В Объятиях Соблазна

Глава 12

Элизабет

За ужином мы непринужденно беседовали, шутили, обменивались историями. Кристиан рассказывал забавные случаи из жизни Лондона, а я делилась первыми впечатлениями от Венеции. Время летело незаметно, и вот уже на бархатном небосклоне зажглись первые звезды, а на столе догорали свечи.

Выйдя из ресторана, мы неторопливо побрели по набережной, любуясь дивным зрелищем — сумеречной Венецией, сияющей в лучах заходящего солнца. Последние багряные всполохи отражались в водной глади каналов, превращая их в расплавленное золото.

Тени становились гуще, окутывая город флером таинственности. Зажигались первые фонари, мягко освещая древние палаццо и мосты, отбрасывая причудливые блики на воду. Казалось, сама история оживала в этих камнях, нашептывая свои секреты внимательному слушателю.

Где-то вдалеке пел гондольер, и его бархатный баритон сливался с плеском весла, создавая волшебную мелодию. С каждой минутой Венеция погружалась в романтическое оцепенение, все сильнее опутывая нас своими чарами.

Кристиан галантно предложил проводить меня до дома, но я мягко отказалась.

— Право, не стоит так утруждаться, — улыбнулась я. — Вы и так подарили мне незабываемый вечер. К тому же, вряд ли стоит появляться у дверей палаццо в столь поздний час. Ненужные сплетни нам ни к чему, не так ли?

Я не хотела, чтобы Кристиан провожал меня до дверей. Я пока не решалась рассказать ему о своем неожиданном наследстве и о том, что мне приходится жить в борделе. Слишком уж двусмысленно и неприглядно это выглядело со стороны. Вдруг он неправильно поймет, вообразит себе невесть что? Нет, лучше повременить с такими откровениями. Пусть у нас все развивается постепенно, без спешки и лишних потрясений.

Кристиан понимающе хмыкнул и, прищурившись, окинул взглядом площадь. Заметив свободного извозчика, он жестом подозвал его.

— Что ж, вы совершенно правы, Элизабет, — произнес он, помогая мне усесться в экипаж. — Не будем давать почву для пересудов. Обещайте, что доберетесь до палаццо без приключений!

— Непременно, — рассмеялась я. — Можете быть спокойны.

Кристиан накрыл мою ладонь своей и проникновенно посмотрел в глаза:

— Я провел чудесный вечер, Элизабет. Надеюсь, вы тоже? И наши планы на завтра остаются в силе?

— Ни за что не пропущу экскурсию на вашу мануфактуру! — горячо подтвердила я. — Буду ждать с нетерпением.

— Вот и славно, — просиял Кристиан. Он легонько сжал мои пальцы напоследок и отступил. — В таком случае, до завтра. Жду вас ровно в полдень!

— До завтра, — эхом откликнулась я, чувствуя, как щеки заливает румянец смущения и радости.

Кристиан помахал мне на прощание и скрылся в толпе, а извозчик тронул поводья, увлекая меня в сторону злополучного палаццо. Я откинулась на сиденье, воскрешая в памяти события этого удивительного дня и мысленно улыбаясь.

Боже, неужели все происходит на самом деле? Эта судьбоносная встреча, волшебство Венеции, зарождающееся притяжение… Сказка, да и только! И пусть хотя бы так, украдкой, можно помечтать о счастливом повороте судьбы.

— Не печальтесь, мисс Элизабет. День прошел просто восхитительно, разве нет? Такие приятные воспоминания обязательно согреют душу в нашем нынешнем положении.

Я слабо улыбнулась в ответ:

— Ты как всегда права, милая Ханна. Это и впрямь было чудесное приключение. Жаль только, приходится возвращаться в эту обитель интриг и противостояния. Но ничего, прорвемся. В конце концов, теперь я здесь хозяйка.

— Истинно так, мисс, — подбодрила служанка. — Вам ли опасаться каких-то там куртизанок и управляющих! Вы — английская леди, к тому же владелица поместья. Они обязаны оказывать вам уважение.

— Твоими бы устами да мед пить, — вздохнула я. — Боюсь, с синьором Альвизе это не сработает. Уж больно он своенравен и упрям. Но я справлюсь, вот увидишь!

Экипаж медленно подкатил к ступеням палаццо и остановился. Я уже собиралась выйти, когда вдруг услышала удивленный возглас извозчика:

— Синьорина, вы уверены, что вам точно сюда? Может, я неправильно понял адрес?

Я замерла, занеся ногу над подножкой. Ханна тоже застыла в испуге, вцепившись в мою руку. Извозчик обернулся, смерив нас недоуменным взглядом из-под козырька фуражки.

— Понимаете, это ведь не совсем… м-м-м… приличное заведение, — замялся он, почесывая в затылке. — Особенно для столь юных и достойных синьорин. Здесь вам могут встретиться весьма сомнительные личности.

Я вспыхнула, чувствуя, как щеки заливает густой румянец. Даже случайный извозчик в курсе, по какому адресу расположен самый скандальный бордель Венеции! Стыд-то какой…

— Благодарю за заботу, любезный, — произнесла я с нарочитым спокойствием, хотя внутри все дрожало от унижения. — Но вы не ошиблись. Нам действительно сюда. Дело в том, что я… хм… новая хозяйка этого палаццо. Вступаю в права наследования.

Брови извозчика взлетели на лоб от изумления. Но он быстро совладал с собой и принял деловой вид.

— А, ну тогда конечно, синьорина! — закивал он, спрыгивая с козел и спеша открыть дверцу экипажа. — Простите великодушно мою бестактность. Не хотел лезть не в свое дело.

Он подал мне руку, помогая выбраться. Ханна засеменила следом, комкая в пальцах передник и опасливо озираясь по сторонам. Ее можно было понять — палаццо и впрямь выглядело зловеще в свете уличных фонарей.

Приблизившись к дверям, мы вдруг услышали доносящиеся изнутри пьяные крики, грубый смех и звон бокалов. Похоже, веселье было в самом разгаре, и компания подобралась соответствующая. Одному Богу известно, что за разгульное сборище закатил Марко в наше отсутствие.

Мы с Ханной переглянулись и, не сговариваясь, поспешили прочь от главного входа. Только этого не хватало — угодить в лапы разгоряченной пьяной толпы или стать мишенью для сальных шуточек местных донжуанов.

Обогнув палаццо, мы оказались в узком проулке, погруженном в густую тень. Где-то здесь, по словам служанки, с которой я говорила утром, должен был находиться неприметный черный ход для прислуги.

Ханна испуганно жалась ко мне, зябко обхватывая себя за плечи. Бедняжка явно тревожилась не меньше моего, но я старалась не подавать виду. В конце концов, отступать некуда. Придется довериться своей интуиции и смекалке.

Вскоре перед нами предстала неприметная дверца, полускрытая в тени нависающих карнизов — должно быть, тот самый черный ход.

Но не успела я коснуться ручки, как створка резко распахнулась, являя на пороге грозный силуэт. От неожиданности я отшатнулась и чуть не вскрикнула, но вовремя узнала мужской профиль.

В дверях стоял Марко — растрепанный, мрачный, с зажатыми в одной руке стаканом и сигариллой. Его черный бархатный жилет был распахнут, являя взору белоснежную рубашку с небрежно закатанными рукавами. Крепкие загорелые предплечья бугрились венами, демонстрируя незаурядную мужскую силу.

Темно-бордовый шейный платок сбился набок, образуя немыслимую конструкцию. Темные волосы влажно блестели надо лбом, будто он провел по ним рукой. Весь его облик дышал каким-то диким, первозданным магнетизмом, грубой чувственностью.

Марко слегка пошатывался, но умело маскировал нетвердость походки ленивой грацией хищника. И только глаза, покрасневшие то ли от гнева, то ли от крепкого алкоголя, выдавали бушующие в нем эмоции. Он смотрел на меня в упор, прожигая темным взглядом, от которого мурашки бежали по коже.

— Сеньор Альвизе? Ч-что вы здесь делаете? — выдохнула я, прижимая ладонь к бешено заколотившемуся сердцу. Горячая волна окатила тело, щеки вспыхнули от смущения и раздражения.

Марко сделал глубокую затяжку, выдохнул едкий дым сквозь ноздри и лишь потом заговорил:

— И вам доброго вечера, синьорина, — протянул он бархатным голосом. — Как погуляли? Утомились, наверное… изрядно?

Уголки его губ насмешливо дрогнули, а в тоне прозвучал откровенный сарказм. Марко смерил меня наглым, оценивающим взглядом, отмечая каждую деталь — раскрасневшиеся щеки, растрепавшиеся локоны, зажатый в руках скромный букетик полевых цветов, измятое дорожное платье.

Я вспыхнула до корней волос и вздернула подбородок, пытаясь сохранить достоинство:

— Благодарю за заботу, синьор. Но моя честь чиста, чего нельзя сказать о ваших помыслах!

Я попыталась проскользнуть мимо, пропустив Ханну вперед и веля ей готовить мне ванну. Но Марко придержал меня за локоть железной хваткой. Жар его пальцев ощущался даже сквозь ткань, опаляя кожу.

— Что вы себе позволяете⁈

— Ваш румянец так и полыхает, — ухмыльнулся Марко, разглядывая мое лицо слишком пристально. — Неужто приключилась какая радость? Рассказывайте, не томите!

Я раздула ноздри, едва сдерживая негодование. Да как он смеет! За кого он меня принимает — за одну из своих гулящих девок?

— Не ваше дело! — отчеканила я, пытаясь унять предательскую дрожь в голосе. — С каких пор я перед вами отчитываться должна? Вы мне не муж и даже не опекун. Это вам стоит помнить, кто теперь здесь хозяйка. А я буду видеться с кем захочу!

Глаза Марко опасно сощурились, на скулах заходили желваки. Он резко поднес сигариллу к губам, с силой затянулся, словно черпая в едком дыме решимость. А потом швырнул окурок на пол и растер каблуком, будто в предвкушении растоптать и мою волю.

Одним глотком осушив стакан, Марко с грохотом швырнул его за спину. Хрустальные брызги разлетелись по гладким плитам, сверкая в свете канделябров, словно осколки льда. Или разбитых вдребезги иллюзий.

Шагнув вперед, он вдавил меня в стену, навис сверху неумолимой скалой. Жар его разгоряченного тела бил в лицо, смешиваясь с острым ароматом спиртного, дыма и терпкой мужской амброй. От близости его широкой груди и напряженных рук веяло первобытной мощью.

— Послушай, глупая девчонка, — прорычал он, чеканя слова. — Здесь тебе не чопорный Лондон. Здесь порядочным синьоринам не следует до полуночи шататься невесть с кем. Я, можно сказать, за тебя беспокоюсь, дуреха!

Последнюю фразу он процедил отрывисто, словно нехотя. Я на миг опешила, вглядываясь в его глаза. Неужто и правда печется обо мне? Пляшущее на дне зрачков пламя на миг дрогнуло, явив смятение. Но быстро погасло, вновь сменяясь холодной яростью.

— Уж скорее боитесь, что не сможете меня контролировать! — фыркнула я, отталкивая его руки. — Мучаетесь, что я хожу на свидания с кем вздумается. А лорд Уэстбрук — истинный джентльмен, не чета вам. И видеться я с ним стану в любое угодное мне время!

— Так вот как зовут твоего дружка? — процедил Марко. Глаза его полыхнули таким бешенством, что я невольно сжалась. Казалось, еще миг — и он сорвется, выплеснет свою ярость в каком-нибудь диком поступке.

Я инстинктивно почувствовала опасность. Резко развернувшись, я решительно зашагала к выходу, мечтая лишь об одном — скорее оказаться подальше от этого невменяемого собственника. Но не успела сделать и пары шагов, как Марко настиг меня. Его пальцы до боли стиснули мои плечи, почти раздирая тонкую ткань платья.

Несколько мгновений длилась безмолвная битва взглядов. Его потемневшие глаза жгли и пронзали, словно кинжалы. Дыхание опаляло мои губы. Его грудь часто вздымалась, вторя бешеному стуку сердца.

— Не так быстро, синьорина. Мы еще не закончили.

Он помолчал, словно подбирая слова, а потом произнес с едва уловимой издевкой:

— Надеюсь, прогулка и свежий воздух смогли привести вас в чувства, и вы решили продать мне палаццо? Или готовы дальше упрямиться и надеяться, что пять оставшихся дней не запятнают вашей репутации, и ваш новый знакомый лорд, даритель столь чудесных цветов, может узнать кое-что интересное о своей пассии.

Марко протянул руку и выдернул из моих ослабевших пальцев скромный букетик полевых цветов. Я невольно вздрогнула, чувствуя, как шершавые стебельки скользят по коже, оставляя зудящие царапины.

Он поднес трофей к лицу, демонстративно втянул носом воздух и скривился, будто унюхал нечто омерзительное.

— Какая прелесть! — процедил Марко. — Васильки и ромашки, никак со здешних лугов? Как это мило и… провинциально. Ваш воздыхатель знатный эконом.

С этими словами он сжал ладонь на нежных стеблях, и хрупкие цветы жалобно хрустнули. Яркие лепестки — лазурные и белоснежные — дождем осыпались на мраморный пол, словно слезы поруганной невинности.

Я смотрела, как они опускались на пол — такие нежные, беззащитные в своей недолговечной красоте. В глазах защипало от подступающих слез, но я усилием воли сдержала их. Вскинув подбородок, я в упор посмотрела на Марко.

На его губах змеилась самодовольная ухмылка, в глазах плясали бесенята. Он явно упивался моей беспомощностью, смаковал унижение.

Но я не собиралась быть жертвой его уколов и манипуляций. Расправив плечи и глубоко вздохнув, я произнесла с холодным достоинством:

— Вы очень наблюдательны, синьор. И весьма щедры на колкости. Только, боюсь, совсем не понимаете самой сути.

Марко вскинул бровь, его ухмылка стала шире. Но я не позволила сбить себя с толку.

— Видите ли, дело вовсе не в букетах, — продолжала я, глядя ему прямо в глаза. — И уж точно не в их размерах или цене. Истинную ценность имеет то, кто их дарит. И как.

Я бережно подняла с пола помятую ромашку. Поднесла к лицу, вдохнула еле уловимый травянистый аромат. По щеке скользнула одинокая слеза, но я даже не попыталась смахнуть ее.

— Лорд Уэстбрук подарил мне эти цветы от чистого сердца. Просто так, без намеков и условий. Он хотел доставить мне радость — и у него получилось.

Я лукаво улыбнулась уголками губ. Слезинка покатилась по щеке, упала на лепесток, скатилась сверкающей каплей.

— Даже одна ромашка, поднесенная с искренней симпатией, стоит дороже сотни роз от того, кто видит во мне лишь объект для манипуляций, — сказала я, вкладывая в слова всю силу чувств. — Они напоминают мне о доме, о детстве, о чем-то светлом и настоящем. И пусть они скромные, зато наполненные живым чувством.

Я положила помятый цветок на каминную полку и повернулась к Марко. Тот глядел на меня со странным выражением — удивленно, зло и как будто растерянно.

— Что же до палаццо… — я одарила его уничижительным взглядом. — Не утруждайте себя расспросами и увещеваниями. Я не передумаю. Ищите другие игрушки и рычаги давления. А мне пора отдохнуть с дороги. Принять ванну. Для того чтобы смыть грязь этого дня.

Я решительно развернулась, и шелк юбок зашелестел, вторя моим шагам. Точка поставлена, пути назад нет.

Не оборачиваясь, я гордо покинула гостиную, оставив Марко наедине с его глухой злостью.