Успеть до коллапса

Глава 16. Союзники

Воздушное пространство над Сибирью. Планета Джана. Раудан.

— Эх! Хороша планета! — мечтательно вздохнул Рамей-Он-Габбар, Алый Барон зингаи, любуюсь панорамой Джаны из широкого окна. — Интересно, наша была такой же?

— Не могу сказать точно, мой друг, — ответил Белый Барон Агор-А-Данай.

Просторная комната с широким панорамным окном находилась прямо над кокпитом небольшого, но удобного и главное — манёвренного U-образного корабля. Многие зингаи с гордостью сравнивали свой флот с высшими птицами из разных миров Итры и Раудана и даже давали им соответствующие имена. Корабль баронов назывался “Шиэрл” в честь ширококрылого белого кочевника с Ахая, который, мигрируя, покрывал такие расстояния, которые обычным птицами не под силу. Его полукруглые крылья напоминали молодой месяц в небе. В этих крыльях располагались комнаты для каждого барона, а под корпусом находился двигатель, главное сокровище зингайского флота. Многие сильные люди Итры уже пытались соблазнить или запугать баронов, чтобы те продали им секрет своих кораблей. Даже Шион не раз пытался дипломатией и хитростью, что в его понимании — одно и то же, заполучить эту тайну. Когда заряда хватает, корабли зингаев могли перескакивать на такие огромные расстояния и с такой огромной скоростью, которая и не снилась ни шардонцам, ни суми.

Хоть бароны и принадлежали к разным народам, но флот у них был общий, и на важные сделки, которые затрагивают весь был зингаев, они отправлялись в одном корабле.

А-Данай поправлял манжеты небесно-голубой рубашки, перехваченной широким серебристым поясом. Готовый парадный синий кафтан ожидал на вешалке чуть позади кресла.

— Мне не две тысячи лет по Тэтасу, чтобы знать наверняка. Если так интересно, можешь прочитать мои книги…

— Арх! — воскликнул Рамей, махнув руками. — Книги это не то! Вот бы увидеть её, как эту Джану сейчас. Какие у неё были континенты? Какие океаны?

— Изгаженные сумийским флотом, — коротко сказал А-Данай. — Если хочешь её увидеть, у меня есть координаты, и ты вспомнишь, почему мы сейчас кочуем по космосу и выживаем за счёт подачек. Заканчивай вздыхать и приведи себя в порядок. Нас пригласили на чай.

— Я уже.

Рамей развёл руки и явил свою коренастую фигуру, облачённую в тёмно-красный наряд.

— Слишком броско, — высказал свой вердикт А-Данай, внимательно изучив парад.

— В этом весь я! — гордо рассмеялся Рамей, подбоченившись и выпятив грудь.

— Ты хоть бы подстригся и побрился, — вздохнул А-Данай, надевая кафтан.

— Ни за что! — отчеканил Рамей, встряхнув копной каштановых волос и пригладив бороду.

— Вы как всегда неотразимы, тир Рамей! — прозвучал приятный женский голос.

Зингайские бароны обернулись и увидели на пороге статную девушку в тёмно-изумрудной косухе и чёрных облегающих брюках. На голове красовалась корона из чёрных толстых кос.

“Вот, кто сегодня действительно неотразим!” — восхищённо подумал А-Данай.

— Злата, ты прекраснее чаортахского самоцвета.

Злата Оржельская называла себя одной из племянниц графа. А-Данай видел некоторых его родственников и отметил, что все они имели две общие черты: прямые и золотистые, а порой белоснежные волосы и светлые глаза. У Златы были густые и жёсткие пряди до бёдер и огромные, тёмно-карие глаза. Лицом она тоже не походила на Оржельских. А вот взгляд у неё был, как у графа: холодный и хищный. А-Данаю не было дела до кровных связей Оржельского, просто это бросалось в глаза.

— Я отбываю в Питер, — сказала она. — Передайте графу, что я заночую у Яггара, а в поместье приеду к обеду. И да, дядя кое-что вам передал.

Злата перебросила данные со своего варлата на бортовой компьютер.

— Две тысячи двести бутылок лучшего грузинского вина. Контейнеры вы найдёте по этому адресу, — улыбнулась она и развернулась на каблуках к коридору.

— Тебя высадить, где надо? — спохватился Рамей.

— Ти-Лори подбросит меня до окраины Питера, откуда я закажу такси к дому Яггара.

Сказав это, Злата скрылась в коридоре.

— Да уж, хоть она и не родственница графу, но хватка у неё ничуть не слабее, — тихо пробормотал А-Данай.

Корабль пошёл на снижение, и яркая звезда скрылась за дугой планеты. А-Данай отправил с пульта управления команду. Тут же несколько десятков грузовых кораблей отделились от основной армады и направились к покрытой снегами поверхности. Зингайские транспортные челноки будут всю ночь набирать пресную воду, воздух и другие необходимые ресурсы на диких, необитаемых участках Сибири, доставляя их в грузовые корабли, скрытые на обратной стороне луны. Тем временем бароны воспользуются личным приглашением своего снабдителя.

— Не нравится мне этот тип! — сказал Рамей, наблюдая за удалявшимися кораблями.

“Но прихорошился, как для свидания”, — подумал А-Данай.

— Слишком много он знает.

— Да, Рамей, — согласился А-Данай. — Поэтому нам будет о чём поговорить.

— Мы могли бы сами прилететь сюда и всё взять без его разрешения. Эти земли даже не его.

— Вообще-то, его, — сказал А-Данай. — Граф специально для нас выкупил эти никому не нужные участки. И смею напомнить Алому Барону, что мы не воры и не бандиты.

— Смею напомнить Белому Барону: чей флот недавно ограбил агурский торговый корабль?

— Мы не грабим, — строго ответил А-Данай. — Совет Раудана нам когда-то кое-что пообещал и не сдержал слово. Теперь мы забираем то, что нам причитается.

— Тогда чего ты с ним любезничаешь? — Рамей кивнул на планету, словно отсюда мог увидеть особняк Оржельского.

— Потому что он не Совет.

— Но уж точно не джаниец.

— Значит, он изгой, как и мы.

— Если он как мы, то мы у него далеко не единственный выход на Раудан и Итру, — недовольно буркнул в бороду Рамей.

— Именно. И если ты хоть словом заикнёшься про сделку с Йором, я лично привяжу тебя к соплу моего корабля.

— Да понял я! Не дави! Надоел уже!

— Раудану верить нельзя, — досадно сказал А-Данай. — Сколько мы не пробовали, а результат всё тот же.

— Но всё же Модьйос узнал про эту аферу и был явно не рад, — предположил Рамей.

— Поглядим, — ровно ответил А-Данай. — Нам пора.

Рамей буркнул что-то невнятное, после чего корабль плавно пошёл на снижение.

***

Особняк графа Оржельского. Северная Карелия. Планета Джана. Раудан.

Просторный дом пустовал, даже любимая внучка графа Палана отбыла навестить брата Яггара с супругой в Санкт-Петербурге. Она, конечно, беспокоилась за дедушку, но граф заверил, что с ним ничего не случится, да и прислуга рядом. Тогда Палана уступила, хоть и очень не любила покидать особняк. Едва она уехала, Луар Оржельский выделил всей прислуге трехдневный отпуск, что он делал не раз после того, как отправлял Палану. Слуги привыкли к таким причудам господина, поэтому без лишних вопросов отбыли, как всегда, пообещав держать рот на замке при остальных Оржельских.

И вот, поместье погрузилось в молчание, но это не было похоже на мрачную пустоту заброшенного дома. Нет, особняк готовился к приёму очень необычных гостей.

Субботним вечером граф сам растопил камин, налил себе бокал вина и сел в любимое гостиничное кресло. Наблюдая за языками пламени, он размышлял последних событиях, о недавнем разговоре с Уорреном и вообще об этой сумбурной и богатой на события осени. Доктора и его проект он безвозвратно потерял, в этом граф даже не сомневался, и всё же…

“Над чем же вы работали, доктор Уоррен?” — спрашивал себя граф, потягивая вино. — “И что на самом деле произошло с вашим проектом?”

Луар знал, что Уоррен что-то скрывает, понял это ещё во время последнего телефонного разговора. Люди вроде него не станут резко сменять гнев на милость, особенно когда дело, над которым они работают столько времени, летит в тартарары. И та странная тревога, накрывшая графа ещё в начале сентября, а затем неожиданно отступившая.

“Кстати, Уоррен в ту ночь тоже был весьма взвинчен”, — вспоминал граф, глядя на огонь. — “Обычно, он никогда не высказывался так резко, несмотря на то что мне не раз приходилось ломать его планы… Хотя нет, он был взвинчен ещё когда я попросил его встретиться с Сайто в Мадриде… И мне тоже уже тогда было неспокойно…”

Его размышления прервал телефонный звонок.

“Проклятье! Совсем забыл выключить эту дрангову машину!” — выругался мысленно Оржельский, но, увидев номер, удивлённо замер и даже принял вызов.

— Слушаю, — учтиво сказал он.

— Луа-ар! — прохрипел в трубку голос.

Прозвучало это так, словно звонящего растягивали на дыбе.

— Да, Натаниэль. У тебя всё в порядке?

— Ага! — дальше последовал длинный и тяжкий вздох. — Э-эх! Луар-рушка! Почему все люди такие гады?

“Боже, его пьяный русский куда лучше трезвого. Он бы идеально сыграл Шарикова”.

— Может, заглянешь ко мне на выходные, м? Та-ак хочется поговорить по душам с кем-то, кто меня поймёт.

— Тебя снова бросили? — устало спросил граф.

— Этот гад просто меня уже доста-ал!

Надо быстрее закончить разговор. А ещё лучше — бросить трубку и выключить телефон. Натаниэль всё равно настолько пьян, что и не запомнит этой беседы…

Стоп!

Это ж шанс один из тысячи! Пьяный агент Совета сам идёт к нему в руки. Оржельский посмотрел на часы. Время у него ещё есть.

— Кто тебя достал? — осторожно спросил он.

— Да скотина эта со стальным клювом! То он высыпает на меня тонны угроз, то месяцами игнорит мои сообщения, как будто я мусор какой-то!

— Ты про Знахаря?

Граф, чуть ли не выронив телефон, еле нашёл кнопку, чтобы включить запись. Такой диалог проворонить нельзя. Как же ему повезло, что Модьйос прислал на Джану такого болтливого дурака! И дважды повезло, что этот любитель выпить считает его, Луара Оржельского, таким же неудачником, как он сам.

— Про кого ещё! Ох, Луарушка, как я устал от этих политиков и их интриг! Я всего лишь хочу управлять своим пабом, устраивать шоу, радовать публику.

— И ты прекрасный хозяин паба! — начал подыгрывать граф, не обращая внимание на фамильярного “Луарушку”. — Кто тебя заставляет вникать в политику?

“Как будто ребёнка успокаиваю”.

Оржельский перешёл в кабинет и, приготовив ручку-перо, достал лист бумаги.

— Спаси-ибо! Только ты меня понимаешь! — среди недовольных всхлипов и сопения послышался булькающий звук. Похоже, что Натаниэль пьёт прямо из бутылки. — Прилетай сюда, а? У меня как раз есть пара бутылочек о-отменного шерри! Я ни цента с тебя не возьму. Прыгай в свой самолёт. Поговорим о нашей бренной жизни.

— Ох, Натаниэль, я бы с радостью тебя навестил и выпил бы с тобой шерри, но, боюсь, в ближайшие дни никак не смогу вырваться.

— А что у тебя там за дела такие? — недовольно буркнул Натаниэль. — Сидишь там как сыч в своём особняке. Вырвись уже оттуда да развейся!

— У меня ведь неожиданно закрылся важный проект, — пошёл на хитрость граф, чтобы направить пьяного агента Совета в нужное русло. — Очень много волокиты. Не хочу тебя этим нагружать.

— А-а! Мистер Стальной Клюв и тебе все дела перековеркал и поломал планы, — фыркнул Натаниэль. — Сам смылся, а нам за ним подтирай. Ты хоть получил от его протеже, что хотел?

— Какое там! — наигранно вздохнул граф. — Меня, как и тебя, использовали и бросили.

— Ох, Луа-арушка! — чуть ли не взвыл Натаниэль. — Как мне горько это слышать! Повезло же нам тогда найтись на этой дранговой планете, двум далёким сородичам. Сколько ты мне рассказывал про космос и своих предков-венедов, помнишь? А ведь это я тебя свёл с Уорреном! Эх, дурак! Главное, явились сюда в войнушку поиграть, вляпались по самое не балуйся, а нам им помогай! И чего ради, я тебя спрашиваю?

— Кто явился?

— Ну этот… Уоррен! Он же сюда со своим приятелем ещё в тридцать шестом заявился. Захотели тут погулять.

— Погулять? — спросил Луар, делая записи. — Может они что-то искали? Или кого-то?

— Да чёрт их знает! Меня в эти дела ж никто не посвящает. Я так, швейцар на входе. А как только наш доктор угодил в неприятности, так сразу “Нат, помоги!”.

— Неприятности? — удивился граф. — Уоррен обычно более чем предусмотрителен.

— Ага, после того как убил того паренька, он и стал таким предусмотрительным.

— Какого паренька? — напрягся Луар.

— Не знаю. Вроде бы разведчика какого-то. Кажется, британского. В Праге это было. Мне надо было замять это дело, потому что паренька потом начали искать родичи, а те были какими-то шишками.

В глазах Луара Оржельского резко потемнело. Он чуть не выронил телефон.

— Что ты сказал?!

— М?

— Про Уоррена и того разведчика. Что там произошло?

— Ох, ваша светлость, не могу сказать… А почему вас так это интересует? — голос Натаниэля немного протрезвел.

— Ты прав, — выдохнул граф, с трудом сдерживая эмоции. — Просто, хотел поддержать разговор. Так… где сейчас Уоррен?

— А пёс его знает! У себя наверно.

В Мюнхене его нет. Филлис уже доложил об этом графу.

— Я понял. Прости, Натаниэль, но у меня уже дела. Поговорим в другой раз.

— Какие дела в одиннадцать но…

Граф сбросил звонок и выключил телефон, после чего устало рухнул в кресло.

Близко. Всё это время тот, кого он искал, был так близко! Дрангов Натаниэль всё это знал и молчал!

— Ах, ты ж змей!!! — прогремел он, вскочив и швырнув телефон в стену со всей силы. — Пригрел я тебя на своей груди!

“Значит, это был Уоррен! С самого начала это был он, а я как последний идиот ему помогал. Вот! Вот, кто убил Артура! Вот из-за кого умер мой брат Аттей!”

В сердце графа снова заныла старая боль, а по венам заструилась горечь невосполнимой утраты. Оржельский вспомнил, как больше восьмидесяти лет назад к нему подкралось страшное предчувствие. Он ощущал беду над родственником, его брат себе места не находил, а потом и вообще слёг. Аттей меркнул на глазах, за два дня его белоснежные волосы почернели; Луар поднял на поиски всех, кого только мог. Он знал, что беда нависла над сыном Ольги, дочери Аттея. Но отыскать его в те смутные времена было непросто.

Артур бредил славой. Он видел, какой конфликт разрастался в Европе, и, будучи буйным юнцом с обострённым чувством справедливости, записался в военные. Сын Луара Мойрон обещал внимательно следить за Артуром и в случае опасности вернуть его домой, но, пройдя школу разведчиков и став одним из лучших выпускников, Артур быстро обнаруживал слежку и тут же скрывался из виду. Он нарочно менял только фамилию, оставляя имя. Для него это была своего рода игра, которую он вёл с родичами. И во время одного такого его побега под новой фамилией Луар и Аттей ощутили эту тревогу. Её чувствовала вся семья Оржельских. А спустя три дня Аттея не стало. Его последними словами были: “Артур погиб”. Ещё через день, Луару сообщили кошмарную новость. Тело юного разведчика привезли графу и его семье. В заключении врача указывалось, что у Артура отказало сердце. Все анализы указывали именно на это, но граф не верил. Потому что “нет ничего сильнее сердца орлонца”, так говорят на его родном Орлоне. Племянника убили, и это отняло жизнь у его старшего брата.

Два наследника дома Джеврона пали от рук одного человека, а орлонцы не прощают убийство семьи.

— Да будь он хоть протеже самой Доры, клянусь, я убью его! — в ярости рычал граф, упёршись руками в стол. — Вот из-за кого мои волосы почернели! Вот, где скрывался источник моей душевной боли и причина моих кошмаров. Восемьдесят лет этот дрангов глобб сидел у меня под носом, а я ещё задабривал его, стелился перед ним, звал на чай!

Лицо графа исказила зловещая ухмылка.

— Что ж, пусть приезжает. Не важно когда. Что-что, а ждать я умею! Это будет твоё последнее чаепитие в жизни, Вольфганг Фридрих Уоррен! Клянусь всем, что у меня осталось, я тебя уничтожу!

По гостиной и кабинету прокатился звук дверного звонка.

— А вот и гости! — сказал Оржельский, поправляя одежду и кафтан. — Очень вовремя! Разговор обещает быть продуктивным.

Дверь открыл сам граф Оржельский. Что ж, это вполне ожидаемо, но всё же барон А-Данай тихо выдохнул: лишние свидетели ему не к чему.

— Доброго вечера, граф, — сказал он на сефити.

— Приветствую вас, бароны, — ответил на том же языке хозяин особняка.

А-Данай оценил его нейтрально-серый костюм с пуговицами из чистого нефрита. На голове красовалась золотая заколка с семью змеями, что тоже подчёркивало статус. Хотя А-Данай знал, что такой аксессуар — не в русских традициях, а скорее в восточноазиатских, но спрашивать об этом у графа напрямую он не решался.

Оржельский пригласил баронов в гостиную, где перед старинным диваном на столе стояли закуски и бутылка вина.

— Вы вроде пригласили нас на чаепитие? — насторожился А-Данай.

— Да, — невозмутимо ответил граф, ловко управляясь с пробкой. — Чай будет. Утром. А пока просто побеседуем.

А-Данай и Рамей переглянулись.

— Мы благодарны за гостеприимство, — с улыбкой ответил Рамей. — Но не в наших традициях баловать себя такими изысками. — он кивнул на оливки, нарезанный бекон, сыры и виноград.

— Я два года готовился к этой встрече, — ответил граф, откупорив бутылку. — На складах в гротах вы найдёте запас продовольствия для ваших людей. Я позаботился о его надлежащем хранении. Миллионы этим не накормишь, но две-три сотни рейдов на корабли Раудана и Итры я вам сэкономил.

Пока бароны отходили от удивления, граф изящным движением опытного сомелье разлил вино в бокалы.

— Здесь, в России, отказывать в выпивке гостеприимному хозяину так же невежливо, как и самому хозяину не предложить выпить, — сказал он, ставя бутылку в небольшое ведёрко.

— Благодарим вас, тир, — А-Данай слегка склонил голову в благодарном жесте и принял бокал.

Рамей сделал то же самое. Они чокнулись и выпили. Гости сели на диван, и граф тут же долил им вина.

Несколько последующих часов они обсуждали вопросы снабжения зингайского флота: бароны передавали данные со своих грузовых кораблей, граф внимательно всё изучал и подтверждал. Также они обсудили последние новости Раудана: зингаи передали графу всё, что они смогли считать с порталов, умолчав о тех событиях, в которых были замешаны непосредственно они сами. Под утро почти все тарелки с закусками были опустошены, а три бутылки вина опорожнены. Оржельский откупорил четвёртую. Дальше бароны посетовали на свою тяжкую жизнь изгоев. А-Данай, сохраняя остатки трезвого разума, внимательно следил, чтобы этот болтун Рамей не ляпнул чего про Йор.

Не хватало, чтобы граф узнал про то, как Совет попытался их надуть с той липовой сделкой. Это ж надо было додуматься всучить им планету, которая даже не принадлежала Гурону. Да ещё и заверенная подписями Модьйоса и Ноа-Ная. Хотя, судя по поднявшемуся шуму, те двое иссэ были не в курсе, а значит, документ был подделкой, но всё же…

— Совету Раудана доверять нельзя, — сказал граф, с тоской глядя в окно.

А-Данай удивлённо вытянулся, услышав свои собственные мысли, произнесённые вслух. Он посмотрел на Рамея, но тот лишь пожал плечами. В его глазах было куда больше трезвости, чем в утомлённом разуме А-Даная.

“Оды, ну почему я так плохо переношу алкоголь?” — мысленно корил он себя.

— Почему вы так говорите, ваша светлость? — осторожно сказал он вслух.

— Разве ваша история не прямое тому подтверждение? — ответил встречным вопросом граф.

А-Данай напрягся.

“О чём это он? Неужели я где-то допустил прокол? Или болван-Рамей сказал чего лишнего, что я не заметил? Но если этот глобб узнает про сорванную сделку с Йором, он сразу пойдёт на попятную, или набьёт нам такую цену, что мы не рассчитаемся до конца Вееромы. А что, если он знает, кто мы и откуда?”

— Раудан мог легко решить все ваши проблемы, не так ли? — продолжил Оржельский, глядя в окно.

Над Ладожским озером небо постепенно светлело, нагоняя свежие облака.

— У них полно добротных колоний, которые очень многим не по карману содержать и уж тем более — разрабатывать. Им бы ничего не стоило выделить вам одну, договорившись с владельцем. Консенсус вышел был идеальный для всех, но нет — вы до сих пор лезете из кожи вон, чтобы прокормить свой народ.

— Вы нам льстите, граф, — мягко возразил А-Данай.

— Ни капли. Многим правителям Джаны стоило бы взять с вас пример…

— Если бы они нас знали, — добавил Рамей, отпив вина.

— Что есть, то есть. И всё же из вас вышли бы идеальные верховные послы Джаны.

Рамей, явно польщённый или пьяный, самодовольно вытянулся.

— Джана — венедская колония, — сухо сказал А-Данай. — Она сейчас закреплена за домом Джай.

— Которому нет дела до этой планеты, — дополнил граф. — Насколько я знаю, ни один посол от Сэберры не заглядывал сюда уже очень давно.

— Не знаю, что вы предлагаете, но у вас перенаселение. А неожиданное прибавление популяции Джаны на два с половиной миллиона жителей вряд ли останется незамеченным.

— Я ничего не предлагаю, — вздохнул граф. — Просто мне немного захотелось выговориться. Детям и внукам я такого не скажу, а вы скоро вернётесь в космос и все наши секреты останутся между нами.

— Вы весьма осведомлены касательно дел Раудана, граф, — сказал А-Данай.

— Я знаю не больше того, что в своё время вычитал в книгах Раудана ну и письма Златки немного ввели меня в последние события. И всё же, будь у меня больше полномочий, я бы легко помог вам решить вашу проблему.

— Благодарим вас, граф, но пока что ничем не можем помочь.

— Для Раудана мы лишь свора бродяг, о которых иногда можно вытерать ноги и гнать нас прочь, — добавил Рамей. Он тут же смолк, когда на его ногу опустился сапог А-Даная.

— А почему вы не хотите обосноваться в Итре? — спросил Оржельский. — Неужели там большая проблема с обитаемыми планетами?

— Планеты при желании найти можно, и даже есть люди, которые могут в этом помочь, — заговорил Рамей, довольный, что граф увёл разговор от щекотливой темы. — Но там своих проблем хватает.

— Это каких?

Рамей и А-Данай переглянулись.

— Энергия, — заговорил Белый Барон. — Я бы мог перечислять все проблемы Итры до вечера, но все они вытекают из отсутствия энергии.

— И нет защиты Альянса, — дополнил Алый Барон. — Эстила тоже нет: случись что — на помощь никто не придёт.

— В Итре вы уязвимы перед внешними агрессорами, которых там — как медуз в утреннем море, — подытожил А-Данай.

— Если нет своей армии, супероружия или мощной протекции — вы покойник, — развёл руками Рамей.

— И неужели в Итре никто не предоставил вам такой протекции? — спросил граф. — Ведь у вас изумительный флот. Любой правитель или верховный посол был бы рад вам помочь, поделись вы с ними вашими технологиями.

— Да мы не в жизнь никому не сообщим!.. — разъярился Рамей, но А-Данай остановил его одним движением руки.

— Это — технология наших предков, которую мы свято обещали хранить в тайне от всех, — учтиво сказал он. — Надеюсь, вы понимаете.

— Конечно. Я это так, к примеру. За неё вы бы легко выторговали пару-тройку планет, но ведь вам столько и не надо. Для вашего народа хватило бы и одного хорошего континента, или даже приличного острова с нормальными лесами и озёрами.

— Всё не так просто, граф, — рассмеялся А-Данай. — Помимо внешних угроз есть ещё и внутренние. Самые страшные из них — это кредиторы, у которых есть сила и власть, и которые не подчиняются никому, кроме своих собственных хотелок. Вот кто главный бич Итры.

Рамей молча кивнул, подтверждая слова товарища.

— Однако, мы засиделись, — сказал А-Данай, глядя на высокие напольные часы. — Златка приедет к вам в обед.

— Как жаль! А я ведь даже не удосужился поставить чайник! — с грустью произнёс граф.

“Переигрываете, ваша светлость”, — с ухмылкой отметил А-Данай.

— Ничего страшного, — сказал он, поднимаясь с дивана. — Это ведь не последняя наша встреча.

— Позвольте, я провожу вас.

***

Ладожские шхеры. Северная Карелия. Планета Джана. Раудан.

Чёрный “французский колибри” мчался над ломаной береговой линией Ладожского озера. Злата Элиава-Оржельская задумчиво смотрела на красочный пейзаж северной осени. Под вертолётом проносились деревья с зелёной и жёлтой листвой, серые гладкие скалы с лужицами и глубокими опасными впадинами и растёкшийся кобальт озера, в котором отражалось редкое для этого времени года ясное небо.

“Климат и впрямь меняется”, — подумала Злата.

Её названный кузен Яггар вчера рассказывал о том, что неделю назад в Питере была температура плюс двадцать пять, что ни разу не типично для середины сентября. Злату это мало интересовало. За два года жизни среди зингаев она даже ни разу не испытала тоски по родине, и на Землю возвращалась исключительно чтобы повидаться с графом и его семьёй и пополнить кое-какие запасы. Родителей она почти не помнила, лишь знала, что её мать погибла во время подъёма на Ушбу, а отец скончался через полгода от тоски. Глава семьи Оржельских забрал Злату к себе и воспитал как свою. Его дети, внуки и племянники также с теплом отнеслись к сванской сиротке, за что Злата была им благодарна.

Граф не стал скрывать её происхождения и с детства рассказывал ей, как познакомился с её отцом ещё в шестьдесят втором году в Тбилиси. Иракли Элиава продавал собственное вино, на его этикетках имелась печать, которая привлекла внимание графа. Это был медведь с тремя горами на спине. Он узнал символ Грэммов — одного из самых могущественных венедских домов. Тогда граф уже слышал новость про трагедию с Аргизом — крупнейшим энергодревом Гарота, которое взорвалось и уничтожило всех Грэммов. Иракли происходил из рода первых колонистов, прибывших на Джану с незапамятных времён и с трудом переживших все тяготы жизни в социалистической стране, почти полностью уничтожившей бесценные виноградники и убившую всю его семью.

Неожиданно граф нашёл себе интересного собеседника на Джане. Он сдружился с пожилым грузином, даже вложился в его винное дело и полностью перестроил особняк. За это Иракли угостил его особенным вином, которое выращивалось только на Джане и считалось самым дорогим во всём Раудане — ледяное белое. Это вино Луар Оржельский до того пил на родном Орлоне, и здесь, на Джане попробовал вновь. Одна распитая на двоих бутылка стоила, как сотня особняков, но графу она подарила куда больше денег, золота и всех сокровищ Вееромы: вкус родного дома.

Дядя рассказывал Злате истории про Орлон и Тиберию вместо сказок на ночь. Делился воспоминаниями о доме и о людях, с которыми он общался, когда был ребёнком.

“Ты видел самого Хикаро?” — удивлялась маленькая Злата, рассматривая старые орлонские книги. — “Неужели ты живёшь так долго?”

“Очень долго”, — улыбнулся ей граф. — “До Джаны наша семья отбывала наказание в одном заброшенном месте, где время тянется невероятно медленно. Только орлонцы могут выжить там, и то не все. Многие из моей семьи остались там навсегда. Нам повезло переселиться на Джану”.

Деталей про этот переезд граф не рассказывал: всё время переключался на другие темы. Больше всего Злата любила слушать про венедов, которые когда-то пришли с далёкого-далёкого космоса, чтобы сделать из этой планеты ещё один дом для таких же людей как они. И именно здесь венеды начали выращивать уникальный виноград, который во всём Раудане ценится так же высоко, как шелка и алмазы. Граф, выкупив всё вино у её отца, оставил пару бутылок для Златы. Одну они выпили в день её совершеннолетия, и это вино Злата нашла изумительным. После этого она много путешествовала по Джане, пытаясь найти хоть что-то похожее в лучших винных домах Франции, Италии, Испании, Чили, но безрезультатно.

“Я так быстро отвыкла называть эту планету Землей”, — подумала Злата.

Два года назад, едва она закончила Санкт-Петербургский архитектурно-строительный университет, граф пригласил её быть свидетелем во время сделки с зингаями. Это был их первый договор. Бароны не доверяли словам “джанийца”, требовали гарантий, и Оржельский предложил им Злату в качестве залога на весь период их сотрудничества. Такое заявление шокировало бы любого человека, но не юную дочь Иракли Элиава. Девушка была готова к такому повороту. Именно ради этого дня граф её воспитывал: уроки самообороны, фехтования, стрельбы, этикета, а также особенное орлонское и венедское образование. Луар Оржельский сделал из неё человека уровня иссэ.

Среди зингаев она освоилась быстро. Бароны относились к ней с уважением, а Злата активно знакомилась со всеми тяготами и преимуществами жизни на отшибе Раудана. Кочевникам и пиратам приходилось нелегко. Периодически зингаи меняли базу, и ещё в начале жизни в качестве залога Злата попала на такой переезд. Суматоха и стресс зашкаливали, но именно в такие моменты поднялись все подводные камни, проблемы и тайны, Злата впитывала всё новое как губка.

Зная про Раудан и Итру, она составила список порталов, которыми можно пользоваться, как проходить через них незаметно, как заметать следы, как искать ресурсы, как определять корабли. А ещё у неё был безупречный вкус и торговый нюх.

Когда бароны искали способ добыть один важный товар в Квэре, то продумывали новый план высадки. Заявиться открыто на Аттану они не могли. Львиная доля зингаев состояла из “этноса” алого барона. Из-за коренастого сложения, смуглой кожи и волос всех тёмных оттенков, кроме чёрного, они действительно походили на цыган, чем выделялись. “Этнос” белого барона, высокие, бледнокожие и светло-русые люди, больше подходили для шпионских миссий, но из-за кочевой жизни прокалывались на элементарных беседах о быте на планетах. Поэтому людей А-Даная осталось очень мало, и барон ими дорожил. Такое отношение к своему народу подкупило Злату, которая на Земле видела всякое, но не порядочных политиков.

Статная и высокая девушка, настоящий эталон венедской красоты, предложила баронам свою помощь. Те изумились её предложению, которое неожиданно оказалось для всех золотой жилой. Злате даже и врать на Аттане не пришлось: люди с Джаны там хоть и редкость, но бывали. А джанийское вино до сих помнят во многих пабах Квэра. Хоть у Златы не было уникальных ледяных виноградников, но её предложение продавать собственное сванское вино (наследие отца, которое граф оформил на её имя в день её восемнадцатилетия), приняли сразу несколько заведений. Так Злата обзавелась собственным легальным бизнесом на Аттане, а бароны получили своего человека в одном из самых важных ресурсных мест.

Одним вином Злата не ограничивала себя. Она постепенно расширяла бизнес, торгуя украшениями и создавая собственные уникальные детали интерьера, но ей было и этого мало. Она горела желанием узнать больше про Раудан, открыть новые его двери, что давалось тяжело без протекции и знакомств. Да, Злата занималась любимым делом, и легко находила покупателей на свой товар. Для Джаны этого было бы более, чем достаточно, но кто захочет топтаться на одном месте, когда вокруг столько возможностей? Столько планет, столько знаний, культур, традиций, неповторимых стилей и оригинальных паттернов! Злате хотелось увидеть Лан, побывать на Илларе, Ахае, Изоре, Агуре, Галладе, а про Мурруми, Ра’Окор и Тэтас даже мечтать не смела.

Да что там планеты! Она даже не могла подняться в Поднебесные Чертоги Квэра. Всё, что Злата могла себе позволить, это любоваться издалека с верхних этажей Саурской башни изящными бело-голубыми строениями, украшенными ажурными золотыми и серебряными узорами. Как она обожала эту архитектуру! Злата знала, что автором Поднебесных Чертогов является талантливый архитектор с Мирама, Мерджи Гурон. Её кафедра находилась в Тивейском Университете, поэтому Злата решила поступить туда, получить образование по любимой инженерии и архитектуре и открыть для себя весь Раудан. Пару раз ей даже удалось побывать в Тивейском Университете. Периодически ректоры устраивают открытые лекции для всех желающих. Бесплатно, но надо забронировать место заранее и самостоятельно туда добраться. Злата смогла заработать на транспорт и побывать на курсах от Йена Грэззола, не привлекая зингаев. После этих лекций одна из лучших выпускниц Санкт-Петербургского архитектурно-строительного университета поставила себе новую цель.

Она, Злата Элиава-Оржельская, потомок венедов из дома Грэмм (чего не узнает ни одна душа, кроме графа) станет самым известным и востребованным инженером в Раудане!

Злату отвлёк звук сообщения. Она уже давно успела отвыкнуть от мобильных телефонов. Это было от Яггара. Просил не передавать дедушке печальную новость.

“Это и дураку ясно!” — недовольно подумала Злата, выключая экран. — “Как будто я такая идиотка, чтобы сообщать дядюшке о выкидыше Софии!”

Это была третья попытка Яггара и его жены Софии завести ребенка, и она сорвалась, как и две предыдущие. У несостоявшейся матери обострилась депрессия, и Яггар пригласил родственников на своего рода “пижамную вечеринку”, чтобы взбодрить жену. В просторной гостиной частного дома он развёл камин и сам наготовил всяких изысканных блюд. Яггар обожал кулинарию. Прибыли его отец Стефан, сестра Палана, кузина Луиза, дочка Мойрона, а также родичи по линии покойного дедушки Аттея: тётушка Эстер с сыновьями Михаилом и Юджином. Дядя Шон приехать не смог, но он позвонил по видеосвязи с Тибета. Долго жаловался на дранговую погоду и поддержал Софию тёплыми словами, пообещав привезти ей магический плед из шерсти белого яка.

“Какие же они все удивительные!” — думала Злата, потягивая чай с бергамотом. — “Настоящая семья, в которую мне повезло быть вхожей”.

Единственная брюнетка выделялась в компании светловолосых орлонцев как чёрная ворона среди белых. Ей действительно повезло.

“Дядя прав”, — размышляла Злата в вертолёте. — “На Джане им не место. Их род здесь вымрет. Им нужен новый дом. Или хороший доктор”.

Особняк Оржельских уже был близко. Злата узнала знакомую береговую линию, деревья и скалы, где она провела большую часть детства. Вертолёт плавно пошёл на снижение.

“Только не говорить ничего печального и удручающего”, — напомнила она себе, надевая солнцезащитные очки. — “Он и так немного сдал за последние годы. Даже ту грязную аферу с Йором не хочется обсуждать, но придётся. Портится Раудан. Очень портится”.

Вертолёт плавно сел перед особняком.

“Ни капли не изменился”, — подумала Злата, ступая на площадку. Тяжело вздохнув, она поблагодарила пилота и направилась через парковую дорогу, что тянулась вдоль скал к парадной двери.

Особняк её встретил почти гробовой тишиной. Внутри девушки всё напряглось, предчувствуя неладное. Она прошла в гостиную, стараясь ступать тише, но высокие каблуки выдавали её с потрохами.

— Проходи! — резко прозвучал голос графа из кабинета.

Злату как морозом окатило. Она хоть и не в чём не провинилась, но чувствовала себя так, словно её уже ждут с ремнём на готове. Робко пройдя в комнату, она увидела графа, сидящего за чёрным эбеновым столом. Казалось, над золотой заколкой с семью змеями кружилась грозовая ячейка, зловеще выблёскивая молниями.

— Что-то случилось, дядюшка? — спросила Злата, присаживаясь на стул по другую сторону стола.

Граф, переплевши перед собой длинные узловатые пальцы, бросил на девушку цепкий взгляд, словно сканировал её.

— Мне нужно, чтобы ты собрала мне информацию про Итру, — сказал он.

— Итра огромна, — удивлённо сказала Злата. — Вам нужно что-то конкретное?

— Мне нужна планета. И не абы какая, а уровня Тэтаса.

Злата чуть не поперхнулась воздухом.

— Если бы такую можно было найти легко, то зингаи бы не шатались по всему…

— Я и не спрашивал тебя про лёгкие пути, — резко перебил её граф. — Разузнай, как в Итре получить хорошую планету. Остальное я возьму на себя.

— В Итре не безопасно. У вас нет ни армии, ни флота, — ответила Злата. — Единственный вариант — это попросить протекции у кредитора типа…

Она замялась в нерешительности.

— Типа? — спросил граф, ожидая продолжения фразы.

— Шиона, — тихо произнесла девушка. — Но он очень опасный тип. Бароны боятся иметь с ним дело, хотя он не раз предлагал им весьма выгодные сделки в обмен на технологии, но ни Рамей, ни А-Данай не отзывались о нём позитивно.

— Значит, Шион, — тихо пробормотал граф Оржельский. — Собери мне о нём информацию, как ты умеешь.

— Но дядя…

— Не обсуждается! Стоит вопрос о выживании моей семьи.

— А как же тот проект? И тот доктор?

— В пекло проект и того доктора. В пекло Раудан! Он рушится. Я ведь по твоим глазам вижу, что ты мне привезла оттуда скверные новости.

Злата удивлённо заморгала. Она впервые видела графа таким… живым! Его запал начал зажигать огонь и в ней. Наконец-то они переходят к серьёзным действиям! Однако, этот Шион чертовски опасный человек, который держит в страхе всю Итру. Но и прямой потомок Джеврона тоже не так прост. Если дядя хочет начать опасную игру, она поможет ему всем, чем сможет. Ведь ставки для неё так же высоки, как и для графа: вся его, а значит, и её семья!

“Дранг с ним. Стану лучшим инженером Итры!”

— Говорите, дядя. Я всё сделаю!