Суккубы

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Прости, — сказала она.

— Энн, это не твоя вина, — Мартин налил ей кофе на кухне.

Он открыл шторы и впустил лучи утреннего солнца.

— Я хочу, чтобы вы двое поехали. Я поеду домой одна.

— Это смешно, — сказал он. — Это чрезвычайная ситуация, и мы семья. Мы поедем вместе.

— Мелани будет раздавлена, — сказала Энн.

— Энн, Мелани поймёт. Мы говорим о твоём отце и её дедушке.

Иногда Мартин был слишком понимающим. Энн знала, что он сделает всё, что в его силах, чтобы помочь ей, чтобы всё заработало, несмотря на то, что её родители никогда не одобряли его.

— Поэт? — её мать возражала. — Поэты не зарабатывают денег, Энн. Почему ты настаиваешь на том, чтобы связываться с этим бездельником?

Да, Мартин знал об этом, и всё же он сделал бы всё возможное, чтобы уладить вопрос.

— В следующий раз мы поедем в Париж, — сказал он.

«В следующий раз».

Когда это будет? Через год? Два?

Внезапно она заплакала.

Мартин обнял её, погладил по волосам.

— Каждый раз, когда происходит что-то хорошее, происходит что-то плохое, — рыдала она.

— Всё будет хорошо. Ты ничего не можешь сделать.

— Он умирает.

— Энн, то, что у него случился инсульт, не означает, что он умирает.

— Но доктор сказал…

— Да ладно, Энн, тот старик? Он не отличит стетоскоп от перископа. Лучшее, что мы можем сделать, это увезти твоего отца из этого города в настоящую больницу.

Этого никогда не случится, Энн знала. Её родители верили в судьбу, а не в компьютерные томографы и отделения интенсивной терапии.

— Нам лучше начать готовиться, — сказал Мартин.

Когда Энн встала, на кухню вошла Мелани.

— Который час? Мы… — она остановилась, посмотрела на них и помедлила. — Что случилось?

Энн и Мартин помедлили в ответ. Энн в панике посмотрела на Мартина. Взгляд говорил: «Пожалуйста, скажи ей, Мартин. Я не могу. Я просто не могу». Мартин сразу понял.

— Мелани, на этот раз мы не сможем поехать в Париж, — начал он. — Вчера случилось кое-что нехорошее…

— Тарп сбежал. Эрик Тарп, помнишь его?

Сержант Том Байрон просто стоял там, открыв рот.

Шериф Бард глотнул кофе из треснувшей кружки с эмблемой Национальной стрелковой ассоциации.

— Ублюдок вырвался из «Резиновой Рамады» вчера. Можешь в это поверить?

— Эрик Тарп, — сказал Байрон. — Сбежал.

— Верно, парень. Штат обеспечил всю территорию своими подразделениями, и хотят ещё вывести все муниципальные отделы на некоторые часы. Он сбежал с насильником, уже убили четырёх человек, двух в больнице, работников психушки, старика Фарли из Qwik Stop, остановившись на сто пятьдесят четвёртом шоссе, и одну вырожденку из Люнтвилля. Изнасиловали её начинку до того, как убили её. В общем, они получили свой кусок. Полиция штата Мэн говорит, что они вытащили пулю 0,455 калибра из задницы девушки, от Webley.

— Эрик… Тарп, — повторил Байрон.

Имя вогнало его в ступор. Он помнил, очень хорошо помнил. Яма, полная крошечных скелетов, и сам Тарп, стоявший в лунном свете с лопатой. На последнем воспоминании сержант Байрон восстановил свою способность говорить многосложно.

— Вы хотите сказать, что он идёт сюда, шериф?

— Штат говорит, чёрт возьми, что это не так. Вероятно, направился на север, они так сказали.

— У Тарпа нет достаточного набора латуни, чтобы вернуться сюда.

Бард нахмурился. Что он мог сказать о Байроне? Он был в значительной степени просто ребёнком.

— Я должен был убить его пять лет назад, — пробормотал Байрон.

«Да, ты должен был», — подумал Бард.

Вместо этого он сказал:

— Ничего не хочу слышать по этому поводу, забудь это, парень. Мы профессионалы.

С этими словами Бард почесал живот и сплюнул в мусорное ведро.

— Позвольте мне, шериф. У меня есть свой автомобиль. Просто позвольте…

— Забудь об этом. Если ты не возражаешь, конечно, занять место старика Фарли за пять баксов в час на Qwik Stop, м-м-м?

Байрон неохотно кивнул.

— Локвуд-Один, — донёсся голос из базовой станции. — Гражданский отчёт о сигнале 5F в двух милях к югу от перекрёстка шоссе номер сто пятьдесят четыре и Старого Данвича. В направлении штата Мэн. Проверьте наличие возможных соотношений к состоянию сигнала.

— Локвуд-Один, принял, — Бард застонал в микрофон.

Байрон уставился.

— Давай, парень, — сказал Бард и выпрямился. — Может быть, он ближе, чем штат думает.

««-»»

«Мы похожи на идиотов», — подумал Эрик, смотрясь в зеркало.

— Иисус, — пробормотал Дюк, стоящий в стороне.

Они коротко остригли свои волосы, пытаясь идти в ногу со временем. Вместо этого они выглядели так, будто засунули головы в блендеры. Перекись для волос тоже не очень хорошо работала. Эрик последовал за инструкциями, или, по крайней мере, он думал, что последовал. Это сделало их волосы почти белоснежными. Дюк ударил Эрика по затылку.

— Эй, фея, посмотри, что получилось!

— Это не так уж плохо, — пытался сгладить ситуацию Эрик.

— Не так уж плохо? Чувак, мы не можем ходить по улице вот так. Мы похожи на пару педиков из Калифорнии, — Дюк посмотрел на Эрика, затем вышел из ванной.

«По крайней мере, мы не похожи на наши фотографии из файлов», — подумал Эрик.

Это было правильно. Больница обновляла фотографии своего прихода каждый год. Полиция, вероятно, не будет искать двух парней с белыми волосами.

Дюк рухнул на кровать. Он смотрел «Трёх балбесов»: Шемп накачивал Ларри мехами для камина через рот. Эрик переключил канал.

— Эй, чувак! Что ты делаешь? Это же Шемп!

«Шемп, — подумал Эрик. — Мы, двое убийц, пытаемся скрыться от всего штата, и всё, что его заботит, это Шемп».

— Мы должны столько, сколько сможем отслеживать новости, — скрипел его голос.

Затем он переключил утренние мультфильмы, затем погоду. Внезапно он увидел себя на экране телевизора, а незнакомый голос говорил: «…убили четыре человека менее чем за двадцать четыре часа. Эрик Тарп и Ричард «Дюк» Беллукси сбежали из государственного психиатрического учреждения возле Люнтвилля вчера утром в одиннадцать часов, оглушив двух сотрудников и убив ещё двух. Они сбежали с территории в автомобиле газона-подрядчика, который позже был найден заброшенным у близлежащего магазина, где они убили клерка и похитили двадцатилетнюю женщину из Люнтвилля сразу через несколько минут после их побега. Женщина, чьё имя скрывается, была обнаружена мёртвой позже в тот же день в канаве рядом с государственным шоссе номер сто пятьдесят четыре. Она была подстрелена, избита и изнасилована, — сообщает полиция».

Раздался смех Дюка, тот указывал пальцем.

— Смотри! Это же мы!

Действительно, это были они. Оба их лица заполняли экран. Дюк ухмылялся на своей фотографии. Эрик просто уставился.

— Да, моя мама, могу поспорить, она гордится! — Дюк рассмеялся. — Может сказать всем своим друзьям, что её сын телевизионная звезда!

— Давай! — крикнул Эрик. — Мы должны убираться из этого…

— Что, уже наложил кучу дерьма?

— Они нашли тело девушки, Дюк. Это означает, что они знают, на какой машине мы за рулём!

Универсал был припаркован прямо перед мотелем, в полном виде с главной дороги. Первый полицейский автомобиль, который поедет, увидит его, а затем…

— Мы должны собрать наши вещи, — командовал Эрик. — Я собираюсь переместить автомобиль на другую сторону, потому что там никто не увидит его с дороги. Нам придётся уйти пешком, угнать новую машину где-то ещё.

— Верно, — сказал Дюк.

Эрик выскользнул за входную дверь и запрыгнул в универсал. Как давно полиции известно, куда они ехали? Было невероятно, что машина ещё не была замечена. Слишком невероятно. Что-то щёлкнуло за ухом.

— Оставайся прямо там, парень, — прошептал голос.

В целом тело Эрика захватили.

Женщина-полицейский показалась рядом с машиной. Она наклонилась, приставив ствол Ruger.357 калибра к его виску.

— Если только моргнёшь, — твои мозги вылетят с другой стороны головы. Понимаешь?

— Э-э-э, да, — Эрик крякнул.

Его глаза бросились вокруг. Полицейский автомобиль был припаркован на стороне последней комнаты. «Отдел полиции Люнтвилля», — прочитал он надпись. У женщины были тёмно-красные волосы, завязанные в пучок за её шляпу. Она носила зеркальные солнцезащитные очки, в которых Эрик мог видеть близнецов его собственного лица.

— Ты и я, — прошептала она. — Мы собираемся перейти к патрульной машине, спокойно и тихо, верно?

— Да, — Эрик снова крякнул.

— Ты идёшь медленно и держишь руки наверху.

Женщина открыла дверь универсала. Она держала пистолет прямо на него. Это был большой пистолет, но потом Эрик подумал о Дюке, у которого был ещё больше. Прямо сейчас Дюк делал одну из двух вещей. Он либо выбил окно в ванной комнате и направился в холмы, либо он стоял за этой хлипкой расшатанной дверью комнаты мотеля и наводил на женщину-полицейского дуло пистолета так же, как он делал со стариком на Qwik Stop.

Эрик стоял прямо, его руки были в воздухе. Он прошептал:

— Леди, другой парень в комнате прямо перед нами, и у него есть ору… — это было странное столкновение слов и звуков, произошедших в одну секунду.

Шляпа женщины-полицейского выстрелила в воздух, и вдруг она стояла перед Эриком без головы. Она просто… исчезла. Только тогда Эрик услышал громкий хлопок! Женщина, уже без головы, на мгновение задержалась, её пистолет всё ещё был в воздухе. Затем тело рухнуло.

Выражение лица Эрика помрачнело. Он опустил руки.

«Ещё больше крови на моих руках», — подумал он.

— O-o-oу e-e-e! — Дюк праздновал. Он выглядывал из жалюзи. — Идеальный выстрел в голову, чувак, пятнадцать, может быть, двадцать футов!

Дюк вышел, Webley всё ещё дымился. Он подобрал полицейскую шляпу и надел её, смеясь.

«Мой Бог», — подумал Эрик.

— Забирай наши вещи, — сказал он, — и перетащим тело копа в комнату. Я возьму машину.

Дюк весело свистел, перетаскивая тело в сторону номера.

— Жаль, знаешь что? Потратить впустую совершенно хороший набор сисек. Мы могли бы провести хорошо время с этой девкой-копом.

Эрик припарковал универсал за мотелем. Затем он вернулся, чтобы посмотреть, что задержало Дюка.

Дюк сидел на пассажирской стороне патрульной машины женщины. Он поправил шляпу на голове и посмотрел вверх, улыбаясь.

— Давай, приятель. Мы могли бы дальше кататься в этом стиле, верно? У меня и оружие есть.

К настоящему времени Эрик смирился с социопатией Дюка. У него не было выбора. Он завёл машину и нажал на педаль газа. Дюк завопил.

Люнтвилль находился чуть севернее. Эрик помчался на юг. Полицейский, вероятно, связалась по рации с местными, когда она заметила универсал. Когда она не отвечала, её коллеги поехали её искать.

Дюк выглядел как ребёнок в кондитерской, осматривающий салон машины. Мысли Эрика метались.

— У нас, вероятно, есть пять минут, прежде чем они нападут на наш след. Когда они найдут полицейского, которого ты убил, за нами погонится сотня машин.

Эрик свернул с главной дороги, дрейфуя. Чем дальше они будут удаляться от основных дорог, тем больше им придётся менять машины. Он хорошо помнил местность. Просёлочные дороги представляли собой лабиринт.

— Мы должны оставить эту машину и взять новую очень быстро.

— Почему? Мне нравится эта машина, — пожаловался Дюк. Он разорвал пачку Twinkies. — Почему мы должны постоянно менять машины?

— Ты ничего не понимаешь? Пока они знают, на чём мы ездим, у нас нет шансов. Нам нужна машина, о которой никто не знает.

И эта перспектива беспокоила его. Украсть машину означало взять (или убить) владельца. Эрик не хотел, чтобы ещё кто-нибудь погибал, но он знал, что у Дюка на этот счёт другие идеи.

«Как я могу контролировать неуправляемого человека?» — мрачно спросил он себя.

Мобильное радио, штекер Motorola, начало бормотать. Затем, гораздо отчётливее, женский голос прорвался:

— Два ноль восемь?

Эрик высунул голову из окна. На переднем крыле красовался трафарет: 208.

— Это мы, — прохрипел он.

— Два ноль восемь, вы слышите?

Дюк уставился на него, надув щёки.

— Два ноль восемь, подтвердите.

— Попробуй, — посоветовал Эрик. — Нам нечего терять, кроме наших жизней, и мы, вероятно, всё равно потеряем их.

— Думай о хорошем, приятель, — Дюк указал на свою голову. — Положительно, вот так. Как там работать с этой штукой?

— Просто возьми его и нажми кнопку, когда захочешь поговорить.

Дюк включил микрофон.

— Это два ноль восемь. Говорите.

— Два ноль восемь, каков ваш статус?

— Хорошо. Всё просто отлично.

Эрик покачал головой.

Радио прошипело через паузу.

— Два ноль восемь, у вас десять восемь?

— Отбой. У меня большое десять восемь.

Он отпустил кнопку и усмехнулся.

— Что, чёрт возьми, это десять восемь?

— Не знаю, — сказал Эрик. — Как я выгляжу? Как Адам 12?

Дюк рассмеялся.

— Два ноль восемь, вы хотите игнорировать эти возможные пятьдесят пять?

— Да, конечно, мы хотим игнорировать. Почему нет?

Ещё одна шипящая пауза. Затем:

— Два ноль восемь, назовите свой идентификационный номер.

Дюк посмотрел на Эрика. Они оба пожали плечами.

— Два ноль восемь, назовите себя по имени и удостоверению личности.

— Это плохой мальчик, Дюк Беллукси, детка! — Дюк завопил в микрофон. — Я твой дружелюбный сосед, хожу и разговариваю с шизоаффективной параноидальной шизофренией. А рядом со мной сидит капитан Эрик Тарп с космического корабля «Психопат». Смело идём туда, куда ещё не ступала нога сбежавших душевнобольных, о-о-оу е-е-е!

— Господи, — пробормотал диспетчер. — Два ноль восемь, пожалуйста, соедините с офицером подразделения.

— О, ты имеешь в виду ту хорошенькую красноволосую девчонку? Ну, она не может сейчас говорить, потому что, кажется, потеряла рот. О, и сделай мне одолжение, хорошо? Лизни мои яйца.

Внезапно волна голосов накрыла передачу.

— Тринадцать, тринадцать! Офицер в мотеле Гейна! — другие кричали на заднем плане. — Она мертва! Ублюдки убили её! Проверьте задний двор! Харли, возьми газовый пистолет! Вот, чёрт… Машина, ублюдки забрали её машину! Господи Иисусе, они отстрелили ей…

— Голову, — закончил Дюк в микрофон.

— Это два, один, два, диспетчер. Офицер застрелен. Никаких признаков единицы два ноль восемь. Повторяю, единица два ноль восемь отсутствует.

Дюк издал в микрофон поросячьи звуки. Затем он засунул микрофон между ног и пукнул.

— Как насчёт того, чтобы все вы, свинки, пошли трахать друг друга и лизать мою щель, пока вы этим занимаетесь, точно так же, как все ваши мамочки делают со мной каждую ночь. Поймайте меня, если сможете, свинки! Хрю-хрю-хрю!

Диспетчер кричал в эфир:

— Десять три! Все единицы десять три! Десять три, десять три, десять три!

Линию заполнила кристально чистая тишина, которая казалась предвкушающей и яркой. Затем:

— Дюк Беллукси, Эрик Тарп, это шериф Лоуренс Маллиган из полицейского управления Люнтвилля.

Незначительная растяжка звучала легко, почти дружески.

— Я хочу, чтобы вы, парни, пришли в себя. Бросьте это. Сообщите нам своё местоположение.

— Мы в доме твоей мамы, шериф. А где ты думал? — сказал Дюк, затем издал ещё несколько поросячьих звуков. — Однако, похоже, нам придётся подождать. Видишь ли, вокруг дома большая очередь, начиная со спальни. Конечно, хорошую пизду, как у твоей мамы, всегда стоит подождать, тебе не кажется?

— Я хочу, чтобы вы, ребята, знали, что каждая имеющаяся в наличии машина полиции штата и местной полиции в этом округе направляется к вам со всех сторон. На ваши задницы наваливается целый мир боли, парни.

Дюк расхохотался.

— Послушай, шериф, у твоей жены действительно большие сиськи, она бесплатно сосёт каждому парню в городе, не так ли? Думаешь, она бы полизала мне яйца, если бы я попросил её по-доброму?

Всё это время, пока Дюк нечестиво забавлялся, Эрик всё глубже и глубже уходил в просёлочные дороги.

— Вы напрашиваетесь на серьёзные неприятности, парни, — говорил Маллиган. — Вы же не хотите, чтобы мои люди поймали вас в бегах. А теперь будьте благоразумны.

— Лизни мои яйца, шериф, — ответил Дюк. — Насколько это правда? Скажи, я слышал, что твои дочери трахаются со всей футбольной командой. Это так?

— Слушай меня, сынок. Чертовски невозможно, чтобы вы ушли. Остановите эту машину прямо сейчас, дайте нам своё местоположение и сдавайтесь. У всех вас есть моя личная гарантия, что вам не причинят вреда.

— У меня есть идея получше, шериф, — Дюк усмехнулся. — Ты даёшь мне местонахождение твоей мамы, а я даю тебе личную гарантию, что буду трахать её задницу так, как твой папочка и не мечтал.

Затем Дюк повторил своё исполнение поросячьих звуков в микрофон.

Эрик выключил радио.

— Скажи, приятель, ты гоняешь эту машину по этим поворотам, как очередной Мариано Мандретти, — Дюк откусил ещё немного Twinkies и рыгнул. — И как тебе нравится этот безудержный шериф? Думает, что мы просто сдадимся, вот так. Ублюдок рассчитывает убить нас за меньшее время, чем мне потребуется, чтобы стряхнуть мочу со своего члена.

Дюк высказал своё мнение, хотя и не особо красноречиво. Большинство здешних полицейских думали, что «Конституция США» — это корабль времён войны 1812 года. Сначала они стреляли, а в следующем месяце задавали вопросы.

Сеть просёлочных дорог скроет их на время, но не навсегда. Если у них не будет неприметной машины, их заметят, это лишь вопрос времени.

— Нам нужна новая машина, — сказал он. — Прямо сейчас.

— Мы далеко в захолустье, здесь ничего нет, — заметил Дюк. — Нам нужен торговый центр, продуктовый магазин, что-то в этом роде.

— Я не думаю, что они есть так далеко.

Внезапно Дюк посмотрел вперёд.

— Ну, посмотри туда.

Эрик видел это.

— Скажи мне, что Бог не на нашей стороне? — сказал Дюк.

Дорога вилась через лес. Впереди был однополосный ферменный мост через глубокий ручей.

Сбоку стоял белый фургон.

Это была одна из тех работ на заказ, курсивная тонкая полоска, несколько слоёв лака, диски Keystone. А ниже у ручья с удочками сидели парень и девушка.

— Мы берём их с собой, Дюк, верно? Ты же не собираешься их убивать, да?

— Не парься, приятель. Клянусь могилой моего папы. С этого момента я никого не убиваю.

Эрик остановился. Парочка смотрела на холм. Дюк возился с переключателями, пока не загорелся красный и синий индикаторы.

— Это полиция! — рявкнул он в окно. — Вы двое, идите сюда!

Девушка вопросительно посмотрела на своего парня. На ней были белые шорты, шлёпанцы и тёмно-бордовый топ от бикини. Парень был в комбинезоне. Они оба выглядели подростками.

— Давайте, давайте, у меня нет целого дня.

Они встали и начали двигаться вперёд.

Дюк возился с LECCO на консоли, которая крепила Remington 870P. Замок был предназначен для предотвращения несанкционированного изъятия дробовика, когда офицер находился вне машины и ключи не были в замке зажигания. К сожалению, теперь ключи были в замке зажигания, и достаточно было нажать маленькую кнопку, чтобы вытащить оружие. Дюк быстро всадил в патронник патрон двенадцатого калибра.

— Дюк…

— Не волнуйся, приятель. Я не собираюсь их убивать. Но мы ни хрена не добьёмся их фургона, просто указывая на них пальцами.

Двое подростков взобрались на холм и подошли к пассажирской стороне.

— В чём проблема, сэр? — спросил парень.

— Проблема вот в чём, сынок, — объяснил Дюк. — На самом деле мы не полицейские, мы сбежавшие психически больные. И нам очень нужен новый комплект колёс, — он высунул дробовик в окно, целясь в голову парня. — И вон тот фургон, он выглядит очень мило.

Лицо девушки мгновенно побледнело. На промежности её красивых белых шорт появилось светло-жёлтое мокрое пятно.

— Пожалуйста, не убивайте нас, — взмолился парень.

— Расслабься, малыш. Просто брось мне ключи.

— Ключи там, сэр.

— Да это просто охрененно, сынок, — сказал Дюк фальцетом, затем нажал на курок Remington.

Голова парня разлетелась на куски. Кусок мозгов выплеснулся в ручей.

— Чёрт возьми, Дюк! — крикнул Эрик и ударил по приборной панели. — Ты обещал, что не будешь!

Дюк ухмыльнулся.

— Правильно, приятель. Я поклялся могилой своего отца. Но дело в том, что мой папа ещё жив.

Девушка сразу потеряла сознание. Парень лежал на спине, раскинув руки. Он был похож на безголового рефери, сигнализирующего о тачдауне.

— Посади их обоих в фургон, — сказал Эрик, уже усталый от отвращения.

Дюк сунул последний Twinkie себе в рот и вышел. Он бросил их вещи в фургон, а Эрик загнал патрульную машину как можно глубже в лес. Потом проверил багажник. В коробке были патроны для дробовика и пистолета, бронежилет «Второй шанс», несколько фонариков и несколько сигнальных ракет. Эрик взял всю коробку и положил её в фургон.

— Торопись! — крикнул он.

Дюк почесал затылок над упавшим парнем, чья собственная голова была оторвана от челюсти. Несколько мозговых артерий свисали, словно обрывки, с того, что осталось от разорванного свода черепа.

— Мы не можем оставить чувака? — спросил Дюк. — Глупо ездить с мёртвым парнем.

Эрик прыгнул в фургон и завёл его.

— Дюк, сколько раз я должен тебе говорить? Когда мы оставляем тела, мы оставляем подсказки. Если копы найдут тело, они опознают его, прогонят имя через базу данных о регистрации транспортных средств, и тогда они узнают, на чём мы едем. Тащи их обоих сюда, и поехали!

Дюк подчинился, втянув подростка в фургон на ремнях комбинезона. Он остановился, чтобы посмеяться.

— Это третья голова, которую я взорвал с тех пор, как нас не было дома. Думаешь, это какой-то рекорд? Три снесённых головы за день?

— Ну, давай же!

Дюк швырнул парня на спину, затем перетащил бессознательную девчонку и сделал то же самое. Он захлопнул задние двери.

Эрик дал фургону задний ход, переключился и поехал по дороге. Они направлялись на юг.

Одиннадцать минут спустя два подразделения Люнтвилля и автомобиль преследования полиции штата, направлявшиеся на юг по дороге на Говернор-Бридж, по очереди затормозили, сразу за старым ферменным мостом у рыбацкой лощины. Они все увидели это одновременно, заднюю часть патрульной машины, торчащую из леса. На машине был трафарет вдоль заднего крыла: 208.

Сначала казалось, что она разбилась. Эта перспектива очень порадовала одного из офицеров. Его звали Лоуренс Маллиган, шериф полицейского департамента Люнтвилля. Да, похоже, они слишком быстро проехали мост, не справились с управлением и врезались в дерево.

«О, пожалуйста, Боже, пусть будет так. Пусть они сидят впереди с разбитыми головами».

Но сегодня Бог не был так любезен с шерифом Лоуренсом Маллиганом.

Трое полицейских подошли к неподвижной машине с оружием наготове. У полицейского штата был Colt AR-15A2, который он держал направленным на заднее окно единицы 208. Экипаж полиции Люнтвилля подошёл к пассажирской стороне, а шериф Маллиган протиснулся сквозь деревья к водительской стороне.

— Осторожнее, шериф, — предупредил рядовой. — Возможно, они всё ещё там.

«Пожалуйста, по-прежнему оставайтесь там», — искренне молился шериф Маллиган.

Это была ошибочная молитва с самого начала. С десятимиллиметровым автоматическим Colt в руке обычно не молятся. Тем не менее шериф Маллиган снова помолился, на этот раз вслух:

— О, пожалуйста, пожалуйста, оставайтесь там.

Сбежавших душевнобольных там не было.

Всё, что осталось, чтобы вознаградить шерифа Маллигана за его усилия, — это короткая записка, нацарапанная на обратной стороне стандартной формы заявления на нарушение правил дорожного движения.

Записка гласила: «Лизни мои яйца, шериф».