Тени Огнедола. Том 4

Глава 24. Не драться, не пинаться, не кусаться

Наше время

1124 год от основания Церкви

Спустя 11 лет после уничтожения Лона друидов

Второй день после годовщины Дня Единения

С такой прытью Рифа не убегала даже от устроивших на нее охоту духов. Не предназначенное для побегов платье разошлось по швам, растрепалось. Оно цеплялось за кусты, через которые прорывалась девочка, пыталось остановить ее, а затем отрывалось лоскутами, помечая ее путь.

За треском веток и гулом крови в ушах она не слышала шагов преследователя, не знала, где он, и боялась обернуться, замедлиться даже на мгновение, чтобы проверить. Бежать, бежать, бежать — быстро, как никогда прежде.

Встречный ветер сдул еловый аромат, а значит, убийца не сможет ее парализовать. Нужно только бежать, как можно дальше и быстрее, не останавливаясь.

Услышав ее желание, ветер подтолкнул в спину, помогая перепрыгнуть через широкий овраг. На то, чтобы порадоваться, что теперь за ней точно не угнаться, у Рифы была всего пара секунд — до того момента, как она осознала свою ошибку.

Следующий порыв ветра не просто толкнул ее в спину. Он полоснул ее, словно ножом, и темно-зеленая, блестящая листва вспыхнула сотнями бликов, ловя сияние фантома, появившегося среди деревьев.

Когда Рифа прорывалась сквозь сомкнувшиеся перед ней заросли, в ее глазах стояли слезы. Ей хотелось плакать и звать Кирая, но она знала, что он не услышит и не придет. Звать его, отца, тетю Нерин, Каюру, даже Нефру — все было тщетно.

Утешая себя тем, что теперь убийце уж точно ее не догнать — стоит ему приблизиться, и дух нападет и на него — Рифа продолжала бежать. В конце концов, она целую ночь бегала от фантомов, и до сих пор была жива. Сейчас она тоже сможет спрятаться.

Но дух не отставал. Он был один, подчиняющий воздух, но очень умелый и очень злой. Верный приказам ветер не гнул заросли и не ломал ветки — он рассекал их, как клинок, и хлестал по спине, точно плеть.

Рифа выдыхалась. Может быть, если бы дух не бил так метко, она продержалась бы дольше. Но силы покидали ее с каждым новым порезом, и в какой-то момент она осознала, что больше не может бежать.

Толчок в бок сбил ее с ног, но вместо того, чтобы упасть, она почувствовала, как ее подхватили горячие гибкие руки и, как куль с мукой, забросили на плечо. Воздушный серп пронесся перед ее лицом, ударив по тому месту, где она находилась еще мгновение назад. Она увидела золотистый силуэт духа, который гнался за ней — тонкий и высокий, — а затем лес исчез за завесой из белоснежных, пахнущих елью волос.

Убийца! Он таки смог догнать ее и схватить, и даже дух не стал для него помехой.

Рифу сковал страх. Или так сказывалось действие яда? Она больше не чувствовала в себе сил вырваться, но все же смогла замахнуться рукой и ударить схватившего по спине. Под сжатой в кулак ладонью хрустнула кость.

— Тихо ты! — зашипел на нее Ри. — Вот ведь мелкая пакостница! Бросить тебя, будешь сама от него бегать?

Рифа была совсем не против, чтобы убийца ее отпустил, но вместо того, чтобы ударить его снова, она, увидев, что дух атакует, закрыла голову руками. Она ждала, что воздушный клинок порежет ей пальцы, но Ри отскочил в сторону, уворачиваясь от удара, и побежал дальше.

Он двигался быстро, очень быстро. Быстрее, чем она сама, и быстрее, чем Кирай. А еще плавно. Рифа засомневалась, что с человеческими мышцами, костями и суставами возможно так бежать, но воздух снова разрезало ветром, и все мысли вымело из головы.

— Вот привязался!

Ри рывком развернулся на месте и выставил свободную руку вперед, целясь в духа.

— Пшел вон отсюда!

Визгливо рубанул неосязаемый клинок, и Ри, зашипев сквозь зубы, снова бросился бежать. Собранные в хвост волосы качнулись в сторону, и Рифа увидела оставшуюся лежать на земле половину человеческой ладони. Кажется, она была изрезана еще до того, как дух отсек ее.

— Дурацкая магия крови, вечно ничего толкового не получается, — не сбавляя темпа, ворчливо пробормотал Ри.

Рифа вздрогнула. Стоило ей услышать слово «магия», и она окончательно потерялась. Желание сбежать от мальчика, потому что он убил Дани и остальных, перепуталось со знанием, что ей надо держаться как можно дальше от всякого мага, чтобы не забрать его жизнь.

Рифа уже не знала, что она должна делать, и как ей быть. Закрыв голову руками и зажмурившись, она просто ждала, когда все закончится.

— Зараза!

Когда дух атаковал снова, Ри отскочил в сторону и оступился. Именно так подумала Рифа, но, распахнув от испуга глаза, она увидела алую полосу на мелькнувшей перед ней голенью мальчика и вспомнила о том, что в этот раз фантом послал два воздушных клинка — один сразу за другим, зажимая свою цель в тиски.

Ри прижал девочку крепче к себе, и они кубарем покатились по земле.

Обнимавшие Рифу руки разжались, оставили под деревом, у которого завершилось их падение.

— Ну все, гад, ты меня достал, — прорычал Ри.

Он вскочил на ноги и повернулся лицом к появившемуся в десятке шагов преследователю.

— Грохну блондинку! — выпалил он, прежде чем фантом успел снова ударить.

Дух замер, и на несколько долгих, тягучих секунд, в лесу воцарилась тишина, нарушаемая только глубоким дыханием мальчика.

— Неужели, — выдохнул он, и в его голосе прозвучала насмешка. — Значит, в твоей призрачной башке еще не все мозги спеклись. А я все гадал, чего ты прилип, как березовый лист к голой заднице? А ты просто злобный мстительный засранец.

Дух дрогнул, словно налетевший на него ветер мог потревожить энергию, из которой он был соткан. Рифа уже знала эту дрожь. Фантом покрывался рябью всякий раз, когда готовился нанести удар.

— Но-но-но, не надо дергаться!

Ри хотел было пригрозить ему пальцем, но у выставленной вперед руки не было ни пальцев, ни половины ладони.

— Или я отправлю твою не в меру нахальную подружку прямиком к тебе, — нисколько не обескураженный, продолжил он.

Дух все же ударил. Но вместо мальчика, клинок в бессильной злобе полоснул пространство над его головой. На Рифу посыпались срезанные с дерева листья и мелкие веточки.

— Начинаешь смекать, что к чему, да? — Ри оскалился. — Я тебе все по полочкам разложу, чтобы ты потом не рассказывал, что не так меня понял. Тронешь меня еще раз, или, не дай боже, ранишь девочку, и я десятикратно сделаю все то же самое с твоей ненаглядной.

Ветра взвыли, словно тощие псы. Они секли и резали, крошили кусты, деревья, камни, и когда все стихло, Рифе показалось, что она сидит в круге мишуры, которую они с Кираем нарезали, готовясь к праздникам. Однако ни с нее, ни с Ри не слетело и волоска.

— Бесись, сколько влезет. Мне не жалко. А знаешь, можешь проверить на практике тупую идею, что крутится в твоем фантомном мозгу. Отрежь мне голову, — со смешком предложил Ри и посмотрел на свою культю.

Он медленно поворачивал предплечье вдоль своей оси, рассматривая, как из пустоты отрастает новая, совершенно целая кисть.

— Пожалуйста, дай мне повод десять раз перерезать горло твой подружке. Конечно, будет не очень справедливо, если она умрет сразу, — Ри в задумчивости прикусил губу. — Но она же церковница и совсем не слабая, так что если делать все аккуратно, и девять раз самую малость не довести дело до конца, то…

Дух растворился в воздухе. Он был, а затем его не стало, и Рифа, сколько ни крутила головой, не могла отыскать его среди исполосованных деревьев.

— Я так и думал. Ну-с, теперь разберемся с тобой…

Потирая ладонь о ладонь, он повернулся и посмотрел на девочку.

Ри был выше нее всего на две головы, но сейчас она сидела на земле, а он стоял, нависал над ней, точно жуткое чудище из книжек, которые Кирай отказывался ей читать, и которые она тайком таскала из шкафа. В сарафане, таком же разорванном, как и платье Рифы, он мог бы показаться смешным и забавным, но Рифе было не до смеха. Все вокруг и ее саму заполнял еловый запах, но, кажется, мышцы все еще слушались ее.

— Замри! — скомандовал мальчик, стоило ей дернуться.

Он порывисто опустился перед ней на колени, придвинулся, будто дикий кот, догнавший маленькую мышку.

— Не драться, не пинаться, не кусаться, — он накрыл ее кулачки ладонями, когда она попыталась его ударить. — Разве я не просил тебя сидеть на месте и никуда не убегать? Разве не говорил, что пока ты рядом со мной, я никому не позволю тебя обидеть? Ни живым, ни мертвым? И как прикажешь защищать тебя, когда ты взяла и убежала, только пятки сверкали, а? Ты уже передумала идти на свой восток?

— На восток? — слабо переспросила Рифа.

— Ага, на восток, именно туда. Я должен отвести тебя в Безвременье, а вместо этого бегаю за тобой по лесу, как лиса за зайцем.

Глаза Рифы округлились.

Это не могло быть правдой. Дедушка не мог отправить за ней кого-то вроде этого. Она думала, что тот, кто должен помочь ей, будет хорошим человеком, будет таким, как Саго или Брат, пусть она и не нравилась последнему. Но в действительности все оказалось совсем не так.

Поджав губы, Рифа изо всех сил старалась не заплакать. Заметив эту перемену, мальчик нахмурился. На его лице появилась виноватая улыбка.

— Извини, малышка, я не должен был тебя пугать. Просто я…, — он запнулся, посмотрел на свои ладони, все еще сжимающие кулачки Рифы, и отпустил ее. — В общем, извини.

Неужели дедушка послал именно его?

Ри снова стал другим. Сбросил кожу, как змея, и больше не выглядел пугающим. Его улыбка стала беззлобной, даже милой, а взгляд — добрым, совсем не таким, каким он был, когда Ри смотрел на Дани. Сейчас, если бы Рифа собственными глазами не видела всего, что он сделал, она никогда не поверила бы, что этот мальчик мог причинить кому-то вред.

— Мир? — спросил он.

Рифа смахнула с глаз слезы и посмотрела на него с опаской.

— И ты не хочешь меня отравить?

Ри удивленно вскинул брови.

— С чего ты это взяла?

— Еловый запах.

— А-а-а, — протянул он, и выражение его лица снова стало виноватым. — Это как бы не совсем яд. Ну то есть яд, но не совсем. В общем пользы от него больше, чем вреда, — потирая шею, он натянуто рассмеялся. — Он подавляет твою силу мага, и ты становишься невидимой для духов. Как-то так.

— Но я же церковница. Яд на меня не действует. Почти.

Рифа помнила, что раз в полгода люди на лодке привозили не только продовольствие и новые вещи, но и небольшой футляр с бутылочками с прозрачной жидкостью. Иногда это была преобразованная вытяжка из данмиру, иногда что-то другое: научный отдел, которым руководила тетя Нерин, не оставлял попыток найти средство, которое могло бы лишить ее силы мага — не навсегда, только на время, чтобы она могла жить в Огнедоле, среди людей. Но ни одно из средств так и не сработало.

— Ну ты не сравнивай, — рассмеялся Ри. — Яд какого-то жука и токсин моей собственной рецептуры. Мне удалось заполучить образец крови твоего отца, так что я учел особенности анатомии церковников и твоей семьи. Мой токсин на порядок сильнее всего, что могут забодяжить в местных лабораториях. Поэтому очень важно, чтобы ты все время была в непосредственной близости от меня. Чтобы не навредить тебе, концентрация действующего вещества крайне низкая. Ее достаточно, чтобы подавить силу, но из-за метаболизма и врожденного иммунитета твой организм быстро очищается.

— Ты получил образец крови моего отца? — пролепетала Рифа, вжимаясь спиной в дерево. — Ты ранил его?

— Не беспокойся, малышка, твой отец на такую ерунду и внимания не обратит. Тем более, это все для твоего блага, — он выпрямился и приглашающе протянул ей руку. — Так что не убегай больше, ладно?

Переборов страх и стараясь не думать о том, что произошло с Дани, Рифа кивнула. Сжав ее ладошку, Ри повел девочку обратно.

Теперь, когда больше не нужно было спасаться бегством, она заметила, каким неуютным стало так нравившееся ей платье. Набравшаяся колючек и пропитавшаяся кровью ткань скребла и колола кожу, бередила заживающие порезы на спине.

— Этот дурак сильно тебя поранил?

Рифа отрицательно покачала головой и подняла на мальчика взгляд.

— Ты знаешь, кто он? — спросила она.

— Имеется догадка.

Значит, лучше не расспрашивать. Рифа давно выучила это правило: если Кирай отделывался односложным, уклончивым ответом, с вопросами следовало повременить.

— Я не знала, что с духами можно разговаривать. Я думала, мой дедушка — один такой.

— С ними нельзя разговаривать. Они ничего не помнят о своем прошлом, о том, кем были и кого знали. В редких случаях сохраняются отдельные образы. Но это просто образы и ассоциации, ничего конкретного. Ты говоришь ему, к примеру, «собака», и дух впадает в бешенство, сам не понимая почему. Он может даже беситься не из-за той «собаки», которая имелась в виду. Это как рыбалка. Ты знаешь, что в реке есть рыба, но не знаешь, какая и где, и просто забрасываешь удочку и ждешь.

Рифа вздрогнула, когда из куста терновника выпорхнула пара птиц. Сейчас ее пугало любое дуновение ветра, а в просочившемся сквозь листву луче заходящего солнца мерещились фантомы, но рядом был только держащий ее за руку мальчик.

— А ты правда собирался навредить той девушке? — собравшись с духом, спросила она. — О которой говорил.

— Зачем ты спрашиваешь? — Ри посмотрел на нее и, усмехнувшись, отвел взгляд. — Если ты хочешь услышать какой-то определенный ответ и не знаешь, как быть, если дадут другой, лучше и вовсе не спрашивать.

И Рифа не стала спрашивать. Ей нужно было принять то, что этот мальчик, каким бы он ни был — тот, кто отведет ее на восток. Если с его помощью она сможет все исправить и вернуться домой, все остальное не так уж и важно.

Но они шли не на восток. Им следовало повернуться к солнцу спиной, но оно то и дело мелькало по правую руку, опускаясь все ниже и ниже.

— Восток — не там, — сообщила Рифа и замедлила шаг.

— Я знаю, — мальчик сжал ее ладошку сильнее и настойчивее потянул вперед. — Нужно вернуться назад и взять машину. Мы и так потратили целый день. Чем быстрее доберемся до Безвременья, тем лучше.

Приняв его ответ, как разумный, Рифа перестала задавать вопросы.

Она послушно шла следом за ним, вдыхала еловый аромат и думала о том, что, появись этот мальчик раньше, и она давно смогла бы жить в Огнедоле, ходить в школу, играть с другими детьми — как самый обычный ребенок. Рифа не жалела о том, что все эти годы общалась только с Кираем, но Огнедол… он был таким огромным! Столько места, столько всего — куда больше, чем на их крошечном острове.

Когда за деревьями показался дом, мечты о ставшей такой близкой встрече с отцом растаяли, а вместе с ними пропала и вся ее решимость идти дальше.

— Не бойся, малышка, они тебя уже не тронут, — пообещал он, но Рифу останавливало совсем не это.

А может, Ри — не убийца? Может, он просто лишил Дани и остальных возможности двигаться? Чтобы они не помешали ему забрать ее? А все то, что он им сказал… мало ли что там говорил болтливый мальчишка.

Успокаивая себя, Рифа зашагала бодрее.

Дани был все там же. Как и Силлест, он лежал совершенно неподвижно. Ронк застыл в своем кресле, свесив голову на бок. Рубашка на его груди потемнела от намочившей ее слюны, а взгляд был стеклянным, как у мертвой рыбы. Рифа надеялась, что хотя бы девушки смогли уйти, но они по-прежнему сидели на качелях, точно сломанные куклы.

— Ты убил их, — прошептала Рифа, будто эта мысль впервые посетила ее.

— Они собирались обидеть тебя. Сделать очень плохую вещь.

— Какую вещь?

— Ты еще маленькая и не поймешь.

— Нет, я уже взрослая, я пойму!

Ри резко остановился, опустился перед ней на корточки, крепко сжал плечи. Он больше не был тем милым мальчиком, в существовании которого она убедила себя, и не был тем, кто убил Дани. Он был кем-то третьим, кто одновременно пугал и манил.

— Слушай меня внимательно, малышка. Не знаю, что тебе говорили другие, но реальный мир — очень грязное и опасное место. В нем нет ничего общего с той сказкой, которую ты себе выдумала. И ваш Огнедол — никакое не исключение. В нем полно тех, кто захочет тебя обидеть. Не потому что ты плохая или сделала что-то не так. Они захотят тебя обидеть просто потому, что это доставит им удовольствие. И не всегда рядом будет тот, кто сможет тебя оградить от них. Ты это понимаешь? — он легонько встряхнул ее. — Но ты сильная. Ты церковница и маг. Ты можешь защитить себя сама. Не делай то, что просят другие, если тебе это не нравится. Не доверяй чужакам. И тем, кого ты знаешь, тоже.

— Ты тоже чужак, — буркнула Рифа и двинула плечами, чтобы высвободиться из его хватки.

Ее ответ озадачил Ри. Его губы растянулись в удивленной улыбке, а затем он рассмеялся.

— А ты быстро учишься, малышка, — сказал он сквозь смех и отпустил ее плечи. — Но я не чужак.

— Я тебя не знаю.

— Ты еще слишком маленькая, чтобы все знать. Скажем так, я — близкий друг твоего дяди. Он сам меня так назвал. Однажды.

Ри улыбнулся во весь рот.

— У меня нет дяди, — хмуро ответила Рифа, с подозрением косясь на него.

— Ошибаешься.

— У меня есть только тетя Нерин.

— А у «тети Нерин» есть старший брат.

Рифа знала, что тетя Нерин — младшая в семье. Однажды Кирай принес ей целую коробку с фотокарточками и пустой альбом, в который они несколько вечеров подряд клеили ее семейное древо. Но у старшего брата тети Нерин не было фотокарточки. Только имя и рассказанная Кираем история о том, как тот отдал свою жизнь ради благополучия Огнедола.

— Он умер еще до моего рождения, — опустив взгляд, ответила Рифа.

— Кто тебе такое сказал?

— Это все знают.

— Все ошибаются, — Ри усмехнулся. — В некотором смысле.

Пользуясь тем, что она снова погрузилась в свои мысли, он взял ее за руку и увлек в дом. Но вместо того, чтобы выйти через главную дверь к машине, Ри поднялся на второй этаж и принялся рыться в шкафу.

— Тебе слишком мало лет, чтобы ты был его другом, — заметила Рифа, наблюдая, как мальчик швыряет на пол одежду, которая не прошла его проверку.

— Это тебе слишком мало лет. А я просто молодо выгляжу. И с дядей своим, я думаю, ты очень скоро познакомишься. Как насчет этого? Нравится?

Ри обернулся, демонстрируя комбинезон в горошек.

Прежде чем переодеться в чистое, сперва нужно было смыть кровь и грязь, но в этот раз Рифе пришлось все делать самой.

— Тебе помочь? — Ри топтался снаружи ванной комнаты.

— Я сама, — смутившись, Рифа спряталась за бортик ванной.

Она бы предпочла и вовсе закрыть дверь, но Ри не согласился: слишком велик был риск, что количества токсина станет недостаточно, и духи учуют ее.

— Я могу осмотреть твои раны.

— Все уже зажило, — соврала она, ощупывая края пореза на спине.

Менее серьезные раны уже затянулись, но и от глубоких вскоре не должно было остаться и следа. Кирай говорил, что когда она вырастет и станет сильнее, ее церковничий покров наберет больше силы, и раны будут заживать еще быстрее. Но как бы велика ни была сила ее самоисцеления, ей никогда не отрастить потерянную руку.

— Ты — не человек, — сказала она, закончив с водными процедурами и переодевшись.

— Не-а. Не человек.

Пока Рифа плескалась в ванной, Ри успел сменить сарафан на шорты и футболку. И одно и второе было велико ему, как и комбинезон, который надела Рифа. Но теперь он хотя бы снова стал похож на мальчишку.

— И не друид?

— Точно нет, — он рассмеялся, будто Рифа выдала несусветную глупость.

— А кто? — она торопливо спускалась следом за ним по лестнице, боясь прослушать ответ. — Ну скажи, скажи, скажи, кто ты!

Мальчик остановился и пристально посмотрел на нее. Затаив дыхание, Рифа ждала, что он скажет.

— Я — близкий друг твоего дяди, — выпалил Ри и рассмеялся.

Не обращая внимания на надувшую губы Рифу, он вернулся во двор, где принялся сметать со стола все, что на нем было, в самую большую миску.

— Держи, это твое, — Ри всучил подошедшей девочке тарелку с остатками картошки. — Теперь можно ехать.

— А они? — она украдкой бросила взгляд на тело Дани.

— А они с нами не поедут.

Взбираясь на переднее пассажирское сидение, Рифа забыла обо всех тревогах. Выглядывая из-за высокой панели, она смотрела на стремительно темнеющий лес и думала о приключениях, ждущих ее впереди. Горько-сладкий запах, что исходил из валяющейся на полу бутылки, напомнил о Дани, и Ри первым делом выкинул ее в окно. После чего завел мотор и уверенно развернул автомобиль на тесном пятачке.

— Ты знаешь, как управлять машиной? — спросила Рифа.

— А что тут знать? Это же не «Саризза». Да и та, считай, однокнопочное корыто.

Рифа никогда не слышала ни о какой «Сариззе», но название запомнила, чтобы потом спросить у Кирая. Или лучше было узнать у Каюры? Хотя вряд ли глава Длани стала бы ездить на «корыте».

Автомобиль покатил по тенистому туннелю, что вел к большой дороге.

— Я тоже хочу печенье, — сказала она, глядя как Ри закидывает в рот содержимое тазика, который стоял у него на коленях.

— А тебе нельзя.

— Но я уже ела картошку! — возмутилась девочка. — Кирай мне разрешает брать печенье после ужина.

— Руки ему надо поотрывать, если он разрешает тебе такое «печенье».

— Кирай — хороший. Не говори про него плохо.

Покосившись на сердито смотрящую на него Рифу, Ри рассмеялся.

— Ладно, ладно, я твоего Кирая не видел, так что спорить не буду, — свернул на попятную он и, затолкав пирожное в рот, продолжил: — Тебе нельзя именно это печенье. В нем много разной гадости, от которой дети должны держаться подальше. Да и взрослые тоже, а то лезут потом в голову всякие идиотские желания. Хотя на церковников это вряд ли подействует. Но в моем присутствии даже и не думай к ним притрагиваться.

— Зачем ты тогда это ешь, если оно плохое?

— Сейчас это единственный способ восполнить энергию. Я остался совсем на нуле, а мне нужны ресурсы для создания токсина. И, чует мое сердце, не только для этого.

— А тебе не станет потом плохо?

— Беспокоишься обо мне?

Ри с прищуром посмотрел на нее, и, смутившись, Рифа опустила взгляд в миску с картошкой.

— Не переживай, малышка, подобная ерунда мне ничего не сделает.

Верно. И как она сама не додумалась? Ядовитую змею нельзя отравить.

Смирившись с тем, что ничего другого ей не достанется, Рифа принялась за картошку.

Опустошив тарелку, она забросила ее на заднее сидение и затихла, время от времени поглядывая на ведущего машину Ри. Сейчас он был абсолютно спокойным, совсем не таким, как прежде: не тем шебутным мальчишкой, что выскочил под колеса автомобиля, и не тем жутким существом, которое убило Дани с друзьями. Что, если они действительно собирались обидеть ее, а Ри ее спас? А она так грубо повела себя с ним, сбежала, доставила уйму хлопот. Если бы Кирай все это увидел, ему стало бы стыдно за нее. Но даже если Ри и обманул ее, даже если Дани не собирался делать ничего плохого, разве она имела право обвинять его и называть убийцей?

— В чем дело, малышка? — спросил Ри, заметив, как она помрачнела.

— Я тоже убийца, — Рифа шмыгнула носом и забралась на сиденье с ногами, поджала коленки к груди. — Я убила маму. И лучшего друга Кирая. И ту, кого он любил. И много кого еще.

— А, выбрось это из головы, — легкомысленно произнес Ри. — Это не твоя вина.

— Ты говоришь совсем, как Кирай. Но это только слова. Это я сделала, значит, и вина моя.

— Это сделала твоя сила, а не ты. Тебя просто превратили во вместилище. И сколько бы ты ни старалась, ты не сможешь ее сдержать. Это как пытаться перегородить реку тонкой веточкой. Но не беспокойся, я отведу тебя к целой горе бревен, из которых ты сделаешь огромную плотину.

Рифе хотелось ему верить. Зачем бы он стал врать ей? У него не было причин винить ее, а вот у Кирая, у Каюры, у отца их было более, чем достаточно, пусть они и убеждали ее в обратном.

— Папа никогда меня не простит, — пробормотала Рифа, чувствуя, как на глаза накатывают слезы.

— Ерунда. Он же не совсем ничего не смыслящий дурак. Ну все, прекращай хныкать, — Ри щелкнул ее по носу. — Я делал вещи в десятки, в сотни раз хуже, чем то, что сделала ты. И, в отличие от тебя, делал вполне осознанно, и зачастую не во имя какой-то благой цели, а просто потому, что мне так захотелось. Но отец все равно всегда прощал меня.

— Ты вел себя плохо? — перестав тереть глаза кулачками, Рифа посмотрела на него.

— Очень плохо. Но чтобы я ни натворил, я знал, что всегда смогу вернуться к отцу, и что он примет меня. Я ему, конечно, не рассказывал обо всем, но он и сам скорее всего догадывался. Возможно, если бы он так мне не попустительствовал, я бы и держал себя в рамках. А может, поступал бы еще хуже, просто чтобы позлить его.

Ри хихикнул, совсем как нашкодивший мальчишка.

— Зачем ты хотел его злить? Ты его не любил?

— Напротив. Мне просто не хватало его внимания. Он давал его столько, сколько было в его силах, и не скажу, что этого было мало. Но мне все равно хотелось больше.

Из голоса Ри исчезло привычное ребячество и легкомыслие. Едва сведя брови, он смотрел на подсвеченную фарами дорогу, но, казалось, видел что-то совершенно другое. На его губах блуждала едва заметная улыбка.

— Это не его вина. Просто непреодолимая сила обстоятельств, — тихо добавил он. — Я злился из-за того, что многое нельзя было изменить. Вот и делал глупости всякие.

— Наверное, он очень хороший отец, — сказала Рифа, рассудив, что о плохом Ри не стал бы говорить с такой теплотой в голосе.

— Он лучше всех.

— Когда ты поможешь мне, ты вернешься к нему?

— Не совсем, — ответил Ри и надолго умолк, прежде чем продолжить. — Я не знаю, где он и что с ним. Не знаю даже, жив ли он.

Повисшее в салоне молчание было гнетущим, и Рифе захотелось поскорее прервать его, даже сказав глупость, но Ри заговорил первым.

— Нет, чушь, отец точно выжил, — он замотал головой из стороны в сторону, будто его пытались убедить в чем-то, о чем он и слышать не желал. — Он не мог вот так меня бросить. Просто не мог.

Ри отвернулся, перестал смотреть на дорогу; он с силой сжал руль и костяшки его пальцев побелели. Рифа занервничала, засуетилась, чувствуя себя виноватой, что расстроила его. Нужно было что-то придумать, что-то сделать или сказать, чтобы поскорее все исправить.

— А хочешь… хочешь…, хочешь я познакомлю тебя со своей семьей? С Кираем, отцом, Каюрой и тетей Нерин, — нашлась она.

Ри перестал пялиться в окно и в удивлении посмотрел на нее.

— Не, точно нет. Я им не понравлюсь.

У Рифы отлегло от сердца, когда он снова, как ни в чем не бывало, заулыбался.

— Откуда ты знаешь?

— Поверь мне, такой, как я, им точно придется не по вкусу. Да и дядя твой сразу спустит с меня шкуру. И разбираться не станет, — Ри прыснул в кулак, тогда как Рифа не нашла в этом ничего забавного.

— Я скажу им, что ты хороший.

— Тебе не говорили, что обманывать плохо?

— Я не обманываю! Ты помогаешь мне, значит, ты хороший.

Ри бросил на нее короткий взгляд и снова щелкнул по носу.

— Я помогаю тебе только потому, что об этом попросил меня отец, — сказал он и вздохнул, когда она насупилась. — Рифа, в мире полно маленьких девочек, которым нужна помощь и защита. Но всех не спасешь. Порой не спасешь даже тех, кого очень хочется.

— Все равно ты хороший! — выпалила она, когда Ри опять стал пугающе серьезным.

— Что, уже забыла, как дала от меня деру?

Одновременно пристыженная и обиженная, Рифа надулась и умолкла. С Ри было совершенно невозможно спорить. Но, главное, он снова улыбался.