Тенебрариум

ЧАСТЬ-11. ФЛИНТ

Сегодня Райли не было дома почти до самого вечера. Ушла на охоту. Перед сном она просила меня не выходить из дома, даже во двор. А если Котя вдруг забеспокоится — бежать за ним, куда бы он не пошёл. Я понимал её опасение. Одно дело, разбираться с тупыми терапогами, и совсем другое — противостоять целой группе изгнанников, обладающих повышенной реакцией и скоростью. 1-16 мог появиться в любой момент. Но никаких намёков на появление нарушителей вблизи нашего дома не наблюдалось.

В эту ночь я очень плохо спал, и уснул лишь когда Райли начала готовиться ко сну. То есть уже к утру. Мешали мысли, роящиеся в голове. Логические цепочки, то сплетающиеся, то рвущиеся. Пустая головная боль. Проснулся, соответственно, к обеду. И опять под впечатлением от очередного, повторившегося сна.

Мне приснился зелёный свет, льющийся из открытой двери. Я уже миновал подводный коридор, и висел между потолком и полом, напротив входа. Страшно не было. Повернул голову, и увидел, как по коридору, прямо ко мне плывёт раздутый труп в белом халате, монотонно огребаясь руками, как заводной механизм. Я опять не напугался. Стало противно. Не хотелось, чтобы он приблизился ко мне. И я заплыл в зелёную комнату, заперев за собой дверь. Воды там уже не было. Я стоял ногами на полу, покрытом ворсистым ковром. Тикали часы. Посреди комнаты возвышался стол, на котором светила лампа с зелёным абажуром, а рядом стояла модель корабля. Я подошёл к миниатюре и рассмотрел её. На подставке золотилась табличка с названием 'Эвридика'.

— Нравится? — спросил меня голос.

— Кто здесь? — я огляделся по сторонам, но увидел лишь бессмысленные картины на стенах.

— Ты принёс мне свою книгу?

— Нет. Выпусти меня! Тогда я её напишу и дам тебе почитать, обещаю.

— Хо, хо, хо, — не то засмеялся, не то заухал невидимый незнакомец. — А ты хитрец.

— Почему ты прячешься от меня? Как я могу дать тебе книгу, если даже не вижу тебя?

— Тебе не обязательно меня видеть. Главное, что я тебя вижу.

— Считаешь, что это справедливо?

— Резонное замечание. Ты прав, мы должны с тобой встретиться. Но чуть позже. Потерпи.

— Я устал от этого слова. В последнее время меня все призывают к терпению!

— Потому что торопиться не стоит. Твои спутники торопились, и где они сейчас?

— Да что тебе известно про моих спутников?!

— Больше, чем ты думаешь. Я даже о тебе знаю больше, чем ты сам о себе знаешь. Такова моя природа — знать всё и обо всех.

— Я тоже знаю, кто ты. Суллар, верно?

— Так меня называют поклонники. Но я предпочитаю истинное имя — Хо!

— Значит ты сумеречник. Чистокровный сумеречник.

— Совершенно верно. Твои познания растут. Это хорошо.

— Да я же сплю. Это всё сон. Как ты пробираешься в мои сны?

— Сон — это окно, в которое можно заглянуть.

— Но как ты… — я почувствовал, что просыпаюсь. — Как мне выбраться, Хо?! Ответь! Как мне выбраться?!

Я повторял этот вопрос даже когда проснулся.

— Как мне выбраться? Как мне выбраться, Хо?

Хоть Райли и отсутствовала, мне было не скучно. Весь день я потратил на то, чтобы упорядочить полученные знания. Я подробно восстановил в памяти и записал весь разговор с Водзордом. Выделил ключевые слова. Затем описал новых представителей местного зверинца. Сделал пару набросков на полях, экономя место в блокноте.

Потом открыл последнюю страницу. Нужно было внести дополнения в схему. Выделил пожирнее 'НИБИЛАРА'. Теперь он — моя главная цель. Добавил к апологетам 'ЭВИЛОНА'. Потом, сбоку пририсовал ещё один блок — 'СУЛАРИТЫ', и вписал в него 'ЛАТУРИЭЛЯ'. Чуть выше нарисовал ромбик, внутри которого написал 'ХО', и провёл от него две линии — к 'СУЛАРИТАМ' и к 'СУМЕРЕЧНИКАМ'. Подумал немного.

Значит сны неслучайны. До сегодняшнего дня я был уверен, что они не имеют смысла. Просто грёзы, навеянные моим тяжёлым положением. Но теперь уже стало понятно. В них есть закономерность, есть последовательность. Я видел Хо во сне ещё до того, как мне о нём рассказали. Точнее, не видел, а слышал. Но какая разница? Однако, позвольте, почему меня не оставляет стойкое чувство, что я всё-таки знал о нём раньше? Откуда я мог знать? Откуда? Что-то бросалось в глаза… Где-то записывал… Я полистал блокнот от начала. Есть! Глаз зацепился за слово 'ХО'. И не за одно. По тексту их несколько. Перечитал. Да ведь это же байка дяди Гены из Паутовки. Но он мне про Хо не рассказывал. Почему же я написал 'ХО'? Стоп. Это же никакое не 'О'. Это вообще не буква — это цифра. 'Ноль'. Икс-ноль. Так он называл существо, которое изучали в этом городе. Если читать по-русски, получается 'Хо'. Так вот откуда я его знал. Эх, дядя Гена, неужели Вы всё это действительно не выдумали?

Ладно. Надо завершить схему. Я прочертил последнюю линию от 'НИБИЛАРА' к 'СУМЕРЕЧНИКАМ'. Покамест это наиболее перспективный путь. Надо выяснить, почему пропала связь между 'Апологетикой' и 'опричниками'? И в чём эта связь заключалась? Был ли это какой-то ретранслятор? Или они общались иным способом? Например, встречались где-то на нейтральной территории. Впрочем, это не важно. Важно, что связь между ними была. А если она была, значит блокада у Иликтинска не абсолютная. Выход из него существует.

— Выход существует, — я положил ручку и закрыл блокнот. — Найти бы его.

С каждым днём моя новая подруга становилась всё общительнее. И если раньше она отмахивалась от меня, как от навозной мухи, то теперь наши разговоры стали более уравновешенными. По крайней мере, обрывать их она перестала. Так же я заметил, что Райли переняла мой лексикон. Всё чаще стал слышать от неё знакомые обороты, выражения и поговорки. Мне это понравилось. Общение сделалось простым, понятным и более дружеским.

Мы даже поговорили с ней об одежде.

— Почему ты так одеваешься? — спросил я.

— Как 'так'? — искренне не понимала она.

— Ну-у, — меня так и подмывало сказать, 'как шлюха', но я понимал, что это точно её обидит. — Откровенно, что ли?

— А в чём откровение?

— Не знаю какие требования к одежде господствуют здесь, но в моём мире так одеваются… Эээм… Ветреные женщины.

— Как понять — 'ветреные'? — немного покопавшись в чужой памяти, спросила Райли.

— Не обременённые поведением, — я как мог лавировал вокруг нехорошего слова.

— Не обременённые… Поведением… Сочетание слов вообще какое-то непонятное.

— Ладно, забей. Одевайся, как тебе нравится.

— Моя старая хозяйка считала эту одежду… Э-э-э… Импозантной. Да. Так она и говорила. Я не совсем понимаю это слово. Но думаю, что это связано с привлекательностью. А я хочу быть привлекательной.

— Не пойми меня неправильно, Райли, я ценю твой вкус. Но учитывая реалии, в которых ты обитаешь, ношение такой одежды довольно необычно. Эти блузки, короткие юбки, чулки. На охоту такое не надевают. Ну разве что на охоту за мужиками. Как ты вообще в этом дерёшься, охотишься, лазаешь по развалинам?

— Я стараюсь аккуратно, — видимо Райли начала понимать, что действительно выглядит нелепо.

— А потом маешься с этими изодранными и заляпанными кровью шмотками. Ведь можно выбрать одежду попрактичнее. Спортивную, например, или военную.

— У меня есть костюмы для специальных вылазок, когда нужно много ползать, или карабкаться.

— Видел, когда мы за водой ходили. Но ты же всё равно предпочитаешь иную форму одежды. Почему?

— Не знаю, — она встала в тупик.

Боже мой, какой же я глупец. Мне вдруг всё стало понятно. Это несчастное существо, перестав быть человеком, большую часть своей жизни пряталось, убегало, дралось за свою жизнь. И в этой короткой жизни никогда не было счастья. Только борьба. Но вот, наконец, её старания окупились. Она выбралась из подвалов и щелей, заявила о себе, отвоевала солидную территорию, и обрела статус полноценной хозяйки. Впервые в её жизни появились спокойные дни, когда никто на неё не покушался, никто не шёл за ней по пятам, никто не претендовал на её владения. Её начали бояться и уважать. И вот тогда-то она наконец задумалась о вещах, совершенно обычных для нас, но новых для неё. Таких, как внешность, например. Особого выбора у неё не было. Гламурная мешанина в мозгах 'старой хозяйки', и небогатый выбор гардероба в уничтоженном городе. Вот всё, что она имела.

— Но мне всё равно нравится твой стиль, — с улыбкой произнёс я.

— Правда?

— Ага.

Райли улыбнулась мне в ответ. Не знаю, повлиял ли на неё этот разговор, но с той поры она стала всё чаще одеваться в более простую и скромную одежду.

Почти весь прошлый вечер и часть ночи, хозяйка разбирала принесённые запасы: раскладывала на просушку стручки, упаковывала в коробки коконы и фиолетовые фрукты, консервировала мясо водяных тараканов. С последними она управлялась очень ловко. Рубила их тесаком вдоль туловища, после чего разламывала и ловко потрошила. Содержимое, напоминающее длинные раковые шейки, складывала в банки, заливала небольшим количеством воды, и бросала туда какие-то приправы вместе с термокубиками, после чего плотно закрывала крышкой. Как позже выяснилось, всё это делалось ради меня, так как я, на самом деле, ел слишком много (с позиции Райли, разумеется), и ей пришлось увеличивать продуктовые запасы.

Пока она возилась с провиантом, я успел хорошенько изучить карту. Теперь я начал в ней понемногу разбираться. Приколотые бумажки с цифрами обозначали изгнанников, обосновавшихся в конкретных районах. Я так же нашёл район Апологетики, которая находилась к северу от нас, за большой промзоной, обозначенной как 'Химпром'. Суларитские владения пролегали ещё дальше, и выходили к озеру Раздольненскому. Ближе всех к дому Райли находился 'флажок' 7-36. Рядом с ним был 7-13, но Райли убрала его сразу после того, как мы вернулись от Водзорда. Только сегодня до меня дошло, почему она это сделала. Этого изгнанника убил 1-16. Проклятье! Действительно чертовски близко от нас! Всего через десять домов. Остаётся надежда, что этих гадов задержит тридцать шестой. Если не присоединится к ним, конечно.

День проходил впустую. Чтобы убить время, я немного помедитировал после обеда. Делать это я не умел, поэтому просто сел в позу лотоса посреди комнаты, и так сидел минут тридцать. На больше меня не хватило.

Поточил своё оружие. Потренировался, как его правильно выхватывать, чтобы самому себе что-нибудь нечаянно не оттяпать. В общем, сходил с ума.

Когда солнце начало клониться к закату, мною овладело беспокойство. Почему Райли задерживается? Хорошо если просто охота не ладится, а если её убили? Чем дальше — тем сильнее росли мои переживания. Невольно начал соображать, что делать, если она не вернётся? Куда идти? Единственным вариантом оставался Водзорд. Если что — отправлюсь к нему. Авось приютит. Но Водзорд — это не Райли. Он своим зверьём дорожит больше, чем людьми. А ну как скормит меня какой-нибудь любимой твари, типа той, наэлектризованной…

Надо гнать от себя эти пессимистичные мысли. Ничего хорошего в них нет. Эх, Райли, только бы ты вернулась…

Она как будто бы услышала меня. Заскрипели засовы на воротах. Я глянул в окно, и с радостью бросился навстречу. Охотница притащила две туши гипотрагусов (тех самых зверей, на которых охотился мясник).

— Помоги, — она вручила одного из них мне.

— Эх-х, ты! — прогнулся я под тяжестью. — Как ты их допёрла?!

— Каком кверху. Тащи давай.

Я опять услышал выражение, заимствованное у меня, и хохотнул.

Мы спустили туши в подвал, и, немного отдышавшись, приступили к их разделке. Точнее, разделывала Райли, а я лишь помог ей подвесить их на крюки. Процесс же разделки наблюдать не стал, хоть и ругал себя за малодушие — нужно было учиться всему, здесь и сейчас.

Закончив возиться с тушами, хозяйка, помывшись и переодевшись, поднялась на второй этаж и упала в своё кресло.

— Умаялась? — спросил я.

— Не то слово. Самое обидное, что толку от этих гипотрагусов, лично для меня, никакого. Мясо низкокалорийное — чистая материя. Через день потеряет весь остаточный заряд. Пригодно только для людей.

— Зачем ты тогда их добывала?

— Для тебя. Ты не можешь питаться исключительно энергией. Нужно компенсировать её материальной составляющей. Поэтому есть их будешь ты.

— Ну-у, спасибо, конечно… Знаешь, мне даже как-то неловко. Если бы ты научила меня самому добывать себе пищу.

— Я как раз собиралась сказать, что завтра планирую взять тебя с собой на охоту.

— Меня? На охоту? Здорово! И на кого будем охотиться?

— На ригвилов.

— Это что за монстры?

— Никакие не монстры. Маленькие зверьки.

— Ну вот. То есть, на большее я не гожусь?

— А ты как думал, милый? Ты пока вообще ни на что не годишься. Но могу тебе сказать, что охота на ригвилов — это не такое простое занятие, как может показаться. Они хитрые, умные, умеют приспосабливаться к тактике, но самое главное — они быстро бегают. Очень быстро. Догнать их невозможно. Подстрелить, теперь уже тоже. Значит остаётся один способ — ловушка.

— А какая роль отводится мне? Я же бегаю гораздо хуже тебя.

— Тебе отводится главная роль. Не дать ригвилу уйти с верного направления. Если всё получится, то мы обеспечим мясом не только тебя, но и меня. Ты ведь постараешься ради меня, правда, Писатель?

— Ещё спрашиваешь…

— Хорошо. Сегодня я наткнулась на небольшую стайку. Гнала их до самой Теплицы. Но надолго они там не задержатся. День-два и уйдут.

— Я готов действовать.

— Тогда выспись как следует. Вставать придётся рано. Я хочу чтобы ты был свеж и бодр. А то ещё уснёшь в засаде…

На охоту мы отправились спозаранку. Когда Райли меня растолкала, я даже не смог сообразить, что мне снилось. Просто вынырнул из беспамятства.

— Вставай, соня, пора идти.

— Что? Уже идём?

— Уже. Поднимайся.

Позавтракать не удалось. Значит опять придётся действовать на голодный желудок.

Улица встретила нас прохладой. Утреннее солнце резануло глаза. Я тут же нацепил очки.

— Мы идём в Тепличный?

— Да.

— Это далеко.

— Не близко.

Райли опять немногословна. Значит путь будет опасным.

Мы миновали сторожку, потом столб с дохлым неоконисом, и далее шли по знакомому пути, в сторону библиотеки. Эти места я помнил, поэтому знал, куда мы направляемся.

— Мы что, опять в библиотеку идём?

— Нет.

— Но в её же сторону. Это я точно помню.

— Да.

— И зачем? Там же Смородинный. А Тепличный расположен в другой стороне. Я по карте помню.

— Мы идём в обход.

– 'Нормальные герои всегда идут в обход'? Ни хрена себе обход получается. Через полгорода. Впрочем, 'для бешеной собаки семь вёрст не крюк'.

— Мы идём всего десять минут, а ты уже изнылся. Я начинаю жалеть, что взяла тебя с собой.

— Нет-нет, я не ною, я просто так…

— Не выводи меня, Писатель. Ты же сам прекрасно понимаешь, что я делаю такую петлю, чтобы обойти чужие территории и опасные зоны.

— Догадываюсь.

— Ну вот и не гунди.

Пока шли к библиотеке, встретили трёх неоконисов. Те порычали на нас немного, издалека, и убежали. Видимо, остатки той стаи, что на нас нападала. Они уже знали нас, и не связывались.

Позади остались парк и библиотека. Райли повернула в сторону разлома, через который я перепрыгивал, удирая от неприкаянных. И дальше маршрут пролегал по тем же самым улицам, что ещё помнили мой витиеватый кросс — вплоть до выхода к Смородинке. За КПП, городской ландшафт сменили поля, а на горизонте замаячили высотки знакомого микрорайона. Теперь туман не ограничивал обзор, и вся панорама пригорода была как на ладони. Вокруг ни одной живой души. Никаких признаков постороннего движения. Статичный, мёртвый пейзаж.

До леса было недалеко. Его полоса уходила влево, всё больше расширяясь, и где-то совсем далеко соприкасалась с крайними городскими постройками. Выйдя на поворот, я разглядел показавшуюся из-за деревьев шиномонтажку, до которой в своё время так и не добрался. Впрочем, мы и сегодня до неё не дошли. Райли резко свернула влево — на сильно заросшую грунтовую дорогу, уходящую вдоль лесопосадок. Смородинка исчезла из нашего поля зрения.

В принципе, ничего необычного в окружающей обстановке не наблюдалось. Справа от нас был лес — самый типичный, без каких-либо странностей. Слева — такое же обыденное поле, по ту сторону которого виднелись городские постройки Иликтинска. Все странности этого места словно остались где-то там, за невидимой чертой, и мы опять попали в привычный, человеческий мир, где нет аномалий и чудовищ. Но стоило мне об этом подумать, как нога за что-то зацепилась. Сначала показалось, что на щиколотку намоталась спутанная леска. Но остановившись и присмотревшись, я понял, что вляпался в старую паутину. За моей ступнёй тащилась целая паутинная борода, с запутавшимся в ней мусором. Я дёрнул ногу, надеясь отцепиться, но вместо этого выдернул из травы большой моток чего-то бесформенного.

— Что за дрянь?

В перепутанных клоках грязного паутинного савана торчали останки. Точнее, верхняя половина туловища человекоподобного существа: полускелет — полумумия. Возможно, это был неприкаянный. Жёлтая кожа, похожая на рваный пергамент, и торчащие из неё кости. Труп был разорван поперёк, на уровне живота.

Наступив свободной ногой на путы, я попытался сдёрнуть их рывком, но они держались крепко. Пришлось обрубать с помощью мачете.

— Ты чего отстаёшь? — остановилась Райли, успевшая уйти далеко вперёд.

— Иду, — бросился я за ней. — В паутину вляпался.

— Смотри под ноги. Хорошо, что в старую влез. Была бы свежая — были бы проблемы. Видел местных пауков?

— Видел.

— Тогда понимаешь, о чём я.

Мы прошли ещё пару сотен метров. Вдали, в небе что-то замелькало, и Райли указала туда.

— Смотри. Сейчас будет интересно.

— Что там?

Мои очки были заляпаны грязными пальцами, и в них всё было мутновато. Спешно послюнявив стёкла и протерев их уголком жилетки, я вновь присмотрелся. Стало немного почётче.

— Какие-то птицы? Целая стая.

— Рогоносы заходят на добычу.

— Они же на нас летят. Это случайно не мы их добыча?

— Не мы. Успокойся.

Длинные, короткокрылые птицы, похожие на живые стрелы, по широкой дуге заходили со стороны поля — прямо в нашу сторону. Летели нестройно. В стае было не меньше двух десятков особей. Пронеслись над нами, и влетели в лес. Ведя их глазами, я увидел, как группа пернатых сплотилась тесным клубком, искусно обтекая многочисленные стволы и ветви, после чего они дружно повтыкались в какой-то нарост… Тот грузно зашевелился… Да это же гигантский паук! Которого я не мог разглядеть даже таращась прямо на него! Настолько же хитро он замаскировался в развилке древесного ствола. Но рогоносы похоже пользовались какой-то природной навигацией, и вычислили гиганта за километр. Их длинные клювы вошли в тело жертвы, а крылья 'прилипли' к его шкуре, надёжно зафиксировавшись. Паук недовольно ворочался, перебирая лапами, но поделать уже ничего не мог.

— Понравилось представление? Идём, не задерживайся, — окликнула меня Райли.

— Поразительно. Как они так 'наводятся'?

— Умеют. Кстати, ты потише разговаривай. Где-то рядом неприкаянные.

— Чего? И эти тоже здесь?

— Потише. Ты не понимаешь русских слов?

— Извини.

Дальше шли уже без разговоров. Пару раз я видел какие-то странности на поле. То вдруг вихрь поднимал в воздух вырванную с корнем траву, то радужные 'бусы' начали танцевать причудливым коромыслом. Хотелось спросить об этих явлениях, но Райли одарила меня таким убедительным взглядом, что я сразу понял — надо помалкивать в тряпочку.

— А-а-а? — из высокого сухостоя поднялось тощее тело.

Так близко! Всего в пятнадцати метрах от нас. Подскочив ко мне, спутница легко приобняла меня за шею, и прикрыла ладонью рот. А сама осторожно поднесла клинок 'сестры' к собственным губам. Это было не обязательно. Я и сам сообразил, что нужно замереть на месте, сохраняя полную тишину. Неприкаянный стоял к нам спиной, напоминая огородное пугало. Он тоже не шевелился.

Постояв ещё немного, Райли указала ножом по направлению дороги, и отпустила меня. Мы крадучись пошли дальше. Проклятый страх. Я опять не мог его контролировать. И неприкаянный чувствовал меня. Этот гад меня ощущал. Мне казалось, что я плыву по полю, в его сторону, и он всасывает меня своими дырками, заменяющими ноздри.

Не останавливаться. Идти дальше. Я посмотрел вперёд. Вдалеке, параллельно дороге, двигалось ещё несколько сгорбленных фигур. Расстояние было очень большим, и тех дальних можно было не опасаться. Но сколько ещё их могло скрываться в высокой траве?

Держа в периферийном зрении ближнего неприкаянного, оставшегося позади, Райли бочком продвигалась всё дальше. Стараясь не отставать, я мельком поглядывал под ноги, чтобы не наступить на что-нибудь ненароком. Натуральная прогулка по минному полю.

До сих пор, вспоминая тот момент, вздрагиваю. Почему-то те фигуры вдалеке, молчаливо и отрешённо бредущие по полю, вызывали какой-то глубокий психологический трепет. В них было что-то сюрреалистичное. Казалось бы, обычный ландшафт: поле на фоне города. По полю идут люди. Ничего запредельного. Но стоит вспомнить, что людей здесь нет. То есть, вообще нет. Как это обжигающее откровение заставляет ноги подкашиваться, а зубы — стучать.

— Амо!

Голос пронёсся над полем, как боевой клич. Засёк…

— Писатель, ну что же ты… — простонала Райли.

— А что я? Я ничего не делал.

— А-а-мо, а-а-мо, — словно луговые собачки, из травы начали подниматься неприкаянные.

Один, два, четыре… Пять. Сколько же их тут?

— Что делать? — с ужасном взглянул я на Райли.

— На, держи, — она сунула мне в руку какой-то сушёный кусок. — Изжуй.

Без лишних вопросов, я закинул это себе в рот и начал жевать. От вырвиглазной горечи меня всего перекосило, но страх был сильнее. Трое неприкаянных, рассекая одичавшие злаки, двигались прямо на нас. Самый первый, тот, мимо которого мы прошли, кружился на месте, ощупывая рукой воздух.

— Не беги, — бросила мне Райли. — Дожёвывай быстрее.

С трудом проглотив мякиш, я стиснул зубы от отвращения. Ну и гадость! Меня начало мутить. Голова пошла кругом, руки и ноги стали неметь. Сквозь круги, поплывшие перед глазами, я увидел, как один из неприкаянных подобрался к нам, и Райли срубила ему голову одним взмахом кукри. Отрубленная голова укатилась в траву, а вслед за ней охотница ударом ноги отправила и тело, упрямо не желавшее падать. Подоспел второй неприкаянный. Схватив нож в зубы, Райли перехватила горло монстра освободившейся рукой, и вторым ножом начала наносить ему колющие удары в живот. Когда тот перестал сопротивляться, выпустив изо рта струйку мутной слизи, девушка вновь схватила кукри, и всадила ему лезвие промеж глаз, расколов лицо напополам. В этот момент страшный спазм внутри черепа заставил меня упасть на колени, обхватив голову руками. Одновременно со мной взвыли все окружающие неприкаянные, точно так же схватившись за головы.

— Наконец-то, подействовало, — Райли подхватила меня под руку, и потащила за собой. — Идём, Писатель, идём, двигай ногами.

— Бошка-а-а…

— Сейчас пройдёт, милый, потерпи. Нужно выбираться отсюда.

Каждый шаг сопровождался чудовищной отдачей в голову. Меня шатало, и я несколько раз был готов упасть, но спутница меня поддерживала, и тащила дальше. Я не знаю, сколько метров мы так прошли, но головная боль начала постепенно проходить, пока не осталось лишь неприятное подташнивание.

— Полегче стало? — поинтересовалась Райли.

— Немного. Но всё равно хреново. Тошнит, — я закашлялся.

— Это пройдёт. Дыши глубже.

— И жарко что-то стало.

— Так и должно быть.

— Чтоб я ещё раз съел то, что ты мне даёшь…

— Милый, если бы ты не съел это, нам бы пришлось сейчас драться с целой ордой неприкаянных. А так мы их сбросили с хвоста.

— Я что, напугал их своими стонами?

— Ха-ха-ха! Писатель, я обожаю твои шутки! Ха-ха-ха!

— Угу. Оборжёшься тут пожалуй, — меня чуть не стошнило прямо себе под ноги.

— Ну-ну, давай-ка терпи-терпи.

— Да какая разница? Желудок-то всё равно пустой. Может хотя бы эта твоя отрава вылетит, и мне полегче станет.

— Не надо, чтобы вылетала.

— Надо, чтобы я мучился?

— Когда ты мучаешься, ты становишься ещё смешнее. Шучу! Я дала тебе ай-талук.

— Чего-о? Ты дала мне эту хрень, которая мозги набекрень сворачивает? Как ты могла?! Блин, она же меня угробит! В психа превратит!

— Ни в кого не превратит. Это специальный редуктивный сегмент ай-талука, который помогает блокировать твою избыточную энергию. Он замыкает её на себе, заставляя хаотично циркулировать по организму. Поэтому тебя так штормит. И температура поднялась по той же причине. К сожалению, у меня не было времени обработать ай-талук как следует. В нём осталось немного токсинов, которые вызывают тошноту.

— То есть ты до конца не очистила эту поганку, и пихнула её мне?

— Захватила на всякий случай. Как чувствовала, что пригодится.

— Ну спасибо. Удружила… И как мне теперь охотиться? Я даже двигаюсь с трудом.

— Не переживай. Твой организм легко справится с токсинами. Когда будем на месте, почувствуешь себя гораздо лучше.

— Если не сдохну по дороге… Расскажи хотя бы, что это было? Почему когда меня скрючило, то и эти твари тоже скрючились?

— Резкий негативный импульс. Так всегда бывает, когда происходят перепады энергии. Неприкаянные двигались, впитывая твой след, и тут внезапно получили через него сильнейший психический разряд. Я же говорила, что твоя энергия содержит информацию. Что чувствуешь ты — то чувствуют и другие. Вот поэтому, когда ты ощутил резкую боль, точно такой же болевой шок получили и подсевшие на твою волну неприкаянные. Чтобы было совсем уж понятно, представь, что ты слушаешь радио, а кто-то подкрался, и тихонько подслушивает. Ты выкручиваешь регулятор на полную громкость, и приёмник оглушает тебя. А вместе с тобой и тех, кто подслушивал.

— Значит если, например, воткнуть себе нож в руку, то идущий по следам хищник тоже будет травмирован?

— Он почувствует твою боль, но сам не пострадает. Для этого нужен ай-талук. Ай-талук даёт встречный импульс, усиливает ощущения, психически воздействуя на противника. Именно благодаря ему получается эффект 'громкого радио'. Защитная реакция ай-талука, после его поглощения, передаётся тебе. Ну а когда противник деморализован, ай-талук блокирует утечку энергии, и прячет тебя от постороннего внимания, почти как элгер. На время, конечно. Но этой форы вполне достаточно, чтобы успеть смыться куда подальше.

— Хитро, — согласился я. — Сколько же неприкаянных там ещё пряталось?

— Да кто же их знает? Может быть ни одного, а может и сотня. Они непредсказуемы, оторваны от мира. Животные, наделённые элементарными чувствами самосохранения, никогда не нападут на более сильного врага. Лесные пауки не атакуют нас, потому что оценивают шансы и сомневаются в победе. То же самое и с неоконисами. Пока их стая была большой — они решались нападать, но как только их количество поубавилось, нападения прекратились. И так поступают все нормальные хищники. Но только не эти. Что творится в высохших мозгах неприкаянных — неведомо даже им самим. Они как роботы. Никаких инстинктов, никаких чувств. Ничего. Пустышки.

— Интересно, а те, кто обрекали их на это, если бы они знали, какая жизнь ожидает их чад, то поступили бы так же? Сделали бы им ту прививку? Как думаешь?

— Понятия не имею. Какой смысл об этом сейчас думать? Ну, тебя как, отпустило немного?

— В глазах посветлело. Да. Стало лучше. По крайней мере, тошнота прошла. Просто голова кружится.

— Скоро будешь в норме.

Лес всё сильнее прижимал нас к городу. Поле перешло в пустырь, заваленный мусором. Повсеместно высились курганы из старого барахла, когда-то награбленного мародёрами. Здесь был перевалочный пункт. Мародёры свозили на окраину всё подряд, сортировали и отправляли на грузовиках за пределы города. Целые горы вещей. Чьё-то бывшее имущество. А теперь просто хлам. Только вороньё не вьётся.

Лес и город не просто соприкасались. Они взаимно проникали друг в друга. Среди зарослей виднелись обвитые паутиной постройки. Тропинка исчезала под густым пологом тенёт.

— Опять паутина, — проворчал я.

— Не зацепляйся за неё. Тогда они не нападут.

Мы вошли под паутинные своды. Путы слегка колыхались над нами. Райли непринуждённо отсекала тонкие нити и кружева, преграждающие путь. Как ни странно, пауков я не видел, хотя и знал, что их тут полно.

Как же всё заросло. Ведь когда-то же здесь была улица. Вот дом, в нём был магазин. Даже вывеска сохранилась 'Хлебная лавка'. Напротив стоит машина с открытой дверью. Машину можно определить только по контуру, сплошь облепленному листвой. Внутри салона, как в норе, сплошная паутина.

Меня слегка покачивало от слабости, но я старался не шататься. Паутины вокруг действительно было очень много. Не хватало только в неё влипнуть. К великой радости, путь через лес вскоре подошёл к концу. Как только мы оказались на территории бывшего гаражного кооператива, частично отвоёванного лесом, впереди отчётливо замелькал выход на широкое пространство.

— Здесь будь особенно внимателен, — предупредила Райли. — Паучьё обычно любит селиться в этих гаражах. Паутину разглядеть не старайся. Сигнальные нити прозрачны, и их трудно разглядеть. Просто обходи гаражи которые открыты. Там, скорее всего, они и сидят.

Открытых гаражей, как назло, было навалом. Труднее всего было обходить те, которые располагались друг напротив друга.

— Выжечь бы тут всё огнемётом.

— А ты жесток.

— Ну а что? Это же натуральный кошмар.

— Ладно тебе. Идём спокойно, и никто нас не трогает. Зачем жечь их?

— Ты рассуждаешь как Водзорд.

— Ну, в чём-то же он прав.

Наконец-то паучий лес закончился, и мы вышли на просторную равнину, через которую тянулись линии электропередач. Впереди виднелись домики дачного кооператива 'Лесозаготовительный', над которыми, словно замок феодала над крестьянскими халупами, высился продолговатый терем пилорамы.

Прямо за дачами начинались типовые дома микрорайона Тепличный. Здесь не было таких высоченных конструкций, как в Смородинном. Обычные, компактные девятиэтажки, выстроенные ровненько, словно по ниточке. Лес теперь уходил в сторону, всё ещё продолжая надёжно укрывать нас от кровожадных орудий 'С.И.В.О.'. Жиденькая тропка влилась в хорошую асфальтированную дорогу, соединяющую город с Тепличным, и разрезающую дачный кооператив ровно напополам. Идти стало гораздо легче и приятнее.

— Я заметил, что Водзорд относится к тебе очень по-доброму, — продолжил я разговор.

— Он со всеми так. На самом деле ему на меня плевать.

— Не согласен. По-моему, он был очень искренен. И не так уж безумен.

— Мы давно не виделись. Не общались. На какое-то время адекватность к нему вернулась, но надолго его не хватило. Если он начинает нести бред, то его не остановишь. Поэтому я и перестала к нему ходить.

— А раньше он тебе помогал?

— Ему запрещено помогать изгнанникам. Поэтому мы просто общались. Общение не возбраняется. Водзорд считает себя причастным к моему созданию. Поэтому любит давать советы. В основном, бесполезные, но иногда — очень важные. Я научилась отделять зёрна от плевел, в потоке его сознания.

— У него были другие 'ученики'?

— Конечно. Но мы старались не пересекаться. Это не приветствуется.

— Почему вы сторонитесь друг друга? Можно жить по-отдельности, если того требует Путь Изгнанника, но ничто не мешает вам договариваться о каком-то взаимовыгодном сотрудничестве.

— Какое тут может быть сотрудничество?

— Да хотя бы банальный обмен.

— Мне нечего выменивать. Я добываю себе всё необходимое.

— Лукавишь, Райли. Наверняка тебе что-то нужно. Что ты не можешь добыть.

— Я всё могу добыть. Ну, или почти всё… Это пустой разговор, Писатель, я ни с кем не хочу договариваться.

— Не хочешь — как хочешь.

'Лесозаготовительный' оказался на удивление целым и почти нетронутым. Это был небогатый кооператив, притулившийся к пилораме. Никаких дорогих коттеджей и особняков. Обычные дачные домики с мансардами. Видимо поэтому мародёры рассматривали их как добычу в самую последнюю очередь. Разорили только пилораму, а до дач не добрались. Не успели.

Большинство участков хоть и заросли, но до сих пор выглядели обитаемыми. Домишки приветливо выглядывали из-за листвы. Казалось, что в заброшенных огородах копается кто-то из хозяев. Но, разумеется, никого там не было.

Некоторые постройки выглядели так, словно дачники уехали только вчера. При этом они контрастировали с близлежащими участками, на которых щербатились полуразобранные заборы, стёкла в домах были разбиты, а кровля частично снята. Это объяснялось очень просто. Кое-кто из жителей пытался здесь обосноваться уже после катастрофы, и обихаживали свои скворечники за счёт соседей.

— А почему нет 'Светопредставления'? — вдруг вспомнил я об аномальном шоу. Действительно, с той поры, когда я прописался в Иликтинске, оно ни разу не повторилось.

— Чего нет? — покосилась на меня Райли.

— Ну, 'Светопредставления'. Мы наблюдали его с крыши в Смородинке. Правда я половину пропустил. Там такие вспышки были над городом, красота несусветная. И вроде бы они должны повторяться каждый день, в определённое время. Но я их больше не видел.

— Впервые об этом слышу.

— Странно. Не могла же ты их пропустить. Там весь город сверкал.

— Не видела.

— Может быть, это можно увидеть только с определённого места?

— Возможно.

На выходе из дачного посёлка, пришлось немного поползать на четвереньках, прячась за пригорками, бетонными отбойниками и контейнерами. Этот узкий участок простреливался 'Сивкой'. Лишь когда на нас легла тень от крайней девятиэтажки, мы смогли выпрямиться. Разорённые дома Тепличного, понастроенные плотно друг другу, словно костяшки домино, надёжно защищали от всевидящего ока интеллектуальной системы обороны периметра.

На окраине Теплицы некогда находился большой рынок. Сохранился лабиринт стальных прилавков, закрытых в то роковое воскресенье, чтобы не открыться уже никогда. Между прилавками валялся мусор, а кое-где даже человеческие останки. Некоторые блоки прилавков были основательно продырявлены. И здесь отметились беспилотники сумеречников.

К рынку примыкала площадь, некогда служившая парковочной стоянкой. С ней граничил огромный ангар рыночного склада, служившего, как выяснилось, прибежищем мародёров. Я заглянул внутрь. Чего там только не было! Целые башни из ящиков, набитых вещами! Коробки с бытовой техникой. Контейнеры с одеждой, причём новой, с этикетками (видать, магазин 'раскулачили'). Сантехника: джакузи, ванны, душевые кабины. Всё новенькое. Вдоль стены стоят гостиные гарнитуры, кожаные диваны, кресла. В целлофане. Муха не сидела. Да, награбили разбойнички знатно.

Я просунул палец в сквозную дыру, зиявшую в чугунной створке склада. Перешагнул через распластанные у входа останки. Череп вдребезги. Окостеневшая рука в беспалой перчатке всё ещё сжимает укороченный АКС. В глубине склада, ещё пять жмуриков симметрично распределены по углам. Значит створку они закрыть не успели. БПЛА влетел прямо сюда, и планомерно всех уложил. Эх-х, какую плазменную панель измочалил! Сколько же в ней дюймов? Н-да, топчусь по людским останкам, а жалею какой-то телевизор… Хотя, людьми ли они были? Приехали за наживой, за чужим добром. Получили по заслугам.

— Чё тут? — заглянула вслед за мной Райли.

— Оцениваю масштабы мародёрства. Ты только взгляни. Целый склад забили.

— Это только один склад, и, поверь мне, не самый большой. Вот здесь их и добивали. Последняя группировка держалась дольше всех. Надеялись, что успеют вывезти остатки награбленного. Но, как видишь…

— Поделом.

Мы вышли на площадь. Боже мой! Сколько же тут трупов. Настоящая бойня. С краю выглядывает стрела подготовленного автокрана. Видимо, чтобы контейнеры грузить. Чуть поодаль, ГАЗ-66 — кабина измолочена пулями до бесформенной массы. Внутри виднеются лохмотья водителя, ставшего с машиной единым целым.

Как минимум три беспилотника их тут жарило. Вон, даже по окнам прошлись — в соседнем здании весь фасад в крапинку. Из окна на третьем этаже кто-то свисает. Всё усыпано гильзами.

Особенно запомнился скелет мужика, мёртвой хваткой вцепившегося в холщовый мешочек. Тот порвался, и на асфальт из него высыпались и раскатились по сторонам золотые украшения: брошки, серьги, крестики, кулоны. А на шее у убитого мародёра осталось висеть ожерелье из нанизанных на верёвочку обручальных колец. Жадность фраера сгубила…

Помимо трупов, на площади валялось много оружия: гладкоствольного и нарезного. Сплошь серьёзный огнестрел: автоматы, карабины, помповые ружья. Много пистолетов. В основном Макаровы. Мародёры отстреливались как могли. Даже умудрились сбить одну жужжалку (далее, в проулке, нашёл погнутый пропеллер с куском роторной штанги). Но на этом их удача закончилась. Не выжил никто. Райли сказала, что оставшиеся мародёры отступили в подвалы, и оттуда их выкуривали газом. Часть разрозненных остатков банды, попыталась скрыться в глубине города, где полегла от аномалий, хищников, и изгнанников.

— А ты их видела? — спросил я.

— Конечно, — не задумываясь ответила она.

— И тоже убивала?

— Да.

— И каково это, убивать людей?

— Очень просто. Как давить жуков.

Покинув зону побоища, мы отправились дальше, обходя район тылом. В отличие от Смородинки, в Теплице вообще не было аномальной активности. Видимо поэтому, мародёры здесь и обосновались. Ближе к противоположной оконечности Тепличного начинался ещё один дачный посёлок — 'Газовик', который растягивался вдоль объездной дороги, ведущей к Периметру. Он был крупнее 'Лесозаготовительного' раза в два, и явно богаче. Вдалеке виднелся целый городок из элитных коттеджей, больше похожих на миниатюрные дворцы. Один вычурнее другого. По сравнению с самым простецким из них, дом Райли казался дешёвой хибарой. Люди там обитали зажиточные, денег не считали. Поэтому, после катастрофы, их резиденции оприходовали первыми. А скромненькие дачки по обеим сторонам от дороги, как и в 'Лесозаготовительном', мародёры 'почистили' гораздо меньше. Кому нужно чьё-то дачное старьё, когда рядом можно хапануть по-крупному?

Взойдя на холмик, я посмотрел на посёлок в бинокль. Да-а… Досталось 'пряничным домикам богатеньких Буратин'. Выглядят, как после бомбёжки. Мародёры не заморачивались. Валили ворота бульдозерами, загоняли на территорию грузовик, кузовом к дому, и забивали под завязку брошенным имуществом. Сколько же бабла они с этого подняли? Даже представить сложно…

— Видишь во-он тот участок дороги, — показала мне Райли. — Вон там, где голубая крыша торчит. Видишь?

— Нет. Где? А-а, во, вижу.

— Как-то раз я там видела сумеречников.

— Да ну? Прямо вон там?

— Ага. По дороге ехал их броневик. Здоровый. Почти как танк. А чуть позади летел беспилотник. Сопровождал.

— Они тебя заметили?

— Думаю, что нет. Если бы заметили, начали бы стрелять.

— А потом что они делали?

— Не знаю. Я сразу же спряталась. Дождалась, когда уедут подальше, и бегом домой.

— Значит они иногда делают вылазки в город. Но зачем?

— Кто же их поймёт? Ладно, идём дальше, а то все ригвилы разбегутся.

Под склоном, возле тропинки, по которой мы спускались, чернели массивные останки, принадлежавшие какой-то гигантской рыбе, напоминающей ската. Трёхметровая рыбина изрядно высохла. Сквозь дыры в её спине успела прорости трава.

— Это ещё что за чудо-юдо?

— Аэроскат. До постройки Периметра их здесь водилось очень много. Потом, когда пришли сумеречники, они начали сбивать всё, что летает над городом, пока в небе не осталось никого крупнее рогоносов. Всех аэроскатов истребили за один день.

— А как же гигантские стрекозы?

— Гиганевры приспособились летать низко, не поднимаясь выше зданий. Поэтому их вид уцелел.

— И эта штука летала?

— Когда-то летала… Так. Мы на месте. Теперь никакого шума и резких движений. Спугнём — значит зря сюда пёрлись, — Райли забрала у меня бинокль, и по-кошачьи вскарабкалась на крышу бесколёсой 'Нивы', ржавеющей неподалёку. Посмотрела немного в сторону угловых домов, и поманила меня рукой. Я забрался к ней.

— Вон, смотри туда, — она сунула мне в руки бинокль. — Видишь их?

Я присмотрелся. Ригвилов обнаружил сразу. Три гибких, подвижных зверушки, похожие то ли на куниц, то ли на горностаев, шустро бегали возле крайнего дома. На фоне светлого асфальта их было хорошо видно. Рассмотрев ригвилов, я понял, что уже видел подобное существо, неподалёку от дома Райли. Но только я собирался ей об этом сказать, как она меня перебила:

— Всё. Пора действовать. Пошли.

Она соскользнула с корпуса машины.

— Идём, Писатель, слезай.

Мы поспешили обратно, в сторону рынка, но до площади не дошли, повернув вглубь микрорайона. Под ногами опять заскрипели гильзы. В первом попавшемся дворе была сооружена длинная виселица, сваренная из детских турников и лесенок. Она тянулась от первого — до третьего подъезда, и на ней висело двенадцать мёртвых тел.

— Это сумеречники сделали? — спросил я, проходя мимо этой варварской экспозиции.

— Нет. Они этим не занимаются, — ответила Райли. — Скорее всего, сами мародёры расправились с конкурентами.

Я поднял голову, и увидел ещё два трупа, свисающие с балкона, подвешенные за ноги. Мы прошли прямо под ними. За домом открылась ещё одно свидетельство былой мясорубки. С десяток вооружённых скелетов валяющихся за издырявленной баррикадой. Там же я нашёл кусок уничтоженного ими мультикоптера, о котором уже упоминал. Видимо, пока они отстреливались от одного беспилотника, к ним в тыл зашёл второй, и всех положил. Да, не хотел бы я оказаться на их месте. С опаской поглядел на небо, не летит ли к нам винтокрылая смерть?

Наконец, миновав ещё три дома, Райли привела меня к длинной девятиэтажке, состоящей их пары независимых зданий, 'сросшихся' углами. Прошли два подъезда, и остановились возле третьего.

— Здесь ты будешь сидеть. Спрячься вот за этой стенкой, — охотница указала на бетонную панель, отделяющую вход в подъезд от мусоропровода. — Наблюдай осторожно. Вон за той дорожкой. Когда увидишь ригвила, приготовься. Но сразу не выбегай. Понял? Дождись, когда он поравняется с бойлерной. Только тогда выбегай. Твоя задача, не дать ему убежать в эту сторону. Видишь, там за домом начинаются кусты? Если до них добежит — считай, что ушёл. Тебе ясно?

— Предельно.

— Ну всё. Не подведи. Я пошла.

— Удачи.

— И тебе.

Лёгким, пружинистым шагом, Райли поспешила обратно, оставив меня одного. Я следил за ней, пока она не скрылась за красно-жёлтым вагончиком, служившим мародёрской бытовкой. Интересная особенность. Пока она была рядом, я ничего не чувствовал, но стоило ей уйти, как во всех кустах, во всех щелях, в окнах и под днищами машин мне начали мерещиться наблюдающие за мной глаза. От них невозможно было спрятаться. Они везде меня видели.

Эти лишь иллюзия… Нужно смахнуть её, как надоедливую муху. Я присел на корточки, прижавшись спиной к панели. Слабость всё ещё сохранялась в моём теле, заставляя его мелко подрагивать. Но уже совсем не мутило. Сознание вернуло чёткость и прозрачность. Высунувшись из-за перегородки, я упёрся локтем в колено, чтобы рука с биноклем не уставала, и принялся ждать.

Не знаю, сколько времени прошло. Переносица начала основательно болеть. И тут вдруг я заметил тень, выскочившую из-за дальнего дома. С проворством белки, ригвил мчался по дорожке между изгородью и автомобильной площадкой, оставляя за собой длинный пылевой след. А спустя мгновение появилась бегущая за ним Райли.

— Так… Теперь не упустить, — подобрался я, приподнимаясь на затёкших ногах. — Только бы не облажаться.

Бойлерная достигнута! С мачете на изготовку, я выскочил из своего укрытия. Расчёт Райли был идеален. Сразу за бойлерной, ригвил метнулся было в мою сторону, и, завидев меня, тут же изменил направление на противоположное. Сначала мне показалось, что я легко могу его догнать, стоит лишь поднажать немного. Но это обернулось заблуждением. Обман зрения заключался в его манере передвигаться. Дело в том, что лапки ригвилов чрезвычайно коротки, буквально смехотворны. Задние конечности срощены друг с другом в одну сплошную толкательную лапу. Передние, расставлены по бокам, и во время бега кажется, что ригвил каждый раз бьётся об землю грудной клеткой. Как же столь несклёпистому существу удаётся так быстро бегать? Ответ кроется в его уникальном теле. Длинном, и невероятно гибком. Во время бега, у ригвила работает в основном позвоночник, превращающий его в живую пружину, постоянно сжимающуюся и распрямляющуюся. Этот бег выглядит как нечто среднее между передвижением морского котика и гусеницы, только во сто крат энергичнее. Манёвренность обеспечивает длинный хлыстообразный хвост, который выступает как в качестве руля, так и в качестве дополнительной точки опоры во время особо резких поворотов.

Выйдя на прямую, ригвил перешёл на длинные прыжки, и начал от меня отрываться. Врёшь, не уйдёшь! Я увеличил скорость как смог. В этот момент Райли миновала поворот, и стала меня догонять.

— Стой!

В горячке преследования, я не отреагировал.

— Стой!

Проклятый ригвил увеличивал расстояние. До угла дома осталось совсем немного.

— Догоню!

— Стой!

Ещё чуть-чуть! Последние метры. Ригвил, выбивая хвостом столбики пыли, вилял из стороны в сторону, прижимаясь к палисаднику. Я отставал, но всё ещё не сдавался. Последний рывок совершить не получилось. Догнавшая меня Райли, со всей силы врезалась сбоку, столкнув с дороги, после чего мы вместе с ней, перелетев через ограду, грохнулись в кусты палисадника. Оторвавшийся от преследования Ригвил вылетел из-за угла, и тут же был отброшен в сторону. Кувыркнулся через себя и распластался на асфальте. Голубоватый лучик бегло ощупал его, словно проверяя — живой, или нет. И тут же пропал.

Какой же я идиот…

Мы поднялись не сразу. Я лежал уткнувшись щекой в рыхлую землю, и одним глазом глядел сквозь щель в ограде, на недвижимое тело ригвила. Райли лежала сверху, вдавливая меня в грунт. Её лёгкие работали как кузнечные меха. Горячее дыхание обжигало моё ухо. Я не пытался выбраться из-под неё. Я боялся. Чувствовал, что накосячил. Едва не подставился под 'Сивку'. Почему я такой невнимательный, глупый, забывчивый?! Опять она меня спасла. Сейчас, наверное, будет меня отчитывать…

Наконец-то Райли зашевелилась. Очень медленно она приподнялась, слезла с меня, и откатилась к ограде.

— Писатель…

— Да?

— Я тебе говорила, что нужно за ним бежать?

— Я просто подумал…

— Я тебе говорила, что нужно за ним бежать? Ответь мне на этот вопрос.

— Нет. Не говорила.

— Тогда какого… Ох-х… — она тяжело приподнялась.

Я тоже встал на ноги, и отряхнул одежду.

— Зачем ты его преследовал? — в голосе Райли не было злости. Только усталость.

— Думал, что догоню.

— Индюк думал… Ну а почему не остановился, когда я просила? Оглох?

— Я просто… Прости, Райли, этого больше не повторится.

Она махнула рукой, развернулась и перешагнула через ограду.

Так вот в чём заключался её план. Она и не думала догонять ригвила. Она выманивала его из укрытия, под пушки 'С.И.В.О.' Всё же так просто! Почему я так поздно об этом догадался? Простофиля…

— Стой на месте, — Райли начала разматывать 'кошку' с тремя крючками. — Дальше не заходи.

Подкравшись поближе к опасному углу, охотница начала забрасывать свою снасть. До ригвила было метра четыре, и ей удалось его зацепить только с шестой попытки. Пока подтягивала верёвку, ригвил сорвался. Пришлось забрасывать 'кошку' по-новой. В конце концов получилось. Один из крючьев застрял в шкуре, и Райли резво втянула добычу за угол. Теперь можно было рассмотреть его как следует. Надо отметить, что на горностая ригвил похож только издали. Вблизи же ничего общего. Голова как у змеи, с глазами расположенными там, где по-идее должны находиться ноздри. Зубы мелкие, игольчатые. Вся тушка покрыта короткой сальной шерстью. К тому же, ригвил был не таким уж и маленьким. Примерно с барсука.

— Хороший, — сворачивая верёвку, оценила добытую дичь Райли. — Там их было трое. Этот самый крупный. Удалось выгнать именно его. Большая удача.

— Ты довольна?

— Вполне.

Я хотел потрогать ригвила, но тут же отдёрнул руку. Он был горячий, как вскипячённый чайник. Присмотревшись, можно было разглядеть лёгкое марево, исходящее от шкуры.

— Обжёгся? — усмехнулась спутница. — Да. Эти ригвилы — горячие ребята.

Носком ботинка она перевернула тушку. Взору открылась дымящаяся дырка в голове.

— Метко…

— Сумеречники не промахиваются.

— Почему он такой горячий?

— А ты что хотел? Перед тобой целый сгусток живой, концентрированной энергии. Помоги мне завернуть его в тряпку.

— Это чтобы плечо не обжечь?

— Нет. Чтобы он не замёрз… Зачем спрашивать очевидное?

Плотно обмотав ригвила тряпицей, Райли перевязала его верёвкой и перебросила через плечо.

— Может быть я понесу? — предложил я, всё ещё чувствуя вину перед ней

— Иди уж. Если что, будешь меня защищать.

Райли была очень довольна результатом, поэтому не сердилась. Можно сказать, что мне повезло. Пожелав этим воспользоваться, я решил реабилитироваться окончательно:

— Какой из меня защитник? Я, как полный придурок, погнался за этим попрыгунчиком, и едва не схлопотал пулю. Мне стыдно.

— Но ты ведь погнался за ним неспроста, — хитро улыбнулась Райли, поправляя ношу поудобнее. — Хотел произвести на меня впечатление, верно?

— Хм…

— Я оценила. Только больше так не делай, ладно? Теперь из-за этих кувырканий весь вечер придётся кремом мазаться.

— Прости.

— Прощаю. Идём.

И мы пошли в обратный путь.

Как обычно и бывает, когда идёшь обратно, то время пролетает гораздо быстрее. Не понимаю, почему так? Я всё ещё тревожился по поводу неприкаянных, но их и след простыл. На месте нашей с ними стычки остался только один труп — безголовый. Остальные куда-то исчезли. Когда мы подходили, то кто-то невидимый, скрытый в высокой траве, втащил тело неприкаянного под её густое покрывало. На мгновение, над местом, где скрылся труп, гибким кнутом взвился длинный отросток — то ли хвост, то ли щупальце. И тут же пропал из виду. Мы прошли это место не останавливаясь.

Потом я услышал, как в лесу ломаются ветки. Раздался отчётливый звук падения. Оказалось, что это упал тот самый паук, из которого рогоносы, к моменту нашего возвращения, успели высосать все соки.

Более ничего интересного по дороге нам не повстречалось. Ну разве что любопытные, плоские твари, которых я доселе не видел. Они назывались 'диплокагипнусами', и выглядели как живой бумеранг с двумя птичьими лапами. Существа отталкивались этими лапами, у которых колени выгнуты назад, как у кузнечика, и парили над землёй, быстро обмахивались краешками своих треугольных боков. Я принял их за птиц, но Райли сказала, что это — животные. Диплокагипнусы создают стаи из 10–15 особей, и никакой опасности не представляют. В пищу они тоже не годятся.

Наконец, поле осталось позади. Мы прошли через пустой блокпост, и вновь оказались в городской черте. Ещё немного, и будем дома. Тут я вспомнил, что забыл поблагодарить Райли за спасение.

— Вот же дырявая голова. Совсем забыл тебя поблагодарить.

— За что?

— Как за что? Ты опять меня спасла. Причём дважды. Один раз с неприкаянными, и второй раз — с 'Сивкой'.

— Да ладно. Я уже привыкла.

— Привыкла к спасению, или ко мне?

— Не понимаю, о чём ты.

— Да что тут понимать? Котя освоился в твоём доме. А от меня толку как не было, так и нет. Сплошные расходы. Но ты всё ещё меня держишь, и даже защищаешь.

— Ну, во-первых, милый, толк от тебя есть. Одна бы я ригвила не изловила. А во-вторых… Во-вторых… Кто его поймёт, этого Водзорда?

— Ага-а! Значит ты с ним согласилась! Я действительно твой Суфир-Акиль!

— Я этого не говорила.

— Но ты об этом думаешь.

— Это разные вещи.

— Ни фига. Если думаешь, значит, возможно, так оно и есть.

— Писатель, ты давно на себя в зеркало смотрел? Какой из тебя Суфир-Акиль?

— Ну да, — я почесал небритый подбородок. — Зарос немного. Но это поправимо. Как вернёмся — побреюсь.

— И помыться не забудь.

— Обязательно.

— Но даже чистым на Суфир-Акиль ты не тянешь.

Я посмотрел на неё, сделав жалостливое лицо.

— Ну, в принципе, такая возможность не исключается, — поддалась она. — Но это ещё ни о чём не говорит.

— Всё с тобой ясно.

— Ничего тебе не ясно!

— Ясно-ясно. Неясным остаётся лишь то, за каким чёртом мы с тобой таскались в такую даль, чтобы добыть ригвила, когда точно такие же зверушки водятся неподалёку от нас?

— Ты о чём?

— О том, что позавчера я видел точь-в-точь такую же скотинку прямо возле нашего дома.

— Видел ригвила?

— Да.

— Ты не ошибся? Это был точно ригвил? Не шипомордник? Не гиенособака?

— Нет, именно ригвил. Я в этом уверен на все сто.

— Почему ты мне об этом сразу не сообщил?

— Я хотел, но…

— Покажи, где ты его видел.

— Сейчас дойдём, покажу.

Дойдя до перекрёстка, я остановился под светофором, и указал на тротуар.

— Вот тут он и сидел. Потом поскакал вон туда.

Райли присела на корточки, и стала внимательно осматривать поверхность, водя по асфальту растопыренной пятернёй. Переместившись ближе к стене, она подняла с земли небольшой камушек и понюхала его.

— Ты прав.

— Ну вот видишь.

— Как же я могла его пропустить? Не понимаю, — она выпрямилась и подошла ко мне. — На будущее, Писатель, что бы ты не увидел рядом с домом — тут же сообщай мне. Незамедлительно! Понял?

— Понял.

— Идём, нужно сбросить добычу, и поесть. Потом будем выслеживать этого. Надеюсь, что далеко он не убежал.

После долгожданного завтрака, превратившегося в обед, мы отправились на поиски нового ригвила. Один ригвил для Райли уже был большой удачей, и заманчивая возможность добыть второго — выглядела просто пределом всяческих мечтаний.

Двигаясь по следам жертвы, охотница то и дело присаживалась, ощупывая и обнюхивая каждую травинку, каждый осколок стекла. След ригвила уже успел основательно рассеяться, и она цеплялась за любую, самую незначительную нить. Так мы дошли до проспекта Ленина — границы территории Райли. Ригвил, видимо, бежал вдоль стен зданий, готовый в любой момент юркнуть в первую попавшуюся подворотню, или подвал. Поэтому, добравшись до конца квартала, он завернул за угол. Стоило ему пересечь проспект — считай ушёл. Но след тянулся вдоль границы, оставляя нам надежду на удачный исход.

Возле Дома Культуры, к которому я уже подходил, только с другой стороны, ригвил повернул наискосок, и по-диагонали миновал перекрёсток. Дойдя до противоположного тротуара, Райли что-то нечленораздельно прорычала. Я знал, в чём причина. Дальше простирались владения изгнанника 7-36.

— Так. Оставайся здесь, — потребовала девушка. — За мной не ходи.

— Хорошо.

Она робко прошла вперёд, остановилась, потрогала угол здания. Потом повернула и проследовала до середины проезжей части. Опять осмотрелась. Что-то измерила пальцами, и направилась ко мне.

— Ф-фух! Вот это повезло! Он вернулась назад.

— Мы рядом с территорией тридцать шестого?

— Да. Наверное этот неудачник нечаянно его спугнул. Нам же лучше. След ведёт к тем домам. Пошли.

— Подожди.

— В чём дело?

— Прежде чем продолжить поиски ригвила, ты ничего не хочешь сделать?

— Не понимаю тебя.

— Мне кажется, что нам следует предупредить тридцать шестого.

— Ты с ума сошёл? Мне конечно нравятся твои шутки, но сейчас что-то как-то совсем не смешно.

— Я серьёзен, Райли, мы должны его предупредить.

— Зачем?

— Если этот 1-16 настолько серьёзен, что валит вас одного за другим, то у тридцать шестого большие проблемы. Я изучил карту, и понял, что он следующий под раздачу.

— Почему именно он?

— До этого был тринадцатый. Его территория была вон там, в той стороне. Углом подходила к твоей, но по большей части она отгорожена территорией тридцать шестого. Судя по продвижению банды шестнадцатого, он идёт прямо на тебя. Но на пути у него сейчас тридцать шестой. Он конечно может обойти его со стороны тринадцатого, но зачем ему оставлять проблему в своём тылу? Разумнее подмять сначала тридцать шестого, ну а затем тебя.

— Это проблема тридцать шестого.

— Это твоя проблема, Райли. И моя проблема тоже! Если тридцать шестой не в курсе событий, то он падёт так же, как и тринадцатый. А бандиты захватят его запасы и станут ещё сильнее. Нужен нам этот геморрой?

— Допустим, ты и прав. Но я не уверена, что тридцать шестой будет меня слушать. Наши взаимоотношения далеко не самые тёплые. С тринадцатым было проще. Он был тихим, спокойным, никогда не нарушал границ. А тридцать шестой так и ждёт, как бы оттяпать кусок моей территории. Когда я пришла сюда, здесь хозяйничал 4-20. Очень сильный изгнанник. Почти нашедший свой Суфир-Акиль. Вопрос стоял: либо я, либо он. Началась война. Мы с ним очень жестоко бились. Два раза я отступала, но нападала снова. 4-20 был свирепым, но честным. Наша битва длились больше трёх часов. И за это время мы делали пять передышек. Наконец, он допустил ошибку, и я победила его. Однако, он успел мне нанести две серьёзные раны. Когда бой закончился, я увидела, что 7-13 и 7-36 наблюдают за ним со стороны. 7-13 посмотрел мне в глаза и ушёл. Он признал меня в качестве новой соседки. А 7-36 изматывал меня до конца дня. Не давая залечить раны. Он ждал, когда я ослабну, чтобы напасть, и убить. Тогда бы он стал здесь хозяином. Но я не сдалась. Несколько его выпадов были блефом, однако моя реакция была соответствующей. Я показала ему, что готова драться. И он ушёл, перед наступлением сумерек. С той поры конфликтов между нами не было. Но было напряжение. Потому что 7-36 регулярно нарушал границу моей территории. Я делала вид, что его не замечаю.

— Почему?

— Видишь ли, у тридцать шестого большие проблемы с водой. Единственный источник воды у него — это резервуар в пожарной части. Вода там плохая, техническая. К тому же, почти на исходе. Для того, чтобы добыть питьевую воду, тридцать шестому приходится ходить на родник, через мою территорию. Он ходит нечасто, поэтому я закрываю глаза на это. Хотя меня эти хождения откровенно злят.

— Ты ведь делаешь это не из-за благородных чувств?

Райли отвернулась.

— Просто драться из-за канистры воды — это нелепо. Есть проблемы поважнее… К тому же, должна признаться, что да — иногда я тоже захожу на его территорию. Как сегодня, например. И он тоже меня не трогает. Если не углубляюсь далеко.

— Ну, вот видишь. Значит, между вами есть какие-то негласные договорённости.

— Ему, как и мне, не нужны лишние проблемы. Мы миримся друг с другом. Но это очень тонкая грань. Нет гарантии, что он пропустит меня в следующий раз. Или что я его пропущу. Всё делается на свой страх и риск. Может быть, оно и к лучшему, если шестнадцатый убьёт тридцать шестого… Но, с другой стороны, количество врагов у нас увеличится. Шестёрка слабее седьмого, но группа шестёрок — это уже неприятность.

— Если ты не хочешь предупреждать тридцать шестого, это сделаю я.

— Ты и полсотни метров не сможешь пройти по его территории. Он оттяпает тебе башку, и даже не поинтересуется, зачем ты приходил.

— Тогда пойдём вдвоём.

— Он убьёт нас обоих. Либо придётся сражаться, и убить его. Вряд ли у нас получится разговор.

— Неужели нет никакой возможности вызвать его на диалог?

— Почему же нет? Теоретически, есть конечно. Тридцать шестой очень напряжён. Наверняка он чувствует приближение группы шестнадцатого. К тому же я его раздражаю. Поэтому он будет очень резок. Скорее всего, он захочет от нас избавиться. Я бы тоже так сделала. Я же тоже семёрка. Но если следовать этикету, и не провоцировать, то можно его заинтересовать. Тридцать шестой хоть и резок, но не глуп. Шанс поговорить с ним есть.

— Ну так пойдём.

— Не знаю, Писатель. Сегодня я как-то не планировала умирать.

— Если есть возможность предупредить тридцать шестого — то нужно это сделать как можно скорее. Только полный негодяй убьёт парламентёров, пришедших ему помочь.

— Это-то и странно. У изгнанников не принято помогать друг другу. Это почти оскорбление, так как ставит под удар обретение Суфир-Акиля. Конечно, предупреждение можно назвать 'помощью' только с натяжкой, ведь мы делаем это не ради тридцать шестого, а ради себя… Но, думаю, что он нас просто убьёт, безо всяких церемоний.

— Либо убьёт он, либо убьют головорезы шестнадцатого. 'Кто не рискует — тот не пьёт шампанского'.

— Во что ты меня впутываешь, Писатель? Зачем я на это иду? Безрассудство какое-то, — Райли всплеснула руками. — Пошли, пока я не передумала. И молись, чтобы тридцать шестой сегодня был в настроении слушать нас.

Так мы пересекли незримую границу, и оказались в части города, принадлежащей тридцать шестому. Никогда я ещё не видел Райли такой напуганной. Куда подевалась её несгибаемая стать? Если на своей земле она напоминала степенную львицу, то здесь выглядела как домашняя кошка, впервые очутившаяся на улице. Глаза, наполненные страхом, зыркали по сторонам. Руки подрагивали. Походка была неуверенной, пришибленной. Она не шутила насчёт тридцать шестого. Этот парень действительно был чертовски опасен.

— Когда я скажу, — заплетающимся от страха языком произнесла она. — Кладёшь оружие на землю. Медленно, плавно. Чуть дёрнулся — считай труп. Положил — отходи на пять шагов назад, расставив руки в стороны, вот так. Всё делай медленно, не спеша. Пять шагов отсчитал, опускайся на колени, руки клади перед собой ладонями кверху. Взгляд направь в пол. Не говори, пока он к тебе не обратится. Не повышай тон, не груби ему и не шути с ним. Не поднимай головы, и не смотри ему в глаза, пока он сам не потребует. После того, как он рассмотрит твоё лицо, вновь его опускай. Выражай полное смирение и подчинение. Не поддавайся на провокации. Никаких резких движений. Не пытайся подняться, схватить нож, убежать. Он этого и ждёт. Держись спокойно, с достоинством. Всем своим видом дай понять, что он — хозяин, а ты непрошеный пришелец, нарушивший его территорию. Всё, что тебе остаётся — это молить его о пощаде.

— К чему эти сложности?

— К тому, что мы не к другу закадычному идём. Своим появлением мы уже выказываем ему неуважение. Представь, как он разозлится, увидев нас. Поэтому свою дерзость мы обязаны компенсировать этикой.

На улице встречалось всё больше транспорта. Заброшенные легковушки, грузовики, мотоциклы, стояли там, где их бросили. В одном месте путь нам преградил трамвай, пришлось сойти с дороги, чтобы его обойти. Видели пару аномалий: Яркую, сверкающую 'шаровую молнию', похожую на вспышку сварочного аппарата, и медленно, бесшумно вращающую в воздухе автомобильный корпус 'танцовщицу'. Обходили их осторожно, держась как можно дальше.

Наконец, вышли на маленькую площадь, посреди которой торчала скульптура, изображающая земной шар с кольцами спутниковых орбит. Далее располагалось двухэтажное здание, похожее на подкову. Длинные дуги 'подковы', с продолговатыми оконцами, огибали площадь с двух сторон, а в самом центре здания, над центральным входом, из крыши торчал огромный вытянутый купол, похожий на ребристое яйцо.

— А вот и планетарий, — сказала Райли. — Мы… Точнее, наши старые хозяева, называли его 'Соковыжималкой'. Если вон туда воткнуть половинку гигантского лимона, то сок будет стекать в эту… Та-ак…

Она замолчала на полуслове. И остановилась.

— В чём дело?

— Тихо. Спокойно. Он здесь. Теперь всё повторяй за мной.

Очень аккуратно, она извлекла оба ножа и положила их на асфальт рукоятями от себя. То же сделал и я. Затем мы оба попятились назад, расставив руки. И через пять шагов опустились на колени, положив руки перед собой. Время шло, но тридцать шестой не появлялся. Меня подмывало поднять голову, но краем глаза я косился на Райли. Та сидела носом к земле, и я не стал испытывать судьбу.

Лёгкие, неторопливые шаги приближались к нам со стороны входа в планетарий. Ни окрика, ни приветствия, ни угроз. Просто шаги. Теперь мне стало по-настоящему страшно. Наша жизнь повисла на волоске, и я надеялся только на то, что Райли сумеет всё разрулить.

— Так, так, так.

Шаги приблизились. Пара ног, обутых в 'казаки', перешагнула через наше оружие, и остановилась в паре метров, отделив нас от него.

— По-моему это уже слишком. Такой наглости я ещё не встречал. Это даже не наглость, а настоящий плевок в лицо. Я только одного не могу понять. Почему вы до сих пор живы? Действительно странно. Наверное, добровольное разоружение и намёки на этикет ввели меня в заблуждение. Хитрый ход, продливший вам жизнь. Впрочем, это лишь вопрос времени. Я не намерен оставлять вас в живых. Вторжение непростительно.

Он подошёл к Райли, остановившись прямо над ней. Я увидел его руку, обмотанную тряпкой, и сжимающую здоровенный, блестящий нож. Лезвие скользнуло к горлу девушки. От страха я зажмурился. Но тут же приоткрыл один глаз. Клинок ножа замер под нижней челюстью Райли, прижавшись режущей кромкой к горлу. Стоило тридцать шестому дёрнуть рукой, и ей конец. Но он медлил. Наслаждался превосходством. Приподнял лезвием голову моей спутницы, и посмотрел ей в глаза.

— Райли, значит? Интересно…

Нож выскользнул из-под её горла, и я с облегчением выдохнул. Не убил! Но расслабляться было рано.

— Обрела имя, но потеряла разум? Зачем ты пришла? Тебе надоело жить?

— Как раз наоборот.

— Вот как? Думаешь, я не знаю, что это не первый твой визит? Думаешь, я не был в курсе, что ты уже нарушала мои границы?!

— Как и ты мои.

— Заткнись! Не забывай, в каком ты сейчас положении!

— Прости, 7-36.

— Хм-м… — тридцать шестой помолчал, и продолжил уже более спокойным тоном. — Да, признаюсь, я тоже нарушал твои границы. У меня проблемы с водой. Большие проблемы. Ты же знаешь. Не было выбора. И я догадывался, что ты за мной следишь. Следишь, и пропускаешь меня. Именно поэтому я и закрывал глаза на твои поползновения по моему сектору. Но сегодня ты перешла все разумные пределы. Зачем? С какой стати? Хочешь бросить мне вызов? Если пришла сразиться, тогда к чему весь этот этикет?

— Не сразиться. Предупредить.

— Предупредить? — он явно не ожидал такого ответа. — Меня?

— Да.

— О чём же?

— Об опасности. Ты слышал про 1-16?

— Допустим. И что?

— Он собирается тебя убить.

— Да неужели?! — изгнанник расхохотался хриплым смехом. — Вот так сенсация! Ты повергла меня в ужас! Ха-ха-ха! И чем же этот жалкий бродяга собирается меня убивать? Своим граммофоном?

— Он собрал группу.

— Слышал, слышал. Пара каких-то неудачников, то ли из пятёрок, то ли из четвёрок.

— Уже больше. Гораздо больше. В основном шестёрки.

— Откуда такая информация?

— Они заявлялись к Водзорду, но тот натравил на них своих питомцев.

— Хм. Даже если ты и не врёшь. Что мне с того? Пусть шестёрки. Я достаточно хорошо подготовлен, чтобы с ними справиться. Так что, эта информация меня не интересует. Ты зря сюда тащилась, Райли. Если ты, конечно, пришла ради этого…

— Когда ты в последний раз видел тринадцатого?

— Чего? Причём тут тринадцатый?

— Когда ты в последний раз его видел?

— На прошлой неделе. А что с ним?

— Его убили. Теперь это территория 1-16 и его банды.

— Завалили тринадцатого? Да ладно?

— Не веришь — сходи, проверь.

— Зачем им тринадцатый? У него вся территория — сплошные аномалии. Она задаром никому не нужна. Там никто не мог жить, кроме него. До тринадцатого там четверо пытались обосноваться — все подохли, а у этого какой-то нюх был на аномалии. Как шестнадцатый его вообще смог достать?

— Не знаю, как смог, но достал.

Тридцать шестой крепко задумался. Я слышал его глухое сопение. Затем, он подошёл ко мне. Его клинок блеснул близко-близко от моей щеки. Лезвие скользнуло под подбородок, обдав холодком. Нож начал поднимать моё лицо кверху, и я наконец-то взглянул в глаза тридцать шестому.

Это был круглолицый мужчина, лет тридцати пяти. В кожаной куртке, сильно потёртой, но чистой. На нём были рваные джинсы. С пояса свисала цепочка. На бедре виднелись ножны, как у меня. Голова изгнанника была лысой ото лба — до затылка, а по бокам торчали две копны волос, по типу широких рогов. Он мне напомнил Кита Флинта — солиста группы 'The Prodigy'.

— Так значит это — твой ручной человек? — криво улыбнулся Флинт, и страшно выпучил глаза. — Ты кто, домашний любимец?

— Писатель, — ответил я, стараясь поменьше раскрывать рот, чтобы не порезаться об лезвие.

— Писа-атель? О, как. Не хвост собачий… Где ты его подобрала, Райли? Там ещё есть? Я бы завёл такого человечка.

— Он пьёт много воды, — ответила Райли.

— Чёрт. Плохо. Не годится. Воды мне самому не хватает, — наконец-то тридцать шестой убрал нож от моего горла, и присел рядом со мной на корточки. — Вот, значит, благодаря кому у тридцать седьмой появилось имя. А мне можешь имя придумать?

Я напряг извилины. Сейчас главное не ляпнуть что-нибудь неправильное. Он ждёт провокации, и если имя ему не понравится, то не сносить мне головы. И Райли тоже.

— Чего молчишь? — тридцать шестой начал нервничать. — Не хочешь давать мне имя?

— Флинт, — выдохнул я, и съёжился, будто ожидая удара.

— Как ты сказал? Флинт? — нормальным голосом переспросил тридцать шестой. — Я похож на пирата?

— Нет-нет. На музыканта. Н-немного…

— Не припоминаю такого.

— Группа 'Продиджи', -я глупо усмехнулся, и дёрнул плечом.

— А, ну да. В памяти старого хозяина встречается это название. И фрагменты музыки. Но мне больше нравится быть пиратом. Ты не против?

— Нет-нет. Конечно же, я не против.

— Ну и славно, — новоиспечённый Флинт выпрямился, хрустнув позвонками. — Знаете, какая у меня мечта? Поскорее убраться из этой задницы, в Апологетику, где я буду спокойно ждать, когда меня призовут в новый, прекрасный мир. И я буду счастлив. Но для того, чтобы пройти Суфир-Акиль, я должен подчиняться его правилам, хотелось бы мне этого, или нет. Убив вас, я нарушу этикет, и поставлю свою мечту под удар. А я этого не хочу. Поэтому проваливайте. Считайте, что сегодня вам повезло. Но если я ещё хотя бы раз увижу тебя, Райли, или твоего ручного примата на своей территории, то пощады не ждите. Я убью вас без всяких разговоров. С меня хватит вашей наглости. Прощайте.

Флинт отступил назад, после чего развернулся на каблуках и быстрым шагом пошёл в сторону планетария. Мы ждали ещё какое-то время, затем Райли поднялась, и отправилась за своими ножами. Я тоже подобрал мачете. Если честно, не думал, что получится его вернуть.

— Всё. Теперь спокойно уходим. Не оборачиваемся.

— Я же говорил, что всё получится…

— Тихо. Никакой болтовни, пока не уйдём из его владений.

Возвращались мы словно под прицелом. Видимо Флинт сопровождал нас до самой границы. Стоило пересечь условную черту, как напряжение тут же спало.

— Да, Писатель, ну ты меня и подставил, — накинулась на меня Райли. — Ты хотя бы понял, на какой грани мы балансировали?! И я, дура, поддалась твоему убеждению. Удивляюсь, что мы до сих пор ещё живы.

— Зато теперь наша совесть чиста. Хотя, этот Флинт и не внял нашим предупреждениям. Но это его дело.

— Не-ет. Он нас услышал. Если бы не услышал — то убил бы. И все эти отмазки про нарушение этикета — пустая болтовня. Он не убил нас, потому что задумался над предупреждением. Ему трудно понять, почему мы пришли его предупредить. У нас ведь это не принято. Да и я бы не поняла такого порыва.

— Он вёл себя с нами довольно грубовато.

— Он вёл себя с нами на удивление лояльно. Я разделяю его чувства, и понимаю его раздражение. Я заходила на его территорию, но он терпел. И эта злость постепенно копилась в нём. Сегодня представился отличный случай поквитаться, но он не стал этого делать. Весьма тщедушный поступок.

— То есть, ты бы вела себя так же?

— Нет. Я бы вела себя гораздо хуже.

— И что бы ты с нами сделала на его месте?

— Убила бы. Выслушала, получила информацию, и убила. Тридцать шестой просто размяк. Или перестраховался. На это я и рассчитывала… Хватит об этом. За испытание, которому ты меня подверг, ты мне теперь должен ригвила.

— Откуда я его возьму.

— Твои проблемы.

Райли отправилась к бордовому угловому особняку, напротив Дома Культуры. Здание выглядело сильно обветшавшим, по стенам шли глубокие трещины, много кирпичей вывалилось из кладки, балконы обрушились.

— Он здесь, — указала охотница. — В этом доме. Иди за ним.

— Как скажешь.

Я подошёл к особняку. Сквозь него вёл проход, выходящий в квадратный внутренний дворик, густо заросший зеленью. Где-то журчала вода. 'Мокрица', -смекнул я. — 'Повнимательнее, Писатель'. Осторожно пробираясь мимо заплесневевших стен, дошёл до деревянной лестницы, ведущей на второй этаж. Ступени сгнили полностью. Остались только жерди, с которых свисал подозрительно яркий плющ.

Под лестницей обнаружилась дверь. Отодвинув ногой упавшую коробку почтовых ящиков, я приоткрыл дерматиновую створку, и шагнул в полумрак прихожей. Под ногами жалобно заскрипели старые доски. Ориентируясь по пятнам света, выливающегося из комнат, я прошёл вглубь старого дома, с опаской посматривая на основательно прогнувшийся потолок. Где искать ригвила? Где этот гадёныш прячется?

Впереди вырисовывалась общая кухня. Какие-то тряпки на бельевых верёвках. Гора кастрюль в углу. Воздух спёртый. Сильно пахнет гнилой древесиной. Я подошёл к окну. Сквозь грязное стекло с трудом проглядывались контуры ДК. Райли не видно.

Наверху что-то стукнуло. Выудив мачете, я вернулся назад в прихожую. Кто-то маленький пробежался над моей головой, и из щелей в потолке просыпалась пыль. Бегло осмотревшись по сторонам, в одном из дверных проёмов я заметил лестницу. Начал подниматься на второй этаж. Ступени предательски скрипели. Одна доска сломалась, заставив меня инстинктивно вцепиться в поручень. Завершил подъём, и начал обследовать помещения второго этажа. Кое-где в полу зияли такие большие дыры, что сквозь них можно было рассмотреть нижние комнаты. Было страшновато. Перекрытия ходили ходуном. Всё трещало и шаталось. Не хватало ещё провалиться… Опять кто-то стукнул. Совсем рядом. Пошёл на звук. В дальних комнатах было темно. Окна затянуты плющом, лучики солнца едва проникают через этот полог. Вот и комната, из которой доносился стук.

Я зашёл внутрь и остановился, не веря собственным глазам. В комнате были люди! И это были не мертвецы, а обычные, живые граждане. Мальчик бегал по комнате с самолётиком в руках, и жужжал. Бабушка в кресле, пришивая пуговицу к рубашке, что-то ему говорила, но слов не было слышно. Лишь далёкое бульканье. Молодая женщина, очевидно мама малыша, сидела за письменным столом, и что-то писала, то и дело поглядывая на своего сорванца. Всё выглядело таким естественным и настоящим, будто бы я ввалился в самую обычную квартиру, в привычной мне реальности. Я даже не сразу смог собраться с мыслями — так сильно был поражён этой неожиданной картиной. Шагнул вперёд, и случайно оказался на пути у мальчика, нарезавшего очередной круг по квартире. Ребёнок с разгону налетел на меня и… Рассыпался в прах. Разлетелся в воздухе лёгким пылевым облачком. Бабушка и мама посмотрели на меня, и растаяли. Комната опять стала тёмной и пустой.

За спиной раздался лёгкий топоток. Всё ещё под впечатлением от недавнего видения, я выскочил в коридор. Ригвил стоял столбиком в противоположном конце, и смотрел на меня. Я кинулся за ним, он — от меня. Половицы дребезжали. Грохот моих шагов, казалось, вот-вот разрушит старое здание. Успел заметить, как длинный хвост ригвила прыснул вниз по лестнице, и, ухватившись за край перил, резко завернул на лестничный пролёт, продолжая погоню. Лестница зашаталась. Впопыхах я наступил ногой на сломанную ступень, и та переломилась окончательно. Как я ногу не сломал — одному Богу известно. Ухватился за поручень, но тот оторвался, чуть не опрокинув меня с высоты. Ища равновесие, я неуклюже соскочил со ступеней, упал на руки, тут же оттолкнулся от пола, и побежал дальше, налетая на косяки, выплывающие из пыльного сумрака. В голове крутилась досадная мысль — 'Упустил!' Ведь ригвил уже наверняка успел добраться до выхода. Где его теперь искать?

Выбежал во двор, и нос к носу столкнулся со своей подругой.

— Всё. Сбежал, — констатировал ей, справляясь с дыханием.

— А вот и нет, — довольная Райли показала мне извивающегося в её руках ригвила. — Отличная работа, Писатель.

— Ты? Ты его поймала?

Улыбнувшись, охотница умело перехватила плоскую голову зверя, и резким движением рук, свернула ему шею. Ригвил дёрнулся и обмяк, шлёпнувшись к ногам Райли, после чего та показала мне свои дымящиеся перчатки и покрасневшие от лёгких ожогов пальцы.

— Сильно обожглась?

— Пустяки, — тряся руками поморщилась она. — Тащи тряпку, милый. Будем упаковывать.

Так я отработал свой долг, а Райли обеспечила себя провизией. Как потом оказалось, весьма вовремя. Ведь мы с ней тогда и представить себе не могли, какие тяжёлые потрясения ждут нас завтра. Но я опять забегаю вперёд.

Сейчас мы шли домой, с добычей. Довольные и счастливые. У Райли был праздник, и её радость передавалась мне. Впервые я по-настоящему почувствовал, что рядом со мной настоящий друг. Пусть сумасшедший, опасный, взбалмошный и непредсказуемый, но всё-таки истинный. Самый надёжный.