Убить Вампира-Завоевателя

ГЛАВА 28

Я долго шла обратно в Терновый Дворец, наслаждаясь затишьем сумеречных часов. Когда я вернулась, Атриус ждал меня в моей комнате.

Я остановилась. Он стоял у окна, глядя сквозь щель в занавесках на открывающийся вид, где солнце только-только скрылось за скалистым горизонтом.

Вес кинжала у моего бедра словно удвоился.

— Я рада, что ты позволил себе войти, — сказала я с язвительным сарказмом.

Наша обычная шутка. Ничего не изменилось.

— Теперь это мой замок. — Он повернулся ко мне лицом и сказал: — Твой брат проснулся.

Мое сердце заколотилось. Мне пришлось сдерживать себя, чтобы не развернуться и не побежать к Наро немедленно.

— Я тут подумал, — продолжил Атриус. — Конечно, ты отправишься с нами в Каризин. И если бы ты хотела, я бы разрешил ему поехать.

Мои брови при этом слегка приподнялись. Конечно, Наро не мог путешествовать — да я и не хотела бы этого. Идти с армией Атриуса было, пожалуй, самым опасным местом, где он мог оказаться, как бы сильно я ни желала удержать брата рядом.

Словно следуя тому же ходу мыслей, Атриус продолжил:

— Но мы оба знаем, что в его нынешнем состоянии это будет непросто. Поэтому. Я договорился.

Какая-то крошечная часть меня не хотела даже слышать это, потому что я знала, что это будет трудно. И в то же время я позорно отчаянно нуждалась в помощи Атриуса.

Я подошла ближе.

— Устраивает?

— У вампиров нет опыта борьбы с зависимостью от Пифорасида. Но у нас есть свои наркотики, не менее сильные. В прошлом это… было проблемой. Среди солдат. — Его руки были сцеплены за спиной. Он пересек комнату медленными, блуждающими шагами, словно и не собирался двигаться. — Некоторые целители из числа Кровнорожденных освоили некоторые методы лечения. Они не идеальны. Они могут не сработать на людях. Но…

— Спасибо. — Слова вырвались из моего горла вместе со вспышкой дикой надежды в груди. — Это… просто… спасибо.

Он выглядел так же неловко, как и я, когда его благодарила. Мы были уже близко, оба в центре комнаты. Его глаза проследили за моим лицом.

— Я не могу давать обещания, — пробормотал он.

Он сказал это как извинение.

— Даже если бы ты мог, — ответила я, — я бы им не поверила.

Я была благодарна ему за честность. За его несовершенные усилия. Никто из тех, кто пережил ту жизнь, что прожили мы, не мог отрицать ее ценности. Большинство вообще никогда не пытаются.

Кинжал, пристегнутый к моему бедру, теперь ощущался как тиски, медленно затягивающиеся.

— Мой народ научился бороться за невозможное, — сказал он. — Иначе мы бы не выжили.

Эти слова прозвучали сильнее, чем мне хотелось бы.

— Спасибо, — повторила я, и Атриус оставил меня в покое, не сказав больше ни слова.

Атриус был прав. Наро не спал. Он выглядел как живой труп, но он не спал.

Тем не менее, казалось, он не был заинтересован в разговоре. Он смотрел в окно, пока я сидела рядом с его кроватью, почти не отвечая на мои приветствия и вопросы — Как дела? Тебе лучше? Тебе что-нибудь нужно?

Ничего.

Пока, наконец, с нарастающим разочарованием я не спросила:

— Ты хочешь смотреть на меня, когда я пытаюсь спасти твою жизнь?

На это он издал небольшой полусмешок — звук был болезненным, потому что очень напоминал тот, который он издавал в подростковом возрасте, отвечая на шутку или подколку другого уличного мальчишки.

— Хочу ли я смотреть на тебя? Хочу ли я?

Наконец он повернул голову.

— Нет, Ви. Не хочу. Почему я должен хотеть смотреть на тебя и видеть, что ты сделала с собой, потому что меня не было рядом, чтобы защитить тебя?

Моя челюсть сжалась. Сначала пришла боль. Затем гнев.

— Потому что ты думала, что я мертв шестнадцать проклятых богами лет.

Он снова зашипел, да так яростно, что плевок разлетелся по покрывалу, и я рывком поднялась на ноги.

— А что насчет тебя? Я здесь не для того, чтобы отказываться смотреть на тебя, хотя каждый раз, когда я это делаю, я вижу лишь разлагающийся труп человека, в который ты превратился.

— Видишь, — сплюнул он. — Ты ничего не видишь.

— Я вижу слишком много, черт возьми, — ответила я. — Я вижу больше, чем когда-либо давали мне глаза. И сейчас мне это чертовски не нравится. Ненавижу, что мне приходится видеть все, что Таркан сгнил в тебе. Все, что ты сгнил внутри себя.

Я могла быть жестокой, когда мне было больно или я злилась. Зрячая Мать не раз напоминала мне об этом. Такие эмоции не приветствовались в Соляной Крепости, и если им удавалось пробраться туда, то уж точно не следовало им потакать.

К черту. В этот момент я была слишком расстроена, чтобы беспокоиться.

— Как ты смеешь судить меня, — прорычала я. — Это не я убиваюсь из-за какого-то проклятого Пифорасида. Мне стыдно за тебя.

Присутствие Наро было взрывным, каждая эмоция — дерзкой. Боль была настолько пронзительной, что я едва не отшатнулся назад. Он полуприподнялся на кровати, как будто собираясь броситься на меня, но блеск в его глазах выдавал намек на слезы.

— Я служил своему королю, — вымолвил он. — Я отдал ему все, потому что он дал мне все. У меня не было ничего. Ты, блядь, понимаешь? У меня не было ничего. Он спас меня. Не ты. Не твой гребаный культ. Он. В этом, блядь, есть честь, ты, избалованная девчонка. Честь.

Я была так зла, что кровь шумела в ушах. Так зла, что не могла даже думать. Я была благодарна за это, так как если бы я лучше соображала, то могла бы заметить эхо в этих словах — Я отдал ему все, потому что он отдал мне все.

Сколько раз я думала эти слова об Арахессенах? Сколько раз мне говорили их об Акаэи?

— Сейчас именно я спасаю тебя, — выплюнула я. — Я.

Я выпрямила спину. Глубоко вдохнула. Медленно выдохнула.

Успокой себя. Приведи себя в порядок. Ты лишь маленький кусочек великого гобелена.

Мантра не помогла.

Наро уставился на меня. Затем его взгляд вернулся к окну, костяшки пальцев побелели на простынях.

Я проглотила укол сожаления о своих резких словах.

Мой голос стал спокойнее:

— Мне нужно уехать сегодня вечером. Ты останешься. Придут целители, чтобы вылечить тебя и…

— Вампиры-целители?

Я сжала челюсти, борясь с желанием огрызнуться, Любые целители, которые примут тебя, и ты будешь чувствовать себя чертовски счастливым для них.

Ткачиха, несколько дней с Наро, и внезапно даже мой язык вернулся к прежним временам уличной крысы.

— Они знают о восстановлении после наркотиков, — сказала я ровно. — Возможно, они смогут тебе помочь. Так позволь им.

Наро ничего не сказал. Не смотрел на меня.

Ну и ладно.

Я пошла к двери. Хотя я стояла к нему спиной, его присутствие все равно не давало покоя, в нем бурлили гнев и обида. Несмотря на то, что я сама была зла и обижена, у меня защемило в груди.

Я обернулась в последний раз.

— Наро.

Его глаза скользнули по мне.

Я люблю тебя. Я хотела сказать это. Я должна была. Даже если бы моя мелкая злоба вырвала эти слова обратно. Мы постоянно говорили их друг другу в детстве, случайная привязанность, когда наша любовь друг к другу была единственной константой в жизни, полной неопределенности.

Вместо этого я сказала:

— Пожалуйста. Пусть они помогут тебе.

Я люблю тебя.

Его лицо смягчилось. Его присутствие тоже. И через несколько секунд он кивнул.

— Хорошо, — сказал он.

Я тоже тебя люблю.

Я бы приняла это.