В поисках равновесия (СИ)

Тьма. Глава 8

— Вы очаровательны, — сказал Лоинарт, взяв меня за руку. — Ещё лучше, чем всегда.

— Благодарю, Ваше Высочество.

Сам принц выглядел ничуть не хуже — на нём был элегантный бежевый костюм, красивая кремовая рубашка, высокие сапоги на небольшом каблуке. На манжетах и галстуке поблескивали запонки. И тот самый перстень с жёлтым бриллиантом на руке.

Светлые волосы идеально уложены, но не прилизаны, на висках — заколки, надо же. Интересно, а цвет лица натуральный или косметика? Хотя вряд ли лучший целитель Империи жалуется на проблемы с кожей.

Я благосклонно улыбалась, всем своим видом давая понять, что рада его вниманию.

— Надеюсь, вы хорошо отдохнули после дороги?

Вспомнив вчерашний вечер, проведённый с Аммайфом, я едва не покраснела.

— О да, великолепно. Правда, здорово вернуться в город из глуши?

— В глуши тоже есть свои прелести, можно сколько угодно оставаться в уединении, вдали от чужих глаз, — а вот с этим намёком принц поспешил. Или это я перестаралась с демонстрацией своего расположения? — Позвольте, я провожу вас к столу.

Тьфу, что за пошлости лезут в голову. Он просто предупреждал меня о большом числе гостей.

На вечер у нас с Сеаном были запланировано долгое обсуждение дел с управляющим и его помощниками. Что поделать, мне надо вникать в суть дел, потому что возиться с ними после совершеннолетия придётся мне. Иногда матриархат — не такая уж замечательная штука.

Мы просидели до полуночи. Сеан массировал руку — ему пришлось несколько часов ставить подписи на векселях, договорах, приказах и тому подобной макулатуре. Кто бы мог подумать, что за два месяца отсутствия может накопиться такая куча бумаг. Впрочем, всё самое срочное управляющий делал сам или отправлял почтой, а нам достались только какие-то нудные дела. Некоторые тянулись уже не первый год.

Когда эта пытка наконец-то закончилась, я с трудом добрела до своей комнаты и упала на кровать. Аммайф снял с меня одежду и заботливо укрыл одеялом.

Четверг. С утра меня снова ждала почта. После завтрака — занятия танцами, игрой на виолончели, риторикой и чем-то вроде экономики. На последний предмет отводилось столько же времени, сколько и на все остальные, вместе взятые.

Эх, каникулы кончились. Хорошо хоть сессии у меня не будет — этой нервотрёпки мне и в земной жизни хватило.

После обеда предполагалось снова разобрать почту (конца и края ей нет, пишут и пишут), и заняться магией. Этот предмет мне преподавали сразу три учителя.

Потом — ужин, на который соберётся множество людей, и их всех придётся развлекать. Но нужно собрать волю в кулак и старательно выполнить свои обязанности. И как леди Илайла умудрялась с таким расписанием ещё и какие-то дела проворачивать? Совсем же времени не остаётся.

Надежда на получение хоть какой-то новой информации о чернокнижниках возникла у меня только вечером в пятницу, когда пришло приглашение на бал.

В нём завуалированно упоминались некие личности, которыми сейчас увлекается весь высший свет. Неужели они надеялись, что это хорошая приманка для герцогини? Мда, плохо, когда разврат становится модой.

Или кто-то навёл на такую мысль? Конечно, что может быть проще — пустить слух, что я увлекаюсь всякими запрещёнными штучками. А люди доверчивые, всё принимают за чистую монету, да и что удивительного? Все знают, что подростки — они такие. Не любят правила.

Чуть прищурившись, я смотрела в окно на тусклые огни города. По мостовым шелестел дождь, приглушая далёкий лай собак. Изредка фонари высвечивали людей с зонтиками, где-то раздался отчаянный крик о помощи и тут же затих. Бедолаге не повезло оказаться не в том месте не в то время.

И ведь что с этим делать? Отследить напавшего из-за угла оборванца с перышком — почти невероятно. Хороший маг смог бы, но какой хороший маг станет заниматься такими пустяками?

Я хищно улыбнулась. А что, если попробовать мне?

Внезапная идея как рукой сняла усталость. Я накинула плащ с капюшоном и выскочила на улицу. Слуги только удивлённо проводили меня взглядом. Хорошо хоть Аммайф не заметил.

Я побежала в ту сторону, откуда услышала крик, подсвечивая себе путь магическим шаром. Удивительно, что я услышала его с такого расстояния. И теперь, словно хищник, чувствовала запах крови за километр.

Вот и тело. Я потрогала пульс незадачливого мужика в костюме небогатого купца. Уже умер, скорее всего, от кровопотери. Лихорадочно я пыталась вспомнить, что может помочь найти преступника? Кровь на ноже?

Точно. Я посмотрела на затянутое тучами небо и вдохнула в себя немножко той тьмы, что разлилась в воздухе после убийства. Не знаю, как, но я чувствовала преступника, его след будто стелился туманной дымкой по земле.

Мышцы обрадовались разминке и заработали в полную силу. Бегу не мешала даже длинная юбка. Парочка случайных прохожих шарахнулась от меня, как от дьявола.

Какие-то мгновения, и я нашла убийцу — парня, прижавшегося к стене обветшалого дома в узком тупичке, и пытающегося пересчитать добытые деньги.

Молчаливой тенью я встала между ним и фонарём. Парень в страхе сжал кошелёк и посмотрел на меня:

— Что в-вам надо? — наконец пробормотал он. Я сделала шаг вперёд. Парень затрясся. — Я н-ничего не делал! — ещё шаг. — Я не хотел! — вскрикнул парень. Снова шаг. — Мне нигде не дают работу, мне нужны были деньги! Я не хотел, чтобы он умер…

Между нами оставалось около полутора метров. Я подняла руку, словно сжимая в ней что-то. Против света парень видел лишь чёрный силуэт. А мне нравится эта игра.

Преступник упал на колени и протянул кошелёк:

— Забирайте что хотите, только пощадите! — я подошла и взяла кошелёк. Потом наклонилась к его уху и зловеще прошептала:

— Хочешь жить? — пальцы сами собой сомкнулись на его горле. Парень отчаянно закивал. — И что ты готов отдать за свою никчемную жизнь?

— Всё, что угодно! — прохрипел он.

— И душу? — глаза парня округлились. Сам напросился. Я сдавила горло сильнее, затем чуть-чуть ослабила хватку.

— Что угодно, только пощадите, — обречённо ответил он.

— Как же ты жалок… — Я убрала руку с горла и положила её на грудь. В следующий миг я почувствовала, как что-то невесомое отрывается от тела парня и облипает мою ладонь. Однако удивление не могло сравниться со странным чувством удовлетворения, охватившим меня.

Вскоре в моей ладони покоился маленький шарик, похожий на грязноватое стекло. Душа?

— Живи пока. — Я повернулась спиной к парню, безвольной куклой осевшему на землю, швырнула через плечо кошелёк. Выходя на улицу, я оставила заклинание-ловушку. Это ведь не убийство: если преступник попадёт в неё, в этом будет виноват только он… формально.

Но я не могла оставить его в живых — он не заслуживал жизни.

Я без труда нашла путь домой. Никаких неприятных последствий обращения к тьме я не испытывала, наоборот, находилась в лёгком тонусе. Прислуга удивилась, когда увидела меня — юбка вся испачкалась, с плаща стекала вода. Аммайф бросился ко мне с воплем:

— Миледи, что случилось?!

— Принеси большую пустую шкатулку в мою комнату, — приказала я. — Какую-нибудь невзрачную, даже некрасивую.

Дворецкий удивился, но ушёл выполнять указание. Я поднялась к себе, бросила на пол плащ. Положила шарик души на стол, подошла к окну, прислушалась. Не вечно же убийца будет сидеть в том переулке?

Через минуту я услышала его душераздирающий крик, не шедший ни в какое сравнение с воплем убитого.

Дворецкий, войдя, увидел странное выражение на моём лице, и нахмурился. Я открыла принесённую шкатулку из обычного дерева и положила туда душу. Хлопнув крышкой, я подумала, что это хранилище ничуть не хуже, чем тело того парня. Во всяком случае, ещё грязнее его душа не станет.

— Что это? — спросил Аммайф. — Миледи, вы понимаете, что вообще делаете?!

— Да, вполне, — спокойно ответила я. — Отобрала душу у убийцы, только и всего.

— Только и всего… — усмехнулся дворецкий, покачав головой. — И ради чего?

— Королева сказала мне, что хочет выжечь пороки из сердец своих подданных. Я выполняю её приказ. Пусть это всего лишь обыденное убийство… я не могла остаться в стороне.

— Не слишком ли ревностно вы выполняете приказы Её Величества? — с сарказмом спросил дворецкий, подойдя ближе. Я влепила ему пощёчину, отчего он в изумлении схватился за щёку.

— Я выполняла свой долг. И не столько из-за королевы, сколько из-за того, что считаю подобных тварей недостойными жизни. Если ты скажешь ещё хоть слово о том, что я, по-твоему, делаю неправильно, — я впилась взглядом в его глаза, — то сильно пожалеешь.

Аммайф попятился. Я радостно рассмеялась.

Сквозь сон я слышала шаги дворецкого, но окончательно пробудилась, только когда он открыл шторы и яркий солнечный свет ворвался в комнату.

Сев в кровати, я схватилась за кружащуюся голову. Странно, вроде вчера не пила… да и не пьют здесь так, чтоб наутро мучиться похмельем.

Прокручивая в памяти события вчерашнего вечера, я ужаснулась сама себе. Отобрать душу — это же надо было! И разговор с дворецким…

Я в раздражении прищурила глаза и горько усмехнулась. Неужели я стала монстром?

— Ваша одежда, миледи. — Аммайф положил ворох юбок на кровать. Судя по тому, каким бесстрастным было лицо дворецкого, он сильно обиделся.

Я вскочила с кровати и попыталась подойти к нему, но он пятился, пока не упёрся в стену. Что-то во взгляде было странное, неужели страх? Я обняла Аммайфа и тихо сказала:

— Прости меня.

— Я не вправе на вас обижаться, госпожа, — голос холоднее жидкого азота. Я уткнулась дворецкому в плечо и всхлипнула. Он нерешительно положил руки мне на лопатки.

— Это как наваждение… Я не знаю, что со мной происходит, — орошая плечо Аммайфа слезами, говорила я.

— Успокойтесь, пожалуйста. — Ага, вот оно, гнев сменяется беспокойством. Я только сильнее разрыдалась. — Леди Илайла, всё хорошо, ничего страшного не произошло… вы всего лишь наказали преступника, это правильно и вполне естественно.

Я продолжала плакать. Объятия стали крепче, одной рукой дворецкий гладил меня по голове.

— Вы просто вчера устали, вот и не сдержались. Но сегодня вы отдохнёте, сходите на бал, потанцуете…

Я постепенно успокаивалась. Дворецкий сел на кровать, не отпуская меня. Я молча, но со всё ещё расстроенным видом сидела у него на коленях.

— Вы справитесь, — сказал он, пытаясь убедить то ли меня, то ли себя самого. Я благодарно улыбнулась.

Хоть я и не собиралась рыдать, но было мне невесело. Бесстрастно анализируя свои действия, я понимала, что поступаю кошмарно, но не чувствовала этого. И разница между понимаемым и ощущаемым — вот то, что меня действительно беспокоило. Так ведь и умом тронуться недолго.