В Объятиях Соблазна

Глава 27

Марко

Я стоял посреди гостиной, комкая в руках исписанные листы бумаги. Сердце бешено колотилось, а мысли путались, не желая складываться во что-то осмысленное. Все, что я знал о своем прошлом, о родителях, о себе самом — все это разлеталось на куски, словно карточный домик от дуновения ветра.

Дрожащими пальцами я разгладил письмо и начал читать, боясь пропустить хоть слово:

"Дорогой Марко!

Если ты читаешь эти строки, значит, меня уже нет в живых. Поверь, я множество раз порывался написать тебе, открыть всю правду, покаяться… Но малодушно откладывал, боясь, что ты не простишь, оттолкнешь меня. Теперь, перед лицом вечности, я обрел смелость исповедаться тебе — о своей любви к твоей матери, о нашей разлуке и о том, почему все эти годы я держался в стороне.

Мы с Катериной любили друг друга той чистой, возвышенной любовью, что поэты воспевают в сонетах. Ты был плодом этой любви, Марко. Самым драгоценным, что послала нам судьба. Я мечтал признать тебя сыном, сделать своим наследником…

Но моя супруга, лишенная и капли сострадания, возненавидела вас. Ревность иссушила ее душу, превратив в исчадие ада. Она поклялась убить тебя и Катерину, если я хоть раз попытаюсь увидеться с вами. А в доказательство серьезности угроз… она наняла отравителей.

Яд, которым они опоили твою мать, вызвал эту страшную хворь, обезобразившую ее лицо. Я в ужасе смотрел, как чахнет моя возлюбленная… И понимал, что в следующий раз страдать будешь ты, мой мальчик. Ведь моя жена не знала жалости!

Единственный выход, который я видел — оттолкнуть вас, затаиться. Лишь так я мог уберечь тебя от мести озлобленной фурии! Поверь, сердце мое разрывалось, когда я делал это. Но страх за твою жизнь был сильнее любви.

Все эти годы я издали следил за тобой. Радовался твоим успехам, дивился твоей стойкости и силе духа. Ты вырос достойным мужчиной, Марко — не благодаря, а вопреки мне. Твои победы были и моими победами, твои слезы — моей болью…

Как часто я порывался открыться тебе, покаяться, вымолить прощение! Но даже после смерти жены пару лет назад ядовитая тень прошлого удерживала меня. Я боялся, что ты отвергнешь моё запоздалое раскаяние.

Но теперь, на пороге вечности, я осознал — медлить больше нельзя. Ты должен узнать правду о своем происхождении, о моей любви к тебе. И я хочу хоть немного искупить вину за годы лжи и молчания. Ты заслуживаешь не только признания, но и наследия предков.

Поэтому я официально признаю тебя своим сыном и наследником, Марко. Отныне ты — маркиз де Альвизе, продолжатель нашего рода. Все мое состояние переходит в твое распоряжение. Прими его как запоздалую отцовскую заботу.

Но главное — прими мое благословение на брак с Элизабет. Она — твое истинное сокровище, дар небес. Как некогда твоя мать была для меня. Береги ее, люби всем сердцем! И живи счастливо — так, как я всегда мечтал.

Прости меня… если сможешь. Твой любящий отец".

Последние слова размылись перед глазами. Я читал их сквозь пелену слез, что душили меня, просясь наружу. Отец… Папа… Как много боли, сколько испытаний ты перенес — и все ради меня, ради моего спасения!

А я, глупец, смел еще тебя ненавидеть. Считал бессердечным, равнодушным… Проклинал за мнимое предательство. Господи, да разве можно простить себе такую слепоту⁈

Слезы все-таки хлынули из глаз, обжигая щеки. Впервые за много лет я плакал — от раскаяния, от запоздалого понимания, от щемящей нежности к отцу. К отцу, чью любовь не сумел разглядеть и оценить.

Всю свою жизнь я мечтал услышать эти слова. «Ты — мой сын, Марко. Мой наследник». Гордо носить фамилию Альвизе, не тая ее, как постыдное клеймо. Стать полноправным членом рода, а не его грязной тайной.

И вот теперь… Теперь это свершилось. Я обрел то, к чему стремился. Узнал правду о своем рождении. Получил признание и благословение отца. Мне хотелось смеяться и рыдать одновременно!

Я вновь перечитывал письмо, комкая его дрожащими руками. И с каждой строчкой в душе разгоралось пламя — пламя любви и благодарности. Отец, ты столько страдал… Терзался виной и страхом, жертвовал собой. И даже перед смертью думал лишь обо мне!

Как же ты был одинок все эти годы! Как жаждал моего прощения, и как боялся его просить. А я, ничтожный, и не думал снизойти до этого. Упивался своей ненавистью, лелея мысли о мести.

Прости… Прости меня, папа! Если бы ты только знал, как я сожалею. Как мечтаю повернуть время вспять, обнять тебя, сказать, что люблю. Ты заслужил эти слова — всей своей жизнью, своей скорбной исповедью.

Хотел бы я, чтобы ты видел меня сейчас. Гордого, признанного сына и наследника. Будущего супруга прекрасной Элизабет. Я клянусь — я буду достоин этого. Достоин твоего доверия и надежд!

Слезы постепенно иссякали, оставляя на душе печаль и умиротворение. Я поднял глаза и увидел склонившегося надо мной Лучано. Его лицо выражало тревогу пополам с состраданием.

— Что случилось, Марко? — тихо спросил он. — Что написал твой отец?

Вместо ответа я молча протянул ему письмо. Пусть друг тоже узнает эту правду. В конце концов, Лучано — моя семья, мой брат. Тот, кто всегда рядом — и в беде, и в радости.

Пока он читал, я приходил в себя. Обрывки мыслей и чувств постепенно складывались воедино. Мне предстояло жить дальше — уже в новом качестве, с новым знанием. И первым делом я должен поговорить с Элизабет.

Скоро она станет моей женой. Женой Марко Альвизе — не безродного проходимца, а благородного маркиза. Я хочу, чтобы между нами не было тайн. Хочу разделить с ней эту невероятную новость!

Лучано закончил читать и поднял на меня сияющий взгляд. Кажется, мой бесценный друг понял все без слов — как всегда, впрочем.

— Поздравляю… маркиз де Альвизе! — с чувством произнес он. — Я так рад за тебя! Наконец-то свершилось то, чего ты так долго ждал.

— Спасибо, Лучано, — взволнованно откликнулся я. — Мне еще самому не верится… Но знаешь, что я должен сделать прямо сейчас? Найти Элизабет и все ей рассказать! Она имеет право узнать правду о моем происхождении до того, как мы поженимся.

— Стой, Марко! — остановил меня Лучано, хитро прищурившись. — Ты же не хочешь опоздать на собственную свадьбу? Гости уже заждались, невеста волнуется…

Я похолодел, осознав, что друг прав. Стрелки часов неумолимо приближались к назначенному часу. Как я мог забыть о времени, погруженный в свои мысли и переживания?

— Боже, Лучано, что же делать? — в панике воскликнул я. — Я не могу жениться на Элизабет, утаив от нее правду! Но и опозорить ее опозданием на церемонию тоже не могу. Она никогда мне этого не простит!

Но Лучано, казалось, ничуть не разделял моего волнения. Напротив, его глаза азартно блеснули, а на губах заиграла лукавая усмешка.

— Поехали в церковь, Марко! — с жаром произнес он. — У меня есть план, как устроить все наилучшим образом. Положись на своего друга, и клянусь — этот день станет лучшим в твоей жизни!

Элизабет

Я стояла у входа в церковь, затаив дыхание от волнения и трепета. Массивные дубовые двери, украшенные искусной резьбой, пока скрывали от меня внутреннее убранство храма и гостей, ожидающих начала церемонии. Но я знала — стоит распахнуться этим дверям, и я увижу его, моего Марко. Того, кого я любила больше жизни.

Мое подвенечное платье, сшитое лучшими венецианскими мастерицами, казалось воплощением нежности и изысканности. Тончайший белый шелк искусно драпировал фигуру, подчеркивая тонкую талию и пышную грудь. Корсаж, расшитый серебряной нитью и жемчугом, сиял в лучах утреннего солнца, проникающих сквозь витражные окна.

Многослойная юбка ниспадала мягкими складками, украшенная по подолу затейливой вышивкой и кружевом ручной работы. Таким же кружевом, старинным и бесценным, были отделаны и рукава-фонарики, обрамляющие мои хрупкие плечи. На груди покоилась изящная камея на бархатной ленте — фамильная драгоценность, переходящая в роду Эштонов из поколения в поколение.

Волосы мои были уложены в замысловатую прическу, украшенную живыми цветами и миниатюрной диадемой. А лицо скрывала полупрозрачная вуаль, расшитая мелким жемчугом и крепившаяся к прическе крошечными бутонами флердоранжа — символом невинности и чистоты.

Двери распахнулись, являя моему взору море света, цветов и восхищенных лиц. Где-то там, у алтаря, ждал он — мой суженый, мой Марко. И я знала, что через несколько минут мы навеки соединим наши судьбы перед лицом Бога и людей…

Сделав глубокий вдох, я ступила на устланную лепестками роз дорожку, ведущую к алтарю. Орган пел, разливаясь торжественной мелодией под сводами собора. Гости, разодетые в пух и прах, взволнованно перешептывались, провожая меня взглядами. Венецианская знать собралась засвидетельствовать наш брак, и храм был полон до отказа.

Краем сознания я отметила, что среди гостей не видно моих родителей. Их отсутствие кольнуло сердце, но лишь на миг. Возможно, оно и к лучшему — избавило от необходимости объясняться, от неловкости и напряжения. В конце концов, главное — рядом со мной любимый мужчина, моя судьба.

Марко предложил мне самой пройти к алтарю, без сопровождения. Сначала я робела, но потом поняла — так даже лучше. Ведь это мой выбор, мой путь. И я хочу пройти его гордо, с высоко поднятой головой, ни на кого не опираясь.

Я шла по проходу, и сердце мое трепетало как птица. Вуаль скрывала лицо, и я была благодарна ей — никто не видел моих пылающих щек, моих затуманенных глаз. Сейчас, в эту минуту, для меня существовал только Марко.

Он ждал меня у алтаря — высокий, статный, неотразимый. Темно-Синий фрак облегал его фигуру, подчеркивая широкие плечи и узкие бедра. Иссиня-черные волосы были уложены в идеальную прическу, а в ухе сверкал бриллиант.

Но не внешность, не роскошный наряд приковывали мой взгляд. А его лицо — взволнованное, сияющее такой любовью и нежностью, что у меня перехватило дыхание. Боже, неужели это счастье — мое? Неужели этот невероятный мужчина сейчас станет моим мужем?

Я почти не помнила, как дошла до Марко, как вложила свою руку в его ладонь. Кажется, он что-то прошептал мне на ухо — что-то ласковое, ободряющее. Но я была не в силах разобрать слов, оглушенная стуком собственного сердца.

Священник начал церемонию, и гул голосов постепенно стих. Звучали торжественные фразы на латыни, и эхо вторило им под каменными сводами. Я смотрела на Марко, не отрываясь, тонула в его сияющих глазах.

И вот наступил главный миг — миг, когда мы должны были произнести заветное «Да». Священник благословил нас, окропил святой водой. А потом вдруг замолчал и внимательно вгляделся в лицо моего жениха.

— Прошу тишины! — провозгласил он на всю церковь. — Сегодня великий день, день обретения и примирения. День, когда свершилось то, чего так долго ждали. Перед нами стоит не просто Марко Инноченти, но законный сын и наследник покойного маркиза де Альвизе. Отныне и навеки — маркиз Марко де Альвизе!

По рядам гостей прокатился оглушительный ропот, вздох изумления. Все взгляды обратились на нас, на моего жениха. Я и сама застыла, потрясенная услышанным. Марко — маркиз де Альвизе? Но как, почему?

Словно в ответ на мои мысли, Марко сжал мою руку. Сжал крепко, ободряюще, будто говоря: «Не бойся, любовь моя. Я все тебе объясню». И я поверила, успокоилась. В конце концов, какая разница, кто он — бастард или маркиз? Главное — это мой Марко, мой любимый. Осталось только скрепить наш союз перед лицом Бога.

Я приподняла бровь и вопросительно взглянула на жениха. Уголки его губ дрогнули в еле заметной усмешке. О да, нас ждет очень занимательная беседа после церемонии!

— Продолжайте, святой отец, — твердо произнес Марко, не сводя с меня пылающего взгляда. — Я, маркиз Марко де Альвизе, беру в жены синьорину Элизабет Эштон и клянусь любить ее, пока смерть не разлучит нас!

Он надел мне на палец кольцо — простой золотой ободок, символ вечности. И я, глотая непрошенные слезы, повторила свою клятву. Теперь мы принадлежали друг другу навсегда — в горе и в радости, в богатстве и в бедности.

Под размеренный голос священника, под потрясенный шепот гостей, я стала женой. Женой моего возлюбленного Марко, маркиза де Альвизе.

Вокруг то и дело раздавались шокированные перешептывания. Матроны за расшитыми веерами судачили о скандальной репутации Марко в прошлом, о его сомнительном происхождении. Сеньоры в парчовых камзолах качали напудренными париками, вспоминая бурную молодость новоиспеченного маркиза. Еще бы, ведь он слыл первым распутником Венеции, менявшим любовниц как перчатки и проматывавшим состояние в карточных притонах!

И вот теперь этот некогда легкомысленный повеса, недостойный, по мнению многих, высокого сана, обрел почтенный статус мужа и продолжателя славного рода. Да еще и взял в жены иностранку — неслыханная дерзость! Пусть я и была родовитой аристократкой, англичанка с точки зрения венецианского света казалась весьма экзотичной партией.

Плевать на пересуды и косые взгляды. Сейчас, глядя в сияющие глаза мужа, слыша его уверенное «Да», я знала — нас не разлучит ничто. Ни сплетни, ни интриги, ни козни завистников. Ведь у нас есть главное — наша любовь. А любовь побеждает всё.

Обряд подошел к концу, и Марко с нежностью приподнял мою вуаль. Притянул к себе, коснулся губами моих губ. Поцелуй вышел долгим, чувственным и сладким — как обещание, как клятва. Словно говоря — отныне и навеки мы одно целое, душа и плоть.

Гости разразились аплодисментами и возгласами. Я краем глаза заметила, что многие утирают слезы. Сама я тоже едва сдерживала рыдания — рыдания счастья. Ведь сбылась моя самая заветная мечта — любовь всей моей жизни стал моим мужем!

Марко крепко прижал меня к себе и прошептал на ухо:

— Прости, что не сказал раньше, любовь моя. Я сам узнал обо всем лишь сегодня утром. Мой отец оставил мне письмо с признанием. Обещаю, я все тебе расскажу, как только мы останемся наедине. А пока просто знай, что я люблю тебя. Люблю больше жизни, и ничто этого не изменит!

Я всхлипнула и спрятала лицо на его груди. Мне не нужны были никакие объяснения, никакие титулы и богатства. Все, что мне нужно — это он, мой Марко. Тот, кого я буду любить до последнего вздоха.

Вместе, рука об руку, мы двинулись к выходу из церкви. Теперь нас ждала новая жизнь — жизнь маркиза и маркизы де Альвизе. И я знала, что эта жизнь будет долгой, счастливой и полной любви. Ведь рядом со мной — мой муж, моя половинка, мой Марко. Отныне и навсегда.

Фамильный замок Альвизе утопал в серебристом свете луны. Старинные стены, увитые плющом, хранили вековые тайны. Но в ту ночь в воздухе витало предчувствие чего-то нового, удивительного. Словно сама ночь затаила дыхание в ожидании.

Марко, теперь уже законный хозяин этого поместья, вел меня, свою молодую жену, по анфиладе пустынных комнат. Слуги давно разошлись, даруя нам, новобрачным, уединение. Лишь гулкое эхо наших шагов нарушало безмолвие коридоров.

Я крепко сжимала руку мужа, волнуясь и предвкушая. Тонкий шелк подвенечного платья обжигал мою разгоряченную кожу, заставляя трепетать. Сердце колотилось где-то в горле, а щеки пылали румянцем.

Мы поднялись по мраморной лестнице и вошли в хозяйскую спальню. Полумрак, рассеянный мерцанием свечей, бархатные портьеры, необъятных размеров кровать под балдахином — все это будоражило кровь, дразнило воображение.

Марко подошел ко мне и бережно заключил в объятия. Коснулся губами трепещущей жилки на моей шее, вдохнул мой аромат.

— Наконец-то ты моя, любовь моя, — прошептал он, прижимаясь лбом к моему виску. — Моя жена, моя половинка. Сколько я ждал этого мига! Сколько грезил и тосковал по тебе…

Я всхлипнула, купаясь в его нежности. Обвила руками шею мужа, зарылась пальцами в черные как смоль волосы.

— Я тоже мечтала об этом, Марко, — выдохнула я ему в губы. — Каждый день, каждый час вдали от тебя был пыткой. Но теперь нам больше не придется расставаться. Отныне мы вместе — навсегда.

Он поцеловал меня — жарко, страстно, будто желая насытиться, напиться моим дыханием. Я отвечала с не меньшим пылом, млея в его крепких руках, сгорая от поцелуев.

Когда Марко оторвался от моих губ, у нас обоих кружилась голова.

Уже не раздумывая, я потянулась к шнуровке на спине, но Марко мягко перехватил мои руки.

— Позволь мне, — прошептал он, целуя мои пальцы. — Я столько раз представлял, как буду раздевать тебя в нашу первую ночь…

Он встал позади меня и принялся медленно, мучительно-неспешно распускать шнуровку. Его пальцы едва касались моей разгоряченной кожи, и от этих легких прикосновений по телу бежали электрические разряды. Я покачнулась, чувствуя, что ноги подкашиваются от желания.

Наконец, Марко справился со всеми завязками, и платье соскользнуло с моих плеч, стекло по бедрам невесомой волной. Но я не осталась обнаженной. Под роскошным свадебным нарядом на мне был тот самый пеньюар — полупрозрачный, цвета слоновой кости. Последний оплот стыдливости, за которым скрывалось уже трепещущее от страсти тело.

Марко судорожно втянул воздух, увидев мой сюрприз. Взгляд его потемнел, затуманился пеленой вожделения.

— Я знал, — выдохнул он, прижимая меня к себе. — Знал, что моя невеста оденет в первую брачную ночь что-то особенное. Но даже в самых смелых мечтах я не представлял ничего настолько… совершенного.

Его ладони скользнули по моему телу, лаская и изучая каждый изгиб, каждую ложбинку, так ясно проступающие под тонкой тканью. Кружево на груди щекотало заострившиеся вершинки, посылая волны томления в низ живота. Сквозь полупрозрачный батист просвечивала темная дельта в сплетении бедер, и я невольно сжала ноги, пытаясь унять сладкую пульсацию.

— Ты прекрасна, — шептал Марко, покрывая поцелуями мои плечи, шею, ключицы. — Нежная, страстная, трепетная. Не верится, что ты моя. Не верится, что наконец-то сбылись все мои грезы…

— Так поверь, — прошептала я, глядя на него из-под полуопущенных ресниц. — Поверь и возьми меня. Я так долго ждала, так истомилась без твоих прикосновений. Сделай меня своей, Марко! Только твоей и ничьей больше…

С низким рыком он подхватил меня на руки и понес к кровати. Опустил на прохладные простыни и навис сверху, прожигая голодным взглядом. В этот миг мой мужественный и всегда сдержанный маркиз был похож на хищника, готового растерзать свою добычу.

И я хотела этого. Хотела, чтобы он набросился на меня и любил неистово, самозабвенно. Чтобы брал снова и снова, пока не утолит свой дикий голод. Я вся горела и плавилась от желания стать с ним единым целым — не только телами, но и душами.

— Люби меня, — выдохнула я, притягивая его к себе. — Я так ждала тебя, только тебя…

И Марко любил. Сначала нежно, почти благоговейно, будто я хрупкая статуэтка. Целовал каждый участок моего трепещущего тела, слизывал капельки пота с ложбинки между грудями. Его умелые пальцы ласкали, поглаживали, дразнили, доводя до исступления. Сорочка давно сползла с плеч, и мои обнаженные груди мерцали в свете луны, умоляя о прикосновениях.

А потом он вошел в меня одним долгим, томным движением. Вошел до упора, до крика, заполняя, распирая, сливаясь со мной воедино. Я выгнулась ему навстречу, принимая, впуская в себя, в самую свою суть. Слезы наслаждения катились по щекам, смешиваясь с испариной страсти.

— Еще, — молила я, цепляясь за его плечи. — Сильнее, быстрее… Я твоя, вся твоя!

Марко с готовностью подчинился моим бессвязным мольбам. Вбивался в податливое лоно размашисто, быстро, почти грубо. Кровать скрипела и ходила ходуном, а я вскрикивала в такт бешеным толчкам, чувствуя, что стремительно лечу к вершине блаженства.

Оргазм накрыл меня неистовой, ослепляющей волной. Тело выгнулось дугой, пронзенное тысячей оголенных нервов. Из горла вырвался протяжный стон, и я забилась в судорогах страсти, унесенная за грань.

Марко последовал за мной через несколько секунд. Вжавшись в меня до боли, до синяков, он излился долго, обильно, дрожа всем телом. А потом рухнул сверху, совершенно обессиленный и опустошенный.

— Люблю тебя, — прошептал он, целуя мои опухшие от поцелуев губы. — Люблю так, что и жизни не жаль…

— И я тебя, — улыбнулась я, сладко и устало. — Навеки твоя, душой и телом.

Мы уснули, сплетясь руками и ногами, укрытые лишь простыней да слоем испарины. А за окном занимался рассвет, лучами солнца благословляя наш новый союз.

Союз двух любящих сердец. На веки вечные, пока смерть не разлучит нас.