Убить Вампира-Завоевателя

ГЛАВА 9

Мои ноги коснулись стеклянной воды, зацепившись за верхушку, но не пробив ее. Было темно. Туман окружал меня. Передо мной тянулась одна-единственная серебряная линия, вровень с гладкой поверхностью воды, исчезая в тумане.

Я шла вперед, переступая с пятки на носок, оставаясь на серебряной линии. Она была шокирующе холодной по отношению к моим босым ногам и немного болезненной, как будто острой.

Туман становился все гуще, а потом рассеялся.

Теперь меня окружали скалы, бесконечно тянущиеся в небо. Вода рябила и менялась. В воздухе витал запах крови. Она стекала по склонам скал и стекала в воду. Тропинка передо мной сужалась, сужалась, сужалась, пока камень не сжал мои плечи.

Я знала это место. Это был Алька.

Хорошо. Правильный путь.

Дай мне еще что-нибудь, Ткачиха, прошептала я.

Я протянула руку во все стороны. Мои ладони прижались к камню, ища трещины и слабые места.

Еще один шаг.

Левая рука толкнула камень. Моргнула, и камень превратился в густой туман. Нити разделились: одна продолжала идти вперед по скалам, другая уходила в туман.

Я изменила курс, следуя за второй нитью.

Моргнула, скалы разлетелись на куски и рассыпались.

Передо мной была луна, полная, как серебряная монета. Шаг, красные и черные капли стекали по ее поверхности, просачиваясь в воду. Далекие скалы Альки утонули в ней.

Покажи мне другую.

Другая нить передо мной. Я сошла со своего пути и встал на этот. Сдвиг, и луна превратилась в полумесяц, чистый и бескровный. Под ней вырисовывались скалы. Плющ медленно полз по их бокам, поднимаясь из воды, красно-черные цветы распускались по камню.

Я продолжала идти, и время сдвинулось, лунный свет падал на камень. С утесов в море падали тела.

Еще, прошептала я.

Передо мной еще одна нить. Я ступила на нее. Утесы расступились. Я увидела перед собой человека в роскошных шелках, стоящего на коленях в груде костей. Он поднял на меня глаза и улыбнулся, из-под зубов потекла кровь. Он рухнул под полумесяцем.

В разгар пролития вы не могли подвергать сомнению то, что видели. Способность критически мыслить отпала — можно было только впитывать и наблюдать.

Я подумала об Атриусе. Подумала о Кровнорожденном.

Покажи мне еще что-нибудь, Ткачиха, попросила я богиню.

Ты не смотришь в правильном направлении, прошептала она.

Я замерла.

Я редко слышала голос Ткачихи во время своих сеансов. Ее голос звучал не более чем далекое эхо ветерка. Однако от него все мое тело замирало, а по коже пробегал холодок.

Медленно я обернулась.

Темнота. Та же самая нить, тянущаяся назад, уходила в туман.

Я прошла по этому пути.

Туман не рассеивался. Он становился все гуще и гуще. Каждый мой шаг становился все более тяжелым, болезненным. Нить здесь была острее, чем когда-либо, как будто я шел по отполированному краю лезвия. Мои кровавые следы оставались в воде позади меня.

Было холодно, и становилось все холоднее и холоднее, пока мое дыхание не превратилось в маленькие серебристые облачка, а голые руки не покрылись мурашками. Небо стало чернильно-темным. Звезды окружали меня, такие яркие и выпуклые, что казалось, я могу протянуть руку и схватить их.

Теперь я шла в гору, хотя поверхность воды оставалась совершенно неподвижной. Туман рассеялся настолько, что стали видны зубчатые заснеженные вершины, окрашенные в красный цвет.

Они не были похожи на горы Алька. Там было тепло, а горы не были достаточно высокими для снега.

Нет, все в том, что я видела, казалось… чужим. Словно я заглянула в мир, который находится за пределами моей собственной вселенной.

Горы сдвинулись, окружая меня. Звезды стали крупнее. Луна, полная и круглая, медленно поднималась из-за линии горизонта, такая большая, что растянулась по всему моему зрению, и с каждым моим шагом на нее падала тень.

Затмение.

Кровь уже облепила мои ноги. Я изо всех сил сопротивлялась тому, чтобы так глубоко погрузиться в нити. Но у меня было непреодолимое чувство, что я вижу что-то важное. Я не хотела поворачивать назад.

Еще один шаг, и я взобралась на вершину горы. Луна теперь представляла собой светящийся черный круг, чудовищно большой, неотвратимый, как всевидящее око.

И там, прямо в центре этого круга, стоял Атриус.

Я узнала его сразу, даже с такого расстояния. Он был моложе, да, и спина его была повернута ко мне, но его присутствие было безошибочным — даже несмотря на то, что он тоже был немного другим. Может быть, ярче. Больше надежды. Его волосы были немного короче и развевались за спиной под порывами ветра. Рогов у него не было.

Рядом с ним стоял еще один мужчина, одетый в такие же доспехи, как у него, хотя и более богато украшенные, и с венцом на голове с проседью пепельно-светлых волос. Я была недостаточно близка, чтобы услышать, о чем они говорят, или увидеть, на что они смотрят за каменной грядой.

Я двинулась вперед и чуть не споткнулась — мои ноги были в крови, и я поскользнулась на нити. Я судорожно поправила себя. Когда я снова подняла голову, из моего горла вырвался вздох.

Перед ними стояла богиня.

Она была прекрасна — более чем прекрасна. Она была природным феноменом, чем-то настолько завораживающим, настолько потусторонним, что одно ее существование заставляло вас измениться. Ее глаза были темными ямами с крапинками звезд, длинные пряди волос цвета чернил черного дерева, изгибы тела отливали серебром.

Мое сердце забилось быстрее.

Страх сначала медленно, исподволь пробирался под изумление, но вдруг стал таким же сильным, как челюсти питона вокруг крысы. Он сжимался все сильнее, сильнее, сильнее.

Лицо богини было огромным, как луна. Она улыбалась, с ее губ капала кровь, но это было ужасное, яростное выражение — последнее, что человек видит перед смертью.

Я была так напугана, что не могла пошевелиться. Не могла дышать. Нить глубоко врезалась в мои ноги, так глубоко, что, клянусь, задела кости. Но я не могла двигаться.

Это было опасно — застрять в видении. Опасно падать с нити. Голос кричал мне об этом в затылке, но тело не двигалось.

Я просто стояла и смотрела, как богиня поднимается в небо, смеясь над нами с жестоким гневом. Волна боли, предательства, горя накатила на меня, да так сильно, что я задыхался.

Вдалеке от спутника Атриуса осталась лишь черная кровь на снегу, а Атриус стоял на коленях рядом с ним, склоненный и сломленный.

Несмотря на расстояние, я все еще отчетливо слышал его голос, трещавший от отчаяния:

Очнитесь, мой принц, умолял он. Очнитесь. Очнитесь.

— Проснись. Проснись.

Я начала просыпаться и попыталась инстинктивно подняться на ноги, но не смогла, потому что крепкая хватка сжала мои плечи. Атриус склонился надо мной, серьезный и, возможно, немного раздраженный. Пот прилип к моей одежде. Огонь, едва не задевая пальцы ног, пылал высоко — стена света, заслонявшая силуэт Атриуса.

— Зачем ты меня разбудил? — Слова вырывались с тяжелыми вздохами.

— Я знаю признаки неудачного провидения.

Он отпустил мои плечи и поднялся, оставив меня на руках и коленях, и я вздрогнула, когда мои босые ноги коснулись песка. Раны были глубокими.

— Мы исцелим их, — сказал он, кивнув на мои ноги. Затем он добавил после неловкой паузы: — Твои ноги.

— Я знаю, что ты имеешь в виду, — раздраженно ответила я. Я потерла висок, который злобно пульсировал.

Я не горевала о своем зрении. Но… вся темнота традиционного зрения мешала избавиться от кошмаров. То, что я видела в видении… это улыбающееся лицо преследовало меня, когда я вернулся в страну смертных. Я подозревала, что оно будет преследовать меня несколько дней.

— Вот.

Атриус протянул мне флягу. Я была так измождена, что даже не стала спрашивать, а просто схватила ее и стала глотать воду рот за ртом. Когда я закончила, фляга была пуста, а я все еще задыхалась. Я опустила флягу на колени. Мои руки дрожали.

Я чувствовала на себе взгляд Атриуса.

— Ну что? — спросил он. — Что ты видела?

— Дай мне минутку, — пробормотала я, потирая голову. — Мне нужно разобраться с этим.

Трудно было разобраться с видениями, находясь в них, плавая в полубессознательном состоянии сна, неспособном ни в чем усомниться. Теперь я перебирала образы и пыталась связать их воедино.

Я видела Альку. Полная луна была кровавой. Полумесяц — тем более, а тела, падающие в море под этой луной, принадлежали жителям Альки, а не Атриуса.

Что касается видений, то это было на удивление полезное видение. Но полезным оно мне не было.

Ведь на самом деле я хотела помочь Атриусу завоевать Альку?

Нет. Конечно, нет.

Я не думала так далеко вперед. Я не мог утверждать, что ничего не видел. Это была явная неправда, а значит, Атриус наверняка убьет меня и убежит искать более полезного провидца.

Я могла бы что-нибудь придумать. Что-нибудь действительно нелепое.

Или…

— Полнолуние, — сказала я. — Двигаться за Алькой в полнолуние.

Это была импульсивная, рискованная ложь. Но я не собиралась помогать Атриусу убивать сотни или тысячи моих сородичей. Кроме того, Алька была сложной территорией. Не зря Атриус не хотел продвигаться по ней без помощи провидца. Если бы он потерпел здесь неудачу, этого было бы достаточно, чтобы полностью остановить его продвижение.

А если ему все же удастся победить… Провидение было непредсказуемым и труднопостижимым. Я могла бы сплести для него историю, создать себе сеть разумных сомнений.

Атриус выглядел сомневающимся.

— Ты уверена?

— Уверена.

— Я хочу знать, что еще ты видела.

Уверенная, что одной лжи будет достаточно, я правдиво рассказала ему о своем путешествии: о короле, скалах, тумане. Я даже нарисовала для него то, что помнила о расположении каналов. Он записал все это в маленькую потрепанную кожаную записную книжку, которую достал из кармана куртки, часто останавливая меня и заставляя повторять описания дословно.

Я должен был оценить его тщательность. По крайней мере, он уважал искусство провидения больше, чем я ожидала — понимала, что речь идет об общих толкованиях, а не о вопросах и ответах.

Когда я дошла до конца видения об Альке, я приостановилась и стала наблюдать за ним. Он заканчивал писать последнее описание, которое я ему скормила, сидя со скрещенными ногами на песке, склонив голову над работой — рога были выставлены на всеобщее обозрение.

В моем видении их у него не было.

Я вздрогнула от порыва ветра.

Он закончил писать, и его взгляд метнулся ко мне.

— И?

Одно единственное, ожидаемое слово. Он знал, что это еще не все. Ничто из того, что я ему описала, не могло достичь такого накала страстей, от которого я бы дергалась в грязи, как сейчас.

Я могла бы сказать ему, что это все. У меня на руках осталась бы еще одна секретная карта, но он бы знал, что я лгу, и мне пришлось бы позже разбираться с этим пятном на моей благонадежности.

Или я могла рассказать ему о том, что видела, и посмотреть, чему научит меня его реакция.

— Я видела еще кое-что, — сказала я.

Он подождал.

— Я видела тебя.

По-прежнему никакой реакции.

— Ты был моложе, — продолжила я. — У тебя не было ни одного из твоих… физических отклонений. Ты был на горе, с другим солдатом. — Я снова вспомнила эту сцену, но уже в контексте того, что знал теперь. — Кажется, еще один Кровнорожденный вампир.

Присутствие Атриуса стало очень, очень стоическим. Совершенно нечитаемый, как стальная стена. Я редко встречал людей, способных так сохранять спокойствие.

— Вы двое были на горной вершине, — сказал я. — И вы предстали перед богиней.

Ньяксиа, понял я. Это должна быть Ньяксиа.

— Ньяксиа, — поправила я себя. — И она…

— Достаточно.

Атриус резко поднялся. Неподвижность его присутствия сменилась холодным гневом.

— Никогда больше так не делай, — сказал он.

Атриус не повысил голоса. Но только потому, что он был не из тех, кому это нужно. Тишина несла в себе угрозу и ярость. Достаточно, чтобы по позвоночнику пробежала дрожь, как по острию клинка.

— Никогда больше так не делай, — повторил он. — Ты понимаешь?

— Что? — спросила я. — Провидец? Ты просил меня…

— Не смотри обо мне.

И это был удар, резкий и жестокий.

— Я… — начала я, готовая сплести паутину сладких извинений, но Атриус сунул руки в карманы плаща и отвернулся.

— Эреккус подготовит тебя к отъезду, — прорычал он, уходя, оставив меня на коленях у костра. — Не пытайся бежать. Я найду тебя. Вернись в лагерь к рассвету.