Тени Огнедола. Том 4

Глава 15. Горизонт — это зеркало в углу комнаты

Временная шкала отсутствует

Къярт тонул. Холодная вода сжимала его со всех сторон, проникала в рот и легкие, но он не чувствовал боли. Он сделал гребок к поверхности, и вместо того, чтобы приблизиться к ней, стремительно вынырнул и завис над беспокойными волнами.

Мир вокруг оказался менее реален, чем Къярт счел поначалу. Его настоящее тело сейчас истекало кровью под лесным завалом, но здесь на нем не было ни царапины. Потеряв сознание, он инстинктивно переместил разум в заводь?

Нет, это не она. Къярт не спутал бы соленый вкус изумрудных вод ни с чем другим. А поглотившая синеву купола над головой бесконечная гладь была приторно горькой, точно пропахшее водорослями море.

Къярт хотел перенестись в заводь, но сколько ни старался, продолжал висеть в воздухе, едва касаясь стопами притихшей воды. Ни к чему не привела и попытка вернуться в физическое тело.

В груди поселился не позволяющий вдохнуть испуг. В бликах света на изломах волн и в плывущих в глубине тенях померещились узловатые паучьи лапы Проводника. Но это было бы милостью — оказаться заложником горизонта. Это означало бы, что он здесь по чьей-то чужой воле, и у него еще есть, куда вернуться, его тело еще способно быть прибежищем для души.

Къярт судорожно зашарил руками по груди в поисках печатей призванных. Бессмысленное, продиктованное слепой паникой, действие. Ведь достаточно было выровнять дыхание, привести мысли в порядок, и тяжесть якорей Райза и Кары буквально вдавила Къярта в пространство.

Встряхнувшись, словно мокрый пес, он взял себя в руки. Печати не пропали, а значит, он все еще жив. Пока что жив.

Нужно отыскать дверь. Пусть ему не удается переместиться в заводь самостоятельно, но где-то обязана существовать дорога отсюда. Главное, найти выход, а дальше…

В памяти всплыл размытый силуэт, который Къярт увидел до того, как погрузиться в беспамятство.

Осознание, что Райз, наконец, вернулся, принесло облегчение. Когда он очнется, ему, конечно, достанется за то, что он снова угодил в передрягу, пусть и не по своей вине. Но теперь хотя бы можно не беспокоиться, что он истечет кровью до того, как выберется отсюда.

Воспряв духом, Къярт понесся над синей поверхностью. Он пробовал видоизменить горизонт — так, как уже делал это в прошлом — но пространство не поддавалось. Волны было не отличить от настоящих, а в глубине плыли косяки рыб.

Размыть их. Растворить. Превратить в тени самих себя, в шум на старой фотографии.

Сосредоточиться на источниках энергии, отыскать обитающие здесь души, найти выход.

Соскрести эмаль поддельной действительности, обнажить метафизическую суть горизонта.

Боль от столкновения со скалой, внезапно возникшей на пути, выбила из фантомного тела дух. Потеряв ориентацию в пространстве, Къярт полетел в воду. Но вместо податливых волн его спину встретил камень — неровный, с острыми, прорезавшими одежду гранями.

— Это что еще за букашка? — проскрипел голос над головой, и в несуществующих жилах застыла несуществующая кровь. Правда, сейчас Къярт уже не был так уверен, что боль, которую он чувствует, нереальна.

Пространство поменяло свои стороны: он больше не лежал на камне. Вместо этого он оказался прижат спиной к скале, о которую приложился немногим ранее.

Перед ним стоял мужчина: разномастные глаза, вобравшие в себя зелень изумруда, синеву сапфира и мед янтаря. По первобытному хищные черты, кажущиеся еще резче на фоне белоснежно-седых волос.

— Вы поглядите, какой мотылек. В самый раз на булавку и под стекло, — произнес он, и перед глазами блеснул набалдашник трости.

Къярту было не успеть уклониться от нацеленного точно в горло удара, да и бежать было некуда — с двух сторон его зажал камень, лишив путей отступления.

Чужая рука поймала трость и оттолкнула в сторону, едва не выхватив из рук нападавшего. Чтобы не выронить свое оружие и сохранить равновесие, мужчине пришлось отступить на шаг.

— Этот гость пришел не к тебе, — произнес соткавшийся из воздуха рядом с Къяртом человек.

В отличие от первого, он носил смоляные, не собранные ни лентой ни резинкой волосы ниже плеч. Мужчина стоял к Къярту спиной, и тот не мог видеть его лица, но этот голос и осанка, будто вместо позвоночника была натянутая до предела тетива, расшевелили давние воспоминания, и те отозвались необъяснимой, чужой тоской.

— Что это за гость такой, который, едва переступив порог, начинает переставлять в чужом доме мебель?

Седоволосый весь подобрался, приосанился, превратившись из дикаря, готового изрубить чужака и искупаться в его крови, в аристократа, брезгующего раздавить комара, не надев перед этим перчатки.

Человек-тетива обернулся и окинул Къярта пристальным взглядом.

Ладони похолодели. Было глупо бояться этого человека, или, вернее сказать, духа, но Къярт не смог подавить охвативший его благоговейный страх. И дело было отнюдь не в том, что он знал из прошлого Райза о потомке Заклинателя и ученике Первого мага. Истинная причина сковавшего Къярта оцепенения заключалась в самом духе, как таковом. А еще в его взгляде, от которого хотелось выскочить из кожи и бежать на край света.

Не сказать, что Къярт не был привычен к вниманию, раздевающему до самых костей, да и цвет глаз у духа был точно такой же, как и у его внука. Однако во взгляде Райза плясал шальной блеск — пускай острый, как бритва, и не предсказуемый, но все равно не такой пугающий, как запертое в леднике северное сияние его предка.

— Он пришел не к тебе, — Люфир отвернулся от Къярта. — Оставь нас, Мориус.

Час от часу не легче.

Сейчас Къярту меньше всего нужно было перейти дорогу духу самого Первого мага, но именно это он и умудрился сделать. А ведь мог заранее подумать о том, что это за горизонт, и на кого здесь можно наткнуться.

— Указываешь мне, что делать в моем же царстве, мальчишка? — опешил Мориус, и весь его аристократический лоск сполз, словно старая побелка с ливнем.

— Море Теней — не твоя собственность, — равнодушно возразил Люфир. — Ты просто неспособный переродиться дух.

— Ты забыл, где твое место.

Трость Мориуса взлетела в воздух, а ее набалдашник превратился в лезвие, готовый нанести сокрушительный удар.

— Исчезни, — коротко бросил Люфир и щелкнул пальцами.

Дух Первого мага развеялся, как дымок над потухшим костром.

— Ты — Къярт, верно? — Люфир снова обернулся.

— Да, — отрывисто кивнул он.

— Хорошо. Нам лучше уйти, пока Мориус не вернулся, — мужчина сжал пальцы на его запястье — словно защелкнул кандалы — и потянул следом за собой. — Не бойся и не вырывайся.

Къярт и не собирался. Вряд ли ему это вообще удастся, даже если приложит все свои силы. Люфир не выглядел сильнее него: мужчина оказался сухопарее, чем Райз. Но в этом месте все определяла отнюдь не физическая сила.

Тело сковало напряжение, когда нога, вместо того, чтобы ступить на камень, погрузилась в продуваемую ветрами, головокружительную, зовущую бездну.

— Спокойнее, — Люфир бросил на него через плечо короткий взгляд, и Къярт почувствовал себя бестолковым мальчишкой, страшащимся собственной тени. — С тобой ничего не случится.

Похоже, он посчитал, что слов недостаточно, и перед ними расстелилась атласная лента пути.

Прибрав бардак в мыслях, Къярт зашагал увереннее.

Не осталось ни морского плеса, ни скал — ни снизу, ни сверху, ни по сторонам — только заполненная светом и клочками тумана пустота, которую пересекала проложенная лучником тропа.

Спустя десяток шагов она слабо засветилась, а туман загустел, словно желе. Они будто брели сквозь внутренности медузы, где каждое движение давалось с трудом.

— Къярт, не отставай, — попросил Люфир и сжал его руку крепче.

Медуза таяла, становилась рыхлой, а тропа под ногами — скользкой. Один неосторожный шаг — и сорвешься вниз, в набитую ватой, точно детская игрушка, бездну. Однако вопреки всему Люфир ступал легко и уверенно.

Къярт осознал, что в этом месте не существовало ни единого звука, кроме голоса мужчины, только когда пространство заполнилось гулом воды, а лента пути обратилась стремительным речным потоком. Штаны промокли по колено, и увлекаемый течением Къярт наткнулся на спину Люфира.

— Простите, — смутившись, проборомотал он, когда мужчина придержал его за плечо, не давая упасть.

— Все хорошо. Нужно двигаться дальше. Не стоит здесь задерживаться.

Они продолжили путь.

По-началу Къярту казалось, что они идут по руслу мелкой, но быстрой реки, чьи берега обросли призрачными деревьями, похожими на башенные шпили. Но чем дальше, тем сильнее изменялось течение. Потоки воды превращались в движущиеся струны, утолщались, становились канатами, натянутыми между двумя бесконечностями. Берега сменились пучками нитей. Эти нити заполонили все вокруг, пронзили Къярта, щекоча внутренности, точно нематоды.

Горло зазудело от взбирающегося вверх по пищеводу шевеления, и Къярт зажал рот ладонью. Стараясь сдержать кашель, он убеждал себя, что все это — не больше, чем игры разума; цеплялся взглядом за спину Люфира, идущего, как ни в чем не бывало. От попыток бороться с рвотными позывами становилось только хуже.

— Еще немного, — сквозь гул в ушах до него донесся размытый голос Люфира.

Къярт думал, что его вывернет наизнанку, когда все внезапно прекратилось. В теле наступил благословенный покой, исчезли пронизывающий воздух нити. Пространство раздалось в стороны, потемнело, вскрылось цветными пятнами, до которых, впрочем, было по меньшей мере несколько миллионов световых лет. Лента под ногами показалась невероятно тонкой, словно паучья нить, натянутая в безграничной черноте.

Къярт знал, как выглядит космос. Он уже видел его глазами виторэ — метаморфов, бороздивших галактики в поисках нового дома. Тогда они смотрели на космический вакуум через стекло иллюминатора, но сейчас вокруг не было ничего, что отгородило бы его от ощущения собственной ничтожности. Он был атомом в бесконечной вселенной, погрешностью, которой можно было пренебречь.

Къярт едва удержался, чтобы не схватиться за руку Люфира, как утопающий хватается за соломинку.

Или он все-таки сделал это, и, испугавшись собственного порыва, сразу отпустил? Къярт задался этим вопросом, когда мужчина замедлил шаг и посмотрел на него.

— Ты в порядке?

Къярт кивнул.

— Отдохни немного. Я пойду медленнее.

Люфир нисколько не замедлился, но Къярт понял, что тот имел в виду, когда даже две сотни шагов спустя космос не сменился чем-то иным. Этот момент затишья помог приглушить эмоции и привести мысли в порядок.

Блуждая взглядом по цветущим над головой скоплениям космического газа и звезд, Къярт пытался понять причину своего страха. Вне всяких сомнений, дух, что вел его по горизонту, обладал феноменальной силой — как при жизни, так, по всей видимости, и после. Но он не был ни монстром, которого следовало бояться, ни врагом. Люфир вел себя настолько сдержанно, насколько это вообще возможно. Это была сдержанность особого рода, виденная Къяртом в детских воспоминаниях Райза. И будучи ребенком, его друг совершенно не осознавал, с каким пристальным вниманием и теплом Люфир смотрел на него.

— Я должен сказать вам: ваш внук, Райз, он жив. Он погиб в мире друидов, но потом…

— Я знаю.

— Знаете? — Къярт подумал, что ослышался.

— Да, знаю. И спасибо тебе.

Къярт молчал, пытаясь сообразить, за что именно его благодарят: за доброе известие или за то, что удерживал Райза среди живых. Но были у него и другие поводы поразмыслить. Откуда Люфиру известно о Райзе? Откуда ему известно о нем самом?

— Готов идти дальше?

Вопрос спугнул собирающиеся в вереницу мысли, и Къярт машинально кивнул.

Следующий шаг приблизил границы мира настолько, что их можно было рассмотреть. Къярт словно оказался внутри гигантского черепашьего панциря, облепленного раковинами моллюсков: закрытыми, поросшими мхом всевозможных оттенков, и открытыми, с выставленной наружу мясистой сердцевиной — розовой и пурпурной, на которой возлежали круглые сферы. Не жемчужины, нет, а блестящие от влаги глазные яблоки. Зрительные нервы тянулись в глубину бесформенных тел, вились между раковинами, распухали, становясь похожими на кишки.

Къярт зябко повел плечами и спросил:

— Что это за место?

— Горизонт. Не Море Теней, но другой, располагающийся намного дальше от мира, в котором находится Огнедол.

— Дальше? Насколько дальше? — он встрепенулся и впервые за все время намеренно замедлил шаг. — Мне нельзя уходить. Если я не смогу удержать душу Райза…

Мысль о возможных последствиях придала сил, и Къярту почти удалось высвободить руку из пальцев мужчины.

— Къярт!

В мгновение ока Люфир приблизился к нему вплотную и сжал запястья обеих рук мертвой хваткой.

— Не вырывайся, — спокойно добавил он, но его взгляд говорил красноречивее любых слов. — С Райзом ничего не случится. Это же горизонт.

— Но он далеко от Моря Теней.

— И что?

Уверенность Люфира окончательно сбила Къярта с толку. Он знал, что некромант не может находиться в разных мирах со своими призванными, но визиты на горизонт не несли угрозы. Однако до этого он имел дело только с горизонтом, связанным с миром Фелиса.

Нет. Не так. Къярт побывал уже на нескольких горизонтах. И когда его душа оказалась в ловушке на горизонте мира Мерлен, с ней уже были связаны тысячи призванных, и он не потерял ни одного из них.

Къярт болезненно зажмурил глаза. С того самого момента, как он оказался в Море Теней, он едва соображал. Мысли суматошно разбегались, точно жуки из под потревоженной трухлявой колоды. Все из-за того, что он попал на горизонт, миновав заводь? Или так сказывалось плачевное состояние его реального тела?

— Не вырывайся, — повторил Люфир. — Не здесь. Идем.

Он отпустил одну руку Къярта и, продолжив крепко сжимать вторую, зашагал по словно вымазанной смолой тропе.

— Как много тебе известно о горизонтах и устройстве миров? — не оборачиваясь, спросил мужчина.

— У каждого мира есть свой горизонт. Предположительно. Их бесчисленное множество.

— Что еще?

— Ничего.

Къярт почувствовал себя двоечником, не подготовившимся к уроку. В прошлой жизни уличить его в этом мог только учитель, но Къярт не прогуливал занятия. Однако несмотря на все уважение, которое он испытывал к Кайто Терру, тот не вызывал в нем столько смятения, сколько Люфир.

— С точки зрения организации в пространстве, миры и горизонты можно сравнить с рыбьей икрой, — начал тот. — Икринки — это миры. У них податливое содержимое и крепкая оболочка. Слизь, которая их окружает — это горизонты. Они занимают в кладке совсем мало места, но законы, которым они подчиняются, иные. Поэтому в отдельных местах они содержат энергии даже больше, чем миры. Если рассматривать со стороны сущности вещей… Горизонт — это зеркало в углу комнаты. Оно несравнимо меньше, однако вмещает все ее содержимое.

— Но только с определенного угла.

— Верно. Все-таки отражение — это только отражение. Теперь представь, что речь идет не об обычном плоском зеркале, а о фигурном, которое проходит через несколько комнат. Это все один и тот же предмет, состоящий из стекла и отражающего материала, но в разных комнатах ты увидишь в нем разные объекты. Так что, если быть совсем точным, горизонт — всего один, но поделенный на течения.

С этими словами облепившие пространство моллюски лопнули, их содержимое пролилось дождем, и только на тропу не упало ни капли. Воздух посветлел, приобрел бледно-персиковый оттенок, стал сладковатым на вкус.

— Поэтому неважно, как далеко ты уйдешь. Пока ты не пересекаешь оболочку другой «икринки» — связь с твоими призванными не подвергается опасности.

— Вы знаете о некромантах и призванных, — констатировал Къярт.

— Да, знаю.

Ливень затих, остались только подтеки на полупрозрачных силуэтах то ли скульптур, то ли причудливых строений — будто кто-то обмазал ванильным кремом фигурки на праздничном торте.

— Куда вы меня ведете? Мне казалось, нам нужно просто укрыться от Первого мага.

— Нет, у нас есть и другие дела. Ты все увидишь, когда прибудем на место.

Люфир непрозрачно намекал на то, что тему лучше не развивать, но все же у Къярта имелись причины, из-за которых он не мог и дальше позволять себя вот так вести.

— Дело в том, что сейчас в Огнедоле творится какая-то чертовщина и…

— Мы поговорим об этом позже, — Люфир прервал его мягким и в то же время не терпящим возражений тоном.

— Я хочу сказать, что я должен вернуться. Нерин, сестра Райза, может пострадать, и еще дочь Гериала, Рифа, она…

— Къярт, — Люфир остановился и посмотрел на него. — Сейчас мне нужно, чтобы ты не думал ни о чем постороннем и просто доверился мне. Ты можешь это сделать?

— Да. Конечно. Могу.

Возможно, если бы человек, всегда отличавшийся своей холодностью и взыскательностью к другим, не проявлял к нему столько ничем не заслуженной терпимости, Къярт бы не чувствовал себя не в своей тарелке.

Еще один шаг, и покрытые кремом фигуры вытянулись, посерели, превратились в заросли монструозных размеров пластин, мешающие разглядеть что-либо за ними.

— Как вы это делаете? Как меняете горизонты? Я считал, что это невозможно.

Невозможно для некроманта. Но Къярт, по очевидным причинам, экстраполировал это правило на всех, кто не являлся живущей на горизонтах и питающейся душами тварью.

— С помощью силы Проводника. Знаешь, кто это?

— Да, я встречался с одним из них, — растерянно произнес он. — Вы заключили с Проводником сделку?

Къярт не был уверен, что хочет услышать ответ. Райз рассказал ему, чем некромант из Зова Крови заплатил за то, чтобы Проводник согласился ему помогать. И вряд ли другая тварь захотела бы плату чем-то меньшим, чем душами новорожденных.

— Я убил его, когда он забрался в Море Теней, и использовал часть его души, чтобы получить возможность переходить из одного течения в другое.

Къярт кашлянул в кулак.

— Что? — Люфир бросил на него короткий взгляд.

— Того Проводника, с которым столкнулся я, убил Райз.

— Да? Не знал об этом.

Къярт оставил при себе замечание, что Люфир не должен был знать и о массе других вещей, и вместо этого сказал:

— Он использовал оружие, которое создал Проводник, против него же.

Ему казалось, что Люфир должен был проявить чуть больше интереса к тому, что касалось его внука.

— Да, Проводники глупы. Они мыслят как хищники, живущие в мире мелких грызунов, и зачастую проявляют беспечность. Но на горизонтах встречаются и других существа. Более разумные.

Пластины раздались в стороны, слились друг с другом, прижались к возникшей на уровне тропы земле. Свет угас, скрадывая резкие контуры каменной равнины, над которой насупилось пурпурно-красное низкое небо.

Къярт почувствовал прикосновения порывистого, стылого ветра. Он не сбивал с ног, не мешал идти, только трепал полы плаща Люфира, царапал щеки и лоб, навевая мысли о близящейся ночной грозе.

Пространство тихо скрипнуло и заскрежетало деревом по камню. Впереди, словно из-за полупрозрачной ширмы, вынырнула лодка. Потемневшее от времени, местами растрескавшееся дерево, свисающий с кормы на потрепанной бечевке ржавый фонарь. Лодка не плыла — медленно ползла по камню на приделанных к ней колесах, пока еще далеких от круглой формы. Ею правил кормчий — склонившийся к самой земле горбун с неестественно длинными тонкими руками, чье тело с ног до головы было закутано в рваную ветошь. Он неторопливо, размеренно упирался веслом, высеченным из белого опала, в землю и толкал лодку вперед.

Сперва Къярт заметил сидящие в ней блеклые нечеловеческие тени. А затем, один за другим, впереди стали появляться и другие посудины, медленно и неумолимо движущиеся в одну сторону, словно мигрирующие акулы — с горбунами-кормчими и безучастными тенями на борту.

— Кто это? — шепотом спросил Къярт, с опаской косясь на лодку, возникшую всего в десятке шагов от них.

— Паромщики. Они перемещают души по течению горизонта.

— Зачем?

— Так они очищают их от прежних личностей. Поедают ороговевшие части души, в которых хранятся воспоминания. На каждом горизонте этот процесс протекает по-своему. Приобретает всеразличные формы. Пока твоя сила не окрепнет, тебе следует держаться от паромщиков подальше. Они редко нападают, но если ты приблизишься, их может приманить энергия печатей.

Къярт сглотнул и ускорил шаг, стараясь держаться поближе к Люфиру, который словно нарочно прокладывал путь через самую гущу.

— Не бойся. Они тебя не тронут, пока я рядом, — заверил мужчина и коснулся лишенным эмоций взглядом одного из паромщиков.

Его и всех остальных охватило пламя, и на короткое мгновение Къярт решил, что это дело рук Люфира, но вскоре осознал, что горят не только лодки, но и все вокруг. Этот огонь не был рыжим — скорее бурым или даже черным. Он тянулся столбами вверх, лизал небо, с которого сыпались мохнатые языки пламени.

А небо ли это было?

Вслушиваясь в гул огня, Къярт все отчетливее слышал исходящий из него свист, будто кто-то бросил в пламя охапку бузины. Или это был не свист, а крик сгораемых заживо?

Он вздрогнул, когда над головой раздались хлопки крыльев, и по плечам Люфира скользнула темная тень. Къярт поднял взгляд, но не увидел ничего, кроме зарева пожара.

— На одних горизонтах не встретить ничего, кроме пребывающих в беспамятстве душ. Зачастую такие течения безлики, похожи на вымершую призрачную пустошь, — Люфир говорил тихо, но Къярт отчетливо слышал каждое слово даже сквозь ревущее пламя. — Другие могут принимать крайне реалистичный облик. Они глубокие, продуманные, детализированные — порой настолько, что не отличишь от настоящего мира. Вплоть до установления строгих, почти нерушимых законов физики. Такие горизонты полнятся сущностями — низшими, неразумными, и высшими, способными формировать общины.

Небо рухнуло вниз, огонь хлынул со всех сторон, а затем зачерствел, превратившись в тесный и низкий проход.

Къярт пытался убедить себя, что вокруг — сырой от испарины камень, но его поверхность не была статична. Время от времени по ней пробегали волны — сокращения, до боли напоминающие перистальтику кишечника.

Къярт содрогнулся: лента, по которой они шли, просочилась в пористую поверхность прохода, и теперь босые стопы сполна ощущали его податливость и шершавость, как у гигантского мясистого языка.

Когда пол ожил, отрастил тонкое влажное щупальце и потянулся к щиколотке, Къярт с опаской спросил:

— Так и должно быть?

— Не обращай внимания. Просто иди вперед.

Къярт искренне пытался.

К первому щупальцу прибавилось второе, затем третье и четвертое. В итоге вся поверхность извилистого прохода покрылась колышущимися выростами. Къярт чувствовал себя соринкой, угодившей в нос гиганта, и которую мерцательные реснички собирались вытолкнуть прочь.

Когда «реснички» поредели, Къярт не без облегчения выдохнул. Преждевременно. Одни отростки исчезли, чтобы дать другим больше пространства. Отвоевав себе место, они утолщались, превращались в полупрозрачные человеческие руки с едва сформированными, как у эмбриона, пальцами и гибкими костями. Следом за руками появились лица: они пытались проникнуть внутрь прохода, проминали стенки носами и лбами.

У лиц были женские голоса. Они открывали рты, шевелили губами, исторгая фразы на неизвестном языке. Что-то требовали, звали.

Сцепив зубы, Къярт старался не обращать внимания. Он втягивал голову в плечи, когда покрытые слизью пальцы прикасались к макушке, прижимал кулак свободной руки к груди, но существа все равно умудрялись хватать его за локоть. Их попытки удержать его становились все настырнее, а каждый новый шаг — тяжелее. Къярт словно брел по колено в болотной воде, заросшей длинными, густыми водорослями. Он запутывался в скользкой, режущей кожу траве, увязал в иле, который нехотя, с влажным хлюпаньем отпускал его ногу, чтобы в следующий раз схватить еще крепче.

— Къярт.

Он поднял на Люфира взгляд и прочел по его лицу, что еще немного, и мужчина бросит его прямо здесь. Но вместо этого лучник шагнул к нему, перехватил запястье другой рукой, положил освободившуюся ладонь на плечо и повел рядом с собой.

Теперь, когда Люфир держался совсем близко, лица заметно поумерили свой пыл. Они все еще тянули к Къярту руки, касались его, но больше не пытались схватить, а только поглаживали. Поглаживали и роптали, жаловались друг другу, корча страдальческие мины.

— Что это такое?

— Мох. Примитивная форма жизни, питается энергией душ. Его можно встретить в любом течении горизонта. Как правило, он не представляет особой опасности. Но некоторые колонии довольно сильно разрастаются.

— Вроде этой?

— Да.

Люфир едва повел головой, когда одна из рук коснулась его волос — будто стряхнул упавший с дерева лист.

— Не понимаю. Когда Райз нашел меня на горизонте, он должен был пересечь уйму течений. Но тогда он сказал, что вокруг была только пустота и цепь якоря, которая связала наши души.

Если так подумать, Райз вполне мог соврать, чтобы не давать лишний повод для беспокойства.

— Сила некроманта защищает призванных от влияния горизонта. Скорее всего его душа перемещалась не по «цепи», а внутри «цепи», и он не видел течения так, как их видим мы.

Тупик. Еще мгновение назад перед ними была колосящаяся конечностями труба, а теперь дорогу преградила идеально гладкая, свинцовая стена.

Къярт обернулся и не увидел дороги назад. Они находились внутри пустотелой сферы, диаметром меньше десятка шагов. Когда Люфир подвел его к стене, Къярт различил на ее поверхности искаженное отражение, но не свое, и не своего спутника, а чего-то другого — неразборчивого и при этом пробуждающего в теле животный страх. Къярт словно смотрел в средоточие зла, а средоточие смотрело на него в ответ и, что хуже всего, видело.

Рука Люфира, лежащая на плече, потяжелела и толкнула Къярта вперед.

Отражение стало реальным. На короткое мгновение оно обрело объем, налилось красками, порожденный им ужас проник внутрь. От осознания, что это никак не остановить, Къярта прошиб холодный пот.

Все прошло. Картины бесконечного кошмара, которые нельзя было осознать, вычленить из смешения образов, исчезли.

Вокруг снова была свинцовая теснота сферы.

Они пересекли ее, и Люфир протолкнул Къярта сквозь очередную оболочку, навстречу уже известному кошмару. Къярт полагал, что теперь, когда он готов, ему будет легче. Ошибся. Когда ноги коснулись холодного пола сферы, мышцы ломило, а тело била дрожь, как от лихорадки.

Къярт выдержать еще один переход. На этот раз ему даже удалось осознать небольшую долю того безумия, что на него обрушивалось при попытке покинуть сферу.

Метеорит, падающий на подснежник со склоненной головой. Ползущая змея. Кровь вместо воды в ручье. Проржавевшие трубы в тупике темного переулка и весенняя капель. Змея вывернутая наизнанку. Она все еще ползет, и ее острые ребра вспарывают землю.

Нет, не ребра. Белые клавиши фортепиано, молоточки, исторгающие нежную мелодию из натянутых голосовых связок. Смех ребенка, и зубы. Они пожирают что-то круглое, поросшее редкими, старческими волосами. Снегопад хоронит верхушки гор.

Образы сменяли друг друга, перемешивались с шумом и тем, что человеческое сознание не могло воспринять.

— Нет, пожалуйста, не надо, — слова вырвались сами собой, когда Люфир подвел Къярта к противоположной стороне клетки, из которой они все никак не могли выбраться.

Он, как ребенок, замотал головой и попытался отступить, но рука мужчины держала его плечо мертвой хваткой.

— Прошу, я не хочу снова, — взмолился Къярт, уверенный, что если окажется там, где ползет эта чертова змея, и цветут подснежники, то окончательно сойдет с ума.

— Къярт, посмотри на меня. Къярт.

Когда тот не послушался, Люфир поймал его за подбородок и повернул лицом к себе.

— Тише, Къярт, тише, — успокаивал он, не позволяя отвернуться. — Вот так.

Немного придя в себя, Къярт поднял на него взгляд воспаленных глаз.

— Разве вы не чувствуете этого?

— Не так, как ты. Все же ты проходишь сквозь это течение впервые. Кроме того…, — Люфир нахмурился, — ты подхватил скверну. Посмотри.

Он отпустил его и указал на одежду.

Там, где прежде ее покрывала слизь от прикосновений мха, теперь чернели прорехи, и вокруг них расползались сырые, пахнущие лежалым сыром пятна.

Вспомнив, что руки-отростки касались и его волос, Къярт потянулся к голове, чтобы поскорее убрать остатки слизи, но Люфир перехватил руку.

— Не прикасайся, — велел он и покровительственно провел ладонью по его голове. — Твоя душа оказалась уязвимее, чем я предполагал. Нужно избавиться от одежды.

Изворачиваясь, чтобы не задеть пораженные участки, Къярт кое-как стянул рубашку и принялся за штаны.

— Разве вещи не… воображаемы?

— Нет. Хоть и неумело, но неосознанно ты все равно защищаешь себя. Оберегающий душу от негативного воздействия покров приобретает разные формы, в том числе и форму одежды.

Отбросив штаны и рубашку в сторону, Къярт почувствовал себя невероятно зябко, будто только выбрался из старой стоячей воды и сразу оказался на осеннем ветру.

— Что теперь?

— Пойдем дальше. В будущем ты научишься создавать подобающую защиту. А пока побудешь так, — с этими словами Люфир снял свой плащ и набросил на плечи Къярта. — Нужно потерпеть еще немного. Мы почти на месте. Идем.

Ткань была тонкой, но Къярт все равно почувствовал себя ребенком, которого после бани закутали в тяжелый шерстяной плед.

Скрепив сердце, он позволил Люфиру протолкнуть себя через перегородку сферы.

Следующее мгновение оказалось самым долгим в его жизни. Оно тянулось, как расплавленный в духовке сыр, провисало, коверкая наполняющие его картины. Къярт видел метеорит и змеиный скелет, сквозь ребра которого проросли подснежники, и лысый ребенок смеялся, вымазывая кровью верхушки гор и само солнце.

В этом мгновении уместилась бесконечность, сжатая до размеров свинцовой сферы и поделенная на бесчисленное множество. И каждый раз покидая одну из них Къярт оказывался в другой. Он шел, зажмурившись, но образы продолжали преследовать его, порождали не страх, но тоску, как у человека, обреченного наблюдать бесконечный цикл крушений и возрождений.

Он встрепенулся, когда рука Люфира оставила его плечо.

— Къярт. Ты можешь открыть глаза.

Вокруг больше не было ни сфер, ни образов, которые хранил вакуум между ними. Не было рук эмбрионов, не было паромщиков и моллюсков с глазными яблоками вместо жемчуга.

Къярт стоял в окружении света, мягкого и теплого, как парное молоко. Пространство безграничное и в то же время конечное — он чувствовал, что у этого места есть предел. Множество пределов.

Еще здесь было множество линз. Круглые, многогранные, выпуклые и вогнутые, толстые — они висели в воздухе, едва покачиваясь, точно пластинки дверного колокольчика-гирлянды.

Люфир прошел вперед, и линзы повернулись следом.

— Что это за место?

— Кузница, узел, воронка — можно называть по-разному, в зависимости от перспективы. Но сейчас это кузница — место, чьи свойства позволяют изменять структуру энергий высшего порядка. Например, сращивать несколько душ или их частей в одну.

Люфир пристально посмотрел на Къярта, и тот понял все без лишних объяснений. Это место не было просто очередным фантасмагорическим горизонтом. Къярт был непосредственно связан с ним, как был связан и Райз.

— Это здесь Фелис объединил мою душу со Жнецом, а душу Райза — с частицей души исполина, — рассеянно произнес он, все еще не веря, что оказался там, где началась его вторая жизнь.

— Это сделал не Фелис, — Люфир запрокинул голову, прошелся придирчивым взглядом по линзам, точно ювелир, оценивающий готовность инструментов к работе. — Он, беспорно, был способным, но не обладал необходимыми навыками, чтобы проводить манипуляции со Жнецом. И попасть в кузню без посторонней помощи он тоже не мог.

Къярт растерял все слова. Он стоял, огорошенный, и чувствовал себя круглым дураком. Будто все это время он хранил свои тайны, притворялся кем-то другим, а Люфир благосклонно позволял это, прекрасно зная истину.

— Так это были вы? — глухо спросил Къярт.

Нет, это какая-то ерунда. Фелис получил Жнец от Химеры, не мог же исполин…

— Да, Къярт, это был я.