В полдень на лестнице Монмартр

Глава 13

Выпрямившись и поправив короткую футболку, Катрина вежливо поклонилась декану Фрею, изо всех сил стараясь не замечать присутствие Дэниэла Этвуда. Зато он, напротив, игнорировать ее столь громкое появление не собирался. Картинно приподняв красивую бровь, он самым наглым образом разглядывал девушку, даже не пытаясь спрятать улыбку.

— Мадмуазель Минц, — жесткий и явно недовольный голос декана быстро вернул девушку в реальность. — Потрудитесь объяснить свое столь стремительное появление в моем кабинете!

— Да, мсье Фрей… Простите, мсье Фрей, — краснея самым ужасным образом и, вероятно, доставляя тем самым наглецу Этвуду неимоверное удовольствие, Катрина пыталась хоть как-то объяснить декану причину столь неуместного способа войти в кабинет. Но чем больше она говорила, тем хуже становилось.

— Мадмуазель Минц! — прервал ее мсье Фрей. — Я не выставлю вас за дверь сию же секунду только потому, что вы и так уже с позором отчислены из Школы… Как говорится: дальше упасть уже некуда…

Катрина готова была провалиться сквозь землю. Это было бы гораздо «дальше» и вполне ее сейчас устроило.

Взгляд Дэниэла с насмешливого стал внимательным.

— Простите, мсье Фрей, — едва слышно произнесла она. Горло сжало неприятным спазмом — недобрый знак подкатывающих слез. Не хватало еще расплакаться перед деканом и… и… перед Ним!

— Мадмуазель Минц, раз уж мы видимся с вами в последний раз, позвольте сказать… За вас просили столько известных и именитых художников и скульпторов, что я решился и принял вас на курс живописи посреди учебного года. Но ваши… успехи… — он сделал многозначительную паузу, и Катрина до боли прикусила губу, чтобы не всхлипнуть в голос. — Как вам не стыдно? Могли бы быть прилежнее, хотя бы ради памяти вашего отца…

Катрина обмерла. Острая боль пронзила под лопаткой слева. Слезы все-таки выступили у нее на глазах.

— Господин Фрей, — голос Дэниэла прозвучал довольно громко, отражаясь эхом в полупустом кабинете. — Думаю, мадмуазель Минц все осознала и сильно раскаивается. Не так ли?

Оба мужчины посмотрели на Катрину, которая ненавидела их в этот момент примерно одинаково и мечтала испепелить своим взглядом. И хоть на самом краешке ее языка крутилось язвительное: «Нет, не так», она слегка наклонилась и тихо ответила:

— Все верно. Именно поэтому я не смею больше задерживать вас и вашего гостя, прошу лишь дать мне согласие на отчисление.

Декан Фрей с высокомерной жалостью имеющего здесь бесспорное влияние человека посмотрел на девушку и, покопавшись в толстой папке на журнальном столике, подал ей уже подписанный приказ.

— Благодарю, — быстро приняла она бумагу и, не глядя в сторону Дэниэла, вышла из кабинета.

Ее щеки пылали, а сердце колотилось как сумасшедшее. Она свернула в дамскую комнату в конце коридора и, закрывшись в маленькой кабинке, дала волю эмоциям и слезам.

До такой степени стыдно ей еще не было никогда! Стыдно за свое нелепое появление и плохо скрытое удивление при виде парня, с которым она вчера целовалась, за все слова декана и за то, что они были правдивы, оттого и резали больно, словно бритвы… За то, что Дэниэл вступился за нее… Видимо, она выглядела настолько жалко, что иначе он не мог поступить!

Жалкая и бесталанная… Именно такой она сейчас и увидела себя в его глазах. В слишком коротких шортах и слишком широкой футболке, с растрепанными, вьющимися от жары и влаги волосами, собранными в небрежный пучок, в огромных очках с устаревшей оправой, униженная и не имеющая сил постоять за себя… Жалкая, смешная, некрасивая!

Катрина схватила себя за голову и, сев на пол, уткнулась в колени, громко всхлипывая.

Ей понадобилось довольно много времени, чтобы собрать себя в одно целое: остановить слезы, привести лицо и волосы в порядок и перестать вздрагивать при малейшей мысли о только что пережитом унижении.

Она приоткрыла дверь, убедилась, что в коридоре пусто и поспешила в архив за документами. Ее мучило непреодолимое желание прямо сейчас уйти из Школы, но вернуться сюда еще раз она уже не сможет. Поэтому…

Пожилая секретарь мадам Пети встретила ее радушно: налила вкусного лимонада и угостила печеньем, пока она ходила в архив и готовила документы к выдаче. Здесь, в уютном помещении, пахнущем историей и старинными книгами, Катрина потихоньку начала успокаиваться.

— Вот твои документы, дорогая, — мадам Пети, присаживаясь рядом с девушкой, протянула ей толстый бумажный конверт. — Как жаль, что у тебя не сложилось со Школой… И все же — ты молодец. Ты старалась.

— Декан Фрей так не считает, — пробормотала Катрина, убирая пакет в рюкзак.

— Декан Фрей потерял хватку, — заговорщически прошептала пожилая женщина и подмигнула Катрине. — Он забыл, что здесь учатся творцы и гении, и стал относиться ко всем как к обычным студентам. Но если у студента-физика успеваемость зависит от его усидчивости, то у художника или архитектора — от состояния души и сердца…

Услышав об архитекторе, Катрина вздрогнула и резко встала, напугав пожилую секретаршу. Надо было скорее уйти отсюда, чтобы не встретить где-нибудь Дэниэла.

— Спасибо за все, мадам Пети! Будьте здоровы и живите долго…

— Постараюсь, дорогая! И ты береги себя. Будешь в Париже, заходи в гости.

Они улыбнулись друг другу и попрощались.

Выскользнув из архива, Катрина закинула за плечи потяжелевший рюкзак и поспешила к выходу. Поворот, еще поворот — пусто. Лестница, длинный коридор и выход во внутренний двор…

— Какое очевидное и досадное бегство… — Катрина вжала голову в плечи, словно это могло ее хоть как-то спрятать и позволить не встречаться с обладателем этого низкого голоса с хрипотцой. Раз уже терять ей было нечего и падать дальше некуда, она решила не оборачиваться и ускорила шаг. Но в то же мгновение почувствовала, что рюкзак стал совсем невесомым, а она не может сдвинуться с места, пойманная за широкую лямку.

— Отпусти сейчас же! — она вложила в эту фразу всю свою злость и досаду.

— И ты сразу же убежишь! — Дэниэл напротив, был в отличном расположении духа и просто забавлялся. — Так не пойдет!

Катрина перестала вырываться и повернулась к нему:

— Что тебе надо? — ее голос прозвучал спокойно и устало, молодой человек опустил руку, возвращая ей свободу.

Этот простой вопрос поставил его в тупик… У него не было никакой конкретной цели. Он удивился и обрадовался, когда увидел сегодня ее — неуклюже ввалившуюся в кабинет декана. Подумал: это судьба, раз его пригласили на деловую встречу с мсье Фреем именно в то время, когда в Школу пришла и она. Потом эта дикая грубость со стороны старика-декана и практически бегство Катрины… Он просто хотел увидеть ее. Вот и все.

— Ты как? — спросил он единственное, что интересовало его сейчас.

Она долго смотрела ему в глаза сквозь нелепые линзы своих очков, а потом усмехнулась:

— Я отлично! Просто замечательно! Не заметно?.. — голос снова подвел Катрину — дрогнул, выдавая волнение и слабость.

Дэниэл поморщился и сделал шаг к ней. Еще мгновение — и прижмет к себе, обнимет сильными руками, поймает в плен сводящего с ума запаха… Она отшатнулась и отвела взгляд:

— Не надо меня жалеть! Просто иди своей дорогой, будто мы и не встречались никогда…

— Катрина… — от его тембра мурашки пробежались по спине, но девушка нашла в себе силы снова посмотреть ему в глаза.

— Вы мне ничего больше не должны, господин Этвуд, — нарочито отстраненно произнесла она. — Поиграли — и хватит…

Он хотел что-то еще сказать, но она резко повернулась и побежала прочь. Подальше от сводящего с ума запаха и невероятного оттенка глаз, и голоса, и…

Ей нужно было увеличить между ними дистанцию до состояния невозврата, потому что вопреки всем доводам здравого смысла единственное, чего ей сейчас хотелось — прижаться к нему так сильно, чтобы смочь раствориться до последней капли…