В Объятиях Соблазна

Глава 8

Марко

Вечерние тени ложились на Венецию, окрашивая древние дворцы и каналы в причудливые оттенки розового и золотого. Я стоял у открытого окна своего кабинета, рассеянно глядя на это великолепие, но мысли мои были далеки от умиротворяющей красоты заката.

День выдался донельзя суматошным и неудачным. Все планы, которые я так тщательно выстраивал, в одночасье рухнули из-за одной юной особы — мисс Элизабет Эштон, свалившейся как снег на голову. И кто, спрашивается, в этом виноват? Конечно же, неугомонный Лучано, мой закадычный друг и главный поставщик неприятностей!

Словно в ответ на эти мысли, дверь с шумом распахнулась, и на пороге возник вышеупомянутый Лучано — смазливый, лощеный и чрезвычайно довольный собой.

— Марко, дружище! — жизнерадостно завопил он, плюхаясь в кресло напротив моего стола. — Ну, как тебе сюрприз? Я же говорил — будет весело!

— Весело⁈ — взревел я, с грохотом опуская кулак на столешницу. — Ты это называешь весельем? Какого дьявола эта английская мисс все еще торчит в моем палаццо? Почему она до сих пор не продала мне эту недвижимость и не свалила восвояси? Разве ты не должен был припугнуть ее перспективой недельного пребывания в борделе?

Лучано расплылся в ехидной ухмылке и небрежно закинул ногу на ногу.

— Ну, я попытался. — Зачитал ей все пункты завещания, прямо как по писаному. Думал, девица тут же в обморок грохнется или с воплями убежит. Ан нет! Стоит, глазищами сверкает, подбородок вздернула — чистая валькирия! Дай, думаю, не буду с ней спорить. Пусть поживет с нами недельку, развлечет старину Марко. Уж я-то знаю, как ты обожаешь строптивых красоток!

— Скотина! — прошипел я, чувствуя, как кровь приливает к щекам. — Мало мне забот, так теперь еще эта англичанка на шею вешается! Весело ему, видите ли!

— А что такого? — ухмыльнулся Лучано, бесстыдно сверкая белоснежными зубами. — Разве я не прав? Сам посуди — ну что за жизнь у тебя? Работа, выпивка да продажные девки — тоска зеленая! А тут — какая интрига! Гляди, может, выйдет забавный роман. Будешь при параде ходить, серенады петь под окнами прекрасной доны…

— Заткнись! — рявкнул я, швыряя в ухмыляющуюся физиономию друга подушкой. Лучано со смехом увернулся и, скорчив шутовскую мину, продолжил свою мысль:

— А что? Только представь, как эта красотка будет сверкать на тебя глазами, вздергивать подбородок и гневно надувать прелестные губки. Уверен, вы с ней еще такую страсть разыграете — небесам станет жарко!

Я застонал и закрыл лицо руками. Час от часу не легче! Мало мне забот, так теперь еще лучший друг в свахи записался. А ведь Лучано с его звериным чутьем на всякие тайные страстишки редко ошибается…

Хотя, если уж быть с собой честным, кое в чем он прав. Мисс Элизабет с ее неукротимым нравом и пылающим праведным гневом взором определенно была не чета всем здешним девицам. Такая красота и сила духа… Я невольно поймал себя на мысли, что мне до дрожи любопытно — какая же она, эта англичанка, когда остается наедине с собой, в тишине опочивальни? Столь же недоступная и строгая — или пылкая и страстная под маской благонравия?

Тут же мысленно отвесил себе оплеуху.

И все же… Что-то царапало изнутри, не давая покоя. Какое-то странное, тревожное предчувствие. Я тряхнул головой, пытаясь избавиться от непрошенных мыслей.

— Ладно, хватит с меня твоего веселья! — проворчал я, делая приятелю знак покинуть кабинет. — Иди давай, комедиант хренов. И чтобы ни слова больше про эту дурацкую затею! Не то голову оторву, понял?

Лучано покорно вскинул руки, признавая поражение. Впрочем, глаза его по-прежнему озорно поблескивали. Он картинно раскланялся и, помахивая шляпой, двинулся к выходу. Но на пороге вдруг обернулся. В его глазах плясали озорные искорки, не предвещавшие ничего хорошего.

— Слушай, Марко, — протянул он с небрежной ухмылкой, — а может, ну ее, эту англичанку? Если она тебе так в тягость, я с радостью приютил бы эту розочку. Уж я-то нашел бы, как превратить чопорную мисс в покладистую киску.

— Даже не думай! — прорычал я, сам не понимая, с чего вдруг так завелся. — Не смей и близко к ней подходить, понял?

Лучано расплылся в торжествующей улыбке.

— Ого, да ты никак ревнуешь? — хохотнул он, поигрывая бровями. — Вот уж не думал, что наш Марко так трепетно относится к невинным девицам. Или все дело в том, что она особенная?

Я только зубами скрипнул.

— Просто не люблю, когда трогают мои вещи, — процедил я, стараясь говорить равнодушно. — Палаццо теперь мое, а значит, и все, что в нем — тоже.

— Ну-ну, — хмыкнул Лучано, снова направляясь к двери. — Смотри, как бы эта «вещь» тебя самого не заполучила. Хотя, если наиграешься — я всегда готов открыть объятия для прекрасной розы Альбиона.

— Пошел вон! — рявкнул я, швыряя в него чернильницей. Лучано расхохотался, ловко увернувшись, и был таков.

Я сжал кулаки, чувствуя, как бешено колотится сердце. Проклятье, что со мной такое творится? Я же не мальчишка, в самом-то деле! Подумаешь, какая-то там заносчивая англичанка. Да у меня таких красоток — как собак нерезаных, стоит только свистнуть. И с чего вдруг так переполошился, стоило Лучано предложить взять ее в оборот?

Тут перед моим мысленным взором возникло точеное личико мисс Элизабет — огромные глаза цвета грозового неба, горделивый излом бровей, своенравно вздернутый подбородок. Представил, как Лучано сжимает ее в объятиях, шепчет на ушко скабрезности, залезает наглыми лапищами под юбки…

От этой мысли внутри что-то болезненно сжалось. Я поморщился и плеснул себе еще виски. Нет, я определенно сошел с ума — ревновать какую-то англичанку, которую впервые увидел день назад! Надо взять себя в руки и не поддаваться на провокации. В конце концов, я здесь главный, и мне решать, чем закончится эта партия.

Э лизабет

Ровно без двух минут восемь я стояла перед зеркалом, придирчиво оглядывая свое отражение. На мне было элегантное вечернее платье из темно-синего шелка — одно из самых скромных и закрытых, что удалось отыскать в гардеробе тетушки Беатрис.

Высокая талия была подчеркнута широким поясом, расшитым серебряной нитью. Глубокий вырез декольте скромно прикрывала прозрачная накидка из тонкого тюля, присборенная у шеи и спускающаяся на плечи. Длинные узкие рукава облегали руки до самых запястий. Многослойная юбка ниспадала мягкими складками, а подол украшала тонкая серебристая вышивка, перекликающаяся с узором на поясе.

Золотистые локоны я уложила в аккуратную прическу, разделив волосы на прямой пробор и собрав их в низкий пучок на затылке. Надо лбом были оставлены несколько завитых прядей, обрамляющих лицо.

Из украшений я выбрала только жемчужные серьги и тонкий браслет — скромно и достойно. На бледной шее мерцало бриллиантовое колье — последнее напоминание о беззаботной лондонской жизни.

Словом, я была воплощением элегантности и утонченности. И пусть под маской невозмутимости пряталась дрожащая от волнения девушка — сегодня я не имела права на слабость. В этом мире хищников и акул любой намек на страх станет фатальным.

— Ну как? — спросила я у Ханны, поправляя выбившийся завиток. Спина словно окаменела от напряжения, а сердце билось где-то в горле. Господи, благослови и помоги устоять!

Служанка только всплеснула руками, с восхищением оглядывая меня с головы до ног:

— Ах, мисс, да вы красавица! Ну точно принцесса. Уж в этом платье вам сам черт не брат. Глядишь, враз победите всех этих греховодников одним своим видом.

Я слабо улыбнулась. Спасибо на добром слове, милая Ханна. Надеюсь, ты права, и моя внешность станет лучшим оружием. В конце концов, леди должна блистать в любых обстоятельствах. Даже если внутри у нее все дрожит от страха.

Сделав глубокий вдох и расправив плечи, я решительно двинулась к двери. Ханна засеменила следом, но я её остановила.

— Ханна, прошу, запрись в комнате на ключ. Незачем тебе мараться об этот вертеп.

— Но как же вы, мисс? — пролепетала Ханна, глядя на меня круглыми от ужаса глазами. — Неужто одна пойдете в этот гадюшник?

— Я справлюсь, — твердо ответила я, хотя голос мой дрожал.

Ханна покорно присела в реверансе и, бросив на меня последний тревожный взгляд, осталась в комнате. Я перевела дух. Вот и славно, хоть об одной дорогой мне душе можно не беспокоиться.

Гордо вскинув подбородок, я распахнула дверь и шагнула в коридор. Каблучки зацокали по мраморным плитам, шелка зашуршали в такт шагам. Мимо проплывали все те же фривольные картины и статуи, но сейчас мне было не до них. Я словно шла на эшафот — с замиранием сердца, но и с какой-то отчаянной решимостью. Будь что будет!

Вдруг у лестницы мелькнула знакомая фигура. Я замерла, как громом пораженная. Марко Альвизе собственной персоной, небрежно облокотившись на перила, явно поджидал меня.

Он был неотразим в элегантном бархатном сюртуке цвета бургундского вина с золотым шитьем на обшлагах и отворотах. Узкие брюки со штрипками безупречно облегали стройные ноги, подчеркивая крепкие икры и бедра. Начищенные до блеска туфли с изящными пряжками довершали безупречный облик.

Золотистый шейный платок небрежно повязан на шее, гармонируя с парчовым жилетом тончайшей работы. Длинные пальцы, увенчанные аккуратными ногтями, небрежно поигрывали тростью с серебряным набалдашником, украшенным филигранью.

Черные, чуть выгоревшие на солнце волосы были художественно взъерошены, обрамляя точеное лицо с резкими чертами и властным изломом бровей. Глаза цвета дикого меда прищурились, встретившись с моим взглядом. В них плясали насмешливые искорки, но было в этих янтарных глубинах и что-то еще — какой-то пугающий, обжигающий огонь.

Несколько секунд мы молча мерились взглядами. Я старалась сохранять ледяное спокойствие, хотя сердце бешено колотилось. Лишь бы не выдать волнения!

— Добрый вечер, синьорина, — бархатным голосом произнес Марко, скользя по мне взглядом, полным неприкрытого восхищения. — Боже, как вы прекрасны сегодня! Настоящее видение.

Его слова, казалось, окутали меня удушливым покровом страсти и желания. Я с трудом подавила дрожь, чувствуя обжигающий, почти физически ощутимый взгляд.

— Благодарю, синьор, — процедила я с ледяной вежливостью. — Вы тоже весьма… впечатляюще выглядите.

Марко хищно ухмыльнулся, протягивая мне руку:

— Позвольте проводить вас к столу? Боюсь, в одиночку вы можете… хм… заплутать в этом логове порока.

Последние слова он произнес почти интимным шепотом, наклонившись к самому моему уху. От его близости по спине побежали мурашки. Я судорожно сглотнула, пытаясь взять себя в руки.

— Благодарю, синьор, но я сама прекрасно дойду, — ответила я с достоинством. — Не утруждайте себя.

Я попыталась отстраниться, но Марко ловко преградил мне путь, выставив руку на перила. Теперь он нависал надо мной, словно коршун над добычей, и скрыться от пронизывающего взгляда лучистых глаз было невозможно.

— Ну что вы, мисс Элизабет, разве я могу отпустить вас одну? — промурлыкал он с улыбкой, от которой у меня побежали мурашки по коже. — Здесь повсюду подстерегают… опасности. Особенно для столь неискушенной юной леди.

Марко наклонился еще ниже, обдавая мое лицо горячим дыханием. Глаза его опасно блестели, на губах змеилась дьявольская ухмылка.

— Так что советую держаться поближе ко мне. Иначе кто знает, какие искушения поджидают вас в этом вертепе? Хотя, может, вы как раз этого и жаждете?

Его голос, полный грешных обещаний, лишал воли. Но я с негодованием отбросила морок. Да как он смеет⁈

— Благодарю за заботу, — процедила я, гордо вскидывая голову. — Но единственная опасность, которую я здесь вижу — это вы, синьор. Извольте пропустить меня.

Не дожидаясь ответа, я гневно отстранила его руку и, задрав подбородок, устремилась вниз по лестнице. Спиной я чувствовала пристальный, обжигающий взгляд Марко.

Однако на середине пути я вдруг осознала, что понятия не имею, куда идти дальше. Логово разврата оказалось настоящим лабиринтом анфилад и переходов.

Смущенно прикусив губу, я замедлила шаг и обернулась. Марко стоял на прежнем месте, скрестив руки на груди и лукаво ухмыляясь. Он явно наслаждался моим замешательством.

— Что-то не так, синьорина? — промурлыкал он, выгнув бровь. — Уж не заблудились ли вы?

Я вспыхнула от унижения, чувствуя, как щеки заливает предательский румянец. Вот ведь зловредный тип!

— Что вы, синьор, — процедила я с достоинством. — Просто хотела убедиться, что вы следуете за мной. Не будете ли так любезны показать, где в МОЕМ палаццо находится малая столовая?

Марко расхохотался, сверкнув безупречными зубами.

— Ну разумеется, моя госпожа! Почту за честь сопроводить вас.

С этими словами он в два шага поравнялся со мной и, подхватив под руку, увлек вперед. Я едва поспевала за его широкими шагами, кипя от возмущения и смущения.

Наконец впереди показались двустворчатые двери — по всей видимости, те самые, что вели в малую столовую. При моем приближении они распахнулись сами собой — и меня обдало волной света, смеха и звона бокалов.

Я шагнула через порог — и замерла, ошеломленная открывшимся зрелищем. Посреди просторного зала был накрыт длинный стол, уставленный всевозможными яствами. Огромная хрустальная люстра заливала помещение мягким светом, вспыхивая искрами в гранях бокалов и приборов. А вокруг стола собралась самая развеселая и разношерстная компания, какую мне только доводилось видеть!

Мужчины и женщины в вечерних нарядах, девицы, увешанные драгоценностями, юнцы в щегольских костюмах, почтенные матроны с глубокими декольте, откуда так и норовили выпрыгнуть пышные прелести…

И все как один уставились на меня, разинув рты. В их глазах читался живейший интерес вперемешку с вожделением и насмешкой. Как хищники, почуявшие свежую кровь. У меня мороз побежал по коже от этих взглядов. Сейчас бы провалиться сквозь землю или сбежать куда глаза глядят! Но отступать было поздно.

Марко уверенно провел меня через зал, небрежно кивая гостям. Все взгляды были прикованы к нам, но его это, казалось, ничуть не смущало. Наоборот, он явно наслаждался всеобщим вниманием.

Остановившись в центре, Марко картинно поклонился и произнес звучным голосом:

— Дамы и господа, прошу вашего внимания! Позвольте представить вам нашу очаровательную хозяйку палаццо Кантарии- леди Элизабет Эштон. Просим любить и жаловать!

По залу прокатилась волна приветственных возгласов и аплодисментов. Но в глазах гостей по-прежнему читался жадный интерес, будто они разглядывали диковинную зверушку в клетке.

— Добрый вечер, — выдавила я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Благодарю за приглашение, синьор Альвизе. Не ожидала, что в мою честь закатят такой… прием.

Марко хищно ухмыльнулся краешком рта. В его глазах плясали опасные огоньки.

— О, это сущие пустяки, — промурлыкал он. — Вы у нас дорогая гостья, как-никак. Грех не отметить ваш приезд как подобает.

В его словах звучала откровенная издевка. Я стиснула зубы, впиваясь ногтями себе в ладони. Подлец, как он смеет так глумиться! Оскорблять меня в присутствии всех этих… этих…

Словно прочитав мои мысли, Марко сделал приглашающий жест рукой:

— Позвольте представить вам цвет венецианского общества.

Синьор Агостино Риччи, граф Кастелло, со своей очаровательной супругой Валерией. Синьора Лукреция Монтефельтро, богатейшая вдова в округе. Юный Джакомо Строцци, восходящая звезда политики.

Потом он указал на высокого седовласого мужчину с пронзительным взглядом:

— А это синьор Альфонсо Гримальди. Непревзойденный знаток искусств. Его коллекция античных статуй — предмет зависти всей Серениссимы.

Гримальди чопорно кивнул мне, окинув цепким взглядом с головы до ног. От его колючих глаз мне стало не по себе, будто он раздел меня донага.

— Синьор Умберто Барбариго с супругой Эленой, — Марко указал на чету, увешанную золотом и жемчугами. — Владелец процветающего торгового дома и щедрый меценат. Покровитель юных талантов, не так ли, Умберто?

Барбариго хохотнул и подмигнул мне, отчего его пухлые щеки затряслись. Жена недовольно поджала губы, сверля меня презрительным взглядом.

— Синьорина Олимпия Мерлони, прима Оперы, — Марко кивнул на томную брюнетку в алом шелку. — Её арии заставляют таять сердца, а красота сводит с ума мужчин. Берегитесь, Элизабет.

Певица одарила меня снисходительной улыбкой бывалой куртизанки и отсалютовала бокалом. Её низкое декольте угрожающе затрещало, едва сдерживая пышные прелести.

— И, наконец, синьор Лоренцо Веньер, — Марко указал на молодого человека в щегольском сюртуке. — Главный повеса и сердцеед Венеции. Говорят, нет такой добродетели, которую он не смог бы совратить.

Веньер послал мне воздушный поцелуй и подмигнул. Его красивое лицо дышало самоуверенностью и порочностью. Я почувствовала, как краска заливает щеки.

— Ах да, чуть не забыл! — спохватился вдруг Марко и положил руку на плечо скромно стоящему спиной мужчине. — Синьор Лучано Гаспарини, мой лучший друг и лучший нотариус Венеции. Элизабет, вы ведь уже знакомы? Именно он помог вам вступить в права наследования.

Гаспарини обернулся, и я чуть не задохнулась от возмущения. Он? Здесь? И почему я не удивлена!

— Синьорина, — почтительно кивнул Гаспарини, но в глазах его плясали насмешливые искорки.

Я приблизилась к Гаспарини, не сводя с него пылающего взгляда. Понизив голос почти до шепота, чтобы никто больше не услышал, процедила:

— Могла бы догадаться, что выпрашивали у меня палаццо не просто так, а для своего дружка. Интересно, почему же дали задний ход, когда я все же согласилась на продажу, узнав об особых условиях?

Гаспарини скорчил скорбную мину и так же тихо ответил:

— Синьорина, я уже объяснял — профессиональная этика для меня превыше всего. Я не мог пойти на сделку, зная, что вы не осознаете всех… тонкостей.

— А мне кажется, вы просто лукавите! — прошипела я. — Думаете позабавиться за мой счет? Но так просто вам это с рук не сойдет, синьор Гаспарини!

Я метнула испепеляющий взгляд на Марко, который с невинным видом прислушивался к нашему диалогу.

— И вы туда же, синьор Альвизе? Думаете, парочкой фривольных вечеринок сломить мою волю? Не на ту напали! Меня просто так не запугать. Вы крупно просчитались в своих мерзких планах!

Альвизе округлил глаза и прижал руку к груди в притворном удивлении:

— Помилуйте, синьорина! Что за нелепые фантазии? Никто не собирается вас запугивать или принуждать. Это просто дружеский ужин в честь вашего триумфа. Разве мы не можем порадоваться за вас? Гоните прочь мрачные мысли. Лучше насладитесь вечером в приятной компании. Обещаю, скучно не будет!

Он лукаво подмигнул мне, отчего по спине пробежал холодок. Я чувствовала, что попала в расставленные сети. Но сдаваться так просто не собиралась.

Тут мимо скользнула томная брюнетка Олимпия. Приостановившись рядом, она одарила меня многозначительным взглядом и вкрадчиво произнесла:

— Ах, синьорина, не ершитесь понапрасну! Уж поверьте моему опыту — здесь вам будет куда приятнее отдаться на волю страсти, чем сопротивляться.

Она послала мне воздушный поцелуй и поплыла дальше, виляя бедрами.

— Что ж, друзья мои, — подытожил Марко. — Думаю, на сегодня довольно церемоний. Нашей прелестной хозяйке не терпится поближе познакомиться с вами. Не так ли, Элизабет?

Кровь бросилась мне в лицо. Нет, это уже чересчур! Цвет общества, надо же! Да эти господа с таким же успехом могут претендовать на лавры святых. Сборище распутников и блудниц, не иначе. И Марко еще имеет наглость знакомить меня с ними!

Я гордо вскинула подбородок, окидывая взглядом зал.

— Очень приятно, — процедила я сквозь зубы. — Как это мило с вашей стороны — собраться ради меня. Право, не стоило так утруждаться. Боюсь только, мне будет затруднительно поддерживать… э-э-э… привычный градус веселья. Видите ли, у нас в Англии приняты более чопорные нравы.

По залу прокатилась волна смешков и перешептываний. Матроны закатили глаза, девицы захихикали. Марко и бровью не повел, только сощурился, что кот на сметану:

— Помилуйте, какие церемонии! Уверен, вы быстро освоитесь. В конце концов, недаром же тетушка Беатрис завещала вам палаццо со всеми… кхм… потрохами. Видно, чуяла в вас скрытый талант.

Гости грянули хохотом, явно уловив непристойный намек. У меня потемнело в глазах. Вот негодяй! Еще и тетю приплел, не к ночи будь помянута. Нет, это переходит все границы!

Но я взяла себя в руки. В конце концов, я как-никак хозяйка дома. И не позволю всяким проходимцам командовать в моих владениях!

— Благодарю за доверие, синьор Альвизе, — отчеканила я ледяным тоном. — Но, боюсь, вынуждена вас разочаровать. Во мне вы не дождетесь привычной услужливости. Так что давайте обойдемся без фривольностей, если вас не затруднит.

Марко скривил губы в усмешке, но кивнул:

— Как скажете, моя госпожа. В конце концов, вы здесь главная. Что ж, друзья, прошу к столу! Нашу несравненную гостью ждет множество… м-м-м… сюрпризов. Не будем же медлить!

С этими словами он галантно отодвинул для меня стул во главе стола. Я опустилась на сиденье, чувствуя, как подгибаются колени. Взгляды всех собравшихся скрестились на мне, как лезвия клинков.

Я с достоинством опустилась на предложенный стул, расправив юбки и стараясь сохранять невозмутимость под перекрестьем любопытных, а порой и откровенно плотоядных взглядов.

— Прошу вас, господа, — произнесла я с царственным кивком. — Присаживайтесь. Надеюсь, ужин придется вам по вкусу. Вы ведь наверняка проголодались, ожидая моего появления.

Это замечание вызвало новую волну многозначительных смешков и переглядываний. Но гости послушно заняли свои места, не сводя с меня глаз.

— Восхитительно выглядите, моя дорогая, — пропела Лукреция Монтефельтро, окидывая придирчивым взором мой скромный наряд. — Хотя, пожалуй, вам не помешает чуть больше… откровенности в туалетах. Здесь это ценится.

— Благодарю за совет, — процедила я сквозь зубы. — Непременно им воспользуюсь. Когда сочту нужным.

Лукреция недовольно поджала губы, но промолчала.

— Кстати о нарядах, — встрял Джакомо Строцци. — Отчего бы вам не примерить что-нибудь из гардероба покойной тетушки? Уверен, там найдется много занятного.

Он подмигнул мне и облизнулся. Меня передернуло от омерзения.

— Премного благодарна, синьор Строцци, — отрезала я. — Но предпочитаю свой собственный стиль. Сомневаюсь, что платья тети Беатрис подойдут мне по фигуре. И по нраву.

Строцци состроил обиженную гримасу, а Гаспарини подавился смешком в бокал. Марко с интересом наблюдал за пикировкой, не вмешиваясь.

— А я слышала, в Англии сейчас в моде эти их чопорные чайные церемонии, — ввернула Олимпия, обмахиваясь веером. — Это правда, что леди должны сидеть с постными лицами и цедить разговоры о погоде?

— Бросьте, дорогуша! — расхохотался граф Риччи. — Какая там погода? Небось обсуждают, у кого муж меньше загуливает по борделям!

Гости грянули хохотом, особенно старались дамы. Я стиснула зубы, чувствуя, как в груди закипает гнев. Ну все, с меня довольно!

— Благодарю за внимание к английским традициям, — процедила я. — Но, боюсь, вынуждена вас разочаровать. В наших чайных беседах мы обходимся без пошлостей и скабрезностей. Хотя, понимаю, для некоторых это непривычно.

Повисло ошеломленное молчание. Дамы гневно раздували ноздри, кавалеры прятали ухмылки. Марко смотрел на меня с нечитаемым выражением.

— Что ж, не будем о грустном! — преувеличенно бодро воскликнул он. — Нас ждет обильная трапеза.

Как раз в этот момент двери распахнулись, и в зал вереницей потянулись слуги с огромными серебряными блюдами. Они ловко лавировали между гостями, расставляя яства на столе и наполняя бокалы рубиновым вином.

— Ах, какая роскошь! — захлопала в ладоши Валерия Кастелло, с вожделением разглядывая горы закусок. — Тетушка Беатрис всегда знала толк в удовольствиях. Надеюсь, вы продолжите эту славную традицию, моя дорогая?

Она смерила меня лукавым взглядом, за которым явно крылся какой-то намек. Я постаралась сохранить невозмутимость.

— Безусловно, синьора, — кивнула я. — Но, боюсь, наши представления об удовольствиях несколько разнятся. Я предпочитаю более изысканные развлечения.

— О, не сомневаюсь! — подал голос Лоренцо Веньер, многозначительно поигрывая бровями. — Уверен, вам есть чем нас удивить. Англичанки, говорят, такие затейницы в постели…

Дамы ахнули, мужчины одобрительно загоготали. Марко поперхнулся вином, бросив на мужчину уничижительный взгляд. Гаспарини смотрел на меня со странной смесью веселья и сочувствия.

Я почувствовала, что краснею. Но тут же взяла себя в руки.

— Не испытывайте мое терпение, синьор Веньер. Англичанки умеют осаживать чересчур дерзких кавалеров, и, поверьте, вам не понравится, если я всерьез этим займусь.

Я смерила его уничижительным взглядом.

Лоренцо заметно стушевался и спрятался за бокалом. Но на смену ему тут же выступил граф Риччи.

— Какая прыть! — восхитился он. — Сразу видно породу. Почти как наша несравненная Олимпия на сцене — только хлыстом щелкни, так сразу огонь и страсть!

Лукреция и Валерия дружно захихикали, бросая на меня ехидные взгляды. Певица надменно повела плечом и процедила:

— Польщена сравнением, Агостино. Только боюсь, нашей гостье еще расти и расти до моей огненности. Уж больно она приличная да целомудренная.

Олимпия окинула меня презрительным взглядом и демонстративно поправила на груди чуть не лопающийся корсаж. Зал грохнул хохотом пополам с непристойными шуточками.

У меня зачесались руки влепить этой девке пощечину. Но я сдержалась. Не хватало еще опуститься до банальной потасовки. Вместо этого я одарила ее сладчайшей улыбкой.

— О, у меня в запасе немало сюрпризов, синьорина, — проворковала я. — Просто я предпочитаю приберегать страсть для избранных, а не размениваться по пустякам. Уверена, вам этого не понять. Какая жалость, что некоторые бездарно растрачивают свой огонь, вместо того чтобы разжечь один, но пылающий пожар.

Олимпия вспыхнула, затрясла веером, разевая рот в немом возмущении. До нее, кажется, не сразу дошел смысл моей тирады. Зато Марко расхохотался с нескрываемой злой радостью:

— Ай да синьора Эштон! Не успели переступить порог, а уже жжете глаголом направо и налево. Вот это я понимаю, огненная натура. Того гляди спалите тут все к чертям!

Он послал мне откровенно восхищенный взгляд, от которого по спине побежали мурашки. Смутившись, я уткнулась в тарелку. Ох, что-то мне подсказывает, что этот поединок острословия был только началом. И Марко явно не прочь подлить масла в огонь. Ну что ж, посмотрим, кто кого!