Квартира Саманты, Ислингтон

Было одиннадцать часов утра одиннадцатого дня месяца. Саманта вслух читала свое стихотворение. Одиннадцать банально рифмованных строк, в которых она говорила о том, как ей стыдно за то, что она вообразила, будто кто-нибудь сможет занять место ее отца. Саманта чувствовала, что именно эта принципиальная ошибка обрушила на нее все беды. Общественность стыдила ее саму, ее мать, ее друзей. СМИ выставили ее этакой пожирательницей мужчин, которая плетет сети лжи вокруг невинных, благородных людей, разрушает их карьеры и одновременно при любой возможности выставляет напоказ свои прелести.

Это было так несправедливо. Саманта никогда и подумать не могла, что пресса может быть такой жестокой и лживой. Ей в страшном сне не снилось, что ее груди будут красоваться в газетах, и все же всю страну уже чуть не тошнило от их вида, если только про читателей британских газет можно сказать, что их тошнит от вида обнаженных грудей.

– Прости, папочка. – С этими словами она положила стихотворение в кастрюлю и подожгла его. – Во всем мире был только один порядочный мужчина, теперь я это знаю. – Она сказала это образу своего отца, сотворенному из пламени и дыма.

Затем Саманта разложила таблетки снотворного в несколько рядов по одиннадцать штук. Всего их было тридцать пять, так что две она отложила в сторону и на одиннадцатой минуте после одиннадцати начала методично заглатывать первый ряд.

Она делала это медленно, очень медленно, потому что на самом деле ей не хотелось умирать. Она решила, что будет съедать по одной таблетке каждые одиннадцать минут, поэтому уснула задолго до того, как закончился первый ряд. Проснулась Саманта с ощущением тошноты, но в каком-то смысле ей стало лучше.

Она честно пыталась покончить с собой, и ей это не удалось. Ее отец определенно не хотел, чтобы она умерла. Он хотел, чтобы она дала отпор. Он хотел катарсиса.

Загрузка...