Убить королеву

Глава 21 Кит Норт-хаус, Ламбет 23 декабря 1601 года

После неудачного поцелуя на берегу я прилагаю все усилия, чтобы держаться от Тоби подальше. Мы не встречаемся в «Розе», я разговариваю с ним, только если репетиции в «Глобусе» вынуждают меня к этому. Если я не участвую в одной сцене с ним, я на него не смотрю — незачем. Это только подтвердит то, что я и так знаю: он тоже на меня не смотрит. Мастер Шекспир хвалит меня за то, что я выгляжу печальным и охваченным страстью, как и должна выглядеть Виола-Цезарио в присутствии Орсино. Знал бы он!

Я продолжаю не понимать, почему так ошиблась. Конечно, мне не с кем об этом поговорить, у меня нет опытных подруг, которые могли бы дать совет, а при мысли о том, чтобы исповедоваться Йори, я с трудом удерживаюсь от смеха. Я кручу это в голове так и эдак и наконец решаю, что просто увидела то, что хотела увидеть. Что мне нравится Тоби, и не только как друг. Что я ему тоже нравлюсь, но только как друг. Я позволила тому, что мне хотелось, затмить то, что действительно происходило, а потом еще и заставила Тоби сделать нечто, чего он делать не хотел. И меня не утешает, что все это не имеет значения. Что эта дружба построена на лжи и обречена. Что она закончилась бы со взмахом кинжала.

Кстати, о кинжалах. Я поудобнее перехватываю рукоять, вытираю мокрую ладонь о штаны и возвращаюсь к своей жертве. В гостиной Норт-хауса мы репетируем пьесу. Совсем другую сцену — ту, в которой я убиваю королеву. Всю мебель раздвинули к стенам, пустой пятачок посередине изображает сцену. Принесенные из столовой стулья выстроены перед ним рядами. Кейтсби и остальные сидят там и смотрят на меня. Том Первый, снова ставший моим учителем, устроился в центре. Он закутан в плащ и увешан драгоценностями. Сегодня он королева. Йори тоже здесь. Сидит с краю и внимательно смотрит на меня. Кейтсби велел ему делать заметки, чем он и занят. Страница за страницей покрываются его корявым почерком.

— Лезвие должно войти между шеей и плечом, вот над этой костью, — Том Первый касается пальцем ключицы. — Угол удара очень важен. Не прямой и не тупой. Острый, менее девяноста градусов. Вы знаете, как измеряются углы, Кит? Катерина?

— Знаю. Четверть круга, одна вторая пи радиана, девяносто градусов, сто градов.

— Отлично. Ваш отец дал вам хорошее образование. Когда лезвие войдет в тело, потяните его вниз. Быстро, как рычаг. Вы повредите сонную артерию, и королева умрет менее чем за пять секунд.

— Будет ли… грязно? — Я сглатываю.

— Нет. Именно поэтому угол так важен. Если вы все сделаете правильно, это не только убьет ее, но и гарантирует, что кровь прольется внутрь груди, а не выплеснется наружу, на вас. Жертва даже не сможет позвать на помощь.

— Откуда вы знаете? — Я вспоминаю отца, который упал на пол и тоже не смог крикнуть. И как меня тошнило от этого зрелища.

— Я разве не говорил вам, что успел кое-чего натворить? — Он смеется, остальные к нему присоединяются. Я не смеюсь, и Йори тоже. Он так и пишет. — Просто запомните угол, и все будет хорошо. А теперь повторим сначала.

Я выхожу в центр комнаты, засовывая кинжал в ножны. Их придумали для меня братья Райт. Ножны прячутся под дублетом, они маленькие, удобные и незаметные. Сами братья зажигают свечи, которые только что погасили.

— Через два часа и тридцать шесть минут после начала пьесы вы выйдете на сцену с шестью другими актерами, — начинает Том Первый.

— Акт пятый, сцена первая, — говорю я, как и в первый раз, когда мы репетировали эту сцену, и во второй, и в третий. Людям Кейтсби нужно запомнить все подробности не хуже меня. Первый раз я появляюсь на сцене вместе с актером, который играет моего брата-близнеца. Мы будем одеты одинаково.

— Верно, — соглашается он. — Это важно. Раз вас двое, узнать вас будет сложнее. Вы идете друг другу навстречу, останавливаясь рядом. Услышав слова «меж государем и графиней»…

— Это мой сигнал. Я остаюсь на месте и берусь за нож. — Я делаю то, что сказала. Кинжал легко выскальзывает из ножен.

— В это самое мгновение — два часа, тридцать семь минут и пятьдесят одна секунда с начала пьесы — гаснет огонь.

Том Первый щелкает пальцами, и братья Райт гасят свечи.

— Заметьте направление.

Он имеет в виду, что королеву следует отыскать, исходя из своего положения в пространстве, а не из ее. Луны в вечер представления не будет. Когда погаснут свечи, зал Миддл-Темпла погрузится в полную темноту. Чтобы с этим справиться, я «замечаю направление» на королеву. Мне останется только пройти точно вперед, чтобы достать его.

По моим расчетам, от Тома Первого меня отделяет двенадцать шагов.

Я повторяю все это снова и снова ради повторения. Ради практики. Оказывается, что убить кого-то не так просто, как видится на первый взгляд. Это показалось мне простым, когда убили моего отца. Клинок, удар, рывок — и дело сделано. Джон Райт сказал, что это случайность, Том Второй — что рок, а Йори — что в полу бросается жребий, но все решение его от Господа[14]. А вот Кейтсби утверждает, что отец просто ничего не подозревал, и что все дурное случается с людьми тогда, когда они этого не ожидают.

Это мне понятно.

— Когда погаснут свечи, поначалу будет тихо, — продолжает Том Первый. — Зрители могут счесть, что это часть представления. Или же они закричат, и вам захочется найти королеву по голосу. Не делайте этого. Вы прежде не слышали ее голоса. Любой женский крик собьет вас с толку, а вокруг нее будут фрейлины.

Пять шагов, шесть.

— Чтобы привыкнуть к полной темноте, глазам нужно десять минут. Вы будете искать взглядом свет, но и этого делать не стоит. Так вы быстрее приспособитесь.

Девять, десять.

— Она вас не увидит. Она не ожидает нападения. Поднимите нож, пока идете — правой рукой, кулачный хват, лезвие направлено вниз. Сделайте замах и так и держите руку. Уже прошло десять секунд. Могут начаться разговоры — а могут и не начаться. Актерам дадут указания. Или страже велят следить за королевой. Не обращайте внимания, идите.

Двенадцать. Стоп. Я чувствую перед собой Тома Первого.

— Давайте.

Я с размаху опускаю нож. Клинок закрыт кожаной полосой, так что я не причиню ему вреда, кроме разве что синяка. Он вскрикивает при ударе, и я немедленно делаю три больших шага назад.

— Хорошо. Очень хорошо. Вернее всего, она упадет со стула. Но вы успели отойти, и она не упадет на вас. Вы по-прежнему ничего не видите, так что вам придется искать выход по тому же направлению, которое вы заметили раньше.

Выход располагается слева. Я делаю еще три шага назад, поворачиваюсь и двигаюсь в ту сторону.

— Должен начаться хаос, — говорит Том Первый. — Поднимутся крики, визги, беготня. А то и свет появится, если кто-то додумается принести с собой огниво.

Когда братья Райт зажгут свечи и заведут часы в начале пьесы, они еще и соберут все огнива в здании, чтобы дать нам как можно больше времени.

— Возможно, кто-то увидит ваш удар. Кто-то может схватить вас, заметив, что вы сделали, или попытаться вас спасти. В суете вы можете ударить в неверное место, и вокруг будут лужи крови. Но, что бы ни случилось, двигайтесь. Продолжайте двигаться.

Я двигаюсь. Я иду, иду к краю гостиной, где расположен мой выход.

— Защелка на окне будет открыта. Толкайте окно, полезайте в него. За ним сад. На этом пока все.

Том Первый снова щелкает пальцами, зажигается свеча, затем вторая.

— Мы еще не придумали, как вам сбежать. Займемся этим на следующей неделе. А пока учитесь замечать направление, делайте это где только возможно. И учитесь двигаться в темноте.

Я киваю.

— Еще раз. Сначала.