Убить Вампира-Завоевателя

ГЛАВА 24

Мы с Атриусом двинулись с места, как только глаза стражников оставили нас. Он взял того, что слева, проткнув его мечом насквозь и отбросив тело в сторону взмахом своей магии крови. Я взяла того, кто был справа, и вогнал свой кинжал ему в горло. Мы отбросили тела по обе стороны от дверей, как мешки с мукой.

Внутри покоев сразу же поднялась суматоха. Нити задрожали, как отголоски после внезапного удара по инструменту, и те, кто находился внутри, откликнулись.

Мы не дали им времени на подготовку.

Мы ворвались в двери. Крыло Таркана было большим, скорее квартирой, чем спальней. Он держал своих самых доверенных воинов рядом, даже в ночной темноте, но, видимо, все же не уважал их настолько, чтобы предоставить им кровати для сна — большинство мужчин, очнувшихся от наркотического сна, были разложены на диванах и креслах, а некоторые даже на меховом ковре. Я подумала, не увеличил ли Таркан число людей в своих покоях в связи с перемещениями Атриуса по Глаэи.

Несколько стражников, находившихся внутри, бодрствовали, наблюдая за нападением. Они были готовы.

Но и мы были готовы.

Мы уничтожили их. Затем продолжили пробивать себе путь через людей, которые бросались на нас. Мы естественным образом заняли позицию спина к спине, прикрывая те участки, до которых не мог добраться другой. Я протягивала нити между нашими противниками и проскальзывал между ними, исчезая и вновь появляясь у их горла, прежде чем они успевали зафиксировать движение.

Так быстро — так обескураживающе легко — мы с Атриусом вошли в ритм. Даже более плавный, чем тот, что мы делали в Альке. Я ударила, оглушила, покалечила. Он добивал.

Когда мы пробились сквозь первую волну, Атриус прохрипел мне:

— Где?

Где Таркан?

Это была единственная мысль в моей голове. Я чувствовала его рядом, как занозу, застрявшую в кончике пальца.

Я направила клинок на спальню.

— Там.

Там были и другие стражники — всего несколько человек. Я почувствовала, что они спешат в спальню Таркана из противоположного крыла квартиры. Возможно, вооружают его, а возможно, пытаются помочь ему бежать.

У них не будет такой возможности.

Мы вдвоем перешагнули через свежие тела и направились к двери в спальню.

Но Таркан не был Аавесом. Он не стал бы встречать свою смерть, скорчившись у изножья кровати. Таркан добился своего, потому что был воином.

Дверь распахнулась.

После стольких лет, проведенных без зрения, человек начинает забывать, каково это — видеть что-то в таком виде. И все же некоторые образы остались в моей памяти такими, какими я их когда-то видела: некоторые я не хотела вспоминать, а некоторые жалела, что не могу вспомнить еще больше. Я не должна была хранить ни одного из этих воспоминаний, будь то любовь или ненависть. Я должна была стереть их с лица земли, как учили меня Арахессены.

Но память о лице Таркана оставалась со мной, еще одна метка, которая упрямо оставалась на моем листе.

Конечно, теперь я воспринимала его по-другому. Но его образ, каким я видела его почти двадцать лет назад, все еще поражал меня, когда он открыл дверь. Он был высоким мужчиной, волосы аккуратно уложены назад — даже во сне, видимо, — и борода ухоженная. Теперь я чувствовала, как он постарел, как впалые щеки и хрупкая кожа вокруг темных глаз потяжелели. И все же многое осталось прежним. Жесткие углы его внешности, жестокие и эгоистичные. Он смотрел на мир так, словно тот принадлежал ему.

Странно, что прошлое не казалось таким сильным, пока в один момент не окружало тебя снова, как приливы, поглощающие туннели Альки.

Таркан не сказал нам ни слова. Он просто кивнул, и двое стражников с ним бросились на нас.

Атриус легко расправился с первым. Второй бросился на меня. В руках у него был топор — жестокий инструмент человека, обученного военачальником, но прекрасный, возможно, подаренный ему самим Тарканом. Он был неплохим бойцом, но ничего особенного. Суматошные движения, слишком быстрые и слишком резкие, наводили на мысль, что он находится под воздействием Пифорасида — хорошее качество, если оно помогает ему двигаться быстрее, а не замедляет его.

Может, поэтому я и не узнала его сначала.

Пока не заблокировала один из его ударов, и близость к нему зажгла что-то в глубине моего сознания, что-то, что я никак не могла определить.

Я слишком долго колебалась. Он замахнулся.

Через всю комнату на него набросился Таркан с инкрустированной драгоценными камнями саблей. Капюшон Атриуса откинулся. Они столкнулись со злобным остервенением волков, готовящихся разорвать друг друга на части.

Острие топора моего противника зацепило мою вуаль, когда я отпрянула, частично сорвав ее с лица. Не обращая внимания на трепыхающуюся ткань, я сорвала ее и замахнулась, чтобы нанести контрудар.

Но глаза нападавшего расширились. Его топор упал на землю. От его шока все нити в комнате зазвенели.

— Виви? — вздохнул он.

Наро.

В один миг меня охватило чувство знакомости. Звук его голоса вернул все обратно.

В последнюю секунду я отклонила свой удар. Я задела его ухо и, споткнувшись, упала на диван.

Я крутанулась на месте.

Кровь отхлынула от моего лица. Ткачиха, мне казалось, что она вытекла из всего моего тела. Мои руки онемели. Мне нужно было бороться, но я не могла заставить себя двигаться.

Его присутствие было совсем другим, чем тогда. Помутневший от многолетнего употребления наркотиков, постаревший, ожесточившийся и покрытый шрамами.

И все же — как я могла не узнать его?

Как я могла не узнать своего брата?

У тебя нет брата, напомнила мне Зрячая. У Силины нет брата.

— Виви, — вздохнул он. — Это ты — даже с этой штукой на лице я…

Он, пошатываясь, направился ко мне, и я отпрянула.

В его лице слышалась боль. Смятение.

Он снова рванулся вперед, и я сделала еще один шаг в сторону.

— Какого черта ты здесь делаешь? — сказал он.

Я не могла думать.

Я не могла думать ни о чем из этого сейчас…

Позади меня Атриус издал бессловесное шипение боли, когда Таркан успел выстрелить, ранив его в плечо. Он отшатнулся, затем обернулся к нападавшему, в его глазах застыло багровое убийство.

Таркан.

Я была здесь ради Таркана. Таркан был целью.

Это было все, что сейчас имело значение.

Я позволила маленькому огненному шарику в животе разрастись, пусть он сожжет мое смятение и подпитает мою сосредоточенность.

Я протянула нить между Тарканом и мной и легко шагнула в нее, вновь появившись позади него.

Но он был быстр. Он видел, как его гвардейцы попались на мои Арахессенские уловки. Как только я появилась, он отбросил локоть назад.

Боль пронзила мои ребра.

Я вздрогнула, но устояла на ногах.

Он вихрем метнулся ко мне как раз в тот момент, когда я взмахнула мечом.

Когда я была ребенком, мне казалось, что рост Таркана — двадцать футов. Он казался таким с верхушек своих парадных повозок, со статуй, водруженных на городских площадях.

Но он не был двадцати футов ростом. В нем было футов шесть, если не больше. И все же, когда он возвышался надо мной, на мгновение я снова чувствовал себя так. Как будто он мог меня раздавить.

Но я больше не была ребенком. Я не была бессильна.

Я издала рев и блокировала его удар, прежде чем он успел его нанести. Я парировала его удар, прежде чем он успел двинуться. Я рассекла ему бок, заслужив проклятие и рычание. К его чести, он не стал тратить дыхание на насмешки.

Он бросился на меня, а затем резко отступил назад, как марионетка, которую дергают за ниточки. Багровые бусины повисли в воздухе. Его нити искривились, как будто ими манипулировала какая-то внешняя сила.

Атриус.

Они снова сцепились. Таркан потерял равновесие, ошеломленный. Следующий удар заставил его попятиться.

Атриус мог бы прикончить его тогда. Я видела проем. Я знала, что он тоже.

Но Атриус задержал его на мгновение. Бросил взгляд через плечо Таркана.

И кивнул мне.

Понимание пришло само собой. Он представлял мне Таркана. Он дарил мне его. Я не знала, почему. У меня не было времени задавать вопросы.

Я замахнулась, целясь прямо в открытую спину Таркана…

И кто-то отбросил меня в сторону.

Я ударилась спиной о дерево дивана, выбив дыхание из легких, и боль пронзила позвоночник.

Наро прижал меня к себе, его каштановые волосы упали на лицо.

Я зарычала:

— Слезь с меня!

— Я не могу. — Он покачал головой, его лицо ожесточилось, несмотря на морщинки смятения над бровями. — Ты не можешь. Ты…

У меня нет брата.

У Силины нет брата.

Я сказала себе это, прежде чем ударить Наро по лицу острием меча, отчего он свалился с дивана.

Я вскочила на ноги. Атриус прижал Таркана к стене. Это был конец.

На лице Таркана была маска ненависти — он весь вибрировал от нее. Он знал, что за ним придет смерть.

— Отлично, — прорычал он. — Посмотрим, как мой город…

Но Атриус не занимался тем, чтобы давать последние слова тем, кто их не заслуживает.

В его свободной руке оказался отброшенный топор Наро. Одним чистым ударом он перерубил Таркану горло. Кровь хлынула, рисуя изящные дуги на лице Атриуса, ковре, мебели. Часть ее попала на меня.

Я сглотнула густую волну зависти.

Наро издал рваный, бессловесный крик и бросился на Атриуса. Я схватила его и удержала, но он вырвался из моей хватки.

Атриус повернулся. Его лицо было холодным и неподвижным.

Он поднял топор, когда мой брат — мой глупый, неразумный брат — бросился прямо на него.

У тебя нет брата, напомнил мне голос.

И все же я закричала:

— Нет!

Я бросилась на Наро. Атриус едва успел остановиться, прежде чем снес мне голову. Наро попытался пробежать сквозь меня — к Атриусу или к изуродованному телу своего мертвого хозяина, я не знала. Его присутствие было неустойчивым, он метался во многих направлениях одновременно.

И все же…

Это был он. Он. Я не знала, как это осмыслить. И не знала, хочу ли я этого.

От отчаяния я прижалась к нему и положила руки по обе стороны от его головы. Я потянулась к его нитям. Они были спутаны и оборваны, многие из них затянуло дымкой наркотиков и боли.

Я сделала единственное, что могла: я дала ему успокоительное. И через несколько секунд дрожь утихла. Он опустился на землю, потеряв сознание.

Я стояла на месте, руки были подняты, дыхание сбивалось.

Я думала, что это будет триумфальный момент. И вот я здесь, в одной комнате с телом Таркана, и даже не взглянул на него.

Я почувствовала на себе взгляд Атриуса. Тишина вдруг стала оглушительной.

Я повернулась. Он смотрел на меня тяжелым, вопросительным взглядом, покрытый кровью топор все еще был в его руке.

Что я могла сказать? Я не хотел показывать Атриусу правду. Я не могла признаться в этом даже самой себе. Я должна была скрывать себя от Атриуса, а не показывать ему то, что никто не должен был видеть.

Я потянулась за ложью и ничего не придумала.

И все же у меня сложилось впечатление, что он уже увидел какую-то часть правды.

Я задохнулась:

— Пожалуйста.

— Он один из охранников Таркана.

— Пожалуйста.

Умоляюще. Жалкая. Все, что я могла придумать.

У тебя нет брата, снова напомнил мне голос. Если его смерть — воля Ткачихи, то это воля Ткачихи.

И все же я.… я не могла. Не могла.

Я ненавидела, когда Атриус так смотрел на меня. Этот неумолимый стальной взгляд, пронизывающий меня до самого нутра. Он не спрашивал, кто этот человек. Он не спрашивал, почему я хочу пощадить его.

Что-то в его ауре смягчилось.

Он не произнес ни слова. Он просто повернулся к телу Таркана, схватил его за волосы и отрубил ему голову несколькими смачными УДАРАМИ топора.

Он повернулся ко мне. — Ты был прав, — сказал он. — Этот путь был чище.

Затем он направился к балкону с головой в руке, чтобы отправиться на завоевание своего нового города.