Убить Вампира-Завоевателя

ГЛАВА 39

Все слышали истории о сливиках — в конце концов, это такие существа, которые особенно хорошо вписываются в детские истории о привидениях и кошмарах. Но даже самые дикие из этих историй не могли сравниться с реальностью, когда вы видели одного из них перед собой. Ужас наводил не внешний вид, а все их присутствие. Легенда гласила, что они не были природными зверями, что их создал Сагтра, бог животных, чтобы они стали лучшими противниками на охоте. Боги, в это можно было поверить.

Сливик двигался рывками, его стройное, покрытое чешуей тело жутко извивалось по скалистому камню. Перепончатые лапы позволяли ему скользить, перепрыгивая от стены к стене, причем так быстро, что ни глаза вампира, ни моя магия не могли уследить за ним. У него была длинная, змеиная шея и лицо, которое, казалось, было сформировано специально для того, чтобы вместить его массивные челюсти.

Челюсти, которые в данный момент сомкнулись вокруг руки Атриуса, пока он ожесточенно рубился и дрался.

Я поняла это как раз вовремя, чтобы сливик успел подхватить его, как тряпичную куклу, расправить крылья и прыгнуть в туман.

Я выкрикнула его имя, и крик вырвался наружу в порыве паники.

Позади меня остальные воины вскочили на ноги, и по рядам распространилась волна осознания, когда они поняли, что произошло. Эреккус протиснулся мимо меня и начал кричать, когда я сказал:

— Ш!

Если их было больше, то меньше всего нам хотелось, чтобы остальные обрушились на нас — или на Атриуса. Я прислонилась к камню, сердце бешено колотилось.

— Мы должны пойти за ним, — шипел Эреккус, плохо стараясь говорить тише.

— Я иду за ним, — ответила я. — Дай мне сосредоточиться.

Ткачиха, я не могла сориентироваться. Я никогда не видела существ с таким скользким телом. Сливик, казалось, перепрыгивал с нити на нить, движение между ними невозможно было отследить, как будто он ходил по нити.

Сквозь туман донесся еще один вопль, еще более высокий. Искра боли в нитях.

Я молилась, чтобы это была боль сливика.

Я почувствовала, как он дико дергается. Почувствовала, как он приближается, а потом…

— Силина, — сказал Эреккус, — больше не жди.

Я оттолкнула его, стиснув челюсти, и уперлась дрожащей рукой в стену.

Вот так.

Я уцепилась не за присутствие сливика. Это был Атриус. Я выхватила меч, ухватилась за эту нить и бросился в темноту, а позади меня раздался крик Эреккуса, назвавшего мое имя.

Я хорошо рассчитала время. Мой клинок врезался в плоть. Сливик закричал. Что-то хлыстообразное и холодное ударило меня по лицу, от удара зазвенело в ушах, но я, преодолевая шок, ухватился за зверя — не то чтобы я знала, за что хвататься, просто все, до чего могли дотянуться руки. Я глубоко вонзила клинок в плоть, чтобы было за что держаться, пока я пыталась понять, за что схватился…

Хвост? Это был его хвост?

Прежде чем я успела отпрянуть, меня яростно хлестнули. Плоть рептилии ударилась о камень. Повезло, что меня не зажало.

Я успела сориентироваться — как раз вовремя, чтобы почувствовать Атриуса, все еще болтающегося в челюстях твари.

— Виви, — задыхаясь, словно не хотел говорить вслух, произнес он.

— Шевелись! — приказала я.

Его решимость изменилась, когда он понял, что я только что сделала: у него появился критический момент, чтобы отвлечь.

Он воспользовался им.

Я не могла определить, куда ударил его клинок, только то, что он ударил глубоко, судя по тому, как злобно затрещали нити. Сливик закричал, и от этого звука мою кожу вывернуло наизнанку. Порыв воздуха отбросил мои волосы с лица, когда он выпустил Атриуса из пасти, расправил крылья…

…и прыгнул.

Время замедлилось. Когда мой живот провалился под землю от резкого рывка невесомости, я была в полном ужасе. И когда Атриус упал на землю, вытянув одну руку, чтобы дотянуться до меня, этот ужас был общим для нас.

Я подумала, не вспоминает ли он о данном мне обещании. Я думала.

Но бояться было некогда. Я хотела прожить достаточно долго, чтобы увидеть смерть Короля Пифора.

Или хотя бы смерть этой чертовой ящерицы.

В лице Атриуса появилась жесткая решимость. Его рука раскрылась. Я поняла, что он готовится сделать.

Я двинусь, когда он это сделает.

Мир содрогнулся, когда сливик ударился о стену, повернулся так быстро, что мне показалось, будто шея вот-вот свернется, а затем снова прыгнул, оставив меня цепляться за него в очередном леденящем душу свободном падении.

Я молила богов, чтобы эта тварь была самцом, и изо всех сил вонзила кинжал в хвост.

И в то же мгновение в воздухе заклубился тонкий туман соленой, едкой крови — магия Атриуса взяла его под контроль.

Тело сливика сотрясла судорога. Я не могла отпустить его, пока он не поднялся так далеко в воздух. Я уцепилась за его хвост, пока он перекатывался с камня на камень, впиваясь когтями в гранит и корчась от боли. И все же с каждым прыжком он скользил вниз.

Еще один толчок в живот.

С земли внимание Атриуса было полностью сосредоточено на нас. Я чувствовала, как его магия пытается манипулировать кровью существа, хотя и с ограниченным успехом — сливики, похоже, были так же невосприимчивы к магии крови, как и к большинству других видов оружия.

Плечо болело. Левая рука все сильнее пыталась ухватиться за хвост сливика, теперь скользкий от крови. Я немного соскользнула — эфес моего клинка оказался совсем рядом, вонзившись в плоть зверя.

В редкие секунды тишины я потянулся к нему. Кончики пальцев, заляпанные кровью, едва успели коснуться рукояти.

Ткачиха, мать его.

Я успела продвинуться на пару дюймов к его хвосту, когда…

Мой живот сжался, когда мы падали — три ужасающих секунды полной невесомости.

Дыхание вырвалось из легких.

Я умру, подумала я, и, воспользовавшись импульсом от этого падения, бросилась вперед.

Это было чудо, что я не упала навзничь. Еще большим чудом было то, что моя рука обхватила рукоять оружия.

Под собой я ощущала присутствие Атриуса, сильное, как сердцебиение, сотрясающееся от усилий магии, с помощью которой он тянул зверя вниз. Эреккус был рядом с ним, лук натянут — готов к выстрелу. Еще не достаточно близко. Не совсем.

Из последних сил я вскарабкалась на спину сливика — всего на мгновение, чтобы сбросить его с себя.

Достаточно, чтобы нацелить свой клинок на его крыло, тонкое и перепончатое, широко раскинувшееся для меня в эту критическую секунду.

Я сделала выпад. Лезвие рассекло нежную кожу, и я упала.

Я тяжело упала на землю. Все вокруг стало далеким и нечетким. Крик боли сливика раздался как будто под водой.

— Стреляй! — скомандовал Атриус.

Три стрелы вонзились в чешуйчатую кожу. Агония сливика отчетливо и ярко прозвучала в нитях — странно скорбно. Всю дорогу он боролся со смертью, корчась от все возрастающей слабости. Но наконец тварь рухнула на камни.

Я поднялась на ноги как раз в тот момент, когда он упал, и его последние вздохи стали тяжелыми, а затем медленно затихли.

В воздухе снова стало неестественно тихо.

Я подошла к мертвому сливику. Он неловко упал в узкую часть скалы, так что его тело зависло над нами. Одно сломанное, разорванное крыло свисало до земли, а скрюченная шея была прижата к камню.

Когда оно двигалось, даже мне было трудно в полной мере ощутить масштаб существа. Сейчас я чувствовала легкое головокружение от того, что только что бросилась на эту тварь. От носа до хвоста оно было длиной, наверное, с четырех взрослых мужчин.

Я коснулась крыла, и на меня нахлынуло мрачное осознание, когда я почувствовала остатки его ауры.

— Это подросток, — сказал я.

Эреккус пробормотал проклятие Обитраэна.

— О чем ты думала? — Голос Атриуса отвлек мое внимание. Он подошел ко мне, явно разъяренный. Но мое внимание сразу же привлекло его плечо, пропитанное кровью, и правая рука, бесполезно висевшая на боку.

— Не за что, — сказала я.

Эреккус посмотрел на труп.

— Подросток, — повторил он.

Тон его голоса говорил сам за себя.

— Не думаю, что они становятся намного крупнее, чем этот, — сказала я, — но они становятся сильнее. И умнее. Обычно они не забредают так далеко на юг.

— Или отбиваются от стаи, — сказал Атриус.

Неудивительно, что он провел свое исследование.

Глаза Эреккуса расширились.

— Стая? — вскрикнул он, снова хватаясь за лук.

— Здесь нет других, — быстро сказал я. Я снова прижала руку к камню, проверяя, не обманываю ли я себя, но кроме нас не было никаких других живых существ, кроме отдаленных отголосков того, что, должно быть, было другими сливиками далеко впереди.

— Это молодой самец, — продолжила я. — Их часто отгоняют от стаи, когда они достигают зрелости.

— А этот забрел далеко от дома.

Атриус коснулся хвоста трупа, и я подумала, не показалось ли мне, что в его голосе прозвучала грусть — от того, что что-то показалось слишком знакомым.

Мое внимание снова переключилось на его плечо. И на руку. Он по-прежнему не двигал ею.

Я проклинала себя за то, что не была более полезным целителем.

Атриус, должно быть, прочел выражение моего лица.

— Все в порядке, — пробормотал он.

— Ты же правша.

Наступила короткая пауза, словно он понял, что я заметила. Затем он беззаботно сказал:

— Я одинаково хорошо владею обеими руками.

Высокомерный мужчина.

— Мы это уладим, — сказала я. — А потом нам нужно двигаться дальше. Мы и так потеряли слишком много времени.

Эреккус уже рылся в своей сумке, доставая рулон бинтов и бутылку с лекарством. Он начал было подходить к Атриусу, но, когда Атриус нахмурился, протянул их мне.

— Скажи остальным, чтобы были готовы двигаться, — приказал ему Атриус и поморщился, когда я вылил лекарство на рану. Вблизи я чувствовала жар разорванной плоти — зубы глубоко врезались и рвались, а слюна представляла опасность заражения. Неприятная штука. Я молилась, чтобы его вампирская выносливость справилась с этим лучше, чем человек.

— Этого бы не случилось, если бы я была в сознании, — пробормотала я, поднимая его руку, чтобы наложить повязку на плечо.

Другой рукой он поймал мой подбородок и наклонил его к себе.

— Ты совершила невероятную глупость, — огрызнулся он.

Ткачиха, меня уже тошнило от того, что мне говорили, какая я глупая.

— Ты…

Но потом он сказал:

— Спасибо. — И его поцелуй был таким мягким и быстрым, что я едва почувствовала его дыхание на своих губах.

Я замерла, ошеломленная больше, чем хотелось бы, прежде чем продолжить перевязку.

— Ты бы сделал это для меня, — тихо сказала я. Это было единственное, что я могла сказать, и я даже не была уверена, почему — пока не поняла, что это неоспоримая правда.

Мы с Атриусом больше ничего не говорили, пока я заканчивала перевязку. Я закрепила ее, и мы снова шагнули в туман, один за другим.