В гнезде Орла

Глава 3

Клаус находился за решёткой в каком-то сыром подвале, в крохотной комнате. У него не было кровати, только старый потрёпанный матрас. Ничем не пахло и то ладно. Майор постелил на него свой мундир и лежал, глядя в заплесневелый потолок, положив правую ногу на левое колено. Сапоги снял, оставшись в одних носках. Личные вещи у него изъяли, оставили только платок.

Майор просто ждал, когда его вытащат. Никаких мыслей о побеге, да и возможности покинуть это чёртово место, а потом и город пока не предвиделось.

Раздался звук открывающийся железный двери, а затем топот по каменной лестнице армейских сапог. Кто-то решил навестить Клауса.

— Как тебе люкс? — саркастично спросил Ганс, подойдя к решетке с майором. — Прости, но других номеров не было, — он рассмеялся и достал сигареты. Теперь он мог спокойно курить, где хочет.

— Ты умрёшь собачьей смертью, — Клаус продолжая глядеть в потолок, ответил Гансу. — Предателей никто не любит!

— Я ещё поживу, а вот ты… — Ганс сделал короткую затяжку. — Тебе придётся гнить в тюрьмах…

— Курение запрещено! — вдруг произнёс Клаус. — С двадцатого октября пятидесятого года на всей территории Рейха введён полный запрет на табачные изделия. Нарушение облагается штрафов в размере двадцати рейхсмарок. При повторном нарушении возможен административный арест на десять суток либо обязательные работы, — майор поднялся. — Если в нарушении замечен военнослужащий или госслужащий, то штраф за курение возрастает до половины месячного оклада. Для офицерских чинов штраф при повторном нарушении будет составлять один полный месячный оклад.

— Значит я злостный правонарушитель. Можешь написать на меня жалобу, — Ганс рассмеялся и выпустил клуб дыма прямо К в лицо. — Останусь с голой задницей. Зато покурил!

Майор пошатнулся, закашлялся и стал отмахиваться от дыма. Пакостная привычка была очень сильно распространена в Российской республике и Свободных штатах.

Ганса забавляла, как Клаус даже за решёткой соблюдает законы. Майор затронул запрет на курение. Борьба с которым шла с начала прошлого века, а с приходом Гитлера к власти только усилилась. Вдобавок антитабачная компания отлично сочеталась с расовой теорией. Курение объявили причиной рака, атеросклероза, бесплодия, детской смертности, инфарктов, неприятного запаха изо рта и гомосексуализма. В молодости фюрер был заядлым курильщиком, но с возрастом отказался от данной вредной привычки. Он пытался добиться того же от народа. На своём примере он хотел, чтобы на него равнялись. Сталин, Рузвельт и Черчилль курили, а Гитлер нет.

Правительство активно использовала в убеждении населения приёмы массовой пропаганды. В таких массовых изданиях, как журналы Gesundes Volk[1], Volksgesundheit[2], Gesundes Leben[3] публиковались статьи о вреде курения. Развешивались плакаты, распространялись листовки на рабочих местах, которые разносили члены гитлерюгенда и Союза немецких девушек[4].

На законодательном уровне были приняты следующие меры:

В 1938 году был введён запрет на курение сотрудников в военно-воздушных силах и почтовых ведомствах. Запрещалось курение в медицинских учреждениях, а также в некоторых домах отдыха. Акушеркам также было запрещено курить на работе.

В 1939 году НСДАП ввела запрет на курение во всех своих учреждениях, Генрих Гиммлер запретил курить офицерам СС и полиции в рабочее время. Солдаты и офицеры Вермахта не могли курить на улицах, в момент нахождения на службе. В школах был введён полный запрет.

В 1941 году в шестидесяти городах Германии был введён запрет на курение в трамваях, нельзя было курить в бомбоубежищах.

В 1943 году был введён запрет на курение в общественных местах для лиц моложе восемнадцати лет.

В 1944 году был введён запрет на курение в автобусах и городских электричках.

В 1950 году на всей территории Германии ввели полный запрет на курение (включая оккупированные территории).

В общем, законы на то и существуют, чтобы их нарушать. Ганс пристрастился к пагубной привычке ещё в юности, раздобыв с друзьями контрабандные американские сигареты. На время от неё отучился, отец поймал его и отходил ремнём. Вернулся к курению в двадцать два, когда служил на военной базе в Свободных штатах.

— Впрочем кури сколько влезет. Ты умрёшь не от рака лёгких, — Клаус сел на матрас.

Ганс усмехнулся, сделал ещё одну затяжку, бросил окурок на пол и затушил его сапогом. Уж точно не майору рассказывать о соблюдении законов. Полковник был в клубе, когда Клаус надругался над бедной официанткой.

— Я выберусь и придушу тебя, — пригрозил Клаус. — Будь уверен.

— Ловлю на слове! — Ганс с улыбкой посмотрел на Клауса. Такой жалкий и слабый. — Надеюсь, ты доживёшь, до того дня, когда твои хозяева будут кормить своими телами свиней, — он с отвращением смачно сплюнул гадкую, жёлтую субстанцию под ноги майору и вышел из подвала.

Клаус смотрел ему вслед и в голове представлял, как полковник бьётся в конвульсиях, хватая ртом воздух, пока он душит его галстуком.

***

Пока Клаус сидел за решёткой. Анна и Максим спокойно из Кракау на машине добрались до Каттовитца (Катовиц), а уже из него, под своими настоящими именами, сели на поезд до Франкфурта. Оттуда по легенде в Гамбург должны будут вылететь агенты имперской безопасности, офицеры СС Николас Мюллер и Хильда Паульс. Хакеры повстанцев, пока в Берлине царила паника, делали на отлично свою работу. Молодые люди беспрепятственно всё глубже и глубже углублялись в сердце Рейха. Пока их путь вёл на север, но столица на их пути ещё обязательно окажется.

— Гау не будет поделены на зоны оккупации, — рассуждал Максим в поезде, вспоминая сказанное Алексеем Петровичем про новую Германию. — Это понятно. Всё рассказы Войцеха больше не актуальны.

— Россия заберёт, что сможет, страны Восточной Европы по возможности получат независимость… — согласилась Анна. —— Вся остальная Европа может оказаться в руках нового фюрера!

Верно. Силы не равны. Приходится жертвовать, — Максим был убеждён в своих словах, — Даже своими принципами. Все эти разговоры о борьбе с режимом… — парень тяжело вздохнул и отпил из кружки чаю. — Всё это бред. Ты видела сама, что происходит… Я всё знал с самого начало, но только недавно понял, к чему ведёт эта борьба.

— Думаешь, стоит нам дальше не продолжать борьбу?

— Мы едем по Франкфурт, потом летим в Гамбург, — Максим не собирался сдаваться. Не было выбора. — Нужно идти до конца, — он взял Анну за руки. Они были такие тёплые. Единственное тепло, что могло согреть его душу. — Шанс сбежать из страны мы упустили. Нас теперь никто никуда не выпустит.

— Значит, мы сделаем, что сможем, — Анна посмотрела на руки Максима, затем на него. — Раз Алексей Петрович ставит на нас, значит в наших силах как-то повлиять на будущее. Мы больше не маленькие винтики в механизме.

— Мы сами стали механизмом!

Поезд тем временем подъезжал к Франкфурту-на-Майне, городу, находящемуся на землях Гессена в южной части гау Гессен-Нассау. Франкфурт представлял собой блестящий образец истинно арийского города. Широкие проспекты и площади украшали монументальные неоклассические здания, монументы, увешанные знамёнами Рейха и свастикой.

Анна с Максим, ступив с поезда, сразу ощутили нацистскую утопию — чистый, безопасный город, в котором любой приезжий сразу чувствовал гнетущую атмосферу страха и беспробудного контроля. На улицах города по всюду меняли баннеры, посвящённые несостоявшимся выборам, их заменяли чем угодно, рекламной ресторанов, фотографиями нацистских деятелей с их цитатами. Власти получили из Берлина приказ, как можно быстрее всё заменить. Выборы должны кануть в забытьё.

На немецкой территории Рейха Анна и Максим больше не могли рассчитывать на помощь повстанцев. Их там попросту не было. Теракт в Берлине исключение. По славам Алексей Петровича, несмотря на договорённость с человеком из правительства, молодые люди должны были рассчитывать только на себя. Если они попадутся, то их раздавят, как мух на столе, причём те же люди, что и сами их впустили в открытое окно.

Исторический центр города с начала пятидесятых претерпел существенные изменения. Многие здания были снесены для новой имперской архитектуры. В качестве памятника остался лишь Кафедральный собор. Ныне вся городская планировка была подчинена строгой геометрии и идеалам порядка. В городе процветали научные центры. Множество умов Рейха трудились на химических производствах и предприятиях компании IG Farben, выпускающей синтетический каучук, синтетическое топливо, удобрения электроизоляцию, лекарственные препараты, смазочные материалы. В годы войны под видом пестицидов компания разрабатывала боевые отравляющие вещества, в том числе синтезировала нервно-паралитический газ зарин и производила газ Циклон Б, который использовался для массовых убийств в концлагерях. Официальная политика IG Farben конечно умалчивала о совершенно немирных разработках.

В городе также жестко поддерживалась расовая сегрегация. «Чистокровные» арийцы жили в роскошных домах и имели дешёвых помощников, приезжавших на заработки с восточных рейхсгау.

В камере хранения аэропорта Адлерфельд Франкфурт для Анны и Максима была оставлена форма, паспорта, билеты на самолёт и табельное оружие. Вот только, как бы ни меняли свой облик, никак не покидало чувство, что глаза Рейха смотрят на них из каждого угла, а все граждане — никто иные, как агенты Гестапо. Пара была в самом настоящем гнезде орла, это его поле, его территория. Здесь нельзя было чувствовать себя в безопасности.

— Когда-нибудь стреляла? — Максим проверил приготовленный для него вальтер. До их отлёта в Гамбург было ещё несколько часов, пара сняла номер в гостинице при аэропорте.

— Мой дед, — Анна вытащила приготовленный ей пистолет из кейса, — отец моей приёмной мамы, был полковником Вермахта в отставке, он научил меня стрельбе… — девушка о чём-то задумалась.

— Что такое? — Максим убрал пистолет обратно в кейс.

— Он умер. Дедушка Свен умер два года назад. Рак, — вздохнула Анна. — Почти с десяток операций. Никакие деньги не помогли, — она присела на кровать. Её глаза увлажнились. Она больше двух недель не связывалась со своими родителями. Даже не думала о них. Ей стало стыдно. — Что будет с нашими родными?

— Алексей Петрович пообещал обеспечить им безопасность, — Максим сел рядом и обнял девушку. — И моим, и твоим.

— Надеюсь, с ними ничего не случится…

— Всё будет хорошо, — Максим посмотрел Анне в глаза. — Слышишь? Всё будет хорошо.

Парень притянул её к себе и поцеловал.

— Давай собираться, — Максим вытер с щеки Анны катящуюся слезу.

Девушка кивнула, и принялась доставать из зип пакетов чёрную, новенькую, выглаженную форму. Мундир, рубашку, брюки, красную повязку со свастикой, удобные облегчённые сапоги. Со времён войны многое изменилось. Большое внимание уделялось удобству и комфорту. Одно было неизменно — форму продолжал шить дом моды Hugo Boss[5].

— Через час вылет. Давай выселяться и пойдём на посадку, — Макси застегнул на левой руке ремешок часов. — Оружие в кейсе. Помни, ты Хильда Паульс, оберштурмфюрер СС, Имперская безопасность.

— Ты Николас Мюллер, штурмбаннфюрер СС, Имперская безопасность.

— Именно! — улыбнулся Максим. Пока Гестапо будет искать Максима Аппеля во Франкфурте, Николас Мюллер спокойно будет лететь на Север. — Выходим, фройлян!

[1] Здоровый народ (пер. с нем)

[2] Народное здоровье (пер. с нем)

[3] Здоровая жизнь (пер. с нем)

[4] Союз немецких девушек — женская молодёжная организация в нацистской Германии, молодёжное и детское женское движение в составе гитлерюгенда, куда входили немецкие девушки в возрасте от 14 до 18 лет. Девочек в возрасте от 10 до 14 лет объединял Союз девочек. В 1936 году на законодательном уровне для девушек Германии было установлено обязательное членство в Союзе немецких девушек. Исключение составляли девушки еврейской национальности и другие исключённые по «расовым обстоятельствам». К 1944 году Союз немецких девушек являлся самой крупной женской молодёжной организацией мира, в его составе насчитывалось 4,5 млн человек.

[5] Хуго Босс считался любимым модельером Адольфа Гитлера, поэтому ему без труда удавалось получать самые крупные военные заказы. Компания разрабатывала и шила форму для Вермахта и СС, а также для нацистской молодежной организации Hitler-Jugend.