В поисках равновесия (СИ)

Свет. Глава 11

Приземлившись возле дома сэра Дрендера, я попыталась отжать волосы, чтобы с них не лило ручьём, и вошла внутрь. Слуги испугались, словно перед ними возникло привидение.

К счастью, оба Высочества оказались в столовой, занятые утренним завтраком. Увидев меня, Кэйлин вскочила и воскликнула:

— Илайла, где тебя черти носили?!

Принц же сидел молча, надувшись. Я жестами выгнала слуг и ответила:

— Меня взяли в плен.

Вот теперь Лоинарт всполошился. Похоже, он думал, что я отправилась на какое-то дело, не предупредив его, а тут такая новость.

— Но как это вообще возможно? — удивилась Кэйлин. Я виновато развела руками:

— Тебя же тоже как-то схватили.

— До сих пор не понимаю, зачем.

— Так я расскажу. Это было сделано под руководством верховного жреца для того, чтобы с помощью магии крови убить всю королевскую семью.

Кэйлин побледнела, затем покраснела. Я помолчала, позволяя принцессе прочувствовать серьёзность угрозы. Лой терпеливо ждал продолжения рассказа.

— Поэтому у жреца была возможность потребовать у меня всё, что угодно взамен ваших жизней. В том числе и клятву верности.

Теперь Их Высочества смотрели на меня совершенно ошеломлённо.

— Но это же предательство! — возмутилась Кэйлин.

— Надо было дать ему вас прикончить?

Они промолчали.

— Невелик был мой выбор. И сейчас я здесь только для того, чтобы потребовать от вас немедленно прекратить атаковать земли Тхаомира.

Повисла напряжённая тишина.

— А иначе что? — вдруг спросила принцесса.

— Да ничего… — я пожала плечами.

— То есть, ты теперь служишь верховному жрецу наших врагов и требуешь капитуляции, и при этом никаких угроз и аргументов? — в голосе принцессы проскользнуло недоумение.

— Именно. Ещё вы можете меня убить, это сильно упростит ситуацию. Жрец запретил мне убивать себя, но вы-то способны избавить меня от оков клятвы.

— Боже, Илайла, никто не собирается тебя убивать! — Кэйлин закатила глазки и повернулась к принцу: — И что вот теперь делать?

— Да, бабушка будет недовольна… — вздохнул Лоинарт.

— Пожалуйста, прекратите на некоторое время атаку, всё равно в такую погоду посылать людей в джунгли — безрассудство, и позвольте мне попытаться уладить проблему мирными способами. А королеве не надо пока сообщать. — Я умоляюще смотрела на Кэйлин.

— Хорошо… — растерянно ответила принцесса. — Ты завтракать будешь?

— Не откажусь, — улыбнулась я.

Позже, уже высушившись и переодевшись, я стояла на веранде и смотрела, как стекает вода по желобу и маленьким водопадиком обрушивается в канаву. Рядом опёрся на перила принц:

— Прости меня.

— За что?

— В произошедшем есть и моя вина.

Я посмотрела на него, словно спрашивая, к чему всё это. Но то ли принц не понял намёка, то ли не захотел понять.

— Мне пора лететь, — я свистнула птичку. Лоинарт с удивлением уставился на чудо природы. Мне и самой было интересно, как оно летает, да ещё и с дополнительным весом всадника.

— Мы ещё увидимся?

— Не знаю, — я флегматично пожала плечами. Никогда ничего нельзя знать наверняка, может, меня зарежут ночью, какие уж тут гарантии. Или молнией в макушку треснет, пока лететь буду. Я глянула на затянутое грозовыми тучами небо. Нерадостная перспективка.

Принц опустил взгляд, словно его чрезвычайно интересовало несуществующее пятнышко на ботинке. Надо срочно его успокоить:

— Всё же, думаю, да. В самом крайнем случае, через десять лет, когда истечёт срок клятвы.

Обрадованный, Лоинарт притянул меня к себе и крепко обнял, словно на самом деле готовился к десятилетней разлуке. Уткнувшись носом в широкую грудь принца, я улыбалась. Такой тёплый, что и отпускать не хочется.

Но птаха каркнула, выражая своё недовольство, отчего у меня мурашки пробежали по коже. Брр, скрип металла по стеклу и то не так противен.

Тяжко вздохнув, я высвободилась из объятий и поспешила под проливной дождь к нетерпеливому пернатому.

Ближе к полуночи я вошла в комнату жреца, оставляя за собой мокрую дорожку.

— Как слетала? — насмешливо спросил Эттеа.

— Отвратительно, — простучала зубами я. — Но никаких военных действий в ближайшее время от Империи можно не ждать. По крайней мере, на этом материке…

— Но только до тех пор, пока королева обо всём не узнает?

— Угу. Если узнает, то немедленно отзовёт своих внуков и пришлёт какую-нибудь беспринципную сволочь или моего старого врага. Думаю, не надо объяснять, сколько их у меня.

Жрец сжалился надо мной и вызвал поток горячего воздуха, мигом высушившего одежду и волосы.

— Уговорить королеву — никакой возможности?

— Она же меня казнит за предательство, если узнает.

Мы немного помолчали, обдумывая ситуацию. На лице Эттеа появилось странное выражение, он рассматривал меня, словно картину, как будто пытаясь отрешиться от всего остального.

— Не боишься? — поинтересовался он.

— В смысле? — я дёрнула бровью. Жрец подошёл ко мне и, приподняв пальцами подбородок, взглянул в глаза.

— Знаешь, всё то время, что я за тобой наблюдаю, ты удивительно спокойна. Впрочем, чего может бояться изначально бессмертное существо… И не делай вид, будто не понимаешь, о чём я. Неужели можно подумать, что тот, кто способен призвать бога, не разглядит в тебе существо иного мира?

Я молчала. Эттеа продолжил:

— Бессмертие делает жизнь скучной, и единственный способ вернуть ей прежние краски — забыть, кто ты. Но, даже забыв, ты не перестаёшь быть собой. Или, по-твоему, обычный человек, даже маг, возненавидев, может стать демоном? Если бы так, планета ими бы кишмя кишела.

По щеке скатилась слеза. Жрец стёр её пальцем и снова заговорил:

— Вечная жизнь — звучит так заманчиво для людей. Но когда она превращается в вечное страдание, смерть перестаёт казаться страшной. Вот только умирая раз за разом в своём воплощении, ты всего лишь теряешь память, но не груз прошлого.

— Зачем ты всё это говоришь? — не выдержала я.

— Хочу напомнить тебе, что ты можешь менять себя как угодно.

— Ты ведь тоже… не совсем человек?

Уголки его губ едва заметно дёрнулись:

— Нет. Не совсем человек. Совсем не человек. Как и ты.

Я отвернулась. Он развернул мою голову обратно.

— Я не сразу узнал тебя. Это сложно — другое тело, другой язык. Но взгляд — тот же.

Видимо, тогда и изменилось его поведение. Я спросила:

— И что, ты бессмертное существо, играющее в песочнице с недалекими туземцами? Зачем?

— Мне ведь тоже скучно. Просто не так больно.

Не знаю, поверила ли я ему. Интересно, давно ли мы знакомы? Сколько жизней? А может он просто псих? Я решила, что подобное невозможно осмыслить за пару минут, но решила подыграть — нельзя же упускать такую удачу.

— Тогда давай как следует поиграемся на этой планете. Займёмся Тхаомиром и заставим всех кровожадных мерзавцев возлюбить ближнего своего, а заодно отдраить лестницу главного храма.

— Предложения? — жрец в предвкушении потёр руки, довольно улыбаясь.

— Устроить им представление. Вызвать какую-нибудь сущность, чтобы она воодушевила всех на добрые дела. Я же видела, что творилось на площади в день жертвоприношения. Немного наркотиков — и народ чему хочешь поверит. Если оно будет ещё и достаточно масштабным…

— И что дальше? — он разлёгся на подушках и устремил мечтательный взгляд в потолок.

— Тебе действительно так нужен суверенитет Тхаомира? Можешь ведь быть губернатором колонии, если сдашь его. Пусть Империя Солнца объединит мир, а там, глядишь, устроишь революцию, появится демократия, станешь президентом планеты…

— Занимательно. Мне нравится.

— Отлично. Тогда можем сделать так, чтобы местные поверили в "избранность" белых, и в то, что они действительно несут радость и процветание. Имперцы сами возьмут под контроль все эти магические ритуалы с жертвоприношениями. Можно объявить новую эру или что-то вроде.

— Пожалуй, может сработать. Но немножко окуривание не помешает… А предварительная подготовка?

— Объявишь о первых признаках сбывшегося пророчества. Я заметила, тут вообще мифология та ещё, найти какую-нибудь подходящую легенду не составит для тебя труда.

Эттеа довольно улыбался:

— Колонизация, да? Всё равно в покое не оставят, так уж лучше бескровно… В принципе, неплохое решение головоломки. И что скажем твоим друзьям?

— Что я проявила чудеса сообразительности и уговорила тебя сдать Тхаомир без боя.

— Замечательно. Хоть и неправдоподобно.

— Кого волнуют методы, когда есть такие результаты, — фыркнула я.

— Точно. Нужно отпраздновать установление взаимопонимания.

Жрец щёлкнул пальцами и приказал появившейся рабыне принести чего-нибудь.

Весь оставшийся вечер мы добросовестно надирались, обсуждая предстоящие действия в мельчайших деталях. Одно только оставалось не очень понятным — кого именно надо призвать, чтобы план сработал.

***

Ещё не проснувшись, я почувствовала, как рядом шевелится что-то мягкое. Сквозь дрёму я вцепилась в это покрепче, чтобы не уползло, но вместо того, чтоб покорно затихнуть, оно задёргалось ещё сильнее и хрипло сказало:

— Просыпайся уже.

Я открыла один глаз и попыталась сфокусировать взгляд на безнадёжно запутавшемся в моих волосах жреце. Ещё и сотни царапин придётся ему лечить, кроме похмелья.

— Надеюсь, между нами что-то было, — хмыкнула я. — Обидно, если столько мучений, а удовольствия никакого.

— Увы, это всего лишь досадная случайность, а не закономерность, — жрец наконец-то справился и отошёл подальше — во избежание. Я тряхнула головой, пытаясь привести шевелюру хотя бы в относительный порядок. — Мм, если расчёсывать обычными методами, потребуется не один час.

Жрец рискнул подойти поближе и применил какое-то хитрое заклинание, а затем живо заплёл волосы в косу.

— Удобно, однако, — заметила я.

Вдруг в комнату вбежал раб и бросился в ноги жрецу:

— Хозяин, там внизу!

Эттеа выглянул в окно и тут же отшатнулся:

— Ты не поверишь! — воскликнул жрец. — Они решили устроить бунт! Теперь дворец окружают самые сильные жрецы Тхаомира с единственной целью — убить меня.

— А почему молча? Во время бунта обычно что-нибудь кричат.

— Сейчас начнут.

И точно. Снизу раздались выкрики, сводящиеся к тому, что Эттеа — слабак, и никак не может быть верховным жрецом.

— Но всех-то убивать жалко, — сказал он. — Всё-таки цвет нации. Хотя почему-то мне кажется, что с мозгами у них не всё ладно.

— И что же делать? — поинтересовалась я.

— Через полчаса они заполонят весь дворец, убьют моих рабов, прибегут сюда и попытаются нас уничтожить. Мне такой вариант не нравится.

— А другие есть?

— Можно позорно сбежать. Тогда кто-нибудь займёт место верховного жреца и в честь этого снова устроит кровавое празднество. Ещё можно всех убить, но так тоже нехорошо. Всё-таки среди них есть и нормальные люди.

— Заметно, — протянула я, выглянув в окно. В меня тут же запустили каким-то заклинанием, но я легко отбила его. — Их можно чем-нибудь напугать?

— Они же обкуренные, их ничего не напугает, скорее, подзадорит.

— Ещё варианты?

— Что-то ничего в голову не приходит. Так что отступаем. Может, тогда оставят в покое дворец. Хотя вряд ли. Впрочем, у меня в каждом городе по дворцу, без крыши над головой не останемся.

Жрец бесстрашно вышел на балкон, где на него тут же посыпался град стрел и заклинаний.

— Птичкам конец, только они появятся, с такого расстояния я не смогу ничего сделать, — сказала я, сев на перила.

— За кого ты меня принимаешь, — Эттеа наклонил голову и улыбнулся. — Оставайся пока здесь, потом, когда народ разойдётся, я вернусь. — Вдруг его многочисленные косички взвились в воздух, а сам он запрыгнул на перила и сделал шаг вперёд. И продолжил идти, словно спускался по ступенькам. Но ничего, похожего на опору, я не видела. Капли дождя свободно падали на застывших внизу людей, убедив меня, что никаких воздушных ступенек жрец не создавал.

Эттеа воздел руки к небу:

— Как посмели вы, ничтожные черви, подозревать меня? За одно это боги отвернутся от вас. Как отворачиваюсь сейчас от вас я.

Эттеа прошёл над ними и с виду неспешно зашагал прочь. В спину ему чего только не летело, но без малейшего эффекта. Прошло несколько минут, прежде чем жрец скрылся вдали. Люди бежали вслед за ним, но ни один не сумел догнать.

Я тихонько рассмеялась, возвращаясь в комнату. Представление что надо.