На следующий день я понял, что означает выражение «белка в колесе».
С раннего утра Фёдор взялся за работу. Практика пошла пареньку на пользу — каждый раз он всё лучше справлялся с оружейным призывом. Кукри был сделан меньше, чем за минуту. Справедливости ради стоит отметить, что всю предварительную подготовку мальчик провернул накануне. Изучил каталог, запомнил характеристики. После этого помедитировал, почистил зубы и лёг спать.
Тем временем мы с Джан обсудили револьвер.
Удивительно, но никаких претензий со стороны девушки не последовало. Я терпеливо объяснил принцип действия нагана, суть глушителя и логику перезарядки. Морфистка слушала внимательно. Мне показалось, что Джан воспринимает полученную информацию как красивую сказку, но сложность задачи ей нравится. Подобно Фёдору, она ощущала себя художником, сталкивающимся с новыми вызовами. Радость от преодоления себя. Иные пласты коллективного бессознательного, сны людей из чужих миров… Такие вещи затягивают.
В общем, мы договорились о том, что ночью Джан приступит к поиску. И утром, как вы понимаете, я ждал промежуточных результатов, но, взяв волю в кулак, отложил все разговоры до завтрака. Сначала отправился на пробежку, затем постоял в планке, сделал три подхода отжиманий, добавил приседы и растяжку. Поколотил грушу и с чистой совестью потопал в душ. Физической формой я был доволен. Ну, с оговорками. Мой предшественник спортом себя не утруждал, это факт, но после пробуждения я стал чувствовать себя гораздо лучше. Как бы не забивались мышцы, после сна усталость как рукой сняло.
Пока я истязал своё тело, Фёдор изготовил кукри и помог Джан с завтраком. В последнее время мы не очень напрягали себя готовкой. Овсянка с фруктами и орехами делается молниеносно. Под это дело хорошо заходят варёные яйца, а бонусом идёт крепкий чай. Для меня — без сахара.
— Задачку ты мне задал, — Джан первая начала разговор, придвинув к себе тарелку с кашей. — Встала разбитая, пришлось медитировать дольше обычного.
— А что вы искали? — заинтересовался Федя.
— Револьвер, — ответил я.
— Что это?
— Потом объясню, — пресекла дальнейшие вопросы морфистка. — Или в сон сброшу. Напрямую.
— Давай, — оживился толстяк. — Вообще огонь будет.
— Короче, — Джан ткнул в меня вилкой. — Ты, Сергей, тот ещё извращенец. Я думала, это невозможно. Ну, слышала, что некоторые морфисты влезают в мозги к иномирцам, но не особо представляла, как это работает. Там есть слои, чтоб ты понимал, но эти слои перемешиваются и не всегда чётко определяются. Границы внутри мира сновидений очень зыбкие, условные. Я вкачала почти весь запас ки, чтобы погрузиться на эти уровни…
— Не тяни, — попросил я.
— В общем, попался мне мужик… который стрелял из такой штуковины. Убил кого-то, и ему снились кошмары. Это фигня, так что я начала искать предметно — по деталькам. Пыталась вообразить механику. Ну, как ты описывал.
— И?
— Прикоснулась к разуму одного… конструктора? Ну, ты их называл этим словом. Или инженера. Он собирает во сне револьверы. Постоянно что-то доделывает, усовершенствует. В этом хрен разберёшься, я старалась впитывать, но ничего не поняла…
Я подался вперёд:
— Тебе удалось что-то запомнить?
— Частями, — Джан пожала плечами. — Общую схему — нет. Какие-то ускользающие элементы… Буду пробовать снова. Теперь я знаю, как отыскать этого мужика, я сохранила его ментальный след.
Что ж, с мёртвой точки мы сдвинулись. Уже хлеб. Если Джан проявит настойчивость, раздобудем чертежи. Разыщет других специалистов — получим формулы сплавов. Задача не решится в один день, но кто сказал, что будет легко?
После завтрака мы осмотрели кукри, призванный Фёдором. Все остались довольны. Я проверил оружие в тренировочной комнате, попробовал заточку — всё на высоте. Как ни крути, а мальчишка — талант. Хотел бы я знать, какие у Предтеч на него планы…
В гимназии меня накрыло проблемами.
Барский и прочие клоуны что-то замыслили — это я прямо кожей чувствовал. Седовласый наследник аристо постоянно с кем-то общался на переменах, бросал в мою сторону косые взгляды, но в прямой конфликт не лез. Прилетело мне от учителей. Прежде всего от тех, чьи уроки я пропустил вчера. Началось всё с контрольной по математике, причём задачи и уравнения отличались от тех, что я помнил из прошлой жизни. Да я и раньше не был силён в точных науках. Будем откровенны — я никогда не заострял внимание на школьных предметах. В моей профессии разве что физика да иностранные языки имели хоть какое-то подобие смысла…
Кстати, о языках.
В гимназии изучали не только русский, но и немецкий, считавшийся официальным языком Евроблока. Немецким я владел на приличном уровне — сказался опыт нескольких перерождений. Герда фон Клаузевиц, приглашённая кланом наставница из Бремена, издевалась надо мной пол-урока, но в итоге влепила пятёрку. Это была моя первая оценка в новом мире. Своеобразный предмет для гордости…
А вот дальше понеслась.
На уроке Зинаиды Гиппиус весь класс традиционно залёг в спячку, а я был вынужден притворяться. Сидел, как дурак, с закрытыми глазами, думал о всяком-разном. Лютая скукотища. И тут меня посетила нехорошая мысль. Какие нафиг спидлоадеры к нагану? Там же барабан вращается вокруг собственной оси. Единственный способ быстро перезарядить револьвер — иметь при себе съёмный барабан. Очевидное неудобство. Но, если вдуматься, семи патронов должно хватить на выполнение любой задачи. В перестрелки я вступать не собираюсь — в этом мире они попросту невозможны. Значит, буду тщательнее продумывать отходы, иметь при себе компактный холодняк и съёмный барабан. Такое решение будет оптимальным.
Стоп.
Я пользовался наганами, когда они только появились. Конструкция более поздних моделей претерпела существенные изменения. Если брать Nagant M 1910, там уже барабан откидывается вбок. Что открывает возможность для применения спидлоадера. Пока Джан находится в поиске, надо скорректировать инфу и дать морфистке в качестве ориентира именно этот револьвер. Правда, я не уверен, что можно будет переделать ствол под интегрированный глушитель… Зато станет ясно, справится ли Федя со столь сложным заказом. С чего-то нужно начинать.
Мои мысли плавно переключились на вчерашних ходоков с папками.
В современном городе очень трудно жить в доме, переползающем с места на место. Это не средневековье, тут есть разветвлённый бюрократический аппарат. Полиция, архитектурный отдел, коммунальщики. Все эти ребята следят за порядком, взаимодействуют друг с другом и создают кучу проблем. Я попал не в самую худшую эпоху — в мир, где ещё не успел распространиться Интернет. Силовики не пользуются многочисленными базами, на улицах не стоят камеры, распознающие лица. Всё это появится лет через тридцать-сорок. Или не появится вообще. Уверен, инквизиторы дорубят, что свободное распространение информации несёт режиму аристократов ещё большие угрозы, чем химическое, ядерное или огнестрельное оружие вместе взятые. Люди могут кучковаться в аналогах телеграм-чатов, планировать акции, забастовки и всякие там оранжевые революции. Не сомневаюсь, что в Российской империи отыщутся анархисты, выступающие за свободу, равенство и братство. Эти ребята развернутся в цифровой эре во всём своём жутком великолепии. Я уж молчу про уклонение от налогов, криптовалюты, даркнеты и прочее непотребство, на которое любая государственная система будет смотреть волком.
Сейчас чиновники звонят друг другу по проводным телефонам, отправляют телеграммы вместо эсэмэсок, а их базы — это бумажные архивы с туевой хучей папок, шкафами и картотеками. Информацию в один клик не получишь. Надо топать в архив, перебирать бумажки, тратить своё время. Это усложняет их жизнь, облегчая мою.
И всё же…
Не нравится мне скорость реакции чиновников. Интернет отсутствует, но есть телепаты, морфисты и ясновидящие. Этот фактор стоит учитывать. Рано или поздно компетентные органы начнут наводить справки, что-то выяснять и выйдут на меня. Сейчас никого в гимназии не волнует, где я сплю — в ПСП, на чердаке или в артефакторном доме ушедшей цивилизации. Вопрос в том, не возьмут ли меня в оборот завтра.
Есть ли смысл время от времени появляться в ПСП?
Так, для галочки.
В ближайшие дни подумаю над целесообразностью такого шага.
Поток моего сознания прервался голосом наставницы, произносящей кодовую фразу. Класс зашевелился, гимназисты начали открывать глаза. Я последовал общему примеру, чтобы не выделяться из толпы.
— Урок окончен, — сказала Зинаида Аркадьевна. — Я отпускаю вас на две минуты раньше звонка. Можете идти в столовую, только не шумите.
Как вы понимаете, в столовой меня ждали новые чудеса.
Ничего не подозревая, я взял поднос и встал в конец очереди, оживлённо общаясь с Ираклием, который требовал показать сертификат и восхищался моей крутизной. За нами скопилось ещё несколько человек. включая Барского с приспешниками, Гриднева и Еву со своей укуренной подружкой. В этот момент к нам и подошла незнакомая надзирательница. Женщина лет тридцати пяти, довольно симпатичная, несмотря на свою худобу. Стрижка-каре, заострённые черты лица, загорелая кожа. Строгий брючный костюм.
— Иванов, — холодно произнесла надзирательница. — Куда собрался?
— Есть хочу, — ответил я.
— На тебя наложено взыскание. Ты больше не можешь питаться в школьной столовой до ноября.
Осмысливаю услышанное.
— Вы подразумеваете бесплатное питание. Но что, если я заплачу за обед?
Надзирательница качает головой:
— Почитай документ внимательно. Суть взыскания именно в том и заключается, чтобы гимназист ощутил лишения. Ты нарушил правила — и должен расплатиться сполна.
Какой-то жёсткий дзен.
— Выйди из очереди, — приказала женщина.
Делать нечего.
Под насмешливыми взглядами Барского, Кротова и Верещагина я покинул очередь, положил поднос на прежнее место и неспешно направился к нашему столику. Пусть мне запретили питаться в столовой, но с друзьями-то я могу разговаривать.
Очередь двигалась быстро.
Краем глаза я успел заметить, что сегодня приготовили суп, напоминающий харчо, плов с морепродуктами, два вида салатов и целую батарею стаканов с морсом. Накладывали от души — сегодняшняя смена мне нравилась.
Начали подтягиваться те немногие одноклассники, с которыми я общался. Первой пришла Регина и сходу заявила:
— Сергей, я не люблю харчо. Ты не будешь так любезен… съесть его вместо меня?
— Ну, — втягиваю пряный аромат, в котором явственно прослеживались нотки говядины. — Ты уверена?
— Спасибо, — девушка выставила с подноса тарелку и придвинула ко мне. — Даже не представляешь, как выручил.
К нам подтянулись Гриднев с Ираклием.
— Дело такое… — неуверенно начал староста. — В салат наложили редиски, а я терпеть её не могу. Дружище, избавь меня от этой напасти, а?
— А меня от плова, — Ираклий поставил рядом со мной ещё одну тарелку. — Они в рис всяких креветок напихали, представляете? Нет, чтобы нормальный плов сделать. По-узбекски…
— Вы что, сговорились? — обвожу требовательным взглядом всю компанию.
— Нет, что ты! — попыталась возмутиться Регина, но врать у неё не выходило от слова «совсем».
— Послушайте… — начал я.
Гриднев меня перебил:
— Ты нас послушай. Мы вроде как приятели. Ты мой помощник. Ираклий и Регина — твои друзья. И это несправедливо лишать человека обеда за всякую ерунду. В общем… ешь и не выёживайся.
— Спасибо, — я придвинул к себе харчо.
Не то, чтобы поступок ребят меня растрогал, но вызвал определённое уважение. Люди, с которыми меня ничего не связывает, пожертвовали чем-то. И сделали это от чистого сердца.
Харчо сегодня был невероятно вкусным. Наваристым, с кусочками ткемали, грецкими орехами, зеленью и чесноком. Прямо классика жанра.
После звонка столовую наводнили гимназисты.
Я обратил внимание на то, что Маро предпочитает сидеть у самого окна с парой девчонок, имена которых я ещё не успел выучить. Не похоже, что бессмертная с кем-то из них общается. Молча ест, погрузившись в собственные мысли. Возраст — реальная стена между людьми. Я имею в виду большие провалы. Со мной всё гораздо хуже — эта жизнь просто ляжет очередной песчинкой на колесо Сансары. Лица подёрнутся пеплом забвения, уйдут в небытие. Те, кого считаешь друзьями, утратят свою значимость. Семья, дальние и ближние родственники — всех пожрёт время.
Однажды я попытался в новой инкарнации встретиться со своей постаревшей дочерью. Выяснил, что она жива, а мне нужно лишь сесть на корабль, пересечь Средиземное море и вернуться в страну, где я жил лет пятнадцать назад. Мне было четырнадцать, но я уже зарабатывал на хлеб своим извечным ремеслом. Надо ли говорить, что из моей затеи ничего не вышло? Дочь постарела, ей было за сорок, и она отказалась меня признать. Решила, что я мошенник или городской сумасшедший… Больше я таких ошибок не повторяю.
Самое верное слово — отчуждение.
Я тот, кто лучше всего понимает Маро. Но это ничего не меняет. Призрачно всё в этом мире бушующем… Всё, кроме бесконечной борьбы за выживание.
— Вообще, мог бы и серф показать, — заметил Ираклий.
— У нас тут весь класс гудит, — понизив голос, призналась Регина. — Гадают, что у тебя за дар. Куратор не в курсе, Игорь тоже. Слухи такие, что…
Девушка сделала многозначительное лицо.
— И распускает эти слухи, конечно же, Барский, — догадался я.
— Кто ж ещё, — хмыкнул староста.
— Колись, — не выдержал Ираклий. — Что ты умеешь?
— Вижу сквозь стены.
— Это как? — заинтересовался Гриднев.
— Ну… стена делается прозрачной. У неё как бы есть контуры, но меня это не останавливает.
— Прикольно, — оценил Игорь. — И… всё?
Доев харчо, принимаюсь за плов.
— Почему всё… Я могу не только видеть, но и пролезать через стены.
— Охренеть! — восхитился Ираклий. — Вот с этого и начинать надо было! Рассказать кому — не поверят! Я тоже так хочу! Нет, хочу бессмертным стать… Или прыгуном.
— Теперь ты не вылетишь из школы, — заметила Регина. — Поздравляю.
Грязные тарелки после обеда я сложил на поднос Игорю. Мы немного поотстали от Ираклия с Региной, и в этот момент староста заявил:
— Барский что-то затевает.
— В смысле?
— Ну, он меня не ставит в известность. Просто ведёт себя подозрительно. Я бы на твоём месте не шатался после уроков по городу. Садись на автобус и поезжай в своё ПСП.
— Думаешь, нападёт?
— Этот говнюк любит чужими руками жар загребать. Прилетит, откуда не ждёшь.
Я подумал, что не мешало бы разузнать, что творится в клане после смерти Ефима Ставрина. Наверняка Барский уже знает, кто расправился с главой рода. И если знает, то с его стороны будет опрометчиво бросать мне прямой вызов.
Поговорю с Региной.
А сейчас надо пережить артефакторику.
Говорят, по этому предмету намечается контрольная.