Светская дурь

Общество Фэллоуфилд, Манчестер

– Сколько себя помню, всегда просто обожал турне. С тех самых времен, когда был ребенком и играл роль Плута в маленьком местном туре мюзикла «Оливер!». Обошел всех мальчишек из театральных школ, и все такое, и вот я уже мотаюсь по разным городкам и за кулисами всяких разных театров. Разве не классно? Затем, когда я победил в «Народном герое» и мы поехали в совместное турне с финалистами, там творилось невообразимое, отрыв на полную катушку. Десять артистов в пути, мать их, разговоры о столкновении эго… среди остальных девяти, разумеется. Я уже тогда был выше этого, ведь не было никаких сомнений насчет того, кто тут главный. У меня было почти столько же голосов, сколько у всех остальных, вместе взятых. Но до чего же было прикольно. Большие люди за сценой, куча жирных парней с хвостиками и жирными сиськами, которые таскали барахло. Везде визжащие девки. Не забывайте, им всем было лет по десять, так что ничего хорошего. Помимо этого, я трахал двух девчонок из нашей десятки, так уж срослось. Вы помните Санди – детку, которая пела «Оставь все поцелуи для меня», – какая она была вся из себя милая и невинная по ящику? Вот что я вам скажу: ей нужно Оскара давать за невинность, которую она изображала… Перво-наперво именно она познакомила меня с коксом. Она родом из деревни в Дорсете, но из того, что она мне рассказывала о местной пивнушке, могло сложиться впечатление, что речь идет о лос-анджелесском гетто. Видимо, в этом смысле везде творится одно и то же. Деревенские дети употребляют больше наркотиков, чем городские, потому что им больше заняться нечем. Да, и не забывайте о законе насчет вождения в нетрезвом состоянии. В смысле – эти отдельно стоящие деревенские пабы, никто не может выпить больше пинты, потому что полиция пытается заработать себе на жизнь исключительно поборами на дорогах. Ну и что происходит? Разумеется, все подсаживаются на дурь. Зайдите в любой старый-престарый деревенский пивняк с соломенной крышей, где подают ростбиф и теплое пиво, и увидите торговцев героином, играющих в дартс с приятелями.

Короче, повторяю, Санди была самой грязной девкой, которую я когда-либо встречал, и вы знаете, как ей нравилось употреблять кокаин? Я уже этим удивлял несколько собраний анонимных наркоманов. Через задницу. Чесслово. Не вру. В первую ночь, когда я оказался с ней, мне было восемнадцать, не забывайте… Кстати, думаю, ей было всего двадцать один, и она говорит: «Я хочу, чтоб ты вдул мне кокса в сральник, Том». Западный деревенский акцент, и все такое, не прикольно, но возбуждает, меня по крайней мере. «У меня в заднице больше капилляров, чем у тебя на члене, Том, поверь старушке Санди». Короче, она достает шариковую ручку «бик», вынимает стержень, встает на колени на кровати, и вот передо мной уже кареглазый циклоп. «Просто засоси как следует порошка в трубочку, Томми, потом засунь острый конец мне в задницу. Только всего на дюйм, слышишь, и нежно вдуй… Не одним выдохом, понял, потому что сильно в дырки вдувать нельзя».

Она это просто обожала, и могу сказать, что она была права, потому что и мне так делала, и приход был быстрый и мощный. Наверное, эротично – в своем роде, особенно если ты под мухой и очень хочется. Но если честно, с тех пор я этим методом больше не увлекался. Я стесняюсь, не поверите. Не слишком прикольно стоять на коленях на кровати, растопырив задницу. Мне кажется, это слишком откровенно, слишком развязно. Но с девками мне это нравится делать. Не поймите меня неправильно, в этом что-то есть. Я много девиц таким образом очаровал. Видимо, им этого очень не хватает.

Короче, я говорю – обожаю туры. Я всегда езжу на автобусе, никаких лимузинов, даже сейчас. Мне нравятся пиво, тусовки и еда на заправках. Не знаю почему, для меня это романтика. Подъезжаешь к какой-нибудь «Дорожной заправке» на М6 и вываливаешься с толпой народа. У тебя отменные менеджеры, классные аккомпаниаторы, усталые, обдолбанные старые музыканты… и я, прямо в центре, босс, начальство. Председатель совета директоров, мать его. Все глядят и пальцем тычут, а ты со своими ребятами просто лопаешь пирожки и картошку с рыбой, как обычный парень, но только с охраной. И потом идешь себе в магазин и покупаешь кучу грязных журналов, чтобы показать аккомпаниаторам, водяные пистолеты и автоматы со звуковым эффектом, или типа того, ну, вы знаете, детские игрушки, а потом все загружаются в автобус и отрываются от души.

Простые удовольствия, я знаю, но мне впирает.

А когда приходит время тусовки – это, ребята, просто отпад. Мои турне настолько выходили из-под контроля, что просто обалдеть. У меня встает при одной только мысли о размахе моих передвижений. Шесть трейлеров припарковано с заднего входа с барахлом для освещения и сцены. Шесть! Черт возьми, с моей командой можно захватить Фолклендские острова. Сотня парней, на всех написано мое имя, и на шее висит бирка, на которой сказано «Команда Томми». Команда Томми, а? Разве не классная фраза? Большие, крутые, здоровенные ребята, которые работали на «Who» и на «Queen», а теперь они команда Томми и пашут во все лопатки на меня, чтобы всем было ясно, что я, черт побери, рок-идол.

А «настройка» – это просто умора. Когда я начинаю саундтрек, все просто взрывается. Радио орут, огни вращаются, повсюду километры кабеля. Орды миленьких помощниц со своими мобильниками, которые уточняют, достанутся ли Бритни хорошие места.

Тут и жратва, и столы для пинг-понга, и бассейн, а еще куча новейших игровых автоматов. И меня ведет через все это летящий клин помощников, я строю из себя такого важного и напряженного в длинном пальто и вязаной шапочке… И вот что важно. Все знают, то есть абсолютно все знают, каждая лампочка, мать ее, каждый болтик, каждая гайка, каждая тарелка с перченым стейком и картошкой с рыбой, каждая упаковка пепси, каждый ящик шардоне, каждая барабанная стойка и гитарный медиатор, хот-дог, вилочный погрузчик, грузовик, лимузин, прицеп и рекламный стенд. Все до единого провожатые в своих крошечных униформах, каждый рабочий сцены, администратор труппы, начальник команды, наладчик, журналист, менеджер сайта, каждый умный ублюдок, занимающийся здоровьем и безопасностью, который считает, что между одним охранником и другим должно быть расстояние в десять метров на случай, если кто вдруг психанет. Каждый сезонный музыкант, вся подпевка, команда администраторов в шесть ярусов, придурки из компаний звукозаписи, повара, уборщики, костюмерши, любезные педики и роскошные маленькие красотки, которые спрашивают, не нужно ли мне чего. Каждый козел на этой огромной площади, каждый до единого козел знает, что и они, и всё, что они видят и до чего дотрагиваются, зависит от меня. Я плачу за это, и я плачу им. Они моя команда, мой обслуживающий персонал, мои люди. Это моя тусовка, мать ее. И более того, все это, в смысле, абсолютно, мать его, все окружено непроницаемым кольцом охраны. Здоровенные придурки, с которыми не пошутишь, с руками словно молотки, здоровенные бритоголовые черные чудаки с золотыми цепями на шеях и гайками размером с кирпич на каждом пальце. Суровые лесбиянки со скинхедовскими амулетами и татуировками на костяшках пальцев – теперь ведь нужны женщины-охранницы, а то вдруг какую-нибудь истеричную девку придется сдерживать, ведь иначе, бабах, какой-нибудь придурочный папаша засудит за сексуальное домогательство… Охрана, люблю это дело, моя личная частная армия. Не, разве не здорово?

Короче, я приехал, меня проводили в апартаменты… В святая святых. Цитадель в центре укрепленного города. Башня, с которой я поведу всех на битву и стану заколачивать семьсот пятьдесят тысяч фунтов за вечер.

Все так усердно работают над моими хоромами, все эти услужливые гомики и маленькие красотки, которые вкалывают на мою компанию звукозаписи. Они делают абсолютно все, чтобы моя великая и измученная артистическая душа обрела на время покой, ведь у меня есть на это право. Абсолютно на все. Пол-акра цветов, огромные холодильники, уставленные напитками, подушки, диваны, небольшой спортивный зал, мой особый приглушенный свет со всякими там абажурами на лампах, потому что именно такие у Кейта Ричардса. Место для массажа, коктейль-бар, кабельный телик во всю стену и охрененная звуковая система, конкретно охрененная. Прикиньте, чесслово, моя закулисная звуковая система мощнее, чем концертная установка у «Westlife». Круто?

И все говорят: «Что тебе принести, Томми?», «Когда ты хочешь провести саундчек, Томми?», «Томми, скажи, что тебе все нравится, потому что, если это не так, мы к чертям всех уволим и начнем все сначала».

И потом ты садишься и, ну… Что ты делаешь? Чем полируешь? Как примиряешься с тем, что ты просто невъебенно особенный и что все в твоем мире находятся в твоем распоряжении?

Естественно, тянешься к наркотикам.