Убить Вампира-Завоевателя

ГЛАВА 10

— Разве не больно?

Эреккус опустил взгляд на мои перевязанные ноги. Атриус был верен своему слову — он послал Эреккуса ко мне с лекарством после того, как я вернулась в лагерь, по-видимому, намного позже его самого. Эреккус дал мне лекарство, а потом послушно отошел в другой конец комнаты, пока я его накладывал, видимо, чтобы показать свое самообладание в присутствии моей крови. Я могла это оценить.

Лекарство было волшебным, и оно хорошо работало. Но раны все равно болели и болели, тем более что на следующую ночь я уже была на ногах, призванный вместе со всеми помогать разбивать палатки. Эреккус работал со мной, всегда резко отзывая меня назад, если я подходила слишком близко к другим солдатам.

— Держись в поле моего зрения, — говорил он. — Он оторвет мне голову, если кто-нибудь из них доберется до тебя.

— Значит, это твой стимул сохранить мне жизнь, — сказала я, возвращаясь на его сторону. — Если я умру, мы оба окажемся в одинаковом положении.

Должно быть, мои слова вызвали удивление, потому что Эреккус нахмурил брови и покачал головой.

— Что? — сказала я. — Я религиозна, поэтому не могу проклинать?

Он застыл на мгновение, прежде чем продолжить работу.

— Это чертовски необычно, — пробормотал он.

Я серьезно относилась к своей миссии… но должна была признать, что в перерывах между очень важной работой было забавно поиздеваться над вампиром, рожденным в крови.

Мне нравилось издеваться над Эреккусом, и сделать это было удивительно легко. Атриус, похоже, рассчитывал, что я всегда буду рядом с Эреккусом, если только не буду с ним, так что возможностей для этого было предостаточно.

После одного из таких случаев, когда я набросилась на Эреккуса за то, что он делал за моей спиной, а он ощутимо вздрогнул от неудобства, я не удержалась и рассмеялась вслух.

— Тебе это нравится, ведьма, — пробормотал он.

— Я думала, у тебя кожа толще.

Я повернулась и помогла ему затащить свернутую палатку в повозку. Лошади переминались и нетерпеливо фыркали. Я чувствовала их беспокойство — почти постоянное. Мне было интересно, привезли ли этих животных завоеватели на своих кораблях из Обитраэса или же они были украдены у местных жителей. Если второе, то они все равно выглядели очень настороженными по отношению к своим новым хозяевам-вампирам.

— Моя кожа очень толстая, — ворчал Эреккус. — Я сражался с Рейфами Слаэда. Ты знаешь, что это такое?

Я покачала головой, забавляясь его серьезностью. Он перегнулся через крышу повозки.

— Олицетворения самой смерти. Души вампиров, которых мучили и калечили, пока они не превратились в оболочки боли и гнева. Я сражался с тысячей таких тварей. Тысячей.

— Хм… — Я задвинула дверь тележки и защелкнул ее. Я чувствовала Атриуса раньше, чем увидела его, — всегда чувствовала, словно пульсация нитей постоянно текла в его сторону. Он не разговаривал со мной с момента своей вспышки, занимаясь приготовлениями к переносу лагеря. Я не сводила с него глаз, пока он помогал другим солдатам разбирать палатки.

Надо отдать ему должное: этот мужчина был жестоко эффективен. Он работал с момента захода солнца и не останавливался ни на минуту в течение нескольких часов. Он не ел. Он не отдыхал. Он просто работал.

В течение ночи он также медленно избавлялся от одежды — сначала от куртки, потом от пояса, потом от рубашки, даже от сапог. Теперь он бродил по грязи без рубашки и босиком, его волосы были беспорядочно наполовину отброшены в кожаный ленте, который едва держался.

— И кто же вел вас в эту великую героическую битву с рейфами? — спросил я. — Это был Атриус?

Это был случайный вопрос, и я не ожидала, что он к чему-то приведет. Но присутствие Эреккуса тут же сместилось, да так резко, что я остановилась на полпути и повернулась к нему.

Он стоял спиной ко мне, завязывая очередной рулон палатки, но я знала, что его руки перестали двигаться.

Я осторожно пощупала его присутствие. Сожаление. Вина. Печаль. Но прежде всего… стыд. Глубокий, всепоглощающий стыд. Все это сжималось, как повязка на старой ране, которая так и не зажила.

— Да, — отрывисто сказал он.

Это был не весь ответ.

Я постаралась, чтобы мой голос был легким и непринужденным.

— Хороший ли он лидер?

Большая часть дискомфорта Эреккуса исчезла.

— Отличный. Нам чертовски повезло, что он у нас есть. Не часто солдату достается командир, готовый ради тебя пройтись по углям, как и наоборот. Особенно не у нас.

Это было интересное дополнение.

— Особенно не у вас?

Еще одна пауза. Казалось, он вдруг очень заинтересовался укладкой палаток.

У Эреккуса, как я быстро поняла, был очень большой рот. Это мне пригодится, особенно если учесть, что Атриус был прозрачен, как камень.

— Не уверен, знаешь ли ты об этом, — сказал наконец Эреккус, — но Дом Крови не очень популярен в Обитраэсе.

Я знала это, даже с моими скудными знаниями об обществе Обитраэна. Дом Крови был проклятым домом, на который свысока смотрели Дома Тени и Ночи.

Конечно, было бы подозрительно, если бы я была настолько осведомлена. Поэтому я просто удивленно спросила:

— Правда? А почему?

— Это длинная, удручающая история. — Он махнул рукой. — Старая, скучная, депрессивная история. Гневные богини, короли с правами и мстительные проклятия. Типичная трагедия.

— По-моему, это не скучно.

— Она скучна, если ты живешь ею.

Я сделала мысленную заметку вернуться к этому вопросу позже. Может быть, когда-нибудь я смогу убедиться, что он немного перебрал с выпивкой. Он показался мне человеком, который будет очень разговорчивым пьяницей.

Я снова обратила внимание на Атриуса, который теперь таскал материалы в задней части телеги. Он был… крупнее, чем казался в одежде. Хорошо сложен. Мышцы на спине и плечах напряглись, когда он поднимал ящики в телегу, потом вздрогнули и потянулись.

Впрочем, если то, как он работал сегодня, говорит о его обычных привычках, то, думаю, ничего удивительного в том, что он так выглядит, не было.

— Не думал, что дамы с завязанными глазами все еще могут быть развратны, — сказал Эреккус. — Все равно это так же тревожно, как и все остальные твои фокусы. Хотя, может быть, я чувствовал бы себя иначе, если бы был на месте получателя.

— Я не развратничаю, — поспешно сказала я и повернулась к телеге.

— В этом нет ничего постыдного, Сестра.

— Не называй меня так, — проворчала я. — Я больше не Сестра.

Он рассмеялся.

— Значит, больше никакого обета целомудрия, да? Это удобно.

— Я не развратничаю.

Не знаю, зачем я это повторила. Мне нечего было доказывать.

Эреккус поднял руки.

— Как я уже сказал, ничего постыдного в этом нет. У меня нет никакого интереса к этому мужчину, но даже я признаю, что он хорош собой. Ты не первая. И не последняя. Не так много людей, которым везет.

Я позволила ему подтащить себя к тележке. Когда он вытер руки, то одарил меня однобокой ухмылкой.

— Но, может, ты будешь другой. Ты как раз в его вкусе.

— В его вкусе?

Эреккус наклонился вперед и заговорщицки ухмыльнулся. При каждом слове он показывал палец.

— Красивая. Таинственная. Опасная. И очевидная, ясная, как чертова луна, ошибка.