Светская дурь

«Булл-Ринг», Бирмингем

– Боже мой! – в притворном шоке вдруг воскликнула Джесси. – Это ты, на первой странице, малыш Том! Так вот чем ты занимался, противный, гадкий мальчишка!

И действительно, это был он, на первой полосе газеты, которую оставил какой-то посетитель, уже узнавший все новости спорта и скандалы. Еще одна эксклюзивная первая полоса Томми Хансена. Просто сенсация.

«Я спал с судьей «Народного героя», чтобы победить… Измученный Томми плачет, признаваясь в гомосексуальной связи с боссом звукозаписи».

– Черт возьми. – Томми схватил газету, на обложке которой он красовался с довольно удивленным лицом, в объятиях отважной предприимчивой журналистки.

Он и представить себе не мог, что Джемма станет действовать так быстро, но, разумеется, в наши дни отослать по электронной почте фотографии – это дело минутное, и для такого невероятного эксклюзива, видимо, были задействованы все силы. Издателя, который, перед тем как лечь спать, отправил номер в печать, разбудили поздно ночью, и он немедленно понял, что первую полосу нужно переделать. Крупные заголовки о призыве министра внутренних дел восстать на борьбу с наркотиками нужно отодвинуть на восьмую или девятую страницу, так же как и связанные с этим известия, что, по данным врачей, анализы наркомана Роберта Нанна по-прежнему отрицательны. Эксклюзиву с Томми Хансеном нужно посвятить по крайней мере восемь первых полос, и немедленно. Издатель слишком хорошо знал, что, если эта история полежит с недельку, сотрудники Томми быстро сделают свою грязную работу, подбросив в другие газеты бесчисленные противоречивые и путаные истории о звезде, бросая завуалированные намеки насчет подстав и заговоров, так что никто уже не будет знать, во что и верить.

Томми отложил газету. Он всегда старался не читать того, что о нем пишут. Статьи его только расстраивали, а эта выглядела особенно угнетающей. К тому же с чего ему интересоваться? В газете говорилось о последней ночи его старой жизни. Теперь он стал другим человеком. Тот Томми – вчерашние новости. Но только не для Джесси, которая с жадностью углубилась в статью, подобно другим восьми миллионам людей тем утром.

– Боже мой! Он спал с судьей «Народного геройа»! Йа помню, что смотрела все программы, йа даже голосовала за Томми. Оказывайется, не стоило беспокойиться? Он бы и так победил.

Этого Томми не мог допустить:

– Это неправда. Он победил честно.

– Кто бы мог подумать, что он педик?

– Он не педик, это просто исключение, только и всего.

– Ну да, кому же знать, как не тебе. Так? Ведь Томми Хансен – это ты. Извини, забыла… Но – вот ведь черт, какайа невероятнайа историйа. Эта сука действительно с ним спала, чтобы получить информацийу. Она не лучше, чем йа в прошлом. А вообще-то пишет она забавно. Послушай: «И если кто-нибудь думайет, что мои прийемы в полученийи информацийи несколько аморальны, позвольте спросить вас, девочки. А вы бы не согласились добавить немного удовольствийа к делу, если бы у вас был шанс взобраться на Томми Хансена?»

– Значит, она говорит, что я был хорош?

– Нет, она не говорит, что ты хорош, малыш Том. Она говорит, ничто не сравнится с надеждой переспать с Томми Хансеном, даже секс с ним.

– Сука.

– Но йесли честно, йа бы все равно не отказалась.

– Правда?

– Конечно. Он роскошный, самый красивый парень. Но такой идиот. В смысле, йа и раньше думала, что он идиот, но ты просто должен прочитать это, такая гадость. После этого не захочешь никакой славы. Послушай… «Он плакал без перерыва, когда признавался мне, что терзается сомнениями и презирает себя. Он чувствуйет, что пропал, несмотря на свойе богатство и славу, и что йего несчастья множатся вместе с йего успехом…»

Джесси хохотала и не могла остановиться. Томми изо всех сил пытался выглядеть равнодушным.

– Ну и придурок! Господи Боже мой. Мы бы махнулись с ним на время нашими дерьмовыми жизнями, правда? Несчастья и все такойе. Нужно позвонить йему и сказать, эй, Томми, проведи-ка ночку на чертовой улице, и посмотрим, насколько несчастным сделайет тебя успех.

– Да ладно тебе, это несправедливо. Если ты не на самом дне, это еще не означает, что у тебя нет права быть несчастным.

– А по-моему, йеще как означает. Правда, ты должен это прочитать. В смысле, йа знайу, что ты в восторге от этого парня, ты действительно хочешь изо всех сил быть им, но до чего же он плаксивый, жалкий, ни в чем не знайущий отказа, полный жалости к себе маленький негодяй. Йа просто поверить не могу, что он мне нравился.

Томми все труднее было изображать безразличие. Его лицо покраснело от злости. Но потом он улыбнулся. Это был Томми после богоявления. Любовь изливалась на него.

– Да, ты права, что за идиот. Столько денег, столько славы, а он даже не может стать счастливым. Разве не глупо?

– Ну, йа уверена, что ты прав и что богатыйе тоже могут страдать, но он слишком уж зациклен на этом.

– Да уж.

– Слишком много жалости к себе, бедненькому.

– Полный придурок.

– Нет, ты послушай! «Йа не могу доверять мойим старым друзьям, йа не могу доверять мойим новым друзьям».

– Идиот.

– Ну и раздай тогда свои чертовы деньги, тупой придурок.

– Да, хотя бы некоторую часть.