Я лавировал в транспортном потоке на своём «Кавказе», стараясь не выпускать из виду тонированный гроб Матвея Гайдука. Мотоцикл чем-то смахивал на турбированную «хонду» 1983 года из моей реальности. Я мог бы его купить, но не хотел светиться в будущем и взял у прокатчиков. Два рубля в час — цена вопроса.
Мотор позволял мне выжимать сотню «лошадок». Это вам не шведская «вальгалла», на которой сейчас ехали мои клиенты, но в условиях пробок и нескончаемых заторов шансы уравнивались. Более того, я обладал неоспоримым преимуществом, поскольку мог проскальзывать между неповоротливыми, непрерывно сигналящими машинами.
«Вальгаллу» в Фазисе покупали многие.
Тачка была сравнительно экономной в плане расхода топлива, но вовсе не из-за стартовых характеристик. Жители Фазиса буквально помешались на турбонаддуве. Движки переделывались почти в каждом СТО. И дело не только в патологической тяге кавказцев к скоростной езде. Наддув позволял увеличить КПД, одновременно снизив расход дизеля или бензина. Водилы экономили по три литра на каждые сто километров, и это было аргументом, даже несмотря на частые поломки компрессоров.
В общем, Гайдук не выделялся из толпы.
Разве что тонировкой.
На проспекте Суворова мы застряли основательно. Восемь полос встали как одна из-за аварии на перекрёстке. Я несколько минут угробил на то, чтобы продвинуться вперёд хоть на пару метров, но зазоры между бамперами были минимальными. Не выдержав, я вильнул вправо, выкатился на тротуар, дал по газам и обошёл фуру, смахивающую на космический корабль из «Чужого». Встроился в третий ряд, выждал секунды три и проскочил между двумя приземистыми легковушками. Эти манёвры позволили сократить дистанцию до объекта метров на тридцать.
Проспект соединял два самых отбитых, на мой взгляд, городских района — Пригорье и Хуабу. Свой путь я начал в чайнатауне, миновал кольцевую развязку и две эстакады, а затем втянулся в несуразный сектор, забитый обшарпанными девятиэтажками, складами, автомойками и прочими уродливыми наростами цивилизации. Соседние улицы были перекопаны коммунальщиками — меняли трубы.
Тучи разошлись.
Стало жарковато в мотоциклетной куртке, но снимать её глупо — под полой скрывается кобура с наганом. От шлема я отказался в пользу мобильности, но нижнюю часть лица замотал банданой. Таких байкеров в Фазисе пруд пруди — внешность у меня совершенно не запоминающаяся.
Очередной рывок — и я подрезаю белый микроавтобус с наклеенными на боковое стекло фотографиями водопадов. Тут всё ясно. Группу туристов повезли в горы, чтобы максимально вычистить из карманов все запасы наличности.
Клаксоны резали слух.
Я газовал аккуратно, чтобы не врезаться во что-нибудь и не помять кузов. Не хватало мне ещё разборок из-за царапины на рыдване горного жителя.
Упираюсь ногой в асфальт и несколько минут жду.
Вижу просвет — срываюсь с места.
Теперь между мной и Катком две машины по диагонали. Полчаса уходит на черепашье продвижение по проспекту, а затем тысячеколёсная механическая гусеница начинает огибать место аварии. Перекрёсток с вечно неработающими светофорами. Грузовик и микроавтобус, поцеловавшиеся бамперами. Толпа бородатых мужчин, усиленно жестикулирующих и орущих друг на друга. Никаких признаков дорожной полиции…
Колонны автотранспорта начали перестраиваться и втягиваться в единственную свободную полосу по моему направлению. Не прошло и двадцати минут, как я миновал злополучный перекрёсток.
Движение начало восстанавливаться.
Тачка Матвея оторвалась от меня на спуске. Я не паниковал — скоро этот упырь въедет в Пригорье, начнёт петлять по тамошним пыльным улочкам и обязательно притормозит у таксофона за двухэтажным почтамтом. И вот тогда начнётся самое интересное.
Я терпеливо вёл свою жертву по шумной магистрали, вдыхая бензиновые выхлопы и проклиная свою работу. Чтоб вы понимали, я не в восторге от мегаполисов. Дайте мне волю — и я поселюсь у чёрта на рогах. В сосновом бору или на каком-нибудь позабытом людьми островке.
Проспект свернул к горам и начал карабкаться вверх.
Кварталы здесь выглядели экзотично. Перепады высот, отсутствие вменяемой планировки и сплошной частный сектор. Чем выше всё это взбиралось на склоны, тем больше я видел красивых фасадов, окружённых фруктовыми садами и каменными заборами. Мы же свернули к убогим пятиэтажкам и одноподъездным новостройкам, рассчитанным на несколько семей.
Чем дальше я уносился от проспекта, тем уже становились улицы. Насколько я мог судить, мы приближались к границе Портового района. В этом месте залив глубоко вдавался в сушу, вплотную подступая к горам.
Машин на улице почти не было.
Изредка мне приходилось объезжать коровьи лепёшки и местных жителей, для которых никто не удосужился сделать нормальный тротуар.
А вот и здание с голубым конвертом на вывеске.
Тачка рептилоида начала сбрасывать скорость, я же и не думал следовать примеру Тварей. Вместо этого я догнал машину с тонированными стёклами, на ходу достал наган с глушителем и, пристроившись вплотную к задней дверце, заблокировал её ногой.
Энергия ки потекла по жилам.
Вся правая часть кузова исчезла, открывая моему взору сидящих внутри людей. Матвей видел моё отражение в зеркале, но сделать ничего не успевал. Как и его амбалы, один из которых дёрнулся, чтобы выйти через вторую дверь.
Я никому не дал шансов.
Просто сунул глушитель в металлическую поверхность и начал стрелять. Со стороны это выглядело так, словно мотоциклист пытается открыть дверцу с помощью неведомого устройства. Внутри салона пули входили в тела моих жертв, заливая сиденья кровью. При каждом нажатии спускового крючка барабан вращался, досылая патроны в ствол…
Мне потребовалось шесть выстрелов, чтобы разделать со всеми.
Сначала я выстрелил в Катка через спинку водительского сиденья, забрызгав красным лобовое стекло и руль. Затем методично расстрелял громил сзади. Стрелял в грудь, затем — в голову. С такой дистанции не промахнёшься, я почти не целился. Шестой патрон разнёс череп Матвею, окончательно превратив салон «вальгаллы» в ожившую мечту Стивена Кинга. Стрелял я таким образом, чтобы не разбить стекло. Последняя пуля прошила насквозь крышу автомобиля, попутно разбросав мозги Катка по кожаной обивке, зеркалу и приборной панели.
Убедившись, что никто не шевелится, я сунул наган обратно в кобуру и дал по газам.
Как по мне, локация была идеальной. Глухой переулок, складская стена на противоположной стороне, окна почтовых служащих прячутся за деревьями. Главный вход за углом. Будка таксофона прилепилась к стене здания, но сейчас ей никто не пользовался.
Свидетелей — ноль.
По хорошему, надо бы от трупов избавиться, но как это сделать, я не представлял. Остаётся лишь рассчитывать на то, что полиция не передаст дело инквизиторам. Негоже выносить сор из избы, даже при подозрении на огнестрел.
Свернув в тесный переулок, я на полной скорости промчался по теснине, образованной глухими стенами каких-то заброшенных построек. Выехал на извилистую улочку, утопающую в зелени, свернул налево, затем направо. Попетлял немного по частному сектору и поехал в Портовый район.
Гильзы извлеку дома.
Сейчас нужно свалить подальше из зоны боевых действий, сдать прокатчикам байк и сменить одежду. Что я и сделал, причём весьма оперативно.
Избавившись от «Кавказа», я скрылся в занюханной припортовой подворотне, отстегнул кобуру с наганом и упрятал оружие в рюкзак. Затем снял куртку и бандану, свернул рулетом и выбросил в ближайший мусорный контейнер. Достал из рюкзака батник, натянул поверх футболки и с безмятежным видом зашагал в сторону трамвайных путей.
Вечером того же дня, когда я отправился на боковую, Джан организовала во сне нечто наподобие сеанса двусторонней связи с Убытком. Без понятия, как они сумели это скоординировать со вторым морфистом, но мне приснилась открытая терраса кафе на набережной, столик и две низких скамьи с подушками. Я видел какие-то блюда и даже ощущал их вкус, но конкретика от меня постоянно ускользала.
Тариэл оказался пожилым человеком лет шестидесяти. Сухощавым, с аккуратной, несколько старомодной стрижкой и густыми чёрными усами. Волосы авторитета слегка подёрнулись проседью. Взгляд был тяжёлым и пронизывающим. Мне этот тип, если честно, напомнил Горького — в том виде, как его изображали в советских учебниках по литературе. Так и подмывало спросить, не пишет ли Убыток в свободное от убийств время какого-нибудь «Буревестника»…
Мою внешность Джан скрыла.
Не знаю, что видел большой босс, но обращался он ко мне уважительно, словно имел дело со взрослым мужчиной. Не исключено, что в своём сне лидер преступного мира разговаривал с тридцатилетним верзилой… Блин, да я мог быть и кавказцем. Фантазия Джан безгранична.
— Отличная работа, Кромсатель, — голос Убытка мне показался смутно знакомым. Словно с Кикабидзе разговариваешь. — Образы мне передали. Я проверил полицию — они обнаружили машину с телами.
Проверил полицию.
Ну, а чего ты ожидал? Конечно, в таком городе, как Фазис, полицейские тесно связаны с мафией. Провести грань между первыми и вторыми весьма проблематично.
— Знаешь, чего я не понимаю? — задумчиво протянул мой собеседник, поднося ко рту стакан с чаем. Это был классический турецкий армуду, смахивающий на песочные часы. — Как ты с ними разделался. Совершенно не твой почерк. Раньше были какие-то серпы, теперь дырки в телах, словно ты их вертелами протыкал. Края у ран неровные, множество инородных тел… Так мне сказал эксперт в участке.
Большой босс сделал многозначительную паузу.
— И ещё кое-что. В крыше автомобиля дырка… не уверен, что такую проделаешь стилетом. Машину осмотрели и в багажном отсеке нашли два сплющенных кусочка металла.
Убыток дал мне возможность переварить информацию.
И задал вопрос, который всё перевернул вверх тормашками:
— Это какая-то хитрая магия? Артефакт?
Я мысленно выдохнул. Действительно, в мире, где отсутствует стрелковое оружие, люди просто не могут выдвинуть правильную версию. А вот сверхъестественную — пожалуйста. Фокус в том, что в полиции может найтись кто-то сообразительный. Тут не застрахуешься.
— Артефакт… — задумчиво повторил я. — Возможно. Это моя профессиональная тайна.
Пусть человек гадает на кофейной гуще. При этом само построение фразы как бы намекает, что да, речь идёт о хитроумной артефакторике.
Убыток кивнул.
И спустя мгновение произнёс:
— Ты умеешь удивлять, Кромсатель. И ты очень хорошо выполняешь свою работу. Я готов щедро оплачивать твои услуги… но хочу предупредить. Обычно легавые, обнаружив странные следы на трупах, обращаются в консисторию. Это стандартный протокол. Но сейчас… не та ситуация. Понимаешь, брат? Я обратился к людям на самом верху… и тебя прикроют. Спустят это дело на тормозах. Трупы исчезнут, как и машина. Не благодари, ты здорово меня выручил.
Понятно, что это прелюдия.
Никто не станет выгораживать левого чувака за «спасибо».
— Услуга за услугу, — Тариэл не стал меня разочаровывать. — Война с Тварями продолжается. Есть и другие цели. Сложные, не стану обманывать. Будешь со мной до конца — хорошо заработаешь. А ещё… я могу порекомендовать тебя ИМ.
Последнее слово Убыток подчеркнул.
И поднял глаза в небо, словно мы обсуждали духов или пришельцев из космоса.
Мы оба понимали, о ком идёт речь. Хозяева Фазиса, лидеры Дома Эфы. Люди с большими деньгами, серьёзными заказами и повышенными требованиями.
— Я услышал тебя, — голос у меня ровный, безэмоциональный. — Мы продолжим сотрудничество.
— Очень хорошо, — Убыток довольно крякнул. — Ты не пожалеешь.
Сон утратил чёткие границы и начал расплываться, превращаясь в аморфный бред. Сначала я заметил, что вместо большого босса передо мной сидит рыбочеловек со щупальцами, обрамляющими ротовое отверстие. Урод смотрел на меня выпуклыми немигающими глазами, а тем временем платформа превращалась в мрачный подвал, освещённый факелами. Меня затянуло в омут незапоминающихся кошмаров.
Проснувшись, я долго не мог понять, в каком из миров нахожусь.
Сердце бешено колотилось, лоб покрывала холодная испарина.
До рассвета, судя по всему, было далеко — за окном царила непроглядная тьма. Несмолкаемый шум прибоя давно уже стал привычным фоном. Я лежал в свой постели, смотрел на осенние звёзды и половинку луны, прислушивался к ощущениям. Конвектор работал на минималках, и в комнате было прохладно.
Что-то заставило меня откинуть одеяло, встать и выйти на террасу.
По дороге я натянул шорты и толстовку, чтобы не замёрзнуть.
Сдвинул оконную секцию, шагнул наружу и положил локти на перила. Около минуты созерцал ночную панораму, ёжась от пронизывающего ветра. Чем ближе к ноябрю, тем злее осень…
Внезапно я почувствовал присутствие.
Повернул голову — и увидел силуэт, соткавшийся прямо из воздуха.