Тенебрариум

ЧАСТЬ-13. ТИНА

Утром Райли не стало. Синее солнце неестественно заливало улицу, создавая эффект светофильтра, который обычно используют в кино, чтобы показать «светлую» ночь. Кто-то протяжно провыл вдалеке, словно прощаясь.

Мы стояли возле свежей могилы, выкопанной во дворе дома. Я, Котя, Флинт и Водзорд.

— О, природа, — вздохнул отшельник. — Она была такой перспективной. Печально терять столь уникальный образец.

— Да какая разница? Если бы её не убил Грязный Гарри, то убил бы я, — ответил Флинт.

— Что ты мелешь? — осадил его я.

— А что? Я всегда говорю то, что думаю.

— И становишься похожим на Грязного Гарри.

— Ну, ты уж загнул, Писатель. И вовсе я не такой. Изгнанники иногда погибают, такое случается. Сегодня она, завтра, может быть, я.

— Просто признай, что сморозил глупость.

Мы замолчали.

На могиле вдруг распустились большие, яркие цветы, которые тут же завяли и отвалились от стеблей. Сверху прилетела арбалетная стрела с двумя парами пчелиных крылышек. Она погудела сначала надо мной, потом над Флинтом. Тот отмахнулся.

— Да отвяжись ты.

— Неисповедимы пути природы нашей! — поповским тоном изрёк Водзорд. — И все мы в ней, аки капли росы на шаткой травинке.

— Сдавайся плазме. Пройди через туман, — прозвучал чей-то клокочущий голос.

На мои плечи легла пара чёрных когтистых рук с длинными пальцами. Я попытался обернуться, но руки тут же усилили захват, не давая возможности двигаться.

— Не нужно.

— Ты ещё кто?! — воскликнул я.

— Ты знаешь.

— Хо?

— Угадал.

— Почему ты меня держишь?

— Хочу, чтобы ты подождал.

— Я не могу ждать.

— А придётся. Твоё рвение не должно ставить проект под угрозу.

— Что мне до твоего проекта? Я просто хочу выжить.

— Пока что другого от тебя и не требуется.

— Ты не понимаешь меня, Хо. Без Райли я всё потерял, для меня всё пропало.

— Не драматизируй всё так, Писатель. Ведь это не её имя вышло из холодных волн Карского моря. А значит, пока ещё ничего не пропало.

— Что мне до твоих непонятных метафор? В них нет ни смысла, ни помощи. Доселе, одна лишь Райли мне помогала. Теперь, когда её нет, я не знаю, что мне делать.

— Ты думаешь, что для спасения тебе нужна Райли?

— Мне без неё очень плохо.

— То есть, если бы она жила — ты бы ответственнее относился к проекту?

— Я бы всё за неё отдал.

— Значит, придётся возвращать её в проект.

— Как? Ты что, можешь воскресить её?

— Нет, конечно. Но в моей власти не убивать её…

— Я не понимаю.

Мой взгляд упал на могильный холмик, и я увидел, что с него упал камешек. Потом ещё один. Земля в том месте начала осыпааться.

— Что это? Она же… Она что? Живая?! — я дёрнулся, но лапы Хо цепко удерживали меня на месте.

— Не рвись, Писатель. Обстановка в мире нестабильна. Когда у одних солнце стоит в зените, у других оно оказывается в надире…

— Отпусти! Ей надо помочь!

— Хо! Хо!

— Флинт! Водзорд! Что же вы стоите, как истуканы?! Помогите ей выбраться!

Те не отреагировали. Чем больше я вырывался, тем глубже впивались в моё тело выпускные когти Хо.

— Пройди через туман. Слышишь? Пройди через туман.

— Флинт! Водзорд!

От моих криков они вздрогнули и начали разваливаться, как старый цемент, обнажая уродливый каркас арматуры. Маленьким взрывом, от могилы взметнулась земля, и наружу показалась грязная рука с содранными ногтями.

Истошно закричав, я проснулся, и услышал свой собственный хрип. Когда я успел заснуть? Всю ночь глаз не смыкал. Наверное, уже к утру нечаянно отключился, не в силах совладать с усталостью. Значит, это был только сон. Значит, не всё ещё потеряно. Поднявшись, я первым делом посмотрел на Райли. Солнечный свет озарял её серое лицо и свисающую с кровати руку.

Я поднёс зеркальце к её губам. Не потеет. Пощупал пульс — сердце не бьётся. Значит всё. Ушла.

— Не-ет, нет, нет, нет… Ну что же ты? Ну, как же ты могла? Зачем? — я встряхнул её за плечо. — Почему ты не боролась?! Почему меня бросила…

К горлу подкатили рыдания. Уткнувшись лицом в грудь Райли, я протяжно заскулил. Горе и страх не позволяли мне даже поплакать по-человечески. Лишь выдавливали жалкое повизгивание. Жизнь словно оборвалась, и дальнейшая борьба потеряла всяческий смысл. Больше всего мне хотелось умереть рядом с ней, закончив всю эту идиотскую фантасмагорию.

Всхлипывая, я прижимался к окоченевшей груди моей бедной изгнанницы, и более ни о чём не думал. Ни о себе, ни о будущем, ни о мире, оставленном по ту сторону Периметра. Я превратился в песчинку, летящую в бездну необъятной пропасти. Сколько ещё осталось лететь? Какая разница? Смерть — это избавление…

К затылку прикоснулось что-то горячее. Я, было, подумал, что это рана на голове даёт о себе знать. Но волосы вновь шевельнулись от дуновения, и стало ясно — к ране они не имеют никакого отношения. Шмыгнув носом, я нащупал в складках постели оброненное зеркальце, и приложил к подбородку Райли. Сначала зеркало оставалось прозрачным, но вдруг, когда я уже почти потерял надежду, поверхность его помутнела.

Не веря собственным глазам, я приблизил своё лицо к лицу девушки так близко, что едва его не касался, ловя очередной её выдох, и не веря собственному счастью. Тут она открыла глаза, затянутые мутной пеленой, но всё-таки живые.

— Писатель?

— Господи, Райли, как же ты меня напугала! Я думал, что ты умерла! Как ты себя чувствуешь?

— Не очень. Но я сумела остановить утечку энергии. Ещё бы немного и…

— Я в тебя верил! Я знал, что ты справишься!

— Погоди ещё. Система жизнеобеспечения восстановлена, но кризис не миновал. Пришлось замедлить все процессы в организме настолько, насколько это возможно. Это помогло. Но чтобы войти в прежний режим требуется много энергии. А она восстанавливается слишком медленно.

— Восстановится. Всё восстановится. Будешь в порядке.

Райли пришлось несладко, и до полного выздоровления оставалось ещё много времени. Изгнанники регенерируют на порядок быстрее людей, но из-за тяжелейших травм, вкупе с колоссальными энергозатратами, ей пришлось отлёживаться несколько дней.

В первый день было тяжелее всего. Я практически ни разу от неё не отходил. Состояние хоть и стабилизировалось, но всё ещё оставалось крайне тяжёлым. Только к обеду больная окончательно восстановила дыхание и сердцебиение. Она, наконец, смогла говорить, не выдыхаясь. Значит скоро пойдёт на поправку.

От еды моя пациентка отказалась. Лишь выпила немного воды, да и то ближе к вечеру. Организм был сильно обезвожен, и я очень волновался, как бы она не умерла от банальной жажды. Оставалось надеяться на то, что она знает, как себя вести в подобном положении. Человеческие мерки ей не подходили, поэтому лезть в чужой монастырь со своим уставом я не спешил.

Ненадолго отлучившись, нашёл оба её ножа и хорошенько их обработал. Разумеется, она потом скажет, что недостаточно хорошо, но всё-таки отнесётся с признательностью, и поблагодарит.

День тянулся долго и нудно. Немного успокоившись по поводу Райли, я заскучал. Хотелось действовать, двигаться вперёд. Но оставлять подругу в столь тяжёлый момент, абсолютно беспомощной, я не имел права. Так и проторчал возле её лежанки до самой ночи. Перед сном мы немного поговорили. Разговор в основном строился вокруг разборки с бандой Грязного Гарри. Я спросил, кому теперь отойдёт территория 7-13? Райли призналась, что ей эта территория, в принципе, не нужна, потому что из-за обилия аномалий от неё больше проблем, чем выгоды. Но если на неё позарится Флинт, то она из кожи вон вылезет — лишь бы не дать ему там обосноваться. В общем, «и сам не гам, и другому не дам». Такова была Райли. Таков же был и Флинт. Сейчас оба были потрёпаны, поэтому спорная территория их особо не волновала, но по выздоровлении ожидались новые выяснения отношений.

— Зачем вам это надо? Только-только с горем пополам договорились…

— Ну а куда деваться? Пустую территорию оставлять нельзя. В лучшем случае, без хозяина её заполонят хищные твари, от которых потом житься не будет. Ну а в худшем. В худшем, может заявиться новый изгнанник, с которым придётся по-новой договариваться о границах. А это опять противостояние и драка. Поэтому, нам с Флинтом необходимо поскорее определиться, кто будет там заправлять. Либо я, либо он.

— А если поделить пополам?

— Ой, это так сложно и муторно, что проще захватить весь участок целиком, не дробя его границей.

— А ссориться с Флинтом не сложно? Я на твоей стороне, и мне дороже ты, нежели он. Но я всё-таки настаиваю, что Флинт, как сосед, очень нам выгоден.

— Спорить не буду.

— Так может сесть за стол переговоров?

— Дай мне сначала в себя прийти.

— Как говорила моя бабушка — «умирать собирайся, а рожь сей». Думаю, что с Флинтом нужно поговорить уже сейчас, пока он не попёрся втыкать свой флаг на новой территории. В качестве парламентёра буду выступать я. Если он считает меня своим другом, значит мы с ним найдём общий язык.

— Попробуй. Посмотрим, что получится.

Я немного помолчал. И тут, вспомнив ещё одну интересную деталь, задал Райли вопрос.

— Там, на фабрике, в логове Гарри, я видел одну изгнанницу. Явно не из его банды. Не «грязнуля». Она была очень сильно избита и ранена. Просила, чтобы я её убил.

— И что? Убил?

— Нет! Я сам был пленником! Да и зачем её убивать? Я ж не бандюган какой.

— Ну и зря. Надо было убить, чтобы не мучилась.

Позиция Райли в этом вопросе была однозначной, и продолжать данную тему я смысла не видел.

Широкая каменистая пустошь, насколько хватает глаз. В небе медленно летают гигантские морские звёзды, словно поднявшиеся ввысь из глубин океана. Ветер гоняет пыль, а по равнине, подобно морским ежам быстро катаются какие-то шары, утыканные длинными чёрными иглами.

На большом камне сидит задумчивый старец, устремивший свой подслеповатый взор на обширно раскиданные обломки странного, неведомого аппарата, похожего на небольшой космический корабль. Из-за сильнейших повреждений было уже невозможно представить, как он выглядел до разрушения. Из всего корпуса более-менее сохранилась только носовая часть, наполовину урывшаяся в сухой грунт. Кое-где обломки слегка дымились. Попахивало озоном и горелой изоляцией.

— Мне не дойти до Эоканака, — изрёк старик. — Мой путь окончен.

— Что мы здесь делаем? — спросил я, не глядя на него.

— Бежим от себя.

— Зачем?

— Никто не знает.

— Куда теперь идти?

— Я шёл в Эоканак. Деревню Забытых. Говорили, что там ещё остался незакрытый переход. Куда шёл ты — мне неведомо. Задай себе вопрос, и, возможно, ответ не заставит тебя долго ждать… Ты видишь, что они сделали? Тейлор Таун уничтожен. Теперь ноосфера под их контролем. Они боятся.

— Кто «они»?

— Тебе не нужно этого знать. Уходи. Ступай своей дорогой.

Я отправился бродить среди обломков. Где-то пиликали протяжные радиопомехи, похожие на звук старого модема. Чем ближе я подходил к разрушенной кабине, тем громче и отчётливее они слышались. Можно было даже разобрать монотонный голос, напоминавший стон: «Внимание. Нарушение эндосферной трансдукции. Фиксация стабилизаторов на реверс». Фраза повторялась через каждые тридцать секунд.

Подойдя к огрызку носовой части, я прочитал на закопчённой обшивке название «Т.Т.К. ОДАЛИСКА». Что это была за конструкция? Корабль, или самолёт? По виду, так ни то и ни другое. Заглянул в обрубок корпуса. В лицо ядовито пахнуло горелым пластиком. Раздвинув руками лохмотья свисающих с потолка проводов, шагнул внутрь. Под ногами захрустела копоть и застывшая короста некогда расплавленных панелей. Дверь в пилотскую кабину рухнула вперёд от одного лишь прикосновения к ней. На чём она только держалась?

В кабине пожара не было, но она были сильно покорёжена ударом об землю. Практически всё здесь было разбито. Прямо за порогом, на стене мигал красной лампочкой чудом уцелевший коммутатор бортового компьютера, чей охрипший динамик продолжал монотонно вещать: «Внимание. Нарушение эндосферной трансдукции. Фиксация стабилизаторов на реверс». Я потрогал красную лампочку, которая оказалась кнопкой. Коммутатор щёлкнул и замолчал.

В двух пилотских креслах сидели неживые тела. Это были обычные люди, в обычной одежде, и только шлемы на их головах являлись какими-то внеземными — огромными, блестящими, вытянутыми вперёд. Из них торчала масса проводов, соединённых с различными системами кокпита. Тот, что слева (по моему предположению — капитан корабля), мёртвой хваткой продолжал удерживать причудливый штурвал, состоящий из двух круглых и гладких панелей, похожих на тарелки с кнопками, крепящиеся к пульту управления тонкими коленчатыми креплениями.

Второй, казалось, что просто сильно устал, и задремал, уткнувшись передней полусферой шлема в руку, лежавшую на пульте. Между пилотами, на разбитой приборной доске торчала яркая стереофотография, на которой было запечатлено три незнакомых мне человека (на одном из которых была надета арабская куфия), и маленькая, обворожительная девочка с кислотно-зелёными волосами. В нижнем углу прочёл надпись «Ребятам от Лиши». Выше, на приборной панели, чернело обсидиановое лезвие.

Где же я всё-таки нахожусь? Что это за мир? Что за место? Что за обломки? Что за экипаж попал в столь страшную катастрофу? Повернулся к «прикорнувшему» второму пилоту, я дотронулся до его плеча. В этом месте, кусок одежды, вместе с телом провалился вовнутрь, словно у хрупкой шоколадной фигурки. Я убрал руку, но было уже поздно. По телу пошли трещины, и оно начало рассыпаться, пока полностью не осело на кресло и пол. Отшатнувшись, я задел «капитана», и тот рассыпался следом.

— Не теряй время! — по разбитому стеклу кабины громко стукнула чёрная рука с когтистыми пальцами.

От неожиданности я вздрогнул и… Проснулся.

— Райли? Райли?! Да что же это?…

Кровать была пуста. Осталась только заляпанная бурыми кровавыми пятнами примятость. Ещё не вполне придя в себя после сна, я вскочил с матраса, и бросился искать пропавшую подругу. Бежать далеко не пришлось, потому что Райли лежала возле выхода из комнаты. Это всё, на что ей хватило сил. Наверное, звук её падения и разбудил меня.

— Господи, Райли, ты что, упала?! — я начал её поднимать.

— Надо укрепить подходы к дому, — прохрипела она. — Я должна…

— А ну, ложись! Ишь чего удумала. Не успела чуток в себя прийти, и помчалась.

— Но Флинт же…

— С Флинтом я разберусь, сказал же вчера.

— Ты не сможешь.

— А ты сможешь! Вот что, попрыгунья-стрекоза, пока окончательно не придёшь в норму, никуда я тебя не отпущу. У тебя постельный режим. И не надо на меня смотреть такими испепеляющим взглядом. Напугала кота сосиской.

— Писатель, ты вообще уже обнаглел. Как только я наберусь сил, первым делом устрою тебе… Не знаю пока, что устрою, но это явно будет что-то страшное.

— Договорились. Но сначала ты должна поправиться. И пока я сильнее тебя, я тут главный, поняла? Считай, что это — мой инсуаль. «Кто сильнее — тот и прав» — вот так.

— Хм-м-м…

— Не хмыкай. Для тебя же стараюсь, — уложив её на кровать, я поправил одеяло. — Сегодня я планирую оставить тебя одну ненадолго, и надеюсь, что ты будешь вести себя хорошо и обойдёшься без поползновений.

— Куда это ты собрался?

— Сначала навещу нашего мясника. Если он спокоен — нужно будет воды набрать. Воды нам понадобится много. Тебе надо помыться. Да и отпиваться тебе нужно, а то скоро в мумию превратишься. Ну а на обратном пути загляну к нашему Флинту, пошукаю относительно его планов. Может быть, тебе и беспокоиться не о чем. А если есть о чём, то я уж как-нибудь постараюсь разрулить ситуацию. Мы же друзья как-никак.

— Писатель!

— Так, всё. Никаких разговоров, больная. Доктор сейчас будет обрабатывать твои ранения. Но сначала надо помыться.

Притащив воды, я взял губку, и стал аккуратно смывать грязь с лица Райли, потом протёр руки, ноги, и спину. Чтобы не смущать свою застенчивую пациентку, ограничился в основном открытыми участками тела, отшутившись, что полную помывку я забесплатно не делаю. Она восприняла мою деликатность с большой благодарностью.

Затем я вымыл ей голову. Этот процесс оказался самым сложным. Волосы у неё действительно были очень слабыми, и вылезали даже от малейшего натяжения. Поэтому я старался обращаться с ними как можно бережнее. В результате провозился чертовски долго, и всё равно в тазу осталось плавать много волос. Тазик я тут же убрал из поля её зрения, чтобы не расстраивать.

Умытая Райли, без этих жутких чёрных полос на щеках и черноты под глазами, сразу перестала быть страшной, а бурлящая внутри неё энергия, даже придала лицу живой, человеческий румянец. Процедура завершилась обработкой ран. Я с радостью обнаружил, что рана на спине начала подсыхать и покрылась тонкой корочкой. Регенерация работала.

Перед уходом нужно было подкрепиться, и я сообразил импровизированный стол на табуретке. Райли опять выпила воды, а есть отказалась. Это уже начало меня волновать. Решил на неё надавить. Положив перед ней два крупных куска энергомяса, я, как можно строже произнёс, — «Чтобы съела!»

— Не буду, — угрюмо ответила она. — Не хочу.

— Мало ли, что ты не хочешь! Сейчас твой организм жрёт сам себя. Тебе нужно поесть, чтобы дать ему силу.

— Я не хочу. Сказала же!

— Если не будешь есть, буду кормить тебя насильно! — я взял один кусок и сунул ей в рот.

Она отстранилась, и глянула на меня исподлобья взглядом полным злости.

— Открывай рот! Ну же!

— Не бу…

Дождавшись, когда её зубы разомкнутся, я сунул ей кусок прямо в рот. Она немного посопротивлялась, но всё-таки приняла его и съела.

— Вот так. Теперь её один.

— Хватит.

— Не хватит. Чё я с тобой, как с маленькой девочкой вожусь? Стыдища!

— Мне хватит, я так много никогда не ем.

Она действительно так много не ела. Обычно её завтрак состоял из половинки только что скормленного. А я заставлял её съесть ещё двойную порцию. Тем не менее, я был уверен, что энергомясо ригвила ей поможет.

В конце концов, устав с ней перепираться, решил запихать ей насильно и второй кусок, но она меня остановила, — «Не надо!»

Взяла кусок, и, одарив меня пронзающим взором, съела. При этом чуть не подавилась. Но я был доволен.

— Всё, молодец. Теперь отдыхать.

— У меня теперь болит живот. Тяжесть, — пожаловалась она. — Ты изверг, Писатель. Хуже чем я.

— Эт точно. А ещё я хочу как можно скорее поднять тебя на ноги.

Райли конечно же злилась, что я накормил её против воли, но всё же её настроение после помывки улучшилось настолько, что даже этот неприятный момент его не испортил. Я представляю, каково ей было. Это всё равно, что умять за один присест три тарелки наваристого первого, пару тарелок сытного второго, и запить всё это бадьёй компота. Но зато теперь за её желудок можно не волноваться.

Пришло время вспомнить и о своей ране. Я хорошенько обработал себе разбитый затылок. Затем надраил мачете точильным камнем и пастой. К бою готов.

— Котя, оставляю тебя за главного. Следи за этой резвой дамой.

Элгер мурлыкнул.

Нацепив отвоёванную шляпу, и засунув очки в нагрудный карман, я подошёл к Райли попрощаться. Но задержался, потому что вид у неё подозрительно изменился.

— Ё-моё! Что это с тобой такое?!

— Ты о чём? — спросила она.

— Ты вся красная, как помидор, — потрогал её лоб и едва не обжёгся. — Да ты вся горишь!

— Да неужели? Напичкал меня мясом ригвила, а теперь удивляешься.

— Так это от него такой эффект? Блин, что же я наделал, идиот…Надо срочно сбить температуру!

— Успокойся. Ты конечно идиот, спорить не буду. Но со мной всё в порядке. Простого человека такая температура убила бы меньше чем за час, но я умею регулировать теплообмен в организме, и не даю крови загустеть. Скоро энергия стабилизируется: часть усвоится, часть — элгер сожрёт, и жар тут же спадёт. Так всегда происходит.

— Ну, слава богу. А то уж я думал, что ты вот-вот вспыхнешь, как факел. Ты правда в порядке? Не обманываешь?

— В полнейшем.

— Ну, тогда ладно.

Я на всякий случай положил ей на лоб мокрую тряпочку.

— Давай, лежи, и жди меня. Я постараюсь не задерживаться.

— Угу.

Засунув мачете в ножны, пошёл на выход.

— Писатель, — окликнула меня Райли.

— Что?

— Ты поосторожнее там.

— Не волнуйся.

За порог шагнул с тяжёлым сердцем. Не хотелось оставлять её одну. Это было неправильно. Не надо было уходить, пока она достаточно не окрепнет. Я это понимал, но долг совести тянул меня в этот поход со страшной силой. Успокаивал сам себя мыслью, что Райли остаётся под защитой завесы, и если не будет делать глупостей, то никто до неё здесь не доберётся. Но всё равно страшно переживал.

Как бы там ни было, я её чуть было не потерял, и этот случай преподнёс мне хороший урок на всю жизнь. Урок-то я усвоил, но тут же пошёл на новый риск, по велению сердца, а не разума. С другой стороны, если бы не пошёл, то потом бы всю жизнь себя проклинал… Да и сколько бы тогда у меня осталось той жизни?

Во дворе увидел лопнувшие остатки экспломака. Крышки семенных коробочек сорваны. Ещё вчера днём они практически синхронно пальнули в воздух, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности. Своё дело они сделали, и нужда в них отпала.

Перед воротами асфальт был разукрашен пятнами. Чёрные — остатки схлопнувшихся «Колокольчиков» (искусственная баровибрационная аномалия, возникающая при соединении ай-талука, воды и перемолотых костей мушенбрука). Ржавые — последствия перегоревших «Факелов» (они же «Веснушки» — естественные термические аномалии с отложенным эффектом, добываются изгнанниками близ аномалий «Горыныч» и «Лампочка Ильича», и выглядят как обычные камешки, или песок). В общем, вся зона ловушек очищена. Можно идти спокойно.

До «Эсмеральды» дошёл в тяжёлых раздумьях об оставленной Райли. И только там осознал, что идти, погрузившись в себя, это неправильно. С одной стороны, такая задумчивость частично гасит энергетический хвост, но с другой, я начисто теряю бдительность, а это уже совсем нехорошо. Даже мачете забыл достать, болван. Всё, пора сосредоточиться. Собравшись с мыслями, и настроившись на предстоящий, опасный поход, я повернул на Пушкина, в сторону ДК.

Да, да, я не пошёл проверять мясника. С самого начала я знал, что не пойду туда, а сразу направлюсь к Флинту. Пришлось обмануть Райли. Ведь я понимал, что она не одобрит мой порыв. «Не одобрит» — это мягко сказано. Но с ней я буду разбираться после. А сейчас нужно действовать. Возможно, я уже опоздал.

В городе было спокойно как никогда. Даже стрекозы не летали. До Дома культуры я дошёл быстро и легко. Миновал границу. А дальше пришлось напрягать память, вспоминая, каким маршрутом вела меня Райли. Территорию Флинта я тогда ещё знал очень плохо. Считайте, что вообще не знал. И нарваться на аномалию, или подстроенную ловушку совсем не хотел. Шёл осторожно и очень внимательно.

В отличие от территории Райли, расположенной на спокойной окраине, территория Флинта располагалась ближе к центру города. Здесь было больше автотранспорта, больше высоких зданий, и существенно больше аномалий. К тому же, я регулярно натыкался на человеческие останки, которые сильно отвлекали внимание, и вызывали панический рефлекс — «где-то рядом ловушка!» Хорошо хоть, что до «Соковыжималки» было рукой подать. Всего три квартала, и один поворот. Зато улица Гагарина, упиравшаяся в жилище Флинта, была забита машинами под завязку. Наверное, пытаясь эвакуировать горожан, отряды гражданской обороны выделили эту улицу для объезда опасных районов, тем самым, устроив на ней огромную пробку. Я подзабыл, как Райли тут петляла, и шёл уже на свой страх и риск. Где же Флинт?! Может его позвать? Нет, не буду. Навлеку ещё на себя какую-нибудь местную тварь. Орать в Иликтинске — себе дороже.

Дорогу перегородили две столкнувшиеся машины. Они мне сразу не понравились. Но я всё-таки перелез между их капотами. Не успел дальше и шагу ступить, как почва под ногами всколыхнулась, послышалось шипение, и всё вокруг стало розовато-мутным. Хорошо, что я не поддался рефлексии, и не стал дёргаться, а просто замер на одном месте. Это спасло мне жизнь. Я оказался в центре большого пузыря, и что-то мне подсказывало, что если он лопнет, то мне не поздоровится. В разговорах бандитов Грязного Гарри я что-то слышал про такие пузыри. Знал, что из них можно выбраться, только не знал как.

Вот же засада! Теперь надо собраться и стоять тихо, как истукан, ни в коем случае не касаясь стенок пузыря.

— Ага! Попался, гад! Ну всё, тварюга, тебе финиш! — выскочил из-за грузовика счастливый Флинт. — Ой. Писатель? Это ты?

— Хорош комедию ломать. Знал ведь, что я к тебе иду. Почему не предупредил, что тут повсюду твой грёбанный «Бубль-гум»?!

— Я не знал, что это ты. Честное пиратское. Думал, что это кто-то из недобитков Грязного Гарри ко мне забрёл.

— Врёшь и не краснеешь. Давай вытаскивай меня отсюда.

— Ты главное не рыпайся, друг. Пузырь сам сдуется, если его не трогать.

— И сколько мне ждать?

— Ну-у, не знаю, часов пять-семь.

— Чего-о? Да ты рехнулся? Я тут пять часов стоять не собираюсь, а тем более семь!

— Придётся. Иначе из пузыря не выбраться.

Внутри пузыря становилось всё жарче.

— Эй, а я тут не задохнусь?

— Не переживай. Эти «Бубль-гумы» — всего лишь растения. Они вдыхают углекислый газ, а выдыхают кислород. Так что воздух внутри будет… Вот только… — он почесал лысину.

— Что «вот только»?

— Ты только не нервничай, ладно?

— Флинт! Что «вот только»?!

— Понимаешь. Кислорода выделяется немного. Поэтому выжить можно только с использованием «пониженного дыхания».

— «Пониженного»? Это как?

— Замедленного, экономичного.

— Флинт, люди этого не умеют! Разве что йоги, или дайверы с многолетним стажем! Но только не я!

— Да уж понял, понял. Погоди, я что-нибудь придумаю.

— Думай быстрее, тут становится душновато.

— Помолчи! Экономь свой воздух. Сказал же, придумаю что-нибудь.

Он походил из стороны в сторону, делая широкие шаги. Пару раз останавливался, просияв, но тут же опять задумывался, и продолжал расхаживать.

— Флинт, не хочу тебя торопить, но…

— Я придумал, Писатель, придумал. Вот только может не получиться… В общем, я сейчас! — он припустил куда-то прочь.

— Флинт! Не бросай меня здесь! Вот, чёрт…

Если он не вернётся — мне конец. Я это прекрасно понимал. Ведь знал же, что добром этот поход не кончится. Знал! И всё равно пошёл.

К счастью, Флинт быстро вернулся. Он притащил пару длинных и узких металлических пластин с дырками. Продел в них верёвку, и начал осматривать основание пузыря.

— Что ты собираешься делать? — утерев пот, спросил я.

— Этот пузырь — он только сверху, а внизу у него безопасная «подошва». В виде лишайника. Если её прорвать, то он не лопнет, а просто резко сдуется.

— Так почему бы её просто не расковырять?

— Если она сдуется прямо на тебе, то ты умрёшь. Если проделать это часа через два, то может и выживешь, но отделаешься тяжёлыми ожогами. Если через три — то просто кожа слезет, ну а через пять — получишь просто сильное раздражение…

— Я не продержусь до пяти часов!

— Знаю! Поэтому придумал одну штуку. Давай, помоги мне. Подними правую ногу. Только не упади.

— Так, поднял.

Флинт начал шурудить под пузырём, отдирая ножом его основу от асфальта, словно старый, прилипший коврик. Затем, он подсунул одну «лыжу», и велел мне поставить на неё ногу.

— Только ставь ногу прямо на железо. Чувствуешь его?

— Да.

— Отлично. Теперь поднимай левую.

Когда обе лыжи были установлены, Флинт впрягся в верёвку.

— Ты хочешь меня куда-то оттащить.

— Ага. Держи равновесие, и не падай духом! Ну, раз-два-поехали!

Остатки лишайника с треском оторвались, и полозья заскрежетали по асфальту. Отбуксировав меня метров на десять, Флинт остановился, сбегал за ломом, и начал выковыривать из дороги канализационный люк. До меня начала доходить его задумка.

— Эй, ты предлагаешь мне спрыгнуть в канализацию?

— Догадался, да? — усмехнулся он. — Здорово я придумал, правда?

— А я себе ноги не переломаю?

— Тебе что дороже? Ноги, или жизнь? Не волнуйся, смастерю тебе отличные костыли!

— Юморок у тебя ещё хуже, чем у Райли.

— Не бойся, — Флинт откатил люк в сторону. — Канализация доверху забита засохшим дерьмом эндлкрона. Лететь недалеко.

— К чёрту разговоры, — я уже начинал задыхаться. — Давай быстрее, Флинт!

— Приготовься, дружище!

Он подхватил верёвку и поволок меня к люку. Полозья прошли точно по его краям, и «повозка» остановилась прямо посередине.

— Отлично! Теперь приготовься, и прыгай!

— Куда?

— Прямо в центр! Куда же ещё?! По-идее, дно должно прорваться, и ты вылетишь снизу, прежде чем пузырь сдуется.

— По-идее???

— Знаешь, у меня не было времени экспериментировать с этим.

— Ла-адно, ладно… Блин. Только бы, только бы…

— Прыгай!

Я, легонько подпрыгнув, одновременно соединил ноги, и приземлился в центре. Дно провисло, словно резиновый батут, и не порвалось.

— Бли-ин! Оно не рвётся!

— Ещё прыгай!

Я снова подпрыгнул. Издав сухой треск, словно гнилая ткань, дно прорвалось, и я полетел в люк, вместе с вырывающимся из пузыря воздухом. С шипением и свистом, словно огромный воздушный шарик, пузырь сжался над моей головой, и умчался куда-то наверх, повинуясь необузданной реактивной тяге, после чего шлёпнулся на отдалённый автомобиль, повиснув бесформенной розовой тряпкой. А я, пролетев полметра, зацепился рукой за железную ступеньку. Та, лязгнув, прогнулась, но удержала меня от дальнейшего падения. Ударился я очень больно, но руки и ноги остались целыми.

— Эй, ты как? — в люк заглянула улыбающаяся рожа Флинта.

— Живой.

Ухватив протянутую руку, я был извлечён наружу, и наконец-то смог полной грудью вдохнуть свежий, прохладный воздух.

— Ну что, — он услужливо отряхнул мне спину. — Идём ко мне, посидим, поговорим…

— В другой раз. Я, в общем-то, шёл к тебе с другой целью.

— Серьёзно? И с какой же?

— Я собираюсь сходить на фабрику, где вы громили «грязнуль». И надеюсь, что ты мне составишь компанию.

— Сходить, пограбить их логово я завсегда готов! Уже, признаться, была такая мысль. Может эти паразиты не нашли какие-нибудь тайники тринадцатого?

— Я не для этого туда иду.

— А для чего?

— Нужно кое-кого оттуда вытащить.

— Кого? Там одни трупы.

— Нет. Там есть одна выжившая изгнанница. Её держали в плену, как и меня.

— Скорее всего, это одна из бандиток Грязного Гарри. Провинилась в чём-то, вот и наказали…

— Нет. Она не похожа на них. Находится в плену уже давно, и, судя по состоянию, очень плоха. Просила меня убить её.

— Так надо было убить.

— И ты туда же? Что же вы такие кровожадные?

— А что такого? Это лучшее, что ты мог для неё сделать.

— Ошибаешься. Я должен ей помочь. Если не хочешь идти со мной, то и не надо.

— Я пойду с тобой, Писатель. Но только не вижу смысла идти туда ради какой-то полудохлой изгнанницы, которая, скорее всего, уже загнулась.

— Просто помоги добраться туда. Мне не пройти через аномалии, а ты знаешь путь.

— Хорошо. Идём. Всё равно дел у меня сегодня никаких не запланировано.

Улица Гагарина была очень страшной. Я ходил по ней ни один раз, но так до конца и не привык к этой застывшей в предсмертном спазме аорте города. Больше всего пугало пересечение с улицей Мирной. Все машины, что стояли на перекрёстке, включая длинный автобус, были набиты высохшими до костей трупами, которые в едином порыве смотрели в одну сторону. Рты разинуты воплем ужаса, и даже на истлевших лицах сохранялась печать последних секунд кошмара. Особо пугал автобус. В нём были дети. Целый автобус маленьких детей. Я никогда его не забуду. И до сих пор он является мне в кошмарах.

— Как раз, когда они ехали — оттуда жахнуло, — расплывчато объяснил Флинт, указав в сторону Мирной. — Волна разбивалась об дома, и шла по улицам, постепенно угасая.

— Что это была за волна?

— Понятия не имею. Я её не застал.

— Тогда откуда знаешь о ней?

— В изначальной памяти заложены сведения о волне, уничтожившей город. Поднявшей бурю криптоизлучения. Нам эти данные были нужны для поиска безопасных мест, когда мы высаживались.

— Сколько тут погибло…

— Эх, Писатель, ты ещё в центре не был.

Свернули с улицы Гагарина в Камчатский переулок. Здесь было грязно и сыро, но по крайней мере трупы перестали попадаться на глаза.

— Как у Райли дела? — внезапно поинтересовался спутник.

Я хотел было рассказать правду, но вовремя осёкся.

— Э-э, да ничего так. Грязный Гарри её немного потрепал, но до свадьбы заживёт.

— Значит пришлось повозиться с ублюдками?

— Было дело. Даже я парочку завалил, представляешь?

— Аж двоих? Да ты герой! — Флинт рассмеялся. — А Гарика кто шлёпнул?

— Райли, конечно. Но я его добивал. Живучий гад оказался.

— Уважаю, друг. Жаль меня там не было.

— Это точно.

— Так значит Райли в порядке?

— Да в порядке Райли, в порядке. Ты мне лучше скажи, что будет с территорией тринадцатого.

— А-а, вот значит зачем ты пришёл. Так с этого бы и начал, а то напридумывал каких-то 'кавказских пленниц'. Значит Райли прислала тебя ко мне, потому что боялась, что мы подерёмся, и я её прибью?

— Ничего я не не придумывал. Пленница действительно есть. И Райли меня к тебе не отправляла. Ты же её знаешь. Решить ситуацию со спорной территорией — это моя инициатива.

— Если бы ты служил в армии, как мой старый хозяин, то знал бы, что инициатива трахает инициатора. Тебе что, больше всех надо?

— Надо, Флинт, надо. Ты — мой друг, а Райли — моя подруга. И что прикажешь делать, если два друга вдруг начнут биться не на жизнь, а на смерть?

— Один убьёт другого, и у тебя останется только один — самый сильный, а значит и самый надёжный друг.

— Логика просто шедевральная.

— А разве не так?

— Нет, не так. Мне нужны вы оба. Поэтому давай уж определимся, как будем делить этот пирог.

— Хм. Вообще-то, положа руку на сердце, мне территория тринадцатого нахрен не сдалась, — задумчиво изрёк Флинт. — Настоящий гнилой угол. Но если туда полезет Райли, то будь уверен, что и я в стороне не останусь. Так ей и передай.

— Райли туда не полезет. Гарантирую. Если только ты не полезешь первым. Однако, и пустовать эта территория не должна.

— Тоже верно. Значит придётся осваивать.

— И осваивать нужно вместе, по-честному.

— Делить, что ли? Не-ет, я на это не согласен.

— Тогда надо помозговать, как выйти из сложившейся ситуации без крови.

— Давай как-нибудь в другой раз это обсудим, хорошо?

— Как скажешь.

Флинт завершил разговор неспроста. Мы подошли вплотную к границе 7-13.

— Вот теперь, дружище, будь внимателен. Иди за мной, и по сторонам не прыгай, — притормозил мой проводник. — Аномалий тут адова куча. Есть мигрирующие. Поэтому клювом не щёлкай, и смотри в оба.

Территория покойного 7-13 наполовину состояла из промзоны. Оставшаяся часть густо заросла аномальным 'мокричным' лесом. Большинство зданий было разрушено деревьями, прораставшими прямо через них. В лесу не было ни зверей, ни насекомых. Он напоминал Аокигахару — японский 'лес самоубийц'. Всюду какие-то странные переплетения корневищ, обвешанных мочалом мха. Кое-где торчат утонувшие в растительности корпуса машин и остатки стен развалившихся зданий — единственные намёки на то, что здесь когда-то был город. В сумраке чащобы замелькал огонёк.

— Смотри, — показал мне Флинт, — видишь киоск?

За кривыми стволами жутковатых деревьев действительно виднелся киоск Роспечати, на удивление целый. Даже, вроде бы, журналы за стёклами сохранились. Внутри то и дело вспыхивало странное разноцветное сияние, тут же угасая. Словно новогодняя гирлянда включалась и выключалась.

— Что это?

– 'Мистерия' — чертовски опасная аномалия! Излучение, исходящее от неё, разжижает кости. А вон, видишь, чуть правее? Да во-он, палочки прыгают! Это 'Лозоходец'. Та ещё хрень. Срывает кожу резким порывом, и клочки развешивает по ветвям. Бр-р-р. Сколько же тут этих мерзопакостей. Напиханы буквально одна на другой. Сплошные аномалии. Как 7-13 тут жил? Как он эту дорогу обнаружил? Не представляю.

— Здесь кто-нибудь живёт?

— Только плазменные мотыли. Но они появляются ночью. Больше тут никому не выжить. Полная задница.

Точнее и не скажешь. Этот лес постепенно меня угнетал. Низкая, и чрезвычайно плотная растительность в преобладающей серо-коричневой палитре, создавала тяжёлый, депрессивный эффект. Меня всё больше раздражало, что Флинт тащится еле-еле. Хотелось даже отвесить ему пинок, чтобы пошевеливался. Но остатки самообладания удерживали меня от срыва. Торопиться нельзя. Опасности сдавливали нас со всех сторон. Малейшее отклонение от тропки означало смерть. И хорошо если быструю.

Не знаю, насколько бы ещё хватило моего терпения, но вскоре заросли завершились. Мы дошли до открытой площадки, заставленной тракторами и грузовыми машинами. Это место я уже помнил, потому что именно здесь мы позавчера расстались с Флинтом. Крыша фабрики выглядывала из-за пустых фур, вдоль которых мы некогда проходили.

— Помнишь это место? — спросил проводник.

— Ага.

— Эх, как мы тут прятались. С одной стороны аномалии, с другой — часовые Грязного Гарри. Я вон под тем прицепом так долго сидел. Ждал, когда часовой один останется… К-куда ты? — Флинт поймал меня, уже повернувшего было к воротам фабрики, и указал на дыру в заборе. — Нам туда.

— А, точно! Я и забыл.

Мы пролезли через забор, и наконец-то оказались на территории фабрики.

Трупы уже начали слегка попахивать. Перешагивая через них, как через брёвна, мы пробирались вглубь цеха.

— И где же твоя узница?

— Вон там, в самом конце помещения.

До заветного чулана я шёл очень неуверенно, боясь, что девочка уже умерла. Флинт отстал, решив обшарить пару трупов. Набравшись решимости, я открыл дверь, и вошёл в тёмную подсобку.

Она лежала там же, где я её видел в последний раз. Уже не шевелилась, и не говорила ни слова. Потрогал запястье. Пульс есть, хоть и очень слабый.

— Ну что? — позади появился Флинт. — Живая?

— Кажется, да. Помоги мне её вытащить.

Вдвоём мы разгребли завал, под которым лежала несчастная, и осторожно извлекли её из-под строительного хлама.

— Ба, — рассмотрел пленницу мой спутник.

— Узнал её?

— Ещё бы. Это же 5-55. Туннельная крыса. Не думал, что она до сих пор жива.

— Пятёрка? Что она делала в логове тринадцатого?

— Наверное искала, чем поживиться. Воровала у него еду. А когда пришли молодчики нашего Гарика, то поймали её. Я слышал, что раньше пятьдесят пятая обитала где-то в центре города. Тащила всё, что плохо лежит. Даже чем-то успела насолить суларитам. Вроде бы сам Латуриэль за ней охотился, но так и не поймал. После гнева эндлкрона, пятьдесят пятая исчезла. Я был уверен, что её тогда завалило где-нибудь под землёй. Теперь вижу, что нет.

— Довольно разговоров. Давай заберём её отсюда.

— Да. Такой трофей надо забрать. Теперь я тебя понял, Писатель. А ты хитрец! За пятьдесят пятую Латуриэль хорошо заплатит. Узнать бы, чем она его разозлила — тогда можно было бы и поторговаться.

— Какой же ты меркантильный засранец, Флинт! Никому я её продавать не собираюсь.

— А зачем она тебе тогда? Ей жить осталось несколько часов.

— Не задавай глупых вопросов. Лучше помоги мне её поднять.

Вместе с Флинтом мы вытащили девчонку с фабрики. Предварительно я положил ей в рот кусок ай-талука, выделенный мне Райли на случай если будут проблемы с завесой. 5-55 была совсем обессилевшей и лёгкой. Флинт искренне не понимал, ради чего я стараюсь, и в тайне продолжал подозревать, что я всё-таки собираюсь договориться с суларитами у него за спиной. По дороге, он пару раз 'забрасывал удочки' на эту тему. Предлагал провести меня к территории суларитов, если я возьму его в долю Я в очередной раз отвечал, что действую бескорыстно, но он, естественно, мне не верил.

— Райли будет очень недовольна, — наконец наступил Флинт на мою больную мозоль. — Она ведь не в курсе?

— Не в курсе, — буркнул я.

— Она будет в бешенстве. И выгонит вас обоих. Так что зря пыжишься.

— Выгонит — так выгонит.

Неторопясь, мы подошли к границе с территорией Райли. Проводив меня до ДК, Флинт сказал, что дальше он не пойдёт, я поблагодарил его за помощь и мы попрощались. Взвалив пятьдесят пятую на себя, я направился домой, молясь, чтобы сейчас на меня никто не напал.

Флинт вернул меня в реальность. Я действительно не ведал, как к этому отнесётся хозяйка дома. Лучшим решением было сразу спрятать пятьдесят пятую где-нибудь на первом этаже, вот только надо придумать, как незаметно таскать лекарства, чтобы Райли ничего не заподозрила. И самое главное — какие именно лекарства мне таскать. Я ведь не знаю, чем лечить изгнанницу.

Так, с тяжёлыми мыслями, дошёл я до дома. Хоть ноша меня и не отягощала, но руки успели основательно устать. Открыл входную дверь, вошёл в прихожую и… Дальше немая сцена. Прямо напротив, слегка опираясь рукой на стену стоит улыбающаяся Райли, которая вышла меня встречать (наверное, уже начала беспокоиться из-за долгого отсутствия). А рядом с ней глуповато помахивал хвостом сидит Котя. Картина Репина 'Не ждали' — иначе и не скажешь. Улыбка быстро сползла с вытянувшегося лица хозяйки.

— Писатель, а ты часом не охренел?! — от возмущения, Райли пошатнулась, и сильнее упёрлась в стену рукой. — Зачем ты её сюда притащил?!

— Ей надо помочь.

— Тащи её отсюда! Положи с трупами во дворе, потом выбросим…

— Она живая!

— Ну так добей!

— Не буду.

— Да как ты… У-у-ух!!! Как ты её через завесу протащил?! А-а, поняла, дал ей свой ингибитор. Какой же ты идиот! Ты… Ты хоть представляешь?! Убирай её! Ты знаешь, что приютить в доме другого изгнанника — значит забыть про успешный Суфир-Акиль и Апологетику! Поставить крест на инсуале! Ты меня подставляешь, Писатель! Ты не ведаешь, что творишь! Выброси её сейчас же!!!

— Я её не оставлю.

— Тогда валите оба! — в ярости прохрипела Райли. — Убирайся!!!

— Как скажешь, — я повернулся к двери, стараясь не ударить девочку головой об косяк.

— Подожди… — несмотря на сильное бешенство, хозяйка всё-таки не хотела со мной расставаться. — Объясни, чего ты в неё так вцепился?

— Она нуждается в помощи. Мы поможем ей, а она поможет нам.

— Это же пятьдесят пятая. Маленькая воришка. Хочешь, чтобы она наш дом обнесла?

— Не обнесёт.

— Откуда ты знаешь?

— Оттуда же, откуда знал и про Флинта.

— Пф-ф. Флинт — семёрка, а это — пятёрка. У них разная психология, разные мировоззрения. Пятёрки другие…

— И что? Позволить ей умереть? Нет уж, Райли, извини. Но я не намерен упускать выгоду.

— О какой выгоде ты говоришь?

Наконец-то её гнев начал вытесняться заинтересованностью. Значит нужно продолжать импровизировать в том же духе.

— Во всём можно найти выгоду. Если поискать.

— Не знаю. Хотя, если подумать, — Райли наморщила лоб. — В принципе, пользу извлечь, наверное, можно. За этой малявкой одно время охотились сулариты…

— Нет-нет-нет, продавать её Латуриэлю не будем. Есть идея получше.

— Какая?

— Понимаешь, я ведь принёс её неслучайно. Мне не давали покоя мысли об усилителе завесы. Я всё время думал, 'как это так? Иметь усилитель, и не использовать его!' Ты говорила, что починить эту штуковину могут только пятёрки. И тут, в плену у Грязного Гарри, я внезапно встречаю настоящую пятёрку! Это ли не подарок судьбы? Если мы спасём её, то она починит наш усилитель. Услуга за услугу.

— Она тебе так сказала? — приподняла бровь Райли.

— Да! Когда была ещё в сознании, — продолжал нагло блефовать я. — Спросил, умеет ли она чинить усилители завес, и она ответила, что ей это раз плюнуть. В общем, она согласилась нам помочь, в обмен на свою жизнь.

— Ох, Писатель… Убить тебя мало… Неси её в гараж. В моём доме ей делать нечего. Можешь взять лекарства. Не думаю, что она выживет… Но если выживет, и не починит усилитель — то я лично её убью! — Райли развернулась к лестнице, и добавила уже через плечо. — А если утащит что-нибудь, то убью и тебя.

Гроза миновала. Вздохнув с облегчением, я потащил полумёртвую изгнанницу в гараж. Конечно же, я не знал, сумеет ли она починить наш усилитель, но сейчас было не до этого. По крайней мере я хоть как-то обосновал свой поступок с точки зрения изгнанников, и остудил гнев не на шутку разозлившейся Райли. Придёт время — буду думать, как выкрутиться, а пока… Пока надо спасти 5-55.

С другой стороны, отпала нужда в том, что её следует куда-то прятать, и в воровстве лекарств. К тому же, в гараже было не так уж и плохо. Это не какая-то убогая и тесная 'ракушка', провонявшая бензином и выхлопными газами. Гараж был элитным, как и дом. Он располагался прямо в коттедже, и внутри него был порядок, которым могла похвастаться не каждая квартира. В связи с отсутствием машины, в гараже было просторно. А что особо меня порадовало, так это дверь, которая соединяла его помещение с остальным домом, избавляя тем самым от походов через двор.

Ещё в гараже был установлен топчан. Видимо когда-то предназначавшийся для механика, чтобы тот мог, если что, прилечь на него отдохнуть. Что ж, очень даже кстати. На этот топчанчик я и уложил изгнанницу. Как же устали руки, не привыкшие долго таскать тяжести. Но отдыхать некогда. Нужно срочно начать лечение.

Вернувшись в дом, я обнаружил Райли, висевшую на лестничных перилах. Ей ещё хватало сил, чтобы держаться на ногах, но подняться по лестнице она уже не могла. Я бросился ей помогать, но она попыталась продемонстрировать гонор.

— Не трогай меня!

— Цыц. Не огрызайся, — я перебросил её руку себе через плечо, обхватил за спину, и оторвал от перил. — Давай дойдём до кровати, а там уже можешь выкидывать форс, хорошо?

— Писатель, ты чёртов придурок…

— Ага. А ещё я лучшее, что было в твоей жизни…

Она вздрогнула и пристально посмотрела на меня.

— Зря я это сказала.

— Слово не воробей. Давай, осторожненько поднимайся.

Мы дошли до спальни, и я помог ей лечь. Оказывается, во время моего отсутствия, она успела полностью вымыться и переодеться в чистую одежду. Я оказался прав, накормив Райли энергомясом. Оно действительно придало ей сил. Пусть и ненадолго.

— Ты, я смотрю, времени зря не теряла. Значит, оживаешь потихонечку.

— А ты пользуешься моей слабостью. Знаешь, что я ещё слишком слаба, чтобы дать тебе по башке, и окончательно перестал со мной считаться.

— Это неправда, Райли. Я с тобой считаюсь. Прости меня за пятьдесят пятую. Постарайся понять. Ты же меня тоже приютила, хотя могла бросить, или убить. В тебе проснулась жалость. Ну а я пожалел пятьдесят пятую. Ведь это для тебя она просто образец Z-345/5-55, а для меня это маленькая девочка, которой нужна помощь. Я ничего не могу с собой поделать.

— Я тебе уже не раз говорила. Мальчики и девочки — остались в твоём мире. А в моём — это лишь оболочки, оставшиеся от них. Сосуды, содержащие изгнанников. Да что я твержу попусту? Ты ведь всё равно отказываешься в это верить.

Наверное, чтобы действительно поверить в это, нужно перестать быть человеком…

Лишь в одном я действительно соглашался с ней. В том, что использовал её слабость в своих целях. Это действительно было так. И я испытывал сильные угрызения совести по этому поводу. Райли отнеслась ко мне очень благосклонно. Мне несказанно повезло, что она привязалась ко мне, и я должен быть ей несказанно благодарен за это. А вместо этого я испытываю её терпение своими выходками. Раздражаю, треплю нервы, вывожу из себя. И это в то время, когда она сама отчаянно нуждается в заботе и внимании. Когда ей необходим полный покой для скорейшего выздоровления. Я понимал Райли, понимал её точку зрения, и её чувства. Да, я действительно играл с огнём. Будь на её месте Флинт, он бы наплевал на моё мнение, и сделал бы по-своему. А Райли смогла перешагнуть через свою гордость, ради моей прихоти.

Конечно, я мог попробовать отнести пятьдесят пятую к добряку-Водзорду, но пронести девчонку мимо мясника — задача из разряда самоубийственных. Как ни крути, выбора у меня не было. Теперь думать об этом смысла нет. Что случилось — то случилось.

Таким образом, наш дом превратился в лазарет, а я целый день курсировал между двумя «палатами», ухаживая за своими пациентками. Надо отдать должное Райли. Она честно делилась с пятьдесят пятой своими лекарствами, и подсказывала, как их использовать (хоть и без особого энтузиазма).

Вдохновлённый успехом применения энергетической еды, я разработал для девчонок специальную диету, состоявшую из увеличенной порции уати (мяса ригвилов), и «винегрета» из растительной пищи, мяса гипотрагусов, и богатых белком ракообразных. Таким образом не только восстанавливалась энергия организмов, но и тела получали необходимое питание. Райли перестала кочевряжиться, и послушно ела всё, что я ей давал. Пятьдесят пятую же, по-началу, приходилось кормить маленькими порциями. Результат не заставил себя долго ждать. У Райли перестали торчать рёбра и лопатки, впалый живот «прилипший к позвоночнику» начал выравниваться, округлились щёки. В общем был виден результат усиленного питания. Сил появлялось всё больше. Изгнанница начала всё чаще подниматься, и гулять по комнате. Сначала её хватало на один кружок, после чего она тут же ложилась обратно. Потом, время прогулок увеличилось. Чтобы не тратить его впустую, она даже успевала похлопотать по дому, поточить своё оружие, и самостоятельно обработать свои раны (кроме той, что на спине).

Одно плохо — быстро заканчивалась вода. Скоро придётся идти к роднику, а мне страсть как этого не хотелось.

Со второй пациенткой дела обстояли похуже. Вечером, спустившись к ней в гараж, я привычно провёл рукой по стене, «включив» свет. 5-55 всё так же лежала пластом. Во время предыдущего визита я промыл её раны, и хорошенько их обработал. На теле бедняжки не было ни одного живого места. Били её долго и с умом. Несмотря на множественные синяки, гематомы и ссадины, ни одна кость не была сломана, словно экзекуторы нарочно старались избегать переломов. Какую цель они преследовали я не понимал.

Возиться с пятьдесят пятой было несложно. Она была миниатюрной, и абсолютно безвольной, как манекен. Порой мне даже становилось не по себе, уж больно она напоминала труп. Но её стабильное дыхание меня успокаивало. Очевидно, чтобы сохранить последние крохи своей энергии, 5-55 впала в состояние кататонического стазиса.

Перво-наперво, нужно было её покормить. Но как это сделать, если она ни на что не реагирует? Поразмыслив немного, я вспомнил о железах феродона. Когда открыл банку, в которой Райли их хранила, чуть не задохнулся. Из глаз брызнули слёзы. Ну и вонь! Нашатырь и рядом не стоит. Зато действует безотказно. Вдохнув острый запах, пятьдесят пятая вздрогнула. Её веки мелко задрожали, губы начали шевелиться.

— Давай-давай, спящая красавица, просыпайся.

Глаза девочки открылись, но зрачки не фокусировались, и не реагировали на свет. Я дал ей немного воды, заодно проверив глотательный рефлекс. Она пьёт, значит можно попробовать её покормить. Измельчив мясо как можно тщательнее, чтобы пациентка не подавилась, я стал заталкивать пищу ей в рот. По-началу, она не реагировала на это, тогда я немного подвигал её челюсти, постаравшись таким способом напомнить ей о том, что нужно жевать. Она немного дёрнулась, мои пальцы её раздражали, но эффект был достигнут. Инстинктивно сомкнув зубы, девчонка почувствовала вкус пищи, и начала как-то странно, асинхронно жевать. Но хотя бы вообще начала — это уже вызывало оптимизм. Наверное вкусовые рецепторы включились. Потихоньку она возвращалась к жизни.

Убедившись, что во рту у неё ничего не осталось. Не хватало ещё, чтобы какая-нибудь частичка мяса, случайно забила ей в дыхательные пути. После чего, оставил её отдыхать, и вернулся к Райли.

За ужином мы немного поговорили о судьбе спорной территории. Флинту она не поверила, решив, что он всё равно попытается захватить опустевший участок. Далее посыпались угрозы в адрес соседа, с подробным описанием ожидающих его кар. Я не встревал в монолог, догадываясь, что Райли распекает не Флинта, а меня. Ей нужно было разрядиться, так как нерастраченная злость всё ещё давала о себе знать.

Ночью я долго не мог заснуть. Всё думал, размышлял. Когда Райли зашевелилась, я приоткрыл один глаз, и начал за ней наблюдать. Очень тихо и осторожно моя больная встала с кровати, и стала красться к выходу.

— Ты куда? — окликнул её я.

Поняв, что её обнаружили, она остановилась и вздохнула.

— Если тебе так интересно, то в туалет.

— Ну ладно. А то я подумал, что ты недоброе замыслила.

— Хватит, Писатель, — раздражённо ответила она. — Не трону я твою пятьдесят пятую. Нужна она мне больно.

С этими словам Райли удалилась, а я, успокоившись, начал быстро проваливаться в сон, и отключился, прежде чем хозяйка вернулась обратно.

Полная темнота. Вокруг бродят высокие, тощие существа, телами похожие на людей, а место голов — длинные, извивающиеся стебли, завершающиеся яркими лампочками, как у рыб-удильщиков. Существа медленно передвигаются с места на место, освещая облезлые стены каземата. Они бродят вокруг меня. Иногда останавливаются, и светят в лицо, потом уходят дальше. Их свет иногда вырывает из темноты фигуры поменьше. Тоже, вроде бы, люди, но ещё более странные. Головы-глобусы быстро вращаются на шейных осях, а руки и туловища дёргаются и выворачиваются всеми мыслимыми и немыслимыми способами.

Их много в этом мраке, но я не боюсь их. Я совершенно спокоен. Мне даже кажется, что я один из них. Что я такой же урод, заблудившийся в темноте.

— Я видел разбившийся корабль. Какой в этом смысл? — спросил я у тьмы.

— Никакого, — ответила тьма голосом Хо.

— Почему-то мне так не кажется. Это ведь был не сон?

— И да, и нет. Я пытаюсь синхронизировать наши разумы. Пока мне это не удаётся. Поэтому ты видишь пустые осколки чужой реальности.

— Пустые? Чужие? Не думаю. Ведь это воспоминания. Твои воспоминания. Верно? Зачем они мне? Зачем ты загружаешь их в мой разум?

— Ты всё узнаешь, когда пройдёшь через туман. Книга должна быть написана. Просто доверься мне.

— Как я могу доверять тому, кого даже не видел?

— Мы встретимся. Но для этого ты должен пройти через туман.

Утром следующего дня, на Райли снизошло хорошее расположение духа. Во время очередной 'прогулки' по комнате, она покопалась в своих старых, застиранных вещах, выбрав стопку одежды и нижнего белья.

— Вот. Это для пятьдесят пятой. Размер для неё великоват, конечно, но другого у меня нет.

— Ух, ты. Спасибо…

— Это не подарок. Даю на время. Её грязную одежду сегодня же как следует постирай. Нечего здесь антисанитарию разводить.

— Всё равно спасибо, Райли, ты чудо.

— Не подлизывайся. Так. Я устала. Я ложусь, — она поспешила к кровати и легла отдыхать.

Забрав одежду, я спустился в гараж. Каково же было моё удивление, когда я не застал пятьдесят пятую на месте. Одеяло было сброшено, вещи раскиданы по полу. Смылась, чертовка! Но рольставни закрыты. Дверь тоже заперта. Значит, далеко она не ушла. И точно. Съёжившееся тельце изгнанницы обнаружилось в углу, возле поцарапанных дверей. Видимо, скребла их из последних сил, пытаясь выбраться.

— А, вот ты где, — я подошёл к ней, заставив съёжиться ещё сильнее. — Не бойся меня.

Когда я попытался её поднять, она оттолкнула мою руку и зашипела, словно раненый зверёк.

— Да чего ты такая дикая? Я же помочь тебе хочу.

Положив вещи на стол, я присел рядом с ней на корточки.

— Тебе надо лечь на кровать. Негоже на полу валяться.

— Н-не тр-рогай, — прошипела она, задумываясь перед каждым словом, как когда-то делала Райли. — Я не д-достанусь Ла-тури-элю…

— Не достанешься. Обещаю.

— Ты вр-р-рёш-шь!!!

— Даю честное и благородное слово.

Она, подслеповато щурясь, вгляделась в мои глаза.

— Н-не пойму… Не могу синх…Син-хро-ни-зировать. Ты не изгнанник. Кто ты?

— Я человек. Как твоя старая хозяйка.

— Че-ло-век? Но я чувствую присутствие высо-ко-уровневого образца.

— А-а, это, наверное, Райли.

— Райли?

— 7-37. Хозяйка этого дома. Кстати, это она позволила тебе здесь остаться, так что ты должна быть ей очень благодарна.

— Только не 7-37… Не-ет… Она меня продаст Латуриэлю, — заплакала 5-55.

— Не продаст. Она не такая. Ты должна нам довериться. Сама подумай. Латуриэлю нужна не только ты, но и я. Он ведь ищет живого человека, чтобы принести его в жертву своему божеству. Но, как видишь, я до сих пор не в его лапах. Значит и тебя ему не отдадут. Ну же, давай я тебе помогу.

5-55 больше не сопротивлялась, и я донёс её до кровати.

— А ты что тут делаешь, человек?

— Меня зовут Писатель. Я гость 7-37.

— Человек гостит у изгнанницы? Это странно.

— Это не противоречит инсуалю.

— Зато моё присутствие здесь ему противоречит.

— Ну, во-первых, ты сейчас не совсем в доме 7-37, а всего лишь в её гараже. Во-вторых, тебя принёс и выхаживаю я, а не 7-37. И, в-третьих, ты не гостья, а как бы заложница. Райли хочет извлечь пользу из твоего пребывания здесь, и это никак не связано с Латуриэлем и суларитами. Просто маленькая услуга за спасение.

— Чего же она от меня хочет?

— Давай об этом после поговорим? Сначала ты должна восстановить свои силы и здоровье.

Кажется, мне удалось её немного успокоить.

— Вот тут, чистая одежда. Переоденься. Если что-то будет нужно, постучи ключом вот по этой трубе. Я услышу и приду.

Молчит, значит вопросов больше не имеет. Оставив её в одиночестве, я поднялся наверх.

— Дай угадаю. Она что-то украла и смылась, — встретила меня Райли, намазывая лицо перед зеркалом.

— Нет. Но она боится, что мы отдадим её суларитам.

— Правильно боится. По-хорошему, надо бы отдать.

— Ничего хорошего в этом нет. Давай больше не будем это обсуждать, чтобы не ссориться.

— Её счастье, что мне самой этот Латуриэль не по нраву. С врагами Апологетики я не якшаюсь.

— Вот и замечательно, — я занялся приготовлением чая. — Кстати, а ты не в курсе, зачем она так нужна Латуриэлю?

— Это ты у неё спроси. Я-то откуда знаю. Наверное, спёрла у него что-то ценное. Рекомендую лучше следить за ней, а то и мы чего-нибудь не досчитаемся.

— Она не будет воровать у нас. Я обещаю.

— Надеюсь на это. И жду отремонтированный усилитель.

— Да не волнуйся ты по поводу усилителя.

— Я-то не волнуюсь. Это ты должен волноваться.

Она как будто бы догадывалась о моей лжи. Только бы 5-55 умела чинить эти усилители. Я решил соскочить с опасной темы, пока не поздно.

— Почему Флинт назвал её 'туннельной крысой'?

— Потому что она большую часть своей новой жизни провела в подземных туннелях. 5-55 маленькая. Легко пролазит в любые щели, через любые завалы. Поэтому она превратила свой недостаток в преимущество.

— Недостаток?

— Детское тело. Слабое, непрактичное, недолговечное. Те, кому доставались такие тела, гибли быстрее всех. Они не могли дать отпор изгнанникам во взрослых оболочках. Не могли быстро и далеко убежать. Всё что они могли — это ловко прятаться. Но их всё равно рано или поздно находили.

— Зачем же они выбирали детей для вселения?

— А выбора особо и не было. Не каждому повезло найти себе атлетическое тело. Все, начиная с пятёрок, уже селились в кого ни попадя, лишь бы выжить. Мне, как видишь, досталась молодая девчонка. Тоже не самый хороший вариант, хотя и гораздо лучше, чем у пятьдесят пятой. Изгнанникам-'детям' выживать тяжелее всего. Поэтому их почти не осталось. Помнишь 5-41 из команды Грязного Гарри?

— Конечно.

— Я была уверена, что это последний 'ребёнок' в городе, пока не увидела живую пятьдесят пятую.

— Он, вроде бы, выглядел постарше 5-55.

— Да. Он старше её на пару лет, но это ничего не меняет. Выжил, подбирая объедки взрослых изгнанников, воровал еду, уводил добычу из-под носа, а когда совсем туго стало — прибился к бандитам, таскать их чёртов граммофон.

— Гарри был к нему очень привязан.

— К кому? К сорок первому, или к граммофону?

— К граммофону, конечно.

— Ну да. Все отмечали эту странность. Она у него появилась, после того, как Апологетика дала ему от ворот поворот. Этот дурацкий граммофон был для него как фетиш для элгера.

— Ну а что насчёт 5-55? Почему ты была уверена, что её уже нет в живых?

— Потому что она исчезла после гнева великого эндлкрона. До этого её регулярно видели в разных частях города. В основном она орудовала ближе к центру, поэтому мы с ней почти не пересекались. Где находилось её логово — никто не в курсе. По слухам, где-то глубоко под землёй, в подземных бункерах. Сначала 5-55 особо нигде не светилась. Воровала по мелочи всё, что плохо лежит. В основном еду. Ставила хитрые ловушки на чужую дичь. Появлялась из ниоткуда и исчезала в никуда. Девочка-призрак. Она, конечно, вызывала раздражение у местных хозяев. Но искать её даже не пытались. Кому охота лезть в проклятые подземелья, где царствует эндлкрон?

— А эндлкрон — это кто?

— Великий подземный кракен. Гидра, колоссальных размеров. Выше самых высоких домов. От него нет спасенья.

— А почему тогда 5-55 он не трогал?

— Не знаю. Наверное, она умудрялась его не тревожить.

— Но всё-таки потревожила?

— Не она. Кто-то другой. Подозреваю, что это были сулариты, отправленные Латуриэлем на её поиски. Они навлекли на себя гнев эндлкрона и поплатились за это. Что-то очень важное 5-55 стянула у бывшего апологета. Настолько важное, что он был готов перетряхнуть всё подземелье, лишь бы достать эту мелкую засранку.

— Надо выяснить, что она украла.

— Не старайся. Даже под пытками она не скажет. Чтобы её расколоть, нужен верховный апологет, способный 'взломать' разум изгнанника. Да и смысла в этом я не вижу. Эндлкрон уничтожил логово пятьдесят пятой, и, скорее всего, похоронил под тоннами земли все её тайники. Поэтому она и перебралась из центра, сюда — на окраину.

— Латуриэль тоже считает её мертвой?

— Похоже на то. Иначе бы уже пришёл за ней.

— А если он узнает? Если придёт. Мы ведь не отдадим её?

— Ох-х, Писа-атель, — Раили закончила прихорашиваться, и повернулась ко мне. — Запомни. Хозяйка тут я. И всё, что находится на моей территории — моё. Включая эту туннельную крысу. А своё я просто так никому не отдам. Даже бывшему апологету.

— Вот это — достойный ответ.

Постепенно обстановка в доме стабилизировалась. Раздражительность Райли, как оказалось, была связана не столько с новой постоялицей, сколько с повреждённой спиной, за которую она очень переживала, но не показывала вида. Мне удалось это выяснить чисто случайно. Наблюдая за тем, как она смазывает заживающие раны двумя разными мазями, я поинтересовался, об их свойствах, и узнал, что это специальные сыворотки Водзорда, используемые Райли взамен пластической хирургии. Благодаря этим препаратам рассасываются спайки и не остаются шрамы. Разумеется, если мазаться в процессе заживления ран.

Я спросил про рану на спине, и Райли очень грустно ответила, что по понятной причине не может её обработать. Разумеется, я тут же вызвался оказать ей такую услугу.

— Но это нужно делать по четыре раза в день, — ответила она.

— Ну и что? Да хоть десять раз. Мне это не сложно.

Конечно же, хозяйка была крайне польщена такой услугой. Для обычного человека может показаться странным, почему она сама не попросила меня об этом. Но пожив среди изгнанников, которые просто не умеют просить о помощи, я узнал, как это чуждо и непривычно для неё.

В общем, именно этим я и вернул к себе её расположение окончательно. За Райли можно было уже не беспокоиться. Она уверенно шла на поправку, и с каждым днём становилась всё сильнее. По поводу малышки 5-55 я пока ещё волновался, боясь, что она продолжит предпринимать попытки побега. В её пока ещё тяжёлом состоянии, на свободе она долго не выживет. Но не приковывать же мне её цепями, в самом деле?

Опасения не подтвердились. Она больше не пыталась бежать. Наверное, действительно поверила нам. Меня уже не боялась. Неохотно, но шла на общение. Было заметно, что близость Райли её напрягает. Впрочем, последняя её игнорировала, и в гараж демонстративно не спускалась, благодаря чему эта тревога вскоре иссякла.

Одежду 5-55 приняла, но переоделась в неё только после того, как помылась. Понятно, что размер оказался велик, и хозяйский наряд смотрелся на щуплой девчушке как костюм Пьеро. Но она была рада и этому, заодно избавив меня от лишних хлопот, когда вызвалась постирать свои вещи самостоятельно. Лишь попросила немного воды и средства для стирки. Конечно же, воду я ей принёс, хоть и с тяжёлым сердцем. Нет, мне было не жалко этой воды. Даже Райли ничего не имела против. Но меня угнетало понимание неизбежности скорого похода к роднику. Ведь идти теперь придётся самостоятельно. Без Райли. Как я пролезу мимо Хромого — одному Богу известно. Тем не менее, у меня имелся запасной вариант — это Флинт. Он наверняка не откажется пойти со мной вместе.

Нужно было идти. Хочу я этого, или нет. Вода закончилась. Осталось на пару глотков. Райли с интересом наблюдала за моими действиями.

— Сначала убедись, что он наелся, — напомнила она. — Если голодный — даже и не думай лезть. Сожрёт.

— Помню, помню, — буркнул я, застёгивая ремни.

Трясло меня конкретно. Одно воспоминание о мяснике заставляло ноги подкашиваться. Но я должен был пересилить свой страх. Это было нужно. Ведь впереди меня ждал гораздо более страшный и трудный поход. Как я его преодолею, если боюсь приближаться даже к одному единственному чудищу?

Взял две большие канистры, я собрал остатки смелости, и отправился в тяжёлый путь.

Трупы, сложенные во дворе, готовились к началу разложения. Их нужно было куда-то девать, но рыть для них могилы мне лично совсем не хотелось, а от Райли никаких распоряжений по их поводу не поступало. Чёрт с ними, пусть валяются. Сейчас есть дела поважнее. Открыв дверь, я вышел из ворот, снаружи живописно забрызганных кровью, и пошёл в сторону 'Эсмеральды'.

Оставив канистры на тротуаре, прокрался по спуску, до того места, где когда-то Райли наблюдала за мясником. Достал бинокль. Руки тряслись, но я всё ещё боролся со страхом. В руинах электростанции было тихо. Поле тоже пустовало. Придётся подкрадываться ближе, а этого делать мне не хотелось вообще. И вот, пока я заставлял себя сдвинуться с места, бесцельно осматривая поле за электростанцией, что-то подозрительное попалось мне на глаза. Я переключился на лес, и увидел, что по нему кто-то бродит. Кусты шевелились, деревья потряхивали кронами. Протерев глаза, я вновь приставил окуляры, и навёл резкость. Действительно, там кто-то ходит. Кто-то крупный. Да это же наш Хромой! В какой-то момент клювастая голова показалась в прорехе зарослей. Потом я увидел окровавленную руку. Вроде кого-то тащит. Неужели наконец-то его охота завершилась удачей? Сначала подумал бежать к роднику, пока монстр лазит в отдалении, но я вовремя сообразил, что пока набирается вода, Хромой уже успеет вернуться. Поэтому надо звать Флинта.

Убрав бинокль, поспешил обратно к канистрам, и, подобрав их, продолжил путь по улице Пушкина — ведущей к территории 7-36, надеясь, что в этот раз никаких ловушек на моём пути не будет.

В арке жилого дома меня встретили терапоги. Они не решались выходить на улицу, и приветствовали меня радостными криками.

— А-ну пошли вон, уроды! — замахнулся я канистрой. — Ишь вы, какие смелые! А как Грязный Гарри пришёл, сразу попрятались, вместо того, чтобы главаря предупредить! У-у-у, я вам!

Уродцы тут же смылись обратно во двор. Вот и замечательно. Пусть знают своё место. Разбираться с ними сейчас некогда. Нужно как-то добраться до планетария. И желательно без приключений.

Удача была на моей стороне, поэтому никаких проблем по дороге я не встретил. Даже проклятущую улицу Гагарина миновал без происшествий. Площадь перед 'соковыжималкой' была пустой, как и в прошлый раз, когда мы ползали тут на коленях. С этим местом у меня были связаны неприятные воспоминания, поэтому, даже будучи уверенным, что Флинт мне зла не причинит, я шёл с неуверенностью. Когда до стеклянных дверей планетария оставалось несколько метров, я на всякий случай остановился, и позвал хозяина, — 'Флинт!' Он не ответил. Может, его дома нет? Я подошёл ближе. Фасадная стена 'соковыжималки' была полностью стеклянной. Так как практически все стёкла были выбиты, можно было спокойно войти в фойе. Перешагнув через пустую раму, ступил внутрь, и под ногой тут же предательски хрустнуло стекло, породив неприятное эхо. В самом центре овального вестибюля высилась каркасная скульптура Солнечной системы, а всю заднюю стену занимала панорамная картина космоса со спутниками, ракетами, галактиками, и изобилующей кратерами планетой, похожей на Луну. Всё это космическое разнообразие венчала цитата: 'Облетев Землю в корабле-спутнике, я увидел, как прекрасна наша планета. Люди, будем хранить и приумножать эту красоту, а не разрушать её. (Ю.А.Гагарин)'. В углу панорамы выделялся крупный, хорошо сохранившийся барельеф с портретом самого Юрия Алексеевича в гермошлеме. Вот же люди были. Мечтали о космосе. Покоряли его. А теперь что? Я с грустью посмотрел в глаза первого космонавта планеты, и подумал: Наверное, мечтами о космическом пространстве способны жить лишь те, кто смогли отринуть низменные потребности, царствующие в наши дни, когда все хотят больше денег, больше лакомств, больше удовольствий, больше красивых шмоток, а на космос, при желании, можно полюбоваться в голливудских блокбастерах. Настоящий космос больше никому не нужен, потому что он бесперспективен. Там нет денег, деликатесов, плотских утех и одежды от ведущих Кутюрье. Какой смысл смотреть на небо? Животные никогда не смотрят на небо. Только люди, поднявшиеся выше животных, и ступившие на новую, более совершенную ступень своего развития, способны понять истинную цель своего существования. Только они способны отбросить земное, и поднять взор в бесконечную небесную высь. Почему я вообще задумался над этим? Наверное, потому что я фантаст…

— Эй, Флинт! Ты дома?!

— Я наверху! — послышался приглушённый ответ. — Поднимайся по лестнице!

Лестница располагалась прямо над гардеробом, и была частично обрушена. Я дошёл до пролома и остановился.

— Здесь вообще-то лестницы нет! Ты в курсе?!

— Слева на стене пожарная коробка, открой, и отцепи крючок!

— Коробка, коробка… Да, вот она.

Поставив канистры, я открыл дверцу пожарного рукава, и увидел вместо трубы гидранта сплошную дырку, выломанную в стене. Внутри торчала верёвка, зацепленная крюком за обломок трубы. Отцепившись, крюк тут же улетел куда-то наверх, в прогал, черневший внутри стены. Тут же, с потолка грохнулась длинная доска, висящая на верёвках. Её длины как раз хватало для использования в качестве мостика.

— Ты издеваешься?

Я глянул вниз. Падать не высоко, но внизу беспорядочно навалены обломки лестницы, вперемешку с гардеробными вешалками. Сломанные ноги мне обеспечены. И это если ещё на крюк не напорюсь. Уперев конец доски в обломок перил со своей стороны, я пошевелил её, убеждаясь, что она не шатается, и начал переход. О том, чтобы идти в полный рост не могло быть и речи. Я жутко боялся свалиться. Поэтому опустился на четвереньки, и начал свой волнительный переход. Доска покачивалась, поскрипывала. Про себя отчаянно ругая Флинта, ползу вперёд, и стараюсь не смотреть вниз. Вот же угораздило навестить этого чудодея. Надеюсь, у него тут качающиеся маятники с лезвиями не развешаны?

Страшная доска позади, и я наконец-то выбрался на продолжение лестницы. Дальше были двери, ведущие в длинный коридор.

— Фли-инт! Куда дальше?!

— Сорок вторая комната!

— Блин… Так, здесь сорок восьмая, дальше — сорок седьмая. Значит мне в ту сторону.

Сорок вторым кабинетом оказалась приёмная директора, все вещи из которой были выброшены, кроме двух больших кадок со странными, очень странными цветами, расставленными по обе стороны от дверей в директорский кабинет.

— Ты здесь?!

— Да! — донеслось из-за двери.

— А что это за цветы у тебя?

Растения сразу показались мне подозрительными. У них было по одному огромному бутону, пускающему пузыри. Эти пузыри, похожие на мыльные, летали вокруг и поочерёдно лопались. Внутри бутонов тихо потренькивали мелодичные звуки, словно там играла детская шарманка. Хорошо что сразу не подошёл к этим цветам. При моём приближении, бутоны приоткрылись тремя мясистыми лепестками, внутри которых блеснули острые иглы зубов.

— Ни хрена себе, цветочки!

— Не бойся, я их только что поливал. Проходи спокойно, без резких движений.

Я как можно осторожнее прошёл между кадками. Оба цветка повернулись ко мне, словно разглядывая. Пренеприятнейшее ощущение. Открыв дверь, я проскользнул в кабинет, и наконец-то смог спокойно вздохнуть.

Здесь царил беспорядок, в самом центре которого на полу сидел Флинт и что-то мастерил.

— Привет.

— Йо-хо-хо.

— Тебя тут фиг найдёшь. Спрятался!

— А ты думал? Хорошее место, надёжное.

— По-мне, так более чем. Чуть с твоей доски не навернулся. Ты бы хоть что-нибудь понадёжнее там придумал.

— А мне надёжность ни к чему. Главное, чтобы мне хватало. А гостей, до тебя, у меня не было отродясь. Поэтому, привыкай. Доска хорошая, крепкая. Давно ею пользуюсь.

— Ну да. Идёшь в гости к пирату — будь готов прогуляться по доске.

— Хе-хе, верно подметил.

— А что за растения-хищники тебя тут охраняют?

— Классные, правда? Я их из семечек вырастил, представляешь? Если эти семечки поливать собственной кровью, то цветок будет знать тебя, и никогда не нападёт.

— Меня они тоже не тронули.

— Я их недавно полил.

— Кровью?

— Не-ет, обычной водой. А когда их польёшь, они около часа «дрыхнут».

— Кстати, о воде. Ты не хочешь сходить на родник?

— Не родник? — он наконец-то отвлёкся, и радостно посмотрел на меня. — Хочу! Только там же это, мясник ваш буянит. Сегодня, чуть свет, я пытался его обойти. Но не вышло. Не в настроении он был.

— Уже в настроении. Только что поохотился, и перекусил.

— Серьёзно? Тогда чего же мы ждём? — поднявшись на ноги, Флинт ловким движением выудил большую флягу из-под стола. — Вперёд на мины — ордена потом!

Идти к роднику теперь было гораздо спокойнее. Ведь я опять не один. Можно не беспокоиться о ловушках, аномалиях и случайных хищниках. Даже Хромой уже не представлялся таким безумно страшным, как ранее.

— Так что там с пятьдесят пятой? — задал вопрос попутчик.

— Пока ещё плоховата, но потихоньку поправляется.

— Вот как? Значит дела у Райли хреновые.

— С чего ты взял?

— Если бы 7-37 была в норме — она бы не позволила оставить 5-55 у себя.

— Она и не позволила. Хотела меня вместе с ней на улицу выгнать, но потом сжалилась.

— Не выгнала, потому что сама очень слабая. Это хорошая новость. Пожалуй, стоит её навестить…

— Эй! Только попробуй напасть на Райли! Я лично тебя пришибу! Опыт борьбы с семёрками у меня уже есть! Не веришь — взгляни на 7-06, который сейчас тухнет у нас во дворе!

— Ух, ты! Ух, ты! Какой боевой! — рассмеялся Флинт. — Я же просто пошутил.

— Дурацкая шутка.

Флинт был неисправим. Но всё-таки я не могу назвать его негодяем. Просто парень на своей волне, ведомый собственными интересами. У читателя может возникнуть вопрос, с какой это стати он вообще со мной подружился, если изгнанники, в большинстве своём, относятся к людям, в лучшем случае, с презрением — как к обезьянам? Вопрос резонный, и я сам над ним размышлял по-началу. Нелюбовь изгнанников к людям обусловлена тем, что им приходится мириться со своими человеческими телами, из-за которых они терпят столько неудобств. Ведь тела людей для них — всё равно что колодки, или чугунные кандалы. Как вы будете относиться к собакам, если на вас силой напялят собачью шкуру, заставят лаять, бегать на четвереньках, метить углы, ловить блох и есть собачий корм, а чтобы пообщаться со своими собратьями вам придётся нюхать их задницы? Вряд ли такая жизнь способствует позитивному отношению к братьям нашим меньшим. Сравнение грубое, но в целом подходящее. Именно человеческие рудименты связывают более развитых изгнанников с нами — людьми. Для Флинта таким рудиментом стал разговор.

Он любил поговорить, не важно о чём. Главным был сам процесс, а не смысловая нагрузка. Флинт называл разговор «зарядкой для ума», и считал, что в нём кроется некая истина, способная привести к Суфир-Акилю. До моего появления, поговорить ему было не с кем, поэтому он разговаривал сам с собой. Эта регулярная речевая тренировка сделала Флинта самым опытным болтуном из всех изгнанников, и даже апологетов. В отличие от той же Райли, которая даже после длительного общения со мной нет-нет, да и притормаживала в разговоре, отыскивая правильные слова. У Флинта такого не было. Этот краснобай говорил быстро и непринуждённо, как самый обычный человек, обильно сдобривая свою речь хлёсткими словечками, прибаутками и поговорками, заимствованными из разговорного запаса своего «старого хозяина».

Кроме меня, поговорить ему было не с кем. Поэтому, появление собеседника, способного не только слушать, но и отвечать, естественно, стало для него настоящим подарком. В этом и крылась причина возникновения нашей необычной дружбы.

— Дай-ка бинокль, — прервал мои размышления спутник.

Оказывается, мы уже дошли до спуска.

— Тэк-с, где этот здоровяк?

— Может, ещё не вернулся из леса?

— На руинах свежая кровь. Значит вернулся, — Флинт вернул мне бинокль. — Ну что, готов?

Я кивнул, закусив губу.

— Тогда пошли.

Как и прежде, ползком мимо развалин, мы аккуратно пробирались мимо опасного места. Я не видел мясника, но он явно был в своём логове, выдавая себя громким пыхтением и топтанием, от которого по земле разбегалась дрожь. Гигант насытился, и поэтому великодушно пропустил нас. Но всё-таки было страшно. Даже с Флинтом. Не представляю, как бы я здесь один ползал?

Уже около родника я немного отошёл от напряга.

— Как же я ненавижу эту гадину!

Флинт вопросительно на меня посмотрел, подставляя горлышко фляги под струйку воды.

— Мясника. Чё ему приспичило здесь поселиться? Мёдом ему тут намазано, что ли? Ходили бы нормально за водой, когда захотим. Нет же, приходится подстраиваться под этого чурбана!

— А куда деваться? — пожал плечами Флинт.

— Просто обидно. До воды рукой подать, а фиг доберёшься. И всё из-за какой-то злобной сволочи. Чтоб он сдох, этот мясник!

— Да не переживай ты так. Сколько раз мы через него лазили — и ни разу он никого из нас не сожрал. Мы его прекрасно знаем, когда у него какое настроение, когда он готов нас пропустить, а когда — нет. Он тоже успел нас изучить, и, как видишь, не трогает. Ну и хрен бы с ним.

— Не знаю. Меня он злит. И очень пугает.

— Ты к нему привыкнешь. К Райли же привык? А она более непредсказуемая.

С наполненными до краёв ёмкостями, мы двинулись в обратный путь. Возвращаться от родника — ещё менее приятно. Причём, самое обидное, что крышу нашего коттеджа при выходе из спасительных зарослей прекрасно видно. Но она остаётся недосягаемой, пока нас разделяет трижды проклятый мясник. Чтобы ему пусто было! Как же я его ненавижу!

Опять поползли, опять не поднимая шума, с предательски шуршащими и булькающими канистрами. Прямо посреди пути, Хромой недовольно рыкнул, заставив нас остановиться, и тихонько подождать с полминуты. Видимо мой злосчастный страх опять выдал меня с потрохами. Но благодаря усталости и сытости Хромого, всё завершилось удачно. Он даже не высунулся из своих развалин.

На перекрёстке Пушкина и Арсеньева, мы с Флинтом распрощались. Всё ещё не унявший дрожь в ногах, но весьма довольный собой, я пошагал к дому, таща груз, приятно оттягивающий руки. Сам добыл воду! Райли будет мной довольна.

Но похвалы, как обычно, не последовало. Вместо этого мы обменялись следующими фразами:

— Я воду принёс!

— Как раз кстати. Тебе уже давно не помешало бы помыться.

Вот и поговорили. То есть, весь мой риск, пережитый страх, и героическая добыча для Райли не значили вообще ничего. Будто бы я просто сходил на кухню, где набрал воды из-под крана. Что за отношение? И всё-таки, со своим больным тщеславием надо как-то бороться, ведь то, что для меня является подвигом, для Райли — сущая ерунда и бытовуха. Ладно. Мыться, так мыться. Захватив 'банные принадлежности', я отправился совершать омовение.

Хорошенько вымывшись, вернулся обратно в спальню. Обида всё ещё глодала моё самолюбие.

— Почему ты не побрился? — спросила Райли.

— Как раз собирался, — не глядя на неё ответил я.

Будет она ещё мне указывать, когда мыться, и когда бриться…

— Ты плохо выбриваешься. Хочешь, я тебя побрею?

— А ты умеешь? — предложение застало меня врасплох и очень удивило.

— А чего там уметь? — поднявшись с лежанки, Райли подошла ко мне.

— Ну попробуй, — я протянул ей бритвенный станок. — Только осторожно, о`кей?

Она взяла бритву, отложила её в сторону, после чего принесла широкое блюдо, налила в него воды, и кинула термоконцентрат. Я сел на стул, напротив табуретки с блюдом, дожидаясь, когда в нём закончится реакция.

— Вдохни поглубже, — как бы невзначай произнесла подруга.

Я сделал глубокий вдох, и не успел опомниться, когда крепкая рука изгнанницы вцепилась в мой загривок, с силой погрузив лицо прямо в блюдо. Горячая вода тут же обожгла мои щёки, губы, глаза. Чуть не заорав, попытался вырваться, но Райли держала меня крепко. Что она делает?! Хочет, чтобы я захлебнулся?! Казалось, что это погружение продолжалось целую вечность. Кожа привыкла к температуре, но воздуха оставалось всё меньше. Наконец, всё так же за затылок, я, фыркающий и отплёвывающийся, был поднят из миниатюрной купели.

— Ты меня чуть не утопила, чокнутая!

— Дай-ка посмотрю, как у тебя кожа пропарилась. Вроде нормально. Можно работать.

Покрыв моё лицо пеной, цирюльница внезапно выхватила 'сестру'.

— Эй, ты чё, этим меня брить собралась?!

— Ну да.

— Ты окончательно спятила? Ты же мне глотку вскроешь! Ну, нафиг, давай лучше я сам побреюсь!

— Сиди! — она с силой опустила меня обратно на стул.

Если Райли вошла в раж, то останавливать её уже бесполезно. Остаётся только закрыть глаза и усиленно молиться.

— Чего ты так съёжился? Не порежу я тебя. Если дёргаться не будешь. Сиди ровно, и смирно. Я быстро управлюсь.

— Не сомневаюсь, что быстро. Я видел, как ты бандитам головы резала.

— Хватит ерунду говорить. Соберись, — с этими словами, она подцепила пальцами мой подбородок и тем самым отклонила голову назад, открыв шею для бритья.

Поднесла нож. При виде приближающегося лезвия, душа моя ушла в пятки. Вот ей богу, чуть не обделался. От приближения охотничьего ножа к самому незащищённому участку тела наступает паралич. Тем более, что я уже видел 'сестру' в деле. Она без малейших затруднений рассекает плоть, словно тёплое масло. Сколько врагов Райли отправила на тот свет при помощи неё? Только бы не дёрнуться невзначай.

Лезвие легло на кожу, и поползло снизу-вверх — к подбородку. Не больно, даже не неприятно. Но до чего же страшно! Всё быстрее и быстрее, нож чертил вертикальные полосы по моей шее, заставляя меня покрываться гусиной кожей. Наловчившись, Райли постепенно разгонялась, орудуя ножом так, словно очищала рыбу от чешуи. Вдыхать и выдыхать я успевал только когда она стряхивала с лезвия пену, перемешанную с щетинками. Вот это скоростища! Нож вытанцовывал по моим щекам, по скулам, по подбородку. Ещё несколько взмахов, и бритьё завершилось, а я продолжал сидеть в полном оцепенении, таращась в одну точку. Райли смыла остатки пены, и, притащив лосьон, раздобытый в одном комплекте с бритвой и пеной, Райли смочила ладони и с силой приложила их к моим щекам. Эх, как я заорал! И тут же вышел из паралича, вернув себе способность шевелиться. Мне не верилось, что столь экстремальное бритьё завершилось без единого пореза. Пощупал щёки, шею. Гладкие, как у младенца.

— Ну вот. Совсем другое дело, — вытерев нож тряпицей, Райли наклонилась ко мне, прислонив щеку к моей щеке. — Никаких колючек. Вот как надо бриться.

Чмокнув меня в щёку, она отправилась выливать грязную воду. Если она хотела таким образом отомстить за пятьдесят пятую, то месть ей удалась. Я ещё долго был под впечатлением, стараясь как можно скорее забыть нож, скользящий по моей коже.

Z-345/5-55 заметно восстанавливалась. Когда я спустился к ней, то увидел, что свои вещи она уже успела постирать, и теперь сушила их на верёвке, возле выхода.

— Ну что, Динь-динь, обживаешься потихонечку? Гляжу, ты постиралась. А я тебе поесть принёс.

Девочка, прищурившись, посмотрела на меня, и кивнула. Всё-таки с её глазами было что-то не в порядке. Во-первых, они не были красными и слезящимися, как у остальных изгнанников. Во-вторых, 5-55 постоянно щурилась, часто моргая, когда что-то рассматривала. Её мутноватый взгляд, подолгу задерживающийся на одной точке, наводил на мысль о явных проблемах со зрением. И это оказалось правдой. Пятьдесят пятая была полуслепая. Этим обусловливалось отсутствие покраснения век и слезливости. Глаза изгнанницы просто не перенапрягались, как, например, у Райли, отличавшейся феноменальной зоркостью.

Но болезнь была не врождённой, а приобретённой. Практически всю свою жизнь 5-55 пребывала в относительной, либо абсолютной темноте подземелий, где зрение уже не играло такой важной роли, как на освещённой поверхности. Там, в глубинах подземных коммуникаций, ей приходилось опираться на иные чувства, выдвигая их на передний план, и развивая настолько, на сколько это было возможно. Таким образом, у пятьдесят пятой развилась дневная слепота, которая на Западе носит название 'гемералопия'. При свете зрение резко падает, в то время как в темноте оно улучшается, позволяя видеть гораздо лучше любого другого изгнанника. 5-55 перенастроила зрительную функцию под конкретную среду обитания, превратившись в ночную охотницу. Теперь понятно, почему она так вольготно чувствовала себя в подземельях, и легко уходила от любого преследования.

Но даже по максимуму настроенный на темноту, человеческий глаз всё равно не способен видеть в полной темноте, без единого источника света. Как же пятьдесят пятая выкручивалась? Оказывается, полагалась на слух, запах, и ещё какое-то шестое чувство, которым могли пользоваться, наверное, только изгнанники. Словно летучая мышь, она по одному лишь едва различимому эху, отражающемуся от стен замкнутого пространства, умела определить расположение окружающих её препятствий. По тончайшему сквозняку, и слабейшим потокам воздуха, она узнавала направление выхода из лабиринта. Превосходная память позволяла запоминать и держать в уме десятки сложнейших трёхмерных карт, зафиксированных настолько детально, что на некоторых участках 5-55 могла передвигаться вообще исключительно по памяти. Вот такой она была парадоксальной девчонкой.

— У меня к тебе есть один нескромный вопрос, Динь-динь, — начал я, сев рядом с ней, и глядя, как она уплетает принесённую пищу. — Ты умеешь чинить усилители псионической завесы?

Она прекратила жевать, и как-то странно на меня покосилась.

— Только не говори мне, что ничего про них не знаешь.

— Почему же не знаю? Знаю.

— Слава богу!

— Но чинить не умею.

— Блин… Это плохо. Очень плохо. Значит у нас с тобой серьёзные проблемы.

— Почему?

— Помнишь, я говорил о том, что Райли разрешила тебе остаться взамен на одну услугу? Так вот, я ей сказал, что ты мне пообещала починить усилитель псионической завесы, взамен на своё спасение.

— Когда я успела это пообещать?

— Никогда. Я обманул Райли, чтобы она позволила тебе остаться. Если она узнает об обмане, то нам несдобровать.

— А с чего ты решил, что я умею чинить эти усилители?

— Райли сказала, что все пятёрки это умеют.

— Опять… Опять этот стереотип. Почему все думают, что каждая пятёрка просто обязана уметь что-то строить, изобретать, чинить? Ох-х. Я конечно готова взглянуть на это устройство, но как его чинить — понятия не имею.

— Ну, ты хотя бы посмотри, сделай вид, что разбираешься. А я пока придумаю, как выкрутиться.

— Тащи. Посмотрю, — 5-55 вернулась к еде. — Хотя и не понимаю, зачем тридцать седьмой нужен этот усилитель? Я чувствую внушительные запасы ай-талука. Их вполне хватит, чтобы укрыть завесой солидный участок вокруг дома без всякого усиления.

— Я ей обещал, что ты его починишь.

— Глупый поступок.

— Согласен. Но я должен был тебя спасти.

— А зачем? Зачем я тебе?

— Не знаю. Просто не хотел, чтобы ты погибла.

— Всё это странно. То есть, ты спас меня просто так?

— Ну да.

— Ты же меня совсем не знаешь.

— Ну и что?

— Ничего. Мне это не понятно.

— Да и не надо ничего понимать. Просто прими это как данность.

— Как скажешь… А почему ты зовёшь меня 'Динь-динь'?

— Ну вот же, — я ткнул пальцем в сохнущее платье собеседницы. — Ты разве не знаешь, кто здесь нарисован?

— Фея, — пожала плечами девочка.

— А как её зовут?..

5-55 наморщила лоб.

— Понятно. Значит, сказку про Питера Пена ты не читала. И мультик не смотрела?..

— Может и смотрела. Не помню.

— Тяжёлый случай. Так вот, объясняю. Это фея Динь-динь. У изгнанников вместо имён какие-то сушёные цифры. Чтобы с вами было проще общаться, мне приходится выдумывать имена на ходу. Прости, но называть тебя 5-55 просто язык не поворачивается. Я же не с машиной разговариваю, у которой государственный номер вместо имени.

— Я не против имени. Но ведь на платье написано что-то другое.

— Здесь написано по-английски, 'Тинкер Белл'. Так её зовут в оригинале. Ну а по-русски — 'Динь-динь'. Кстати, ты чем-то на неё похожа. Помнится, в сказке главным занятием этой феечки был ремонт кастрюлек. По мне, так наш усилитель — это та же самая кастрюля, только с ай-талуком…

— Мне не нравится быть Динь-динь, — насупилась 5-55. -Это звучит как-то по-дурацки. Уж лучше быть Тинкер Белл.

— Ну а Тинкер Белл уже для меня звучит непривычно.

— Привыкай. Если хочешь звать меня по имени.

— Тогда давай поступим так. Я буду звать тебя кратко — 'Тинка'. Это более удобоваримо. Тинка-картинка. Тина. Вполне себе человеческое имя. Хоть и водоёмом попахивает.

— Почему водоёмом?

— Ну, как в той песне: 'Затянулась бурой тиной гладь старинного пруда'… Ладно, забудь. Нормальное имя. Сгодится.

Узнав, что Тинка не разбирается в усилителях, я почувствовал себя сидящим на пороховой бочке. Неизвестно, как Райли отреагирует на моё враньё: плохо, очень плохо, или ужасно? Вот ведь ситуация. Похожа на затягивающуюся петлю. Хозяйка уже отбрила меня в прямом смысле слова. До сих пор пальцы холодеют, как вспомню её нож. Нет, убивать меня она не станет. Я уже успел понять, что Райли нуждается во мне, и не причинит вред. Но вот Тина. Что будет с ней? Явно ничего хорошего.

Отношения между Тиной и Райли и так были, мягко говоря, натянутыми. И это при том, что с того момента, как я её принёс, они больше ни разу не сталкивались. Я понимал, почему. Райли боялась сорваться. Уж больно её бесило присутствие девочки. Каждый раз, когда я уходил в гараж, она демонстративно фыркала, и бросала на меня тяжёлые взгляды. А когда возвращался — непременно ввинчивала какую-то обидную колкость в адрес своей постоялицы. Райли не нравилось, что я слишком часто хожу её навещать, и что я слишком долго у неё задерживаюсь, и что я слишком сильно ей доверяю. Я старался изо всех сил смягчать это недовольство, уделяя хозяйке больше внимания, регулярно обрабатывая её рану и помогая по хозяйству. Но она всё равно злилась, каждый раз, когда вспоминала о Тине. Точнее, она о ней и не забывала никогда. Просто это «больное место» не давало ей покоя.

На самом деле, Райли не испытывала ненависти непосредственно к Тине. Если всё тщательно проанализировать, то отношение у неё было, в общем-то, нейтральным. Не острее отношения к крысе, которая вдруг завелась в погребе. Райли бесилась из-за меня. Она ревновала меня к Тине и к Флинту. И ей не нравилось, когда я ухожу к ним, и общаюсь с ними. Но если Флинт не мозолил ей глаза, то Тина жила прямо под боком. Райли чувствовала её. И это чувство было хуже зубной боли.

Исходя из вышесказанного, могу себе представить, с каким удовольствием Райли вышвырнет на улицу неокрепшую Тину, узнав, что толку от неё нет никакого. Хорошо если просто вышвырнет. Впавшая в ярость Райли способна и на худшее.

Время утекало, а я всё никак не мог придумать, как подготовить плацдарм для минимизации грядущего конфликта. Предчувствие грозы висело надо мной дамокловым мечом. Глядя на Райли я начинал подозревать, что она уже обо всём догадывается, и просто смакует последние дни тишины, накручивая себя для сладкого возмездия.

И вот, гроза грянула. Это случилось очередным солнечным утром, когда я пришёл навестить Тину. Та сидела на топчане, сосредоточенно ковыряясь в коробке усилителя.

— Есть какие-нибудь идеи? — с надеждой спросил я.

— Никаких. Пока только теории, да и то пустые… Я не могу понять, по какому принципу выбираются жилки ай-талука. По-идее вот эти — прозрачные, сенситивные, должны соединяться с блоком. Но они не реагируют…

— Да… Делишки полный швах, — я почесал переносицу. — Ладно. Передохни.

— Я не устала.

— Тогда давай поговорим. Я тут хотел у тебя спросить. Каково это — жить в полной темноте? В сырости и холоде? Трудно, наверное?

— Угу. Нелегко.

— И много подземелий ты облазила?

— Много. Под городом их полно, не считая канализацию.

— Не удивительно. Город военный. Наверняка изобилует бункерами, бомбоубежищами, потайными ходами.

— О, ещё как.

— Хм. Послушай, Тинка, а тебе случайно не встречались ходы, ведущие из города?

— Встречались. Такой ход соединяет командный штаб с частью ПВО, расположенной вне Периметра. Но его взорвали сразу после катастрофы, и затопили грунтовыми водами. Подземными путями из города не выбраться. Сумеречники всё продумали.

— Значит выбора нет. Придётся идти в Апологетику.

— Прости, Писатель, но тебе туда не добраться.

— Одному — нет. Но я надеюсь на помощь Райли.

— Если она откажет — я тебя отведу, — Тина очень серьёзно посмотрела мне в глаза.

— Правда? Ты это сделаешь? Но ведь… Для этого ты должна найти Суфир-Акиль!

— А я уже нашла, — загадочно улыбнулась собеседница. — Мне бы только набраться сил для того, чтобы его донести.

— Нашла Суфир-Акиль? Ты серьёзно? И какой он? Что он из себя представляет?

— Тс-с-с, — она приложила пальчик к губам. — О нём не принято говорить.

— Прости, и… И спасибо за то, что ты вызвалась мне помочь.

— Не благодари. Я не знаю, что нас ждёт в скором времени.

— Но ты дала мне надежду.

— Как и ты мне.

— Да уж. Нам бы теперь только гнев Райли пережить.

— Я пережила гнев Латуриэля. А он поопасней будет.

— Может расскажешь, из-за чего вспыхнул этот конфликт, и как ты вообще оказалась в лапах Грязного Гарри?

— Всё вышло случайно. Я перешла ему дорогу. Он сильно разозлился, и начал меня искать.

— Как тебе удалось вообще к нему подобраться?

— Ну, как? В подземельях очень грязно. Как же я ненавижу грязь. Лохмотья вместо одежды, язвы на теле. Я стала похожа на тех, кто предал «старых хозяев». Попыталась извлечь выгоду из этого, и какое-то время выдавала себя за суларитку.

— А что? Это удобно.

— Но непросто. Сулариты — это не просто сборище фанатиков. Они все друг друга знают, постоянно проверяют своих братьев на крепость их веры. К ним в доверие не так-то просто втереться. А если втёрся, то тебя ждёт регулярная промывка мозгов, и доведение до состояния тупого, фанатичного мяса, твердящего, как заводное — «Ауххагн ниб сафалхаш! Ауххагн ниб сафалхаш! Иверсат кеб иферсатха мэ логнат суллар Хо! Квегат ма клинкх!» (раскачиваясь с глупым выражением лица, Тина изобразила молящегося суларита). Чтобы не превратиться в подобное убожество, мне приходилось нешуточно изворачиваться. Такая жизнь мне быстро надоела, и я решила свалить, прихватив кое-что на память. Латуриэлю это не понравилось, и он отправил своих шизиков за мной в погоню. Половина из них сразу же заблудилась в катакомбах. Остальных завалило обвалом.

— Все думали, что и тебя завалило тоже.

— Ага. Это было мне на руку. Все обо мне забыли, и стало проще воровать.

— И ты перебралась на территорию 7-13?

— Не сразу. Так вышло, что последнюю зиму я перенесла с большим трудом. От голодной и холодной смерти меня спас выход к другим изгнанникам, у которых я жила в качестве чуланной мыши. Сначала 7-16, у которой я немного отъелась запасами мяса, пока она дрыхла в анабиозе. Но она почувствовала меня, и начала быстро выходить из спячки. Пришлось удрать. Конечно, можно было убить её во сне, но я не сторонница таких методов. Следующим приютом для меня оказался дом 5-11. Там я прожила до середины весны, и он меня даже не заметил. Дом был очень большой, и хозяин занимал в нём лишь маленький уголочек. Ну а мне было полное раздолье. Наверное, я бы там задержалась подольше, если бы не проблема с едой. Этот 5-11 был вегетарианцем.

— А разве бывают изгнанники-вегетарианцы?

— Тут дело не в предпочтениях, а в вынужденной мере. Территория 5-11 изначально кишела разного рода тварями. Устав с ними бороться, одиннадцатый придумал радикальное решение. Создал новый вид завесы. Из чёрного ай-талука и аномальных камней лагни-зун. Источник излучения был очень мощным. Ведь чёрный ай-талук — штука неизведанная и опасная. Но завеса действовала только на животных. В результате, на территории 5-11 не осталось ни одного зверя. Пришлось ему переключиться на растительный рацион, чтобы с голоду не помереть. Ты бы видел, каким он стал тощим на этой диете. Почти как неприкаянный. Поглядела я на эту перспективу, и решила, что так недолго и ноги протянуть. Решила перебраться к его соседу — 7-13.

— А как ты пробралась через аномалии?

— Легко. У 5-11 и 7-13 был общий секрет — они тайно обменивались друг с другом разными необходимыми вещами. 7-13 снабжал одиннадцатого мясом, а 5-11 снабжал тринадцатого водой.

— Хороший бартер.

— Встречались они на границе своих территорий. И я проследила за тринадцатым, когда тот возвращался к себе домой. Смотрела, как он идёт, какие места обходит. Ну вот так и добралась до его логова. Поселилась на чердаке. Старалась хозяина не беспокоить. Он тоже меня не беспокоил. 5-11 и 7-13 — были самыми спокойными изгнанниками. Печально, что их убили.

— Это сделал Грязный Гарри?

— Он и его прихвостни. Их нападения никто не ожидал. Они пришли, скорее всего, со стороны территории 7-16. Это логично, если учитывать, что Гарри, как и я, пришёл от суларитов. Сначала бандитов было не очень много. Не больше десятка. Но этого хватило, чтобы совладать с хлипким одиннадцатым. Обойдя его ловушки, злодеи расправились с этим несчастным. Тринадцатый об этом не догадывался. В очередной раз он пошёл на встречу с 5-11, но тот к нему не вышел. 7-13 вернулся без воды. Оказалось, что за ним был хвост. Так же, как и я в своё время, за беспечным тринадцатым проследил кто-то из бандитов, изучив безопасный путь к его логову. Так 7-13 подставил сам себя. Но бандиты напали не сразу. Какое-то время у них ушло на обживание территории 5-11, где к ним начали сползаться бродяги-изгнанники со всех окрестных земель. Нападать на тринадцатого Грязный Гарри не решался долго. Может быть и вовсе бы к нему не полез. Но на территории одиннадцатого, бандиты совершили чудовищную глупость, практически сразу разломав генератор завесы. К ним тут же побежала дичь. Но вскоре, вслед за дичью, полезли и хищники. И не какая-нибудь мелочь, типа неоконисов, а здоровенные твари, от которых просто так не отмашешься. Вот так монстры и вытеснили бандитов с территории 5-11, вынудив их захватить территорию тринадцатого. Я чувствовала, что они вот-вот придут, и думала, куда податься дальше? Выбор был один хуже другого. Либо к 7-36, либо к 7-37. И тот и другая — не подарочки. С ними шутить опасно, от них так просто не спрятаться. Короче, пока я обдумывала план действий, бандиты заявились и напали на нас. 7-13 пытался сопротивляться, и даже убил одного из них. Но шансов у него не было. Я видела, как его, тяжело раненного, утащили в подвал. Несколько дней мне удавалось прятаться от них. Но потом, от голода, пришлось предпринять вылазку за едой. Тут-то меня и поймали… Сначала хотели убить, как и тринадцатого. Но потом Гарри вспомнил о том, что меня искал Латуриэль. Тогда они решили продать меня ему. Сильно избили, лишив последних сил, и бросили в чулан.

— Вот почему они не переломали тебе кости. Хотели, чтобы ты дошла до Латуриэля своими ногами.

— Не только поэтому. Впрочем это не важно. Я была обессилена и постепенно умирала. Грязный Гарри отправил к Латуриэлю пару своих гонцов, но они так и не вернулись. Я думаю, что их задрали звери на территории 5-11. Было решено отправить ещё одну пару, сразу после того, как они разберутся с 7-36. Ну а что было дальше — я уже не помню, потому что силы покинули меня.

— А дальше, Райли с Флинтом устроили бандитам локальный геноцид, — подытожил я.

— Наверное, тебе следовало меня убить тогда, в чулане.

— Нет, нет, и ещё раз нет! Я поступил так, как должен был поступить. И если Райли узнает правду, я найду, что ей ответить…

— И что же ты мне ответишь?

— Райли?

Когда она успела спуститься сюда?! Тина тут же упала на колени, выставив вперёд раскрытые ладони:

— Какую правду я должна узнать? — подошла к нам Райли со скрещёнными на груди руками.

— Да это мы так, о своём…

— А кто вам дал право говорить «о своём», в моём доме? — она перевела взгляд на усилитель. — Я хочу знать только одно. Почему до сих пор не работает мой усилитель?

— Понимаешь, он ещё не готов. Требуется время, чтобы…

— Времени было предостаточно! Больше чем нужно. Ты обещал, что она починит мой усилитель. Ты ведь обещал?

— Да.

— Она его починила?

— Ещё нет, но…

— Всё. Замолчи.

Райли подошла к Тине и толкнула её ногой в плечо.

— Поднимайся, хватит комедию ломать. К чему изображать этикет, если ты его уже давно нарушила своим присутствием?

Не поднимая на неё глаз, Тина неуверенно выпрямилась.

— Ну и почему не работает мой усилитель? А? Не хватает запчастей? Не хватает ай-талука? Или… Ты просто не знаешь, как его починить. Верно?

Тина кивнула.

— Так я и думала, — Райли с улыбкой развела руками. — Так кто из вас меня обманул?

Мы молчали, словно провинившиеся школьники. Расправа вот-вот должна была обрушиться на наши головы.

— Писатель сказал мне, что ты, 5-55, обещала ему починить мой усилитель псионической завесы, если я дам тебе убежище на время. Мне пришлось принять это неприятное бремя, потому что я была поставлена перед фактом. Но я выполнила свою часть уговора. Более того, я не пожалела одежду, еду и лекарства. Теперь я пришла за обещанным. И вдруг выяснила, что меня нагло обманули. Осталось выяснить, кто это сделал. Признайся, 5-55, ты действительно обещала Писателю, что починишь мой усилитель?

Тина молча покосилась на меня.

— Я не слышу ответа.

— Да, 7-37 субкод 2. Я ему обещала это.

— Обещала, зная, что не можешь выполнить? То есть ты обманула не только меня, но и Писателя? То есть ты…

— Хватит, Райли! — не выдержал я. — Отстань от неё! Она не виновата! Ничего она мне не обещала! Она просто просила её убить. Это всё я придумал. Чтобы ты разрешила оставить её здесь.

— Теперь вы друг друга покрываете, — вздохнула Райли. — Ну что ж. К счастью, есть способ проверить, кто из вас вешает мне лапшу на уши.

Она протянула руку, и, ухватив Тину за подбородок, подняла её лицо, встретившись с ней глазами.

— Так я и думала, — хозяйка резко оттолкнула девочку от себя. — Мало того, что сам заврался, так ещё и её врать заставил. Вокруг тебя одна ложь, Писатель. Ты весь из неё состоишь. За что ты так со мной? Я дала тебе кров, пищу, защиту. Я готова была пойти ради тебя на смерть. Я считала тебя своим другом. А ты…

— Райли…

— Всё, молчи. Молчи, и не усугубляй ситуацию. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не убить вас обоих прямо здесь. Поэтому молчи. Ни слова. Я после решу, что мне с тобой делать. Ну а что касается тебя, — Райли перевела взгляд на Тину. — То ты здесь находишься последний день. Чтоб завтра же духу твоего не было ни в моём доме, ни на моей территории. И молись, чтобы я дотерпела тебя до завтрашнего утра.

— Слушаюсь, 7-37 субкод 2, -поклонилась девочка. — Обещаю, завтра меня не будет.

— Р-р-р-р! — рыкнув, Райли выскочила из гаража.

Я поспешил за ней. Нужно было как-то её утихомирить, чтобы попытаться выторговать для Тины хотя бы ещё один денёк, но сейчас хозяйка была просто в диком бешенстве. Поднявшись в спальню, она с разгона упала на кровать, уткнувшись носом в подушку. Слабость давала о себе знать.

— Позволь, я тебе рану обработаю, — как можно деликатнее предложил я.

Она не ответила. Взяв мазь, я осторожно задрал футболку у неё на спине, и стал тихонько смазывать края уже почти зажившей раны.

— Швы, наверное, уже пора снимать. Как ты думаешь?

Опять никакого ответа. Только сопение в подушку. Более не пытаясь завязать с ней разговор, я закончил обрабатывать рану, и, убрав тюбик с мазью, сел рядом с кроватью, на стул. Райли сильно обижена на меня. И, вдобавок ко всему, очень зла. Нужно выждать момент, когда её гнев схлынет, и она будет способна вести спокойный диалог. Как бы там ни было, про Тину тоже нельзя забывать. Надежда на то, что Райли отойдёт и изменит своё решение — чрезвычайно ничтожна. Она выгонит её. Причём не только из дома, но и с территории. А это, в данный момент, равносильно смертному приговору. Тина ещё с трудом передвигается. Для выздоровления ей требуются лекарства и покой. Как же мне уговорить Райли сжалиться над Тиной?

Пока я думал, хозяйка отдохнула, и поднялась с кровати. Всё так же сердито сопя, она схватила нож, и пошла на выход. Внутри у меня всё оборвалось.

— Эй, ты куда?!

Никакого ответа. Только быстрый топот ног, спускающихся по лестнице.

— Райли! Не смей!

Я бросился вдогонку. Догнал её уже в прихожей, и схватил за руку, сжимающую рукоять ножа.

— Не делай этого, прошу тебя!

— Да отвяжись ты! — она вырвала руку. — Не трону я твою крысу. До завтра не трону. Хотя вас обоих следовало бы на ленты порезать.

— Тогда зачем тебе нож?

— Пойду, пройдусь. Не могу сидеть на месте. Внутри всё кипит. Может быть прогулка поможет мне немного успокоиться.

— Но тебе ещё рано выходить из дома! Ты до конца не оправилась от ран! Это может быть слишком опасно!

— Мне надоело сидеть дома! И у меня уже достаточно сил, чтобы гулять за его пределами, — она развернулась и вышла во двор.

— Тогда я пойду с тобой! — бросился я за ней.

— Не зли меня, Писатель, дай мне побыть одной! А то я за себя не ручаюсь! — с этими словами Райли выскочила за ворота.

— Вот, чёрт! — я постоял немного посреди двора, и направился к гаражу.

Отперев дверь, нос к носу столкнулся с Тиной.

— А ты куда собралась?

— Выпусти меня, Писатель. Я ухожу.

— Куда уходишь?!

— Не знаю. Без разницы.

— Но ведь Райли разрешила тебе остаться до завтра.

— Да. Но зачем её раздражать? Она права. Не место мне здесь.

— Так, подожди, стой, — я взял её за руку, подвёл к скамеечке возле тропинки, и усадил. — Давай посидим, спокойно поговорим, и решим, что нам делать.

— Тут нечего решать. Я благодарна тебе, Писатель, за то, что ты мне помог. И мне грустно, что я не смогла помочь тебе. Возможно, у меня ещё получится это сделать. Но шансы мои не велики.

— Вот поэтому ты и не должна уходить. Хотя бы до завтра, — я сел с ней рядом.

— А что это решит?

— Ты полежишь, отдохнёшь. Ну а за это время Райли, может быть, отойдёт, и мне удастся уговорить её оставить тебя ещё хотя бы на парочку дней.

— Как ты будешь её уговаривать? Опять ложью? Писатель, 7-37 доверилась тебе, а ты её обманул. У изгнанников с этим строго. Ей будет трудно тебя простить.

— И всё-таки я надеюсь на её милость. Райли очень крутая и категоричная. Но в её душе есть доброта. И я обязательно достучусь до неё.

— Ты смог обмануть её. Но не пытайся обмануть себя, — Тина трогательно склонила головку мне на плечо.

Этот жест не был признаком ласки. Просто сказывалась серьёзная нехватка энергии.

— Не переживай за меня Писатель. Ты сделал всё, что мог.

— Нет! Ещё не сделал.

— Ты уже подарил мне несколько дней жизни. Это странный, но прекрасный поступок. Нетипичный для нашего мира.

— И я не дам тебе погибнуть. Как там было у Экзюпери? «Ты навсегда в ответе за тех, кого приручил»…

— Он Апологет?

— Кто, Экзюпери?

— Ну да.

— Нет. Он писатель.

— Как и ты?

— Ну-у, вообще-то мне до него далеко.

— А если он не Апологет, зачем тебе следовать его указаниям?

— Для меня достаточно того, чтобы это указание было мудрым. Даже если оно не апологетическое.

Тина больше ничего не сказала. Поджав ноги, она легла, съёжившись, как замёрзший котёнок, и положив голову мне на колени. Она пыталась воспользоваться последними минутами покоя, чтобы накопить хотя бы крупицу дополнительной энергии. Я чувствовал это, и сердце моё сжималось от жалости. В то же время, я всё сильнее начинал переживать за Райли, которая отсутствовала уже подозрительно долго. Убежав такой взвинченной, она могла попасть в беду. Пока я думал, что мне делать: бежать на поиски Райли, или остаться с Тиной, девочка вздрогнула, словно в дрёме, и поднялась, подслеповато помаргивая.

— 7-37 возвращается.

— А? — не понял я.

Дверь на воротах распахнулась от сильного пинка, и во двор влетела разъярённая Райли. Прогулка ей не помогла. Она была ещё злее, чем до ухода. Казалось, что хозяйка вот-вот изрыгнёт пламя. Не обращая на нас внимания, она проскочила до дома, едва ли не вприпрыжку.

— Что случилось? — я кинулся за ней, догнав только на лестнице.

— Что случилось, что случилось, — хозяйка проскочила в комнату, и, схватив свою «кобуру», начала быстро крепить её к поясу. — Что и ожидала. То и случилось.

— Что ожидала? — не унимался я.

— Флинт, с-скотина, — Райли поочерёдно закрепила застёжки ножен на бёдрах. — Осваивает территорию тринадцатого.

— Не может быть. Он же обещал!

— Обеща-ал, — передразнила девушка. — А ты поверил. Но не я. Сейчас я ему устрою…

С этими словами она помчалась обратно к выходу. Вся её ярость, кипевшая по отношению к нам, готова была выплеснуться на «удачно» подвернувшегося Флинта.

— Погоди! — я схватил мачете, и бросился в погоню.

Во дворе ко мне подскочила Тина.

— Что происходит?

— Полная задница! Флинт забрался на спорную территорию, и Райли собирается его прогнать. Ей нужно помочь. Она ещё слишком слабая. Одной, в таком состоянии, ей Флинта не одолеть. Я иду с ней, а ты жди меня тут, хорошо?

— Нет. Я иду с тобой, — подобрав один из бандитских ножей, валяющихся неподалёку от трупов их бывших хозяев, Тинка поспешила следом за мной.

Догнать Райли было непросто. Подогреваемая яростью, она двигалась очень быстро. А мы с Тиной отставали, поскольку последней приходилось делать остановки через каждые полсотни метров, чтобы немного передохнуть. Не команда, а сплошное горе.

Возле границы с территорией 7-13, Райли окончательно от нас оторвалась. Я уже не мог её догнать хотя бы потому, что в этом аномальном аду нужно было уже двигаться осторожно и по определённой траектории, чтобы не нарваться на невидимую ловушку.

Прибежали мы как раз вовремя. Райли уже налетела на Флинта, но сцепиться они ещё не успели. Просто стояли друг напротив друга, вздыбленные, как дворовые коты, с обнажёнными ножами, а прямо между ними лежал труп бандита (оказалось, что прямо перед этим Флинт занимался утилизацией трупов. За этим занятием Райли его и застукала).

Тина тут же присела на край бетонной опоры, отчаянно восстанавливая дыхание. Я же решил подойти к участникам конфликта, но был моментально остановлен ими.

— Писатель, не подходи!

— Райли, Райли, Райли, — пропел Флинт. — Слышал, что ребята Грязного Гарри сильно намяли тебе бока. Почти прибили. Если честно, был уверен, что тебе уже кранты, но, как вижу, говно не тонет.

— Фли-инт. Милый. Галантен как всегда, — ответила соперница. — Моей смерти ты не дождёшься. И не мечтай. Только после Вас.

— Дамы вперёд.

— Ты меня утомил, пустомеля. Я сюда пришла не языком чесать, а драться.

— Что ж, отлично. А этих двух зачем притащила? Боишься, что одна не справишься?

— Эти двое припёрлись сами по себе.

— Да нежели?

— Ну что вы тут опять устроили? — наконец вмешался я. — Флинт! Ты же мне обещал, что не полезешь сюда!

— Если сюда не полезет Райли, — ответил он. — А она полезла.

— Но ты же пришёл первым!

— Потому что знал, что она всё равно сюда полезет, и решил её опередить. Я просто так эту территорию не отдам.

— Тогда давай выясним, кому эта территория принадлежит по праву, — воскликнула Райли.

— С удовольствием.

— А ну прекратили! — я подбежал к Райли. — Уймитесь!

— Писатель, не лезь, я могу тебя задеть, — сквозь зубы процедил Флинт. — А я не хочу этого.

— Тогда не надо драться!

— Писатель, отойди. Пожалуйста, — пробормотала Райли. — Это наша битва. Не твоя. Никто из нас не хочет причинить тебе вред, поэтому я прошу. Не лезь.

— Не будьте дураками! Да что же мне с вами делать?

Я бросил обречённый взгляд туда, где оставил Тину. Её там не оказалось. Только что сидела, чуть живая, и вот уже след простыл. Остался только я, между молотом и наковальней. Сейчас либо Райли, либо Флинт. Кто-то кого-то обязательно убьёт. И, надо признаться, у Райли шансов на победу значительно меньше.

— Писатель. Я считаю до трёх. Если за это время ты не отчалишь на безопасное расстояние, то извини, — не выдержал Флинт.

— Одумайся, друг!

— Раз…

— Писатель, уйди, пожалуйста, уйди! — занервничала Райли.

— Не уйду. Я не верю, что Флинт сможет поднять руку на своего друга.

— Два…

— Писатель, пожалуйста, — почти всхлипнула Райли.

— Нет. Не уйду, — я ещё сильнее выдвинулся вперёд, стараясь встать между ними.

Флинт равнодушно смотрел на свою соперницу, сжимая нож. Ни тени сомнения не прослеживалось в его лице. Одержимый придурок!

— Т…

Откуда-то сверху, как мне показалось, прямо с неба, кульком свалилась Тина, приземлившись прямо на плечи ничего не подозревающего Флинта. Тельце было лёгким, но, пролетев четыре метра, создало приличный вертикальный удар, без труда сваливший взрослого изгнанника лицом в землю. Сидя у него на загривке Тинка одной рукой вцепилась Флинту в лоб, выдавливая пальцами глаза, а другой — удерживала нож возле его горла.

— Какого хрена?! — прохрипел Флинт, не ожидавший такого поворота.

— Ты не причинишь вред тридцать седьмой. Я не позволю, — ответила девочка. — И не вздумай шевелиться. Лысый козёл.

— Маленькая гнида! Я же помогал Писателю тебя вытаскивать с этой чёртовой фабрики!

— Я этого не помню. Прости. Зато я помню о чести, которую мне оказала 7-37 субкод 2.

— А девчонка-то ничего, — шепнув, толкнула меня локтем обескураженная Райли.

— А я что говорил? — прошептал в ответ я.

— Неблагодарная туннельная крыса! — пыхтел Флинт. — Думаешь, Райли тебя пожалует за это выслуживание? Думаешь ради твоей маленькой задницы она рискнёт своим инсуалем? Да ты просто её пешка! Рабыня!

— Сейчас я — оружие в её руках. И ей решать твою судьбу, — Тина подняла глаза на Райли, ожидая приказа.

— Райли, не надо, — попросил я. — Отпусти Флинта. Он конечно заносчивый балбес, но он не заслуживает смерти.

— Боюсь, Писатель, что иным путём проблему с ним не решить.

— Решить. У меня есть идея. Если отпустишь Флинта, я раcскажу вам о ней! Флинт, ты готов выслушать моё предложение?

— Чёрт, а у меня есть выбор?

— Так что ты там придумал? — взглянула на меня Райли.

— Для начала, отпусти его. Негоже вести диалог с ножом у горла.

— Ох-х. Надеюсь, что предложение у тебя действительно дельное… — Райли кивнула. — Тина, отпусти его.

— Слушаюсь, — Тинка спрыгнула со спины Флинта.

Тот, покрякивая начал подниматься, и потянулся за оброненным ножом.

— Ай-яй-яй! — лезвие тинкиного ножа тут же вернулось к его глотке. — А вот этого не надо!

— Спокойно, мелюзга, спокойно! — поднял руки тот. — Убери свою тупую железку.

— Всё в порядке, Тина, я его контролирую, — спокойно произнесла Райли, и девочка отошла в сторонку.

— А теперь слушайте моё предложение, — откашлявшись, я начал излагать свою идею. — Я всё продумал и взвесил. Это решение будет единственным правильным для всех нас. Территория 7-13 априори не нужна ни тебе, Флинт, ни тебе, Райли. Вы сшибаетесь лбами ради неё сугубо из-за своих дурацких и совершенно бессмысленных принципов. С другой стороны, эта территория не должна пустовать. Её должен кто-то заселить. Признаюсь, ситуация была патовая. Но теперь из неё есть выход. Да, у территории 7-13 должен быть новый хозяин. И этим хозяином будет Тина!

— Я? — вздрогнула Тинка.

— Да, ты.

— С какой это стати? — сплюнул Флинт.

— С такой. Либо Тина, либо никто.

— Хм-м, — крепко задумалась Райли. — Неожиданное предложение. И какая нам от этого выгода?

— Смотри, — я начал загибать пальцы. — Тина жила здесь несколько месяцев. Знает территорию не хуже бывшего хозяина. Значит сможет её охранять от чужого вторжения. Это раз. Тину вы оба знаете. Может она и была воровкой, но став полноправной хозяйкой территории, ей больше не придётся воровать. Думаю, что в благодарность за нашу помощь, она будет не самой плохой соседкой. Это два. И, наконец, вы перестанете ссориться из-за этой чёртовой территории, потому что она никому из вас не досталась. Это три! Как считаешь, Райли?

— Ну-у. В принципе. Уж лучше Тина, чем Флинт. Я не против.

— Отдавать пограничную территорию какой-то шмакодявке? А попа не слипнется? — ответил Флинт.

— Флинт, не усложняй!

— Короче… Тина отныне законная хозяйка этой территории. Именем своего инсуаля, я признаю 5-55 полноправной соседкой, доказавшей своё право владеть территорией. Любые притязания на её территорию будут рассматриваться мной как прямая угроза моей личной безопасности, а значит я разорву все договорённости, заключённые между нами с Флинтом, и оставлю за собой право в любой момент напасть на него, как на врага. Я всё сказала, — пафосно выдала Райли.

— Бла-бла-бла, бла-бла-бла, — передразнил её Флинт. — Вы с ума посходили. И ты, Райли, чокнулась больше всех. Писатель совсем тебе мозги запудрил своим идеализмом. Ладно, хрен с вами. Что поделать, если здесь трое на одного? Пусть мелкая тут хозяйничает, до первой подвернувшейся аномалии, хе-хе…

— Считаю вопрос решённым, — с облегчением подытожил я. — Ну что? Расходимся по домам?

— С удовольствием. Устал я от вас до жути, — Флинт подобрал нож, и пошёл к дыре в ограде. — Кстати, Райли, не смотря на все наши разногласия, я никак не могу забыть, как здорово мы с тобой на этой фабрике «потанцевали».

— Угу, — ответила та. — Из тебя бы получился отличный танцор, если бы тебе ничего не мешало.

— Ха, ха, ха, — ответил Флинт и покинул площадку.

Как только он скрылся, Тина без сил упала на асфальт. Рядом с ней присела измотанная Райли. Теперь обе могли дать себе возможность немного передохнуть.

Я поднял голову, и увидел над нами стрелу автокрана.

— Так вот откуда ты на него спрыгнула! Ну ты даёшь, Тинка. Ну, «стелс-пехота»! И когда только успела так быстро и незаметно туда перелезть?! Я ведь за тобой следил. Только один раз отвлёкся… А ты уже Флинта пришпорила!

Она улыбнулась.

— Ну что, маленькая хозяюшка, осознаёшь свои новые полномочия? — устало спросила у Тины Райли.

— Я безмерно благодарна тебе, Z-345/7-37 субкод 2.

— Благодари Писателя. Только он мог придумать такую идиотскую идею — прописать тебя здесь. Но, вынуждена признать, что даже в идиотизме бывает что-то толковое. Поднимайся. Не пристало хозяйке валяться на полу. И зови меня Райли.

— Хорошо, Райли. Спасибо тебе, Писатель.

— Ох, девки. Меня скоро с вами инфаркт шарахнет, честное слово, — стараясь унять дёргающееся веко, произнёс я. — А вам, видимо, наплевать.

— Всё закончилось нормально. Результат меня устраивает, — Райли зевнула. — Да и мелкая, всё-таки, пригодилась. Хоть какая-то польза от неё. А сейчас я устала и хочу полежать.

Поднявшись с асфальта, она убрала ножи в ножны, и неторопливо пошла к выходу. Я было тоже за ней последовал, но вспомнил о Тине и обернулся. Девочка стояла на месте.

— Ты чего не идёшь?

— Я уже дома. Теперь я хозяйка этой территории, и должна оставаться здесь.

— Тебе нельзя здесь оставаться. Флинт может вернуться, да и вообще. Ты ещё не в состоянии жить самостоятельно. Идём с нами. Когда поправишься — вернёшься сюда.

— Не могу. Райли сказала, чтобы с завтрашнего дня я покинула её территорию. Зачем мне возвращаться, если завтра всё равно уходить?

— Райли передумала, — послышалось со стороны проломанного забора. — Можешь оставаться в моём гараже, пока полностью не восстановишься. Дохлая соседка мне не нужна.

Тина удивлённо перевела на неё взгляд. В пустых глазах девочки впервые заблестели лучики радости.

— Тебе особое приглашение нужно?! — добавила Райли, и скрылась в проломе.

Вне себя от счастья мы бросились её догонять.