, вдали от тревог.

Незаметно для себя Артур задремал. И тут же резко проснулся из-за страшного сновидения — содержание не запомнилось, но испуг не проходил. Однако страх сменился удивлением, когда Артур заметил, что за окном уже светает. Богдан всё ещё спал, негромко похрапывая, но деревья и сугробы за окном стали бледно-серыми.

«Я что, всё-таки уснул? — поразился Артур. — И уже... утро?»

Он поднялся и глянул в обе стороны прохода: люди на кушетках спали. Лишь один парень с чёрными волосами до плеч, тот, что вчера говорил с Гычей, сидел на одном из боковых мест и расширенными глазами, не мигая, смотрел в окно.

Артур закрыл глаза и попытался уснуть, но у него не получалось. Только сильнее захотелось в туалет. Поняв, что уснуть не удастся, Артур встал и пошёл к выходу из вагона. Сонный солдат в конце вагона встрепенулся, когда он проходил мимо, но Артур тут же объяснил:

— Я в туалет.

Солдат кивнул и на этот раз выходить за дверь не стал. Когда Артур возвращался на своё место, он снова увидел парня, который не мигая смотрел в окно, и ему стало интересно: неужели он просидел так всю ночь? Жильцы дома номер сто четыре явно сторонились пациентов, и поведение Кати было тому подтверждением, но Артур всё же решил рискнуть и подойти к парню. Возможно, тот был напуган после разговора с Гычей.

— Доброе утро, — поздоровался Артур, подходя ближе.

Парень никак не отреагировал, даже не повернул головы.

— Знаю, знаю, — поднял руки Артур. — Ты боишься меня, ведь я пациент из психушки, и всё такое... Я просто хотел спросить, всё ли в порядке? У тебя совсем не получилось поспать?

Парень снова ничего не ответил и даже не пошевелился. Артур пригляделся к нему, и вдруг с пугающей чёткостью осознал, что его собеседник мёртв.