В гнезде Орла

Глава 12

Поезд прибыл в Кракау рано утром. Максим и Анна сразу увидели обстановку на вокзале заметно отличалась от той что они видели в Шварцланде. Полиция вела себя вежливо. Хорошо одетые люди толпились на перроне. Вот-вот должна была объявляться посадка в поезд Кракау-Берлин.

В административном центре рейхсгау Польша жизнь была совсем другой. Она отличалась от жизни в рейхсгау Украина. Здесь люди жили по-другому. С надеждой. Было ли эта надежда действительной, вопрос сложный. Возможно, для местного населения она была мнимой. Поляки в сороковые годы хорошо на своей шкуре испытали «немецкое гостеприимство». В прошлом так называемую столицу Польского Генерал-губернаторства активно заселяли важные нацистские лица. Свозили и немцев попроще. Бывший Краков объявили городом с немецкими корнями.

Местное население выгоняли из собственных домов. Если до войны в городе проживало около тысячи немцев, то всего за пять их число выросло до пятидесяти тысяч. Жизнь простых краковчан превратили в Ад. На них смотрели лишь как на рабочую силу. К слову, новые власти соблюдали приказ Ганса Франко: «Поляк должен чувствовать, что его единственная обязанность — работать и только работать».

Безусловно за последние пятьдесят лет многое изменилось. Поляки получили возможность вести предпринимательскую деятельность, возможность спокойно путешествовать по Рейху, получать образование. Вот только стала ли их жизнь от этого нормальной?

— Ты была в Польше? — спросил Максим Анну. Пара сошедшая с перрона высматривала человека, чью фотографию им передал Герман.

—Только в Варшау, рейхсгау Вартеланд. — ответила Анна и крепко взяла Максима за руку. Ей казалось, что они одетые в американскую одежду собирают взгляды абсолютно всех на вокзале. — Да и то проездом.

— Нас должен встретить некий Войцех… — Максим пытался среди толпы найти лицо с фотографии. — Он должен быть в сером костюме и фетровой шляпе.

Мозолить глаза другим пассажирам и полиции паре не хотелось, поэтому они поспешили покинуть территорию вокзала и попытаться связаться с повстанцами через оставленный номер Германом.

Им оставалось преодолеть с десяток метров до выхода с вокзала, как их под руги взял высокорослый мужчина в серой фетровой шляпе и того же цвета пиджаке. В точности как на фото.

— Прошу прощение, мои американские друзья. Немного задержался, — произнёс мужчина. — Войцех Блащиковский имеет дурную привычку опаздывать, — он говорил так весело и открыто, словно он знал Анну и Максима всю жизнь. — Моя машина на парковке.

Под руки с поляком Анна и Максим спокойно покинули вокзал. Войцех посадил их на задние сиденья своего синего «Опеля». В автомобиле появилась возможность поговорить. В салоне сильно пахло пахучкой ёлочкой.

— Герр Аппель, фройляйн Анна, — гладкое выбритое лицо Войцеха повернулось с водительского сиденья. — Рад знакомству, — поляк протянул руку

— Мы тоже, пан Блащиковский. — Максим крепко пожал поляку руку. — Вам привет от Германа.

— Просто Войцех.

— Просто Анна и Максим, — мило улыбнулась Анна. — Мы не немцы.

— Dobra[1]! — Войцех завёл машину. — Сейчас поедем в нашу так называемую штаб-квартиру. У нас много работы. Хорошо, что старик прислал вас. Люди нам очень нужны. Но для начала надо вас переодеть. Вы самая настоящая мечта пограничника, — он снова повернулся к Анне и Максиму. — Вы слишком заметны. Американских туристов редко встретишь в Кракове. Особенно сходящих с поезда из Шварцланда.

Анна и Максим промолчали. Машина тем временем покинула территорию вокзала.

Проезжая по улицам Кракау, Анна заметила, как было много туристов и местных жителей, спокойно разгуливающих по городу. Административный центр жил. Здесь была видимость жизни.

Войцех тем временем направлялся в самый центр. К удивлению пары, местное сопротивление расположилось в самом центре города на Флорианской улице. Поляк остановился у небольшого старого трёхэтажного дома неподалеку от ворот. Он заглушил двигатель, и вместе с Анной и Максимом поспешил скрыться в здании.

— Если будет время, советую посетить музей Чарторыйских. После прихода немцев много картин украдено для частной коллекции Гитлера, но и сейчас там есть на что посмотреть, — не разуваясь Войцех прошёл в глубь дома, потянул за одну из книг, стоящих на полке в комнате с камином, и открыл потайную дверь, ведущую в подвальное помещение. — Вы же не подумали, что настолько открыто будем вести нашу подрывную деятельность, — в словах поляка звучало гордость за себя и то, что он делает.

Войцех спустился по каменным ступенькам в подвал. Анна и Максим последовали за ним. Как только они оказались внизу, дверь за ними резко захлопнулась.

— Меры предосторожности, — Войцех зажёг в подвале свет. — Располагайтесь. Кроме нас пока никого нет. Сегодня будний день, и многие наши единомышленники заняты на других местах. Как я отметил в машине — рук нам не хватает, — он отпер одну из дверей, которая оказалась гардеробом. — Оденьтесь в более привычную для Рейха одежду. Даже с вашими американскими паспортами, у вас отличные шансы попасться Гестапо.

Паре ничего не оставалось, как послушаться поляка. Джинсовую одежду они сменили на лёгкие брюки и однотонные рубашки. Анна и Максим стали похожи на работников банковской сферы. Не хватало каждому по массивному дипломату.

Переодевшись они сели за стол в одной из комнат. В подвале не было душно, не было сыро. Помещение хорошо проветривалось. Было много мебели, шкафов с бумагами, на полках лежали лэптопы, планшеты, множество информационных носителей. В одном из углов нагромоздились ящики с оружием и патронами.

— Побалую вас запрещённым, — Войцех поставил перед парой на стол по бутылке кока-колы. — Он посмотрел на бутылки. — Себе тоже возьму.

Поляк вернулся с ещё одной бутылкой, и все трое, скрутив кронен-пробку, принялись молча пить американскую газировку.

— Всё происходит так быстро. В субботу я выступала в школе Линдеманштадта перед выпускными классами. Гордо говорила Хайль Рейх, а теперь сижу в Польше и пью американскую газировку… С офицером СС и польским паном, который планирует уничтожить режим, — Анна сделал большой глоток. Кока-кола ей понравилась. Сладкий, слегка лимонный привкус оставлял на глотке приятное послевкусие.

— А по-другому не может быть… — Войцех печально посмотрел на Анну. Ему было чуть за тридцать. Короткие чёрные волосы, зелёные глаза на квадратном лице простого труженика, который верит в лучшее будущее. — Мы должны действовать быстро, пока Берлин не опомнился. Сегодня в аэропорту уже начали проверять документы. До вокзалов благо, не добрались. Боюсь, если бы это произошло, вы здесь со мной не сидели.

— Как давно вы в сопротивлении? — спросил Максим.

— Всю жизнь. Ещё мой отец состоял в подполье. Правда, ничего добиться не сумел. Его признали невменяемым и сгноили в психушке, — он отрешённо посмотрел в потолок, вспоминая отца. — Мне было семь, когда за ним пришли гестаповцы. Не забуду тот день. Тогда я в последний раз видел его. Пока его поковали в машину, он успел выбить одному из офицеров пару зубов. — на лице поляка появилась улыбка. — Тогда у подпольщиков, в отличие от нас, не было ни плана, ни веры. Они просто действовали. Делали всё грубо и шумно. У нас всё иначе.

— Нет страха, что вас могут схватить? — Анна отставила бутылку.

— Такого страха точно нет, — Войцех покачал головой. — Есть страх за наше будущее. Мне боязно думать о последствиях нашей с вами борьбы. Пока мы хотим одного. Но вот потом…

— Потом все начнут делить страну, — усмехнулся Максим, поболтал бутылку в руках и отпил колы. — Да и не стоит забывать о японцах.

— Вы правы, Максим. Все хотят кусок пирога, да побольше, — Войцех вышел из-за стола, выдвинул на стене напротив экран и включил проектор, висевший над потолком. — Нетрудно догадаться, что большую роль в делёжке займёт Российская Республика. По правде говоря, от них многое зависит в третьей ступени плана, — он посмотрел на пару. — Судя по вашим удивлённым лицам, вы мало что знаете. Что ж, просвещу вас. Не понимаю, почему старик всё держит в секрете, — на экране загорелась карта мира. — Мало свергнуть режим. Наша победа будет тогда, когда наступит мир, а он наступит очень и очень нескоро.

Войцех начал на карте показывать мир, который должен предстать после уничтожения Рейха. Российской Республике должна была отойти вся захваченная территория бывшего СССР, а также вся территория вплоть Босфора, с контролем над Константинополем. Взамен Россия отказывалась от каких-либо претензий на колонии Рейха. Их между собой должны были поделить Испания, Франция, Португалия и Италия. Польша, Бельгия, Нидерланды, Югославия, Венгрия Финляндия, Норвегия и Швеция получали независимость. Германские территории и все остальные было решено поделить на зоны влияния, которые будут обсуждаться после полной капитуляции Берлина.

— Das Fell des Bären verteilen, ehe man ihm gefangen hat![2]— вслух задумался Максим. — это плохая затея.

— Я согласен, — Войцех сел обратно за стол. — Многие хотят всего и сразу, совершенно забывая…

— Что у Рейха ядерные ракеты! — заключил Максим, он, будучи офицером СС, был осведомлён, где стоят на боевом дежурстве ядерные ракеты. — Британия, архипелаг Шпицберген, Аляска и Гренландия. Это только самые известные места, где у Берлина есть ракеты. С конца восьмидесятых годов они не хранятся на территории Европы, только на островах, на которые добраться — та ещё задача. У России практически нет флота. Возможно, на начальном этапе они добьются успеха, смогут занять полностью Московию, часть Украины, Туркестан, Готенланд и Кавказ, но не стоит забывать о войсках Рейха в колониях. Там собраны хорошие силы.

— Здесь нам поможет Япония, — Войцех вполоборота перелистнул пультом слайд на экране. На нём стрелками были показаны возможные направления атак японской армии. На востоке и юге удары ожидали Китай, колонии в Индии и Аравии, а с запада ожидался удар по северу Африки, Португалии и Ирландии. — Это нам предоставили американцы, на сколько можно верить этим данным, не знаю, но наши коллеги из Западной Европы им доверяют. Китай Рейх не будет защищать и сразу начнёт вывод войск, часть отправятся защищать колонии в Индии, часть — рейхсгау Туркестан. В любом случае предстоит тяжёлая борьба на Западе. Поэтому задача России — сковать армию Рейха на Востоке, а весь их имеющейся флот должен будет атаковать архипелаг Земля Франца-Иосифа и направиться на Шпицберген к шахтам с ракетами. Это самый реальный шанс получить боеголовки в наши руки. Ламанш слишком хорошо охраняется, на лояльность тамошних войск надеяться нам не приходиться.

— Звучит всё слишком просто, — Максим отказывался верить в данный план. — Японцы обладают самой многочисленной армией. Полагаете, оборона русских выстоит? Они нападут и на них!

— Последние данные из России говорят, что да. Они готовы к атаке. Захваченные японские технологии в конце шестидесятых позволили им не отставать в развитии, их армия намного сильнее, чем может показаться на первый взгляд.

— Силу армии покажет лишь война, — обозначил Максим. — Рейх готовился к войне с Японией, но неизвестно, насколько его армия готова воевать. Если в Европе начнётся гражданская война, то часть лояльных нам войск просто там завязнет. — Не так я себе всё представлял.

— Понимаю твои опасения, как и то, почему Алексей Петрович вам не рассказал всё до конца, — Войцех выключил проектор. — Надо верить в лучшее. В начале мая к нам присоединится сам старик. Он хочет быть вместе с нами, когда начнётся второй этап.

— В чём будет заключаться вторая часть плана? — спросила Анна. Все эти стрелки на карте с обозначением войск японцев её пугали. Мир ожидала глобальная война, намного страшнее той, что была восемьдесят лет назад. — Первая часть плана была в демонстрации несогласия с режимом, то в чём суть второй?

— Напугать население, — грустно признался Войцех. — Сеять панику. Сейчас мы устроили раздор в верхах, далее он должен произойти в умах граждан. Они должны увидеть, что Рейх их не будет защищать.

— Будет много жертв! — Анна кажется начала осознавать, куда всё приведёт.

— На крови будет строиться новый мир, по-другому не будет, — Войцех вышел из-за стола. — Это сказал не я, а люди, которые вас сюда отправили. Вы не слышали ни от Германа, ни от старика таких слов. И не должны были слышать, как и люди, подобные вам. Это горькая правда всей нашей борьбы. Я не все цели поддерживаю, но видит Бог, другого шанса нет и не будет. Только так мы свергнем режим.

После слов Войцеха воцарилась тишина. Анна взяла Максима за руку. Ей стало не по себе от слов поляка. Но в душе она понимала, другого выхода нет. Придётся чем-то жертвовать. Война не бывает без жертв.

— Мы сделаем всё, что в наших силах… — с некоторым трепетом произнесла Анна.

— Некуда отступать… — согласился Максим.

— Я вас не сомневался, — Войцех понимал опасения Анны и Максима. Он спрятал руки за спину и грустно на них посмотрел.

Поляк сам не хотел кровопролития. Пока его отец был жив, он успел внять его словам о независимой Польше. Он хотел его не подвести и реализовать его мечту о свободной стране.

Тем временем тишину нарушил шум открывающегося хода в подвал и тяжёлый топот сапог по железной лестнице. Спустя минуты в комнату молчаливо вошёл высокий мужчина в чёрной форме с красной повязкой на левом рукаве. Снял фуражку со своих рыжих коротких волос и с интересом посмотрел на Анну и Максима.

***

— До четвёртого числа мы должны многое сделать, — заговорил пришедший офицер. Это был Ганс Циммерманн. агент Гестапо, работающий на повстанцев. — Вы успели проскочить, вслед за аэропортом начали проверять на ЖД и автовокзалах билеты, — его одолевала изрядная нервозность. — Есть закурить?

Войцех кивнул и принёс офицеру, в звании штандартенфюрера СС, пачку американских сигарет марки «Парламент». Ганс достал одну, постучал фильтром о пачку и закурил от поднесённой поляком зажигалки.

— Нам предстоит много дел. Может вам покажется, что увеличение числа полиции в городе — это плохо, то я вижу в этом шанс. Главное — всё сделать правильно, — Ганс довольно выпустил изо рта клуб дыма. Его веснушчатое лицо заволокло табачное облако. — Вы, Анна, журналист. Верно?

— Всё так, герр Циммерманн, — ответила Анна.

— Fein![3] — Ганс потёр переносицу левой рукой. — Сейчас все структуры, подчинённые СС, ждёт череда проверок. Рейхсфюрера СС Каца, видимо ухватили за schwanz, иначе я не могу объяснить, почему он резко подхватился всё проверять. Самых отбитых нацистов собирает под своё крыло. Столько лет ничего не делал, а как запахло жаренным побежал укреплять тылы. Больше чем уверен, когда всё начнётся, он будет в числе первых, кто решит занять в Берлине место рейхсканцлера. Юрген пойдёт на любые уступки, будет всеми силами отнекиваться, что никогда не верил в национал-социализм. Может, оно и так, только он такая же тварь, как и вся остальная верхушка. — На столе пепельницы не оказалось, поэтому бычок отравился в пустую бутылку кока-колы. — Теперь давайте поговорим о делах.

Ганс сложил пальцы в замок и начал рассказывать о планах. Алексей Петрович проинструктировал его о прибытии в Кракау Анны и Максима, поэтому офицер знал, как использовать молодых людей. Он найдёт им работу.

— Ничего сложного. Вы совсем справитесь, — Войцех приободрил Максима и Анну. — Почти восемьдесят пять лет назад именно Польша первой приняла удар. Теперь настало время поменять всё местами.

[1] Хорошо (пер. с польского)

[2] Делить шкуру медведя до того, как его поймали (пер. с нем). Аналог поговорки «делить шкуру неубитого медведя».

[3] Чудесно. (пер. с нем)