Сомниум

Глава 9

Больше всего в больнице Кате понравился доктор. Молодой, красивый, обходительный. Он делал ей комплименты, а порой и откровенно флиртовал, заглядывая в палату.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он утром.

— Хорошо, доктор. — Катя улыбнулась ему самой обворожительной своей улыбкой.

— Прекрасно. Думаю, вы достаточно хорошо себя чувствуете, и мы можем выписывать вас домой.

— Хорошо, — обрадовалась девушка. — Давно пора. А то из-за этого дурацкого обморока я пропускаю работу!

Всё, что она помнила о той ночи, стёрлось из её памяти. Её долго расспрашивали, пытаясь понять, не притворяется ли девушка, но та лишь недоумевала. Обрывки воспоминания иногда всплывали в её голове, но все они были слишком смутными и не окрашенными страхом. Поэтому Катя для себя решила, что ночью её капсула вышла из строя, после чего она проснулась, встала и потеряла сознание. Доктор эту версию полностью поддержал и добавил от себя, что обмороки после внезапного прерывания сна — обычное дело.

— Обычное? — переспросила тогда Катя. — А что, такое уже бывало, что капсулы открывались раньше времени?

Доктор понял, что сказал не совсем то, что хотел. Однако его улыбка и комплименты выбросили из головы пострадавшей все лишние вопросы.

Как ни надеялась Катя на продолжение общения, однако милый доктор так и не оставил ей своего номера и не пообещал встречи. Что ж, думала она, садясь в такси, у неё, в конце концов, всё ещё есть Артур...

«Почему это — Артур?», — тут же разозлилась она на себя. — «Артур дал понять, что я ему не нужна! И он мне тоже не нужен!»

Однако сколько бы ни хотелось Кате забыть про своего соседа, мысли о нём снова и снова тревожили её душу. К тому же, в её воспоминаниях, тех самых обрывках, что ещё сохранились в её памяти, он тоже был. Ничего конкретного, даже не целостный образ, а лишь ощущение его присутствия. И Катя никак не могла себе этого объяснить. Впрочем, она и своего перемещения в больницу не могла объяснить. Доктор говорил, что она, наверное, вышла из квартиры, и лишь потом потеряла сознание, где её и обнаружила «Скорая» — вероятно, сперва её нашёл кто-то из соседей? Может, даже Артур? Но зачем она вышла в коридор? Позвать на помощь? А зачем ей это делать, когда есть смартфон?

Это всё сбивало с толку, и всё же Катя не унывала. Выбросив чепуху из головы, она снова задумалась об Артуре, к которому её таким необъяснимым образом тянуло. Ей хотелось с ним встретиться, хотелось соблазнить его, затащить его в постель... От этих мыслей мурашки пробегали у неё по коже, и это чувство нравилось ей и пугало одновременно. Неужели она влюбилась в этого идиота? Так глупо любить такого, как Артур. Он был странным, угрюмым, невесёлым, постоянно о чём-то думал и ничего не рассказывал. Мысленно перечисляя его достоинства и недостатки, Катя никак не могла понять, что именно в Артуре её так привлекает. Но он привлекал её, да ещё как привлекал.

Дома Катя прочитала сообщение от «Сомниума», в котором работник банка желал ей здоровья и одобрял рекомендацию врача вернуться к работе уже на следующий день. Читая это, девушка невольно вздохнула: сама того не сознавая, она почему-то хотела остаться дома, не выходить снова на работу. Эти мысли были не менее странными, чем тяга к Артуру. Не сказать, чтобы Катя любила свою работу, но понимание необходимости ежедневного пожизненного труда крепко сидело в её голове. Нравилось ей это или нет, но работа была настолько же значимой частью жизни, как сон и еда. Ещё в школе ей объясняли, что отсутствие ежедневного труда влияет на организм так же пагубно, как бессонница, голод и жажда. Может, внешне это и не проявляется в той же степени, но на самом деле организм без работы страдает ужасно. И это не говоря уже об экономических последствиях для государства, которые влечёт за собой безработица.

Вспоминая уроки по финансовой грамотности, Катя невольно поёжилась. Несмотря на давность, она хорошо помнила, как в первом классе ученикам показывали мультфильм про плохую девочку Галю. По сюжету мультфильма, Галя не хотела работать, и потому после школы стала бездельничать. Из-за этого нарушился баланс на рынке труда, развился кризис производства, на заводе сперва встал конвейер, а потом пришлось закрыть целый цех. Десятки людей остались без работы, а значит, больше не могли оставаться клиентами «Сомниума», и в итоге всех их отправили на исправительные работы. А Галя сошла с ума от безделья и была помещена в психиатрическую больницу, где вскоре умерла от психического истощения. И всё это — из-за того, что девочка не хотела работать.

Правда, позже Катя задумалась: а почему в мультфильме на исправительные работы отправили весь цех, кроме девочки Гали, из-за которой всё и случилось? Но потом решила, что это всё же детский мультфильм, который может содержать неточности. Главное в нём — донести до школьников идею, предостеречь их от праздного образа жизни, от психических расстройств. А с этими задачами мультфильм вполне справлялся.

Подобные мультфильмы показывали и в последующие годы. Уроки финансовой грамотности продолжались все восемь лет школьного обучения, год от года становясь всё сложнее. Если в первом классе ребят учили считать часы сна и рассчитывать свои траты, знакомили с понятиями долга, то в последние пару лет говорили больше о юридических аспектах ответственности. За восемь лет базовое понимание экономической модели государства было прочно вбито Кате в голову.

Так что она, с одной стороны, не любила работу, но с другой, пропускать её боялась. И какая-то её часть вздохнула с облегчением, узнав, что жизнь теперь войдёт в прежнюю колею, но другая часть почему-то была недовольна. Однако Катя решила голову не ломать и просто выбросила глупости из головы.

Вечером она всё же решила зайти к Артуру. Она, конечно, наговорила ему гадостей, когда они виделись в подъезде, но это ведь можно и исправить.

«Он ведь мужик, в конце концов, — думала про себя Катя, — и думает прежде всего членом».

Уверенная в своей неотразимости, она постучала в его дверь, но ей никто не открыл. Она постучала ещё, потом ещё, но за дверью не было слышно ни звука.

«Наверное, на работе задержали, — подумала она. — Или он в капсулу уже забрался. Надо было ему написать».

Вернувшись к себе, она достала из холодильника бутылку пива, залпом выпила половину и написала Артуру сообщение:

«Привет. Нам надо поговорить. Позвони, как сможешь».

Уже отправив сообщение, Катя засомневалась, не слишком ли оно вышло высокомерным. Но, подумав, решила, что в её сообщении есть интрига, а мужчины любят интриги. Однако, подумав ещё, она решила, что интрига развита недостаточно, и написала ещё:

«Это важно».

Перечитав оба сообщения, Катя сочла, что теперь Артур не сможет совладать с нахлынувшим на него любопытством, и подготовила капсулу для сна. Было ясно, что в этот день Артур уже не ответит. Однако даже забравшись на кровать, Катя в очередной раз открыла в мессенджере диалог с Артуром: сообщения всё ещё не были прочитаны.

Разозлившись, Катя швырнула телефон на пол и скомандовала Злате начинать.

Первый рабочий день после пребывания в больнице отчего-то показался Кате не таким, как раньше. Работать хотелось ещё меньше, чем обычно, и это мучительное состояние не проходило до обеда.

Новая начальница почти не появлялась среди работников. Если она хотела кого-то увидеть, то вызывала подчинённого в свой кабинет. Катя видела, как вызывали девушек из отдела статистики, но не всех.

— Какая она? — спросила Катя у Насти на обеде.

— Не такая, как Злобная Сука, — задумчиво ответила та. — Строгая такая, смотрит пристально, но без этого вот... Ну, без шуточек всяких, без ехидства. Не ругается даже. Требует отчёты по выполненной работе, и всё.

— Странная какая-то.

— Не то слово.

— А ты у неё ту тощую девку не видела, про которую я раньше рассказывала?

Настя задумалась, вспоминая разговор, потом оживилась:

— А, точно! Нет, такой не видела. Только она была. Светлана Викторовна.

— Светлана... — медленно и задумчиво повторила Катя. — Надеюсь, она получше будет, чем Эм-Пэ. Кстати! Я ведь тут её видела на улице!

— Кого? — не поняла Настя.

— Ну, Эм-Пэ!

— Да? Пипец. А я никогда её не видела нигде, кроме работы.

— Так и я тоже! А тут встретила... В тот вечер, когда она пришла о своём увольнении рассказать. И она, знаешь, что? Она пьянющая была! Вхлам!

— Да ну?!

Судя по улыбке, эта новость Настю восхитила.

— Да! Правда, всякий бред несла.

— Какой бред?

— Да ну, даже не повторить.

— Да ладно, вспомни! — Настя легонько ущипнула подругу. — Интересно же!

— Убери руки! Ну... В общем, она тогда что-то про деньги говорила.

— Про деньги?

— Да. Типа, её из-за денег уволили.

— Херня какая-то. Денег уже нет давно. Какие деньги?

Настя со смехом посмотрела на мужа, и тот, прежде не издававший ни звука, угодливо рассмеялся.

— Так и я про то же, — закивала Катя. — Какие деньги в наше время? Не знаю, перемкнуло её, наверное. После увольнения и из-за выпивки.

— Ещё бы! Меня бы тоже перемкнуло, после такого-то.

— Так тебя и перемкнуло, — рассмеялся Глеб. — Весь вечер тогда про это говорила, ни о чём другом думать не могла!

По взгляду жены он понял, что сказал лишнего, и снова уткнулся в тарелку.

— А ты чего на работу-то не пришла вчера? — вспомнила Настя.

— Я в больницу попала! — заговорщицки, едва сдерживая восторг, поделилась Катя.

— Да ну?!

Раздался звонок, и люди заторопились на рабочие места.

— Может, после работы расскажешь? — спросила по пути Катя. — Никогда не была в больницах! Так интересно!

— Хорошо! Давайте сходим куда-нибудь поесть?

Девушки переглянулись и хором сказали:

— Пицца!

Глеб кисло улыбнулся, когда его жена рассмеялась вместе с Катей. Потом кашлянул и напомнил:

— Настенька, но ведь мы сегодня, как бы, хотели побыть дома?

Настя закатила глаза:

— Да брось! Мы Катю целый день не видели! И вообще, когда мы в последний раз ходили куда-то?

— В понедельник...

— Давно! — перебила Настя. — Ты что, хочешь, чтобы я зачахла дома?

Глебу не нравилось в посещении пиццерии всё, от увеличения кредита, который нужно было, напротив, сокращать, ведь они планировали ребёнка, до, собственно, самой пиццы, от которой Настя пухла, как на дрожжах. Худышкой она никогда не была, но любовь к мучному в последнее время превратила её пышные формы в свисающие складки. Настя уже почти догнала Катю в размере живота, и Глебу, который втайне мечтал, что его жена когда-нибудь похудеет, это не нравилось. К тому же, он знал, что во время беременности её разнесёт ещё больше, и оттого начинал психовать.

Но сейчас, услышав категоричный тон жены, он решил не спорить. Шагая позади, он смотрел на бёдра жены и её подруги, и думал, что широкие и обвислые задницы его давно уже не возбуждают. И что Настя была права, говоря, что он мечтает сходить к проституткам. Глеб мечтал об этом, но слишком боялся гнева жены, чтобы решиться на измену. Ничто другое, кроме этого страха, его не удерживало.

Встреча в пиццерии прошла весело. Девушки заказали себе пива и выпили уже по три литра, когда Глеб стал намекать, что пора бы закругляться.

— Ты опять душнишь! — взорвалась Настя. — Как ты меня достал! Бесишь!

— Настя, но ведь нам утром на работу, — робко возразил тот.

— Сама знаю!

— Но ты пьёшь!

— А тебе завидно, что ли? Я совсем немного выпила!

— Уже порядочно...

— Ну ты душнила, конечно...

Катя выскользнула из-за столика и пошла в туалет. Ссоры супругов ей порядком надоели. Настя ей нравилась, она была милой и смешной, а Глеб, действительно, душным и толстым. Подруга не раз ей жаловалась, что муж слишком много ест, что секс превращается для неё в пытку, когда он сверху, и что она давно бы уже ушла от него, но боится остаться одна. Иногда она рассказывала Кате про мужчин, которые ей нравятся, и с которыми она не прочь бы провести вечерок-другой, но каждый раз на самом интересном месте разговора поблизости появлялся Глеб, и Настя резко меняла тему.

Выйдя из кабинки, Катя столкнулась у раковин с подругой.

— Ну как вы, помирились? — спросила Катя.

— Ещё чего! — фыркнула та. — И не подумаю. Козлина, блин. Он меня попрекать лишним весом вздумал, представь?

— Этот жирдяй?!

— Да!

— Тебя?!

— Меня! Меня, блин! Да он счастлив должен быть, что я вообще в его сторону посмотрела! Я тут лучшие годы своей жизни на него трачу, а он... А он...

Вдруг Настя разрыдалась. Катя, уже вошедшая в азарт осуждения мужиков, вдруг растерялась. Потом обняла подругу и стала утешать:

— Да ты нисколечки не толстая...

— Толстая!

— Нет. Это он так сказал. Ну, потому что вы поссорились. Он так на самом деле не думает.

— Думает!

— Нет, не думает. Конечно, не думает! Ты вон какая красавица! Это я толстая, а ты — ни капельки!

— Ты не толстая! Это я толстая!

— Нет, ты не толстая. Посмотри на меня! Ну, посмотри! А? Вот это я толстая. А ты — вон какая. Дюймовочка!

Настя рассмеялась сквозь слёзы, и Катя почувствовала, что и сама расплакалась. Снова обняв подругу, она стала гладить её по волосам.

— Сейчас выйдем из туалета, и помиритесь, — продолжила Катя.

— Не помиримся, — уже спокойнее, без надрыва, возразила подруга.

— Помиритесь, помиритесь...

— Нет! Он к шлюхам поехал!

— В смысле? — оторопела Катя.

— Сказал, что пойдёт в релакс-клуб, раз я не могу похудеть.

— Вот козлина...

Теперь Катя разозлилась. Алкоголь в крови распалял её, ей захотелось ударить Глеба, обидевшего её любимую подругу.

— Слушай, да он, наверное, никуда не ушёл, — предприняла она отчаянную попытку успокоить Настю.

— Ушёл! Я сама видела!

— Да он, наверное, вышел, и снова вернулся. Давай сейчас приведём себя в порядок и вернёмся за столик. Говорю тебе, он никуда не пошёл. У него кишка тонка!

— Так-то да, — задумчиво сказала Настя. — Он ссыкун. И душнила.

— И я про то же! Там он!

— А он мне такой нужен, скажи?

Катя задумалась. Она знала, что это был вопрос с подвохом. Как на него ни отвечай, в итоге всё равно окажется, что дал неправильный совет, из-за которого кто-то пострадал.

— Это ты сама решай, нужен он тебе или нет, — ответила она, поворачиваясь к раковине. — Но ты не спеши с ним расставаться. Мало ли чего...

— Мало ли... чего? — не поняла подруга.

— Ну... Вдруг не найдёшь никого лучше.

— То есть, ты тоже считаешь, что я жирная?

— Нет! — Катя выпучила глаза и прижала руки к сердцу. — Нет, конечно! Я не о том! Ты кого угодно сможешь получить!

— Тогда почему это я не должна с ним расставаться? Почему это я никого лучше не найду?

Настя глянула на себя в зеркало и приосанилась.

— Найдёшь, конечно! — закивала Катя. — На тебя все мужики слюной капают!

— А что? Может, и капают.

Настя повернулась к зеркалу одним боком, другим, разглядывая свою фигуру. Провела руками по бокам и бёдрам.

— Может, и капают... — задумчиво повторила она.

— Да ты реально всем нравишься! — Катя бесстыдно врала, отдавая себе в этом отчёт и не в силах остановиться. — Если захочешь, то прямо сейчас себе кого-нибудь и найдёшь!

— Найду, — кивнула Настя.

Она вытерла слёзы и потёкшую тушь, запустила пальцы в волосы.

— А я, кажется, ничего такая, — улыбнулась она. — И правда...

— Да ты красотка!

— А пошли в клуб?

— Куда? — растерялась Катя.

— В клуб. Потанцуем, ещё выпьем. Мужиков подцепим.

Катя замялась. Обычно в это время она уже отправлялась спать, чтобы снизить кредит на своём счету, но в этот раз ситуация была неординарная. Не каждый день приходится вытаскивать подругу из депрессии.

— Ну... — протянула она, соображая.

— Что, из-за Артура своего сомневаешься? — усмехнулась Настя.

Катя удивилась:

— При чём тут Артур?

— Ну, вы же типа, встречаетесь? Или просто трахаетесь?

— Ну, это... Это трудно...

— Да нафига он тебе сдался? Он ведь ну вообще так себе. А?

Катя возмутилась было, но тут же одёрнула себя: а правда, кто ей Артур? Разве они встречались? Виделись только ради секса, да и то не каждый день. Инициативы он никакой не проявлял, и пора было признать, что она ему совершенно безразлична. Может, она и влюблена в этого вечно хмурого идиота, но не собиралась ведь она бегать за ним всю жизнь? Ей пора найти кого-то понадёжнее, посимпатичнее, повеселее.

Глядя на подругу, Катя открыла рот, но так и не нашлась, что возразить. И Настя, улыбнувшись, обняла её и сказала:

— Нахер их всех. Моего, твоего... Пусть катятся. Пойдём сегодня в клуб, расслабимся. Найдём кого-нибудь.

— Это если Глеб не вернулся, — напомнила Катя, уже соглашаясь с планами подруги.

Но Глеб и не думал возвращаться. Когда девушки планировали отправиться танцевать и отдыхать, Глеб уже подъезжал на такси к релакс-клубу.

— Стоимость поездки будет перечислена на ваш счёт, — сообщил компьютер такси, когда машина остановилась.

Ссора, начавшаяся, как всегда, с мелочей, вылилась в скандал, который стал последней каплей в чаше терпения неудовлетворённого мужа. Когда Настя кричала на него, он думал о том, что хочет быть не с ней, а со стройной красоткой, которая не будет обременять его отношениями, планами о беременности и прочем. Весь путь до клуба в голове у него шумело, словно это он пил весь вечер, а не его жена. О том, что его брак уже фактически развалился, он предпочитал не думать. Все мысли были об одном — о проститутках.

— Здравствуйте, — обратился он к девушке за стойкой в фойе клуба.

— Добрый вечер, — поприветствовала его та. — Добро пожаловать в клуб «Чёрный бархат».

Тут девушка замолчала, окинула трясущегося от волнения Глеба внимательным взглядом и спросила:

— В первый раз?

— Да, — неловко улыбнулся тот.

— Мы позаботимся, чтобы он стал незабываемым.

Настя напилась очень быстро. Выбор напитков здесь был чуть больше, чем в магазинах — помимо семи сортов водки, тринадцати сортов пива и пяти видов настойки, присутствовали джин и виски. Стоили они немало, поэтому до сих пор ни Катя, ни Настя их не пробовали. Однако вечер выходил настолько отчаянным, что экономить было бы самым настоящим преступлением. Взяли и то, и другое. Не понравилось ни то, ни другое, поэтому взяли водки. А потом Катя почувствовала, что её голова уплывает. Опьянение пришло резко, было грубым и жёстким. Ноги не держали, язык не слушался, мысли путались. Катя хотела было сказать Насте, что пора уже ехать домой, но вдруг оказалось, что той рядом нет. В полутёмном зале, освещённом мельтешащими разноцветными огнями, Катя не сразу увидела подругу на танцполе. Она танцевала с двумя мужчинами сразу, один из которых обнимал её сзади. Настя хохотала, как безумная, запрокинув голову, и, кажется, была совсем не против, что оба мужчины гладили её тело через платье, касаясь её там, где при первой встрече мужчины женщин обычно не трогают.

Катя возмутилась, пробилась через танцующих к Насте и, перекрикивая музыку, стала звать её домой. Та не понимала её, только глупо улыбалась, и тогда Катя взяла подругу за руку и потянула за собой. Но Настя вдруг вырвалась и оттолкнула Катю, одарив её таким гневным и трезвым взглядом, что Катя невольно отшатнулась. А через секунду она снова была пьяной и ничего не соображающей дурочкой в объятиях двух незнакомых мужчин.

Катя не знала, понимала ли её подруга, что происходит и что может произойти дальше, или нет, пьяна она на самом деле или только притворяется, но желание спасать Настю пропало. Решив, что пора спасать уже саму себя, пока она не нашла себя в чужой постели, Катя направилась к выходу. У гардероба, пытаясь натянуть плащ, она пошатнулась и упала бы, если бы её не удержал какой-то мужчина.

Катя повернулась, чтобы поблагодарить, но слова замерли на её губах. Человек, не давший ей упасть, был ей смутно знаком, но она не могла вспомнить, откуда. Однако он почему-то внушал Кате страх. Возможно, дело было в его внешности: широкое лицо, кривой сломанный нос, а череп — неправильной формы, словно его кто-то помял.

— Всё в порядке? — улыбнулся мужчина.

— Да, — ответила Катя, скидывая оцепенение. — Спасибо.

— Тебя проводить до дома?

— Нет! Нет, спасибо. Я сама. Я уже такси вызвала, всё хорошо.

— Ну, смотри. Если что — я рядом.

Он подмигнул ей, ухмыльнулся и исчез в толпе. Катя поспешила убраться из клуба, но постоянно оглядывалась. И даже в такси ещё оборачивалась и смотрела через заднее стекло на клуб, пока тот не скрылся за поворотом. Отчего-то этот мужчина напугал её, напугал так сильно, что она вмиг протрезвела, а теперь чувствовала, что её захлёстывает паника. Ей казалось, что незнакомец преследует её, что он вот-вот догонит её, вытащит из машины и...

И что?

Катя не знала, что. Из такси она опрометью бросилась в свою квартирку, не прекращая оглядываться каждые несколько секунд. Лишь дома пришло ощущение безопасности. Прислонившись спиной к запертой двери, она перевела дыхание и шёпотом спросила — то ли у самой себя, то ли у всего мира:

— Кто это такой был?