Твердая рука

Глава одиннадцатая

Больше не было нужды спрашивать, где воздушные шары. Не заметить их было невозможно. Словно чудовищные аляповатые грибы, они заполонили собой все поле рядом с ареной. Я думал, что их будет два-три, и уж никак не больше шести, но на деле их оказалось два десятка. Вместе с устремившейся к шарам толпой зрителей, я прошел через ворота на дальнее поле и понял, что найти Джона Викинга будет не так-то просто.

Прежде всего, часть поля, занятая шарами, была отгорожена веревками, и распорядители призывали зрителей оставаться снаружи. Это препятствие я преодолел благополучно, но в результате оказался среди множества полунадутых шаров, перекрывающих обзор.

Я подошел к ближайшей группе людей. Они возились с лилово-розовым монстром, вдувая ему в пасть воздух посредством мощного вентилятора. К шару на четырех тонких нейлоновых тросах крепилась лежавшая на боку корзина. В нее озабоченно заглядывал парень в красном шлеме.

— Простите, где я могу найти Джона Викинга? — обратился я к девушке с краю группы.

— Извините, не знаю.

Красный шлем повернулся в мою сторону, явив миру ярко-голубые глаза хозяина.

— Он где-то здесь, — вежливо сказал тот. — Полетит на «Грозовой туче». Уйдите к черту, пожалуйста, нам некогда.

Я пошел вдоль края поля, стараясь не мешаться. Похоже, гонки на воздушных шарах были серьезным делом, а не просто поводом весело провести время. Повсюду я видел сосредоточенные лица, участники тщательно осматривали тросы и оборудование, что-то проверяли, взволнованно хмурясь. Ни один шар не был похож на грозовую тучу. Я рискнул спросить снова.

— Джон Викинг? Этот чертов кретин! Да, он здесь. Летит на «Грозовой Туче», — торопливо и раздраженно ответили мне.

— Какого цвета его шар? — спросил я вдогонку.

— Желто-зеленый. Идите отсюда!

Вокруг были шары с рекламой виски, мармелада, городов и даже страховых компаний. Шары ярких, сочных цветов и мягких пастельных розово-белых тонов сияли в солнечных лучах и возвышались над зеленой травой в многоцветном великолепии. В другое время я бы залюбовался этим замечательным зрелищем, но сейчас плутал в шелковом лабиринте, переходя от одной корзины к другой и теряя время.

Я обогнул колышащееся черно-белое чудище и направился к центру поля. Как по сигналу, со всех сторон хором взревели большие горелки, закрепленные на рамах над корзинами, и в отверстые зевы полунадутых шаров с шумным ревом ринулось пламя, нагревая и расширяя уже набравшийся внутрь воздух и создавая тягу для притока нового. Блестящие оболочки расправлялись и вздымались, оживая, раздувались словно растущие грибы-дождевики, неторопливо и величественно устремляя верхушки в дымку голубого неба.

— Джон Викинг? Он где-то там, — девушка неопределенно махнула рукой. — Но у него сейчас тоже дел полно.

По мере того, как оболочки наполнялись воздухом, они отрывались от земли, натыкаясь друг на друга, и раздуваясь все шире. Однако, они еще не были готовы уподобиться птицам. Под каждым шаром ревело мощное пламя, и группки помощников держались за корзины, не позволяя им улететь раньше времени.

Как только шары поднялись в воздух, я без труда разглядел среди них желто-зеленый: он был раскрашен дольками, наподобие апельсина, с широкой зеленой полосой понизу. Его корзину удерживало трое, и в ней уже находился один человек, который, в отличие от всех остальных, был не в шлеме, а синей джинсовой кепке.

Я бросился к нему, но тут раздался выстрел стартового пистолета. Шары поволокли отпущенные корзины по земле, и толпа весело загудела.

Я добежал до нужной корзины и положил руку на борт.

— Джон Викинг?

Никто не обратил на меня внимания: они ругались. Двое расстроенных и смущенных помощников и девушка в шлеме, лыжной куртке, джинсах и сапогах стояли на земле.

— Я не полечу! Ты псих одержимый!

— Залезай, залезай, черт побери, гонка началась!

Он был высок, худ и очень обеспокоен.

— Не полечу я!

— Как это не полетишь! — Он крепко схватил ее за руку, как будто собирался затащить ее в корзину силой. Девушка так и подумала и стала кричать и вырываться.

— Отпусти, Джон, отпусти, я не полечу!

— Это вы Джон Викинг? — громко спросил я. Он резко повернул ко мне голову, продолжая удерживать девушку.

— Да, я, чего вам надо? Я лечу как только пассажирка заберется в корзину.

— Я не полечу! — заорала она.

Я огляделся. Почти все корзины уже оторвались от земли почти на метр и набирали высоту грациозной, слаженной стаей. В каждой корзине стояло двое.

— Если вам нужен пассажир, я готов, — предложил я.

Он отпустил девушку и смерил меня взглядом.

— Сколько вы весите? — спросил он, и увидев, что другие шары уже взлетели, нетерпеливо добавил. — Ладно, давайте, лезьте скорее.

Я ухватился за борт, подпрыгнул, извернулся и оказался в маленькой плетенке под огромным облаком шара.

— Отдать концы! — скомандовал капитан, и помощники растерянно повиновались.

Несколько секунд корзина оставалась на месте. Затем Джон Викинг потянулся вверх, щелкнул рычажком, который включал горелку, и прямо над нашими головами взревело пламя.

Лицо девушки было еще не намного ниже моего.

— Он псих! — прокричала она. — А ты сумасшедший!

Корзина вильнула в сторону, ударилась о землю и внезапно поднялась на высоту в два метра. Девушка побежала за ней, крича вдогонку ободряющее напутствие:

— У тебя даже шлема нет!

Зато я чудесным образом скрылся от преследовавших меня бандитов. Шлем казался ненужным. К тому же, у Викинга его тоже не было.

В глазах Джона Викинга все еще горел гнев. Он что-то бормотал себе под нос и почти не выключал горелку. Его шар поднялся в воздух последним. Я посмотрел вниз на толпу, аплодирующую всеобщему старту. Внезапно под веревку проскочил маленький мальчик. Он выбежал на опустевшее поле, крича и показывая пальцем. Показывая на шар Джона Викинга, возбужденно показывая на меня.

Мой дружок Марк, правдивый и наблюдательный. Мой дружок Марк, которого я сейчас придушить был готов.

Джон Викинг начал ругаться. Я переключил внимание с земли на воздух и увидел, что причиной бурного потока изощренных проклятий стала преграждающая путь рощица. Один шар уже лежал на земле, а другой, красно-фиолетовый, летел прямо на деревья.

— Держитесь крепче обеими руками! — прокричал мне Джон Викинг, перекрывая голосом нескончаемый рев горелки. — Если мы ударимся о верхушки деревьев, нельзя, чтобы нас выкинуло из корзины.

На вид деревья были не ниже шестидесяти футов и казались серьезным препятствием. Однако большинство шаров преодолели его без труда и улетали все дальше, покачиваясь на ветру яркими фантастически большими грушами.

Наша корзина летела прямо на верхушки деревьев. Горелка над нашими головами изрыгала пламя словно обезумевший дракон, но мы никак не могли подняться выше.

— Турбулентность! — завопил Джон Викинг. — Чертова турбулентность! Держитесь! До земли далеко!

Ужасно весело будет выпасть из корзины с высоты шестидесяти футов без шлема, подумал я и широко улыбнулся, чем изрядно удивил своего спутника.

Корзина задела верхушки деревьев, накренилась набок и немедленно перевела меня из вертикального положения в горизонтальное. Стараясь не выпасть, я хватался за все, что попадалось мне под правую руку, а величаво раздувающийся шар несмотря ни на что продолжал свой полет и тянул за собой бьющуюся о ветки корзину. Меня швыряло по ней как тряпичную куклу, и порой почти целиком выбрасывало наружу. Но хозяин шара был слеплен из иного теста. Одной рукой он железной хваткой держался за раму, на которой была установлена горелка, а на другую намотал черную резиновую петлю. Он упирался ногами в стенку корзины, ставшую полом и при надобности менял их положение, один раз без колебаний наступив мне на живот.

С головокружительным рывком корзина высвободилась и мы закачались под шаром словно маятник. В результате этого маневра меня швырнуло на дно, но Джон Викинг остался твердо стоять на ногах.

Вставая, я обнаружил, что даже вдвоем нам было достаточно тесно. Корзинка все еще сильно качалась. Квадратное дно четыре фута шириной и борта по пояс. У двух противоположных плетеных стенок резиновыми петлями были закреплено по четыре газовых баллона. В оставшемся прямоугольнике, примерно два фута шириной и четыре фута длиной, было не очень-то просторно.

Наконец Джон Викинг выключил горелку и с негодованием обратился ко мне.

— Какого черта вы не держались, как я вам кричал? Вы черт знает каким чудом не вывалились, а мне бы за вас попало!

— Извините, — весело отозвался я. — А разве обычно, налетев на дерево, продолжают жечь газ?

— Так мы же отцепились в конце концов?

— И то верно.

— Вот и не жалуйтесь. Я вас не звал.

Он был примерно моего возраста, может на пару лет моложе. Под джинсовой капитанской кепкой виднелось обветренное лицо, которому время обещало придать благородства. Синие глаза горели фанатичным огнем. Одержимый Джон Викинг, подумал я и проникся к нему симпатией.

— Проверьте, все ли на месте снаружи, — приказал он. Судя по тому, что сам он перегнулся через борт, он имел в виду снаружи корзины. Посмотрев вниз, я увидел, что на бортах корзины были закреплены сумки, некоторые — жестко, а некоторые болтались на веревках. На конце одной веревки ничего не было. Я вытащил ее и показал ему.

— Проклятье! — с жаром выругался он. — На дереве осталась, скорее всего. Там была фляга с водой. Надеюсь, вас не мучает жажда.

Он потянулся и снова надолго включил горелку. Я мысленно прислушался к эху его речи, в которой ощущался вельможный тон выпускника Итона, и мне все стало ясно.

— Как победить в этих гонках, прилететь первым? — спросил я.

— Не в этот раз, — удивленно ответил он. — Это полет на заданное время. Побеждает тот, кто за два с половиной часа сумеет преодолеть наибольшее расстояние.

Он нахмурился.

— Вы что, никогда раньше не летали на воздушных шарах?

— Никогда.

— Господи, у меня почти никаких шансов!

— Если б я не прыгнул в корзину, то никаких бы не было, — спокойно заметил я.

— Вы правы. — Он оглядел меня с высоты своего почти двухметрового роста. — Как вас зовут?

— Сид.

Он мужественно принял этот факт, хотя у него на лице было написано, что в его кругу Сидов не водится.

— Почему ваша девушка не хотела лететь? — спросил я.

— Кто? А-а, Пупсик! Она не моя девушка, просто знакомая. Она должна была лететь вместо моего постоянного пассажира. На прошлой неделе у нас случилась жесткая посадка и этот неуклюжий болван умудрился сломать ногу. Пупсик хотела взять свою дурацкую сумку и никак не желала с ней расставаться. Где тут место для сумки, я вас спрашиваю, да еще и такой тяжелой. На таких гонках каждый фунт на счету. Возьмешь на фунт меньше — пролетишь на милю дальше.

— Где вы рассчитываете приземлиться? — продолжал я расспросы.

— Все зависит от ветра. — Он поглядел на небо. — Сейчас мы летим примерно в северо-восточном направлении, но я буду подниматься выше. С запада надвигается фронт, и на высоте ожидаются сильные ветра, это нам на руку. Может, получится достичь Брайтона.

— Брайтона! — я полагал, мы пролетим миль двадцать, а никак не сто. Он ошибается, подумал я, разве воздушный шар способен преодолеть дистанцию в сто миль за два с половиной часа?

— Если ветер задует с северо-запада, то доберемся до острова Уайт. Или до Франции. Все зависит от того, насколько хватит газа. Мы же не хотим упасть вместе с шаром в море. Вы умеете плавать?

Я кивнул. Скорее всего, я сохранил эту способность и после потери руки, хотя с тех пор ни разу не пробовал.

— Но лучше не надо.

Он засмеялся.

— Не беспокойтесь! Этот шар чертовски дорого стоит, и я вовсе не хочу его топить.

Отцепившись от веток, мы пошли на подъем и теперь плыли над полями на высоте, с которой машины на дорогах казались игрушечными, хотя их цвет и размеры все еще можно было различить. Звуки доносились отчетливо: гул моторов, лай собак и, порой, людские крики. Люди смотрели в небо и махали нам руками. Я подумал, что выпал из реальности и очутился в мире детства, безмятежно летя по ветру, сбросив с души тяжелые жернова земных забот, свободно и счастливо поднимаясь в небеса.

Джон Викинг повернул выключатель и пламя с ревом устремилось в желто-зеленую пещеру, словно красно-золотой огненный язык дракона. Горение продолжалось двадцать секунд, и во внезапно наступившем молчании мы продолжали ощутимо набирать высоту.

— Какой газ вы используете? — спросил я.

— Пропан.

Он перегнулся через край корзины и поглядел вниз, словно пытаясь определить, где мы находимся.

— Достаньте-ка карту. Она в сумке с вашей стороны. И ради бога, не выпустите ее из рук!

Я выглянул за борт и увидел, что он имел в виду. К корзине был прикреплен жесткий чехол, застегнутый на пряжку. Я расстегнул пряжку, заглянул внутрь, крепко ухватил большую сложенную карту и передал ее капитану в целости и сохранности.

Он уставился на мою левую руку, послужившую мне в процессе доставания карты чем-то вроде противовеса на краю корзины. Я опустил ее и он взглянул мне в лицо.

— У вас нет руки! — изумленно выпалил он.

— Верно.

В отчаянии он всплеснул своими.

— Черт побери, я же так проиграю!

Я расхохотался.

— Не смешно! — метнул он в меня раздраженный взгляд.

— Еще как смешно! Я люблю выигрывать. И не буду вам обузой.

— Полагаю, что вы вряд ли окажетесь хуже Пупсика, — сказал он, в отвращении сдвинув брови. — Но по крайней мере считается, что она умеет читать карту. — С этими словами он развернул карту, которую я для него достал. Она явно предназначалась для воздушной навигации и была залита в пленку, на которой можно было делать пометки.

— Смотрите, — указал он. — Мы стартовали отсюда и перемещаемся примерно в северо-восточном направлении. Берите карту и определите, где мы находимся. Вы хоть что-нибудь знаете о том, как определять стороны света по наручным часам или о навигационном счислении?

Непрочитанная книга о навигационном счислении лежала у меня во внутреннем кармане легкой ветровки. А в другом кармашке на молнии лежал, слава богу, полностью заряженный запасной аккумулятор.

— Давайте карту, — сказал я. — Посмотрим.

Он недоверчиво протянул мне карту и снова включил горелку. Я прикинул, где мы должны находиться, поглядел на землю и сразу обнаружил, что на самом деле все выглядит совсем не так, как на карте. Четко обозначенные на бумаге городки и дороги сложно было различить среди коричневых и зеленых узоров ковра, расстилавшегося под нами. Тени резко контрастировали с залитыми солнцем участками и сбивали с толку. В однообразных видах я не мог различить никаких ориентиров. Я явно проигрывал Пупсику.

Черт возьми, подумал я. Начнем сначала.

Мы стартовали в три часа, может, минутой-двумя позднее. Мы провели в воздухе двенадцать минут. На земле ветер был слабый и дул с юга, но сейчас мы летели быстрее и на северо-восток. Скажем... пятнадцать узлов. Двенадцать минут на скорости в пятнадцать узлов... выходит около трех морских миль. Я смотрел гораздо дальше, чем нужно. Скоро мы минуем реку... и хотя я пристально вглядывался, я почти пропустил ее. На карте она была обозначена четкой синей линией, а на деле серебристая-зеркальная ниточка петляла и то и дело скрывалась между лесом и лугом. По правую сторону от реки, наполовину скрытая холмом, лежала деревушка, а за ней виднелась железная дорога.

— Мы здесь, — показал я место на карте. Он прищурился, разбирая мелкий шрифт и посмотрел на землю под нами.

— Неплохо, — подтвердил он. — Так и есть. Ладно, доверяю вам карту. Нам стоит знать, где мы находимся.

Он повернул выключатель и надолго включил горелку. Шары впереди были заметно ниже, нам было видно их верхушки. В очередной период тишины он посмотрел на показания двух закрепленных снаружи приборов и хмыкнул.

— Что это за приборы? — спросил я, кивая на них.

— Высотомер и измеритель скороподъемности. Мы на высоте пяти тысяч футов и поднимаемся со скоростью восемьсот футов в минуту.

— Поднимаемся?

— Ага. — На его лице мелькнула хищная улыбка, в которой отразилась беспощадная радость малолетнего хулигана. — Поэтому Пупсик и не хотела лететь, кто-то сказал ей, что я пойду на высоту, и она испугалась.

— На какую высоту?

— Я дурака не валяю. Когда я участвую в гонках, то иду на победу. Они все знают, что я выиграю. Им это не по нраву. Они считают, что рисковать не следует. В наши дни все только и заботятся, что о безопасности. Ха! — Он был полон презрения. — Было время, в начале века, в гонках на приз Гордона Беннета воздухоплаватели проводили в небе по двое суток и преодолевали дистанцию больше, чем в тысячу миль. А сегодня… чертова безопасность у них превыше всего.

Он бросил на меня сердитый взгляд.

— По правилам положено брать пассажира, а то бы я и не брал их никогда! Пассажиры только и делают, что ноют да пререкаются!

Он вытащил из кармана пачку сигарет и прикурил от зажигалки. Вокруг нас были баллоны с горючим газом. Я вспомнил, что разводить открытый огонь рядом с топливом категорически запрещается и промолчал. Казалось, что стая воздушных шаров внизу отлетает налево, но присмотревшись, я понял, что это мы уходим вправо. Джон Викинг отметил перемену направления с явным удовлетворением и снова надолго включил горелку. Скорость набора высоты ощутимо повысилась и солнце, до того светившее нам в спины, теперь засияло с правого борта.

Несмотря на яркое солнце, становилось все холоднее. Я взглянул вниз и увидел, что земля сильно отдалилась, и во всех направлениях было видно очень далеко. Я сверился по карте и продолжил следить за нашими перемещениями.

— Во что вы одеты? — спросил он.

— В общем-то, в то, что вы и видите.

— Хм.

Во время работы горелки пламя над головой почти обжигало, и из-под шара постоянно шел горячий воздух. Летели мы по ветру и с ветром, так что его движение не ощущалось. Холодно стало из-за высоты.

— На какой высоте мы сейчас находимся? — спросил я. Он посмотрел на инструменты.

— Одиннадцать тысяч футов.

— И продолжаем подниматься?

Он кивнул. Остальные шары, далеко внизу по левому, борту выглядели далекими цветными пятнами на фоне зеленой земли.

— Все они так и останутся на пяти тысячах футов, чтобы не пересекать воздушные трассы. — Он искоса посмотрел на меня. — Вы можете посмотреть на карте. На ней обозначены коммерческие воздушные трассы и высоты, на которых их запрещено пересекать.

— И пересекать воздушную трассу на воздушном шаре на высоте одиннадцать тысяч футов запрещено?

— Сид, а ты неплохой парень! — ухмыльнулся он.

Джон Викинг щелкнул выключателем и рев горелки прервал нашу болтовню. Я сверился по карте и с трудом определил наше местонахождение. Теперь мы летели заметно быстрее и, без сомнения, к юго-востоку. Остальные шары пропали из виду.

В очередной период тишины Джон Викинг объяснил, что за шарами в автомобилях следуют помощники, чтобы встретить их, когда они приземлятся.

— А за нами тоже кто-то следует?

В самом деле, следовал ли за нами Питер Раммилиз вместе со своими громилами, чтобы наброситься на меня сразу после приземления? Мы ему еще и одолжение делаем, летя по направлению к его дому в Кенте.

Джон Викинг снова по-волчьи оскалился:

— Сегодня за нами ни одна машина не угонится!

— Ты серьезно? — воскликнул я.

Он снова взглянул на высотомер.

— Пятнадцать тысяч футов. Останемся на этой высоте. Знакомый из авиационной метеослужбы снабдил меня прогнозом: ветер пятьдесят узлов с 290 градусов на пятнадцати тысячах. Держись, Сид, до Брайтона долетим!

Я подумал, что мы летим, не чувствуя этого, на скорости в пятьдесят семь миль в час, покачиваясь в пятнадцати тысячах футов над землей в едва достающей до пояса плетеной корзинке, поддерживаемой лишь горячим воздухом в лавсановой тряпочке. Совершенное безумие.

С земли мы кажемся черной точкой. По земле, ни одна машина за нами не угонится. Я ухмыльнулся с не меньшим удовлетворением,чем Джон Викинг, и он расхохотался в ответ.

— Неужели я наконец-то нашел пассажира, которого не тошнит с перепугу?

Он снова закурил и переключил топливный шланг горелки с пустого баллона на новый. Для этого ему пришлось перекрыть пустой баллон, отвинтить коннектор шланга, завинтить его на следующий баллон и пустить газ. Горелка была двойной. К каждому ряду из четырех баллонов шел свой шланг. Все это время он не выпускал изо рта горящую сигарету и щурился сквозь дым.

По карте выходило, что мы летели прямо к воздушной трассе, ведущей в Гатвик и из него. Там постоянно взлетали и садились большие лайнеры, совсем не ожидая встретить на своем пути воздушные шары.

Риски, на которые шел Джон Викинг, далеко превосходили те, на какие обычно шел я. В сравнении с его поступками, взятие барьеров верхом на лошади казалось детской игрой. Вот только, напомнил я себе, я больше не беру барьеры. Вместо этого, я играю в кошки-мышки с бандитами, с их угрозами отстрелить мне руку. И я был в большей безопасности на высоте с одержимым психом Джоном Викингом, газом, горящими сигаретами и возможностью столкновения в воздухе.

— Ну что ж, — подытожил он. — Ближайшие полтора часа мы будем держаться этой высоты и посмотрим, куда принесет нас ветер. Если почувствуешь себя странно, то это от недостатка кислорода.

Он вынул из кармана шерстяные перчатки и натянул их.

— Замерз?

— Немного.

Он усмехнулся.

— У меня под джинсами кальсоны и два свитера под курткой. А вот тебе придется померзнуть.

— Премного благодарен.

Я встал на карту и засунул живую руку глубоко в карман ветровки, на что он заметил, что по крайней мере протезу обморожение не грозит.

В очередной раз включив горелку, он посмотрел на часы, на землю, на альтиметр и, похоже, остался вполне удовлетворен увиденным. Затем он в некотором недоумении посмотрел на меня и я понял, что теперь, когда у него появилось время, он пытается понять, как я вообще здесь оказался.

— Я приехал в Хайланский парк специально, чтобы разыскать тебя, — объяснил я.

— Ты что, мысли читаешь? — изумился он.

— Сплошь и рядом.

Я вытащил руку из одного кармана, сунул в другой и достал учебник по навигации.

— Я хотел расспросить тебя об этой книжке. На форзаце подписано твое имя.

Он открыл ее и сдвинул брови.

— Господи боже, а я-то ее искал. Как она у тебя оказалась?

— Ты давал ее кому-нибудь почитать?

— Да вроде бы нет.

— Э-э... Если я опишу тебе одного человека и ты его узнаешь, ты скажешь мне, кто это?

— Давай.

— Ему примерно двадцать восемь лет, — начал я. — Темные волосы, приятная внешность, веселый нрав, легко сходится с людьми, особенно с женщинами, имеет привычку прятать в носке нож и, по всей видимости, мошенник.

— Да, конечно, — кивнул он. — Это мой кузен.