Танские новеллы

НЮ СЭН-ЖУ ПУТЕШЕСТВИЕ В ДАЛЕКОЕ ПРОШЛОЕ[76]

В середине годов правления «Чжэньюань»[77], потерпев неудачу на экзамене на степень цзиньши, я возвращался в местность между Юань и Е. Доехав до подножья горы Мингао[78], что к югу от Ицюе, я решил заночевать в местечке Даань.

Стемнело. Я заблудился и не мог добраться до места. Проехав еще десять с чем-то ли, нашел дорогу, легкую, хорошую; выглянула луна. Внезапно я почувствовал какой-то странный аромат и поспешил вперед, не зная даже, близко или далеко мне ехать. Появился огонек, и я решил, что это домик какого-нибудь крестьянина; подхлестнул свою лошадь и быстро доехал до большого строения. Судя по воротам и двору, это был дом богатой семьи.

— Зачем изволили пожаловать, сударь? — спросил меня привратник в желтой одежде.

— Я — Ню Сэн-жу. Потерпел неудачу на государственных экзаменах и еду домой. Направлялся я в Даань, но сбился с дороги и попал сюда. Прошу только ночлега, больше ничего, — ответил я.

Из дома вышла молоденькая служанка и сердито спросила у привратника:

— Кто это там?

Тот ответил:

— Гость, — и пошел доложить; через минуту вышел и пригласил меня:

— Прошу вас, сударь, войдите.

— Чей это дом? — спросил я.

— Входите и не расспрашивайте, — ответил привратник.

Пройдя больше десяти дверей, я дошел до большого зала, отгороженного жемчужным занавесом. Несколько сот людей в красных и лиловых одеждах[79] стояли на ступенях, ведущих в зал. Те, что были вокруг меня, сказали:

— Падите ниц!

За занавесом раздался голос:

— Я — мать ханьского государя Вэньди[80], государыня Бо. Это мои храм, место для вас, сударь, неподходящее. Зачем пришли осквернять его?

Я ответил:

— Мой дом в Юанься. По дороге домой я сбился с пути. Боясь быть растерзанным волками и тиграми, осмеливаюсь просить здесь приюта на ночь. Молю великую государыню не отказать мне.

Приказав поднять занавес и встав с места, она сказала:

— Так как я являюсь матерью ханьского императора Вэньди, а вы — знаменитый ученый династии Тан, то между нами не может быть тех отношений, какие существуют между государем и подданными. Мы с вами можем пренебречь этикетом. Прошу вас подняться сюда!

На ней было лиловое платье без всяких украшений. Хотя она и не была причесана и напудрена, внешность ее была величественно прекрасна.

— Вы, наверно, устали с дороги, — обеспокоилась она, и предложила мне сесть. Вскоре послышался звон посуды и какая-то суетня.

— Погода сегодня прекрасная, — сказала государыня. — Ко мне случайно заехали две подруги. А тут еще такой славный гость зашел, так нельзя не устроить пир!

И она приказала придворным:

— Пусть обе госпожи войдут познакомиться с господином ученым.

Прошло довольно много времени; наконец, появились две женщины в сопровождении нескольких сотен слуг. Одна из женщин вышла. вперед. Ей было, вероятно, лет двадцать; тоненькая, овальное лицо, пышные волосы без украшений, темное платье.

Государыня сказала:

— Это Ци — подруга императора гаоцзу[81].

Я низко поклонился. Ци ответила мне поклоном.

Вторая — стройная, изящная, с круглым и нежным личиком, спокойными, слегка ленивыми движениями, в нарядных вышитых одеждах — сияла красотой. Она была моложе государыни Бо.

Указывая на нее, государыня сказала:

— Это Ван Цян — подруга императора Юаньди[82].

Я поклонился ей так же, как кланялся только что Ци. Ван Цян вежливо ответила мне. Когда все уселись, государыня обратилась к самым знатным из свиты, одетым в лиловые одежды:

— Выйдите навстречу госпожам из домов Ян и Пань.

Через некоторое время в воздухе появились разноцветные облака, которые начали опускаться. Послышались приближающиеся голоса и смех. Государыня сказала:

— Ян и Пань прибыли.

Внезапно раздался стук копыт и скрип колес экипажа, заблестели шелка, закрывшие все вокруг, — из облаков спустились две женщины. Я поднялся со своего места и отошел в сторону. Впереди шла женщина лет тридцати, изящная, стройная, с тонкой талией, обворожительно красивая, в желтых одеждах, с яшмой в волосах. Государыня сказала, указывая на нее:

— Это — танская Тай-чжэнь[83].

Склонившись перед ней в почтительном поклоне, я приветствовал ее, как подобает чиновнику, явившемуся к государевой супруге.

— Я навлекла на себя гнев покойного императора Суцзуна[84] и меня не считают в числе императорских жен. Не понапрасну ли вы воздаете мне такие почести? Не смею принять их! — сказала мне Тай-чжэнь, кланяясь в ответ.

Вторая была полненькая, маленького роста, беленькая, как чистый снег, с живым взглядом и мелкими зубками. На ней были широкие развевающиеся одежды.

— Это Пань Шу-фэй[85], любимица князя княжества Ци, — сказала государыня.

Я поклонился ей, как кланялся Ван Чжао-цзюнь[86], и она также ответила поклоном.

Тогда государыня приказала внести закуски. Через мгновение подали еду, разнообразную, ароматную. Я даже не знал названия всех этих блюд; привыкший к грубой пище, я никак не мог насытиться этими деликатесами. Когда кончили с закусками, подали вино в драгоценных сосудах.

Государыня обратилась к Тай-чжэнь:

— Почему ты так долго не была у меня?

Приняв почтительный вид, та ответила:

«Третий господин»[87] проводил все время со мной во дворце Пышности и чистоты[88], так что у меня не было возможности прийти к вам.

Тогда государыня спросила у Пань:

— А ты почему не приходила?

Пань рассмеялась так, что даже не смогла ответить. Поглядев на нее, Тай-чжэнь сказала:

— Пань говорила мне, что князь Дун Хунь сумасбродствует, целыми днями охотится, поэтому она и не смогла найти время для того, чтобы навестить вас.

Тогда государыня спросила у меня:

— Какой император теперь на престоле?

— Имя нынешнего императора — Го[89]. Он — старший сын императора Дайцзуна[90].

— Сын старухи Шэнь стал императором. Чудеса, да и только! — расхохоталась Тай-чжэнь.

— Как он правит? — спросила меня государыня.

— Ничтожный чиновник не достоин судить о добродетелях государя, — ответил я.

— Не скромничайте, скажите нам! — настаивала государыня.

— В народе говорят, что он мудрый и воинственный.

Государыня несколько раз кивнула головой в знак одобрения. Затем приказала принести еще вина и позвать девушек-музыкантш. Когда вино обошло гостей несколько раз и музыка прекратилась, государыня попросила Ци, фаворитку гаоцзу, сыграть на цине[91]; надев на палец яшмовое кольцо, осветившее ее руку, Ци заиграла печальную мелодию.

— Господин Ню Сэн-жу попал к нам совершенно неожиданно, и вы все случайно навестили меня, так что веселье у нас должно быть совсем необычным. Господин Ню — талантливый ученый. Пусть каждая напишет стихи о том, что у нее на душе, — согласны? — предложила государыня.

Все схватились за кисти и бумагу. В одно мгновение стихи были готовы.

Стихи государыни гласили:

Стихи Ван Цян гласили:

Ци, фаворитка гаоцзу, написала следующие стихи:

Стихи Тай-чжэнь гласили:

Пань написала следующее:

Все несколько раз просили, чтобы и я написал стихи. Не смея отказаться, я подчинился и написал следующее:

Была там одна девушка, с челочкой, искусно игравшая на флейте, обворожительно прелестная, словно сошла с картин У[96]; приехала она вместе с Пань Шу-фэй. Государыня, радушно усадив ее со всеми, то и дело просила ее сыграть на флейте и часто подносила ей вино. Указав на нее, она сказала мне:

— Знаете, кто она? Люй-чжу[97] из дома Ши. Пань Шу-фэй воспитала ее и любит ее как младшую сестру, поэтому она и пришла вместе с Пань.

Обратясь к девушке, спросила:

— Люй-чжу, разве можем мы обойтись без твоих стихов?

Поблагодарив государыню поклоном, Люй-чжу прочла:

Когда чтение стихов кончилось, снова подали вино.

— Господин Ню Сэн-жу прибыл издалека, и ему пора на покой, — сказала государыня, — кто же из вас желает быть его подругой на сегодняшнюю ночь?

Первой отказалась госпожа Ци:

— Сын мой Жу-и[99] уже взрослый, и это совершенно невозможно. Да и, кроме того, такой поступок разве будет приличен?

Пань Шу-фэй тоже отказалась:

— Дун Хунь умер из-за меня, и государство его погибло. Я не хочу оказаться неблагодарной по отношению к нему.

— Господин Ши, из императорской охраны, был строг и ревнив, — сказала Люй-чжу, — лучше умру, но не сделаю такой недостойной вещи.

Не дав Тай-чжэнь произнести ни слова, государыня сама ответила за нее:

— Тай-чжэнь — любимая подруга прежнего императора Тан, — ей-то уж и подавно будет неудобно.

Затем, поглядев на Ван Цян, государыня обратилась к ней:

— Чжао-цзюнь, ты сначала была отдана в жены вождю гуннского племени Ху Ханю, а затем стала женой вождя Чжулэйжоди. Ну, что могут тебе сделать духи инородцев из суровых холодных краев? Прошу не отказываться.

Чжао-цзюнь, не отвечая, в смущении опустила глаза.

Вскоре все разошлись отдыхать. Придворные проводили меня в покои Ван Чжао-цзюнь. Перед рассветом слуги разбудили нас. Чжао-цзюнь оплакивала предстоящую разлуку. Неожиданно я услышал голос государыни за дверьми и выбежал к ней.

— Вам нельзя здесь долго задерживаться, — сказала мне государыня, — надо поскорее возвращаться домой. Сейчас мы расстанемся, но я надеюсь, что вы не забудете этой встречи.

На прощанье поднесли вино. Госпожи Ци, Пань, Люй-чжу заплакали. Наконец, я откланялся. Государыня послала придворного в красной одежде проводить меня до Дааня. На западном повороте он вдруг исчез. В это время уже совсем рассвело.

Добравшись до Дааня, я стал расспрашивать местных жителей. Они сказали:

— В десяти верстах отсюда есть храм государыни Бо.

Я вернулся туда и увидел, что храм запущен, разрушен, войти нельзя, — совсем не похож на тот, в котором я был.

Но в платье моем остался аромат, не исчезавший более десяти дней, и я так и не знаю, как все это получилось.