Утренняя смена

XIV

Слабый ветерок шелестел в кустах боярышника, посаженного перед цехом. Теплые голубоватые лучи лились сквозь стеклянный потолок. Ритмичный шум наполнял просторное помещение.

Зина стояла у своего станка, пристально глядела на резец, и, точно пугаясь ее взгляда, резец вращался все быстрее.

В последнее время у нее иногда появлялось такое ощущение, будто она впервые познакомилась со своим станком. Она стала обращаться с ним увереннее и разумнее. Зина начинала понимать, что она не слуга, а хозяин машины.

С любопытством и с некоторой опаской рассматривала она машину, точно перед ней находилось живое существо, которое еще предстояло покорить.

Резец вращался все быстрее и быстрее. Горячая стружка отлетала далеко на пол.

— Эх, Тамарка, до чего здорово получается! — громко воскликнула Зина, не глядя на подругу, работавшую неподалеку от нее.

Проходя мимо и услышав это восклицание, Никита Иванович одобрительно покосился в сторону Зины.

— А ты что же? — упрекнул мастер Тамару, останавливаясь и наблюдая за ее медлительными движениями. — Подруга рекорды устанавливает, а ты ее на корточках догоняешь?

— Ничего, — огрызнулась Тамара. — Не одной ей рекорды устанавливать. Она норму перевыполнит, а я прыгну.

— Прыгнешь, говоришь? — Старик иронически хмыкнул. — Ну, по прыжкам я не специалист...

Он задумчиво почесал затылок и пошел дальше.

Похвала мастера была приятна. Станок уверенно пел свою песню; никаких перебоев, никаких визгливых нот. Зина хорошо знала этот голос. Она посмотрела под ноги, там лежали детали, дожидавшиеся очереди. Скоро ли она возьмется за них? «Детали всегда должны стоять в очереди к станку, — любил твердить Никита Иванович. — Это торопит нас лучше всяких напоминаний...»

В цехе насчитывалось немало опытных токарей, которые в начале месяца работали с большой прохладцей и, лишь заметив, что получка будет не очень густа, принимались за дело так, что любо-дорого было посмотреть. На их примере Зина видела, что при большем проворстве и точности можно и в одну смену заработать столько, сколько другие зарабатывают за две. Она попробовала еще до гудка подготовлять инструменты и, не полагаясь на полученные от технологов указания, самостоятельно продумывать способ расточки. Хотелось не только не задерживать сборку, но еще подогнать слесарей.

Она представляла себе новые высокие домны, — и в Магнитке, и в Липецке, и в Мариуполе. Там, в этих домнах, построенных ее руками, ее цехом, выплавляется металл, из которого ее же цех делает подъемные краны, всевозможные железные конструкции, машины. Ей хотелось, чтобы завод выпускал машин все больше и больше...

Пока что сборку задерживало отсутствие баббитовых подушек. Эти самые подушки лежали сейчас перед ее глазами, и, как бы проворна она ни была, сборщиков ей все равно не догнать. Дерзкая мысль мелькнула в ее сознании: а что, если попытаться обрабатывать две детали сразу? Тогда кончатся простои... С кем бы посоветоваться?

Она решительно остановила станок и прошла в соседний пролет.

Халанский стоял возле чугунной станины, держа в руке бутылку со стаканом, надетым на узкое горлышко.

Зина удивилась:

— Ты почему прохлаждаешься?

— Не беспокойся... — Он пожал плечами. — Мы свое суточное задание выполнили.

— Это не резон...

— А ты что за начальство? — обрезал ее Халанский. — Любишь всех учить... Володя тут же спохватился: он не хотел портить с ней отношения. — Пойми ты,— принялся объяснять он миролюбивым тоном, — если я начну гнать, меня назовут рвачом и каждую обработанную мною деталь будут принимать с удвоенной придирчивостью.

В другое время Зина поспорила бы с Халанским, но сейчас он был ей нужен, и она не рискнула возражать.

— Володечка, дорогой, у меня к тебе просьба, — заискивающе обратилась она к нему, опасаясь, что он на нее рассердился. — Пойдем к моему станку на минуточку... Помоги мне.

— Вот все вы так, — обидчиво возразил Халанский. — Я и такой, и сякой, и в комсомоле быть недостоин, а чуть что не ладится, к кому идете за помощью?

Занятая одной мыслью, поглотившей все ее внимание, Зина совсем забыла, что всего несколько дней назад чуть не поссорилась с Халанским из-за Тамары.

— Мало ли что случается, — смущенно отозвалась она. — Не со зла...

— Ладно уж, — смягчился Халанский. — Показывай, что у тебя стряслось.

Позвякивая стаканом о горлышко бутылки, он неторопливо направился к ее станку.

— Вот. — Зина указала на лежащие детали. — Сборку задерживает отсутствие баббитовых подушек...

Кивком головы Халанский согласился с ней.

— Это известно.

— Мне кажется, я придумала способ, благодаря которому можно будет скорее растачивать подушки, — неуверенно объяснила Зина. — Если поставить вместо одной расточной головки две и растачивать два вкладыша сразу...

— Как — сразу?

Зина с тревогой смотрела в лицо Халанскому.

— А ведь это мысль! — воскликнул он вдруг после минутного раздумья. — Как это ты сообразила?

— Володька!— Зине захотелось схватить его и завертеться вместе с ним по цеху. — Ты поможешь мне?

Он вдруг спохватился и осторожно спросил:

— А ты советовалась с Николаем Семеновичем?

Зина весело махнула на него рукой:

— Сделаем, тогда и покажем!

— Ничего не выйдет, — решительно заявил он и добавил: — Кроме неприятностей для тебя, разумеется.

Зина насупилась.

— Почему?

Халанский достал из кармана записную книжку и принялся производить простой арифметический подсчет.

— Очень просто. Допустим, ты увеличишь выработку вдвое. Ведь существует производственная программа. Мы должны сдать определенное количество машин... Что же получится?

Зина неуверенно возразила:

— Но ведь подушек-то не хватает?

Халанский пожал плечами, всем своим видом показывая, что он удивляется непонятливости Зины.

— Сегодня не хватает, а завтра девать будет некуда! А впрочем, посоветуйся с Крюковым, он опытнее нас обоих, — предложил он, заметив приближающегося приятеля. — Крюков, поди-ка сюда!

Стоило только возбужденным голосам долететь до ушей Крюкова, как он сейчас же торопился на место происшествия, и благодаря его сдержанности редкие конфликты не оканчивались миром. Крюков обладал таким спокойным характером, что казалось, будто сама природа предназначила его для роли третейского судьи.

— Зине пришла в голову идея, — принялся объяснять Халанский, — одновременно растачивать два вкладыша...

Крюков с интересом наклонился к станку.

— Что ты предлагаешь?

Зина подробно рассказала с своем замысле.

— Я не советую это делать, — Крюков покачал головой. — Если Зине даже удастся осуществить свое намерение, это будет не по-товарищески. Не всякий справится с такой сложной обработкой. И потом нарушение технологической дисциплины...

— При чем тут дисциплина? — не поняла Зина. — Дисциплина-то ведь нужна для повышения выработки?

— Во всяком случае, — заявил Халанский, — я не советую тебе что-либо предпринимать без разрешения Николая Семеновича.

— Не торопись, Зина, — добавил Крюков. — В будущем мы сами тебе поможем, а пока...

Зина вопросительно посмотрела на станок, как бы спрашивая у него совета.

— Жарко, — пожаловалась она.

— Выпей ситро, — поспешно предложил Халанский. — Выпьешь?

Зина утвердительно кивнула.

— Налей.

Она залпом выпила стакан теплой сладковатой воды и решительно сказала:

— А теперь идите. Спасибо за ситро.

Минуту Зина стояла, задумчиво шевеля губами, затем повернулась к станку. Если как следует приналечь, деталь можно будет сдать еще сегодня. Хотелось поскорее взяться... Взяться ли? Готовая деталь — новенькая, отшлифованная, с аккуратно расточенными отверстиями — лежала перед ней. Зина сделала много больше, чем требовалось, теперь можно было не торопиться. Она остановила станок и принялась прилаживать второй резец.

К концу смены Никита Иванович снова подошел к Зине. Мастер частенько задерживался у ее станка: его привлекали настойчивость и уверенность девушки, — редкие парни отличались таким твердым характером. Ни на кого не ворчал старик так много, как на Демину, и никому так охотно не помогал.

Он с удивлением задержал свой взгляд на снятой детали.

— Не тому я тебя учил, чтоб детали портить, — укоризненно произнес Никита Иванович. — Дай бог к завтрему было с этой работой поспеть. Испортила деталь, чует мое сердце... Подай-ка планчик.

Зина достала из кармана комбинезона сложенный чертеж.

Старик расправил засаленный листок и опустился на корточки.

— Ничего не понимаю, — забормотал он, сверяя деталь с чертежом. — За такой срок немыслимо ее расточить, а придраться не могу. Чудеса! — Он еще раз измерил деталь, выпрямился и с недоумением поглядел на Зину. — Колдуешь ты, что ли, девка?

— Ведь баббит — мягкий металл, Никита Иванович, — оправдывалась Зина. — При обработке он не дает больших колебаний.

— Понимаешь? — насмешливо спросил мастер, выпячивая губы, обросшие рыжеватой щетиной. — Шибко образованной стала... — Он подвинулся к станку.— А резец у тебя цел?

И не поверил своим глазам... Никита Иванович почти вплотную приблизил лицо к станку и с изумлением отступил назад.

— Ты в уме? — растерянно вскрикнул он. — Зачем две подушки закладываешь? Разве может станок выдержать такую нагрузку?

— Никита Иванович, родненький! — взмолилась Зина. — Авось выйдет?

— Авось да небось! — передразнил ее старик— Авоська веревку вьет, а небоська петлю накидывает... Кукла турецкая! Кто тебе позволил над станком мудрить? Разве можно такие вещи без инженера делать?

Схватившись за козырек, он низко надвинул фуражку на лоб и, делая вид, будто не замечает жалобного взгляда Зины, затрусил мелкими стариковскими шажками в пролете между станками.

Зина растерялась. Запускать станок или не запускать?

Желание проверить свою затею было непреодолимо. Груз еще, чего доброго, запретит. Зина рискнула.

«Миленький, голубчик, не подведи, — мысленно обращалась она к станку и тут же подумала: — Господи, какая я дура... Будет мне на орехи...»

Она оглянулась, — позади стояли Груз и Никита Иванович.

Груз заметил ее замешательство.

— Продолжай, продолжай, — коротко приказал инженер, внимательно наблюдая за оборотами резцов.

Зина стояла к нему спиной, но все время чувствовала его настороженный тяжелый взгляд. У нее опустились плечи, она сразу поблекла, сразу почувствовала себя маленькой и тщедушной девчонкой.

— Ну как, Николай Семенович? — нетерпеливо спросил мастер, но инженер ничего не ответил, и старик замолчал.

Груз не принимал решений наобум. Он смотрел на станок и мысленно взвешивал все могущие быть последствия.

Время тянулось медленно. Прошло десять минут, пятнадцать, полчаса...

— Хватит, — неожиданно приказал Груз.

Зина уже оправилась от смущения, ей казалось, что все получается очень ловко, она подумала, что не расслышала инженера.

— Останови станок, — грубо повторил он. — Механизм не может выдержать такой нагрузки!

Зина испуганно повернулась к Никите Ивановичу, ища у него поддержки. Мастер сердито таращил глаза, призывая ее послушаться Груза.

Она остановила станок.

— В чем дело, Николай Семенович?

— А в том, — наставительно произнес он, — что в продолжение двух-трех месяцев ты будешь зарабатывать по тысяче рублей в получку, а через три месяца станок выбросят на свалку.

У Зины сразу пересохло в горле.

— Николай Семенович! — хрипло воскликнула она. — Вы напрасно так говорите...

Грузу не всегда удавалось скрыть свое пренебрежительное отношение к людям, не имеющим технического образования или большого производственного опыта.

— Ладно, — равнодушно отозвался он, заложив руки в карманы. — Я категорически запрещаю растачивать две детали одновременно. Не ты отвечаешь за оборудование цеха. Я не позволю коверкать государственное имущество. Заведи собственный станок и делай тогда с ним все что угодно. Понятно?

Он обращался с ней, как с вещью. У Зины задрожали губы. — Нет, — тихо и упрямо сказала она, и ее губы задрожали еще сильнее.

Груз резко повернулся к мастеру.

— Прекратить, — отчетливо сказало он. — Понятно, Никита Иванович?

Слезы душили Зину, она проглотила подступивший к горлу комок и закусила губу, будучи не в силах спорить с Грузом. Плохо соображая, что делает, она машинально запустила станок. Так было легче.

— Интересно! воскликнул Груз. — Очень интересно. Протест?

В таких случаях он никогда и никому не давал поблажки.

— Никита Иванович, напиши записку в отдел кадров, — распорядился инженер. — Как это ни прискорбно... уволить.

Зина повернула к Грузу заплаканное лицо и всхлипнула. Не желая вступать в пререкания, он быстро зашагал к выходу.

Никита Иванович нехотя подошел к Зине.

— Э-эх, девка... — укоризненно сказал он и остановил станок.