Тет-а-тет. Беседы с европейскими писателями

Анна-Леена Хяркенен (Anna-Leena Härkönen)

Финская писательница, актриса, режиссер и сценарист. Родилась в 1965 г. Закончила актерский факультет Театральной академии Финляндии и гуманитарный факультет университета Тампере. Редактор популярного глянцевого журнала.

Книги: «Убить быка» (Häräntappoase, 1984), «Sotilaan tarina» (1986), «Аквариумная любовь» (Akvaariorakkautta, 1990), «День открытых дверей» (Avoimien ovien päivä, 1998), «Слабопозитивная» (Heikosti positiivinen, 2001), «Обсуждение окончено» (Loppuunkäsitelty, 2005), Juhannusvieras (2006), «Мерзни, буржуй!» (Palele, porvari! 2007), Ei kiitos (2008).

Литературные премии: Премия Й. X. Эркко (1984), Премия деятелей искусства губернии Оулу (1985), Премия Союза писателей Финляндии (1991,1994,1998). Лауреат телевизионной премии «Telvis», премии Союза психотерапевтов региона Хельсинки (2005).

Медаль «Благодарность за книгу» (1985).

Мне кажется, что Анна-Леена Хяркенен стала жертвой своей ранней популярности, жертвой экранизации своих первых произведений (в первую очередь «Аквариумной любви»), жертвой своей эпатажной откровенности, «молодежности», если угодно. Во всяком случае, ее теперешняя жизнь как будто подталкивает к преодолению этого опыта.

К вам рано пришел успех, это была случайность или закономерность?

Я всегда хотела стать актрисой и писателем, с самого раннего детства. Поэтому можно сказать, что это было намеренно, я всегда старалась попасть везде, куда только можно.

Популярность вам не мешает в жизни?

Я нахожусь в центре внимания уже более 22 лет. В самом начале это, конечно, казалось невероятным, было очень приятно и почетно. Но прошло несколько лет, и известность стала давить. Тогда было очень тяжело. Сейчас я уже как-то смирилась с ней.

Вы мечтали стать актрисой?

Да, совсем еще ребенком, я увидела по телевизору актеров, и сказала маме, что я тоже хочу туда, и показала на телевизор. А мама сказала, что туда могут попасть только дети актеров, так что не стоит напрасно мечтать. Но я решила, что попаду.

А у вас была любимая актриса в то время?

Совсем ребенком… Элизабет Тейлор была моей любимой актрисой.

Вы рано начали самостоятельную жизнь. Вы тогда уже представляли, как сложится ваша карьера и к чему вы будете стремиться?

Я поступила в театральный институт, когда мне было восемнадцать. То есть очень рано переехала из родного дома сюда, в Хельсинки. А театральный институт был тогда очень неорганизованным, и это было очень тяжело. Об институте много писали в прессе, да и вообще атмосфера в театральных школах всегда непростая. И в том же году, когда я начала учебу в институте, вышла моя первая книга. И это было очень тяжело, все навалилось одновременно, известность и все остальное, казалось, все вдруг свалилось на голову.

Писали ли вы пьесы?

Я всегда была прозаиком. Я написала одну телевизионную пьесу и два сценария для телесериалов, но я никогда не писала для театра, это слишком сложно. У меня не хватает на это таланта. И потом, мне нравится писать романы, потому что в них я могу быть самостоятельной, не надо никому подчиняться. Можно быть свободной.

Что вам нравится больше, играть или писать?

Сложный вопрос. Я не смогла бы жить без того, чтобы писать, но я смогла бы жить, не играя на сцене. С другой стороны, когда я играю, я чувствую себя гораздо более счастливой, я общаюсь с людьми. А писательство… иногда я ненавижу писать книги, потому что это очень сложно, и желаю, чтобы этого не было, чтобы мне не надо было писать.

Вы заставляете себя писать, для вас это работа или продолжение жизни?

Иногда мне приходилось писать ради денег, и даже часто. Но сейчас, к счастью, я получила финансовую поддержку, грант, и поэтому я стала писать гораздо меньше статей. Сейчас я пишу статьи только раз в месяц для одного-единственного журнала, от всех остальных я отказалась.

Нравится ли вам работа в глянцевых журналах?

Что бы этот вопрос значил? Я писала статьи для двух журналов. Один из них называется «Image», а второй — «Anna». Последний — явный женский журнал. Журнал «Image» — издание, чуждое условностям, работать с ними мне очень нравилось, там можно было высказаться начистоту, что думаешь, выругаться, если тебе этого хочется. А журнал «Anna», с которым я теперь работаю, тот единственный, который у меня остался, куда я пишу, он более консервативный, семейный, поэтому всегда надо задумываться, что можно туда написать, а что нет.

Насколько востребована сейчас культура глянца в Финляндии?

Я думаю так, мне нужны журналы, в той же степени, как и я нужна им, например когда идет рекламная кампания моей новой книги. Здесь все взаимосвязано. Но потом наступает такой период, когда я не соглашаюсь ни на что. Я пытаюсь по мере сил установить какие-то рамки. Нет ничего хорошего в том, чтобы каждую неделю мелькать на страницах газет. Когда у меня появляется новая книга, я с удовольствием рассказываю о ней. Но я всегда стараюсь оградить свою частную жизнь.

Вы много путешествуете, в какие страны вы предпочитаете ездить?

Да я часто об этом рассказываю. Обычно я раз пять в год куда-нибудь отправляюсь в путешествие. И мне это очень нравится. Я только находясь за границей могу немного оторваться от работы, у меня нет своего кабинета, и поэтому я работаю в спальне, мой компьютер всегда находится здесь. И если я остаюсь дома, то отдыха не получается. И всегда вернувшись из очередной поездки, я уже начинаю продумывать следующую. Это мое единственное хобби.

Есть ли у вас любимые места в Финляндии?

Да, это Хельсинки, я прожила здесь 20 лет. Я жила в Тампере, в Турку, в Оулу, но именно Хельсинки — самый подходящий для меня город. Я не люблю ездить на дачу и вообще в деревню. Мне нравится быть в городе. И сейчас на Иванов день я собираюсь остаться в городе, буду читать книжки.

А какие любимые места в Хельсинки?

Здесь есть одно чудесное кафе, оно называется «Стриндберг», где я с удовольствием бываю, сижу и наблюдаю за людьми. Оно находится на Эспланаде. Это, например одно из моих любимых мест. Что еще может быть… Свеаборг — это небольшой остров недалеко от центра, мне нравится там бывать.

Вы вообще светский человек?

Да, конечно, в настоящее время мой семилетний сын несколько ограничивает мои походы, но когда много работаешь один, очень приятно иногда пойти куда-нибудь вместе с друзьями.

Вы много времени уделяете ребенку?

Да. Еще и потому, что у меня нет каких-то других увлечений и я много времени провожу дома. Сейчас у сына каникулы, и он болтается здесь вместе со мной все лето. Я ненавижу всякие игры, но я много читаю ему.

А какие книги вы ему читаете?

Очень много и очень разнообразной литературы. Поэзии, детских стихов. Например Кирси Куннас — это легендарная финская детская поэтесса. Шведских авторов, «Пеппи Длинныйчулок» Астрид Линдгрен, «Карлсон, который живет на крыше» и другие… Пару месяцев назад прочли «Дядя Федор, кот и пес». Моему сыну ужасно понравился кот Матроскин, он сказал: я и есть этот Матроскин. Как-то он ему особенно запомнился.

Были ли писатели, которыми вы были увлечены в юности?

Конечно, когда я была маленькой, я читала легендарную «Великолепную пятерку» Энида Блантона и другие подобные книги. А позже, подростком, я стала уже читать финскую классику: произведения Вяйно Линны, Тимо К. Мукки, Пиркко Сайсио, Ауликки Оксанен. Я читала очень много отечественной прозы. Я знаю, что многие авторы не читают произведений своих коллег, что, на мой взгляд, очень странно. Это так естественно. Я, по крайней мере, хочу знать, о чем в этой стране пишут.

А как вообще у вас появилось желание писать?

Идея писать появилась, потому что у меня это хорошо получалось в школе, мне не давались математика, труд, физкультура, да и другие предметы тоже. Собственно, родной язык и религия были исключением. Я поняла, что мне нравится писать, и писала длинные сочинения. Именно тогда я стала мечтать о том, что когда-нибудь буду держать в руках книгу, на которой будет напечатано мое имя. Но тогда это казалось столь невероятным, что я даже представить себе не могла, что это когда-нибудь станет правдой. Потом, когда вышла моя первая книга, я помню, ее принесли мне в театральный институт, я держала ее в руках и только гладила переплет. Это было так удивительно — мое имя на обложке.

Вам было тогда всего девятнадцать лет. Как окружающие отнеслись к этому?

Мне было очень сложно тогда. Вначале все это казалось грандиозным — известность, тебя все знают, тебе звонят из разных газет, но потом в голове все смешалось. Я поняла, что не все так просто, что газеты пишут порой о том, чего ты никогда не делал и не говорил, всякие глупости. А я была тогда юной и очень наивной. И после головокружительного успеха я впала в депрессию, было невероятно сложно написать вторую книгу, казалось, что у меня больше никогда не получится и первая книга станет последней.

Для юного возраста все это сложно, позднее я не раз думала, что это даже опасно — такая внезапная известность. Возможно, было бы лучше начинать постепенно, а не сразу с большого успеха. Иначе потом очень сложно продолжить. Казалось, да и сейчас порой кажется, что все усилия напрасны, что все всегда будут сравнивать с первой книгой. Это, конечно, непросто.

А большая дистанция была между первым и вторым романам, сколько времени прошло?

Между первым и вторым романом, насколько я помню, прошло два года, не так уж и много.

Кто ваши любимые писатели сейчас?

Это по-прежнему Пиркко Сайсио, которая нравилась мне и в юности, к тому же теперь она стала для меня близким другом. Мы проводим много времени вместе. Я восхищаюсь ею. Маргарет Этвуд, я просто боготворю ее. Есть и еще, в мире много замечательных писателей. Еще один автор — Кэрол Шилдс, она, к сожалению, умерла.

Симона де Бовуар и Маргарет Этвуд на ваших полках — это не дань феминизму?

Ну что вообще считать феминизмом? Я и себя отношу к феминисткам, точнее, я полагаю, что все женщины в Финляндии автоматически феминистки. Но я никогда не была членом какой-нибудь организации мужененавистников или чего-то подобного. Я считаю, что ко всему надо относиться с юмором. Мы никогда не сможем понять друг друга. Но от того, что женщины будут проявлять агрессивность и нападать на мужчин, ситуация не улучшится. Это уже другая крайность.

У какого кинорежиссера вы хотели бы сниматься?

Мне посчастливилось работать с удивительными режиссерами, с некоторыми даже по многу раз. Был такой недавно ушедший из жизни финский режиссер Юкка Сипиля, также пару раз я работала с режиссером Аку Лоухимиес и с радостью продолжила бы это сотрудничество. У меня всегда были хорошие режиссеры, только пару раз был негативный опыт.

А кого вы играете в этом сериале?

Я играю в этом сериале писательницу, которая пишет телесценарии. Ее зовут Анни Алавус, она очень серьезная и рассудительная. Но при этом комический персонаж. Мне нравится играть в комедиях.

В каком-то смысле вы уже пародируете саму себя.

Да. Кажется, мне удается эта роль именно потому, что я так хорошо знакома с этой работой. Я вижу в ней черты, свойственные мне самой. Например Анни считает порой, что она чуть лучше, чем остальные, потому что обладает способностью видеть все вокруг немного иначе, чем обычные люди. В этом есть доля правды, и, на мой взгляд, очень забавно пародировать эти черты.

Расскажите о вашей работе с Класом Улссоном…

Мы сделали два совместных фильма вместе с Класом Улссоном. Фильм «Аквариумная любовь», который был снят по одноименному роману, и тогда я не принимала участия в написании сценария. Там был другой сценарист. Я не хочу сама писать сценарии по своим книгам, для этого мне не хватает отчужденности. Потом был перерыв в несколько лет, но затем я написала сценарий к фильму, который рассказывает о бездетности. Фильм называется «Тени счастья». И мне очень понравился тот результат, который в итоге у нас получился. Работать с Класом было очень приятно. Но я уже упоминала, что больше не хочу писать сценарии. Это ужасно утомительно. Мне пришлось написать 16 версий только для этого фильма. И в конце уже казалось, что ничего из этого не выйдет. Надо все время учитывать мнения стольких людей, что просто голова идет кругом.

А на телевидении работать легче?

Вы имеете в виду, писать для телевидения или играть?

С точки зрения сценариста…

Легче ли писать для телевидения… Там тоже надо принимать во внимание мнения многих людей. Я написала сценарии к двум сериалам, и надо сказать, что это очень неблагодарная работа. Если, например в сериале 15 серий… Надо уметь хорошо начинать и хорошо заканчивать. Роман достаточно хорошо начать один раз и закончить, а в сериале всегда надо помнить о продолжении. Там есть свои определенные законы. Я не верю в правила, но, когда пишешь для телевидения, ты обязан их соблюдать. И это доставляет определенный дискомфорт.

Как вы сейчас относитесь к этому роману и к фильму, который был снят по роману?

Я писала этот роман очень тяжело, болела им. Думаю, это была самая трудная моя книга, даже, пожалуй, труднее, чем вторая. Потому что ее тематика была очень сложной. Я перечитала ее, мне пришлось перечитать ее пятнадцать… или нет, десять лет назад, я тогда была в Исландии с дружественным визитом. И мне пришлось вновь перечитать ее, потому что я должна была рассказать там о своем творчестве. И я заметила, что краснею, читая ее. Казалось невероятной ее прямолинейность.

Я не жалею, что я написала ее, мне хотелось отразить в ней то время, начало 90-х годов, когда эротика была на каждом шагу, куда ни посмотришь. И это давление заставляло людей считать, что так оно и должно быть. Одна моя подруга сказала, что она уже не выносит того, что надо всегда быть эротичной. И мне хотелось написать об этом давлении. О чувстве, которое должно бы быть прекрасным и свободным. Мне было интересно, и я написала об этом. Конечно, сейчас я написала бы обо всем этом несколько иначе, не концентрировалась бы так сильно на одной теме. Мой отец назвал ее книгой одной проблемы. Но в свое время мне захотелось написать именно такую вот книгу одной проблемы.

Изменилась ли ситуация по сравнению с тем, что вы описывали в своем романе?

Мне кажется, что ситуация меняется только в худшую сторону, давление все увеличивается. В начале 90-х все только начиналось, а теперь продолжается. И такое навязывание эротики становится все сильнее. Мода для маленьких девочек становится все более вызывающей, девочек призывают одеваться сексуально, подражать взрослым. Детство становится короче по сравнению с тем, что было в мое время. Очень грустно смотреть на это. Двенадцатилетние девочки читают в женских журналах о каких-то там позах, а в их возрасте надо бы еще заниматься совсем другим. Вы успеете стать взрослыми, к тому же быть взрослым не всегда так уж весело. Мне бы не хотелось быть сейчас юной девочкой.

Образ Сары — это правда или фантазия?

Писатель в любом своем произведении использует свой опыт, свои мысли, свои чувства, и все же этот образ не является моим alter ego. Главная героиня совсем не похожа на меня, она абсолютно другой человек. Я не могу сказать, чтобы этот образ мне нравился, мне было очень тяжело понять ее, но я не сдавалась.

В романе напрашивается психоаналитическая тема, но ее не существует. Потому что психоанализ не столь распространен в Финляндии?

В настоящее время, мне кажется, это стало более распространено. О психических заболеваниях говорят теперь совсем по-другому. Что, на мой взгляд, очень правильно. Американцы же бегут к психоаналитику по любому поводу. Но в данном случае, насколько я помню, главная героиня действительно не обращается к врачу.

В свое время, когда я писала эту книгу, было модным писать о сексе прямо и откровенно, и мне хотелось открыто написать о том, что является проблемой для очень многих женщин одумаю, мужчин тоже, о чувстве вины. Мне хотелось, чтобы мое повествование было смелым, но не за счет откровенных постельных сцен, а за счет остроты поднимаемой темы, разговора о том, как часто мы бываем не уверены в себе и не удовлетворены собой.

Роман был воспринят как скандальный и эпатажный, он писался именно с таким расчетом?

Нет, не с таким… Я не думаю, чтобы какой-либо автор был в силах это предсказать. Ведь когда пишешь, нет никакой уверенности в том, что кто-то вообще будет это читать. Ты живешь словно в вакууме, и представить в этот миг реального читателя порой очень сложно. Я догадывалась, что кто-то, вероятно, будет страшно возмущен, и меня впоследствии ругали за слишком откровенное словоупотребление, но я не была намерена никого шокировать. Пожилые люди, конечно, критиковали этот роман, но, с другой стороны, одна сем и десяти летняя бабушка подошла однажды ко мне и сказала, что это история про нее. Так что некоторым понравилась его прямота и откровенность.

Кажется, что проблемы, о которых вы пишете, — это проблемы мегаполиса. Отличается ли жизненный уклад столицы и провинции, небольших городов?

Я думаю, что это проблемы общие как для больших городов, так и для маленьких поселков и деревень, они универсальные. Я никогда не задумывалась о том, что это только проблемы мегаполиса.

Как часто вы вспоминаете свое детство?

Мои родители оказали мне неоценимую поддержку в выборе профессии. Они продолжают поддерживать мое творчество, как литературное, так и актерское, по сей день. Мне никогда не говорили, что литературное творчество или актерская деятельность — это не профессия, что было даже несколько странно, ведь это была эпоха 70–80-х и жили мы в деревне. Напротив, оба родителя сказали: «Давай поступай-ка сразу в театральный институт, если уж тебе этого так хочется». Я всегда чувствовала их поддержку. А детство, безусловно, значит очень много. Мне сейчас сорок два года, и я понимаю, что лишь сейчас я наконец-то оторвалась от своего родного дома. Некоторые, правда, не могут этого сделать никогда. Я рада, что у меня получилось. Как и у всех, у меня тоже были в детстве и хорошие, и плохие моменты.

А что это был за город, часто ли вы туда приезжаете?

Я родилась в небольшом городе Лиминкя, но я о нем ничего не помню, а свое детство я провела в Кемлеле, небольшом городке на севере Финляндии, недалеко от Оулу.

Чем занимались ваши родители?

Мой отец был преподавателем в техническом училище. Он преподавал физику, химию и автовождение. Моя мама — учительница религии, и ее родители тоже были учителями.

У вас была большая семья?

Пятеро детей, подождите, я сосчитаю, одна сестра у меня умерла, и мой младший брат тоже умер так что теперь я даже не знаю, как сказать. Теперь нас осталось трое. Плюс один приемный ребенок. Но пятеро нас было с самого начала, своих детей.

Насколько вы с ними близки?

Мы были очень близки и по-прежнему остаемся. Особенно сейчас, когда одна из сестер умерла, это сблизило нас еще больше. Мы стали еще ближе. Мы только что вместе с двумя моими сестрами и их детьми проводили отпуск на Крите. Мы хотим, чтобы и наши дети тоже сдружились между собой. Приемный брат также очень мне близок. Он появился в нашей семье, когда ему не было и года. Мы считаем его своим родным братом, словно он у нас и родился.

Ваши последние книги носят автобиографический характер?

Автобиографический? Я в свое время утверждала, что никогда не буду писать автобиографические произведения, что не хочу писать о своей жизни. Но потом ситуация изменилась. Я неожиданно написала две книги, сюжеты для которых были взяты из моей жизни. И не было смысла скрывать под маской вымысла те ситуации, которые в них описываются. Мне хотелось как-то повлиять на то, что происходит в обществе. Первая книга «Слабо позитивный» (Heikosti positiivinen) рассказывает о послеродовой депрессии. После рождения сына я в какой-то момент была на грани психоза, и в больнице со мной обращались ужасно. И мне захотелось написать о том, какие разочарования и тревоги испытывает женщина после родов, разрушить существующий миф, что мать всегда знает, что лучше ее ребенку, что материнская интуиция ведет ее. После этой книги я поклялась, что больше не буду писать о своей жизни. Рецензии были жестокими, и было сложно выступить в качестве подопытного кролика, ведь в рецензиях обсуждались мои собственные переживания, а не чувства кого-нибудь из моих героев. А вторая книга «Обсуждение окончено» (Loppuun käsitelty) повествует о самоубийстве моей сестры. С того времени прошло уже три с половиной года. Мне хотелось рассказать об уровне психологических услуг в нашей стране. Моя сестра, например пыталась попасть в больницу, потому что вела себя неадекватно, знала, что может причинить себе вред, но не попала — не было мест. Психическому здоровью не уделяют должного внимания, психозы, например депрессии, не считаются серьезными заболеваниями, и мне хотелось рассказать свою историю, что может произойти, если помощь не будет оказана.

Насколько вы были близки с вашей сестрой?

Мы были очень близки. Она была младше меня на семь лет. Она заканчивала тогда рукопись книги, и после ее смерти книга все же вышла. Это исследование о правах человека в Турции. Сестра была борцом за права человека. Она написала отчет о ситуации в Турции. И я полагаю, что именно это сломило ее окончательно. Выслушивание всех этих историй. И потом она неожиданно спрыгнула с балкона. Для всех нас это была ужасная, ужасная трагедия. Теперь прошло уже три с половиной года. Жизнь странным образом продолжается.

Ваша сестра была одиноким человеком?

У нее было много друзей, был молодой человек. Но она была одинока в своей депрессии, это происходит с каждым, кто прошел через подавленное состояние, я тоже прошла через это, но моя депрессия никогда не была такой глубокой, как у нее. Каждый, кто хоть немного слышал о депрессии, знает, что это ужасное и беспощадное заболевание, и кажется, что никто не может тебе помочь. Депрессией нельзя ни с кем поделиться.

Какой из своих романов вы считаете наиболее удачным и значимым?

Из всех своих книг самой дорогой для меня является книга «День открытых дверей» (Avoimien ovien päivä), даже не знаю толком, почему. Мне было удивительно легко писать ее, и она получилась такой, как я хотела, что случается довольно редко. Обычно писатель недоволен результатом, но этой книгой я была довольна.

Давно ли написан этот роман?

Когда же она вышла… минуточку… наверное, лет шесть назад. Да, думаю, шесть лет назад.

Какой фильм вы считаете наиболее удачным?

Я думаю, самая лучшая и самая благодарная роль, которую я играла, — это Анна-Лииса из одноименной пьесы Минны Кант. Это рассказ, основанный на реальных событиях, о женщине, которая убила собственного ребенка. Классическое произведение финской литературы. Для меня это была прекрасная возможность, прекрасный текст. Текст значит очень много, если текст хороший, то ничто не испортит пьесу. Такие роли нечасто случается играть. Мне было двадцать лет, когда я играла эту роль.

Кстати, я буквально на прошлой неделе с печалью подумала о том, что теперь я уже больше не смогу сыграть Ирину из «Трех сестер» Чехова. Я мечтала об этом в юности, все молодые актрисы мечтают об этом. Когда мне было тридцать, я думала, что еще, возможно, успею. Но теперь уже все. Надо признать этот факт. Время ушло.