В Объятиях Соблазна

Глава 25

Элизабет

Марко застыл в дверях часовни, словно разъяренный архангел возмездия. Черный бархатный сюртук и алый шейный платок были забрызганы кровью поверженных врагов. Растрепанные смоляные кудри вихрем обрамляли точеное бледное лицо. В янтарных глазах полыхало нечеловеческое бешенство напополам с ледяной решимостью.

У ног Альвизе бесформенными кучами валялись тела вырубленных громил Кристиана. Еще мгновение назад они заступили ему путь, но Марко разделался с обоими в считанные секунды. Вихрем метнулся вперед, нанес несколько молниеносных ударов окровавленным кинжалом — и вот уже охранники рухнули на мраморный пол, захлебываясь кровью из рассеченных глоток.

Отшвырнув испачканный клинок, Марко выхватил из-за пояса пистолет. С обманчивой небрежностью крутанул его на пальце и прицелился в голову Кристиана. Губы искривились в жестокой усмешке, обнажив хищный оскал зубов.

Теперь ангел смерти в упор смотрел на главного врага, прожигая того пылающим яростью взглядом. Каждый мускул его тела был напряжен, готовый к стремительному броску. Марко излучал первобытную животную ярость, кровожадную жажду убийства. Сейчас он был воистину демоном возмездия, несущим погибель всякому, кто посмел тронуть его женщину.

Кристиан заметно побледнел, осознав всю серьезность ситуации. Бравада и самоуверенность мигом слетели с него, сменившись неприкрытым страхом. Лицо покрылось испариной, в глазах плескалась паника загнанного зверя.

Однако Уэстбрук не собирался сдаваться без боя. Оскалившись, он схватил меня и прижал лезвие к моему горлу, заставив охнуть от боли. По шее потекла тонкая струйка крови.

— Не подходи, Альвизе! — истерично выкрикнул Кристиан. — Один неверный шаг — и твоя подстилка умрет! Я перережу ей глотку, и будь что будет!

Но Марко даже бровью не повел. Лишь сильнее стиснул рукоять пистолета, а в янтарных глазах вспыхнул опасный огонек.

— Отпусти ее, ублюдок, — процедил он леденящим кровь тоном. — Немедленно. Иначе клянусь, я раскрою твой череп, как гнилой орех. Ты труп, Уэстбрук. Смирись.

С этими словами Марко шагнул ближе, вскидывая пистолет. Прицелился прямо промеж глаз замершего от ужаса Кристиана.

— Ну уж нет! — взвизгнул Кристиан. — Даже не думай, Альвизе! Еще хоть шаг — и я перережу глотку твоей зазнобе. Только дернись, и она захлебнется собственной кровью у тебя на глазах!

Я зажмурилась, пытаясь сдержать подступающие рыдания. Страх, боль, беспомощность — все слилось в один леденящий ужас, разъедающий нутро.

— Чего ты хочешь, Уэстбрук? — глухо спросил Марко. — Зачем похитил Элизабет? Какого дьявола тебе надо?

Кристиан снова расхохотался, сотрясаясь всем телом. Нож сильнее впился мне в горло.

— А ты будто не знаешь?

Он сделал эффектную паузу и продолжил:

— Видишь ли, дружочек, в недрах палаццо Контарини испокон веков хранятся несметные сокровища. Древние реликвии, оружие невероятной мощи, магические артефакты. Целое состояние, да что там — власть над миром! И ключ к этим богатствам теперь у меня в руках. Вернее, в объятиях!

С этими словами Кристиан с силой стиснул меня, обдав затылок жарким дыханием. Провел языком по моей щеке, будто дикий зверь. Я сдавленно вскрикнула, извиваясь в его хватке. Тщетно!

— Элизабет унаследовала тайну Контарини от своей тетки! — самодовольно провозгласил Уэстбрук. — И теперь, став ее мужем, я завладею несметными богатствами ее рода. Подчиню себе венецианскую знать, а там и вся Италия падет к моим ногам! Никто не посмеет перечить лорду Кристиану — новоявленному дожу и хранителю древних реликвий!

Его безумный смех эхом разнесся под сводами часовни.

На миг в церкви воцарилась звенящая тишина. А потом Марко прищурился и процедил, чеканя слова:

— Что ж, синьор. Вынужден вас огорчить. Все ваши замыслы — не более чем прах и пустые мечты. Никаким мужем Элизабет вы не станете. И сокровищ ее рода вам не видать, как своих ушей! Синьорина Эштон передала все права на наследство мне. Вчера до похищения она подписала дарственную на мое имя — от первого до последнего сольдо. Палаццо, земли, банковские счета — отныне я законный владелец всего состояния Контарини. И если пресловутые сокровища существуют — то спрятаны они теперь в МОЕМ доме!

— Значит, эта сучка не соврала. Все-таки умудрилась передать тебе наследство, скользкая дрянь!

Он с силой встряхнул меня, заставив вскрикнуть от боли. Острие кинжала чиркнуло по коже, пустив свежую струйку крови.

— Браво, Альвизе, браво! Ловко сработано, ничего не скажешь. Обвел вокруг пальца наивную девицу, облапошил на счет наследства. В твоем стиле — интриги, подлог, шулерство. Ни стыда, ни совести! Но стоит мне появиться в суде — и твоя липовая дарственная превратится в пыль. Да любой судья в два счета аннулирует документ, узнав, что ты вынудил бедняжку Элизабет подписать его!

Он сделал драматичную паузу и продолжил:

— Всем известно, что за птица управляющий палаццо Контарини. Бастард, выскочка, сводник из борделя. Твоя грязная репутация, сомнительное происхождение, криминальные делишки — да о них весь город судачит! И кому, по-твоему, поверят: мне, благородному лорду — или тебе, отребью с панели?

Уэстбрук расплылся в ядовитой ухмылке. В голубых глазах плясало торжество.

— Стоит мне намекнуть, что ты принудил Элизабет отдать тебе наследство. Запугал, застращал, заморочил голову своими дьявольскими чарами. Да ее тут же признают невменяемой, отдавшей богатства под влиянием момента! И поверь, дружок, тогда ни один твой вшивый документ не спасет положения. Все вернется на круги своя. А ты останешься ни с чем — жалкий, растоптанный, униженный.

Кристиан расхохотался, упиваясь своими словами. По спине пробежал холодок. В глазах Марко промелькнул мрак.

— Всё сказал⁈ А теперь будь добр, отпусти ее подобру-поздорову. Иначе, видит бог, я вышибу тебе мозги прямо здесь и сейчас!

Кристиан нервно облизнул пересохшие губы и затравленно огляделся по сторонам, ища поддержки у своих головорезов. Но те лишь неподвижно лежали на полу часовни, распластавшись в растекающихся лужах крови. Широко раскрытые остекленевшие глаза невидяще пялились в потолок, а из распоротых глоток толчками выплескивалась алая жидкость.

Уэстбрук судорожно сглотнул, осознавая весь ужас ситуации. Его верные цепные псы, казавшиеся несокрушимыми, пали от руки взбешенного Альвизе меньше чем за минуту. Теперь их растерзанные трупы, будто сломанные марионетки, валялись на холодных мраморных плитах.

Метнув затравленный взгляд на застывшего изваянием в углу священника, Кристиан понял, что никакой подмоги ему не видать. Почтенный падре, окончательно отрешившись от реальности, безучастно таращился в стену. Похоже, доза опиума погрузила его в глубокий наркотический транс.

Кровь отхлынула от лица Уэстбрука, а на лбу выступила испарина. Осознание полного и безоговорочного проигрыша обрушилось на него ледяной волной. Губы затряслись, а ноздри затрепетали от захлестнувшей паники. В мутных голубых глазах плескался неприкрытый животный страх, стремительно сменяющийся безумной яростью.

— Ну уж нет, Альвизе, фокус не пройдет! Пристрелишь меня — и твоя шлюшка тут же захлебнется кровью! Опусти пистолет, или, клянусь, я перережу ей глотку на счет три. Раз… Два…

— ТРИ! — выкрикнула я и одновременно с этим резко метнула руку назад, стискивая пальцами его мужское достоинство сквозь ткань брюк. Сжала что было сил, выкручивая, словно тряпку на стирке.

Кристиан взвыл раненым зверем, выпучив глаза. Нож выпал из ослабевших пальцев, лязгнул о мрамор. Он согнулся пополам, хватаясь за пах. Из горла вырвался сдавленный хрип.

— Ах ты ж… стерва! — просипел он. — Ты… да я тебя…

Но договорить Кристиан не успел.

Грянул выстрел! Такой оглушительный, что у меня едва не лопнули барабанные перепонки. В замкнутом пространстве часовни грохот показался просто чудовищным.

Кристиан рухнул как подкошенный. Пуля вошла ему точно промеж глаз, снеся половину черепа. Кровь и мозги забрызгали алтарь, расплескались по мрамору.

Марко и бровью не повел. Хладнокровно опустил пистолет, наблюдая, как тело врага содрогается в последней агонии. На губах его играла холодная, удовлетворенная усмешка.

В этот миг у меня потемнело в глазах. К горлу подкатила тошнота. Пошатнувшись, я стала медленно оседать на пол.

Но Марко в два счета оказался рядом. Отбросив пистолет, подхватил меня на руки. Встревоженно заглянул в лицо, похлопал по щекам.

— Элизабет! Очнись, умоляю! Не пугай меня так.

Я слабо застонала, приоткрывая глаза. В висках стучало, мир плыл, подергиваясь дымкой.

— Марко, о боже! Ты… Ты убил его! Просто взял и…

— Ш-ш-ш, тише, — оборвал он, прижимая меня к груди. — Не думай об этом. Я сделал то, что должен был. Ради тебя и твоей безопасности. Этот ублюдок заслужил свою участь. Он бы все равно не успокоился.

С этими словами Марко решительно поднялся, удерживая меня на руках. Бросил последний взгляд на остывающий труп Кристиана и направился к выходу. Прочь от этого проклятого места, где едва не случилась трагедия.

Я обвила руками его шею, спрятала лицо на груди. Сердце колотилось, мысли путались. Я до сих пор не могла осознать случившееся. Поверить, что моему кошмару пришел конец.

В голове шумело, перед глазами все плыло. Стресс и потрясение навалились разом, грозя поглотить. Из последних сил цепляясь за реальность, я чувствовала, как проваливаюсь в темноту.

Марко

Я бережно прижимал к груди драгоценную ношу, шагая прочь от зловещей часовни. Элизабет обмякла в моих руках, но ее сердце билось ровно, а дыхание щекотало шею. Наконец-то моя бесценная в безопасности! Еще минута — и страшно представить, что могло случиться. Но теперь все позади. Больше никто не посмеет ее обидеть — я лично прослежу и порву в клочья любого, кто рискнет перечить.

Распахнув тяжелые дубовые двери, вышел на залитую солнцем площадь.

И тут, словно по мановению волшебной палочки, из-за угла с грохотом вылетел отряд всадников во главе с Лучано. Вороные жеребцы тяжело били копытами брусчатку, а их всадники сжимали в руках обнаженные клинки, готовые в любой миг ринуться в бой.

Лучано в два прыжка очутился рядом, с тревогой вглядываясь в лицо Элизабет.

— Жива? — выдохнул он, осторожно касаясь ее руки.

Я кивнул, с нежностью поправляя выбившийся локон.

— Без сознания, но дышит. Просто перенервничала, бедняжка. Столько всего свалилось… Надо скорее доставить в безопасное место, уложить в постель.

Друг понятливо кивнул, распахивая дверцу экипажа. Я бережно внес бесценную ношу внутрь, устроил на мягких подушках. Сам сел рядом, не выпуская Элизабет из объятий. Даже на миг не мог с ней расстаться — так боялся снова потерять.

Лучано тихо прикрыл дверцу экипажа и обернулся к ожидающим приказа людям. Его лицо помрачнело, а в глазах мелькнула жесткая решимость. Он махнул рукой, подзывая двоих дюжих молодцов.

— Джакомо, Энрико! Возьмите пару ребят и наведите порядок в часовне, приберите там все.

Парни молча кивнули, бросаясь выполнять поручение. Лучано проводил их мрачным взглядом, а затем повернулся к оставшимся людям.

— Остальные — по коням! Глаз не спускать с экипажа синьора Альвизе. Будем сопровождать до самого палаццо, — скомандовал он, вскакивая в седло. — В дороге не расслабляться! Смотреть в оба!

Отряд молча кивнул, беря карету в плотное кольцо. Лучано пришпорил коня, возглавляя кавалькаду. Процессия тронулась, выезжая с площади на главный тракт.

А я, сидя в экипаже, прижимал к груди бесценную Элизабет. Гладил шелковистые локоны, целовал мраморно-бледные щеки. Сердце разрывалось от нежности и страха за любимую.

По пути в палаццо я то и дело проверял ее пульс, вслушивался в тихое дыхание. Молился всем богам, чтобы с ней все было хорошо. Ведь если Элизабет пострадала из-за меня — никогда себе не прощу. Костьми лягу, а искуплю вину!

Слуги встретили нас на пороге, подобострастно кланяясь и охая. Я рявкнул, чтобы мигом привели лекаря, натопили комнаты и постелили свежее белье в опочивальне хозяйки. Челядь засуетилась, забегала, торопясь исполнить приказ. И правильно — сейчас не время испытывать мое терпение. Все, чего я хочу — лишь заботиться о моей бесценной Элизабет. Выходить ее, утешить, вымолить прощение.

Осторожно поднявшись по лестнице, я внес свою драгоценную ношу в спальню. Уложил на пышную перину, подоткнул одеяла. Так и застыл, не решаясь отойти — словно страж у королевского ложа. Ждал, когда она очнется.

А в голове теснились мысли. Кристиан мертв, но неужели на этом все кончено? Как далеко успел зайти его коварный замысел? Вдруг у мерзавца были сообщники? Что, если они прознают о смерти главаря и явятся мстить? Или того хуже, этот ублюдок еще кому-нибудь рассказал о секретах палаццо.

Я почувствовал, как внутри закипает ярость. Кулаки сжались сами собой, желваки заходили. Нет, больше никто не посмеет обидеть мою Элизабет! Даже если придется истребить весь род Уэстбруков под корень — я это сделаю. Перегрызу глотки, растопчу, сотру в порошок любого, кто замыслит ей зло. Потому что люблю. До безумия, до полного самозабвения люблю эту невозможную, строптивую, бесценную женщину.

Пока я предавался мрачным раздумьям, Элизабет слабо застонала и пошевелилась. Затрепетали ресницы, приоткрылись мутные со сна глаза. Сердце зашлось от волнения и нежности. Наконец-то!

Я осторожно склонился над ней, заглянул в любимое лицо. Погладил по растрепавшимся волосам.

— Тише, любовь моя. Все хорошо, ты в безопасности. Дома.

Некоторое время она бессмысленно моргала, силясь сфокусировать взгляд. А потом вдруг отпрянула и села, комкая одеяло.

— Марко⁈ Господи, это действительно ты? Мне не снится?

Я аккуратно взял ее руки в свои, поднес к губам бледные пальчики. Поцеловал.

— Нет, родная. Не снится. Это действительно я. Все позади.

Элизабет всхлипнула и порывисто обняла меня за шею. Уткнулась в плечо, сотрясаясь всем телом. Я прижал ее к себе, укачивая, как испуганного ребенка. Чувствуя, как рубашка пропитывается слезами.

— Ш-ш-ш, любимая. Не плачь. Теперь все будет хорошо, обещаю. Я рядом и никому тебя не отдам.

Элизабет тревожно взглянула на меня:

— Послушай, а что с Ханной? Ты ведь нашел ее? С ней все в порядке?

Я нахмурился, но тут же ободряюще улыбнулся и погладил Элизабет по спутанным волосам.

— Тише, милая, не волнуйся. С твоей служанкой все хорошо. Мои люди обнаружили ее в канаве неподалеку от места нападения. Бедняжка была без сознания, но серьезно не пострадала. Сейчас она в больнице, под присмотром лучших врачей. Клянусь, Ханне обеспечат достойный уход.

Элизабет судорожно выдохнула, словно гора свалилась с плеч.

— Слава богу, Ханна жива и здорова! Не знаю, что бы я делала, если бы с ней что-то случилось. Ведь она попала в эту переделку исключительно из-за меня.

Я притянул Элизабет к себе и утешающе обнял. Мы сидели так, сплетясь в объятиях, целую вечность. За окном незаметно сгустились сумерки. И только сейчас, держа любимую в своих руках, я ощутил, как непомерная тяжесть отпускает плечи. Моя жизнь обрела смысл, в сердце вновь затеплилась надежда. Главное — моя драгоценная Элизабет снова со мной. И теперь уж я точно не упущу своего счастья.

Постепенно ее всхлипы стихли. Она немного отодвинулась и подняла на меня покрасневшие от слез глаза. Дрожащие пальцы нежно погладили мою щеку.

— Марко… Ты действительно пришел за мной. Спас, рискуя собственной жизнью. После всего, что между нами было. Господи, я ведь наговорила тебе столько ужасных вещей! А ты…

Я с улыбкой приложил палец к ее губам.

— Ни слова больше. Что было, то прошло, не стоит ворошить. Мы оба вели себя глупо, наделали ошибок. Но это неважно. Главное, что сейчас мы вместе. И я больше никогда тебя не отпущу.

Элизабет судорожно выдохнула и прикрыла глаза. Ее ладони легли на мои щеки, притягивая ближе. Взгляд полыхнул небывалой нежностью и томлением.

— Марко Альвизе, — прошептала она прерывающимся голосом. — Ты самый невыносимый, упрямый и грубый мужлан на свете. Ты сводил меня с ума своими выходками. Обижал, унижал, выворачивал душу наизнанку. Я должна бы ненавидеть тебя всем сердцем. Но знаешь… Я не могу. Просто не могу, и все тут. Ведь…

Она умолкла, опустив ресницы. Щеки вспыхнули румянцем, а пальцы задрожали сильнее. Но вот Элизабет вскинула на меня сияющий взгляд и выпалила:

— Ведь я люблю тебя, Марко! Видит бог, как долго я отрицала это. Сопротивлялась, бежала прочь. Но все тщетно. Ты слишком глубоко пустил корни в моем сердце с самого первого дня, как только я тебя увидела в борделе. Заполнил собой всю мою суть. Теперь от тебя не скрыться. Как и от моих чувств.

У меня перехватило дыхание. Сердце зашлось в бешеном ритме, а в глазах защипало. Не помня себя, я притянул Элизабет в объятия и жадно приник к ее губам. Сминал шелк волос, пил ее дыхание, терял рассудок от вкуса и аромата любимой.

— Господи, милая… — шептал я лихорадочно. — Если б ты знала, сколько я ждал этих слов! Ты — моя жизнь, мое все. Прости, что заставил страдать. Теперь каждую твою слезинку, каждую обиду искуплю. Буду носить тебя на руках и сдувать пылинки. Сделаю самой счастливой на свете. Потому что люблю. Люблю до безумия, больше жизни!

Всхлипнув, Элизабет прильнула ко мне и ответила на поцелуй. Наши губы и языки сплетались в древнем танце, а жар желания затопил тела. О, как долго мы бежали от самих себя! Но теперь я не желаю больше сдерживаться. Эта женщина будет моей — вся, без остатка. Но позже. Сейчас Элизабет нужны покой и забота. Ей необходимо восстановить силы после пережитых страданий.

С трудом оторвавшись от желанных губ, я заглянул в затуманенные страстью синие глаза. Как же хотелось продолжить, покрыть поцелуями каждый дюйм ее тела, овладеть прямо здесь и сейчас! Но рассудок подсказывал — рано. Моя бедная девочка совсем обессилела, ей нужен отдых.

— Элизабет, душа моя, — прошептал я хрипло, поглаживая бархатистую щеку. — Поверь, нет большего искушения, чем отдаться охватившему нас чувству. Но давай повременим. Ты так бледна и измучена. Тебе необходим покой.

— Что ж, ты прав, — пробормотала Элизабет, устало откидываясь на подушки. — Сначала ванна, сытный обед и долгий сон. Сил совсем не осталось…