В стране Львиных гор

СВЕТЛАЯ ПОЛОСА НА ГОРИЗОНТЕ

Следующее утро началось трагически. Фритаунская портовая таможня потребовала залог за машину — восемьсот долларов, — или автомобиль останется в порту, и упорно стояла на своем!

Я то и дело вытирал пот со лба и пускался в длинные объяснения. Оба таможенника в нарядной форме цвета хаки терпеливо слушали меня и даже иногда кивали головами, вроде бы соглашаясь с тем или иным из моих доводов, но под конец неизменно раздавалось все то же:

— Сэр, восемьсот долларов.

Дело принимало скверный оборот. «Розенорт» уже вышел из порта и взял курс на Монровию, а на причале продолжал стоять под палящим солнцем мой «Баркас», набитый тысячами вещей для месячного путешествия по Сьерра-Леоне. Из таможенного плена его мог вызволить только большой залог, но у меня не было таких денег. Что же делать? Я уже исчерпал все свое красноречие и в полной растерянности озирался вокруг, когда, словно по волшебству, счастливый случай послал мне ангела-хранителя.

Он явился в образе молодого африканца с черной бородой, который быстрыми шагами подошел к нам и, к моему удивлению, обратился ко мне на чистом саксонском диалекте:

— Прошу прощения, вы г-н Ланге из Лейпцига? — Я не поверил своим ушам, но, конечно, поспешно кивнул головой.

— Доктор Ибрагим Калверт Хассан, — представился бородач и с улыбкой протянул мне руку. Довольный впечатлением, которое произвели на меня его слова, он продолжал: — Я ветеринар, учился в Лейпциге.

— Да, но откуда вы узнали, что… — зачастил я, вне себя от радости от этой неожиданной встречи. Ведь я никому не сообщал о своем приезде.

— Прочел в ваших газетах. — Африканец упивался своим триумфом. — Вот, читайте сами.

С этими словами он вытащил из кармана мятый кусок бумаги и протянул его мне.

— Эту вырезку мне прислал коллега из Лейпцига, д-р Тайхман.

Я пробежал коротенькое сообщение о моих планах совершить путешествие по Западной Африке. Теперь все стало на свое место.

Уже две недели д-р Хассан каждый день справлялся в порту, прибыло ли судно «Розенорт» с пассажиром из Лейпцига на борту, и вот наконец он меня нашел. Мы с первого взгляда понравились друг другу.

— Знаете, г-н Ланте, я с большим теплом вспоминаю о времени учебы в Лейпциге, — сказал Хассан, сияя и весело подмигивая. — Если здесь, в Сьерра-Леоне, вам нужна помощь, я к вашим услугам.

Я был тронут и обрадован. Вот она, светлая полоса на горизонте, проблеск надежды.

Мы немедленно перешли в наступление: вверх по лестнице, вниз, снова вверх, из одного кабинета в другой. Нам вежливо объясняли, что высокий залог — мера предосторожности таможенных властей. Она порождена печальным опытом: спекулянты ввозили в Сьерра-Леоне машины якобы на короткое время, облагаемые в этом случае низкой пошлиной, а потом продавали их с большой выгодой для себя. Властям они заявляли, что машину украли или она попала в такую серьезную аварию, что пришлось ее бросить. Нередко они даже выставляли свидетелей, которые за небольшую плату подтверждали их показания. Конечно, никто не сомневается в честности моих намерений, но закон есть закон и нельзя делать для меня исключение. А если со мной действительно что-нибудь случится на дорогах внутри страны? Каждый из этих мелких чиновников, строго контролируемых своим начальством в гражданской службе, рискует тогда своим местом.

Наконец мы выяснили, что только министерство информации и радиовещания может вызволить меня из затруднительного положения, выдав разрешение на беспошлинный ввоз машины. Министерство помещалось в другом конце города, и мы взяли такси. Но к этому времени стрелки часов приблизились к шестнадцати, и в учреждениях уже никого не было. Пришлось не солоно хлебавши возвратиться в порт, где таможенник согласился отложить решение вопроса на завтра.

— Да, но тогда надо перенести ваш багаж в безопасное место, — решил он.

Я даже не успел осмыслить, что это значит, как появились пятеро здоровенных парней и унесли все, что не было намертво привинчено к «Баркасу»: чемоданы, сумки, ящики, покрышки, мешки, веревки, одеяла, канистры для воды, картонные коробки, консервы, рюкзаки, пилу и топор — итого тридцать два места, все мое имущество, включая фотокамеру, объективы и драгоценную пленку. Со смешанным чувством наблюдал я за переноской вещей и в конце концов решил спокойно ожидать дальнейшего развития событий. Но как описать мой ужас, когда выяснилось, что «безопасное место»— всего-навсего проходная комната с тремя дверями, из которых только средняя охраняется более или менее надежно. Теперь я был готов к худшему и от волнения всю ночь не сомкнул глаз. Даже Хассан не мог меня успокоить.

Утром я сразу же пошел в министерство на Уотер-стрит. Хассан меня сопровождал. Нам повезло: начальник отдела информации Рой Джонсон был на месте. Молодая очаровательная секретарша мисс Лидия — позднее она прославилась как «мисс Сьерра-Леоне» — провела нас в кабинет. В светлой комнате благодаря кондиционеру царила приятная прохлада. Начальник, представительный мужчина в расцвете лет, с большими умными глазами, принял нас любезно, но сдержанно.

— О, вы из ГДР? — приветствовал он меня с явным интересом. — Вы у нас первый журналист из этой страны.

Я слегка поклонился. Первое впечатление всегда самое сильное. От того, как буду себя вести я, зависит отношение к моим соотечественникам в будущем. Забегая вперед, скажу, что, по-видимому, я имел успех. Но в тот момент я предоставил инициативу Хассану: он ведь знал обычаи своей родины.

Хассан не спеша приступил к разговору. Он начал издалека, с живым интересом обсуждая события и явления, не имевшие ни малейшего отношения к моей таможенной проблеме. Я ему не мешал: Хассан, африканец, наверняка лучше понимал ход мыслей своих соотечественников. Начальник отдела внимательно слушал, изредка поглядывая в мою сторону и затягиваясь короткой трубкой. Прошел всего какой-нибудь час оживленной беседы, и установилась действительно доверительная атмосфера, но ничто не предвещало, что разговор обратится к моему бедному «Баркасу», изнемогавшему на набережной под жгучими лучами солнца. Тут мне показалось, что вполне уместно перейти к цели нашего визита.

Но стоило нам в осторожных выражениях изложить нашему собеседнику суть дела, как он, словно защищаясь, поднял обе руки:

— Увы, таможня есть таможня, государство в государстве! Ничего не поделаешь.

К счастью, дальнейший разговор показал, что с ним можно договориться. Короче говоря, он взял на себя ответственность за залог. Вздохнув с облегчением, я вручил ему подарки, и на этом аудиенция закончилась.

Не обращая внимания на жару, мы помчались обратно в порт. Таможенники со всех сторон подозрительно осмотрели «бумажонку». Я наивно полагал, что они ее прочтут и тотчас же возьмут у меня, но нас постигло жестокое разочарование. Мы еще целый день собирали подписи и печати — общим числом восемнадцать, пока меня окончательно освободили от внесения залога.

Уже под вечер, совершенно без сил, мы подкатили в «Баркасе» к портовым воротам. Перед ними стояла курчавая красавица в ослепительно-чистой полицейской форме. Вид у нее был такой, словно она собирается завалить всю кашу сначала.

Но Хассан не растерялся. Он отпустил несколько галантных комплиментов, вогнавших ее в краску. Какая женщина может против этого устоять? Она засмеялась кудахтающим смехом, на темном лице блеснули белоснежные зубы. Но самое главное — она подняла шлагбаум! Путь был открыт, мои африканские приключения могли начаться. Между тем «надежное место» оказалось действительно надежным. Из моего объемистого багажа не пропало ни одной вещи.