Суккубы

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

«Провидение», — подумал Эрик.

Ездить приходилось урывками, ночью. Полиция несколько раз проезжала мимо него — он был уверен, что это конец. Как долго продлится его удача?

Он затаился сегодня ночью, он не мог позволить себе этого не сделать. Он проехал мимо Локвуда по тринадцатому шоссе, в лес. Старая тропа, которую он вспомнил, увела его вглубь лесополосы. Они никогда не найдут его здесь. Он покрыл фургон грязью, чтобы замаскировать лакированную белую краску.

Он знал, что у него ещё есть несколько дней.

Он чувствовал себя погребённым в тёмном лесу, закопанным.

«Закопанным, — подумал он. — Бригореккан. Копатель. Это я», — подумал он.

Луна сияла. Её свет окрасил дремучий лес в розовый цвет.

«Доэфолмон, — подумал он. — Виффек. Фуллухт Лок».

В тусклом свете луны он снова всё увидел. Он видел их. Купающихся в ликовании, в крови. Он видел их безумные пиршества, их гибкие тела, их горящие глаза и похоть, лишившие его души.

Они не были людьми. Они были монстрами.

«Сколько могил я для них вырыл?»

Он много раз наблюдал за их безумными ритуалами. Они держали хаслов на каменных плитах, разрезая их, как рыбу, и вытягивая внутренности, не обращая внимания на их безумные, нечеловеческие крики. Эрик знал, что он будет слышать эти крики вечно. Более привилегированные рекканы занимались гораздо худшими вещами, вещами, не поддающимися описанию…

«Дотор, — подумал он. — Дотер. Дотер фо Дотер».

Он видел её однажды, в ночном зеркале. Это было много лет назад. Они держали его голову за волосы и заставляли смотреть, раздвигали его веки пальцами. Это было всё равно, что утонуть в крови.

После этого они чуть не лишили его члена. Но он выжил. В тот раз.

Мартину снился кошмар. Ему снилась Мэдин.

Даже во сне он знал, что это был сон. Потому что он никогда бы не сделал такие вещи по-настоящему. Никогда.

Он любил Энн больше, чем кого-либо в своей жизни. Обмануть её было бы всё равно, что зарезать её. Это было немыслимо.

Так что же означал сон?

Он шёл во тьме, в лесу. Захрустели ветки под ногами — розовый свет луны вёл его через лабиринт деревьев.

Ему было поручено задание. Глазам открылась тесная роща, ярко освещённая лунным светом. У его ног лежала груда мешков. Это были обычные полиэтиленовые пакеты для мусора размером с кухонные. Они были связаны и аккуратно сложены. Мартин не знал, что в них было, да и ему было всё равно. Он только знал, что должен что-то с ними сделать.

Он должен был их закопать.

Копать яму долго не пришлось. Затем он по одному опускал пакеты в отверстие. Хотя они и были маленькими, они казались тяжёлыми. Он спокойно заполнил яму мешками, потом засыпал их землёй. Хлоп, хлоп, хлоп! — раздавался звук, когда грязь приземлялась на пластик.

Закончив, он прислонился к дереву и вздрогнул. На стволе дерева было что-то мокрое и скользкое. В лунном свете его ладонь казалась чёрной.

Из темноты донеслось слабое хихиканье.

Мартин направился обратно в лес. Хихиканье было очень похоже на девчачье, возможно, детское. Лунный свет был ярким и розовым.

Он остановился, попытался сосредоточиться.

Он увидел стройную обнажённую девушку. Мартин пристально смотрел. У неё были длинные ноги, с редким мехом на щели в том месте, где они соединялись. Мех торчал, когда она наклонялась дальше, и он мог видеть, как ягодицы её слегка покачивались, когда её рука двигалась в каком-то тайном задании. Это внезапное зрелище — непонятная обнажённая девушка, находящаяся в лесу, в лунном свете, с торчащими ягодицами — вогнало Мартина в ступор. Но когда она повернулась, он ахнул.

Это была Мелани, дочь Энн.

— Привет, Мартин, — сказала она. — Где мама?

Она ухмылялась.

Смущение захлестнуло его. Её нагота смотрела на него без сдерживания. Это была семнадцатилетняя дочь его любимой. И хотя она чувствовала его беспокойство, она, казалось, наслаждалась им.

— Ты хочешь трахнуть меня, не так ли? — спросила она.

— Нет, — сказал Мартин, его ответ был грубым, сухим.

— Не ври мне, свинья. Когда минуту назад я наклонилась, ты хотел вынуть свой член, не так ли? Ты хотел подойти прямо позади меня и всадить его в меня. Не правда ли?

— Нет, — прохрипел Мартин.

Она улыбнулась ему в ответ. Она была похожа на Энн, те же груди и соски, те же ноги, только моложе. В одной руке она держала ведро, но оно выглядело старым, ржавым. Это было похоже на реликвию. В другой руке она держала грубую щётку, похожую на кисть.

Вот что она делала. Она что-то рисовала на деревьях.

Затем из темноты появились ещё две девушки. Они тоже были голые. Их одинаковые ухмылки казались непристойными, а их тела окрашены в розовый цвет. Каждая из них держала кисть и ведро.

Что это было? Почему они рисовали на деревьях?

Одна девушка казалась моложе, она была совсем худой и плоской; у неё почти не было лобковых волос. Грудь третьей девушки выпячивалась. Она была более развитой, более пышной и плюшевой.

— Убери это дерьмо, — сказала младшая.

— Что?

— Твоя одежда, придурок, — сказала третья.

— Виффорд хочет, чтобы ты был готов, — добавила Мелани.

— Что? — спросил Мартин.

— Просто заткнись и сними одежду, свинья.

Самое странное, что Мартин подчинился этим командам. Розовая луна била по нему, блестя в глазах. Следующее, что он помнил, это то, что он лежал, растянувшись на травяной лесной земле. Девочки опустились к нему. Их руки бегали по его телу. Он не мог пошевелиться, сердце бешено билось, пульсируя. Всё, что мог сделать Мартин, это лежать на спине и молиться, чтобы этот кошмар поскорее закончился и он проснулся.

«Нет, нет, нет!» — подумал он.

Это было ужасно. Эти девушки были подростками, ему было тридцать восемь лет. А Мелани — его приёмная дочь, ради бога…

«Этого не может быть. Этого не может быть. Это всего лишь сон!»

— Верно, придурок, — сказала Мелани. — Это всего лишь сон.

Но это знание не оправдывало неправильности этого. Страх застрял в его голове; всё его тело пульсировало вместе с ним. Без преамбулы Мелани оседлала его лицо.

— Лижи, свинья, — сказала она. — Засунь туда свой язык.

Мартин пытался отвернуться, но не смог. Она держала его слишком близко. Она рассмеялась, ёрзая на нём. Её бёдра сжались у его головы.

А две другие девушки… Что они делали? Мартин ничего не видел, но чувствовал грубые, вихревые касания. Они хихикали над своей работой. Когда Мелани довела себя до оргазма, маленькие мазки коснулись его пениса, его яичек — хотя контакт был несущественным, Мартин чувствовал почти болезненные ощущения.

— Мы инициируем тебя, — сказала одна из них, хихикая.

— Мы делаем тебя своим, — сказала другая.

Тут он понял, что они делают.

Они рисовали на нём кистями. Они рисовали на нём так же, как рисовали на деревьях.

Это было безумием. Они были просто детьми. У Мартина легко хватило бы сил одолеть их, но даже мысль об этом тяготила его ещё больше. Ему казалось, что выросли корни, привязав его к рыхлой земле.

— Бедный маленький ягнёнок, должно быть, хочет пить.

— Дай ему попить, Мелани.

Три девушки залились от смеха — безумного, дикого, ведьминого смеха. Затем Мелани начала мочиться ему в лицо.

Горячий поток захлестнул его. Он закашлялся, зажмурив глаза, когда их смех усилился.

«Она будет вечно ссать?» — подумал он.

Мартин не привык к такому унижению даже во сне. Он подумал, как чудесно было бы дёрнуться, стряхнуть с себя её. И всё же его ненависть столкнулась с его параличом и раскололась, как будто любая мысль о бунте ещё больше ослабляла его.

— Держу пари, сейчас он уже не хочет пить.

— Посмотрите на его член! Давайте отрежем его!

Сердце Мартина забилось.

Девочки разбежались. Внезапно извилистая фигура закрыла лунный свет. Мартин мог только двигать глазами. Они скользили вверх по фигуре, вверх по гладким белым ногам, по кустистому лобку, по грудям и соскам. Затем увидел лицо: Мэдин.

Да, это была Мэдин, владелица универсального магазина. Она ухмылялась, глядя на него сверху вниз, уперев руки в бёдра.

Она сразу села на него.

— Теперь ты наш новый слуга, свинья. Ты сейчас реккан.

Мартин вздрогнул. Она провела по его щеке ногтем длиной в несколько дюймов и острым, как булавка.

— Ты принадлежишь нам.

Она вставила его член в свою вагину, которая казалась чрезмерно горячей. Когда она ёрзала на нём, она смотрела на луну, шепча слова, которых он никогда не слышал. Её голые бёдра тёрлись о его, её груди волнообразно шевелились. Несмотря на шок, Мартину хотелось вырвать. Три девушки подползли вперёд, чтобы посмотреть, всё ещё хихикая. Третья прижала ладонь к его рту — сильно прижала. Затем Мелани, её розовое лицо парило над ним, зажала ему ноздри.

Мартин лежал онемевший. Его убивали, но он не мог сдвинуться с места. Каждый раз, когда он думал, что его лёгкие вот-вот взорвутся, Мелани отпускала щипок на его ноздрях, давала ему вдохнуть секунду, а затем снова сжимала их.

— Ты можешь играть, Мелани. Только не убивай его, — сказала Мэдин.

— Давай порежем его, пока они трахаются! — воодушевилась одна девушка.

— Давай отрежем ему яйца, чтобы он всё-таки кончил! — предложила третья.

Мартин почувствовал себя погребённым от ужаса. Мелани продолжала щипать и отпускать. Ладонь сильнее прижалась к его губам. Младшая девочка начала шлёпать его по яичкам между движениями Мэдин. Их смех душил его, как брезент.

Но что-то происходило. Глаза Мартина вылезли из орбит в розовом свете. Он чувствовал, как приближается смерть. Мелани давала ему меньше воздуха. Младшая девочка сжала его яички так сильно, что он подумал, что они разорвутся, когда вагина Мэдин поглотила его член. Он мог видеть их только в безумных проблесках, в размытых пятнах. Их ногти казались чудовищно длинными, как когти. И их лица… Их лица…

— Теперь каждую ночь, свинья. Каждую ночь мы будем делать с тобой всё, что захотим.

Но теперь слова казались затонувшими, чёрным хрипом. Голос Мэдин едва ли звучал как человеческий.

И её лицо…

«Боже мой…»

… Её лицо совсем не было похоже на человеческое.