В Объятиях Соблазна

Глава 17

Элизабет

Весь следующий день прошел как в тумане. Я механически выполняла привычные действия — одевалась, завтракала, отвечала на вопросы прислуги, но мысли были далеко. Они путались, сменяя одна другую. Идти на маскарад или затаиться? Искать правду или сберечь репутацию?

Марко не показывался, и его отсутствие только усиливало мою тревогу. Где он прячется? Что замышляет? Почему не являет свой мерзкий лик, не изводит очередными упреками и угрозами? Эта неизвестность натягивала нервы до предела.

В тщетных попытках отвлечься я с головой ушла в бумаги — счета, договоры, расписки. Надеялась хоть немного вникнуть в курс дел, понять, как управлять борделем. Но цифры и факты никак не желали укладываться в голове. Я слепо смотрела на исписанные листы, не понимая и половины. Как во всем этом разобраться без помощи управляющего? Проклятый Марко оставил меня в полной растерянности.

К вечеру голова раскалывалась от боли, а глухое раздражение сменило растерянность. Дура! Зачем взвалила на себя эту ношу? Кому и что хотела доказать? В который раз я корила себя за эту дурацкую затею с наследством. Ох, если бы можно было все вернуть…

Ханна, верная душа, пыталась меня приободрить. Твердила, что я сильная, смелая, не сдамся перед трудностями. Что бы ни случилось — достойно выдержу любое испытание. Но легче от этих увещеваний не становилось. Я чувствовала себя неопытной пешкой в умелых руках гроссмейстера. Казалось, что бы я ни делала — Марко всегда был на десять шагов впереди.

Размышления о предстоящем маскараде немного отвлекали от тревог и сомнений. Не без внутренней борьбы, но в итоге я решилась пойти. Будь что будет! Попытаю счастья, может, и впрямь удастся перехитрить Альвизе. Заручиться поддержкой дожа, добиться справедливости. Но главное — не выдать себя, затеряться в пестрой толпе.

Перебрав множество вариантов, я остановилась на скромном белоснежном платье. Гладкий атлас, расшитый жемчугом лиф, пышные юбки. К нему подобрали маску в тон, украшенную лебяжьим пухом и перчатки до локтя. Пусть лучше буду незаметной, затеряюсь среди других гостей. Эта мысль придавала уверенности.

Остаток вечера мы с Ханной провели в приятных хлопотах, выбирая украшения и туфельки к наряду. Каждая молча думала о своем, витая в облаках предвкушения. Но я то и дело поглядывала на календарь — до подписания бумаг оставалось всего два дня. Боже, когда же это закончится? Я чувствовала, как силы покидают меня…

Но отступать было некуда. Завтрашний маскарад должен был стать решающим днем. Днем, когда я либо добьюсь правды, либо стану жертвой чудовищного обмана. Так или иначе, он навсегда изменит мою жизнь. Вопрос лишь в том, в какую сторону склонятся весы судьбы…

Утро карнавального дня выдалось на редкость суматошным. Гомон голосов, дробный стук каблуков по лестнице, звон посуды, хлопанье дверей — палаццо напоминало растревоженный улей. Куртизанки разбирали наряды, щебеча и припудривая носики. В воздухе витали ароматы духов, пудры и помады. Девицы обсуждали любовников, строили планы на вечер, мечтали о подарках и комплиментах.

Мое появление на кухне встретили удивленным молчанием. Еще бы — синьорина соизволила спуститься к прислуге! В утренней дымке плясали пылинки. За окном переливалась перламутром лагуна, кричали чайки. Солнечные лучи золотили медную посуду, отражались в начищенных боках кастрюль.

Сделав вид, что не замечаю повисшей неловкости, я невозмутимо налила себе кофе и уселась в уголке. По языку растеклась приятная горечь, аромат щекотал ноздри. Ханна спорила о чем-то с поварихой, размахивая половником. Карлотта сновала туда-сюда с охапками белья, тонкого и ароматного. Никто не решался заговорить со мной напрямую, но я кожей чувствовала любопытные взгляды, будто прикосновения перышек.

И лишь Лаура не скрывала издевки. Развалившись на стуле и закинув ногу на ногу, она смерила меня взглядом, полным превосходства. Ее смуглая кожа лоснилась, на губах змеилась усмешка.

— Надо же, синьорина снизошла до нас, грешных! — протянула она, смакуя каждое слово. — Никак переволновались перед балом? Ищете утешения в простых радостях?

Я стиснула зубы, борясь с желанием огрызнуться. Вот ведь язва! Пальцы свело судорогой, так сильно сжимала я фарфоровую чашку. Но увы, сейчас не время для склок. Надо беречь силы для главной битвы.

— И вовсе нет, — процедила я сухо. Голос мой звенел, будто натянутая струна. — Просто решила немного размяться. Нельзя же весь день просидеть взаперти.

— Ах, ну да, конечно! — расхохоталась Лаура. Смех ее резанул слух, будто скрежет ногтей по стеклу. — А то, не дай бог, красота увянет раньше времени. Нынче вечером вам предстоит блистать. Уж я-то знаю, как дож падок на свеженьких девиц. Глядишь, и вас удостоит своим вниманием…

Договорить она не успела. В этот миг дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возник Марко. Шелковый халат небрежно болтался на его плечах, распахнутый на груди и являя взору крепкий загорелый торс. Темные завитки волос убегали за пояс домашних брюк, болтающихся низко на бедрах. Растрепанные со сна волосы падали на лоб, почти скрывая мутный, рассеянный взгляд, скользнувший по собравшимся, ни на ком не задерживаясь.

От Марко несло перегаром и вчерашним табаком. Не говоря ни слова, он прошел к столу и уселся на стул, закинув ногу на ногу. Полы халата разошлись еще сильнее, обнажая бедро почти до неприличия. Марко зевнул, прикрывая рот ладонью. Несмотря на небрежность позы, в нем по-прежнему угадывалась свойственная ему хищная грация.

Я невольно скользнула глазами по его растрепанной фигуре, чувствуя, как щеки заливает румянец. Никогда прежде мне не доводилось видеть мужчину в столь откровенном виде. Это зрелище будоражило кровь и порождало странное волнение в груди.

Это длилось лишь миг. Но от цепкого взгляда Лауры ничто не укрылось. Она перехватила мой взгляд и ехидно усмехнулась, будто догадываясь о моих мыслях. Я поспешно отвернулась, проклиная свою неосторожность. Только не хватало, чтобы эта змея заподозрила что-то! Девицы уже начали перешептываться, бросая на меня любопытные взгляды.

— Че расшумелись с утра пораньше? — пробурчал Марко хрипло. Голос его звучал непривычно низко, с хрипотцой. — Башка раскалывается. Лаура, кофе мне сделай. Покрепче.

Та мигом вскочила, подобострастно кивая. Шелковый пеньюар облепил ее пышную фигуру, зашуршал, когда она метнулась к плите, гремя туркой. Марко тяжело опустился за стол, массируя виски. Потом словно невзначай поднял глаза — и наши взгляды схлестнулись, будто клинки.

На миг в его радужках мелькнуло удивление. Похоже, он тоже не ожидал застать меня в прислужной кухне. Но уже в следующий момент губы Марко растянулись в знакомой ухмылке. В янтарных глазах заплясали лукавые черти.

— Элизабет! Какая приятная неожиданность. Готовитесь к торжеству?

Интонации так и сочились ехидством, будто патока — приторной сладостью. Я почувствовала, как румянец заливает щеки. Жар опалил кожу, шею, даже кончики ушей. Черт, ну почему в его присутствии я всегда так нелепо реагирую?

Особенно сейчас, когда он выглядел таким… неформальным. Растрепанным, сонным, похожим на большого ленивого кота. В домашней обстановке Марко казался не таким угрожающим, почти… родным? Я тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли. Нашла время размякнуть, дура! Это все равно хищник, опасный и непредсказуемый. И сегодня он снова это докажет.

— Можно и так сказать, — выдавила я, опуская глаза. Голос дрогнул, сорвался. Пальцы теребили складку платья.

— Что ж, похвальное рвение, — хмыкнул Марко. В уголках его губ затаилась усмешка. Кажется, его забавляло мое смущение. — Глядишь, и впрямь очаруете дожа. Или еще какого важного господина. Связи в нашем деле — главное.

Эти слова отрезвили не хуже пощечины. Жар мигом схлынул с щек, сменившись холодной яростью. И впрямь, что это я? Поддаюсь мимолетной слабости, очаровываюсь внешним лоском? Марко всегда останется Марко — лживым, опасным, беспринципным. Даже если по утрам похож на обычного заспанного мужчину.

Пора ставить точку в этой унизительной сцене. Я медленно поднялась, расправила плечи. Внимательно посмотрела Альвизе прямо в глаза — и усмехнулась одними уголками губ. Гадай теперь, что у меня на уме, мерзавец!

Девушки смотрели на нас во все глаза, переводя взгляд с меня на Марко. Кажется, они впервые видели подобное противостояние. Даже Лаура напряглась, подалась вперед с хищным любопытством. Ну уж нет! Больше вы ничего не дождетесь, стервятницы.

— Не сомневайтесь, месье, — процедила я с преувеличенной любезностью. Голос мой сочился сарказмом, отражая его же интонации. — Я произведу впечатление. Хорошего дня!

С этими словами я круто развернулась и покинула кухню. Платье зашуршало, туфли зацокали по каменному полу. Уже в дверях до меня донесся раскатистый смешок Марко. Что ж, смейся, смейся. Посмотрим, кто будет смеяться последним.

Поднимаясь по лестнице, я крепко стискивала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Дура! Какая же дура! Поддалась мимолетной слабости, на миг увидела в нем человека. Мужчину, а не монстра. Но монстры умеют скрывать свою истинную сущность — и Марко это не раз доказывал.

Остаток дня прошел в напряженной подготовке. Ханна скручивала мои волосы в замысловатую прическу, утыкая шпильками. Я морщилась от боли, но терпела. После зашнуровала корсет так, что дышать стало трудно.

Ребра ныли, талия казалась осиной. Шелк неприятно холодил кожу, швы впивались в тело. Платье облекло меня подобно доспеху — тяжелое, расшитое жемчугом и самоцветами. Маска легла на лицо словно вторая кожа, защекотала ресницы лебяжьим пухом. Глядя на свое отражение в зеркале, я с трудом узнавала прежнюю Элизабет. На меня смотрела хищная птица, готовая к бою.

Когда стемнело, и палаццо погрузилось в гомон сборов, за мной заехала карета от дожа. Закутавшись в плащ, я выскользнула из дома, стараясь не привлекать к себе внимания. Ночной воздух остудил горящие щеки, забрался под одежду, заставил поежиться. Камни мостовой холодили ступни сквозь тонкие туфельки.

Карета неслась по узким улочкам, подпрыгивая на ухабах. Я сжимала в руках веер, до боли стискивала пальцами резную ручку. Где-то вдалеке гремела музыка, слышались взрывы ракетниц. В небе распускались диковинные цветы фейерверков, озаряли черепичные крыши. Венеция готовилась к балу-маскараду в честь помолвки дочери дожа.

А я неслась навстречу своей судьбе, трепеща от волнения и страха. Щеки пылали, ладони взмокли, дыхание то и дело сбивалось. Я не знала, что ждет меня впереди. Но твердо знала одно — нынешний вечер навсегда изменит мою жизнь