Тенебрариум

ЧАСТЬ-6. СВЕТОПРЕСТАВЛЕНИЕ

— Чего затормозил? — несильно толкнул меня Ковбой, волоча увесистую сумку из прихожей — в комнату.

— А? — я ещё не до конца пришёл в себя.

— В сторонку отойди. Встал посреди прохода, — уже спиной добавил он, после чего бросил свою ношу на кровать.

— Да-да, хорошо, — я шагнул за дверной косяк, и прижался к шифоньеру, чтобы не мешаться под ногами у остальных.

И всё-таки, почему я остался? Как вообще получилось, что я не ушёл вместе с Робином? Ведь хотел же уйти. И уже уходил. Что меня остановило?

Впрочем, в те минуты мне было некогда об этом раздумывать. Что свершилось — то свершилось. Помню, что в голове инерционно крутилась какая-то кутерьма, вроде как, если я сейчас побегу за Робом вдогонку, то ещё успею его догнать, и уехать. Однако, это альтернативное желание было подмято под хоть и сомнительное, но уже принятое решение. В связи с чем я просто стоял в углу, и про себя разрывался напополам.

Зачем было метаться? Я уже вляпался.

— Давайте после всё разберём, — громко предложил Тимон. — А сейчас лучше на крышу слазим.

— Рано же ещё, — поправил очки Ромео.

— Ничего страшного. Лучше раньше, чем позже.

— А пошли, — поддержал идею Ковбой.

Ребята нестройной толпой стали покидать комнату.

— Писатель, ты идёшь? — проходя мимо меня, бросил Тимон.

— Иду-иду, — я тут же влился в их группу.

— Ты чё-то тормозишь в последнее время. Давай, приходи в себя.

Мы выбрались на уже знакомую крышу, и разбрелись по ней.

— Эй, ты куда? — окликнула Тимона Джульетта. — Нельзя же в ту сторону ходить.

— Да ты успоко-ойся! Пока ещё можно! Вон, Робин ещё не уехал. Значит стрелять по нам не будут.

— Где?! — Ковбой припустил вслед за Тимоном.

За ним по пятам последовал я. Ноги слегка подкашивались от понимания того, что меня могут реально убить. Но с ребятами, дошедшими до края крыши, ничего не происходило, а значит опасности действительно не было.

Подойдя к ограждению, я осторожно посмотрел вниз, на двор, и увидел две крошечные фигурки, спешной походкой приближающиеся к арке противоположной девятиэтажки. Робин и Зелёный.

— Вон как чешут, — ухмыльнулся Тимон. — Как в попу ужаленные.

— Надо, по ходу, валить с этой стороны. Не случайно он так торопится, — нахлобучив шляпу на лоб, пробормотал Ковбой.

— Да лан те, времени у нас вагон. Сейчас пока он ещё доедет…

До нашего слуха донёсся звук заводящегося автомобиля.

— Слышишь? Только ещё завелись.

Гул мотора начал перемещаться, и наконец мы увидели, как пятнышко УАЗика вынырнуло из-за углового дома, попылив вдаль по одинокому шоссе. 'Таблетка' мчалась с небывалой резвостью, значит Робинзон спешил так быстро, как только мог.

Причина этой спешки чернела на фоне шоссе — чёрная полоса периметра, с зубцами сторожевых башен. Вот оттуда они и будут вести огонь. Поразительно, что такое почтительное расстояние для системы СИВО совсем не помеха.

— Всё! Полюбовались и хватит, — отошёл от края Ковбой.

— Да чего ты трусишь?

— Блин, мне моя жизнь дорога, пока что. Это ты у нас экстремал. А я подставляться желаньем не горю.

Парень, ссутулившись, поспешил к безопасному краю крыши. Воспользовавшись случаем, я отправился за ним. Тимон недолго оставался в одиночестве, и вскоре вернулся к нам.

Пейзаж успел измениться. Иликтинск теперь выглядел совершенно иначе. Аномальные коромысла и шарики бесследно исчезли, а вместе с ними и странная дымка. Воздух был прозрачен, как стекло, и каждый домик теперь можно было хорошо разглядеть.

Без потусторонних красот, город представлялся обычным, ничем не примечательным населённым пунктом. Правда, слегка заросшим и неухоженным. То, что некоторые здания в нём полуразрушены, или разрушены до основания, в глаза особенно не бросалось. Пышная растительность скрадывала следы разрушений. Если бы при первом визите на крышу мы обнаружили подобную картину, то были бы крайне разочарованы.

— Подумать только. Как будто ничего и не было, — уперев руки в бёдра, созерцал пейзаж Ковбой. — И где все эти… Радуги?

— Мы тоже удивляемся, — кивнула Джульетта. — Не приснились же они нам.

— А на той стороне что? — поинтересовался Ромео. — Видели пушки?

— Там только башни видно. Да и то с трудом. Передний край загорожен домами, а там дальше — уже особо ничего и не разглядишь. Расстояние большое.

— Понятно.

Мы расположились кружочком, между бортиком и вентиляционной коробкой.

— Зачем вообще по нам будут стрелять? С какой целью? — завёл разговор Ромео.

— Спроси что попроще. Эти опричники — они совершенно на людей не похожи, — Тимон сплюнул в сторону.

— Вот именно. Мне тоже так показалось.

— А может они — эти? — Ковбой с улыбкой потыкал пальцем в небо. — Инопланетяне?

— Ты вот сейчас шутишь, а я всё больше верю в то, что так оно и есть, — расширив глаза ответила Джульетта.

— Да хар-ро-ош! — махнул рукой Ковбой.

— Прикиньте, мы с вами пережили контакт пятого вида!

— Не, ну всё логично. По канонам жанра. Пришельцы приняли человеческий облик, но по их внешности и поведению всё равно понятно, что они с другой планеты.

— Главное, что они — хорошие, — пожал плечами Шеп.

— Почему ты так решил? — покосился на него Тимон.

— Не убили нас. Это уже хорошо. Город, вон, охраняют.

— Шеп прав, — закивал Ромео. — Может быть это какие-то космические прогрессоры, которые курируют Землю, следят за обстановкой. Возникла экологическая катастрофа? Тут же локализовали её очаг, и никого сюда не пускают.

— Да где, блин, гарантия, что это не они сами тут всё замутили, и городок раздраконили?! — воскликнул Тимон.

— А смысл?

— Для опытов над людьми.

— Бред.

— Вы их боитесь? — спросил Ковбой.

Повисла пауза.

— Э-э, ну как сказать? — первым ожил Ромео. — Они странные, конечно, но то, чтобы бояться…

— У меня они озноб вызывают, — перебила подруга. — Действительно, инопланетяне.

— Не парьтесь вы по их поводу. Не тронули — значит и не тронут. Пусть хоть пришельцы замаскированные. Если к нам полезут — схлопочут, — Тимон вынул из-за пояса травматический пистолет, и принял угрожающую стойку. — 'Я здесь, чтобы по задницам бить, и жвачку жевать! А она у меня закончилась!'

— У-у. Вооружён и опасен? — с вялым любопытством отреагировал Ковбой.

— А-то?

— Вот, зацени, — парень извлёк из подмышечной кобуры свой пистолет, несколько отличающийся от тимоновского.

— Ну ка-ак же, ковбой и без оружия, — рассмеялся тот. — Дай посмотреть.

— У меня тоже кое-что есть, — Ромео выудил бесствольную 'Осу'. -Мы без оружия вообще не путешествуем. Мало ли что?

— Так, ребят, ну хватит играться! Не дай бог застрелите кого-нибудь, — вклинилась Джульетта.

— Да чё мы, дураки, что ли? Кстати, а ты у нас чем вооружена?

— У меня баллончик.

— Да-а, баллончик — это сила! Только не пшикай, я тебя прошу.

— Вы что, все, что ли, с оружием? — не выдержал я.

— Да, а ты разве нет?

— Нет.

— Хех! Ну ты даёшь.

— Рисковый чувак, — кивнул Ковбой, забирая своё оружие у соседа.

— Наши писатели — самые смелые в мире! — кивнул Тимон. — Нет, чё, правда ты ничего с собой не захватил? Ну, круто. Может быть ты владеешь каким-то мощным кунг-фу, и оружие тебе просто не нужно?

Я улыбнулся и покачал головой.

— Офигеть. А если бы тебя здесь кидалово ждало? Или ты был уверен на все сто процентов, что здесь тебя не кинут на бабки?

— Лично я до последнего им не доверял, — продолжил Ковбой. — Когда бабло с нас взяли, был на взводе постоянно. Когда в деревню эту привезли…

— Этот Робин мог бы нас там кинуть запросто, и свалить по темноте.

— Вот для этого и нужно оружие. В наши дни верить никому нельзя. А если поверил, то будь готов привести к ответу за возможный развод. Я бы этого Робина на британский флаг порвал, если что.

— Ты, Писатель, либо псих, либо реальный игрок. Как это так — не захватить оружие? Шеп, ну ты-то хоть при стволе?

— Не-а, — усмехнулся тот.

— Ещё один! Да вы чё, ребят?

— У меня нет пистолета. Но у меня есть кое-что другое, — Шеп плавно извлёк из сумки длинный изогнутый нож, сверкнув веслообразным клинком.

— А-а, понимаю… Пистолеты для дилетантов, нож — выбор профессионала.

— Ничё себе, тесачок. Дай поглядеть. Слыш, а тебя же за него могли менты реально принять. Такие штуки таскать запрещено, — сказал Ковбой.

— Ну да. Разрешение-то у тебя есть? Мы-то все с разрешениями на травматику…

— Какое, нафиг, разрешение? Это же кукри. В нашей стране холодным оружием не считается. Носи где хочешь, — отмахнулся Шеп.

— Прикольная штучка. По-типу мачете. Вроде как и нож, и топор одновременно, — Ковбой потрогал лезвие. — Ух, острый!

— Ну и чё? — пожал плечами Ромео. — Пистолет всё равно лучше. Пока это ножом отмахаешься. Нужно, чтобы враг вплотную подошёл. А с пистолетом можно его держать на расстоянии, отогнать…

— Всё равно, это хотя бы что-то, — парировал Тимон. — У Писателя вон вообще ничего нет. Даже ножика.

— Ну, да, в этом случае конечно. Писатель — ты безрассудный человек.

— Наверное, — пристыженно ответил я.

— Вообще, конечно, авантюра это была страшная, — Ковбой вернул кукри хозяину. — С этой поездкой, я имею в виду. Просто удивительно, что Робин оказался порядочным чуваком. Я ему не верил до сегодняшнего дня.

— Да погоди ты итоги подводить, — махнул рукой Тимон. — Ничего ещё не закончилось. Нам ещё нужно ночь переночевать, и не факт что этот засранец завтра за нами приедет.

— Что тогда делать будем? — взволнованно спросила Джульетта.

— Что делать? Вернёмся своим ходом.

— Через периметр?

— Думаете нас не выпустят? Да брехня это всё, что отсюда никого не выпускают. Я больше чем уверен. Выйдем к главным воротам, нам и откроют.

— Думаешь?

— Конечно. Какой смысл по нам стрелять? Все эти угрозы были сказаны только ради того, чтобы мы тут не лазили. Чтобы сидели тихо, и не высовывались.

— Всё-таки, я надеюсь, что Робин вернётся, — ответил Ромео.

— И я надеюсь. Все надеются. Но план 'Б' всегда должен быть под рукой.

— Не нагнетай, Тим. В кой-то веке появилась возможность расслабиться, — Ковбой привалился спиной к воздуховоду. — Мы ехали за приключениями. Мы их получили. Никто нас не кинул, не обманул. Привезли куда надо. Показали реальную Зону, с реальными аномалиями. Впечатлений уже до конца жизни хватит.

— Это точно. Как вам эти вздыхающие домики? Просто чума. Всякие там аттракционы 9D по сравнению с ними — фуфло расфуфлыжное. Какая жалость, что их заснять не резрешили. За это видео мы бы озолотились!

— Ага, и все бы сюда сразу же полезли. На верную смерть, — ответила Джульетта. — Нет уж. Не знают люди об этом месте — и хорошо.

— Согласен, — поддержал её Ромео. — Прикольно наблюдать, например, за вулканом. И совсем не прикольно сгореть в его лаве. Мы сейчас, по-сути, сидим у подножья такого вулкана.

— Ой, смотрите!

Небо над нашими головами расчертили две синие линии, уходящие снизу — вверх. Они немного подёргались, расходясь и пересекаясь, после чего исчезли.

— Это что за аномалия?

– 'Светопредставление' началось!

— Нет. Для него ещё рано, — сверился с часами Ковбой. — Это лазерные лучи. Похоже, 'Сивка' заработала.

— То есть, они специально нам помаячили, чтобы мы знали? — спросила Джульетта.

— Не знаю. Возможно.

— Кстати, а почему название такое странное — 'Светопредставление'? Насколько я знаю, это слово произносится без 'Д', -опасливо косясь на противоположный край крыши, произнёс Ромео.

– 'Светопреставление' — это, типа, конец света. А 'Светопредставление' — это такое световое представление, — разъяснил Ковбой.

— Навроде светодинамического шоу, — дополнил Тимон. — По слухам, нереально зрелищная вещь.

— Ну что ж, поглядим.

Слушая их монотонную болтовню, я постепенно отвлекался, замыкаясь на волне собственных мыслей. Воздух Иликтинской Зоны был на удивление свеж. Воспользовавшись примером Ковбоя, я опустился на пыльную кровлю, покрытую мягким одутловатым толем, и прижался лопатками к воздуховодной коробке. Сознание тут же поплыло. Сказывался вчерашний недосып. Вначале я сопротивлялся дремоте, но глаза упрямо закрывались сами собой, а голова, наполняясь дремучей тяжестью, неумолимо валилась вперёд, не держась на ослабевшей шее. Пару раз я вздрагивал, встряхивался, но дремота лишь усиливалась. Голоса ребят растворялись в ней до тех пор, пока я окончательно не уснул.

Невероятно! Бесподобно! Потрясно! Ух-х!

Возгласы доносились откуда-то из глубины забытья, становясь всё чётче и понятнее.

Писатель!

Я с трудом всплывал со дна глубокого колодца, и вокруг меня становилось всё светлее и светлее. Время от времени, этот свет озарялся яркими пятнами, словно он пробивался сквозь мозаику стеклянных витражей.

Писатель! Проснись!

Меня зовут…

Писатель!!! — чья-то рука с силой встряхнула меня, выдернув из сонного мешка, как кролика из шляпы.

— А? Что?!

Я вскочил, словно спохмелья. В голову ударило давление, не давая мне быстро прийти в себя. С глаз нехотя сползала дремотная плёнка. И как только я их открыл, пришлось тут же зажмуриться от ярчайшей вспышки, ударившей в неподготовленное лицо.

Ещё одна! Синяя, с переливами. Ещё! Жёлтая, изрезанная сеткой красных вкраплений. Боже, какая красота!

Я взглянул на город. Матерь Божья, он был прекрасен! Он как будто бы весь состоял из жидкого золота, переливающегося и искристого. Затем замерцал, и окрасился перламутром. Всё: дома, деревья, улицы… Город фонтанировал разноцветным салютом. Когда вспышки закончились, всё вокруг начало разукрашиваться в ядовито-кислотные тона. Стены зданий пестрели пурпурными, салатными, бирюзовыми цветами. Тем временем, откуда-то с городских площадей и перекрёстков начали подниматься высоченные светящиеся щупальца, которые, вырастая на несколько сотен метров, сворачивались в спирали, точно первобытные растения, и таяли, осыпаясь мерцающими пылинками.

Потом, одновременно из всех окон окрестных зданий ударили такие резкие снопы света, словно внутри домов включились гигантские сверхъяркие лампы. Над Иликтинском прокатился глухой рокот, похожий на раскаты далёкого грома, и цветная феерия завершилась, ещё несколько минут посверкивая последними разлетающимися искорками.

Охренеть. У меня нет слов. Это, это невозможно описать, ребята, это волшебство! Охренеть. Супер!!! С ума сойти. Ущипнтие меня. Я ведь не сплю? Охренеть… — выдавливая из себя стоны дущащего восторга, ребята застыли как истуканы, продолжая таращиться на успокоившийся город выпученными из орбит глазами.

— Что это было? Это 'Светопредставление'? — наконец очухался я.

— Блин, Писатель, ну ты и бакла-ан! — всплеснул руками Тимон. — Проспать такое — просто преступление!

— Да я успел…

— Что ты успел?! Ковбой тебя будить кинулся уже перед самым концом!

— Когда в себя пришёл, — подтвердил Ковбой, сняв шляпу и вытирая обильный пот. — Ты всё проспал, Писатель. Мы тут орали как резанные, а ты спал…

— Сколько оно длилось?

— Я не знаю. Долго. Довольно долго.

— Может быть минут десять.

— Да не-ет, дольше! Минут пятнадцать! Там сначала начались эти, ну которые…

— Ага, ага, обалденные вообще!

— Вот! Потом пузыри летали и лопались. Эх, красиво!

— Потом фонтаны били. Даже до нас долетали от них такие… Ну, кристаллы, что ли?

— А ещё на небе что-то высвечивалось. Сложно объяснить. Из облаков спускались…

— Как сталактиты короче!

— Да-да! Прямо из облаков! Блин, охренеть, это супер было! Это…

— А помните, как цвета менялись?!

— Да!!! Все цвета изменялись, как калейдоскоп! Или ещё, короче, вот например смотришь на руку — а она прозрачная, как хрусталь, и по ней такие цветные пробегают…

— А потом, знаешь, всё как будто бы жидким золотом залило!

— Это я видел, — наконец-то я вклинился в эту захлёбывающуюся чехарду восторгов, с величайшей досадой понимая, как много я пропустил.

— Ну да, — кивнул Ковбой, — Тут я уже тебя тормошить начал.

— Как же я мог заснуть? Почему вы меня сразу будить не начали?

— Да какое там?! Ты бы видел чё тут было! Мы просто сидели, ничто не предвещало, и тут вдруг… Эээх!!! — махал руками Ромео.

— Блин, это шоу стоит заплаченных денег. Оно стоит ещё дороже, мать вашу! — прыгал Тимон. — Это 'Светопредставление' на самом деле — самая охрененная вещь во Вселенной!

— Я до сих пор отойти не могу, — тёрла глаза Джульетта. — Ущипните меня. Я сплю. Это сон.

Чем больше они восхищались, тем больше я себя проклинал. Обида сжирала меня изнутри. Это же надо! Заснул в самый ответственный момент! Проворонил все чудеса! Зачем нужно было идти на такой риск, оставаясь сдесь на ночь, чтобы потом банально всё проспать? Вот же я идиот… И почему эти козлы меня сразу не разбудили?! Специально?! Чёртовы придурки!

С другой стороны, пенять на них глупо, так как я сам 'хорош'. Сам виноват. Сначала полночи не спал, а теперь вот не смог совладать с закономерной сонливостью. Ведь мог же догадаться. Мог пересилить себя. Встать, походить, размяться. Нет же, закимарил. Что я за человек? Так глупо облажался… Никогда себе этого не прощу! Хорошо хоть что-то успел увидеть. Тем более, что этой малой толики уже было, в принципе, достаточно, чтобы сильно не расстраиваться, и снискать утешение.

Так я думал тогда. Кто знал, что уже в самом ближайшем будущем мне придётся столкнуться с воистину запредельными вещами, по сравнению с которыми способно померкнуть даже феерическое 'Светопредставление'. Но я забегаю вперёд. Сначала мы вернулись в своё убежище.

Разговоры о прережитом 'Светопредставлении' ещё долго разносились по пустынным коридорам и заброшенным квартирам покинутого здания. Эти бурные эмоции коллег-путешественников меня раздражали, заставляя снова и снова винить себя, за то что я пропустил почти всё представление. Мне хотелось уйти куда-то подальше, чтобы их не слышать. И это продолжалось, пока не вернулся Зелёный. К счастью, вернулся он довольно скоро. Мы заслышали его когда он ещё кряхтел на первых этажах, волоча два здоровых саквояжа и тяжеленный рюкзак. До нашей квартиры он дополз едва живой, весь мокрый как суслик, и пыхтящий на все лады.

Я вспомнил, что он тоже пропустил 'Светопредставление'. И если я видел хотя бы что-то, то он — не видел вообще ничего. От этих мыслей мне сразу полегчало, и обида на самого себя как-то притупилась.

— С возвращеньицем. Зря ты с нами не остался! — встретил Зелёного Тимон. — Ты такое пропустил. ТАКОЕ!

— На самом деле, — кивнул Шеп. — Ты многое потерял, чувак.

— Да ладно, — отдуваясь, Зелёный сбросил рюкзак. — Очень оно мне надо. Зато я нашёл кое-что поинтереснее.

— И что же?

— Один любопытный образец. Объяснять не хочу, всё равно не поймёте. Это больше касается моих коллег-экологов. А так же научные круги.

— Круги-квадраты. Ты хотя бы в общих чертах обрисуй, что накопал. Мы не такие дебилы, как тебе кажется. Поймём.

— А я и не говорю, что вы — дебилы. Просто это больше вопрос научного толка.

— Зелёный!

— Ну, в общем, говоря грубо, — эколог плюхнулся в кресло. — Я конечно же гарантировать не могу. Но мне кажется, что я обнаружил новый химический элемент. Точнее, я пока ещё не до конца уверен в своей находке, но уже чувствую, что это он. Потому что он не похож вообще ни на что. Я не смог его классифицировать. Для изучения нужна более серьёзная лаборатория.

— И что?

— Как что?! Мы на пороге нового научного открытия! Вот Крис с Оливией удивятся! Толкьо бы на периметре образцы пропустили. Да даже если и не пропустят…

— Слышь, Зелёный, а ты уверен, ну, в том, что этих пендосов надо в это дело посвящать? — склонился над ним Ковбой.

— Не понял.

— Да что тут непонятного? С какого рожна допускать иностранцев к нашим научным открытиям? Присвоят всё себе, без зазрения совести, а про тебя и не вспомнят потом.

— В отличие от вас, в нашем деле не существует разделений на 'наше' и 'чужое'! Это наш общий мир! Мы все живём на одной планете!

Ковбой со вздохом выпрямился и отошёл.

— Чего мы достигнем, если перестанем делиться научными открытиями, тем более, непосредственно влияющими на экологическую обстановку нашего общего мира?

— Ну, завёлся…

— Зелёный, а покажи ка эту находку, — попросил Ромео.

— Зачем?

— Интересно. Покажи.

— Да чё там смотреть?

— Тебе жалко, что ли?

— Нет, не жалко, — эколог согнулся над саквояжем, и защёлкал замками.

Остальные терпеливо ждали, пока он не извлёк обычную пробирку с каким-то песком.

— И чё? Вот это вот то самое научное открытие? — скривился Тимон. — Что необычного в этом песочке?

— Ничего ты не понимаешь! В этом песке содержится фракция микроэлементов, которая вызывает огромный интерес… Да не пытайтесь вы её рассмотреть! Так её не увидишь. Только через микроскоп.

— А ты как увидел? У тебя чё, микроскоп есть?

— Всё у меня есть, что нужно, — Зелёный дрожащей рукой убрал пробирку обратно в саквояж. — Я предполагаю, что именно этот неопознанный элемент и вызывает галлюцинации, попадая в наш организм через дыхательные пути!

— Как ты его вообще обнаружил?

— А как обнаруживают новые элементы? Когда-то человечество вообще ничего не знало, например, про уран. А теперь вот, пожалуйста. Так же и это…

— Ладно, Менделеев, мы тебя, конечно, поздравляем с этим открытием. Но ты хотя бы отблески-то 'Светопредставления' видел? Там так полыхало!

— Ничего я не видел. Занят был.

— Неужели совсем ничего?

— Совсем. Эх, народ, вы даже не представляете, как я счастлив. Когда об этом узнают. Даже если 'опричники' не дадут мне вывезти находки, я смогу… В общем, это будет что-то!

Вскоре от Зелёного отстали, и взялись вновь обсуждать красоты недавно увиденной аномалии. Я перешёл в соседнюю комнату, чтобы избежать новой волны самобичевания, и какое-то время сидел там, глядя в окно на постепенно темнеющую улицу.

Когда по обрывкам фраз, доносившихся из-за стены, стало понятно, что ребята переключились на новую тему, я вернулся в их общество.

В зале горел мощный светодиодный фонарь. Его света вполне хватало, чтобы приемлемо осветить помещение. Зелёный копался в своих пробирках, поочерёдно встряхивая и разглядывая цветную жидкость. Тимон, Ковбой и Джульетта, расселись в противоположном уголке. Шеп, сидя в кресле, тыкал свой любимый планшетник, а Ромео раскладывал какую-то телескопическую жердь на полу.

— Ром, ну зачем тебе это надо? — капризно спросила девушка.

— Не помешает, — ответил тот.

— Это очень хорошо, что ты зовёшь его Ромой, — завязал разговор Тимон.

— Почему?

— Раньше я увлекался психологией. Ну, знаешь, чтобы лучше разбираться в людях, понимать их… Так вот, я тогда где-то прочитал, что по тому, как женщина обращается к своему мужчине, можно определить то, как она к нему относится.

— Очень любопытно. Ну-ка, расскажи.

— Ну вот смотри. Если женщина называет мужчину по-имени — это фактически идеальный вариант взаимоотношений. Самый честный. Это значит, что женщина считает мужчину равным себе, уважает его, и относится к нему как к надёжному другу и спутнику. Если к имени добавляются всякие окончания — грубые, или напротив — ласкательные, то это уже признак фальши. Например 'Васька' — это знак тайной неприязни, или принижения мужчины. 'Васёк' — легкомысленное отношение, как к дурачку, или большому ребёнку, которого всерьёз не воспринимают. 'Васенька', 'Васюнечка', 'Василёк' — либо вынужденное раболепие, либо боязнь, либо фальшивая лесть, направленная на то, чтобы водить мужика за нос, облапошивать его, подлизываться, извлекая для себя выгоду. Если женщина называет мужчину по прозвищу — это яркий признак несерьёзного к нему отношения. Если по-имени и отчеству — то это знак наивысшего уважения и боготворения. Неплохой вариант, но слишком сухопарный, официозный. А самое плохое, это когда мужчину называют по-фамилии: Иванов, Петров, Сидоров и так далее. Это значит, что в семье царит полный матриархат, и к мужику относятся как к подкаблучнику и тряпке. С презрением и пренебрежением.

— А по-моему, всё это фигня, — зевнул Ковбой. — Моя матушка батю по-фамилии называет, но он в семье — голова.

— Внешне это отношение может быть и невыраженно. Муж может искренне считать себя главным в семье, и при этом не догадываться, за кого его держит жена на самом деле. Пси-хо-логия, понимаешь!

— Е-рун-да, — Ковбой опять зевнул. — Чушь.

— Готово! — Ромео наконец-то достроил свою конструкцию. Ей оказался прожектор на длинной, шаткой ноге.

— Это нам зачем? Тебе света мало? — сонно повернулся к нему Ковбой.

— Это не сюда, а туда, — Ромео указал в сторону входной двери.

— Нафига? Кого там освещать?

— Так с датчиком движения же! Вот, гляди, — Ромео щёлкнул выключателем, после чего прожектор ярко засветился, но через несколько секунд погас. Парень провёл перед ним рукой, и лампа включилась снова. — Клёво, да?

— Нафига-а? — вновь протянул Ковбой.

— Вот и я говорю, — поддержала Джульетта.

— Ну как, нафига? А вдруг кто придёт?

— Кто???

— Да мало ли? Сами пойдём куда-то…

— Робин велел никуда не выходить. Или ты забыл?

— Поставь возле сортира, — посоветовал Тимон. — Вот там он реально нужен. Чтоб ночью не спотыкаться.

— Ой, да пусть ставит куда хочет! — отвернулась Джульетта. — У него вечно какие-то фантазии.

Тем временем Ромео уже кряхтел, двигая в прихожей диван-баррикаду.

— Делать ему нечего, — Тимон подсел к Шепу. — Ё-моё, Шеп, сколько ты уже дрючишь свою планшетку. Она у тебя никогда, что-ли, не разряжается?

— Да я сам удивляюсь, — ответил тот. — Прикинь, когда из деревни выехали, она мне уже пиликала, что батарея разряжена до пяти процентов. Я хотел её 'добить' до полной разрядки. Ну, чтобы посмотреть, как долго аккумулятор продержится. Всё равно же на периметре эти штуки не пропускают. Думал, разряженную будет проще провести, чтобы не отобрали. Её, в общем-то, всё равно не отобрали. Но ведь она и не разрядилась! До сих пор! Всё те же пять процентов показывает, и работает.

— Прикольно.

— А чё, включи, что ли, музончик какой? — попросил Ковбой.

— Какой?

— Да любой. Какой у тебя есть?

— Желательно что-нибудь повеселее, — кивнула Джульетта.

— Сейча-ас, посмотрим, что тут у меня есть…

— Во, эту давай! — хихикнув, ткнул в экран Тимон.

Шеп прибавил звук, наполнив комнату звуками весёлой песенки, исполняемой трансвеститом Порей Звездоплясовой. Очередной хит этого года:

— Мне прошлогодняя песня, про 'не флуди в каментах' — больше нравится, — признался Ковбой. — Мы под неё на Новый год так зажигали — пыль столбом.

– 'Ты не флуди в каментах, пиши по существу', -пропел Тимон. — Да, угарная песенка. Но эта тоже ништяк.

— Главное сейчас в пляс не пуститься, — рассмеялась Джульетта.

— А ты чего морщишься, Ромео?

— Да ну. Я этого педика терпеть не могу. Чего в нём прикольного?

— Он не педик. У него просто имидж такой. Типа, стёб над попсой, над гламуром.

— Не знаю. Я, будучи в здравом уме, не стану напяливать женские шмотки и надувные сиськи.

— Бу-бу-бу, — передразнила Джульетта. — Совсем юмора не понимаешь.

— Так! Прервём дискуссию, господа. Я думаю, что нам чего-то явно не хватает, — оторвавшись от шеповского планшета, Тимон поднялся с места, и важной походкой прошествовал к своему рюкзаку.

— Это то, о чём я подумал? — оживился Ковбой. — О, да-а, чувак!

Довольный собой, Тимон потряс только что извлечённую, гулко булькающую фляжку:

— Доставайте закусман. Сейчас закатим мировой ужин.

— Я тебя уважаю, старик! Вот это — действительно то, что надо. Я ведь и сам думал захватить с собой что-нибудь такое, для поднятия настроения, но побоялся, что на пропускных пунктах отберут. А ты рискнул, молодец!

– 'Кто не рискует — тот не пьёт шампанского'. В нашем случае — коньяк.

— Даже коньяк? Ну, кру-уто.

— Кстати об ужине, — подошёл к столу Ромео. — На самом деле, пора бы уже что-нибудь перекусить. Если учесть, что сегодня мы без обеда.

— Ну так давайте, достаём припасы, соленья-варенья, раскладываем. Или вы официантов ждёте? — Ковбой полез в свой баул, и зашуршал пакетами.

— Давайте-давайте, — зашевелилась Джульетта. — Я сейчас быстренько стол накрою.

— Вот-вот. Действуй, женщина. Корми мужиков.

— Раскомандовался.

Обстановка принимала всё более домашние черты. Чем темнее становилось вокруг — тем больше скрадывалось квартирное запустение, а свет фонаря даже придавал помещению своеобразный уют. Мы напоминали неунывающих студентов, собравшихся в комнате общежития с отключенным электричеством.

Видавший виды столик быстро наполнялся нехитрыми закусками — с кажого понемногу. Коньяк поочерёдно плескался в разноколиберные стаканчики. Ребята шутили, смеялись, подкалывали друг друга. Даже Зелёный, зацикленный на своих исследованиях, довольно быстро отвлёкся от пробирок, и принял участие в общей возне.

Именно в эти минуты меня полностью покинула мысль, что я нахожусь чёрти где, вдали от дома, посреди какого-то безлюдного, постапокалиптического мира, оторванный от цивилизации и законов здравого смысла. Сейчас этот шебутной, крошечный мирок, освещённый светодиодным фонарём, полностью огораживал всех присутствующих от подобных мыслей.

Ныне, возвращаясь туда в своих размышлениях, уже зная, что произойдёт дальше, я невольно вздрагиваю. Даже спустя несколько лет мне всё ещё непросто вспоминать ту ночь. Тех людей, которые ничего не подозревали, и ни о чём не догадывались. Тогда они были для меня никем. Я даже сторонился их компании: слишком шумной, слишком энергичной. Наглый Тимон, туповатый Ковбой, одержимый Зелёный, зазнаистые Ромео и Джульетта. А Шеп вообще непонятно зачем сюда приехал. Говорил, что из-за ностальгии, но по нему не скажешь, что он в принципе испытывает какие-либо чувства. Всё что его увлекает — это планшетный компьютер. Как его понять?

Но мы сидели вместе, пили хороший коньяк, заедая его такими вкусными (после дня голодухи-то) копчёными колбасками, сыром, овощами, захваченными в Паутовке. Пустой желудок бойко впитал алкоголь, и кое-кто из присутствующих заметно окосели. Меня же не разобрало, очевидно из-за нервного напряжения, которое хоть и не до конца, но снялось.

Я не знаю, сколько часов мы так просидели. Когда еда и выпивка закончились, ребята включили на планшете юмористический сериал про врачей, но осилили только пару серий. К концу первой серии их смех постепенно превратился в хмыканье и потяфкивание. А к середине второй — некоторые уже откровенно дремали. В результате, Тимон по-хозяйски распорядился: 'Так, всё, давайте укладываться!'

— Да, я уже засыпаю, — заплетающимся языком пробормотала Джульетта.

— Только сначала определимся с дежурствами. Предлагаю такой расклад. Дежурим парами, по два часа. Сначала мы с Ковбоем, потом Ромео с Писателем, потом Шеп с Зелёным. Джулька — девушка, поэтому сделаем ей снисхождение. Как вам план?

— Блин, я чё-то втыкаюсь, — тёр глаза Ковбой. — Ещё двух часов без сна я не выдержу.

— Хм-м. Ну ладно. Тогда мы с тобой дежурим до подъёма. Ромео с Писателем — сейчас, а Шеп с Зелёным — после них. Согласны?

— Да можно и так, — махнул рукой Шеп. — Мне без разницы.

— Мне тоже, — платочком протёр очки Ромео. — Ты как, Писатель?

— Да я чё?

— Спать не хочешь?

— Нет, вроде бы.

— Аналогично. Пару часов-то продержимся…

— Короче, возражений нет, и слава богу, — Ковбой полез разворачивать спальник. — Отбой, дорогие товарищи.

— Утро вечера мудренее, — зевнула Джульетта.

— Только бы этот козёл Робин нас не кинул.

Мы с моим новым напарником расположились в прихожей, на диване-баррикаде, прикрыв дверь в комнату, чтобы не тревожить спящих своей болтовнёй, хотя это было излишним предостережением, так как богатырский храп Ковбоя, перекликающийся с крякающим похрапыванием Зелёного, были способны поднять на ноги даже мёртового. Тем не менее, переутомлённая группа отключилась как по команде.

Наше дежурство освещалось приглушённым светом всё того же фонаря, выставленного на слабый режим. Пьяненький Ромео сидел рядом со мной, поджав ноги по-турецки, и без умолку чесал языком. Как ни странно, сейчас он меня не раздражал, а даже напротив — вызывал любопытство.

— Вот ты мне скажи, Писатель, тебе нравится современное российское кино?

Я пожал плечами. — Да не особо.

— Вот именно! Потому что у нас кино делать ра-зу-чились! А ты бы хотел, чтобы твою книгу экранизировали?

— Не знаю. Вряд ли.

— Правильно. Это потому, что ты — уважаешь собственный труд, и не хочешь, чтобы его втоптали в грязь. Потому что если наши кинодельцы возьмутся за экранизацию твоей книги — то обязательно снимут говно. Это известно заранее. Все будут смотреть и плеваться. А тебе будет стыдно и обидно. Ну это, разумеется, если ты ставишь творчество выше денег.

— Ну, во-первых, я ещё не знаю, какой получится моя книга. Вдруг я сам напишу полную дрянь, и никто её даже читать не захочет, не то что фильмы по ней снимать. А во-вторых, откуда такая уверенность, что хорошее кино у нас никогда не появится? Что если у режиссёра получится?

— Да ни черта не получится. Не умеют у нас снимать. Раньше умели, а теперь — нет. Про кого раньше снимали? Про трактористов, инженеров, колхозников. То есть, про подавляющее большинство населения. И люди видели, что это фильмы про них, понимаешь? Не про небожителей, а про простых смертных. И это было интересно. Вот тебе интереснее читать стихотворение, посвящённое неведомо кому, или написанное непосредственно про тебя?

— Про себя почитать, конечно же, будет значительно любопытнее, — усмехнулся я.

— Вот то-то и оно! Фильмы тем интереснее, чем проще тебе ассоциировать себя с их персонажами. А у нас сейчас кто персонажи? Мажоры, миллионеры, крутые ребята. У них всё: и власть, и деньги, и девушки, и главное — приключения! Всё то, чего не хватает нам — обычным сереньким мышкам, которые это кино смотрят. И эти фильмы как бы говорят нам — 'Работай, и ты всего добьёшься! Ты тоже станешь таким крутым! Стоит только взяться за ум!' Но позвольте… Не могут все люди сразу стать крутыми и успешными! Ну невозможно это! Обязательно должен быть кто-то, кому придётся обслуживать этих крутых и успешных: кормить их, охранять, нянчить их детей, убирать за ними какашки… Нужно быдло, чтобы работало на этих продвинутых героев, и позволяло им находить время для своих приключений. И вот, смотрю я такие фильмы. Про то, как сын президента крупной нефтяной корпорации рассекает по Москве на модном спорткаре, в обнимку с прелестной красоткой, а через пять минут уже мчится по лазурному морю на собственной яхте. Смотрю, как этот зажравшийся ублюдок, типа, страдает, становится жертвой интриг, и всё такое. И… Мне плевать. Мне плевать на этого мажора, на его сраную гламурную жизнь, на его яхту. Я не собираюсь сопереживать этому ничтожеству. Потому что я ему не верю. И он меня злит. Да, злит. Потому что мне показывают его красивую жизнь, а я вижу свою трижды проклятую, нудную, нервотрёпную житуху. И я знаю, что мне никогда не достичь такой жизни, какую мне показывают в этом кино. Ни-ко-гда! И тебе, Писатель, такая волшебная жизнь тоже не светит. Мы с тобой рабы этой сраной системы. А нам, дуракам, для отвода глаз, показывают лощёных мажоров, и ещё пытаются убедить, что 'Не в деньгах счастье, господа!' Ну разумеется. Кто бы сомневался? Вот только на самом деле, это определение начинает работать, когда у человека денег куры не клюют. Тогда он начинает задумываться о высоких материях, о бренности денег и величии веры-надежды-любви. Но при этом всё равно продолжает откуда-то получать деньги. Откуда? Чёртово разводилово. Ненавижу уродов.

— По-моему, ты слишком близко к сердцу всё принимаешь. Лично я вообще не воспринимаю такие фильмы всерьёз. Я просто их не смотрю.

— Я тоже не смотрю. Теперь. А раньше смотрел. И думал, что так всё и должно быть. И из кожи вон лез, чтобы этого достичь.

— И как результаты?

— Хах! Я работаю дизайнером, Писатель. Изо дня в день мне полощут мозг такие вот блатные мажорики, которые ни хрена ничего не умеют, но поставлены свыше, чтобы руководить мной. И эти засранцы строят из себя невероятно крутых художников, учат меня, как и что нужно делать, и регулярно высказывают мне претензии, не упуская возможности лишний раз макнуть меня головой в дерьмо. При этом сами не могут отличить 'Корел' от 'Фотошопа', и умеют только кофе заваривать, да в социальных сетях торчать. А получают в разы больше меня. В разы! Зарплата у меня, конечно, не самая маленькая. Жаловаться грех. Но я, блин, за неё горбачусь как проклятый. И мне ещё постоянно шпильки ввинчивают, что 'мы тебе де-еньги платим, ты должен работать лу-учше!' Суки. А сами ни хрена не работают, а получают по два-три моих оклада. Потому что у них родители, видишь ли, дружат с нашим боссом.

— Я тебя понимаю.

— А у Юльки вообще абзац. Она продавец-консультант в салоне модной одежды. Так там их так гоняют в хвост и в гриву. До такой степени, что она домой приходит просто никакая. По десять-двенадцать часов на ногах. И не дай бог тебе там присесть, или куда-то ненадолго отлучился — тут же санкции, вычеты из зарплаты. А могут и выгнать нафиг. Работай и в выходные, и в проходные. Все чихать хотели на трудовой кодекс. Не нравится — вали. Вот так и живём. Стараемся, лезем по карьерной лестнице, жертвуем личной жизнью ради корпоративных интересов. И чего добились? Мне ещё даже тридцати нет, а я уже зрение посадил. А у Юльки со спиной проблема. И где же наш спорткар? Где роскошная вилла с яхтой? Тю-тю. Всё, на что нам хватает — это съездить куда-нибудь в отпуск. Ждём этого момента как божьей милости. И то, не всегда ещё отпускают. Выбивать у начальства заслуженные отпуска — сродни поединку с драконами. Иногда только две недели дают. Иногда вообще посылают на хутор, бабочек ловить. А нам-то с ней надо взять отпуск одновременно, чтобы вместе куда-то поехать. Понимаешь? Поэтому у нас каждый год целая эпопея. В этом году, к счастью, повезло. Отпустили обоих в одно время. Но это редкий случай.

— И вы каждый год путешествуете?

— Стараемся. Для нас это единственная отдушина. Пока дети не появились. Максимум, что мы можем себе позволить. Остальное уходит на жизнь, на квартиру, на машину, на еду. При этом мы не шикуем, — Ромео вздохнул. — А некоторые и этого себе позволить не могут.

Мне было жаль Ромео. Наверное, даже не столько его, сколько себя. И всех тех, кто на нас похож. Молодых, способных, и… Никому, по большому счёту, не нужных. Работающих непонятно на кого, непонятно зачем. Причём, у меня хотя бы есть в жизни хоть какая-то цель, а для некоторых людей такой целью является обычный отпуск, в который они могут куда-то поехать, и хотя бы раз в год, на пару недель забыть о своей бессмысленной и бесполезной жизни.

Ромео изливал свою душу, время от времени делая рубящие взмахи рукой. В его очках поблёсковало серебристое отражение рассеянного луча. Я не перебивал его.

— Что особенно бесит. Показывают, как он садится такой деловой, раз-раз, и набросал гениальный логотип. И все думают — как это просто, работать дизайнером. И как это весело. И как это прибыльно. А вот хренушки! Ты знаешь, Писатель, по скольку раз мне приходится переделывать один и тот же проект? По пять, по десять! Под конец, перед сдачей, я его уже ненавижу. Он всю душу мне вымотал! Я после него как выжатый лимон. А в кино мне показывают успешного говнюка, который сел, и за пару минут набросал шедевр! И его сразу приняли, и одобрили, и похлопали по плечу — 'молодец, Василий! Хорошо работаешь! Вот тебе премия три штуки баксов — съездий на Кипр! Отдохни, ведь ты та-ак уста-ал'… И они хотят, чтобы я в это поверил. Идиоты.

— Прости меня за бестактность, но зачем ты поехал в Иликтинск? Нервы пощекотать?

— Ну-у, наверное, да.

— А разве в обычной жизни тебе не хватало этой нервотрёпки?

— Там — это другое. Понимаешь, можно сидеть в болоте, держась за паршивенькую берёзку, чтобы совсем не утонуть, а можно пробежаться голышом по саванне, среди крокодилов и бегемотов. Нервы напряжены и там, и там, согласись? Но суть разная. Потому что в первом случае ты медленно умираешь, а во втором — быстро живёшь.

Он замолк. Я вздохнул.

Спать уже не хотелось. Мы разгулялись. Лишь в голове осталась чугунная гирька, слегка давящая на глаза. Потерев веки, я бросил взгляд на дверь, и замер. Что-то мне показалось странным. Я не сразу понял, что именно. А когда до меня дошло, то не сразу обеспокоился. Ведь это было так обычно. Светился дверной глазок.

— Ром.

— Чего? — сосед распрямил спину.

— Глазок светится.

— Какой глазок?

— Дверной. Какой же ещё?

— И что? — Ромео был так увлечён потоком собственных бунтующих мыслей, что тоже не сразу вник в ситуацию.

— Твой прожектор за дверью включился. Так и должно быть?

— Ну-у, он реагирует на движение…

— Я в курсе. Поэтому и спрашиваю. Он может включиться просто так?

— Ну-у…

— Там, за дверью, ведь никого нет? Мы бы услышали, если бы кто-то там ходил, да? Значит прожектор может включаться сам по себе?

— А-а, ну вообще-то да, может. Я помню, что в инструкции к нему что-то такое было написано… Что некоторые факторы могут повлиять на включение…

Глазок погас.

— О, выключился.

— Ну всё. Ложная тревога.

— Вот зачем ты его туда поставил? Только нервы нам треплет.

— Ну, давай я схожу, заберу его…

— Сиди уж теперь. Выходить нам запрещено.

Глазок опять засветился. Теперь мы уже отчётливо расслышали щелчок переключившегося реле.

— Блин, да чё там за хрень? — всполошился Ромео.

— Вот тебе и 'блин'.

— Что делать будем?

— Не знаю.

— Может ребят разбудим?

— Погоди. Ты вообще слышал что-нибудь, ну кроме щелчка прожектора?

— Нет.

— И я нет. Чёрт его знает, почему твоя лампочка срабатывает? Что её нервирует? Предлагаю тихонько посидеть и послушать.

— О`кей, давай.

Мы навострили уши. Через минуты полторы послышался знакомый 'щёлк', и прожектор погас. Кроме этого звука, за дверью продолжала царить тишина.

— Блин, если бы Ковбой так не храпел, можно бы… — нервным голосом, начал Ромео.

— Тссс, — я приложил палец к губам, после чего указал на дверь. — Слушай.

Но как бы мы не вслушивались, никаких посторонних звуков из-за двери не доносилось. Я уже было хотел объявить очередную ложную тревогу, когда Ромео неожиданно вздрогнул, и прижался ухом к дутой дверной обивке.

— Там кто-то есть!

— Тихо! — встряхнув его за плечо, я не дал ему сорваться на крик. — Что ты услышал?

— Пока не знаю, но что-то…

— Почему же я ничего не слышу? — поставив локти на диванную спинку, я тоже приложил ухо к двери. — Тишь и гладь, и божья благодать… Тебе почудилось, Ромео.

— Да нет же! — в глазах соседа блеснули искры волнения. — Теперь я уже точно слышу.

— Да что слышишь? Объясни хотя бы.

— Стон… Или плач. Да, это определённо плач. Кто-то плачет… Ребёнок плачет. Там. Где-то там. Боже.

— Да не слышу я ничего. У тебя глюки, парень.

— Сам ты глюки! Ты либо глухой, либо притворяешься, что не слышишь. Ясно же слышно, что ребёнок плачет. Так жалобно.

— Ром, я не слышу, правда.

— Да ты врёшь! Ты специально хочешь заставить меня поверить, что я — чокнулся. Потому что у тебя очко играет выйти из квартиры, и поискать этого малыша!

— Да там нет никого. Город пустой. Мы же сами видели.

— Что мы видели?

— И Робин сказал.

– 'Робин сказа-ал', -передразнил он. — А ты ему поверил. Но вот доказательство. Вот, слышишь? И не говори мне, что не слышишь, Писатель! Вот доказательство, что в городе есть люди. Мы тут не одни. И ребёнку нужна помощь.

— Так, всё, я бужу остальных, — поднялся я с дивана.

— Ты иди, буди, а я пойду, поищу ребёнка, — Робин тут же принялся отодвигать диван.

— Не вздумай! Ты совсем, что ли, крышей поехал?! Давай я остальных разбужу, и они послушают — 'а был ли мальчик?' И скажут тебе, кто прав, а у кого глюки.

— Иди-иди, — кивнул Ромео.

— А ты дурью не майся, и сиди тут, понял?

— Иди-иди, — опять отмахнулся он.

Я забежал в комнату, и тут же впотьмах споткнулся об ногу развалившегося на полу Ковбоя. Тот захлебнулся храпом, и промычал спросонья.

— Ковбой, эй, Ковбо-ой, — вслепую нащупав его руку, я начал трясти её. — Просыпайся.

— Чё-о?

— Просыпайся, Хьюстон, у нас проблемы.

— Наша очередь дежурить? — оторвал голову от подушки Тимон. — Вроде только заснул…

— Нет. Там Ромео что-то услышал. По-моему, у него глюки.

В коридоре послышался скрип сдвигаемого дивана.

— Эй! Ты чё там двигаешь?! — прикрикнул я, разбудив остальных спящих.

— Чего шумим? — простонал Зелёный.

— Быстрее, идёмте.

Я первым вернулся в коридор, и обомлел. Диван был отодвинут от двери, а сама дверь — приоткрыта. За ней виднелся светящийся прожектор.

— Твою же мать, — выругался я. — Вот придурок… Роман! Роман!!!

Я всё ещё надеялся, что он просто выглянул из квартиры, и далеко не ушёл.

— Где Ромео? — шаркая ногами, в коридоре показался шатающийся Ковбой.

— Только что здесь был, — я выглянул в пустой коридор. Прожектор освещал его очень хорошо, вплоть до облезлой двери противоположной квартиры. — Роман!

— Да чё тут за фигня такая творится? — из комнаты вышел Тимон, растирающий переносицу.

— Писатель, куда Ромео делся? — повторил свой вопрос Ковбой.

— Не знаю. Мы сидели, разговаривали, потом он услышал что-то, захотел выйти посмотреть. Я сказал ему, чтобы он не рыпался, и пошёл будить вас. Пока будил, он куда-то делся. Наверное ушёл смотреть…

— Что смотреть? Куда он попёрся? Что он услышал? Писатель, не части.

— Да не знаю я!

— Рома? Где Рома?! — в прихожей появилась Джульетта. — Как ушёл? Куда ушёл?! Рома!!!

— Тише ты! Не орите здесь. Надо разобраться сначала…

— А чего не орать? Все и так уже проснулись.

— Я, например, вообще не спал, — донеслось из комнаты ворчание Зелёного. — Из-за вашего храпа вообще уснуть проблематично…

— Надо его искать! — воскликнула Джульетта. — Пошли!

— Никто никуда не пойдёт! Вам ясно? Так, Писатель, давай ещё раз, обо всём поподробнее.

Я повторил хронологию последних событий в более детальном виде. Пока я говорил, Джульетта пару раз порывалась выскочить из квартиры, но Тимон её удерживал.

— Ребёнок, говоришь? — выслушав меня, мрачно спросил Ковбой. — А ты сам правда ничего не слышал?

— Вообще ничего! Клянусь!

— Да ладно вам беспокоиться. Сейчас он спустится до первого этажа, и назад вернётся. Чё вы, ей богу, — произнёс Тимон. — Там всё равно никого нет.

— А если он заблудится? — всхлипнула девушка.

— Заблудится — ладно. Лишь бы 'Сивка' его не шлёпнула, — себе под нос пробормотал Шеп.

— Так, хватит тут нагнетать.

— Чё делать будем?

— Подождём.

— Чё ждать-то?!

— Блин, Писатель, ну вот нафига ты его одного оставил? — напёр на меня Тимон. — Видел же, что у него помутнение началось.

— Да я же не думал… Всё так быстро произошло. Я на минуту отлучался — не больше, — заикаясь, пытался оправдываться я.

— Чего ты до Писателя докопался? Он не виноват. Что он должен был сделать? На цепь его посадить? — заступился за меня Ковбой.

— Не было печали… Вот и где его теперь искать?

— Он не мог далеко уйти. На лестничной клетке всё тихо. Мы бы услышали, как он спускается. Вы видели, сколько там хлама? В темноте он бы однозначно на что-нибудь налетел, что бы загрохотало. Ничего ведь не слышно, — рассудил Зелёный.

— Согласен. Он точно где-то рядом, — кивнул Шеп.

— Ладно. Предлагаю пройти вниз по лестнице. По-любому он там где-то сидит, — предложил Тимон. — Только если идти, то всем вместе, а не как в американских фильмах.

— Я никуда идти не собираюсь, — ответил Зелёный. — Вам надо — вы и идите. Нам было сказано, никуда из квартиры не выходить. Вот и не надо.

— Да, что-то как-то стрёмно, — поёжился Шеп. — Давайте лучше здесь его подождём. Уверен, что он сам сейчас придёт.

— Как хотите, а я иду за ним! — Джультта опять бросилась к двери.

— Куд-да! — Тимон сграбастал её в охапку. Она попыталась вырваться, но он повалил её на диван, подняв облако пыли. — Спокойно!

— Пойду, гляну. Оставайтесь здесь, — решительно заявил Ковбой, нахлобучивая шляпу.

— А ты-то куда собрался? В героя решил поиграть?

— Я только до лестницы. Подайте фонарь.

Ему протянули фонарик. Он сделал его поярче, и, сглотнув комок, шагнул за порог квартиры. Столпившись у полуоткрытой двери, мы смотрели за его движением. Пять пар глаз неотрывно сверлили его широкую спину, покрытую мокрой от пота рубашкой. За ним завихрялись пляшущие звёздочки пыли, освещённые лучом прожектора.

Ковбой двигался не спеша. Рассохшиеся доски поскрипывали под его ногами. Вот он достиг дверного проёма, и, немного помедлив, вышел на лестничную клетку.

— Всё, дальше не ходи! — крикнул ему Тимон.

— Да успокойтесь, не пойду, — он шарил фонариком по углам. — Темно тут, как у негра в ухе.

Ковбой шагнул за дверной косяк и скрылся из виду. Мы видели лишь прыгающие отблески его фонарика.

— Рома-ан!!! Рома-ан!!! — облокотившись на перила, пробасил он. — Хорош нас пугать! Вылазь!!!

Звонкая акустика пустого подъезда, громовым эхом разнесла его голос по пещере захламлённых лестничных пролётов.

— Я думаю, что он вниз не спускался, — потирая предплечья, выдвинул идею Шеп. — Сидит поди, в какой-нибудь из соседних квартир, и прикалывается над нами.

— Он не мог так пошутить! — набросилась на него Джульетта. — Он не такой!

— Я просто предположил.

— Ковбой! Ну чё там у тебя? — окликнул Тимон.

— Ни хрена, — Ковбой вновь появился в дверном проёме, и, погасив фонарь, направился по коридору в нашу сторону. — Как сквозь землю провалился… К-куда его унесло?

Где-то что-то хлопнуло, будто в одной из пустых квартир откупорили бутылку шампанского, и с шелестящим шорохом просыпалось на пол.

— Чё за… — парень в ковбойской шляпе так и застыл, закачавшись на одной ноге в паре метрах от нас.

— Тихо! Все заткнулись! — выпалил Тимон.

— Что это было? Вы все слышали?

— Закрой рот, Шеп!

Ковбой практически бесшумно развернулся на каблуках и включил фонарь. Мы молчали, прислушиваясь к тишине. Когда молчание стало невыносимым, Джульетта не выдержала:

— Ромка? Это был Ромка?

— Возможно, — сквозь зубы процедил Тимон.

— Да он это, кто же ещё? — закивал Шеп.

— Говорил же вам, что он где-то рядом, — добавил Зелёный.

— Это с той стороны, — приподняв переднюю часть шляпы, Ковбой вытер пот со лба, и ткнул пальцем в сторону противоположной двери. — Точно, там. И, по-моему, парой этажей ниже.

— Мне тоже так показалось, — Тимон прищурился. — Как думаешь, что это?

— А ведь там эта… — начал было Шеп, но быстро покосился на Юлю и прикусил язык.

— Кто эта? — 'поймал' его Тимон.

— Ну эта… 'Сивка'… Робин сказал, чтобы мы туда не ходили, потому что там… 'Сивка'.

— Ромочка!!! — завопила Джульетта. — Нет! Пустите меня туда!

— Споко-ойно! — удерживал её Тимон. — Не факт, что это его там… То есть, я хотел сказать…

Джульетта разрыдалась, обмякнув на его руках.

— Не факт, что это вообще 'Сивка' стреляла! Вы когда-нибудь слышали, как она стреляет? Просто Роман, вполумраке, столкнул какой-то предмет… — попытался её успокоить Шеп. — Давайте не будем сеять панику раньше времени.

— Но ведь… — договорить девушка не успела. Где-то внизу, на лестничной клетке, вдребезги разлетелось стекло, и что-то гулко ударилось в перегородку, вызвав едва ощутимый толчок.

Однако, это было не всё. Сразу после этого, до наших ушей донеслось протяжный, страдальческий вой, завершившийся клокочущим хрипом. Эхо почти минуту гоняло этот леденящий душу звук по лабиринту тёмных комнат и коридоров. И всё это время, пока он не стих, мы, как один, стояли окаменев от нахлынувшево на нас ужаса. Самым ужасным было то, что кошмарный, пронизанный болью и агонией вопль, не мог принадлежать человеческому существу.

— Да ну нахрен эту срань! — Ковбой бросился напролом в квартиру, растолкав нас как кегли.

— Закройте дверь к чёрту! — писклявым голосом выкрикнул Зелёный.

Дверь захлопнулась. Несколько рук тут же упёрлось в диван, со скрипом подгоняя его к стене.

— Что это? Что это там было?

— Вы слышали этот крик?

— Тише! Не орите.

— Это был Ромео?

— Хочешь сказать, что так мог кричать Ромео?

— Я не знаю, — Ковбой нервно кружил по прихожей. — Когда я лежал в больничке, со мной в палате лежал пацанчик, которому ногу поездом отчекрыжило… Ну, катались они между вагонами, он и свалился… Так вот когда ему делали перевязку, он так орал. Просто непередаваемо. Не по-человечески…

— Ковбой, заткни пасть! — прикрикнул на него Тимон. — Ты Юльку пугаешь. Смотри, на ней вообще лица нет.

— Ой, прости, Юль, — бросился извиняться Ковбой.

— Нужно быть реалистами. Если не Ромео, тогда кто там? — вступил в разговор Шеп.

— Больше некому, — развёл руками Зелёный.

— Значит 'Сивка' его всё-таки достала…

— Какая к чёрту 'Сивка'?! — пылил Тимон.

— Мы все слышали, как стекло разбилось!

— Точно, — кивнул Зелёный. — Пуля прошла через окно, и в кого-то попала.

— Но зачем они по нам стреляют?! Что мы им плохого сделали?! — Шеп ударил кулаком по деревянному косяку. — Сволочи! Гады! Гады! За что?!

— А с чего вы взяли, что они стреляют по нам? — спросил я.

Все как один тупо посмотрели на меня.

— В смысле? А по кому же, Писатель?! — воскликнул Шеп.

— Не знаю.

— Вот и помалкивай, если не знаешь!

— Это всё из-за тебя! Ты его не остановил! Ты его бросил! Ненавижу тебя, писака вонючий! — Джульетта набросилась на меня, и стала бить кулаками в грудь.

Мне было не столько больно, сколько обидно. Но может быть, я и вправду был виноват? В конце концов, я, изловчившись. Поймал её за запястья, и с силой оттолкнул от себя, после чего ушёл в соседнюю комнату.

Позади какое-то время ещё раздавались отголоски её истерики, и успокаивающий тон кого-то из ребят. Я не хотел к ним прислушиваться. Мне было слишком страшно сейчас.

Весь огромный мир, в котором я жил, вдруг сузился до одной маленькой квартирки. Всё, что я сейчас мог — это непроизвольно грызть ногти, кусать губы, и ходить из угла в угол. Глаза успели привыкнуть к темноте, и я не натыкался на посторонние предметы. Вздрагивая от каждого хлопка С.И.В.О., я останавливался и прислушивался — не повторится ли тот кошмарный голос. Но больше никто не кричал.

Неужели показалось? Неужели показалось? — повторял я одну и ту же мантру, стараясь себя убедить. Боковое зрение уловило нечто. Но я не стал заострять внимание на этом. Потом это повторилось, уже явственнее. Какое-то мелькание со стороны окна.

Подойдя к заколоченному окну, я осторожно посмотрел в щель между досками. Толстый серп луны казался необычайно ярким, возможно из-за того, что других источников света нигде не было. Его сияние позволяло разглядеть чёрные контуры соседнего здания, отрезающего своей непроницаемой чернотой усыпанный звёздами небесный атлас. Никаких привычных фонарей. Сплошная темень.

Что-то скользнуло по углу чёрного монолита противоположной двеннадцатиэтажки, и тут же привлекло моё внимание. Там явно был источник света. Я пригнулся к самому подоконнику, и стал смотреть в щель под нижней доской. Вскоре моё ожидание окупилось. Я заметил яркую линию синего цвета, ощупывающую угол дома. В кромешной тьме, этот луч был таким ярким, что освещал предметы, над которыми протягивался.

Лазер 'Сивки'. Но кого же она выцеливает? Скользнув по панелям, луч исчез. Но синее сияние всё равно высвечивалось откуда-то из-за угла нашего дома. Вскоре оттуда донёсся очередной хлопок. Как я не пытался изогнуться, так и не понял, что же там происходит.

— Ты чего там высматриваешь? — голос за спиной заставил меня вздрогнуть, и оторваться от окна.

Я так увлёкся разглядыванием синего свечения, что не заметил, как ко мне подошёл Шеп.

— Вон, погляди, — я уступил ему место у подоконника.

Он припал лбом к доске, и какое-то время молча таращился в темноту. Что-то сверкнуло, на секунду озарив его силуэт неоновой синевой, и парень отпрянул от окна.

— Там луч!

— Знаю. Но он не в нашу сторону, поэтому можно не опасаться. Светит откуда-то из-за угла, но я не пойму, в кого целится.

Шеп опять припал к окну, и начал, как и я, выгибаться, словно хотел просунуть левый глаз между досками.

— Там прямо дискотека.

— Вот и я про то же. Они там высвечивают что-то, но ни фига не видно, что…

— Может из соседних окон обзор будет получше? Идём в соседнюю комнату.

Мы отправились на кухню. Не обращая внимания на остальных присутствующих, миновали прихожую, и, подойдя к кухонному окну, стали напряжённо вглядываться. Свечение действительно стало ближе, но продолжало оставаться таким же непонятным.

— Эй, вы чего? — заметил наше перемещение Ковбой. — Чё там смотрите?

— Иди, сам посмотри, — ответил Шеп.

Ковбой втиснулся между нами, и стал внимательно смотреть.

— Видишь сияние?

— Вон то, голубое? Угу. Как будто ультрафиолетка, что ли?

— Какая ультрафиолетка? Там лазерные лучи.

— Зачем?

— Ты нас спрашиваешь?

— О, да-да-да, вон, вижу луч! Ни-фи-га себе!

— Что вы там увидели? — из прихожей появился Тимон.

Тут что-то зазвенело прямо за стенкой, словно в соседней квартире кто-то уронил фарфоровую чашку.

— Слышали?

Мы отвернулись от окна.

— В соседней квартире, — заговорщически проговорил Шеп.

— Ромео? — посмотрел на него Ковбой.

— Возможно. Он действительно не мог далеко уйти. Вполне логично, что просто зашёл в соседнюю дверь, и сидит сейчас по ту сторону стены.

— Сходим, поглядим? — предложил Тимон.

— С дуба рухнул? Я не хочу лазить по тёмному зданию, по которому шарятся какие-то звери! — ответил Ковбой.

— Звери? — не понял я.

— Мы думаем, что там, внизу, подстрелили какое-то животное, — объяснил Шеп. — Скорее всего волка, или собаку.

— Почему мы тогда днём не встретили никакой живности?

— Да мало ли? Попряталась. А ночью, вон, повылазили. Нас учуяли, и теперь лезут. А 'Сивка' на них среагировала.

— Да пофигу, у нас же есть оружие. Отгоним, если что. Для нас сейчас главное — спасти друга.

— С каких это пор он стал твоим другом?

— Зачем к словам придираешься?

— Ничё я не придираюсь. Просто на Ромео тебе насрать. Ты на его девчонку глаз положил.

— Чё ты несёшь, дебил?

— Сам ты дебил. Думаешь, никто не видит, как ты к ней подкатываешь?

— Пошёл ты со своими наблюдениями, мистер Шляпа. Какая-то собачка в подъезде заскулила, и ты обосрался. 'Ой, там темно-о, там дикие зве-ери, ой, боюсь-боюсь!'

— Иди в жопу, Тимон! Сам обосрался не меньше. Думаешь, я не заметил, как у тебя глаз дёргаться начал?

— Ничё у меня не дёргается.

— Так, пацаны, хорош, — встал между ними Шеп. — Давайте до драки дело не доводить.

— Да какая драка? Нормально всё, — отвернулся Тимон. — Я не знаю, чё он…

— Всё. Я ничё. Успокоились, — поднял руки Ковбой.

— Ну вот и славно.

Мы, все вчетвером, вернулись в прихожую, где на диване сидели Зелёный с Джульеттой. Эколог что-то бормотал девушке, в то время как та вообще напоминала аутистку, уставившуюся куда-то в стену, и тихонько раскачивающуюся вперёд-назад.

— Я же хочу как лучше, — тем временем твердил Тимон. — Просто мы все здесь, а он там.

— У него, между прочим, тоже есть пистолет. И он его, при случае, может применить, — ответил Шеп.

— Это всё отговорки…

В дверь постучали. Джульетта, тут же вынырнув из своего транса, оттолкнула Зелёного, и вскочила на диван, припав к дверному глазку. Мы все стояли остолбенев.

— Ромка… Ромка!!! Там Ромка!!! — радостно взвизгнула она. — Он вернулся! Скорее откройте ему!

Соскочив с дивана, она принялась дёргать его в сторону, вместе с сидящим на нём Зелёным.

— Погоди! — встрепенулся Тимон. — Там чё, правда Ромео?

— Ну да!

— Стой. Отойди, — он вскарабкался на диван, и посмотрел в глазок.

В этот момент все услышали скрип петель, и стук закрывающейся двери.

— Чего там, Тим? — окликнул приятеля Ковбой.

— Непонятно, — ответил тот.

— Так там Ромео, или нет?

— Я видел только, как кто-то зашёл в соседнюю квартиру, — Тимон спрыгнул с дивана и пожал плечами.

— Это был Рома! Это был он! Ну же, мальчишки, откройте дверь!

— Ты точно его видела? — хмуро спросил Ковбой. — Не ошиблась?

— Точно! Поверьте мне! Зачем я буду врать? — утирала слёзы Юля.

— В принципе, действительно, зачем ей врать? — многозначительно посмотрел на Ковбоя Тимон.

— Ладно-ладно, пошли поглядим. Но только с оружием.

— Естественно.

— Дурацкая затея, мужики, — качал головой Шеп. — Реально дурацкая.

— А если бы ты был сейчас на той стороне? — спросил его Тимон.

— Я бы туда не попёрся. У меня, слава богу, все дома.

— Короче! Действуем таким образом, — отрезал Ковбой. — Мы с Тимоном идём осматривать ту квартиру, а остальные остаются здесь. Будут следить, чтобы за нами следом никто не зашёл.

— Я с вами! — потребовала Джульетта.

— Никаких 'с нами'. Сиди тут со своим баллончиком.

Ребята отодвинули диван от двери. Тимон, на всякий случай, ещё раз глянул в глазок. Лишь после этого дверь осторожно открыли. За ней была темнота.

— Ну, с богом, — Ковбой выудил свой пистолет, и вышел в коридор.

Прожектор включился, отбросив от него длинную, косую тень.

Шеп протянул фонарь Тимону.

— Будьте осторожнее. Если какую фигню почуете — тут же возвращайтесь, — напутствовал я.

— Вы тут тоже не расслабляйтесь, — ответил Тимон, вынимая оружие. — Зелёный, ты со стволом?

— С чем? — не понял эколог.

— Оружие…

— У меня шокер.

— Блин. Отлично! Шокер, ножик и баллончик. Непобедимая команда. Давайте я вам свою пушку, что ли, оставлю?

— Дурак, что ли? — окликнул его Ковбой. — Они тут хотя бы дверь успеют закрыть, а мы чем отмахиваться будем?

— Да-да, вам пригодятся оба пистолета, — поддержал его Зелёный.

— Ты до утра там собираешься торчать? — продолжил Ковбой.

— Иду-у… — Тимон проследовал в его сторону.

Ковбой пошевелил ручку двери. Язычок замка клацнул. Не заперто.

— Подсвети.

Тимон послушно направил луч фонаря в тёмное чрево соседней прихожей. Держа пистолет, как в полицейских фильмах, Ковбой нырнул в квартиру.

— Ро-ом! — донёсся оттуда его призыв.

Ответа не последовало.

— Тимон, ты не туда светишь? Нафига ты мне сортир освещаешь? Свети в комнату. Вот так. И не отставай.

— Ладно, не бузи, — напарник тоже скрылся в квартире.

Какое-то время оттуда слышался монотонный бубнёж, потом раздался металлический звон то ли ведра, то ли таза, и ругань Ковбоя.

— Твою мать! Зараза! Тимон, ты для чего фонарь взял?! Чтобы в другую сторону светить?!

— А чего ты под ноги не смотришь?!

— Фонарь, спрашиваю, для чего взял?! Свети как следует! Блин, больно ударился.

Голоса опять стали неразборчивыми.

— Может быть он там в шкафу каком-нибудь спрятался? — строил предположения Шеп.

— Или в туалете, — вторил Зелёный. — Да где угодно.

— Я думаю, что они сами там разберутся.

Речь Ковбоя и Тимона вновь стала громче, и по обрывкам фраз стало понятно, что их привлекло нечто необычное.

— Эй, народ! — громко позвал Тимон. — Идите сюда!

— Куда?! К вам?! — подрагивая, спросил Шеп.

— Идите! Вы должны на это посмотреть!

— Нашли Ромео?!

— Нет! Кое-что другое!

— Блин, — Шеп вынул кукри из ножен.

— Вы идите, а я останусь, — ответил Зелёный.

— Ладно. Только дверь не закрывай.

Вместе с Джульеттой и Шепом, мы почти на цыпочках отправились в соседнюю квартиру. Там было темно, но отблески фонаря позволяли нам найти ориентир. Спотыкаясь об какие-то предметы, разбросанные по полу, мы гуськом добрели до спальни, откуда светил фонарь, и увидели две знакомые фигуры, застывшие возле окна. За стёклами, подобно северному сиянию, то и дело мелькали голубоватые вспышки, сопровождающиеся сухим щёлканьем и хлопками.

— Чего там? — спросил Шеп.

— Подходите, — одна фигура махнула нам рукой.

Мы приблизились к окну. В отличие от нашей квартиры, оно не было забито фонерой и досками, поэтому смотреть было удобно всем пятерым.

То, что мы увидели, вызвало сначала непонимание, а затем — волнение. За окнами бесновалась пара ярких лазерных лучей. Один из них метнулся к нашему окну, и Шеп, которому пришлось притулиться возле левого откоса, едва не свалился на пол, шарахнувшись назад, когда луч блеснул перед его носом, возле самого стекла.

— Не подходите к краю окна! — воскликнул Ковбой. — Вдруг он там достаёт?

— Мог бы достать — достал бы. Но рисковать действительно не стоит, — добавил Тимон. — Давайте-ка держаться поближе к правому краю.

Оба луча простирались параллельно нашему окну, и в их бесшумном танце было что-то завораживающее, почти фееричное. Но любопытство тут же сменилось шоком, когда мы поняли, что лазер не просто мельтешит в просвете между домами, а методично наводится на что-то. 'Сивка' не только выискивала незримые цели, но и стреляла по ним. Временами раздавались хлопки, и лазерный луч словно расширялся на мгновение, после чего слышалось шуршание осыпающихся осколков битого кирпича и кусочков асфальта. Во всём этом прослеживалась какая-то странная закономерность.

— Это что за лазерное шоу? — нарушил молчание Шеп.

— Они по кому-то стреляют, — прищурился Ковбой.

— Если не по нам, значит по Ромео, — сделал вывод Тимон.

— Думаешь, он уже где-то там, на улице?

— Возможно. А если не по нему, значит по какой-то живности.

— Не видно же никого!

— Значит по мелкой живности.

— По крысам, что ли?

— Хрен его знает. Я не могу разглядеть.

— А давайте фонариком туда посветим?

— Блин, что за идиотская идея, Шеп? — воскликнул Ковбой.

— А что, давайте попробуем? — поддержал Шепа Тимон.

— Ну вас к чёрту!

— Не трусь, шляпа! Ну-ка, посторонитесь, — Тимон приподнялся на подоконник и направил выключенный фонарь в окно.

— Может и правда не стоит? — опасливо спросил я.

— Спокойно.

Тимон щёлкнул кнопкой, и конический луч упёрся в оконное стекло. Его отражение сначала ослепило нас, и парень подвинул фонарь поближе к стеклу, чтобы уменьшить отблеск. Теперь луч наискосок упирался в соседнее здание, высвечивая на нём исполинский бубликообразный зайчик. Тимон осторожно опустил его ниже — до земли. В область света попал участок с припаркованной машиной возле заросшей клумбы. Один из синих лучей, словно испугавшись света, прыснул от него в сторону. Второй тем временем обшаривал пустые лоджии противоположного дома.

Очень аккуратно Тимон повёл луч фонаря чуть правее. Вдруг что-то выскочило из тёмных кустов, и постаралось одним махом перепрыгнуть через круг света, но не успело. С молниеносной скоростью, луч С.И.В.О. переметнулся к этой непонятной тени, и в долю секунды зафиксировав цель, хлопнул. Мы видели, как неопознанный силуэт отшвырнуло в сторону — прямо на брошенный автомобиль. При этом, в разные стороны отлетело несколько приличных ошмётков, словно вырванных из него. Сразу после этого, заработала вторая пушка, которая, с характерным треском и звоном разворотив оконную раму, достала нечто прячущееся в соседнем здании. По кустам лохматого палисадника прошуршала таинственная волна, движущаяся в сторону машины, но 'Сивка' была опять наготове, и шарахнула прямо по кустам, подняв в воздух листву и чёрные брызги.

— Всё, выключай! — не выдержал Ковбой. — Хватит!

Тимон перевёл луч фонаря в пол. По тому, как прыгало пятно света, чувствовалась крупная дрожь в его руках. А за окном всё чаще слышались хлопки выстрелов.

— По кому они лупят?! — Шеп укрылся под подоконником, прильнув к шелушащейся батарее.

— Я не понял. Какие-то звери, — Тимон перевёл луч на выход.

— По размерам, вроде бы, волк.

— Судя по всему, мы привлекли целую стаю.

— Пусть их стреляют, пусть. Главное самим туда не лезть.

— Слушайте, я кажется понял, куда мы попали! — вдруг осенило Тимона. — Это что-то вроде парка экстремальных развлечений! Для состоятельных людей, любящих экстрим.

— С чего ты взял? — скептически ответил Ковбой.

— Ну сами смотрите. Все эти заморочки, зловещие истории, ряженные клоуны на периметре — всё это бутафория! Аттракцион с дорогими спецэффектами.

— Хорошо если так. Если же нет, значит мы попали в хорошенький переплёт.

— Думаю, надо вернуться в квартиру, — предложил Шеп.

— Ага. Хватит тут сидеть.

— А как же Ромео? — Тимон требовательно посмотрел на Ковбоя.

— Да пошёл он на хрен!

Все замолчали, одновременно поняв, что Джульетта впервые не возмутилась такому отзыву о своём парне.

— Не понял, — растерянно водил по стенам лучом озадаченный Тимон. — А где она? Где Юлька?

— Только что была здесь, — ответил Шеп. — Кажется.

— Ю-уль!

— С нами же была! Я рядом с ней стоял!

— Вот же прикол. Куда она подевалась? Юля! Юль!

— Выходи, это не смешно!

— По любому пошла Ромео искать, — хлопнул себя по коленям Шеп. — Сумасшедшая девчонка!

— Надо её догнать.

— Где?! Куда ты за ней пойдёшь?!

— Слушайте, а может она в нашу квартиру вернулась? — предположил я.

— Писатель прав! — поддержал Ковбой. — Если она выходила из квартиры, то её должен был засечь Зелёный. Зелёный молчит, значит она мимо него не проходила.

— Получается, что она всё ещё где-то в квартире?

— Точно!

— Идём искать.

Я не пошёл искать Джульетту по комнатам, а вернулся назад. Завидев меня, прожектор Ромео приветливо включился, заставив прищуриться. Дверь была заперта. Я подошёл и постучался.

— Кто там? — пробулькал голос Зелёного.

— Это я — Писатель, открывай.

Послышался скрежет сдвигаемого дивана, затем замок завозился и дверь открылась.

— Заходи, — встретил меня эколог.

— Чё заперся? Просили же дверь не закрывать?.. Как тут дела?

— Всё тихо-спокойно. Только на улице что-то пощёлкивает.

— Ну да… Пощёлкивает… А где Джульетта?

— В каком смысле? Она же с вами ушла.

— То есть, к тебе она не возвращалась?

— Нет.

— Тьфу-ты, ё-к-л-м-н!

— А что?

— Пока мы там смотрели 'концерт' на улице, она незаметно ушла куда-то.

— Какой 'концерт'? Куда ушла?

— Послушай, ты и вправду никого здесь не видел?

— Нет. Я заперся практически сразу, когда вы ушли. Что я, дурак что ли, сидеть тут один, с открытой дверью.

— Блин, Зелёный, тебя же как человека попросили, следить за входом в соседнюю квартиру, чтобы к нам в тыл никто не зашёл! Мы же на тебя надеялись, а ты…

— А я следил! Но там же всё равно прожектор стоит, который сам включается. Пока вас не было, он как выключился, так ни разу и не включался… Ну, пока ты не вернулся.

— Не включался говоришь?

— Честное слово!

— Ну тогда, может, действительно она выходила из квартиры? Вот же ночка выдалась!

— И не говори.

Из соседнего дверного проёма показался встревоженный Шеп.

— Ну, что? Здесь она? — спросил он у меня.

Я покачал головой.

— И не выходила?

— Ну-у, вроде бы нет.

— Да что же это? Как сквозь землю провалилась.

Вскоре, на свет прожектора вышел Ковбой, и, убирая пистолет, произнёс: 'Дурдом какой-то'.

— Не нашли? — спросил я.

— Всё облазили. Шкафы, тумбочки, кладовки, туалет…

— Под кроватями…

— Тоже заглядывали. Никого. Как так можно спрятаться? Не могла же она испариться.

— Не могла. И Ромео не мог. Значит где-то притаились и сидят.

— Если их того, — Шеп шмыгнул. — Не замочили.

— Я не удивлюсь, — нервно почесался Ковбой. — 'Сивка' лупит конкретно. Видели, как она с теми волками разобралась?

— Так там всё-таки волки были?! — оживился Зелёный. — И что, по ним стреляли?! Какое варварство!

— А если бы по ним не стреляли, они бы уже были здесь, у нас под дверью.

— Волков можно просто отпугнуть. Громкий звук, резкий свет — обратят их в бегство. Убивать-то зачем?

— Скажи это 'Сивке', -сплюнул Ковбой. — Ей пофигу в кого стрелять.

— Вот попали.

— Без паники. Прорвёмся.

Появился Тимон, с найденным где-то в квартире теннисным мячиком.

— Ну как такое может быть? Как мы её проворонили?

— В такой темноте — ничего удивительного, — пожал плечами Шеп.

— Ты вообще стоял рядом с ней, когда мы в окно смотрели! Как ты мог прощёлкать, что она ушла?!

— Да не помню я! Когда тот луч мне чуть в лоб не засветил, я отпрыгнул, а потом, вроде бы её уже рядом не было. Или была? Не помню.

— Надо её найти. Её и Ромео, — Тимон стукнул мячиком об пол, выбив очередную порцию пыли.

— Тебе больше всех надо? — ответил Ковбой. — Мы на это не подписывались. Каждый отвечает за себя. Я сюда приезжал не для того, чтобы тут сдохнуть.

— А я вообще учёный, а не спасатель, — подал голос Зелёный.

— Сюда-а-а!!! — душераздирающий вопль прилетел откуда-то с нижних этажей, заставив наши сердца ёкнуть.

Голос был женским. Возможно это действительно кричала Джульетта, но я до конца не уверен в этом. Лично мне голос показался не похожим, более низким, дребезжащим, с хрипотцой. Джульетта обладала иной голосовой фактурой. Тем не менее, ребята не сомневались, что это была она. Впрочем, логично. Если не она, тогда кто?

— Всё! Вы как хотите, а я иду за ней, — Тимон развернулся, и пошёл на выход из коридора.

Словно привязанные, Ковбой и Шеп потянулись за ним. Мне идти ужасно не хотелось, но сыграл, видимо, стадный инстинкт. Поэтому я тоже потрусил за основной командой. Зелёный опять заперся в квартире. Хитрец был этот Зелёный…

— Юлька!!! — басовито заорал Ковбой, свесившись с перил. — Ты где?!

— Где-то ниже, — Тимон шелестел подошвами по ступеням лестничного пролёта.

Без его фонаря вокруг становилось совсем темно, поэтому мы стремились догнать этот единственный источник света. Шеп шёл позади всех, и постоянно трогал меня за плечо, чтобы не потеряться.

— Ну и куда дальше? — Ковбой остановился посреди лестничной площадки.

— Погодите, — поводив фонарём из стороны в сторону, Тимон указал направо. — Думаю, туда.

В том месте, куда он указывал, располагалась квартира с настежь распахнутой дверью.

— С чего ты взял, что она там?

— Когда мы поднимались, эта дверь была закрыта. Кажется.

— Эй-эй, погодь! — догнал нас Шеп. — В той стороне небезопасно. Видели, что на улице творится? Судя по направлению лучей, 'Сивка' эту квартиру отлично простреливает.

— Да не парься ты. Я осторожно, — Тимон крадучись зашёл в прихожую.

Под его подошвами противно заскрипел пенопласт. Ковбой шёл за ним, дыша в затылок. Следом плелись мы с Шепом. Из прихожей вело три выхода: крайний левый уходил в сторону кухни, а два дальних расходились в разные стороны, ведя, очевидно, в зал и спальню.

— Юля! Ты здесь?! — миновав поворот на кухню, Тимон сделал пару робких шагов вперёд, и тут же был за шиворот схвачен Ковбоем.

— Стоп! Дальше не пойдём!

— Чё? Почему?

— По кочану.

— Ой, да ладно тебе напрягаться. Ну, давай проверим, если ты так хочешь. Держи фонарь! — отдав фонарь Ковбою, Тимон пару раз хлопнул об пол свой мячик, после чего зашвырнул его в левую комнату со всей силы. Мяч гулко стукнулся, отскочил от пола, но до потолка так и не долетел. Пространство зала расчертил невесть откуда появившийся синий луч, раздался хлопок, хлёстко отразившийся в смежной стене, и мячик разлетелся в клочья, как будто взорвался изнутри. Несколько мелких кусочков долетело до нас. Лазер хищно порыскал по комнате, и, ничего более не найдя, исчез.

— Ни-хре-на себе, — выдохнул Тимон.

— Ты всё ещё хочешь туда зайти? — с мрачным сарказмом спросил Ковбой.

— Всё, уходим, — поторопил нас Шеп.

— Долбанная 'Сивка'. Как она вычисляет?

— Нужно возвращаться.

Мы вновь оказались на лестничной площадке. Я было начал подниматься на этаж выше, но остальная тройка почему-то замешкалась.

— И всё-таки надо проверить. Так, для очистки совести, — продолжал гнуть свою линию Тимон. — Просто спустимся вниз, позовём их. Вдруг услышат? И выйдут.

— О чём ты говоришь? Да тут слышимость как в пещере. Если они где-то в здании, то они нас уже слышат.

— Тогда почему не выходят?

— Не хотят. Боятся наверное. Или их в живых уже нет. Видал, что с мячиком произошло? — ответил Ковбой.

— Мы не будем больше заходить в квартиры. Пройдём по лестнице, покричим, и назад.

— Да что ты за баран упрямый? Ты ещё не осознал, в каком дерьме оказался? Всё ещё думаешь, что нас разыгрывают? Что всё подстроено? Не знаю как тебе, а мне страшно до усрачки. И я считаю, что нам хватит рисковать своими жопами. Всё, идём назад, баррикадируемся, и ждём Робина.

— Робин не вернётся…

Да, я действительно сказал это. Причём это получилось случайно. Со мной такого никогда не было. Видимо сказалось чудовищное перенапряжение нервной системы. Я слабо отдавал себе отчёт, находясь на грани безумия. Просто в ту минуту меня внезапно обожгла страшная мысль. Я вдруг вспомнил диалог на КПП, произошедший между Робином и полицейским. Их речь не слышал никто, кроме меня, потому что только я сидел в кабине с открытым окном. Но я, по-рассеянности, об этом тут же забыл. А сейчас, неожиданно вспомнив этот момент, мне стало так невыносимо плохо, что я понял — в себе эту мысль долго удержать не получится. Иначе я свихнусь.

— Ты это о чём, Писатель? — опешил Ковбой. — Ты чё несёшь?

— Как не вернётся? — неестественно засмеялся Шеп.

— Понимаете, я только сейчас об этом вспомнил.

— Что ты вспомнил? Говори!

— Позавчера, на КПП, я слышал раговор Робина с тем толстым полицейским. Ну, который на хохла похож. Я не уверен, что понял их разговор правильно, но… — пауза прошла в невыносимой тишине. — В общем, тот полицейский велел Робину вернуться сегодня вечером. Точнее, ещё вчера…

— Так сегодня, или вчера?

— Он сказал 'завтра'. З-значит… В-вчера… У него там дежурство заканчивается, или ещё что-то в этом духе. И Робин пообещал ему, что вернётся вовремя…

— Отлично, — крутнулся на месте Шеп. — Просто чудесно.

— То есть, ты всё знал, и нам ничего не сказал? — Ковбой угрожающе посветил мне в лицо, заставив заслониться рукой.

— Говорю же вам, я забыл. Столько всего произошло, что у меня это просто из головы выветрилось.

— Выветрилось? А знаешь, что за такие выветривания можно схлопотать?! — он начал надвигаться на меня, заставив прижаться к дверям лифта.

— Я не хотел, простите.

— Ты нас всех подставил, козлина!

— Подожди, Ковбой, я ведь остался вместе с вами! Если бы я хотел вас подставить, разве бы я так поступил?

— А ведь ты, помнится, не хотел оставаться, гадёныш! Теперь я понимаю, почему.

— Но я остался!

— Отстань от него, Ковбой, — послышался голос Тимона. — Видишь же, он сам себя подставил. Не только нас. Ну набьёшь ты ему морду, а дальше что? Выбираться надо. Всем вместе.

— Когда выберемся отсюда, я с тобой ещё поговорю, — Ковбой больно постучал мне пальцем в ключицу.

— Вот попали — так попали, — маячил в стороне Шеп.

— Может быть я просто ошибся. Чего-то не понял. Или Робин поменял свои планы. Лично я ему верю. И думаю, что он всё-таки вернётся, — лепетал я.

— Молись чтобы он вернулся, — грозно ответил Ковбой. — Потому что если эта сволочь завтра не приедет, то мы пойдём назад пешком. А тебя пустим впереди, чтобы ты лёг первым, если грёбанная 'Сивка' откроет по нам огонь. Урод недоделанный. Забыл он…

Ворча, Ковбой наконец-то отшёл от меня.

— Всё, я пошёл вниз. Если мы тут застряли, то надо хотя бы попытаться найти остальных членов группы. Роман с Юлькой всё ещё где-то здесь, — после этих слов, Тимон забрал фонарь у Ковбоя, и начал спускаться вниз по лестнице.

— Постой! — окликнул его тот. — Я с тобой пойду. На всякий случай. Боюсь, что оставшись здесь, я не выдержу, и придушу этого ублюдка Писателя к чёртовой матери.

— Да хорош тебе. Мало ли что там Писателю послышалось? И потом, мы все знали на что идём. Робин никого тут не бросал, это была наша идея. Тем более, оставлять нас здесь Робину нет никакого смысла. Я тоже думаю, что он нас не кинет. Главное, до утра досидеть. И ребят найти.

— Наверное, ты прав. Просто этот козёл меня выбесил…

Их голоса и шаги удалялись, становясь всё глуше. Отствет фонаря временами вырывался из узкого межлестничного пространства. Благодаря ему, мы с Шепом смогли сориентироваться во мраке, и благополучно добрались до заветного коридора, в котором нас встретил знакомый прожектор.

— Парни, это вы там ходите? — послышался из-за двери испуганный голос Зелёного.

— Мы, открывай! — ответил Шеп.

Заскрежетал диван, затем лязгнул замок. Дверь открылась.

— Ну чё? — высунулся вспотевший эколог.

— Через плечо. Дела хуже некуда. Никого не нашли, едва не нарвались на 'Сивку', а в итоге выяснилось, что Робин не собирается за нами возвращаться.

— Как это, 'не собирается'? Откуда выяснилось?

— Это вон у него спроси, — Шеп кивнул в мою сторону.

Зелёный вопросительно на меня взглянул, но я не стал перед ним отчитываться и просто махнул рукой.

— Да вернётся он! Что вы, ей богу?

— Ну да, — подхватил Зелёный. — У меня тут оборудование иностранных коллег осталось. Они его не бросят.

— И я про то же.

— Всё, хватит об этом, — Шеп прошёл в квартиру. — Меня и без этого мандраж колбасит. Надо успокоиться. До рассвета осталась пара часов. Надо продержаться.

— А где остальные? — эколог выглянул из-за меня, ища глазами Тимона с Ковбоем.

— Пошли вниз, — ответил я.

— Зачем?!

— Искать Ромео с Джульеттой.

— Они что, психи?

— Да всё в порядке. Они вооружены. Давайте запрём дверь, и будем дожидаться их возвращения, — уже из прихожей сообщил Шеп, пшикнув бутылкой с минеральной водой.

— Нет, они действительно психи, — повторил Зелёный, запирая за мной дверь.

— Прикинь, мы просто мячик бросили в комнату, так эта хрень лазерная его засекла и прострелила. В полёте! Я такой меткости никогда не видел, — поведал Шеп, после чего сделал пару жадных глотков из бутылки.

— Надо было прожектор сюда затащить, — покосившись на светящийся дверной глазок, заметил я. — Чтобы не сидеть в темноте.

— Хорошая идея, — согласился Шеп. — Погоди, Зелёный, не двигай диван…

Мы вновь открыли дверь. Я вышел, и подхватил долговязый штатив прожектора. Но стоило мне повернуться вместе со своей ношей, как где-то внизу, на лестничной клетке, что-то началось. Сперва кто-то невнятно закричал. Потом послышались хлопки выстрелов. Два подряд, затем, с задержкой, ещё один. Опять крики, теперь уже двух голосов. Топот и глухие удары, сопровождающиеся вибрирующим резонансом потревоженных перил. И снова выстрелы.

От неожиданности меня заклинило, и я как будто бы окаменел. Но расторопный Шеп, выскочив из квартиры, сгрёб меня обеими руками, и затащил в прихожую, едва не разбив драгоценный прожектор об дверную ручку. Молниеносно, Зелёный запер за нами дверь, и тут же придавил её диваном. Как ни странно, ни у кого из нас троих даже и мысли не возникло о том, что Ковбой с Тимоном, спасаясь от кого-то, вот-вот прибегут сюда, и их нужно будет впустить. Страх был сильнее. Втроём, мы сели на пол, спиной к дивану, и уперлись ногами в противоположную стену, словно кто-то уже ломился в нашу дверь. Это было сделано инстинктивно и неосознанно. Всё что я помню, это причудливо изрезанное тенями лицо агонистично дышащего Зелёного, с которого ручьями лился пот. Я и сам пропотел насквозь. Казалось, что вокруг стояла жаркая духота, словно в парилке.

Прозвучала ещё пара выстрелов, от которых мы, как по команде, вздрагивали и зажмуривались. Потом всё стихло.

— Придурки, придурки, — цедил Зелёный. — Зачем они туда попёрлись? Идиоты.

— Как волки проникли в подъезд? — стуча зубами произнёс Шеп. — Дверь же была закрыта. Зелёный, ты закрыл дверь, когда возвращался?

— У меня было два чемодана в руках…

— Понятно. Не закрыл, значит.

— Так, хватит бухтеть! — оборвал их я. — Из-за вас ничего не слышно.

Мы ещё минут пять посидели в полной тишине, нарушаемой только дыханием. Потом Зелёный опять не выдержал.

— Не возвращаются…

— Похоже, им кирдык, мужики, — почесался Шеп.

— Откуда ты знаешь?

— Тихо! Вы слышите?

Внизу, где-то в глубинах огромного нежилого дома, заревело неведомое существо. Затем, кто-то стал быстро подниматься по лестнице наверх. Я было подумал, что это возвращаются Тимон с Ковбоем, но шаги были уж слишком странными, несинхронными, поцокивающими. Вскоре топот достиг ближайшего этажа, где мы совсем недавно бродили. Отчётливо слышалось, как непонятный зверь принюхивается, почавкивает. Потом разворачивается на следующий марш, задребезжав перилами.

Жар сменился ознобом. Шеп перекладывал свой нож из руки в руку, Зелёный трясся мелкой, заячьей дрожью. Да что уж там говорить? Меня тогда колотило ничуть не меньше. Хотелось выскочить из этой западни, и помчаться прочь, куда глаза глядят, лишь бы подальше от всего этого. Но мы держались.

— Это просто волки, — гундосил Зелёный. — Обычные волки. Они уйдут. Уйдут.

— Зат-кнись! — я с силой врезал ему локтем под ребро.

Он пискнул и умолк. В обычной жизни я никогда не бил людей. Но в тот момент, мораль вспоминалась в последнюю очередь. По ту сторону двери бродила какая-то тварь, и привлекать её внимание было ни в коем случае нельзя. Мою реакцию Шеп воспринял адекватно, и перестал ёрзать, сжав кукри до побелевших костяшек.

Тем временем, существо достигло нашего этажа. Потопталось на площадке, и… Зашло в наш коридор. Мы слышали, как его ноги шлёпают по скрипучим доскам. Всё ближе и ближе. Вдруг шаги остановились, и стало тихо. Наверное, в тот момент вся наша троица задержала дыхание, потому что мне показалось, будто три наших сердца создают ужасный шум своим грохотанием.

Зверь по ту сторону двери протяжно втянул воздух, помялся с ноги на ногу, и издал короткий клёкот, от которого мы сильнее вжали головы в плечи, а Зелёный, скорчив такую гримасу, как будто бы прожевал целый лимон, бесшумно шевелил губами, видимо читая какую-то молитву. Мы ждали, когда начнётся штурм, забыв про страшную ломоту в напряжённых спинах. Но непрошеный гость так и не стал трогать нашу дверь.

Наверное, он был чертовски здоровым! Я это понял, когда он начал разворачиваться, обтирая стены боками, и зацепив открытую дверь соседской квартиры, которую мы посещали.

Потом он просто ушёл. Судя по звукам, куда-то выше. Грузно перелез через баррикаду из выброшенных ящиков, и продолжил свой путь на следующие этажи.

— Ушёл… Слава богу, — обмяк Шеп.

— Он ещё вернётся.

— Это был не волк, — Зелёный нащупал бутылку, закатившуюся под диван, и начал судорожно пить.

— Да уж понятно, — Шеп вытер лицо ладонью. — Может медведь?

— Хочешь сказать, что медведи издают такие звуки? — покосился на него я. — Этот голос вообще ни на одно животное не похож. Слыш, Зелёный, ты, как эколог, наверняка разбираешься в звериных голосах. Кто это мог быть?

— Не знаю, Писатель, никогда такого не слышал.

— Такое впечатление, что там лазит какой-то динозавр из 'Парка юрского периода'.

— Думаешь, мутант? — Шепа передёрнуло.

— Ничего я не думаю. Просто хочу дожить до утра. Господи, ну зачем я сюда приехал?

Шеп наконец-то вспомнил о включенном прожекторе.

— Ё-моё! Вот почему он нас засёк! Его привлёк свет! Надо выключить…

— Какой смысл? Он всё равно уже ушёл.

— Сам же сказал, что он вернётся.

— Лучше давайте отнесём его в комнату.

Я поднялся с пола, взял прожектор и прошёл с ним в комнату, установив так, чтобы он светил в сторону противоположную от окна. Но когда ножки штатива коснулись пола, лампа почему-то выключилась.

— Ну вот, приехали… Батарея, что ли, села? — я начал ощупывать корпус прожектора и тут же обжёг палец. Как же сильно раскалилась эта штуковина!

Облизывая ожог, я вдруг заметил, что в комнате не так уж темно. Она наполнялась призрачным, аквариумным светом, с зелёно-голубыми оттенками. Обернувшись, я увидел, что свет исходит от лежавшего на кровати планшета, который всё ещё работал. И судя по искажениям, отбрасываемым на потолок и стены, на экране что-то происходило.

— Они что, кино своё забыли выключить? — пробормотал я, и шагнул в сторону кровати, но тут же остановился.

Неожиданно, из планшета ударил конический сноп голубого света. Это напоминало голографический проектор из киношных космоопер. Не успел я и слова сказать, как голограмма ожила. В голубом конусе появились две фигуры. Сначала они были маленькие и расплывчатые, но быстро увеличились в размерах и обрели материальные черты. Открыв от удивления рот, я наблюдал, как из планшета поочерёдно вылезли Гаррус и Лиара с заставки. Они были точь-в-точь такими же, как на экране, и пугающе-реалистичными. Я лишь успел отпрыгнуть в сторону, пропуская высоченного Гарруса, который на ходу извлёк из-за спины футуристическое оружие, трансформировавшееся в снайперскую винтовку. Дойдя до выхода из комнаты, инопланетянин припал к ней спиной, и стал осторожно выглядывать из-за угла. Тем временем, его синекожая спутница, пружинящими шагами приблизилась ко мне, и, заглянув в глаза, тихо произнесла: 'Нет времени ждать, командор. Пришла пора остановить жнецов.'

— Чего? — отшатнулся я.

Но Лиара уже проследовала дальше по комнате, остановившись возле выхода, напротив Гарруса, с оружием наготове. Тот сделал ей знак трёхпалой рукой. Она кивнула, после чего оба инопланетянина скрылись в тёмной прихожей, где оставались Шеп и Зелёный. Однако, никаких удивлённых реплик оттуда не последовало.

Прожектор включился, выдернув меня из оцепенения. Я подбежал к планшетнику, но успел заметить лишь то, что Гарруса и Лиары уже нет на заставке. Потом компьютер пискнул, выдав сообщение о критически низком заряде батареи, и погас.

— Да что за… Ребят! Вы видели это?!

Я выбежал обратно в прихожую, где в полумраке сразу же налетел на угол дивана, и, потеряв равновесие, упал.

— Зачем вы диван сдвинули?!

Никто мне не ответил. Пронизывающий холод объял мои внутренности. Прихожая была пуста. Диван-баррикада — отодвинут от двери, а дверь — полуоткрыта. Из коридорной черноты тянуло прохладой.

— Э, вы где?! Ребят! — позвал я, перебираясь через драный подлокотник. — Куда вы делись?!

Никто не ответил. Я выглянул в коридор, но там царила такая темень, что разглядеть что-либо было в принципе невозможно.

Как же они смогли уйти? Я не слышал ни скрежета отодвигаемого дивана, ни скрипа дверных петель. Пока я был в комнате, в прихожей было тихо, как в могиле. Когда они успели сбежать?

Чертыхаясь, я вернулся в комнату, схватил прожектор, и, держа его перед собой, вернулся назад. Высунувшись в дверной проём, вместе с прожектором, я едва его не уронил, шарахнувшись от вынырнувшего из тьмы лица, перекошенного страхом. Вылезшими из орбит глазами, на меня таращился Шеп. Его расширенные до предела зрачки тут же сузились в точку, от слепящего света, и он прикрыл глаза рукой.

— Это ты? Слава богу! — выпалил я.

— Ты где был?! — оттолкнув меня, запрыгнул в квартиру Шеп.

— Я? Это ты где был?! Где Зелёный вообще?! Что здесь произошло?!

— Это я хочу спросить, — парень запер дверь и привалился к ней спиной. — Ты ушёл и пропал.

— Меня не было всего пару минут!

— Какие пару минут?! Мы с Зелёным полчаса тебя дожидались! Звали. Ты не отвечал. Мы думали, что ты там уснул. Пошли посмотреть — тебя нет. И прожектор не светит. В темноте потыкались, как слепые котята — ни хрена.

— Да я был в комнате, Шеп! Увидел какие-то глюки, будто бы твои монстры из планшета начали вылазить. И тут же вернулся обратно. А здесь уже дверь нараспашку, и вас нет. Что случилось, пока меня не было?

— Я не знаю, что тут творится, Писатель, — задыхался Шеп. — Не могу это объяснить. Вдруг началась полная жопа. Что-то полезло в квартиру. Не из двери. Из окон. Я не совсем понял. Было очень темно. Мы с Зелёным бегали, спотыкались. Искали выход. Мы думали, что тебя они утащили.

— Кто?!

— Конь в пальто!!! Откуда я знаю?! Я не видел ни хрена! Только слышал!

— Куда Зелёный делся?!

— Убежал. Куда-то туда, на лестницу. У него вообще крышу сорвало от страха. Визжал, выл. Я тоже от страха чуть не обгадился. Но, по крайней мере, остался в рассудке. А у него вообще планку сорвало. Не догнал я его. Да и темно там. Я за порог спотыкнулся, упал. И на четвереньках обратно в коридор. А тут ты.

— Это галлюцинации, Шеп. Ничего этого нет. Мы не должны поддаваться этой хрени!

— Наверное, Писатель, наверное. Не уходи больше, хорошо?

— Не уйду.

— И не выключай прожектор.

— Не выключу.

— Блин… Мама. Мамочка, — Шеп сполз по двери на пол и беззвучно захныкал.

— Успокойся, парень, — мне самому хотелось рыдать, но слабость товарища по несчастью придала мне сил, и я сублимировал свои эмоции на его успокоение. — Мы выдержим. Скоро рассвет. Приедет Робин. Заберёт нас.

— Всё нормально, нормально, — он утёр слёзы тыльными сторонами кистей. — Я в норме.

— Вот и хорошо. Никакой паники. Паника — наш враг.

Кого я убеждал? Я сам был в полнейшем ужасе, и держался вообще непонятно на каких ниточках, чтобы не сорваться в пучину безумия. Шмыгающий Шеп, скукожившийся у двери, как побитая дворняжка, был сейчас для меня роднее самого близкого человека. Хотелось обнять его крепко-крепко. Вцепиться пальцами ему в спину, и не отпускать, превратившись с ним в единое целое, всё ещё живое существо. Потому что кроме него у меня больше никого не осталось, и я даже думать не хотел о том, чтобы его потерять.

— Знаешь, на что это похоже? — вдруг заговорил он со мной. — На Гору Мертвецов.

— В смысле? — я было напрягся, не спятил ли мой товарищ.

— Слышал про гибель тургруппы Дятлова? Это ещё давно было. Где-то на Урале. До сих пор не знают, что с ними произошло.

— А что произошло?

— Они остановились на ночлег, поставили палатку, а посреди ночи вдруг разрезали её изнутри, и, в чём были, побежали вниз по снежному склону. И все погибли. Что их вынудило броситься в бегство — никто не знает. Вот и у нас, наверное, то же самое.

— То же, или не то же — какая разница? Главное, что мы ещё живы. Ведь так?

— Угу.

— Робин предупреждал меня об этом…

— О чём?

— О том, что нельзя выходить из квартиры. В общем-то, он всем об этом говорил. Не только мне. Но его не послушали.

— Писатель, как ты думаешь, он правда за нами приедет?

— Обязательно приедет. Как только рассветёт.

— Но ведь тот мент на КПП сказал…

— Да мало ли что он там сказал, этот мент? Скорее всего, я просто неправильно понял их разговор. Может быть он про сегодняшний день говорил, а не про вчерашний. Не думай об этом. Верь Робину.

— А что мне остаётся?

Здесь я вынужден прервать своё повествование, потому что я честно не помню, что произошло потом. Шеп сидел у двери, а я стоял рядом с ним. Прожектор светил куда-то в пол, но всё равно в прихожей было светло. Мы говорили о чём-то. Несли какую-то чушь. Хотелось просто о чём-нибудь говорить, чтобы выдавить из головы тяжёлые мысли, отвлечься.

Потом прожектор вдруг выключился, и… Провал. Как будто бы вместе с ним выключился мой мозг. Всё погрузилось в темноту. Я посвятил немало времени воспоминаниям того слепого участка прошлого. Даже прежде чем написать эти строчки, я ещё пару дней напрягал рассудок, пытаясь что-то выудить из той темноты. Ведь должно же было что-то сохраниться. Но тщетно. Никаких воспоминаний не осталось.

Возможно, это всё неспроста, и они всё-таки поработали с моим разумом, прежде чем отпустить. Не знаю. Всё это слишком сложно для понимания.

Я могу вспомнить лишь пульсирующую пустоту, нехватку кислорода и заходящееся сердце. Да, ещё дико крутило живот, но к счастью, конфуза со мной не случилось. Я бежал. Сам не знаю куда. Какой-то нелепой трусцой. Что-то кричал. Нет, не кричал, сипел. Горло перехватил такой дикий спазм, что на крик меня уже не хватало. Перед собой, на вытянутых руках, я держал штатив, как священную хоругвь. Прожектор светил вперёд, ярко освещая спину удаляющегося Шепа. Он не бежал, а именно трусил, странно подскакивая и зажимаясь. Словно сильно хотел в туалет. Иногда он размахивал в воздухе своим ножом, и что-то рычал. Куда мы бежали и зачем — я не знаю. Не могу вспомнить.

Ещё я помню Зелёного. Мы встретили его где-то на нижних этажах. Выпрыгнув откуда-то из-за угла, он тут же ухватился за штатив прожектора. Сначала я подумал, что он просто хочет его отобрать, но Зелёный, просто потянулся к лампе, широко раскрыв рот, словно хотел напиться её светом. А потом вдруг дёрнулся, и вырвал прожектор из моих вспотевших ладоней.

Что-то извивающееся, похожее на гигантскую многоножку с многочисленными шевелящимися лапками, вынырнуло из дверного проёма позади него, и, впившись ему в позвоночник, молниеносно уволокло во тьму. Тащило неаккуратно, как тряпичную куклу, ударяя об углы и стены. Я надеюсь, что Зелёный умер после первого же удара головой о притолоку. Всё лучше, чем незавидная участь, ожидавшая его далее.

Штатив выпал из рук несчастного эколога, и со звоном разбился. Лестничная клетка погрузилась в темноту, и я тут же поспешил дальше, сразу же налетев на скрытый во тьме стул, который быстро покатился вниз по лестнице. Было темно. Но откуда-то снизу что-то просвечивало. Держась за поручень и неестественно задирая ноги, словно кот, оказавшийся в луже, я спускался всё ниже и ниже, понимая, что нужно немедленно догнать удравшего Шепа. Мне казалось, что я слышу позади себя скребущие звуки многочисленных ножек преследовавшего меня чудовища. Того, что утащило Зелёного. Скорее всего, никто меня не преследовал, но что это меняет? Сказать, что я был напуган, значит ничего не сказать.

Догнав Шепа на площадке первого этажа, я узнал, что являлось источником света. Это был наш светодиодный фонарь, валявшийся на полу. Более никаких признаков пропавших ребят не наблюдалось.

— Шеп, погоди. Нам надо найти укрытие.

— Какое, на хрен, укрытие?! — провыл он. — Они везде. Они повсюду.

Я с опаской посмотрел наверх, не ползёт ли за нами что-то. — Не дури. Давай спрячемся.

— Куда? Куда прятаться? Они везде. Вокруг нас. Шуршат, бегают, мелькают. И их всё больше.

— Кого?

— Ты их не видишь. А я вижу. И слышу. Здесь нельзя оставаться. Надо уходить.

— Не вздумай!

Шеп подобрал фонарь, и уверенно пошёл на выход, пинком распахнув дверь подъезда. Я бросился за ним.

— Ну же, сволочи, выходите! Вот он я! Берите меня! Нападайте! Чего вы ждёте?! — заорал безумец, размахивая кукри и фонарём. — Где вы, гады?!

Он действительно сбрендил. Психика тихого компьютерщика-домоседа не выдержала такого кошмара.

— Шеп, успокойся, — я хотел было дотронуться до его плеча, но вовремя отдёрнул руку. Лезвие кукри просвистело в паре сантиметров от моих пальцев.

— Отвали!

Он ещё несколько раз рубанул ночной воздух, и побежал прочь от подъезда, через двор, в сторону противоположной девятиэтажки, над которой вспыхивали полосы 'Сивкиных' лазеров.

— Туда нельзя, сумасшедший! — кричал я ему вслед.

Но он не слушал. В бессильной злобе сжав кулаки, я бросился его догонять. Окрестные кусты подозрительно шелестели, но боязнь остаться в полном одиночестве упорно гнала меня вперёд. Обогнув поваленный 'грибок' песочницы, Шеп, сверкая пятками, устремился в сторону арки. Я прибавил темп, и начал его догонять. Когда мы достигли дома, нас разделяло не больше пяти метров. Шеп забежал в арку, я последовал за ним. А дальше всё произошло так быстро, что я с трудом отдаю себе отчёт, как у меня получилось так вовремя затормозить, и пригнуться, свалившись в упор лёжа. Прямо передо мной, луч 'С.И.В.О.' встретил бегущего Шепа на выходе из арки, упершись ему в голову. Голова бедняги лопнула, как спелый арбуз, разлетевшись в разные стороны дымящимися шматками. Кровь забрызгала стены по обоим сторонам от него. Уронив фонарь, Шеп опрокинулся назад, обдав меня горячей струйкой крови из развороченной артерии, торчавшей среди осколков черепа. Я тут же принялся стирать с лица эту кровь, стараясь не поднимать головы. Кукри Шепа звякнул где-то рядом со мной. Это было единственное оружие, которое у меня осталось. Беда в том, что вокруг было темно, и я не представлял, куда нож мог упасть. Фонарь лежал около трупа, и светил в противоположную от меня сторону, освещая кусты дикого палисадника, возле которого Робин парковал свою машину.

Лазер мелькнул над моей головой, и ушёл выше арочного свода. 'Стоит лишь немного приподняться — и мне конец', — трезво рассудил я. Конечно, хотелось вскочить и побежать отсюда со всех ног, однако чувство самосохранения всё ещё меня не оставляло. Я был уверен, что проклятая 'Сивка' только этого и ждёт.

По-хорошему, надо было отползать назад. Но уходить без кукри мне тоже не хотелось. Остаться в этом аду полностью безоружным означало гарантированный смертный приговор. И я начал ощупывать асфальт вокруг себя, затравленно вспоминая, где именно звякнул упавший нож. Как только я шевельнулся, синий лучик смерти был тут как тут, прямо над моей головой. Какое-то препятствие мешало 'Сивке' прицелиться ниже, но она явно чувствовала меня. Ощущение было такое, будто надо мной бесшумно раскачивается огромный маятник с лезвием. Это чувство вдавливало меня в асфальт, заставляя распластаться на нём плотно-плотно, как ящерице, или змее.

Немного полежав, и собравшись с мыслями, я продолжил обшаривать участок вокруг себя. О, чудо! Кукри обнаружился прямо под моей левой рукой. А я искал его справа. Почему мне показалось, что он упал с другой стороны? Какая разница? Нужно было немедленно уходить. Пробежав дрожащими пальцами по холодному клинку, я нащупал рукоятку, и ухватился. Всё. Теперь назад.

Стараясь не задирать таз, я начал отползать задом наперёд, чертя подбородком шершавую поверхность асфальта. Почуяв моё движение, 'Сивка' затрепетала лучом, пытаясь навестись. Одновременно с этим, в зарослях противоположного палисадника, освещаемого упавшим фонарём, что-то зашуршало.

Нет, нет, только не это, — пот залил мне глаза. Я был уже готов вскочить, и мчаться не разбирая дороги. Но чугунный маятник смерти по прежнему придавливал меня к земле, не давая выпрямиться. Там, в кустах что-то было. И 'Сивка' не могла его достать. Взяв кукри в зубы, я начал активнее отталкиваться обеими руками, отползая всё глубже и глубже в арку. Существо фыркнуло, и выскочило из своего укрытия. Но разглядеть его я добром не успел, потому что луч второй турели, возникший подобно длани господней, откуда-то справа, из-за угла — тут же скосил тварь, отбросив её в сторону, как трухлявый мешок.

Я не выдержал, и, вскочив, опрометью бросился назад, спотыкаясь и размахивая ножом. Синий луч немного подёргался в паре метров надо мной, и исчез. А за спиной раздалось ещё два характерных хлопка. Очевидно, кто-то попытался меня преследовать.

Остановился я лишь ударившись с размаху лбом об детский турник. Удар был такой сильный, что меня пригнуло к земле, а в голове что-то вспыхнуло, словно перегоревшая лампочка. Как я себе голову не разбил — до сих пор удивляюсь. Но шишка получилась солидная.

Покорчившись немного на песке, и наконец-то отойдя от удара, я услышал музыку. Сначала мне показалось, что она играет у меня в голове. После такого столкновения удивляться было нечему. Однако, прислушавшись, я понял, что музыка действительно играет. Точнее, это была не музыка, а мелодичное пиликанье, которое обычно издают мобильные телефоны. Я привалился спиной к стойке турника, и начал оглядываться. Голова всё ещё гудела и кружилась после встречи с перекладиной. В глазах плавали яркие круги. С трудом сосредоточившись, я присмотрелся к участку, откуда доносились трели, и увидел странное свечение, расходящееся по земле в две стороны. Впоследствии, узнав, насколько опасными могут быть подобные вещи, я бы даже близко к этому не подошёл. Но в тот момент моей жизни я ещё не привык к аномальным явлениям, и был чертовски наивен. Подползя на коленях к этому необычному свету, я пощупал его, и обнаружил шляпу Ковбоя. Под ней светился телефон Тимона, на экране которого демонстрировался колокольчик. Видимо Тимон выставлял будильник.

Я забрал телефон. Это был хотя бы какой-то источник света. Шляпу тоже захватил, правда не могу понять, зачем. Наверное где-то в глубине сознания ещё теплилась надежда, что я верну её хозяину.

Ситуация была хуже некуда. Куда идти дальше, я не представлял. Сначала решил вернуться в квартиру, но дойдя обратно до подъезда, вспомнил о том, что случилось с Зелёным, и остановился. Хорошо, что остановился. Вскоре в подъезде что-то завозилось. Что-то здоровое. Звук был такой, словно десяток штукатуров околачивал старую побелку со стен. В панике покрутив головой, я заметил открытую дверь подвала, и тут же юркнул туда.

Глупое решение, согласен. Никогда бы так не поступил. Но в ту минуту всё было иначе. Вы скажете, какой идиот полезет ночью в подвал, в городе наводнённом чудовищами? Я бы и сам такое сказал. Но представьте хоть на минуту, что вы оказались совершенно одни, в безлюдном, постапокалиптическом мире, посреди абсолютно тёмного двора. Вас только что хотели сожрать. И вот вы стоите возле открытого подъезда, из которого слышится приближающийся звук какой-то очередной твари. Она вот-вот вылезет наружу, и бежать от неё некуда. Не знаю, как бы поступили вы, а я решил спрятаться в ближайшем укрытии — в подвале. С той поры я знаю, что подвалы страшны лишь когда вокруг всё в порядке. А если в мире начинает твориться чёрти что, то подвал становится единственным средством спасения. Но вернусь к своей истории.

Всё что я успел — это забежать в подвал, и замереть, прижав дисплей телефона к груди, чтобы не отсвечивал. Сразу после этого из дверей подъезда что-то выползло. Причём, что характерно, не по полу, а по потолку. Я видел только шевелящийся в темноте силуэт, но сумел догадаться, что это была та самая многоножка, которая сожрала Зелёного. Ну, или похожая на неё.

Тварь проползла под бетонным козырьком, обогнула его, и полезла наверх, где втиснулась в окно второго этажа, после чего вновь скрылась в подъезде. Нет, вернуться в квартиру мне явно не удастся. Ну и куда теперь?!

Я нажал на кнопку погасшего телефона, и стал светить вниз по лестнице. В глубине подвала было тихо, и мне показалось, что там никого нет. С телефоном в одной руке и кукри — в другой, я начал спускаться. Трагикомичная картинка, ничего не скажешь. Долбанный Индиана Джонс… То, что я увидел внизу — вспоминать не хочется. В ту удивительную поездку я насмотрелся разных ужасов, но этот был, наверное, самым ужасным из всех. Это трудно передать словами. И мне бы не хотелось вас с этим знакомить, но рассказать придётся.

Сперва я увидел свет. Точнее, изначально была темнота, но когда мой слабенький 'фонарик' осветил подвальное помещение, то оно вдруг впитало его свет, как фосфор. Естественно, это было не само помещение, а то, что в нём находилось.

Вдоль стен располагалось множество переплетённых труб. Наверное, отсюда регулировалось отопление, не знаю, я в подобных коммуникациях не силён. Главное, что помещение было довольно просторным. И его облюбовало нечто, похожее на огромную, расплывшуюся медузу. Основная часть этой пакости, напоминающая вздутый пульсирующий сгусток, виднелась в противоположном углу, прямо на трубах. И от неё по полу растекалось такое же полупрозрачное желе. Если быть точным, это существо не являлось совсем уж студенистым. У него был некий мышечный каркас, оплетающий 'холодец' бурой сетью, покрытой сосудами и какими-то выростами, похожими на шипы. Имелись и щупальца, колышущиеся вокруг основного тела. А несколько отростков простирались по полу в разные стороны, и имели окончания в виде широких колец, в которых подрагивал всё тот же студень. Как мыло в рамочке для мыльных пузырей.

Желеобразная часть существа, соприкоснувшись со светом — тут же начала ярко фосфоресцировать, и я сумел разглядеть не только самого монстра, но и его добычу. Человеческое существо находилось в дальнем кольце-отростке, сплошь окутанное толстым коконом слизи. Оболочка была практически прозрачной, и когда существо начало светиться, то появилась возможность рассмотреть того, кто находился внутри. Это выглядело фантастически нереально. Человек помещался в светящейся субстанции, как жук в янтаре. Иногда он подёргивался, но студень был слишком плотным, чтобы его разорвать. Возле головы то раздувался, то сморщивался мешкообразный пузырь, в котором, видимо, оставались запасы воздуха, позволявшие жертве не задохнуться.

По одежде я смог узнать этого человека. Ковбой, как же тебя угораздило?

Наверное, по-хорошему, следовало попытаться вытащить его из ловушки. Я не раз думал об этом впоследствии. Может быть возможно было его спасти? Но шок от увиденного держал меня на месте. Уж слишком сюрреалистической была картина. Да и потом, я бы всё равно не успел. А приблизившись к щупальцам, сам бы стал очередной жертвой пузырника. В общем, повезло, что я вовремя включил 'фонарик', и не прошёл дальше…

По всей видимости, обеспокоившись моим присутствием, чудовище решило поскорее разделаться со своей добычей. Оно вдруг начало вибрировать. По отросткам пошли импульсы, словно через них что-то прокачивалось. А кокон начал заполняться чем-то мутным. Тело Ковбоя задёргалось, и я услышал его сдавленное мычание. Довольно быстро, кокон заполнился мутью целиком, так, что тело внутри перестало различаться. И тут началось нечто совершенно отвратительное. Кокон стал методично пульсировать, сжимаясь и разжимаясь, как гигантский насос. При каждом сжатии, Ковбой страшно кричал, а по прозрачному отростку, в туловище монстра всасывалась какая-то тёмная жижа, вытягиваемая из тела жертвы. Крики заглушались непроницаемой оболочкой кокона, и звучали как будто из-под земли. Но я вряд ли когда-нибудь смогу их забыть. Настолько глубокую отметину этот ужас оставил в моём рассудке.

Кошмар продолжался меньше минуты. Потом Ковбой замолчал, а надутый, потемневший кокон, скукожился, как лопнувший пузырь жевательной резинки, с характерным звуком выплеснув прямо мне под ноги огромную лужу переваренной слизи.

Закричав что-то нечленораздельное, я отпрыгнул назад, и побежал к выходу. Но тут же сменил направление. С улицы, вниз по лестнице спускался кто-то грузный, неторопливый. Как вовремя я его услышал! В те минуты, мой инстинкт выживания обострился до предела. Я действительно стал чётче различать посторонние звуки, а зрение приспособилось к практически полной темноте, слегка разбавленной скупым светом регулярно гаснущего дисплея. Но главное, улучшилась моя реакция. Я, тот самый раззява, элементарно пропускавший мячи в волейболе, за что снискал прозвище 'криворукий тормоз', сейчас, наверное, мог бы легко поймать даже муху китайскими палочками. Ну, по крайней мере, мне так казалось. Настолько обострилось моё чутьё и рефлексы. Какие же всё-таки чудеса творит с людьми стрессовая ситуация, когда на кону стоит жизнь, и ты балансируешь на краю пропасти, цепляясь за самые незначительные выступы. Вот и сейчас, я за долю секунды смог различить присутствие существа, отрезавшего мне путь к отступлению, и тут же свернул в прилегающий коридор, припустив по нему что есть мочи.

О своих петляниях по подвалу я предпочитаю не вспоминать. Они до сих пор повторяются в моих снах. Эти бесконечные двери погребов, трубы, стекловата, короба воздуховодов, об которые я чуть окончательно не разбил лоб, кирпичи и мусор. Всё это мелькало в беснующемся свете мобильника, а я молился, чтобы впереди не оказался тупик.

За мною гнались? Да, наверное. Во всяком случае, тогда мне так казалось. Какие-то звуки действительно слышались позади. Я чувствовал лопатками чьё-то присутствие, и всё бежал и бежал вперёд. Бегом это трудно назвать. Скорее, просто рывки от стены к стене. Я был как мышь в лабиринте. И вот, в итоге, тупик… Я упёрся в дверь с металлической решёткой. Вы не представляете, с какой силой я её рванул! Всё безумие моего положения было вложено в этот рывок. Я действительно был готов вырвать замок, на который дверь была заперта. И она поддалась! К моему счастью, замок просто висел на прутьях решётки, а сама дверь была примотана к косяку медной проволочкой, которую я и сорвал. В общем, повезло.

Дверь соединяла соседние подвалы, и впереди должен был быть выход. Добежав до угла, я увидел под потолком вентиляционные окна, и понял, что он где-то рядом. Выход действительно оказался неподалёку, но каково же было моё разочарование, когда я узнал, что он заперт. Щель между стеной и дверью была довольно приличная, и я с лёгкостью просунул в неё руку, безуспешно ощупав металлическую цепь, скреплённую замком.

Всё… Попался…

Мысли судорожно помчались вперёд. Что делать? Как выбираться? Это был крайний подвал. Дальше пройти нельзя. Только назад. Но путь назад отрезан. Я в западне.

Сжимая кукри, я светил мобильником по тёмным углам, и как можно тише спускался обратно в подвальный лабиринт.

— Как быть? Нужно срочно что-то придумать.

В голове крутилась мысль, что надо поискать какие-нибудь щипцы, которыми можно будет перекусить замок, или цепь. Эта идиотская мысль была чрезвычайно навязчивой. Ещё бы ножовку по металлу вспомнил. Или рашпиль. Какие-то хватания за соломинку, иначе и не назвать.

В итоге, я нашёл отдалённый уголок, и забился под трубы. Над головой торчал большой ржавый вентиль, а сверху клоками свешивалась стекловата, вперемешку с паутиной. Я сидел тихо-тихо, как мышонок, и каждой своей клеточкой пытался уловить движения извне. По подвалу кто-то бродил, но далеко. В районе соседнего подъезда. Топот и похрюкивание то усиливались, то затихали. Наверное, тварь бродила по кругу, не понимая, куда я пропал.

— Господи, когда же рассвет? Когда же рассвет? — беззвучно повторял я, надеясь, что с восходом солнца весь этот кошмар закончится.

Жизнь висела на волоске. И остатки моего измученного рассудка упорно цеплялись за любую ниточку надежды.

Телефон предательски запиликал. Что за проклятье?! Я не сумел сразу сообразить, как его отключить, в панике сорвал крышку корпуса и выковырял аккумулятор. Всё это время он продолжа мерзко пищать, и этот писк разносился по коридорам подвала как адский концерт. Душа моя ушла в пятки.

Сработал повтор будильника. Наверное, я нечаянно нажал на сброс, вместо того, чтобы отключить будильник, и он отложил свой сигнал. Значит, прошло ровно десять минут с той поры, когда я его нашёл. Надо же. Я словно четверть жизни успел прожить за эти десять минут.

В полной темноте я сидел и трясся, всё ещё надеясь на то, что меня не услышали. Но надежды были тщетными. Они уже шли ко мне. Топот усиливался. Судя по звукам поступи, ко мне направлялось не менее двух существ. Лязгнула дверь. Всё! Они меня нашли. Невидимый таймер начал отсчитывать мои последние минуты. Я со всей силы прижался к грязному стояку. Хотелось, ну, я не знаю, обмотаться стекловатой с ног до головы, замуровать себя кирпичами — что угодно, только бы спрятаться, укрыться как-нибудь.

Ну почему они так долго идут? Прибежали бы быстро, и порешили меня. Зачем растягивать эту муку?!

Когда сумрачные твари топтались уже где-то за углом, на меня вдруг снизошло озарение. Резкое и яркое, как выстрел. Я вспомнил о пилюле, которую мне дал Робинзон. 'Это на случай, если начнётся полная жопа' — прозвучали в памяти его слова. Время пришло.

Я начал спешно шарить по карманам, и не сразу сумел нащупать спасительную гранулу. Существа услышали мою возню, и стали приближаться. Подушечки исцарапанных пальцев наконец-то выудили из кармана мой последний ключ к спасению. Я не верил, что пилюля успеет подействовать, и просил бога, чтобы это был цианистый калий. Для ускорения процесса, я разжевал горьковатую капсулу, и проглотил содержимое. Сначала мне показалось, что вот рту всё онемело, потом — будто бы кожа ротовой полости отслоилась, как при ожоге. В гортани пощипывало. Но более ничего странного не происходило. Тем временем, твари вышли из-за угла и увидели меня. Я их не видел из-за полной темноты, но чувствовал их присутствие, их пристальные взгляды. Они принюхивались ко мне, изучали. Они понимали, что я уже никуда не смогу убежать. Пилюля не действовала. Осталось приготовиться к самому страшному. Надеюсь, что я умру быстро…

Они бросились на меня практически одновременно. От угла — до моей трубы было метров пять, максимум шесть. Можно добраться в три прыжка. Я зажмурился, приготовившись к встрече со смертью, и… Странно это описывать. Я вдруг понял, что с закрытыми глазами я вижу гораздо лучше, чем с открытыми. Потом зрение 'выровнялось', и я стал видеть одинаково, вне зависимости от положения век. Я успел разглядеть контуры несущихся на меня тварей. Они были похожи то ли на уродливых кабанов, то ли на миниатюрных медведей, с широкими головами и жвалами, как у насекомых. Это всё что я успел заметить, прежде чем они пропали. Словно растаяли в воздухе. Меня обдало их дуновение, и воздух вокруг как-то странно поколебался. И я всколыхнулся вместе с ним.

Иллюзия…

Я видел сквозь темноту. В глаза как будто встроили прибор ночного виденья. Отчётливо различал коридор, трубы, выход на лестницу. Но всё выглядело как-то странно. По фиолетовым стенам, потолку и полу плыли какие-то чёрные крапины, стекающие сверху, и исчезающие внизу. Даже по вентилю, торчавшему возле моего лица, ползали такие же 'мошки'. При этом, в ушах нарастал подозрительный шум. Ровный, монотонный. Я больше ничего не слышал кроме него.

Что же это за состояние?

Я поднялся на ноги. По телу пробежала непонятная истома. Сначала оно было воздушным, невесомым, а потом постепенно налилось привычной тяжестью. При этом шум в ушах заметно усилился, и начал становиться неприятным. Миновав коридор, я опять вернулся на лестницу. Щель в дверном проёме теперь светилась гораздо ярче. Неужели рассвет настал? Миновав подъём, я выглянул в эту прореху. Нет. Солнца не видно. Но на улице было гораздо яснее. Попытавшись разглядеть что-нибудь, я просунул голову в щель, и с удивлением обнаружил, что она прошла очень легко, будто смазанная маслом. Сначала я испугался, побоявшись застрять. Но голова выскользнула из щели свободно. Тогда я повторил попытку. Лицо прошло, уши, затылок, шея. Как мне это удаётся? Я просто как осьминог, без костей! Что-то захлестнуло горло и начало легонько душить. Удавка оказалась тесёмкой от болтавшейся за плечами шляпы. Зачем я её забрал?

Лезу дальше. Плечо, грудь, нога… Полтуловища уже на той стороне. Я просачивался сквозь узкую щель, в которую едва могла протиснуться кошка! Вот это — да! Ещё пара движений, и я на свободе.

Стряхнув с себя налипшую грязь, я осмотрелся по сторонам. Да, теперь всё вокруг было ярко и чётко. Но я видел лишь контуры окружающих меня предметов. Как будто бы с них содрали текстуру, как выразился бы покойный Шеп. И везде ползали одни и те же чёрные пятнышки. Что всё это значит? Где я?

Шум в ушах нарастал. Он усиливался с каждым шагом, с каждым движением. Я будто сидел между двух огромных колонок, транслирующих статические помехи. Таким образом, я смог дойти только до дворовой оградки, после чего шум стал невыносимым. Глаза вылезали из орбит, и мозг, казалось, вот-вот лопнет от перегрузки. Но когда стало уже совсем невмоготу, меня вдруг отпустило. Шум исчез, всё опять потемнело, и я без сил упал под оградку, продолжая держаться руками за голову.

Отойдя от шумовой перегрузки, я первым делом нашёл уроненный кукри, и поплёлся по тропинке, через двор. В голове творился такой сумбур, что я двигался 'на автопилоте', совершая механические движения. Как меня не вынесло на линию огня 'С.И.В.О.' — одному богу известно. Нарезая бессознательные зигзаги, я пару раз чуть не вырулил прямо под луч, но, как говорится, пронесло. Едва переставляя ноги, я доплёлся до Вирусологической. Здесь мы гуляли с группой. Пару раз нога влетела в невидимые ямки, и я падал. С трудом поднимался и шёл дальше, как зомби. Вокруг не было ни души. Лишь иногда в темноте мелькали какие-то призрачные огоньки, которые, возможно, мне просто чудились.

Несмотря не то, что я опять был в темноте, глаза уже стабильно различали препятствия, и я шёл уверенно. Сознание возвращалось. А вместе с ним и способность оценивать обстановку. Я мыслю. Значит, я всё ещё живу.

Последний человек посреди апокалипсиса. Боже, спаси меня.