Тенебрариум

ЧАСТЬ-8. КАК ПРОЙТИ В БИБЛИОТЕКУ?

Недуг миновал, и у меня наконец-то появилась возможность продолжать вести свой дневник. Сегодня третий день моего пребывания в доме своей спасительницы, и пятый день в проклятом Иликтинске. Сейчас мы с Котей остались в доме за главных. Райли ушла на разведку. Пожалуй, касаемо нашей дружбы, я слишком забежал вперёд. Откачав меня, она практически полностью прекратила общение. Говорила в основном односложно, и относилась ко мне как к пустому месту. Она была похожа на одинокую хозяйку, которая мечтала завести себе кошку, но вместе с желанной кошкой ей навязали собаку. И этой собакой был я.

Жаловаться грешно, так как моя 'собачья жизнь' была не такой уж плохой. Райли кормила меня, выделила место на удобной лежанке (сама она спала в кресле). Сначала мне было неловко, будто бы я занял её ложе, но потом выяснилось, что она всегда так спала, как киллер Леон из знаменитого фильма. Да и не спала, в общем-то, а просто отдыхала. В её жизни всё было устроено иначе, чем у людей.

Забавно. Раньше я считал себя немногословным и замкнутым, предпочитая тишину и уединение, шумным тусовкам и праздной болтовне. Теперь же понял, насколько мне не хватает этого бессмысленного шума. По сравнению со своей новой знакомой, я был просто величайшим непоседой и незатыкающимся балоболом. Чугунная тишина меня угнетала. Всё, что так раздражало меня в прошлой жизни, теперь казалось величайшим, неоценённым даром, которым я владел, но пренебрёг. На пустынных улицах Иликтинска царила невыносимая, беспощадная тишина. Она сводила меня с ума. Ведь в моём мире постоянно что-то шумело. Даже ночью. Топали люди, рокотали автомобили, лаяли собаки, шелестела листва на деревьях, свистели птицы, гудели самолёты, играла музыка… Звуки, звуки, звуки! Их было так много. Теперь ничего не осталось. Только тишина. И от её переизбытка у меня начинались звуковые галлюцинации, словно я слышу прежние городские шумы. То машина проехала за окном, то кто-то засмеялся, то заработало радио. Но как только я навострял уши — всё исчезало. Это было нестерпимо. Пожалуй, одно из самых тяжких испытаний во время моей адаптации.

Хотелось говорить, чтобы хотя бы слышать собственный голос. Но говорить было не с кем. Райли упрямо меня игнорировала. Поэтому я болтал с Котей. Тот, по крайней мере, меня слушал, и временами даже отвечал какой-то бессмысленной белибердой, вроде своего любимого стишка.

Конечно же, так не могло продолжаться вечно. Мне хотелось пообщаться именно с хозяйкой. Слишком много вопросов не давало мне покоя. Но, что самое главное, я понимал, что Райли — это моя единственная надежда на спасение. Если кто-то и был способен вывести меня из проклятущего города, так это она. При этом я понимал, что докучать ей сейчас не следует. Если я ей надоем, то она в лучшем случае замкнётся окончательно, а в худшем — прибьёт меня. Поэтому я терпел и выжидал.

Терпение даст плоды. Со временем, Райли станет разговорчивее. А пока мне нужно мириться. Зато я сумел всё переосмыслить, и даже поставить себя на её место. Действительно, как бы поступил я в подобной ситуации? В мою жизнь внезапно приходит постороннее существо, которое живёт по своим законам, и придерживается иных правил поведения. К нему в первую очередь нужно привыкнуть, и только потом пытаться наладить контакт. Тем более, что Райли ощущает себя полноправной хозяйкой, причём стоящей на более высокой ступени развития. Это, конечно, напрягает, но ко всему можно приспособиться.

Это существо жило здесь в полном одиночестве, без общения и взаимодействия. Она не привыкла жить с кем-то под одной крышей. И поэтому ей тяжело настроиться на новый жизненный уклад. Что же касается разговоров, то ещё одна причина её немногословности открылась во время следующего диалога:

'-Почему ты так странно говоришь? — спросил я у неё.

— Странно? — Райли приподняля бровь, не отрываясь от клинка, который монотонно натачивала уже битый час.

— Да. Ты как будто притормаживаешь перед каждым словом.

— Мало практики. Я редко говорю. Последний раз говорила с Апологетом Водзордом. Но это было давно. Нет опыта. Нет потребности.

— Понимаю. С такой отшельничьей жизнью легко разучишься говорить.

— Да я и не умела. Я пользуюсь словарной базой старой хозяйки. Её словесный запас был достаточно скуден. Много лишних слов и мало нужных. Я пыталась его пополнить у Апологета Водзорда, но он изъясняется, по большей части, терминами. Его словами хорошо говорить о науке, но не о быте. Поэтому мне трудно разговаривать. Ищу в памяти старой хозяйки нужные слова. На это уходит время'.

'Старой хозяйкой' Райли называла тело, в котором обитала. Точнее, его прошлую владелицу. Девушку, погибшую во время катастрофы в Иликтинске. Как выглядит настоящая Райли, я не знал. Но она больше и не возмущалась, когда я машинально называл её 'человеком', и обращался как к девушке. Напротив, она считала это целесообразным, так как это упрощало наше общение. Но просила, всё-таки, не забывать, что она — существо иного вида.

Разумеется, я догадывался об истинном положении вещей, и начал делать кое-какие выводы. Итак, Иликтинск — не заброшен. В нём всё ещё обитают люди, выжившие после катастрофы. Однако, необъяснимая зараза изменила их разум, и теперь они считают себя представителями иной цивилизации. Ко всему прочему, у них появились новые способности. Например, повышенная реакция и запредельная скорость. Видимо сказываются последствия какого-то неудавшегося эксперимента. Может быть, маниакальные учёные из Министерства Обороны хотели сделать суперсолдат. Я не знаю. Всё это нужно выяснять. А пока я должен плясать под её дудку, и делать вид, что она действительно не человек.

— И с какой ты планеты? — как-то спросил я.

— Как с какой? — удивилась Райли. — С Земли конечно.

— То есть, ты местная инопланетянка?

— Некорректное определение. Инопланетяне — прилетают с других планет. Я — ниоткуда не прилетала.

— Ты родилась здесь?

— Да.

Вот и подтверждение моих слов.

В голове копились вопросы. Вопросы, вопросы… Стоило мне переброситься с ней парой фраз, как их становилось не меньше, а больше.

Если она говорит, что не прилетела из космоса, тогда откуда она появилась?

Как получилось, что её разум, якобы, обосновался в теле мёртвого человека?

— Значит ты зомби? Разумный зомби?

— Ммм, — Райли надолго задумалась, видимо откапывая в глубинах чужой памяти малопонятное ей слово. — Зомби… Ходячий мертвец, правильно? Я не мертвец. Моё тело живо. Оно умирало, но было реанимировано. Когда я пришла, заряд старой хозяйки уже угас. Я не была причиной её смерти. Я благодарна ей. И берегу её тело.

Что правда — то правда. Райли заботилась о своём теле даже больше чем нужно. Наверное, для неё это было чем-то вроде трепетного ухода за любимым автомобилем.

Как бы там ни было, мозаика постепенно складывалась в картину. По мнению Райли, она — бестелесный сгусток энергии, наделённый разумом, и при неопределённых обстоятельствах помещённый в тело человека. Когда я это понял, она с грустью произнесла:

— Да. По своей сути, я такой же паразит, как андромедия. Ты разочарован?

— Если ты не убила эту девушку, а просто оживила её тело, то я не вижу в этом ничего плохого, — ответил я.

— Рада, что ты понимаешь. Вообще-то мы не созданы быть паразитами. Это вынужденная мера. Временное явление. Иначе нам не выжить.

Да, мне ещё о многом придётся расспросить Райли, когда она вернётся из Смородинки.

Весь предыдущий вечер, и половину ночи, она готовилась. Подготовка заключалась в многочасовом натачивании ножей. Потом, она долго выбирала подходящую одежду. Потом пару часов втирала себе в кожу какую-то мазь, накладывала косметику, и делала причёску.

Уход за телом, лицом, и особенно волосами — был для Райли настоящим культом. Мне казалось, что она переняла эту заботу у своей 'старой хозяйки', но, понаблюдав за ней, решил, что тут дело в другом. Она красилась, мазалась и расчёсывалась не совсем так, как обычно делают женщины. В этих действиях было что-то сродни медитации. Наверное, так же каждое утро наводили марафет суровые японские самураи, следующие кодексу Бусидо. Для самурая жизнь ничего не значила, и он приводил себя в порядок только лишь для того, чтобы встретить возможную смерть достойно: красивым, чистым и приятно благоухающим. Райли, судя по всему, придерживалась тех же самурайских принципов. Она не стремилась кому-то понравиться. Ей хотелось просто выглядеть достойно, даже если оценить это было некому.

Я уснул, когда было уже за полночь, а она всё ещё сидела перед зеркалом, и втирала что-то себе в щёки. Проснувшись сегодня утром, я понял, что она ушла. Видимо, ещё с первыми лучами солнца. Дом был в нашем с Котей полном распоряжении, и я смог его наконец-то обследовать получше.

Райли жила в большом элитном коттедже. Выбор был не случаен. Некогда здесь обитал какой-то богатенький параноик, который оборудовал своё жилище как настоящую крепость. Двери были бронированными, на окнах крепились такие же бронированные ставни. Под домом было выкопано целое бомбоубежище. В общем, всё построено на совесть.

Хозяйка сказала, что ей пришлось немало потрудиться, чтобы отбить этот дом. У кого отбивала — она не уточнила.

Прежде чем изучить новое пристанище, я позавтракал. Райли оставила мне маленький кусочек странного вяленного мяса. Так же имелся вкусный травяной чай, который мы пили скромными дозами. И чай и мясо были, разумеется, не простыми.

Когда я первый раз увидел на тарелке скромненький ломтик, едва больше котлетки, то подумал, что Райли надо мной издевается. Сама она ела ещё меньше, а мне давала 'кусок побольше', потому что я 'не умею распределять энергию'. Какого чёрта? Я что ей, Дюймовочка? Этим даже кота не накормишь.

Откусив кусочек от принесённого мяса, я очень долго его жевал. Не скажу, что оно трудно жевалось. Скорее, жевалось приятно, как мясная жевательная резинка. После первого куска я был уверен, что одной порцией явно не ограничусь. Таких ломтей, чтобы насытиться, мне нужно, по крайней мере, пять. Однако, уже после второго куска, я уже так не думал. Продукт был уж слишком питателен, и прожёванные куски падали в желудок как булыжники. Последний кусок я дожёвывал уже с трудом. Казалось, что до этого я опрокинул пару тарелок наваристых щей, вдобавок умяв целый шампур шашлыка.

Энергетическая ценность данной пищи просто зашкаливала. В этом мире всё строилось на энергии, природу которой я ещё не до конца понимал. Поглощать чужую энергию было необходимо для того, чтобы выжить самому. Райли добывала каких-то зверушек, похожих на живые аккумуляторы, и умудрялась обрабатывать тушки таким образом, чтобы накопленная энергия сохранялась в них, как в батарейках. Для того, чтобы наесться, хватало всего несколько грамм такого мяса. В этом кушанье содержался необходимый минимум биологических веществ, чтобы хватало человеческому организму, зато переизбыток энергии компенсировал этот 'прожиточный минимум', заряжая тело под завязку.

Мало того, что эта энергия быстро выжигала жиры и вредные элементы, она ещё и перенастраивала все функции организма на новый лад, заставляя органы работать в оптимальном режиме. Просто мечта для современных женщин, заботящихся о лишнем весе.

Лично я на этих энергетиках за пару недель потерял килограмм десять. Моё пивное пузо исчезло, мускулы стали твёрже, исчезла усталость и переутомляемость. Всё тело стало лёгким и пружинистым. Организм перерабатывал пищу процентов на девяносто пять. От неё практически ничего не оставалось. Чтобы дать кишечнику привычную нагрузку, мне приходилось компенсировать недостаток тяжёлой пищи специальными растительными отрубями, которые Райли использовала вместо хлеба. Они были сухими и безвкусными, но вполне съедобными.

Что же касается чая, то с ним тоже было не всё так просто. С водой здесь были проблемы, поэтому её приходилось экономить по максимуму. Для примера могу сказать, что в охотничьей сторожке я выдул её двухнедельный запас. Райли объяснила, что люди расходуют воду крайне нерационально. Оказывается, чем больше пьёшь воды — тем меньше от неё толку, и тем быстрее захочется пить снова. Чтобы напиться, и сохранять жидкость в организме продолжительное время, требуются специальные хитрости, к которым как раз таки относился данный чай.

На вкус он был приятным, чуть сладковатым. Но главное, выпив небольшую чашечку утром, я больше не хотел пить до обеда. А если весь день двигался мало — то и до вечера. Очень много драгоценной влаги выходило с потом, но после употребления чудодейственного чая, я почти не потел. Только когда начинал двигаться очень интенсивно, появлялся необычный, липкий пот, похожий на слизь. Райли объясняла, что его нужно было удалять как можно быстрее, так как он содержит вредные вещества, выходящие из организма. Для этого в нашем арсенале всегда была специально упакованная влажная губка.

Но вернусь к тому самому дню.

Итак, я проснулся. Позавтракал. Поглядел в окно — там заросшая травой улица с беспорядочно брошенными машинами. Удручающий пейзаж. Приступил к изучению дома. Комнаты полупустые. Хозяйка повыбрасывала всё что было, по её мнению, лишним. Остатки мебели пошли на причудливые баррикады, расставленные в помещениях самым необычным образом. Например, прямо посреди комнаты мог находиться шкаф, стоящий наискосок, и укреплённый перевёрнутыми тумбочками. Естественно, Райли спланировала такую обстановку не просто так, а руководствуясь насущными причинами. Если в дом ворвутся, то каждая комната станет для врагов дополнительным препятствием, а вот хозяйке такие укрытия помогут обрести тактическое превосходство. Я бы до такого точно не додумался.

Спустившись по лестнице на первый этаж, я обнаружил там хозяйский арсенал, под который отводилась целая стена. Вчера вечером я видел его мельком, а сейчас появилась возможность рассмотреть всё поближе. Оружие было, по большей части, холодным. Очень много разномастных ножей, топорики, кинжалы, тесаки и даже мачете. Имелась пара арбалетов, и три лука: два рекурсивных и один блочный. Огнестрельного оружия не было.

Хотелось потрогать некоторые образцы, но вчера Райли строго настрого мне запретила к ним прикасаться. Не хотелось нарушать своё обещание, и злоупотреблять её доверием, поэтому я не стал ничего здесь трогать.

Приглядевшись поближе, я заметил, что на всех режущих кромках у ножей нанесена голубая паста. Видимо, она как-то усиливала остроту оружия, или берегла его от затупления.

Покинув арсенал, я продолжил бродить по комнатам, и вскоре наткнулся на гардероб Райли. Большая часть одежды, мягко говоря, вызывающая: декольтированные блузки, короткие юбки, короткие шорты, откровенные чулки… Набор путаны, иначе и не назовёшь. Откуда мне знать? Может быть, прежде чем съехать с катушек, она ею и была.

Затем я нашёл комнату, где сушилось мясо. Запах там стоял неприятный, и я спешно её покинул.

Выходить на улицу Райли не запрещала, но мне, если честно, самому не особенно этого хотелось. Хватит с меня беготни от зомби, паучков-переростков, и собачек-мутантов. Да и аномалии обнаруживать я не умею. С таким скромным багажом знаний делать мне на улице нечего.

Погуляв ещё немного по комнатам, и не найдя ничего интересного, я вернулся наверх, и взялся за свои записи.

Райли вернулась к обеду. Часов я не имел, и наблюдал за положением солнца на небосклоне. Судя по тяжёлой поступи и шарканью об стены, она что-то на себе тащила. Отложив блокнот, я вышел к ней навстречу, в надежде, что она приволокла кого-то из выживших. Но надежды были напрасными.

Хозяйка появилась на лестнице, обвешанная сумками и рюкзаками.

— Привет. Ну и ну. Как ты это допёрла? — встретил её я.

Она сбросила сумки на пол, и немного отдышалась, растирая плечи.

— Нашла кого-нибудь?

Тут, на её плече я заметил висящую на шнурках пару жёлтых миниатюрных ботинок военного образца, с высокими голенищами. Я вспомнил эти ботиночки. Они принадлежали Юле.

— Где ты раздобыла эти ботинки?

— Там, — мотнула головой Райли.

— Они же…

— Хорошие. Мне как раз подойдут. Знаешь как сложно найти подходящую обувь моего размера?

— Это же Юлькины! Она была в них!

— Была. Но они ей больше не понадобятся.

— Что с ней случилось?

— Не важно. От этого уже ничего не изменится.

— Она погибла?

— Да.

— Господи… Бедная девчонка.

— Этого и следовало ожидать, — Райли сделала маленький глоточек воды из фляжки. — У них не было шансов. Удивляюсь, как ты оттуда выбрался.

— И что, вообще никого не нашла?

Она покачала головой, — Только трупы.

— Боже… Боже…

— Вот, — она бросила мне рюкзак. — Я подумала, что это тебя утешит.

— Что это? Стоп… Погоди… Так это же… Мой рюкзак? Ты нашла его?

Райли кивнула.

— Но как ты узнала, что он мой? — я раскрыл его, все вещи были на месте.

— На нём остался твой запах.

— Спасибо… Может расскажешь, что ты там видела? Что случилось с моими товарищами?

— Я нашла пятерых. Один, безголовый, под аркой. Второй зажёван 'Шредером' по пояс, а верхнюю часть обглодали неоконисы. Останки третьего нашла среди экскрементов мегасколопендры. Четвёртого неоконисы задрали в аптеке. Ну а пятая влетела в 'Чёрный бархат'. Сколько всего вас там было, семеро?

— Да.

— Шестого я не обнаружила.

— Я видел его в подвале. Там была какая-то медуза, которая его… — от воспоминаний мне поплохело.

— Ах, точно, я видела ту горгонию. Ну, значит, это был последний.

— Поверить не могу. Я остался один. Что же теперь делать?

— Не знаю. Твоя жизнь продолжается. Распоряжайся ею, как хочешь, — Райли села на кресло, положив ногу на ногу. — Должна отметить, что вы устроили в Смородинке жуткий переполох. Весь район завален трупами убитых неоконисов. Я насчитала полсотни. Почти весь их выводок. В общем-то, это хорошо. Я уже давно следила за их стаей, которая меня сильно беспокоила. Да, через овраг они не ходили, но в любой момент могли нагрянуть в мои владения. А это — настоящая головная боль. То, что их почти всех истребили — мне на руку. Обычно, неоконисы не лезут под огонь с периметра. Видимо голод заставил их пойти на это безрассудство. Твоя группа слишком вкусно пахла.

— То есть, мы были просто приманкой для каких-то тварей?

— В каком-то плане, да. Но вас же сюда никто насильно не тянул, или я ошибаюсь?

Я понурил голову.

— Меня беспокоит другое. Я почувствовала подозрительные импульсы. Энергетические колебания в районе Смородинки слишком нестабильны. Теперь её окраины патрулируются целой стаей беспилотных аппаратов. Было непросто там ходить. Смородинка стала крайне опасным местом. Вы потревожили основу, нарушили баланс.

— И что теперь будет?

— Не знаю. Всё что угодно. Время покажет. Всё-таки я не зря туда сходила. Да и полезного немало нашла.

— Рад за тебя.

Райли посмотрела на меня с усталым любопытством.

— Ты очень странный.

— С чего ты взяла?

— Ты как будто разочарован, что не погиб вместе с ними.

— Да уж лучше бы погиб.

— Зачем? Какой в этом смысл?

— А какой смысл в том, что я выжил?

— В жизни всегда есть смысл. А в смерти его нет.

— Да уж… Вот я попал. Это всё Робин, скотина. Мы ему верили, а он.

— Кто такой Робин?

— Парень, который нас сюда привёз. И оставил здесь подыхать. Обещал, что вернётся за нами, прекрасно зная, что возвращаться не будет. Сволочь.

— Надо привести себя в порядок, — Райли как будто пропустила мои слова мимо ушей. — Я вся грязная.

Дойдя до лестницы, она остановилась, и, не глядя на меня, добавила:

— Кстати, он возвращался.

— Кто? — вздрогнул я.

— Твой друг.

— Откуда ты знаешь?

— Я видела свежие следы и брошенное колесо. Наверное он проколол его где-то по дороге, и ему пришлось его быстро ставить запаску. Следов много. Он искал тебя. Но не нашёл. И уехал.

С этими словами, Райли начала спускаться по лестнице. Я почувствовал, как тяжёлый стыд заливает мои лицо. Мне было до жути неловко, что я наговорил про Робина столько гадостей. А он оказался порядочным человеком. Он сдержал своё слово.

Чтобы отвлечься, я начал изучать карту Иликтинска, которая висела на стене в центральном зале, и занимала почти всю её целиком. Весь план был изрисован какими-то указателями и истыкан булавками. Я ничего не мог понять. Даже не нашёл, где мы находимся, как не старался.

За спиной послышалось шлёпанье босых ног. Райли, одетая в сорочку, поднималась по лестнице, на ходу вытирая мокрые волосы полотенцем.

— Никак не пойму, а где мы? — улыбнулся я.

Она подошла и молча ткнула пальцем в большую красную звёздочку с пометкой Д3.

— А-а, — я смерил расстояние от этой точки до района Смородинный. — Эх, далековато.

Хозяйка развернулась, подошла к своему креслу, и уселась, поджав ноги. Я сел на кровать. Ко мне тут же запрыгнул Котя. Я принялся его гладить.

— Почему этот… Э-э… Эльгер, так ко мне липнет?

Райли, протирая прядь за прядью, перевела на меня свои опухшие глаза.

– 'Элгер'. Переводится как 'Имеющий язык'. В смысле, не тот язык, что во рту, а тот, на котором говорят. Элгеры разумны, но их словарный запас ограничен. Не больше двадцати слов. Хотя понимают они гораздо больше. И даже умеют читать. Почему он к тебе привязался? Я думала над этим. Сначала не могла понять. Потом догадалась. Это всё из-за твоей энергии. Элгеры питаются ею. Они как энергетические вампиры. Но безвредные. Потому что поглощают не внутреннюю, а внешнюю энергию. Ту, которая рассеивается вокруг нас. Мы — бережём свою энергию, и выделяем её очень мало. Вы же, совершенно её не экономите, теряя больше энергии, чем нужно. Поэтому быстро устаёте. Ты не замечаешь того, что вокруг тебя распространяется огромный энергетический ореол, который привлекает местных зверей. Из-за этого на вас напали в Смородинке. А до моего охотничьего убежища ты добрался только благодаря тому, что элгер подъел твою энергию, и заглушил сигнал, исходящий от тебя. Из-за этой богатой подкормки он к тебе и привязался. Наверное, был очень голоден. Свои импульсы элгеры умело глушат, поэтому обнаружить их невозможно. Когда я нашла сорванную ловушку, то не почувствовала никаких энергетических колебаний, подумав, что никого живого в убежище уже нет. На всякий случай прокралась по верху, и тут услышала твой голос, что меня крайне удивило. Увидев твоего элгера, мне всё стало ясно. Он прятал тебя.

— Мне показалось, что он готов за меня умереть.

— Логично. Ты для него как бесценная кормушка. Вот он от тебя и не отходит. Элгеров приручают, делясь с ними своей энергией, но сравниться с таким транжирой, как ты, мне оказалось не под силу.

— Зачем он тебе?

— Завести в доме элгера — это к большому счастью.

— Ты так суеверна?

— Причём тут суеверие? Элгер избавляет от массы проблем. Во-первых, он глушит мои энергоимпульсы, делая меня невидимкой для врагов, рыщущих по окрестностям. Во-вторых, элгеры уничтожают мелких вредителей. В-третьих, у элгеров невероятно развито чутьё. Они предчувствуют беду, и предупреждают об этом заблаговременно.

— А ещё они ищут воду.

— Тоже правильно.

— Полезные зверушки.

— Да. Но очень своенравные. Всё из-за наличия интеллекта.

— Кошки, которые гуляют сами по себе.

— Не совсем кошки. Похожи на кошек, конечно, — Райли наморщила лоб. — Но правильнее будет… Не могу найти нужного определения… Они как… Домовые.

— Откуда они появились?

— Эксперимент.

— Чей?

— Я устала разговаривать. Хватит.

— Можно ещё один вопрос? И я от тебя отстану.

— Задавай.

— Когда Котя привыкнет к тебе и к твоему дому, что будет со мной?

— Пока не знаю. Тебя можно выгодно использовать в качестве наживки.

— То есть?

— На людей хорошо клюют грунтовики, в карьере.

— Можно поподробнее?

— Ох-х, как ты надоел, — она встала с кресла, и принесла из дальнего угла длинную металлическую трубку из которой торчали крючья с зазубринками. Штуковина была похожа на гарпун. — Смотри, вот так это вставляется в задний проход живца, и проталкивается через всё туловище — до груди, а потом…

Она повернула кольцо в основании гарпуна, и трубка с лязгом скользнула вниз. При этом три верхних крюка растопырились в разные стороны полукруглыми дугами, превратившись в некое подобие якоря.

— Лапы с крючками выходят из груди и спины. Потом наживка привязывается за вот это кольцо — к тросу крана, и сбрасывается в карьер. Остаётся только ждать, когда грунтовик её проглотит. Очень похоже на рыбалку.

Райли невозмутимо привела адское устройство в первоначальное положение, и, убрав его обратно в уголок, вернулась на своё кресло.

— Больше вопросов нет?

Я сглотнул комок, не спуская с неё глаз. Надеялся, что всё это жестокая шутка. Но Райли сохраняла абсолютно спокойное и невозмутимое выражение лица. Нет, эта сумасшедшая не шутила. Чокнутая маньячка.

Развернувшись к ней спиной, я подошёл к окну и задумался. Главная мысль была, разумеется, о побеге. Нельзя просто сидеть, и дожидаться, когда меня насадят на крюк. Хозяйка уловила мои мысли.

— Успокойся, — сонно произнесла Райли. — Я не буду тебя убивать. Слишком много сил и запасов было потрачено на твоё лечение. К тому же, я, вроде как, должна быть тебе благодарна за то, что ты привёл в мой дом элгера. Когда он освоится, нужда в тебе отпадёт, и я тебя прогоню. Если конечно…

Она не договорила, и замолчала на несколько минут.

— Что, 'если конечно'?.. — не выдержал я.

— Если конечно не найду для тебя применения. В моём доме нет ничего бесполезного. И не будет. Поэтому, милый, не трать время попусту, а лучше подумай, что ты можешь мне предложить, чтобы стать полезным? Хорошенько подумай.

— Но что тебе нужно?!

Она закрыла глаза и ничего не ответила.

'Блин. Чёртова стерва!' — я едва не произнёс это вслух, но сдержался. Но хорошо хоть не убьёт. Впрочем, в её больной голове всё может поменяться в любую минуту.

Я не мог больше находиться с ней в одной комнате. Переместившись в соседний кабинет, я уселся прямо на пол, возле стены, и стал напряжённо размышлять.

Чего хочет эта психопатка? Кажется, я догадываюсь. Молодая, одинокая баба живёт в доме, как отшельница. Поди изнывает без мужской ласки. Ну и что теперь? Становиться её любовником? В общем-то, перспектива не самая плохая, если учитывать, что на кону стоит моя жизнь. Но как себя переломить? Она же страшная, как божий гнев. Нет, ну конечно, фигурка у неё ладная: грудь, бёдра, ножки — всё при ней. Но эта мелованная кожа с синим отливом — вызывает стойкие ассоциации с трупом. А её больное лицо, с чернотой под воспалёнными глазами — окончательно отбивает всякое желание… Да, это будет трудно, очень трудно. Я не отношусь к конченым извращенцам, которые не брезгуют некрофилией. К счастью, она хотя бы живая. Просто болеет чем-то. А вдруг и я от неё что-нибудь подхвачу?

До моего бока осторожно дотронулся Котя.

— Ну что тебе? Слышал, что хозяйка сказала? Как только ты освоишься, меня выставят за дверь.

Он уткнулся лбом мне в плечо.

— Надеюсь, что ты это понимаешь, и будешь осваиваться подольше. Как же я хочу домой. К себе домой. Ты не представляешь.

Элгер плюхнулся рядом со мной и вытянул лапы.

— Эх, ты, 'домовёнок Кузя'. Ты у нас оказывается энергетический вампирчик. А я думал, чё ты так ко мне привязался? Неужели из-за того, что я тебе книжку помог достать?

— Фетиш.

Я вздрогнул от неожиданности, и поднял голову. Райли, со скрещёнными на груди руками, стояла в дверном проёме, прислонившись к косяку.

— Эта книжка у него — элгеровский фетиш. У каждого элгера он есть. Произвольный предмет, с которым они, почему-то, никогда не расстаются. Как любимая игрушка, только гораздо важнее для них. Обычно элгеры ставят свои фетиши выше всего остального. Включая собственную жизнь. Но этот предпочёл ему тебя. Странный элгер.

— Что тебе, Райли? Ты же сказала, что устала от разговоров. Если думаешь, что я придумал, чем могу тебе угодить, то ты ошибаешься. Я ещё в процессе.

— Ты сказал, что помог достать ему книжку. Хотела узнать, откуда?

— Из-под полки. Она туда завалилась каким-то образом, и он не мог её достать.

— Из-под полки… Где именно?

— В библиотеке.

Райли отскочила от косяка, как ошпаренная. Её глаза округлились. Даже волосы, казалось, встали дыбом.

— Ты был в библиотеке?! Это правда?!

— Ну да. А чего ты так переполошилась? Я что, опять испортил тебе какую-то ловушку?

— Ты не мог быть в библиотеке. Туда нельзя попасть.

— Нас там было как минимум двое: я, и вот этот живой свидетель, — я погладил Котю между ушей. — Там мы и встретились.

— Как? Как ты туда проник?

— Молча. Открыл дверь, и зашёл. За мной гнались какие-то зомби, и я решил от них спрятаться в той библиотеке. Как только туда забежал — они отвязались. А что с ней не так?

— Что ты там видел?

— Ну, как что? Что бывает в библиотеках? Книги, полки, читальный зал…

— Необычное. Что видел необычное? — Райли нависала надо мной как сама смерть.

— Встретил Котю. Он прятался вместе со мной…

— А ещё?

— Всё. Больше ничего… Хотя постой. Кое-что было. Какая-то плесень на полках. И ещё какой-то нарост под потолком. Похожий на огромный улей.

— Да! Отлично. Не знаю, как ты туда попал, но это прекрасно.

— Что именно?

— Так. Если поторопиться, то можно успеть до темноты, — перевозбуждённая хозяйка выскочила из кабинета.

— Куда? — я поднялся с пола. — Ты опять куда-то уходишь?

Ну что за шизанутая девка?

Райли собралась довольно быстро. Уже через десять минут она была одета в новый 'походный костюм', состоявший из майки, жилетки, шорт и фуражки. На ногах уже 'прижились' знакомые ботинки. По виду, она как будто собиралась на лёгкую прогулку. О серьёзности грядущей вылазки говорили только нож и топор, традиционно закреплённые на бёдрах.

Принеся из комнаты два рюкзака, она надела один, а второй протянула мне.

— Зачем? — спросил я.

— Пойдёшь со мной. Покажешь… Хм… Как пройти в библиотеку.

— Я не помню дороги.

— Как дойти до библиотеки я знаю. Мне нужно знать, как пройти внутрь.

— Ладно, как скажешь, — я забросил рюкзак за спину.

— У тебя есть очки?

— Какие?

— Такие, — она оттопырила карман на жилетке, показав солнцезащитные очки.

— Да. В моём рюкзаке.

— Захвати. Солнце может выжечь сетчатку довольно быстро. И не забудь свою шляпу.

— Какую шляпу?

— Ту, в которой ты вчера был.

Я вспомнил, что подобрал шляпу Ковбоя. Видимо она болталась на мне, пока Райли не притащила меня сюда.

Быстро нацепив очки, и засунув за пояс кукри, я спустился вниз по лестнице. Хозяйка уже ждала у дверей.

— Готов?

— Ага.

Дверь открылась, впустив в прихожую яркий солнечный свет. На ходу схватив с вешалки шляпу, я надел её на голову, и выскочил за порог.

Миновав дворик, мы вышли через ворота, и, свернув направо, пошли по улице, мимо обветшалых домов. Райли шла легко и уверенно. Лавировала между преграждавшими путь корпусами автомобилей, перепрыгивала через канавы, и ловко перемахивала через поваленные столбы.

— А если там опять будут эти… Зомби, — спросил я, глядя ей в спину.

— Какие зомби?

— Которые за мной гнались. Тощие такие. Сначала шли друг за другом, как слепые. Потом увидели меня, и помчались. Кто это вообще такие?

— Наверное, это неприкаянные. Их много в городе.

— Они живые?

— Тела — да, разум — нет. Когда-то они были как ты, и как старая хозяйка. Они выжили после катастрофы, но стали неприкаянными.

— Как им удалось выжить?

— Им что-то кололи. Хотели спасти. Сыворотка была не готова. Удалось сохранить организм, а разум — погиб. Если к ним не приближаться, то проблем с ними не возникает.

— А что насчёт пауков?

— Пауков?

— В лесу я видел каких-то пауков, больших до неприличия. Кажется, один из них хотел меня сожрать, но свалился в овраг.

— А-а, лесные пауки. Они спокойные. Плохо бегают. Не подходи на дистанцию прыжка, не наступай в паутину, посматривай на деревья — вот и все правила.

— Из-за чего они так вымахали? Я где-то читал, что паук не может достигнуть таких размеров. Из-за особенности строения внутренних органов и отсутствия скелета.

— Эволюция, милый. Это новый вид паукообразных. С течением жизни, внутри у них постепенно нарастает кольцевой каркас из хрящеобразных тканей. Он заменяет паукам скелет. Голова и туловище защищены уплотнённым внутренним панцирем. Слабое место — ноги. Мускулатура работает на сгиб, далее — в дело вступает гидравлика. Гемолимфа циркулирует под огромным давлением. Если пауку отрубить лапу, то фонтан ударит метров на пятнадцать. Правда, тут же сработает регенеративная система, и рана затянется меньше чем за минуту. Чем больше ног пауку отрезать — тем слабее он будет.

— Надеюсь, что мне не придётся этим заниматься. Но всё равно спасибо за совет. И часто тебе приходилось сражаться с этими паучищами?

— Раньше, довольно часто. В последнее время — нет. Я охотилась на них, надеясь использовать паучий яд в качестве оружия. Но толку от него не было. Мастер объяснил, что этот яд теряет свои свойства вскоре после смерти паука. А жаль. Было бы отличное оружие.

— Не страшно было на них охотиться?

— Нисколько. Они неприятные, конечно. Старая хозяйка очень боялась пауков, и этот страх немного передался мне. Но когда думаешь не о них, а о своей цели — эти мысли гасятся. Я же не рисковала. Действовала аккуратно. Выбирала ослабленных, недавно подвергавшихся атакам птиц Шанина. Такие сопротивлялись вяло.

— Что за птицы?

— Мелкие птички, у которых вместо голов — длинный острый рог, в виде конуса. Их ещё называют рогоносами. Заметив паука, пикируют на него с огромной скоростью, и втыкаются в его тело. На внутренних сторонах крыльев у них есть специальные крючочки, которыми они цепляются за шкуру жертвы, чтобы не оторваться, и медленно высасывают из неё соки. Паук не может сбросить птицу, потому что она обычно прицепляется там, где он не может её достать. Насосавшись, рогонос отваливается и улетает. Он не убивает паука, (для этого птиц должно быть очень много), но способен серьёзно его ослабить.

— Ты просто ходячая энциклопедия.

— Чтобы выжить в этом мире, нужно знать о нём как можно больше.

Впереди показались знакомые развалины. Мы добрались до 'охотничьей сторожки'.

— Надо бы воду забрать на обратном пути. А то опять кто-нибудь заявится, — сказала Райли. — Кстати, ты знаешь о том, что пил воду, которой я моюсь?

— Че-го?! — меня чуть не замутило.

Она засмеялась. Впервые засмеялась. Тихим, шелестящим смехом.

— Я шучу.

— А ты, я смотрю, шутница.

— У тебя было такое лицо. Очень смешное. Не бойся. Там была питьевая вода. Ты выпил мой двухнедельный запас.

— Ну извини. Очень пить хотелось. Если хочешь, могу принести тебе воды Только скажи, где её набрать.

— Непременно. Завтра же сходим к роднику.

Она опять засмеялась.

— Чего ты опять угораешь?

— Просто так. Здорово я тебя разыграла. А смеяться, оказывается, забавно. И приятно. Никогда не смеялась. Сегодня первый раз.

— Ты никогда не смеялась? Вообще никогда? Да ладно…

— Старая хозяйка была хохотушкой. Я знаю про смех. Но использовать не приходилось.

— Ну, теперь-то у тебя есть над кем посмеиваться. Может быть это и есть моё предназначение — быть твоим шутом?

— Возможно. Я подумаю, — Райли усмехнулась. — Не хмурься, милый. От этого ты делаешься ещё смешнее.

— Почему ты называешь меня 'милым'? Что во мне такого милого?

— В лексиконе старой хозяйки это слово обозначало привлекательных, но бестолковых существ: маленьких котят, щеночков, и смазливых парней. Обычно она использовала фразу, — 'Он такой милый!' Я позаимствовала слово, посчитав его подходящим. А тебе не нравится?

— Не то чтобы не нравится. Просто у меня, вообще-то, имя есть… Ах, да. Я ведь забыл тебе представиться. Вот я болван.

— Ничего страшного. Тем более, что в этом нет нужды.

— Тебе что, не интересно узнать, как меня зовут?

— Нисколько… Ну ладно-ладно, — она развела руками. — Если это тебе так важно, скажи, как тебя зовут?

— Меня зовут… — я запнулся.

А действительно, какая разница, как меня зовут? Моё имя осталось за пределами этого города. Тот, кто когда-то был мной, превратился в потерянное, безымянное существо, которое язык не поворачивался назвать старым именем.

— Забыл своё имя? — устала ждать Райли. — Тогда придумай новое, как посоветовал мне.

— Не забыл, — я присел на корточки, и стал водить пальцами по пыли. — Просто это больше не моё имя. Оно из другого мира. И я обрету его, когда вернусь обратно. А здесь, ты права, в нём нет никакого смысла. У меня осталось лишь прозвище. 'Писатель'. Так меня называли ребята из группы.

— Значит ты — писатель?

— Нет. Но другого прозвища я не имею, — разворошив камешки под ногами, я выпрямился.

— Хорошо. Буду звать тебя Писателем, — Райли кивнула, и мы двинулись дальше.

Кое-какие элементы городского пейзажа я припоминал. Большое офисное здание с гигантской вывеской 'Шагаем в будущее смело!' Фонтан с рухнувшей скульптурой. Кинотеатр 'Вымпел'. Мимо этих построек Котя меня и вёл.

— Старайся ступать за мной след в след, — оглянулась спутница. — Здесь много аномалий.

Мы свернули на перекрёстке, и дальше двигались вдоль стены здания. Пройдя так почти целый квартал, Райли резко затормозила, и преградила мне путь рукой. От неожиданности я чуть в неё не врезался.

— Стой, — одними губами прошептала она.

В левой руке блеснул топорик.

Я прислушался. Что-то стрекотало наверху. Как будто работал какой-то необычный движок. По растрескавшемуся асфальту мелькнула тень. Всё той же правой рукой, Райли вдавила меня в фасадную выемку, где располагались двери здания, и вжалась в дверную створку со мной рядом.

— Чт…

Я не смог даже ничего прошептать. Её пальцы плотно легли на мои губы. Голова едва заметно повернулась из стороны в сторону — 'Не надо'. И я умолк.

Стрекотание стихло. Райли осторожно высунулась из-под козырька, и какими-то механическими, птичьими движениями, осмотрела небо.

— Всё. Улетела.

— Кто?

— Да так… Гиганевра.

— Какая ещё…

— Все вопросы потом. Не отвлекай, хорошо? Лучше по сторонам смотри.

Мы шли дальше, маневрируя какими-то 'пьяными' петлями и зигзагами. Котя вёл меня так же. И я даже узнал пару замысловатых траекторий.

Прошли мимо ночного клуба 'Вспышка', повернули в переулок, протиснулись между забитыми мусором баками, вышли на улицу Байкальскую, по которой продолжили петлять дальше.

Вот впереди показался знакомый парк с едва виднеющимся среди буйной растительности памятником героям Халхин-Гола. Значит библиотека совсем рядом. Буквально через пару домов. Пройдя по тротуару несколько метров на полусогнутых ногах, Райли вдруг свернула на проезжую часть, где стоял длинный КамАЗ без колёс. Обойдя машину, она легко запрыгнула в её крытый кузов. Я последовал за ней, но отвратительная физическая подготовка не позволила совершить такой же красивый прыжок. Вместо этого, я немного повисел на бортике, поболтав ногами, как полный тюфяк, но тут же собрал все свои силы, поднатужился, и, с горем пополам, подтянулся в кузов, перевалившись на пол.

Подо мной тут же что-то хрустнуло. Присмотрелся, и брезгливо отпихнул ногой человеческую кость. Как оказалось, в кузове находилось восемь скелетов, одетых в грязные камуфляжки. Некоторые валялись на полу, а некоторые сидели на лавках. По спине у меня пробежал холодок.

Однако Райли это соседство нисколько не смущало. Пристроившись за бортиком, она достала небольшой бинокль, и стала осматривать подходы к библиотеке. Осматривала долго, сосредоточенно. Я не понимал, что её смущало. Улица была абсолютно пустынной и тихой. Ничего подозрительного. Если не считать пару скелетов, валявшихся напротив входа.

— Что ты пытаешься рассмотреть? — наконец спросил я.

— Признаки…

— Признаки чего?

– 'Веретеницы', 'Катапульты', 'Магнисферы'… Чего-нибудь. Что-то здесь должно быть.

— А по-моему, там ничего нет. Я там спокойно ходил. Если бы там что-то было, меня бы, наверное, сейчас здесь не было.

— Ну что ж, — Райли опустила бинокль. — Тогда иди.

— Идти? Туда?

— Ага. Показывай путь.

— А ты?

— А я за тобой.

— Хм-м, хо-ро-шо, — я набрал в грудь побольше воздуха, и выпрыгнул из кузова.

Как только мои ноги коснулись земли, всё моё существо пронзил испепеляющий страх. Я вдруг понял, что совсем не уверен в том, что там, возле библиотеки, действительно всё в порядке. Смерть выглядывала из каждой трещины, из-за каждого кустика. Она меня видела, а я её — нет. И чем больше я боялся, тем подозрительнее казались мне окрестности. Но ударять в грязь лицом было недопустимо. Стараясь сохранять ровную походку, я постепенно дошёл до здания библиотеки. Тревожно покосился в примыкающую улицу — не шевелится ли кто-то в районе завала. Нет. Там тоже всё спокойно.

Свернул к дверям. Обогнул распластанные напротив них останки, и без проблем дошёл до входа. Заходить уже не решился. Повернулся в сторону КамАЗа, и неуверенно махнул рукой. Райли выпрыгнула из кузова, и как-то бочком, но довольно резво, проследовала по моей траектории, остановившись рядом.

— Видишь, всё в порядке, — произнёс я.

— Мы ещё не вошли.

Тяжело вздохнув, я положил руку на бронзовую ручку. Приложил усилие. Дверь неохотно подалась. Так же, как и позавчера.

Отошёл в сторонку, — дамы вперёд.

Райли молча покачала головой.

— Ну как знаешь.

Вошёл в знакомый вестибюль. К звуку моих шагов прибавились осторожные шажки спутницы.

— Здесь тоже всё в порядке. Если раньше здесь что-то и было, то теперь его нет. Но сразу предупреждаю. Туда я не ходил, — я указал в сторону отделения для взрослых.

— Понятно, — Райли свернула в детское отделение.

Дверь была открыта. Железка, которую я использовал в качестве засова, валялась на пороге. Мы вошли в зал.

— Вот тут я прятался. Вон там — за полками, встретил Котю.

Райли принюхалась, как-то по-звериному. Её глаза жадно скользили по книжным полкам. Но проходить глубже она не торопилась.

— Тебя всё-таки что-то беспокоит, верно? — спросил я.

— Всё, — ответила она. — Меня беспокоит всё.

— Ну хочешь, я пройду в читальный зал, а ты опять пойдёшь за мной?

— Нет. Теперь я сама.

Обойдя меня, Райли неслышно прошмыгнула в помещение читального зала. Я, держа руки в карманах, прошествовал за ней. Мы остановились возле книжного холмика, на котором я спал. Тут, взглянув на свою знакомую, я увидел, что она как-то странно улыбается — дикой, перекошенной улыбкой. Неужто окончательно крышей поехала?

— Райли, — осторожно позвал я. — Эй, ты чего?

Она медленно повернула ко мне свою безумную гримасу.

— Ты как-то странно улыбаешься. С тобой всё в порядке?

— Писатель. Это… Прекрасно! Это… Изумительно!

— А-а, ну-у, да, может быть, — глупо закивал я, делая вид, что мне понятен её восторг.

— Не будем терять время, — Райли сбросила рюкзак. — Ты не видел здесь стремянку?

— Где-то видел.

— Принеси.

Я сбегал в главный зал и притащил оттуда сложенную стремянку. К тому времени, Райли уже вовсю срезала ножом кружева плесени.

— Так мы за этим пришли? — я разложил стремянку у неё за спиной. — За этими соплями?

— Это не сопли, милый. Это ай-талук. Немного перезрелый, конечно, но вполне ещё пригодный.

— Опять какие-то грибы? Ладно, просто скажи, чем я могу помочь?

— Держи рюкзак открытым.

Райли взяла стремянку, и поставила её под наростом, который я принял за улей. Взобралась наверх, и, искусно балансируя на ступеньках, начала потрошить его ножом, сбрасывая куски вниз. А я ловил их открытым рюкзаком. Бурые шматки падали в сумку, как подсохшие ломти мяса. Они были лёгкими, пористыми, и удерживать наполняемый рюкзак было легко.

Из нароста вырезалось не всё подряд, а только какие-то отдельные фрагменты. Спустя десять минут, Райли полностью распотрошила 'улей', оставив только обмякшую оболочку, и довольная спустилась вниз.

Я сообщил, что видел ещё один такой нарост за соседними полками. Мы проследовали в стеллажный лабиринт, где когда-то прятался Котя. По пути, Райли заботливо срезала плесень с книжных полок, наматывая её на клинок, как паутину, а затем сбрасывая пальцами в рюкзак. Я заметил, что книги сильно повреждены, словно изъедены, в тех местах, где с ними соприкасалась плесень. Спутница объяснила, что дрянь, которую мы собираем, питается бумагой. Точнее, обработанной древесной целлюлозой. Поэтому, видимо, и обосновалась в библиотеке, где много питательного вещества.

Как выяснилось, этот самый ай-талук — чрезвычайно интересная штука. Возможно, именно в нём кроется загадка возникновения иликтинских аномалий. Я сделал для себя мысленную пометку, как-нибудь расспросить Райли об этой мерзопакости поподробнее.

За стеллажами, спутница распатронила ещё один нарост, и мы заполнили первый рюкзак целиком. После чего решили обследовать соседний отдел. Там царил полнейший бардак. Полки были повалены, и сплошь покрыты бурой растительностью. Валялись поломанные стулья. Обои, сквозь которые проросла какая-то тёмная плюшевая поросль, напоминавшая мох, отошли от стен, и горбились жутковатыми абстрактными фигурами. Райли обнаружила очередную 'опухоль' ай-талука, и принялась её кромсать, наполняя второй рюкзак. К счастью, висел этот адский трутовик довольно низко, и лестницу тащить не пришлось. Держать сумку тоже не требовалось, так как она была сделана из более грубой ткани, которая позволяла ей стоять на полу, подобно ведёрку.

Слоняясь без дела, я пригляделся к уцелевшему стеллажу, и вытащил одну из книжек. На обложке крупными буквами было написано 'Что в имени твоём?'

— Ты глянь. Я тут нашёл книгу о значениях имён. Интересно. А давай-ка, посмотрим, что означает твоё имя? Хотя я сомневаюсь, что найду его здесь. Тэк-с… Женские имена. Буква 'Р'… Тэ-эк. Что тут у нас? Рада, Раиса… Райли! Ничего себе! Действительно есть такое имя. Оказывается, оно ирландское, и означает 'храбрая, отважная'. Круто.

– 'Храбрая и отважная'? — Райли на секунду отвлеклась от своего занятия. — Мне нравится такой перевод.

— Да ты поди заранее знала, — я захлопнул книжку, и положил её обратно на полку.

— Нет, — ответила она, продолжив резать ай-талук. — Совпадение.

Подойдя к библиотекарскому столику, я опрометчиво облокотился на него. Рассохшиеся ножки с хрустом подогнулись, и стол упал, вызвав пушечный грохот.

— Тссс! — зашипела Райли, обернувшись ко мне.

— Виноват, виноват, — поднял руки я.

Выдержав длительную паузу, мы слушали тишину, но никаких посторонних звуков не обнаружили.

— Ты как слон в посудной лавке! — сделав мне замечание, Райли вернулась к наполнению рюкзака.

— Прости, — я присел возле упавшего стола. — Слушай, а зачем тебе столько этой плесени? Что ты с ней будешь делать?

— Много чего.

— Достойный ответ. А если подробнее?

— Лекарства, стимуляторы, регенераторы… Усовершенствование.

— А почему здесь было так опасно, что ты без меня идти не решилась?

— Повышенная аномальная активность. Здесь находился эпицентр. Вокруг распространялось сильное криптоизлучение. Импульсы убивали всё живое в радиусе двадцати метров.

— Куда же это всё подевалось?

— Обычно, когда истощается заряд аномального источника, происходит его концентрическое схлопывание — он словно вжимается сам в себя, и порождает сильный выброс аномальных материалов, которые наполняют округу новыми ловушками.

— Теперь понятно, чего ты опасалась. А как получилось, что эти грибы смогли выжить в самом центре аномального эпицентра?

— Эти, как ты говоришь, 'грибы' — и есть создатели аномалии.

— Чего? Вот эта блевотина на стенах? Вот из-за этой плесени, значит, всё и происходит? — я был поражён.

Грибы! Грибы эволюционировали. Теперь это новая жизненная форма, новая цивилизация. Все эти, так называемые, аномалии — всего лишь естественный способ защиты от врагов. Вот что случилось с разумом выживших горожан. Они все под властью ай-талука. Боже, куда я попал?!

Рюкзак был наполнен под завязку.

— Всё. Можно уходить, — распорядилась Райли.

Я взвалил ношу себе на плечи, и отправился на выход.

Вечернее солнце спустилось уже до самых крыш. В холле к моей ноге прицепился клочок газеты. Я стряхнул его. Ветерок подхватил бумажку, и поволок через тротуар. Долетев до человеческих останков, газета застряла на них, трепеща, как флажок.

— Ну что, теперь до дому, до хаты, — я собрался сделать шаг, но был остановлен Райли, схватившей меня за плечо.

— Постой.

— Ну, чего?

— Что-то здесь всё-таки не так.

— Ты опять…

Я не договорил. Впереди, с вершины каменистой гряды скатилось несколько камешков.

В руках у моей спутницы моментально появилось оружие. Я последовал её примеру и вынул кукри.

— Кто там лазит?

— Это засада. Стой спокойно и не шевелись. Я со всем разберусь.

— Я никого не вижу.

— Прижмись к стене. И не дёргайся. Не пытайся убежать.

— Х-хорошо, — я попятился было к стене, когда прямо наверху что-то заскрежетало.

Звук был как от срывающегося кровельного железа, или огромной падающей сосульки.

В этой ситуации я бы ничего не успел предпринять. Быстрота произошедшего била все рекорды скорости. Сначала я почувствовал резкий толчок кулаком в грудь, от которого улетел назад, ударившись об дверь библиотеки. И тут же получил по голове чем-то увесистым, похожим на резиновую дубинку с тупыми костяными шипами. Шляпа съехала мне на нос, и я едва не упал. К счастью рюкзак, набитый мягкими кусками ай-талука, смягчил удар, иначе бы я точно сломал ребро об дверную ручку.

Сразу после этого, на асфальт что-то грузно шлёпнулось, придавив мне на ноги. Я резко поднял поле сбитой шляпы, и увидел корчащегося в агонии монстра. Это был так называемый неоконис. При свете дня эти звери выглядели ещё уродливее. Тела как у огромных бультерьеров, вдоль холки идёт лохматая грива, шкура бугристая, облезлая.

Данный экземпляр, очевидно, спрыгнул на нас с крыши. Целился в меня. Но Райли, проявив, запредельную проворность, сумела вытолкнуть меня из-под этой туши, после чего снесла неоконису топором полчерепа, оставив ему от головы только нижнюю челюсть.

Своим когтем зверюга хорошенько прочертила по моему многострадальному лбу, в очередной раз его расцарапав. Глаза тут же начало заливать кровью. Пока я их протирал, на улице завязалась потасовка. Два неокониса, скатившись с гряды, мчались прямо на нас. Ещё двое, злобно рыча и подвывая, выходили из-за КАМАЗа, один выбегал с противоположной стороны улицы, и ещё двое — выскочив из разбитых окон углового здания, уже набрасывались на Райли. Даже при всей своей подвижности, девушка успела лишь сбросить с себя рюкзак, повернувшись спиной к первому монстру. Тот сомкнул челюсти на сумке, и, обхватив девушку лапами, повалил лицом в землю. Я думал, что он её придавит, но уже в следующую секунду, неоконис трепал на асфальте один рюкзак, а Райли, вывернувшись из-под него, молниеносно закрепила на левом запястье странный браслет, с двумя отогнутыми скобами, и тут же сунула руку в пасть очередному напрыгивающему зверю. Клыки с лязгом впиваются в металл, и на продолговатых челюстях, подобно наручникам, тут же защёлкиваются скобы. Неоконис оказался в ловушке, беспомощно повиснув на руке Райли. Под его тяжестью, охотница припала на одно колено, и без промедления начала полосовать свободной рукой открытое горло хищника. Тварь захрипела, дёргая лапами. Это затормозило приближающуюся стаю. Одиночка, заходивший справа, пронзительно взвыв, резко затормозил, и стал дожидаться остальных. А монстр, трепавший рюкзак, набросился на девушку сзади. Та крутанулась вокруг своей оси, к тому моменту уже отпустив захлёбывающегося кровью первого противника, и с размаху воткнула топор во второго. Нападавший отлетел в сторону, упав на бок, но подняться не успел, так как лезвие топора, повторным ударом, перерубило ему шею.

Однако битва только начиналась. К нам подоспела остальная пятёрка тварей. Неоконисы двигались неуклюже, подгребая землю короткими лапами. Но у них был численный перевес.

На Райли накинулось сразу четыре твари, всё-таки свалив её с ног. Пятый, будучи помельче и потрусливее, кружил вокруг свалки, стараясь ухватиться зубами за подвернувшуюся конечность жертвы. Я уже думал, что Райли сейчас порвут в клочья, после чего примутся за меня. В этом сцепившемся клубке было трудно разобрать, что происходит. Но, не смотря на численное превосходство противника, моя спутница сдаваться явно не собиралась. На её браслете уже висел очередной пойманный неоконис. Второй глодал обух топора, из-за которого не мог сомкнуть челюсти. Третий, пытавшийся вцепиться в шею, уже отползал в сторону, оставляя за собой кровавый след. Четвёртый видимо хотел ухватиться за ногу, но соскользнул, зажевав вместо неё ремень.

Краем глаза, я заметил, как пятый неоконис, обходя драку широким кругом, движется прямо на меня. Какого чёрта я жду?! Когда он до меня доберётся?! Оттолкнувшись от стены, и, истошно заорав, я бросился вперёд. На ходу, что было сил, пнул отползающего раненого неокониса. Разбрызгивая кровь, фонтанирующую из рассечённой артерии, тот с визгом кувыркнулся в пыли. Затем я размахнулся, едва не опрокинувшись из-за мешавшего мне рюкзака, сбросить который уже не было времени, и рубанул кукри прямо по хребту другого неокониса, глодавшего ремень Райли. Никакого эффекта! Лезвие отскочило от шкуры, как от толстой резины, лишь нанеся маленький надрез и сбрив несколько щетинок. Зверь рассерженно заворчал, сильнее вгрызаясь в ремень. Райли выдернула топор из пасти его собрата, при этом, сломав ему один клык, и когда тот, освободившись, тут же бросился ей лапами на грудь, готовясь перекусить глотку, всадила нож прямо под рёбра. Монстр взревел, дёрнувшись назад всем телом, и этот рёв превратился в бульканье, как у испорченного водопроводного крана. Вывалив слюнявый язык, тварь завалилась на бок, и стихла.

Неоконис жевавший ремень, завидев освободившуюся руку жертвы, попытался вцепиться в неё, но был оперативно насажен на нож, который пройдя под его нижней челюстью, вышел из глазницы, выдавив глаз. Мечущийся в агонии зверь вырвал рукоять из руки Райли, и ускакал вместе с оружием куда-то в сторону. Я бросился за ним в погоню, но тут подоспел последний — мелкий неоконис, решивший по-волчьи броситься мне в ноги, чтобы порвать сухожилья и повалить. Райли попыталась его остановить, но монстр, пойманный ручным капканом, и продолжавший бесноваться на её руке, не дал ей подняться на ноги, чтобы выскочить моему преследователю наперерез. Перехватив топорик освободившейся рукой, девушка успела перевернуться на живот, и рубануть проскочившего мимо неокониса по задней лапе. Не ожидав такого поворота, тот заскулил, и, поджимая лапу, с болтающейся на шкуре ступнёй, неуклюже поскакал прочь по улице, высоко подбрасывая заднюю часть.

Я наконец-то догнал неокониса с ножом в голове. Он свалился в нескольких метрах от места драки. Затем я начал его пинать, что было сил. Сначала он поскуливал, но потом умолк и перестал дышать. Я решил выдернуть нож из его головы, но оружие засело слишком крепко. Побоялся отломить

Оглянувшись, я увидел окровавленную Райли, медленно поднимающуюся на ноги посреди широченной кровавой лужи. Бросился было к ней, но она меня остановила жестом.

— Ты не ранена?!

Ответа не последовало. С натугой волоча по земле извивающегося неокониса, растрёпанная девушка подошла ко мне. Повреждений на ней не было никаких. А кровь, покрывавшая её с головы до пят, была чужой. Всё так же безмолвно она наклонилась к трупу, и, ухватив рукоятку ножа, с хрустом пошевелила её, после чего, наступила ногой на шею зверя, выдернув лезвие из его головы.

— Круто ты с ними… Ну это… Разобралась, — промямлил я, трясясь после пережитого, как осиновый лист.

— Много мечешься, — исподлобья взглянула на меня Райли. — Суетишься. Сказала же, стой на месте. Зачем ты полез?

— Хотел помочь.

— Толку от твоей помощи… — она обернулась назад, бегло окинув взором поле боя.

Вся площадка перед библиотекой была залита густой кровищей, в которой валялись неподвижные тела неоконисов. У одного из лежащих подёргивалась лапа. Но это был уже остаточный рефлекс затухающей агонии. Хромой монстр успел скрыться из виду, оставив только дорожку из кровавых клякс. Пойманный же притих и успокоился, глядя своими маленькими мутноватыми глазками куда-то в сторону.

— Второй рюкзак заберёшь?

— Конечно. Без проблем, — я отправился за рюкзаком.

Потом мы выдвинулись в обратный путь. Я тащил один рюкзак на спине, а другой — на руках. Было не тяжело, но несколько неудобно. Райли волокла за собой живого неокониса. Он уже не сопротивлялся, смирившись со своей участью.

— Ты где-то училась бороться с этими зверюгами? — спросил я.

— Нигде не училась. Опыт. Концентрация, — выдохнула та.

— Просто когда я наблюдал… Ну, в этой свалке. Ты вела себя как настоящий борец. Уворачивалась от укусов, заставляла врагов мешать друг другу. Контролировала их всех одновременно. Как это возможно?

— Эти существа довольно умны, но у них есть слабые места, которые нужно знать. Цель неоконисов — перекусить жертве глотку. Но если добыча слишком высока, и до горла сразу не дотянуться, им нужно её сначала повалить. Несколько валят, один — убивает. Стандартная, неизменная тактика. Нужно просто предугадать, куда метят первые нападающие. Обычно, это руки. Так как гуманоиды предпочитают ими прикрываться от ударов. Значит, первая двойка атакующих повиснет на руках. Затем они, скорее всего, тебя повалят. (Им это труда не составит. Средний неоконис весит в районе двадцати килограмм). Но, вместе с этим, помешают остальным сразу подобраться к телу. Главное в этот момент не дёргать ногами, пытаясь их отпихнуть, потому что подвижные ноги тут же станут их новой целью. К моменту падения, нужно успеть убить хотя бы одного неокониса, но желательнее, сразу обоих. Это несложно, когда владеешь своей энергией. Психология этих существ прямолинейна, как гвоздь. Они видят цель и бегут на неё, заранее определяя участок, в который будут вцепляться. Но когда этот участок внезапно уходит из поля их зрения, они на какое-то мгновение теряют контроль над ситуацией. Им не хватает мозгов, чтобы быстро поменять вектор атаки. В этот момент им просто подсунуть альтернативную цель: рюкзак, палку, даже их собственного сородича. И они вцепятся в него по инерции. Пока до них дойдёт, что они ошиблись, наступает их очередь попасть под раздачу.

— А зачем нам нужна живая тварь?

— Чтобы прикрыть тыл. Неоконисов там ещё много. Думаю, что это смородинские недобитки. Остатки стаи, атаковавшей твою группу. Видимо шли по твоему следу, но потеряли его из-за элгера. Сейчас ты опять оставляешь след. И они идут за нами. Я их чувствую. Отвязаться от преследования можно только сделав серьёзное предупреждение… Так, поворачивай.

Мы сменили направление движения, и подошли к покосившемуся столбу, из которого торчал длинный металлический крюк, изогнутый кверху под прямым углом. Когда-то на нём крепилась коробка электрощита, ныне валяющаяся неподалёку.

— Подойдёт, — кивнула Райли, и, швырнув неокониса на землю, тут же прижала его коленкой. — Так, Писатель, теперь мне потребуется твоя помощь.

— Я готов. Что делать? — положив рюкзак, я начал нервно разминать руки.

— Ничего. Просто удерживай его. Сейчас он будет сильно дёргаться.

Я навалился на неокониса, вдавив его в асфальт обеими ногами. Чувствовалось, как бьётся его сердце, и под толстой шкурой гуляют жёсткие мускулы. Зверюга была крепкой.

— Готов? — Райли выудила нож.

Мотнул головой, хотя готов, если честно, не был.

Острие ножа мягко вошло между рёбер неокониса, и тот издал протяжный, страдальческий стон. Однако, беспощадная Райли не думала останавливаться. Вместо этого она стала проворачивать клинок, углубляя и расширяя рану. Кровь полилась ручьём. Мне залило правую ногу. Зверь задёргался от боли, едва не сбрасывая нас с себя, но мы держали его крепко.

Вдруг во мне проснулась жалость к нему. Я почему-то забыл, что около получаса назад этот зверь собирался нас сожрать, и проникся трепетным состраданием.

Мельком я взглянул на Райли, словно пытаясь понять, что ею движет, но вместо ожидаемого садистского оскала увидел совершенно безразличное лицо. С таким выражением женщины обычно разделывают рыбу.

Проковыряв в неоконисе дырку, она выдернула нож, и вытерла лезвие об его шкуру.

— Так, теперь поднимаем.

Мы стали поднимать зверя по столбу. Весил он не меньше двадцати пяти килограмм. Как худощавая Райли его проволокла так далеко? В итоге, несчастный неоконис был насажен на крюк, и лишь после этого девушка сорвала с его пасти свой необычный браслет.

Зверь тут же начал извиваться и дрыгать лапами, при этом крича так страшно и душераздирающе, что я поневоле отступил, и прищурился, словно мне самому передалась частица его боли. Крюк медленно входил в его нутро, пока не погрузился на всю глубину. Подёргавшись ещё минут десять, обезумевший от боли зверь выбился из сил, и перестал шевелиться. Лишь тяжело дышал, и хрипло постанывал.

Райли подхватила рюкзак и, как ни в чём не бывало, забросила себе на плечи.

— Всё, уходим.

— Мы его так и оставим?

— Да.

— Добивать не будем?

— Нет.

— Это жестоко, — я последовал за ней, стараясь не оглядываться назад.

— Это мой мир. Добро пожаловать, Писатель. Хочешь выжить — умей доминировать.

— Но как это издевательство над животным может нам помочь?

— Теперь он будет умирать несколько дней. Импульсы надвигающейся смерти работают как маяк, отпугивающий остальных. Предсмертные крики воздействуют на стаю психологически. Неоконисы никогда не пойдут туда, где пахнет смертью. Теперь они нас боятся, и не будут преследовать. Ох, милый, как же мне надоело тебе всё разъяснять… — раздражённая Райли с трудом стянула с руки деформированный браслет.

— Интересная штука, — указал я на него, желая немного сменить неприятную тему. — Сама смастерила?

— Да. Я называю её 'восьмёркой'. Сделала из полицейских наручников. Очень удобное средство для ловли живых неоконисов. Видишь, вот так они хватают за руку. Браслет очень прочный. Сдавить или прокусить его невозможно. А я делаю так (она дёрнула запястьем, после чего две скобы по бокам браслета замкнулись в кольца), и готово. Челюсти зажаты на руке. Отцепиться он не может, так как мешают клыки. Для этого нужно хотя бы немного приоткрыть пасть. Но пасть фиксируется кольцами. Остаётся либо зубы ломать, либо смириться и сдаться. В основном, они сдаются.

— Надо ещё успеть вставить этот браслет в пасть нападающему зверю.

— С моей реакцией это не проблема. Я просто подставляю руку, и он сам нацепляется.

— Извини, Райли, а можно я тебе ещё один вопрос задам про местную фауну? Не рассердишься?

— Ты мне жутко надоел. Но, благодаря отличной добыче, я слишком счастлива, чтобы на тебя сердиться. Что ты хотел спросить?

— А здесь водятся другие виды неоконисов?

— Другие виды? Нет. Только один. Есть ещё гиенособаки. Они послабее и потрусливее, но более хитрые. В этом районе их нет, потому что с неоконисами они не ладят. А почему ты спросил?

— Когда я прятался в подвале… Ну, там где медуза сожрала моего товарища, чью шляпу я сейчас ношу. В общем, там меня загнали в угол две какие-то уродливые твари. Но они не были похожи на неоконисов. Более крупные, высокие, с кабаньими рылами.

— Деотерии. Видимо, это были они. Это хищники, но их мясо пригодно в пищу. Иногда я на них охочусь. Как они тебя не растерзали?

— Сам удивляюсь. Спрятался я хорошо, но мобильник, зараза, меня выдал.

— А-а, поняла, где ты сидел. Там же тупик. И дверь заперта. Как ты выбрался?

— Это всё очень сложно объяснить. Вспоминаю как будто во сне. Я проглотил таблетку, которую мне дал руководитель нашей экспедиции. После чего у меня начались видения. Твари пропали, и я прошёл сквозь них.

— А потом?

— Потом вылез через дверную щель, словно у меня не было костей.

— Так вот почему ты смог убежать.

— Ты что-то об этом знаешь? Что за таблетку я съел?

— Погоди. Не трещи, — Райли подбросила рюкзак повыше на плечи. — Я знаю очень мало. Но я слышала об этих таблетках. От Апологетов. А они — от сумеречников.

— Расскажи всё, что знаешь.

— Да, практически ничего. Апологеты говорили, что она позволяет сумеречникам преодолевать 'фату сумерек'.

— Что это значит?

— Не знаю, но догадываюсь. Возможно, твоя таблетка имеет нечто общее с вот этим, — она похлопала рукой по рюкзаку.

— А поконкретнее?

— Позволяет покидать свою внешнюю оболочку.

За этими разговорами мы подошли к воротам своего дома.

— Наконец-то можно отдохнуть, — бросив шляпу на вешалку, я скинул надоевший рюкзак.

— Сначала надо помыться, постирать, поесть, наточить лезвия, разобрать ай-талук. Дел очень много, — отозвалась Райли.

— Я разогрею чай. Ты не против?

— Давай.

'Разогреть чай' — означало просто бросить в холодную чашку с чаем кубик жёлтой субстанции, похожей на серу. В чашке тут же начинала происходить какая-то сумасшедшая реакция, похожая на бурление растворимого аспирина, валил пар, и вода нагревалась до состояния хорошо вскипячённого чайника. Чем больше кусочек 'серы' — тем вода становилась горячее.

— Послушай, Райли, а здесь можно раздобыть огнестрельное оружие? — спросил я, расставляя чашки.

— Можно, — ответила она из соседней комнаты.

— А почему ты тогда им не пользуешься?

— Неэффективно. Для того чтобы отстреливать местную живность необходимы пули со специальным энергенным покрытием. Такие есть только у сумеречников.

— Кто такие 'сумеречники'?

— Те, что нас охраняют.

— Понятно. Ну а палки? Дубины?

— Неэффективно. Урон низкий, энергозатраты высокие, мобильность ужасная.

— Луки, арбалеты?

— Малоэффективно. Раньше использовала против ригвилов, но потом они научились улавливать звук тетивы, и уходить от стрелы.

— Неужели нет ничего лучше ножа?

— Почему ты так недооцениваешь нож? — Райли вышла из комнаты, расчёсывая волосы. — Он идеален. Лёгкий, удобный. Он как продолжение руки.

Собеседница сделала в воздухе несколько плавных движений ребром ладони.

— Не ограничивает движений, не испытывает сопротивления воздуха, ударяет туда, куда мне нужно, и со скоростью, которую я могу ему придать. Главное, чтобы клинок был из хорошей стали, а режущая кромка — ровно отточена, и обработана энергеном. Тогда ножу нет равных.

Я вынул кукри, покрутил его в руке, и протянул Райли, рукоятью вперёд. Та удивлённо на меня посмотрела.

— Бери, — кивнул я. — Тебе он больше пригодится. А я им всё равно пользоваться не умею.

Она приняла подарок. Взвесила, подержала на одном пальце, постучала ногтем по клинку.

— Хороший брат. Не видела таких никогда.

— Почему 'брат'?

Она улыбнулась.

У меня всегда их двое: брат и сестра. Без них я никуда. Сестра тонкая и изящная. Очень быстрая. Срезает плоть как бритва. Но очень хрупкая. Чтобы рассечь толстую шкуру нужен брат. Сначала братом у меня был тесак. Но он был слишком широкий. Тогда я взяла топорик. Он лучше, но слишком тяжёлый. Трудно выдёргивать, трудно махать. А этот нож — прекрасен. Сбалансированный, лёгкий. Он мне очень нравится.

— Пользуйся на здоровье.

— Идём, — Райли вдруг схватила меня за рук, и потащила за собой.

— Куда?

— Идём.

Она привела меня в свой арсенал, и указала на стену с ножами.

— Выбирай себе.

— Мне выбрать нож? Но какой? Их тут столько!

— Любой.

— Подожди. Зачем мне нож? Я всё равно не умею драться так же, как ты.

— Без ножа тебе не выжить. Я не всегда буду рядом, чтобы тебя защитить. Ты должен учиться сам за себя постоять. Выбирай!

— Это непросто. Я ничего не понимаю в ножах. Какой из них лучше?

— Позволь выбирать своему сердцу.

— Хм-м… Вот. Наверное, вот этот, — я снял со стены мачете. — Вроде неплохая штука.

— Тяжёлый, медленный, — Райли пожала плечами. — Хорошо рубить провода и кости.

— А, ну тогда давай я посмотрю что-нибудь другое…

— Нет-нет. Если выбор сделало твоё сердце, то нельзя ему противоречить. В каждом ноже есть что-то своё, неповторимое. Учись с ним обращаться, и он тебе обязательно поможет, — она протянула мне ножны с ремешками и маленький голубой камушек, похожий на мел. — Вот, это тоже тебе.

— Как этим пользоваться? — покрутив 'мелок' в руке, спросил я.

— Энергенная паста всегда должна быть под рукой! Сначала точишь лезвие камнем. Аккуратно, не спеша. Потом шлифуешь песком. До бритвенной остроты. Наконец, натираешь кромку энергеном. Втирай вот так, вдоль лезвия. Должен получиться сплошной слой. Только потом можешь выходить на улицу. Обрабатывай клинок регулярно. Особенно после использования. Не затягивай с этим. Не откладывай на потом. И рекомендую пользоваться шнуром.

— Шнуром?

— Вот этим, — она выдернула из ножен шнурок. — Привязываешь один конец к запястью, второй — на рукояти ножа.

— Зачем?

— Во время драки велика вероятность, что нож у тебя выбьют из руки. Лишившись ножа, моментально лишаешься жизни. Со шнурком нож далеко не отлетает от руки, а падает рядом. Его легко подтянуть и схватить за рукоять. А лучше, изначально привязывать рукоять к ладони, чтобы она всегда находилась в руке, даже когда пальцы разжаты. Вообще, на улице старайся не выпускать ножа из рук. Напасть могут когда угодно и откуда угодно.

— Спасибо, — поблагодарил её я.

Райли мотнула головой, и ушла приводить себя в порядок.

Так я обзавёлся своим собственным, настоящим оружием. Всё дело было в голубой пасте — 'энергене'. Этот таинственный материал оказывал деструктивное воздействие на энергию, укрепляющую тела местных тварей. Видимо создавая разрывы на молекулярном уровне, он позволял таким образом наносить им серьёзные раны.

Да что уж там? Мой мачете мог без труда разрубить толстый деревянный брусок, словно сыр, даже в нём не застряв. Проволока рассекалась им как тонкая верёвка. Можно было перерубить даже металлический стержень в мизинец толщиной, но это было чревато образованием зазубрины, поэтому я крайне редко использовал своё оружие против металла.

Заточка лезвия была опасным занятием, и я поначалу частенько резал себе пальцы, пока не приспособился к этой процедуре. Коварный энерген придавал режущей кромке такую запредельную остроту, что можно было получить порез просто к ней прикоснувшись. Что удивительно, сам по себе 'голубой мелок' был практически безвреден. Хотя Райли настоятельно рекомендовала тщательно протирать руки после работы с ним, и ни в коем случае не облизывать пальцы.

И всё-таки этот мир — сущее безумие. Как бы самому не двинуться умом среди этого кошмарного декаданса.

В любом случае, я продолжаю постепенно втираться в доверие к полоумной Райли.

Необходимо во что бы то ни стало снискать её расположение, и добиться, чтобы она помогла мне выбраться из этого 'грибного королевства'. Да, я выберусь отсюда. Непременно выберусь.