Стражи волшебных миров

Глава 13 Первый тур Коровьего балета

Состав каравана оказался на удивление приятным. Всего двое торговцев, каждый с десятком слуг и огромными возами с шерстью. Все остальные были благородными людьми с детьми и стражниками. Они, как и мы, шли по приказу Государя, на замену дежурившим в городе кочевников войскам, или для государственной деятельности. Мы с девчонками сразу сошлись с детьми барона ага Миран. Старший брат по имени Долиан мог заливать огнём пространство на двадцать шагов перед собой, у его сестры, Миры, была более тонкая способность — она могла управлять отдельными струйками огня, и на намного большем расстоянии. В частности, она могла выжечь всё внутри боевого шлема за сорок шагов от себя. При этом она любила танцевать и смеяться. Что она творила во время танца! Струйки огня ползали по ней, как шаловливые котята, а когда она выпускала их из рук, они складывались в воздухе в причудливые фигуры. Впрочем, об этом мы узнали позже, а для начала мы сошлись с ней потому, что на каждую незамысловатую шутку она реагировала искренним и весёлым смехом. Её брат тоже оказался весёлым и открытом парнем.

Дети ага Миран ехали в действующую армию впервые. Когда мы рассказали им историю, как возник этот город кочевников, они поначалу не могли нам поверить. И это мы ещё рассказали им упрощённую версию, без описания роли богов и нашего с Ангелой участия.

Ещё мы сошлись с парнишкой по имени Джен ага Трамбуфтин. У него была очень простая и очень прямая способность — огромная сила. Он как совершеннолетний младший сын малоземельного вассала мелкого барона ехал один. Он ехал в городок в надежде найти господина — сюзерена или денежную службу. Он неплохо знал язык кочевников и уверенно владел мечом. Я ему уверенно обещал, что без дела он точно не останется.

Было ещё несколько человек жизнерадостной молодёжи разных возрастов, которые с удовольствием составили нам компанию в распевании глупых песен и придуривании.

Ехали весело, с песнями и болтовнёй. Старшие сразу махнули на нас рукой, и мы тащились в арьергарде, после фур с шерстью, чтобы никого не доставать громким смехом.

На переправе, пока ждали парома, Серен пристал ко мне:

— Полик, а ты правда думаешь, что край кочевников опередит нас и станет более мощным?

Я пораскинул мозгами. Вроде бы Серена не было рядом, когда я обсуждал это с графом или отцом.

— А откуда ты знаешь?

— Благородные обсуждали, которые слышали твой разговор с графом.

— У них слишком длинные уши и языки. Но если по сути, то да, кочевники лично свободные люди, куда хотят едут и чем хотят торгуют. У них выборные суды и городская администрация. Сейчас им это не даёт ничего, только лишние ссоры, но два поколения спустя, когда они все будут грамотными… Никакой благородный тогда ничего не сможет у них ничего отобрать. Они станут торговцами, ремесленниками, знатоками всего и вся, они будут получать за свой труд намного больше, чем наши. А наши люди останутся землепашцами, никаких умений, вся жизнь от навоза до пахоты. Наши будут им завидовать, а потом и бежать к ним.

— А я хотел бы стать свободным! — мечтательно протянул Серен.

— Зачем? В нашем мире это опасно. Тут же ограбит кто-нибудь из благородных. Или просто для забавы убьет, среди них пропойц огромное количество, они как стакан накатят, ничего не соображают. Так хоть мой отец вас защищает, он справедливый.

— Ты не понимаешь. Ты господин, тебе хорошо. А когда ты несвободен, это совсем другое. Ты хотел бы делать одно, а тебе приходится делать что прикажут…

Подбежала Ангела, сообщила, что у неё замёрзли рук, расстегнула мне куртку и сунула ледяные руки под спину. Открытая нараспашку куртка тоже не особо грела. Я обнял Ангелу, чтобы греться об неё, и сказал:

— Благородным почти всегда приходится делать совсем не то, что хочется.

— Твой отец справедливый… Большую часть времени. А другие благородные? Знаешь, сколько девчонок утопилось из-за нашего соседа с юго-востока? Или сколько селян забил насмерть барон ага Пфальфен до того, как вы его грохнули? Сколько ты праведных благородных знаешь?

— А ты думаешь, среди вольных кочевников отношения мягче будут? Я как жрец Радо уже сталкивался, разрешая их споры и разбирая договоры. Да они за монетку кого угодно удавят и удавятся. Богаче — да, за счёт некоторой свободы действий. Но всё равно там будет действовать только право сильного, и ещё больше, чем у нас.

— Нет, быть свободным — это совсем другая жизнь, — стоял на своём Серен.

— Убьётесь вы об эту свободу, — отреагировала Ангела.

— Господа-а — благородны-я, — с досадой протянул Серен.

Пришла наша очередь грузится на паром. Пока мы плыли, я думал о том, что могут сделать мужики, если реально увидят призрак близкой свободы. И мысли эти были невеселыми.

Проехав едва тридцать вёрст, встали на ночёвку. Ехать по наезженной замёрзшей дороге было куда легче, чем по высокой траве весной. Правда, дров для костра почти не осталось, их вырубила проходившая армия и прочие путешественники. Пришлось собирать сухую траву. Работы много, толку мало — она прогорела молниеносно. Но еду кое-как удалось сварить. Вот тут Долиан с Мирой и зажгли, и станцевали, и спели, и огненное представление устроили. Мы активно участвовали.

В разгар веселья прибежал насмерть перепуганный господин Дулгариан, один из торговцев, и попросил помощи. У него пропал один из возничих. Мышцы после перехода болели, лезть на коней не хотелось, но пришлось седлать лошадок и отправляться на поиски. Я набросал Ангеле карту, насколько мог видеть окрестности. Ангела отметила восемь враждебных точек.

Взрослые сказали, что им лениво седлать коней и что они лучше будут охранять лагерь. Ладно, поехали молодежным составом.

Искали концентричными кругами. Дети ага Миран, Джен и прочая молодёжь не знали, как производится поиск, пришлось показывать. Для них было открытием, что поиск — это не просто едешь и смотришь, а чётко определённая математикой и геометрией последовательность действий.

В первой точке мы спугнули пару гарпий. Они сидели на маленьком деревце и высматривали, что бы стянуть. Во второй и третьей точках обнаружились волк и лиса, мы на них даже внимания обращать не стали. А вот в четвертой точке нашлось тело слуги. Его жадно рвали на мясо трое гарпий. Завидев нас, гарпии уважительно отскочили на положенное расстояние и принялись наперебой кричать, что это не они его убили и что они только потребляют мясо, чтобы ценная вещь не пропадала. Ещё они кричали, что у человека совсем крови не было, мясо им, понимаешь, невкусное досталось.

Ва посмотрела на труп и подтвердила, что в теле совсем нет крови. Мы быстренько осмотрели тело и обнаружили три пары дырочек. Упырь. Нечисть, которая может притворяться человеком.

Гарпии расшумелись до невозможности, пришлось крикнуть им, что мы им верим и что они могут добирать все мясо, только кости пусть оставят для похорон.

К лагерю мы неслись на максимальной скорости. Было подозрение, что пока мы искали тело, мог погибнуть ещё кто-нибудь. Но в лагере все было тихо. Расслабленные взрослые даже не думали смотреть по сторонам, выпивали и травили байки. Ва подтвердила, что все люди перед нами — люди с обычными болезнями.

Пришлось их взбодрить пониманием того, что рядом бродит смертельная угроза.

Короткий зимний день давно закончился. Но если до этого момента что-то было видно, то теперь опустилась полная темнота. Обстановочка только с нечистью бороться.

Перепуганные купцы и слуги набились в походный шатёр и выставили во все стороны оружие. Очень хороший способ потерять всех коней и стать лёгкой жертвой.

Благородные оказались поумнее, надели доспехи и вооружились. Я сказал, что надо ходить группами минимум по шесть человек. На это барон ага Сарахат заявил, что я тут не самый старший и что не мне командовать, а ему как старшему в этом конвое. Я вежливо извинился.

Барон тут же потребовал, чтобы мы спешились и шли охранять лошадей торговцев. Недоумок. До всадника ещё допрыгнуть надо, и скорость у всадника намного больше. Спорить не стали, мы зашли за шатры, и я нарисовал несколько более уточненных карт местности. Одну дал Ангеле сразу, вторую с некоторой задержкой. Ангела оказалась очень точной провидицей. На карте чётко читались гарпии, доедающие слугу, волк, который шёл от лагеря. А одна точка двигалась к лагерю, и как раз со стороны взрослых. Я предупредил детей ага Миран, чтобы держали свой огонь наготове, и скомандовал атаку. Мы помчались туда, где должно было оказаться то нечто, что приближалось к лагерю. И оно там было.

Молодёжь боялась гнева взрослых и потому поотстала. Получилось так, что мы с девчонками немного вырвались вперёд и нарвались на чудовище первыми.

Это не был упырь. Это вообще не было похоже ни на какое животное. Если и можно было сравнить это чудище с чем-то, то только с гусеницей — переростком. И ещё оно передвигалось под землёй. Впрочем, возможно, мне так показалось, а на самом деле оно скользило под сухой травой и снегом. Мы могли бы проехать мимо, но это чудо решило напасть и совершенно неожиданно выросло передо мной во весь свой гигантский рост. А рост у него был где-то под три шага, выше человека.

Трач в кои-то веки вспомнил, что он боевой конь, встал на дыбы и попытался стукнуть чудовище копытами. Чудовище как будто обтекло копыта. Пытаясь удержаться, я достал меч против нечести с запозданием. Не успел я толком размахнуться, как чудище открыло пасть и ринулось ко мне. Во рту виднелись два огромных зуба, и я очень красочно представил себе, что будет, если они воткнутся в меня и начнут высасывать кровь. И ещё два больших красных глаза… Так вот с кем спутали тогда кочевники зверюшку Радо.

Я начал опускать руку, и тут выяснилось, что у этой твари были не только зубы, но и язык. Или выдвижная челюсть. Или ещё какая-то выстреливаемая гадость. Что бы это ни было, оно выскочило изо рта и стукнуло меня по руке так, что меч вылетел, а рука чуть не отвалилась. Я срочно увёл Трача с линии атаки. Чудище перенесло внимание на Миру, которая скакала следом.

Мира замерла. Я спрыгнул с коня, чтобы подобрать меч. Мира стояла.

— Жги! — завопил я, вскакивая обратно в седло.

Мира стояла.

Я удивился, почему её брат не зальёт все огнём? И только после этого понял, что он боится за меня — я был на линии поражения. Чудище уже наклонилось к шее девушки.

— Долиан, жги! — завопил я и упал в снег, свернувшись калачиком.

Долиан не подвёл и залил все вокруг на удивление горячим пламенем. Меня спасла толстая меховая одежда. Стальные доспехи раскалились, обжигая открытую кожу, но в целом я выжил.

Как только стало чуть прохладнее, я подскочил, чтобы оценить обстановку. Мой прекрасный меховой плащ рассыпался мелким пеплом.

Чудище ещё было живо, оно извивались на земле и пыталось кого-нибудь вслепую укусить. Я добавил ему огорчений, пару раз рубанув по телу, после чего отскочил в сторону. Удары волшебным мечом чудовищу не понравились, оно повалилось на снег и прекратило дёргаться. И только тут ожила Мира. Она начала посылать в тело гусеницы одну струю пламени за другой, пока на прожгла все тело и не разделила его на несколько кусков.

Подъехала Ва:

— Оно не среагировало даже на мой яд. Как ты? Сильные ожоги? Дай посмотрю.

Во главе остальных благородных приехал старший ага Миран, посмотрел на плачущую Миру и начал на меня орать. Впрочем, я его не особенно слышал, так как Ва была ближе и тоже не молчала:

— Так, глубокий ожог на шее… И поверхность шеи и лица обожжены… На руках глубокий ожог от доспеха… Руки сильно обожжены. Хоть бы внутрь их спрятал! Господин, ты меня что, разорить решил? Мне только на тебя придётся потратить половину запасов масла с взваром из рогов оленя, а это знаешь, какая редкость? Ох, как же это все будет болеть в ближайшие дни… А ещё я потратила все силы. В ближайшие дни тебе не будет хотеться любви, придётся тебя доить против воли. Иначе не хватит сил тебя же исцелять.

Ва наконец замолчала, исцеляя наиболее глубокие раны. Я смог услышать, что орёт барон:

— Ты нарушил приказ, ты не имел права бросать лошадей и вести детей к чудовищу!

Понятно. Дяденька за детей сильно испугался.

— Простите, отец. Но мы могли не успеть вам всё объяснить. Наша провидица…

— Не смей перебивать меня, мелочь с раздутым самомнением! Ты должен выполнять приказы старших! — и в таком духе ещё пять минут.

Когда через пять минут дядька выдохся и спросил меня, почему я молчу, я кротко сказал:

— Простите, уважаемый.

Дядька обрадовался:

— Не смей перебивать меня! Ты должен слушаться старших командиров! Армия без подчинения не армия! — и ещё на пять минут.

Хорошо, что дети у барона были гораздо умнее, они за это время насобирали сухой травы и подожгли тело чудовища. И как этому шумливому дурачку повезло иметь таких хороших детей? Челюсть гусеницы барон забрал себе. Я не возражал, формально смертельный удар нанёс Долиан с его мощным огнём.

Пока ещё были силы двигаться, я осмотрел след чудовища. Оно действительно перемещалось под землёй, причём по очень узкому ходу, диаметром меньше стопы. И как ему потом удалось раздуться до диаметра в сажень? Удивительное существо. Да, если на подземный народ нападает такое, то им не позавидуешь.

В холодном походном шатре Ва меня раздела и принялась смазывать пораженные места. Раздался голос Миры:

— Полик, можно?

Не дожидаясь ответа, девушка вломилась в шатёр и обнаружила меня без одежды. Хорошо ещё, что я лежал на животе.

— Ой… Прости. Я пришла извиняться. Я такая дура… Все из-за меня чуть не погибли. Я думала, я ловкая. На тренировках так хорошо всё получалось. А как дошло до дела, я замерла и не могла ничего сделать. Ты сильно на меня сердишься? — Мира плакала.

— Это нормально. В первом бою все тормозят. Это ещё надо уметь быстро переходить от состояния обычной жизни к битве на выживание. Потом привыкаешь. Вы в детстве на волков охотились?

— Какие волки? Я в городе выросла.

— А я с детства дороги вокруг замка зимой патрулировал. Волки пытались меня загрызть, а я их бил и резал. Поэтому у меня в первый раз не было замирания. Но другие воины говорили, что после первого раза сильно мутит. Так что не огорчайся. Всё нормально. Ты ещё прославишься как гроза всех врагов.

— Благодарю… Ты такой добрый.

— На спину, — скомандовала Ва.

— Мира, если не любишь разглядывать голых мужиков, то тебе лучше уйти.

— Ничего, пусть целительница тебя лечит.

Я перевернулся на спину. Ва продолжила размазывать свою чудо — мазь по шее. Кожа начинала сильно болеть.

— Мира, а что за пламя у твоего брата такое? Я на весенних праздниках многократно прыгал через огонь, и ничего. А тут чуть вообще не сгорел.

— У моего брата очень мощное пламя с высокой температурой. Даже железо в нём горит, — гордо сказала Мира.

— Теперь понятно…

И тут Ва пришла в голову очередная сумасбродная идея:

— Кстати, Мира, ты можешь помочь лечению этого прохвоста. Мне для исцеления необходимо поглотить мужскую силу, а его тело на меня больше не реагирует. Тем более сейчас ему больно, и у него даже такой мысли не возникнет. А вот на тебя этот извращенец среагирует. Достаточно просто погладить.

— Ва, отстань от бедной девушки. Кожа сама выздоровеет. Просто дольше болеть будет. Мира, не слушай эту больную на голову.

— Нет, ты из-за меня пострадал, я должна помочь тебе выздороветь, — купилась Мира на провокацию двести пятой. Она подошла и схватила мой мужской орган, схватила неумело, до боли жёстко.

Ва засмеялась и начала учить девушку делать дело правильно. Самое обидное, что мой организм действительно среагировал на новенькую даже сквозь боль. В самый интересный момент вошла Ангела.

— Развлекаетесь без меня? Не прощу! — шутливо — обиженно заявила «жёнушка».

В этот момент я заметил, что у Миры закатились глаза. Запоздало всплыло воспоминание о том, как дяденька в чёрном говорил о том, что от меня к девчонкам течет струйка божественной энергии. А вдруг Мира тоже сейчас порцию получила? А она, похоже, получила.

— Интересно, а какая у Миры основная способность? Ангела у нас летать начала, когда силу получила, — задался я вслух интересным вопросом. Ва перевела взгляд с Ангелы на Миру, проследила мои мысли и сказала:

— Ой!

— Огонь? — предположила Ангела, скидывая верхнюю одежду.

— Тогда лучше надень одежду обратно.

Ангела подошла поближе, посмотрела на закатившиеся глаза Миры и придумала умно:

— Схожу к её отцу спрошу.

Но идти не пришлось, так как Мира начала спешно срывать с себя одежду. Вскоре она осталась совсем нагой сверху, после чего выпрыгнула и из лосин снизу. Её живот раздулся в разы, казалось, что в нём пихаются сразу пять малышей. А главное — её женский орган удлинился и увеличился. Где-то я уже это видел.

Я подпрыгнул и потянулся за одеждой. Мира запустила предупредительную струйку огня и толкнула меня обратно на лежанку. Её женский орган вертелся влево — вправо, как нос собаки, почуявшей вкусненькое.

Я подкатился под её рукой и кинулся наутёк как был, нагишом по морозу. Ослепшая Мира каким-то образом почуяла моё бегство и метнулась следом. Даже с закатившимися глазами она бежала не медленнее меня.

— Стой, а то поджарю! — услышал я потусторонний голос. Я только прибавил ходу. В снег ударил заряд огня. Предупредительный.

Навстречу вышел папа Миры, барон ага Миран. Увидев кавалькаду из меня, Миры, Ангелы, Ва и решившей поучаствовать в общих играх Таки он потянулся за мечом:

— Стой! Что ты делаешь с моей дочерью?

— Ложись! — закричал я и ткнулся в снег рядом с дядькой. К счастью, долгие годы почтения к приказам заставили его предположить, что приказы отдаются не просто так. Дядька неторопливо лёг на снег, и это было очень вовремя, так как Мира бабахнула в полную силу. Над нами пронеслась волна жара и растопила сугроб чуть впереди. Я подскочил и ускорился. Барон ага Миран был не таким быстрым, и Мира его догнала. Она повалила его в снег, я услышал низкий голос:

— Ты тоже мужчина! Я буду исполнять своё главное назначение!

Мира начала стаскивать с отца штаны. Тут её догнала Ва и плеснула что-то в лицо. Мира отключилась. Я подбежал и взял девушку на руки.

— Дыши в сторону, это сильное снотворное, — предупредила Ва.

— Главное дело в жизни. Делаю главное дело в жизни, — прогудел голос из Миры.

— Обязательно. Только отдохни сначала, малышка, а потом сразу за дело, — пообещал я, неся девушку в шатёр.

— Отдохнуть… Это хорошо, — последние слова уже были произнесены обычным голосом.

— Что это было? — спросил семенивший за нами барон, отчаянно пытаясь застегнуть на ходу пряжку ремня штанов.

— Она получила силу, которую не должна была получить. Схватилась не за ту вещь не в то время, — объяснил я и посмотрел на Ва. Ва отвернулась.

— Но что это с ней?

— Барон, какая у Миры основная способность?

Папочка Миры замолк надолго, потом нехотя признался:

— Деторождение. Нам сказали, что она сможет при каждой беременности приносить по трое — пятеро совершенно здоровых детей. И что она будет очень любить это дело, не остановить.

— И вы девчонку с такой способностью потащили на войну?

Барон вспыхнул:

-. А что ещё с ней делать? Держать в запертой башне? Не удержишь. Тут хоть будет надежда, что её где-нибудь ранят и она потеряет часть способностей. Или все.

— Или вместе с жизнью, — дополнила мысль Ва.

— Вместе с жизнью тоже можно, — признался папочка, — надежд выдать её замуж никаких. Все боятся её способностей. У нас хозяйство и так еле сводит концы с концами, куда нам ещё четырнадцать — двадцать детей? Пока удавалось удерживать её с помощью угроз и естественного девичьего страха. Но как только она попробует хоть один раз…

Я ещё раз посмотрел на Ва. Ва срочно заинтересовалась облаками на ночном небе.

Мы дошли до шатра, собрали разбросанную одежду. Подруги одели Миру. Я только сейчас почувствовал, что замёрз, и залез в меховой спальник. Надевать одежду не хотелось, кожа горела.

— Если вы её пробудили, то вы её себе и забирайте. Следите, чтобы она не беременела. Я пришлю вам денег на содержание, — неожиданно сказал папочка.

— Как? Что? — удивились Ва и Ангела.

— Пусть ночует у вас, — повторил барон.

— Плохая идея. Её лучше держать от меня подальше, если она вытянет из меня ещё немного силы, то сегодняшний день нам за шутку покажется.

— Да? Ладно. Тогда помогите мне её к нам донести.

Пришлось вылезать из мешка, надевать одежду и нести Миру на руках. Как-то неожиданно я понял, что теперь я выше Ангелы на голову, а разница с Ва ещё больше. И я легко нёс девушку на руках.

После таких приключений никакой любви больше не хотелось. Но Ва была полна решимости выдавить из меня хоть немного мужской силы, и ради этого они вместе с Ангелой принялись меня целовать — Ангела в губы и грудь, Ва в мужской орган. И они всё-таки добились своего. Ва тут же потратила эту силу на исцеление моих ран на шее. Я даже смог крутить головой после этого.

Мира поутру ничего не помнила. Помнила, что пришла к нам извиняться, а дальше как уснула. Мы весело болтали весь день, пока не доехали до новой столицы, славного города кочевников Ургуй-дано, что переводилось как «Река с чёрным дном».

Барон ага Миран весь день изумлённо смотрел на нас и на дочь. Я немного поболтал с ним, рассказал, как колбасило первое время Ангелу. Дядька не участвовал в недавней войне с кочевниками, он дежурил на северной границе, где всё ещё ожидались набеги волколюдей. Поэтому он не знал, как нам достались эта армия пленных и первый городок. Кажется, он немного успокоился на тему дочери.

Вернувшись в молодёжную компанию, я поехал за Мирой и Ангелой. Они не подозревали, что я их немного слышу, и болтали без стеснения.

— Ты такая молодая и уже живёшь с Полисанием, как женщина? — удивлялась Мира.

— Я особый случай. У меня такие способности, что я могу беременеть или не беременеть по собственному желанию. Кроме того, нам с рабыней боги поручили понемногу высасывать из парня божественную силу. Вот так она и выходит. Кусочек вчера тебе достался… Но это ты уже знаешь.

— Какие боги? Есть только один Бог, и нет никаких богов, кроме него, — удивилась Мира.

— Это так. Бог один. Но старые боги тоже не пропали совсем, они, считай, на посылках у настоящего Бога, помогают людям как могут. Они, кстати, в прошлом были людьми.

— И как это… Жить с мужчиной?

— Удовольствия в день — пять минут, остальное время бегаешь, как собака, либо на цепи, либо за подстреленной птицей. Шаг влево, шаг вправо — сразу рёв, как будто ты мировую ось случайно сдвинула.

Я удивился. Это у Ангелы такое впечатление? Да её вообще никто не трогает, за неё приходится всю бытовую работу делать другим людям. Всё, с этого дня всё сама будет делать!

— А удовольствие того стоит?

— Удовольствие — нет. А вот возможность иметь рядом живого, жизнерадостного человека, такого, который рад тебе и о котором можно заботиться — это да.

А я и не ожидал, что Ангела настолько мудрая девушка.

— А супружеское сожитие — это сложно?

— А чего там сложного? Берёшь ствол и вставляешь в себя. Лучше, если ты сверху. А то когда на тебе валяется туша, то и вздохнуть не вздохнёшь, — все это Ангела излагала с таким серьезным видом, будто когда-то была снизу.

Дальше у Ангелы пошли такие эротические фантазии, что мне пришлось отстать.

После прибытия в городок мы разъехались по разным тавернам.

На следующий день мы пошли на приём к господину Ирме. Взяли с собой и молодого господина ага Трамбуфтин, я хотел представить Джена руководству и найти ему работу.

Вся городская администрация стояла на ушах. Господин Ирма на ходу бросил нам приказ одеваться в парадную жреческую одежду и бежать к храму. Секретарь был не менее занят, но успел выдать нам обратно наши пайцзы и объяснить, что происходит. В город приехали случайно уцелевшие жрецы Радо и привезли тщательно сохранённые древние артефакты: туфельку Радо, которую тот оборонил, уходя на тот свет в своё прежнее явление на поверхность, и пояс парадной одежды из тех же времён.

В город съехалось огромное количество желающих поклониться святыням. Порядок в городке и до этого не очень-то был устойчивым, а при таком наплыве всё вообще пошло прахом.

Нам поставили задачу отправиться к храму, в котором происходило поклонение святыням, и постараться сделать так, чтобы толпы не подавили друг друга. На месте мы должны были также найти тех людей, которые были назначены к нам в охрану.

Список нашей охраны впечатлял, там было огромное количество воинов. Я задумался о том, что при таком количестве всадников нам придется очень тщательно планировать перемещение по городу, иначе мы парализуем движение.

Воткнули за спины палки с пайцзы, отправились выполнять задачу. Храм оказался увеличенной копией того безобразия, которое я строил в первом захваченном городе. Ему до сих пор не удосужились дать название, все называли его просто «Первый город».

В новом храме я увидел те же танцующие камни и тот же помост с навесом. Он, конечно, был намного более богато украшен, но по сути это была точная копия.

Войти внутрь было невозможно, огромное количество людей заполнило все подходы. Пока мы с девочками и Дженом скакали вдоль длиннющей очереди, за нами тянулся испуганный шепоток. Похоже, наша репутация не забылась, а только разрослась. Но люди не злились, люди улыбались. Что не могло не радовать.

Работа групп охраны меня не порадовала. Они не направляли очередь, а только реагировали на особо опасные ситуации. Пришлось искать руководителей, ответственных лиц. Таковых не нашлось. Здесь работали несколько отрядов разного подчинения, даже наши благородные из числа имперских войск. Между собой они не взаимодействовали, единого плана действий не было. Все командиры отрядов пожимали плечами и говорили, что никаких указаний не получали и действуют по собственному разумению.

Я предложил сформировать очередь, разделить отряды по назначению — часть в оцепление, часть в патрули, искать возможных зачинщиков беспорядков. Очередь необходимо сделать намного тоньше, чтобы толпы у входа в храм не отжимали друг друга от ворот. Народ обрадовался, что хоть кто-то имеет хоть какой-то план. Они все были не против прислушиваться к моим идеям, поскольку я был своим для имперцев и жрецом Радо для кочевников.

Народ забегал, толпу от входа в храм отжали, пьяных и драчунов из очереди выдернули. Пороть не стали, после небольшого внушения вернули обратно. Это было воспринято паломниками с уважением. Хулиганы больше не буянили.

После первых минут неразберихи дело наладилось. Очередь начала продвигаться быстрее. Стало скучно, и я решил проехать вдоль очереди. Позвал с собой девочек, для красоты. Те с радостью согласилась. Джена тоже взяли, просто чтобы не потерялся.

Ва ехала с профессиональном интересом, проверить, насколько много в очереди тяжёлых болезней и каких эпидемий ждать. Судя по её довольному виду, ничего страшного не было. Неожиданно Ва сказала:

— Почти у всех хроническое отравление. Видимо, что-то с водой. Пейте только кипячёную.

Так мы и ехали шагом вдоль очереди. Иногда нас узнавали, окликивали и приветствовали. Я чинно кланялся в ответ.

Моё внимание привлек один дяденька, который шумно объяснял что-то пожилым тётенькам рядом и махал руками. Подъехав поближе, я прислушался.

— А я вам говорю, что люди часто забывают самое важное. Люди забывают, что жить можно только любовью, что люди живут только до тех пор, пока могут что-то сделать вместе и более — менее честно поделить результаты. А как жил народ в прежние десятки лет? Взаимные набеги, уничтожение племен до последнего человека. Никакой любви, никакого уважения к людям. Вот как хорошо, что здесь жрецы Радо начали напоминать людям эти простые основы. Но главное — это вспомнить про любовь и взаимную заботу, а не поцеловать старый башмак Радо.

— Ты болтаешь, как жрец, а я вот пришла, чтобы попросить у Радо здоровья внукам. Старший совсем испортился, запил… Что нам твоя любовь и забота? Зачем вообще в очереди стоишь, место занимаешь, если ничего просить не собираешься? — смеялась над дяденькой бойкая бабуля.

Я присмотрелся. В очереди махал руками Одрамас. Он наклеил себе бороду и выбрил лысину, чтобы в нём не узнали певца. Я постоял ещё немного, послушал.

Радо кинулся объяснять, что здоровья без правильной жизненной цели не бывает, а между делом подмигнул мне.

Ва поначалу не врубалась и начала что-то понимать только тогда, когда проверила здоровье всех стоящих в очереди и наткнулась взглядом на совершенно здорового человека в лице Радо. Только после этого она взглянула меня с испугом во взгляде, безмолвно спросила, кто это. Я утвердительно кивнул. Ва покачала головой. Ангела вообще всё просмотрела.

Зато через несколько десятков шагов именно Ангела узнала в очереди Здраваланию. Та тоже стояла в очереди и что-то рассказывала тётенькам о здоровье.

Арамас торчал ближе к концу очереди, изображал из себя нищенствующего певца. Я чуть не наехал на него конем, еле заметил.

Ара пел древнюю балладу про историю одного из государств, в котором на некоторое время получили власть жрецы Радо. Когда-то я слышал эту балладу от самого Радо, а потом ещё несколько раз от бродячих певцов. Ара дополнил балладу вставками с различными философскими мудростями, весьма остроумными, надо сказать. Широкие и самые доходчивые внушения на потоке массам народа.

Я с удовольствием послушал божественно доработанную балладу. Девчонки на этот раз сразу узнали старого любителя женщин и поклонились издали.

Допев очередной куплет, Арамас обратился к нам:

— Подайте монетку бедному старику, такие красивые молодые господа!

— А можно, я лучше вас обниму и поцелую? — подколола Ва.

— Это гораздо лучше! — купился Ара.

Вся очередь с огромным удивлением уставилась на то, как вся в белом жрица Васты спрыгивает с коня и идёт обнимать и целовать грязного старика. В среде кочевников странствующих певцов уважали, но издалека. Даже кочевники понимали, что от них можно много чем заразиться.

Я тоже слез с коня и подошёл к Аре, поклониться.

— Ладно, держи и ты второе благословение бога войны, — коснулся моего лба Ара.

А что, у меня уже есть первое? А я и не заметил.

Ангела тоже подошла погладить дедушку по голове. Ара с удовольствием потрепал её по заднице, Ангела за это обняла его и погладила.

Народ в очереди тихо плавился и не знал, что думать.

В разгар нежностей появился господин Ирма. С гордым видом он проскакал прямо к нам, потребовал отчёта.

Я вытянулся в струнку, доложил, что беспорядки предотвращены, очередь упорядочена, все работают и знают свою задачу, тяжёлых происшествий нет. Внутри храма не был, не смог войти.

— А чего это вы с бродягой обнимаетесь? — презрительно заметил начальник.

— Он так хорошо и интересно поет, — соврала Ангела.

— Это не по вашему профилю, — честно ответила Ва.

— Я в храм, — бросил господин Ирма и поскакал, увлекая за собой поток охраны.

— У бедолаги так много забот, — посочувствовал ему Ара и завёл следующую тему баллады.

Меня нашёл гонец от одного из командиров отрядов с мелким вопросом. Девчонки прилипли в Арамасу и никуда ехать не хотели. Они изобрели мешочек и иногда обходили очередь, собирали мелочь для старика.

— Давайте я оставлю вам Джена для охраны? — подумал я вслух.

— Оставляй, со мной он будет в безопасности, — разрешил Ара, на секунду прервав песню.

Я поскакал решать вопросы. Вопросов уже накопилось некоторое количество, людям надо было обеспечить передвижные туалеты и питьевую воду.

В какой-то момент появился господин Ирма, спросил, не хочу ли я поцеловать туфельку Радо вне очереди, он может меня провести. Я сказал, что могу поцеловать туфельку Радо и в очереди. Ирма сделал озадаченное лицо, потом махнул рукой и ушёл.

Когда мелкие вопросы закончились, я нашёл Радо в очереди. Он по-прежнему махал руками и рассказывал, что надо развивать детей с раннего возраста, начиная с массажа ладошек и большого количества объятий и поглаживаний. Он немного переместился в хвост очереди, якобы для удобства говорить с теми, кто с ним спорил.

Я извинился и спросил на ушко, есть ли в очереди Васта и можно ли её показать двести пятой.

— Захочет, покажется. И вообще, не мешай, — кратко ответил Радо.

Я вернулся к девчонкам. Ара разошёлся и уже громыхал, как сошедший с ума пророк. Он переходил от тихих лиричных напевов к мощному реву, к максимально сильным чувствам. Рисовался перед девчонками самым явным образом. Подруги действительно были под впечатлением.

Я подошёл к Ва.

— Нравится?

— Потрясающе. Никогда не могла представить, что можно так глубоко затрагивать чувства.

Через копьё стражника оцепления протянулась женская рука и подёргала платье двести пятой:

— Молодая госпожа, а можно спросить?

— Прием начиная с завтра, с полудня до пяти, сегодня не консультирую, — не поворачивая головы, ответила двести пятая.

— На твоём месте я бы проконсультировал, — посоветовал я двести пятой.

— У меня всё равно никаких сил к исцелению не осталось, всё на тебя, героя, потратила вчера, — буркнула жрица, глядя влюблёнными глазами на завывающего Ару.

— Молодая госпожа, очень прошу, — повторила пожилая женщина.

Я почувствовал что-то знакомое, будто оказался в детстве, рядом с тёплой мамой и ласковой старшей сестрой, во временах, когда они любили таскать меня на руках, а я уже не любил. И ещё такое ощущение ясности и точного внимания, которое посетило меня во время нападения кочевников из засады на пути к переговорам. Я посмотрел на просительницу повнимательнее. Одежда старая, латанная. Поза сгорбленная. Но глаза… Голубые, глубокие, с очень развитой мимикой. У кого ещё были такие живые глаза? Ах да, у Радо. Тот тоже, прищурившись, мог передать гору информации — от подначки до ободрения. Васта?

— Я люблю исцелять и лечить, но иногда я вынуждена отказывать. Иногда я отдыхаю или занята. Приходите завтра, приму без очереди. Скажите тайное слово «Васта двести десять», — пообещала двести пятая, всё так же не поворачивая головы.

— Вообще-то она очень добрая и старается помогать людям так, что её приходится силой оттаскивать, — попытался я сгладить жёсткий ответ жрицы.

— Простите, молодая госпожа, в другой раз поговорим, — женщина отошла.

Я хотел что-нибудь сказать, но слова застряли в том месте, где они рождались. А боги суровы к своим жрецам. Как Радо притравливает Ирму, или как Васта щёлкнула сейчас по носу двести пятую, или как Ара веселится в образе нищего, получая пинки от воинов, у каждого из которого на шее его амулет… Интересно, а как наш Бог? Он тоже будет посылать мне такие испытания? Являться в виде нищего или надоедливой тётки?

Буду всегда вежливым и внимательным ко всем.

За следующие четверть часа Ва отказала ещё десяти просительницам, и во всех десяти случаях не повернула голову. Ближе к вечеру я набрался храбрости и посоветовал двести пятой:

— Ты лучше оборачивайся, когда отказываешь.

— Ты забыл, с кем имеешь дело? Я же вижу их насквозь. Увижу причину, начну советовать. Потом захочется поправить кое-что. А закончится это тем, что я до позднего вечера буду полостные операции в соседнем дворе на сене делать.

— Некоторые из них могут быть абсолютно здоровыми, — осторожно намекнул я.

— А зачем они меня за платье дёргают тогда? — сердито рыкнула Ва.

Храм прикрылся после наступления полной темноты. Ара накупил на подаяние разных булочек и пошел по улицам раздавать их детям. Мы ради забавы проводили его до момента исчерпания запасов и даже прикрыли момент исчезновения, чтобы никто не заметил факта растворения человека в воздухе. На прощание Ара поблагодарил нас за помощь, обнял девчонок на дорожку. Как по мне, так долговато он их обнимал.

Подъезжая к нашему временному пристанищу, мы уже предвкушали скорый отдых, как в ноги кинулась служанка барона ага Миран и слёзно просила помочь. Мира активировалась и заявила, что ей нужен мужик. Отец с братом и слугами заперлись в комнате таверны, вторая служанка закрыла Миру в коридоре, а эта служанка побежала за помощью. Барон сказал ей бежать к нам.

Пришлось поворачивать коней.

Мира к нашему прибытию уже выломала окно в коридорчике и попала на конюшню. Мы застали её рядом с жеребцом. Мира задумчиво гладила его орган и явно прикидывала, как использовать штуку в деле. Увидев нас, она разразилась слезами:

— Наконец-то! Почему вы так долго? Почему я не могу противиться своему желанию? Я стала опасной для родственников! Можно, я буду жить у вас? Я буду тихой и послушной!

Я посмотрел на девушку. Глаза на месте, состояния транса нет. Уже хорошо.

— Ва, поговори с ней. Я попробую богов позвать.

Я помолился всем богам, которых знал, начал с нашего Бога. На помощь никто не прибыл. Видимо, у богов были более важные дела или они сочли девушку слишком мелкой для заботы. Зато появилась Вамташпа:

— Привет, сладкий ты мой. Могу помочь с проблемкой. Но это будет стоить кое-чего… Недорого.

Мои девчонки при виде демонессы чуть не остыли. Чертовка им обольстительно улыбнулась. Неожиданное воздействие это явление произвело на Миру. Мира сдала назад и залепетала:

— Так вот оно что? Вы знаетесь с демонами? Вы меня специально накрутили, чтобы ей сдать? Ой!

С этими словами Мира художественно хлопнулась в обморок прямо под копыта жеребцу. Мы дружно кинулись её спасать, все, даже демонесса. Жеребец испугался незнакомых людей и решил, что мы по его душу, приготовился отбиваться всеми силами. Мы затормозили.

Демонесса переместилась в стойло, выдернула тело из-под копыт и положила его на сено в пустом стойле. Мы столпились рядом.

— И какая цена? Что ты можешь сделать?

— Господин, с тёмными не стоит дого…, - начала Ва.

— Знаю. Подожди.

— Между прочим, перемещение тела тоже много сил стоит. Но я вам скину, если договоримся.

Я промолчал.

— Ладно, дело в том, что у неё всё нормально со способностью, но слишком высокий уровень определенных веществ в крови, из-за чего включается слишком сильное желание. Её перекормили дома некоторым деликатесом. Месяцок диеты на кашках и овощах — и никаких проблем.

— И почему ты даром рассказала решение проблемы?

— Это не решение. За этот месяц она всю армию изнасилует, включая жеребцов. Я могу вытянуть эти вещества из её крови, но для этого мне потребуется выпить всю её кровь, очистить и вернуть обратно.

— И чего это стоит мне?

— Тебе ничего. Я верну не всю кровь.

— Ты нас совсем за безмозглых держишь? В тебе несколько тяжелейших болезней лишь чуть слабее чумы, хочешь чтобы мы тебе малышку отдали, а потом она ходячей фермой смерти будет? Пошла вон отсюда! — рявкнула Ва.

— Хи-хи… Ну, была такая идея. Только я не уйду, пока не заплатите мне за спасение из-под копыт коня и за информацию о лечении.

— Платить ТЕБЕ? — завелась Ва.

— Что ты хочешь в оплату? — спросил я.

— Стакан крови хватит.

— А золотом возьмёшь?

— Зачем мне твое золото? Знаешь, сколько дурачков закопали золотые сбережения за всю жизнь, а потом не смогли за ними вернуться? Мы знаем про все такие.

— Только их надо выкапывать, а моё золото здесь.

— Ладно, давай золото.

Я достал монету, в подлинности которой у меня были сомнения. Сбоку у неё было отверстие… Было у меня подозрение, что через него монету высверлили изнутри, а затем залили что-то менее ценное. Я бы пожал руку тому, кто может сделать ТАКОЕ. Очень тонкая работа.

— Сладенький, да ты обманщик не хуже меня. Монета-то с подвохом. Но это даже хорошо. С её помощью я такое дельце проверну! — обрадовалась Вамташпа и исчезла.

— Ну у тебя и знакомства, — выдохнула Ангела.

— Это не у него. Это я её сожгла в одном из выходов, вот поэтому преисподняя и присылает именно её нас кошмарить, — призналась Ва.

— Надо отнести её к отцу. Пусть увидит знакомые лица, когда придёт в себя, — предложил я.

Кому пришлось нести девушку на второй этаж? Мне, конечно.

Барон и его команда не сразу поверили, что дверь можно открыть.

Я занёс девушку и положил её на кровать. Ва поднесла к носу малышки одну из трав, которые она всегда таскала с собой в сумках на поясе.

Мира дёрнулась и начала приходить в себя.

— И какой у нас план? — спросил я.

— Забираем к нам. Будем держать на снотворных, — предложила Ва.

Мира схватилась за папину руку:

— Папа, они знаются с бесами!

— Наоборот. Она приходила, чтобы соблазнить нас и заразить тебя. Мы её прогнали. Правда, пришлось ей заплатить за информацию о том, как тебя лечить, — начала уговаривать Ангела.

— Как заплатить? Душу чью-то продали? Мою? — продолжала истерить Мира.

— Нужны им наши души! Золотом она взяла.

— Вы общаетесь с бесами? — дошло до барона.

— Бесы пытаются на нас нападать. Иногда обмануть. Но если помолиться, то Господь присылает ангелов, и нет проблемы.

Барон посмотрел на меня. Я посмотрел на барона.

— А-а, — сказал барон.

— Мы её забираем к себе. Будем держать на снотворных, приковывать. Через месяц при правильной диете она должна придти в норму. Но я нестоек к огню. Если она догонит меня, то вернётся беременной. Не обижайтесь в этом случае.

— Сделайте что можете. Сколько с вас демон взяла золотом?

— Одну монету.

— Держите одну и ещё пять на прокорм, служанку я свою пришлю.

— Каким таким деликатесом вы её кормили? Есть мнение, что это она от него поехала крышей.

— Рахат-лукум из лепестков особенных цветов. Она его очень любила.

Я кивнул, подхватил Миру и потащил её вниз.

Мира обхватила мою шею и с надеждой спросила:

— Вы правда забираете меня для того, чтобы излечить, а не для того, чтобы обидеть?

— Правда, прекрасная дама.

Мира прижалась ко мне самым нежным образом. Как хорошо, что Ва с Ангелой не оставили во мне ни капли мужского желания…

По пути пришлось сделать долгую остановку и ждать, пока Ва организует лубки одной женщине, которая попала под лошадь, прямо на улице. Мира ещё не видела Ва в деле и с интересом спросила, как часто нам приходится делать остановки, чтобы спасать людей. Я признал, что часто.

В нашей таверне свободных комнат не было, поэтому после ужина привязали Миру к койке в нашем номере. Попросили прощения за то, что приходится её вязать.

— Да, я понимаю, — сказала Мира. Как только я лёг, она пережгла верёвки струйками огня, залезла ко мне в постель, нагло отодвинув Ангелу, и отрубилась. Снотворное Ва сработало.

— Вот тоже умная нашлась, разбежалась одна такая, — посмеялась Ангела, просунула свою трубу между ног Миры, захапала мой мужской орган и уснула, обняв Миру со спины.

Ва заняла своё место справа, обняла, задумчиво спросила:

— Слушай, а когда ты говорил, что стоит оборачиваться и что сзади могут оказаться люди с абсолютным здоровьем… Ты что имел в виду?

— Ну, например, что сзади может оказаться Здравалания.

Ва выдержала паузу.

— Васта приходила?

Я не смог соврать:

— Приходила.

— И ты не сказал?

— Пытался. Но горло перехватило так, что ни слова сказать не мог.

Двести пятая заплакала.

— Да не огорчайся ты так. Вспомни, как Радо Ирму на расстоянии держит. Похоже, боги намеренно держат своих лучших подальше, чтобы тем было, куда стремиться.

— Нет. Госпожа приходила ко мне, а я её оттолкнула! Я плохая рабыня!

— Ага. И её, и ещё десяток просительниц. И объяснила, почему невозможно было сделать иначе.

— Ты не понимаешь! Госпожа добра и великолепна. Цель моей жизни — приблизиться к ней, к её образу совершенной любви. Теперь она меня на версту к себе не подпустит!

— А может, она специально так сделала? С одной стороны, она через меня показала тебе, что она рядом. С другой стороны, она специально подошла тогда, когда знала, что ты откажешь. Это говорит о заботе со стороны твоей богини. Она показала тебе, что надо быть мягче и вежливее, но заодно и передала ободрение. И кстати, когда твой господин говорит тебе, что стоит обернуться, стоит обернуться. А ты этого не сделала, упрямка. Тоже по-своему урок.

— Я оттолкнула Госпожу! — двести пятая была безутешна.

— Если хочешь плакать, то плачь в другую сторону, а то всё плечо уже мокрое. Я сплю.

Долго поспать не удалось. Через несколько часов действие лекарства закончилось, и Мира захотела мужика. Снять трубу Ангелы она не смогла, поэтому просто распихала меня и потребовала дела.

Ангела с Вастарабой тоже проснулись. Мне пришла в голову одна идея:

— А тебе обязательно беременеть? Давай мы тебя просто в поцелуями доведём до нужного состояния, и желание станет меньше.

Мира задумалась, а потом удивила:

— Но в Священном Писании написано, что это грех.

— Беременеть нежеланной беременностью не грех, а снять напряжение — грех? — эта логика была мне непонятна.

— Я мужика хочу так, что не могу противостоять желанию. А гладить то, что используют для зачатия — этого я могу избежать.

— Уговорила, беру этот грех на себя. Считай себя изнасилованной языком.

— Я целую в губы, Ва — в грудь! — распределила роли Ангела.

Мне, стало быть, оставили самое чувствительное место. Ну, надо так надо…

— Какая чудная оргия! Вы не против, я буду держать магический глаз? Кое-кто хочет посмотреть на вашу чудную групповушку, — прозвучал голос у меня за спиной.

Вамташпа! Они висела у стены и держала в руках большой шарик в форме глаза, с мышцами и зрачком. Взгляд устройства перебегал с одной девушки на другую.

Остыли все, даже Мира. Девчонки накрылись разными тряпками и мехами, у кого что было ближе.

— Ты что здесь делаешь, дерьмо летающее? — рявкнула Вастараба.

— Мне приказали поставить здесь магическое устройство. Оно передает картинку нужным лицам. Между прочим, я могла и не показываться. Но я честно попросила разрешения.

— Нельзя. Иди в ад, — недолго думая запретил я.

— Не могу идти, я уже в преисподней, здесь только моя проекция, — хихикнула чертовка.

— Сейчас молиться начну. Ангелов позову. Спасайся бегством.

— Никто не придёт. У них большая заварушка на другом краю света.

Я помолился. Никто не пришел. Хотелось спать.

— Девчонки, а мы что, кого-то стесняемся, чувствуем себя виноватыми? Мира, что ты готова сделать для того, чтобы больше ни к кому не приставать?

— Что угодно! — бодро ответила Мира.

— Ва, Ангела, а вы сильно боитесь признаться в том, что помогаете бедной девушке?

— Помощь — моё второе имя, — начала понимать Ва.

— Я так вообще это готов делать на площади, это не похоть, а помощь. Так давайте заласкаем это тело до восторженных судорог!

— Сделаем это! — весело откликнулись девушки, скинули одежду и накинулись на Миру. Через десять минут Мира уже стонала, а через двадцать пыталась оттолкнуть нас. Мы были безжалостными и отстали только тогда, когда она расслабилась без последних сил. По ходу дела Ангела тоже завелась и выдоила меня своей трубой. Ва довольно промурлыкала, поглотив очередную порцию мужской силы.

— Какая чудная оргия! Великолепно! — подливала масла в огонь Вамташпа, летая сверху. Мира ей подмигивала, Ангела показывала разные обидные жесты, Ва игнорировала.

— Ну как, хочется на жеребцов нападать? — спросил я через пару минут.

— Вообще ничего не хочется… Противно даже подумать, что хотелось, — призналась Мира.

— Так вот и всё решение проблемы. Двадцать минут работы, и все дела. Будем тебя ласкать ближайший месяц, а потом кровь очистится, и ты в норму придёшь.

— А если на улице накатит? — испугалась Мира.

— Значит, зайдём в переулок и погладим в переулке.

— Обязательно дождитесь меня, без меня не начинайте, — промурлыкала Вамташпа и исчезла.

— Быть рабой своего тела так унизительно, — сказала Мира через некоторое время.

— Относись к этому легче. Богу нужно было, чтобы люди выжили в любых условиях, даже если потеряют все знания. Поэтому он заложил в устройство желание случки, и такое сильное, что почти нет сил сопротивляться. А твоё дело как разумного человека — сделать так, чтобы желания тела не приводили к плохим последствиям, — поделился я последними размышлениями.

— Ты что такое говоришь? Бог не мог в человека заложить желание греха, — испугалась Мира.

Ва засмеялась. Я терпеливо объяснил:

— Это не грех. Это животное желание. Грехом оно становится, если люди превращают его в удовольствие и заменяют этим удовольствием правильную цель жизни. Грехом может стать любое другое животное желание — азарт, гнев, переедание…

— Откуда ты это всё знаешь? — удивилась Мира.

— Я же жрец Радо. Я рассказывал.

— Ах, да. Ладно, давайте спать… Я ушла на свою кровать.

Поутру Мира обнаружилась рядом с Ангелой.