Танские новеллы

НЕИЗВЕСТНЫЙ АВТОР МУЗЫКА ИЗ ЦАРСТВА МЕРТВЫХ[107]

Военачальник Луцзяна Ли Кань, родом из Лунси, жил к югу от реки Ло. В начале годов правления «Тайхэ»[108] он умер на своем посту. У него была наложница по фамилии Цуй, бывшая вначале простой певицей в Гуанлине. После смерти Ли Каня две ее маленькие дочки остались сиротами; овдовевшая мать воспитывала их должным образом почти до самого совершеннолетия. Они продолжали жить в Луцзяне. Хотя у Ли Каня и были знатные родственники, но после его смерти они прервали всякие связи с семьей покойного. Жители Луцзяна жалели сироток и вдову, но она сама, без чужой помощи, содержала семью. Цуй очень любила музыку; хотя она и жила в нужде и лишениях, но все же часто играла и пела, стараясь развлечься и развеять свою тоску. У нее была младшая сестра, Цзин-ну, не менее красивая, чем Цуй; мастерица играть на двенадцатиструнной лютне, Цзин-ну была одной из самых известных музыкантш от древности и до наших дней, имя ее было на устах у всех современников. Семнадцати лет, не уснев еще выйти замуж, она умерла. Множество людей оплакивало ее кончину. С детства обе дочери вдовы Цуй учились у своей тетки игре на лютне. Старшая дочь вышла замуж за горожанина Дин Сюань-фу; она не была ни очень умна, ни способна. Тетка с самого детства учила ее играть на лютне, и каждый раз, как она не справлялась о какой-нибудь мелочью, мать била девочку плетью; но она так и не постигла всех тонкостей. Вспоминая о своей тетке, она всегда говорила:

— Я — племянница своей тети. Но теперь ведь пути живой и мертвой разошлись и давно уже оборвались наша любовь и нежность. При жизни, тетя, вы были очень умны; неужели теперь, когда вы умерли, никак не можете помочь мне, чтобы я стала такой же понятливой и способной, какой были вы сами?

Каждый раз, как подходило первое число месяца, она делала возлияние земле[109] в память тетки и плакала о ней горькими слезами.

Так прошло восемь лет, в течение которых мать тоже оплакивала свою сестру.

В третий день четвертой луны пятого года «Кайчэн»[110] старшая дочь проснулась вдруг среди ночи и, плача, рассказала матери:

— Во сне ко мне явилась тетя, она схватила меня за руку и, заплакав, сказала: «После того, как я покинула мир смертных, загробное судилище причислило меня к музыкальной школе, где я стала учиться у великого наставника Лу Юань-пина. Юань-пин неоднократно говорил обо мне императору Сяньцзуну[111], который, в конце концов, приказал мне поселиться в его дворце. Через год меня послали во дворец императора Муцзуна[112] обучать его «наложниц; там я тоже провела год. Верховный владыка[113] казнил Чжэн Чжу[114], и в стране под небом нашим воцарилось всеобщее спокойствие. Во всех дворцах, принадлежащих императорам Танской династии, отбирали певиц и музыкантов, чтобы послать их во дворцы Шэнь Яо[115] и Тайцзуна[116]. Я снова стала служить Сяньцзуну. Пять дней в месяц я проводила во дворце Вечной осени. В остальное время я имела право гулять и смотреть, что хочу, но мне не разрешали выходить за пределы дворца. Я знала о твоем чувстве и мечте, но не могла прийти к тебе. Недавно Сяньянская княгиня, узнав о том, что ты вспоминаешь меня, дала мне право свободно входить и выходить из дома и тайно разрешила вернуться в мир людей, чтобы я могла удовлетворить твое желание. Ты давно уже домогалась этого, но в царстве мертвых законы строги, если Владыка узнает, то серьезно покарает за это, да и высшим тоже не сдобровать будет».

Мать и дочь обнялись и заплакали. На следующий день они прибрали хорошенько комнату, приготовили все, как будто для пира, поставили вино и фрукты, словно видели ее. Затем дочь взяла лютню, села, закрыв глаза, и стала играть так, словно кто-то водил ее пальцами.

Прежде, когда тетка была жива и учила племянницу, та за десять дней не могла сыграть ни одной арии; тут за один день она сыграла целых десять. Названия арий и строй их были совсем неизвестны смертным. Мелодии — печальные; таинственные, глухие звуки, похожие на крик совы или перекликания духов, вызывали рыдания у слушателей. Среди сыгранных арий были такие, как «Встречаю государя», «Плач по дубовому лесу», «Разлука с Гуанлином», «Трудная дорога», «Радуга над Сицзяном», «Цзиньчэнская праведница», «Тени за красным окном» и т. д.

Когда все десять арий были сыграны, дух тетки грустно сказал племяннице:

— Все это вновь принятые во дворце песни, которые очень нравятся Владыке. Песнями «Плач по дубовому лесу», «Тени за красным окном» и другими наслаждаются всю ночь на каждом пиру, когда начинаются всякие фокусы и жонглерства. Слова этих песен написаны придворным поэтом Юань Чжэнем по приказу Муцзуна; это — стихи в несколько десятков стансов, исключительно красивые. Развеселившись от вина, Муцзун приказывает жительницам дворца петь эти стихи, а сам помахивает яшмовым жезлом в такт. Он держит эти мелодии в тайне, боясь, что все о них узнают, поэтому нельзя раскрывать его секрета. Пройдут года, на земле произойдут большие перемены, тогда можно будет все это поведать миру смертных. У тьмы и света пути различны, люди и духи идут своими дорогами; сегодня, один раз за десять тысяч лет, небесные пути столкнулись с человеческими, и это вовсе не случайность. Я научила тебя песням; поднеси их земному императору, чтобы они не пропали для будущих поколений.

Из уезда об этом сообщили в округ, из округа дали знать в область. Правитель области, Цуй Шоу, лично приказал сыграть ему эти вещи. Лютня зазвучала, как колокол; ее голос отличался от обычного звучания лютни, и мелодии не были похожи на местные напевы. Сравнили эти мелодии с другими, существовавшими в то время, и оказалось, что лад совсем другой и строй не похож на основные тональности.

Мать велела младшей дочери упросить тетку научить и ее десяти ариям. Как только стемнело, тетка исчезла. Через несколько дней она снова появилась и сказала:

— Слышала я, что янчжоуский военачальник собирается взять тебя в жены. Боюсь, что вышло недоразумение. Надо тебе сыграть все арии одну за другой, чтобы все было правильно.

Тут она оставила ей еще одну арию под названием «Думы о возвращении»[117].

Вскоре после этого начальник области действительно приказал доставить девушку в Янчжоу, так что тетка оказалась права. Знаменитый своей честностью и душевностью сам Ли Дэ-юй[118] представил докладную записку по этому делу, но поздно. Девушка уже умерла.