В стране Львиных гор

НА ПТИЦЕБОЙНЕ И В ТРАКТИРЕ

Наступило утро. Ночь не принесла освежающей прохлады, так как из-за москитов пришлось закрыть окно. Спал я мало, но тем не менее не чувствую себя разбитым, полон бодрости и сил.

Солнце еще не взошло, но на термометре уже 32 градуса. День будет жарким. Около восьми утра мы выходим из дому. Хаосан работает ветеринаром на государственной птицебойне в Киси, на другом конце города. Обычно он ездит туда на такси, сегодня я подброшу его на «Баркасе».

— А не накладно ли каждый день добираться до работы на такси? — спросил я.

— Кто умеет торговаться, ездит недорого, — спокойно отпарировал Хассан. — Не забывай, у наших такси нет счетчиков. Прежде чем сесть в машину, надо договориться с водителем о плате, иначе тебя может ждать весьма неприятный сюрприз. Чаще всего водители соглашаются за пятьдесят центов трястись со мной десять километров до Киси.

Пятьдесят центов — это три марки, прикинул я. И в самом деле, немного. Но ведь из почти трех миллионов жителей Сьерра-Леоне только сто пятьдесят тысяч работает по найму, «остальные» ведут натуральное хозяйство или на свой страх и риск занимаются торговлей. И даже из ста пятидесяти тысяч работающих далеко не всем по карману разъезжать на такси: автомеханик, например, зарабатывает около полутора леоне в день (примерно девять марок). Неквалифицированный рабочий получает не больше одного леоне в день. Для него такси — недоступная роскошь.

Мы вливаемся в утренний поток машин. На единственном во Фритауне светофоре, установленном на холме между двумя частями города — Мэррей-Таун и Конго-Таун — горит только красный свет. Машины без конца пересекают улицу — приходится долго ждать, но, кроме меня, это никого не раздражает. С десяток юных продавцов газет с огромными стопками «Дейли мейл» и «Юнити» в руках — органами правительства и оппозиции — снуют между машинами; пока они стоят, самое время предложить свой товар пассажирам. «Как они умудряются не потеть?» — думаю я, чувствуя, как у меня со лба стекают капли пота.

Хассан покупает обе газеты. Я ищу в них сообщений о международной политике, но не нахожу. Зато наряду с местной хроникой, некрологами и спортивными новостями «Юнити» помещает броский заголовок: «Сэр Сэмюэль отправляется в путь!». История эта и в самом деле необычна: сэр Сэмюэль Банколе Джонс, председатель Верховного суда Сьерра-Леоне, много лет не пользовался отпуском. Теперь он устроил себе «каникулы» на пятьсот четыре дня, оплачиваемые конечно, и отправляется со своей женой в кругосветное путешествие. В Сьерра-Леоне ответственные государственные служащие, в том числе Хаосан как ветеринар, имеют отпуск из сорока пяти дней и каждую вторую субботу отдыхают.

«Дейли мейл» сообщает, что в порядке борьбы с надвигающейся инфляцией правительство Северо-Восточного штата Нигерии решительно снизило цены на невест. Прежде выкуп за невесту доходил до двух с половиной тысяч марок (в пересчете на наши деньги, разумеется). Отныне, заявляет газета, отец невесты не вправе требовать за свою дочь больше ста марок.

Третья заинтересовавшая меня заметка гласит, что Опанин Кофи Клутсе, шестидесятилетний знахарь из Ганы, попросил у правительства вспомоществования для своих двадцати трех жен и ста детей. Он, видите ли, намерен построить школу для своей большой семьи!

В Сьерра-Леоне подобные истории уже звучат как забавный анекдот, вызывающий смех. После введения платы за школьное обучение и некоторых налоговых мер сьерралеонец уже не в состоянии иметь несколько жен. А не далее как в 1954 году африканские и английские юристы дискутировали о том, каким образом могут осуществлять свое избирательное право женщины, состоящие в полигамном браке и к тому же обычно неграмотные. Широко распространенная тогда во внутренних районах страны полигамия могла дать нежелательные результаты: что стоило мужу заставить своих жен голосовать по своему усмотрению. Тогда пришли к выводу, что мерилом должна служить способность самостоятельно принимать решения, то есть избирательное право предоставлялось только тем женщинам, которые могли сами решать, за кого им голосовать. Ясно, конечно, что это условие допускало самые различные толкования.

Куда удачнее сумели примениться к неграмотности сельского населения некоторые партии: во время предвыборной кампании они широко пользовались графическими символами, которые потом были напечатаны и на избирательных бюллетенях. Теперь женщины участвуют в общественной жизни Сьерра-Леоне наравне с мужчинами. Уже официальная перепись населения в 1963 году выявила, что женщины составляют третью часть всех работающих по найму. Они служат в конторах, водят автобусы, работают в полиции и в медицинских учреждениях и нередко занимают должности выше, чем мужчины. Женщины интересуются и политической жизнью: у них есть свое объединение — Организация женщин Всенародного конгресса. Женщины заседают в палате представителей, а г-жа Элла Кобле-Гулама, занимающая должность вождя менде, известна всей стране. Она даже была министром в правительстве, сложившем свои полномочия в 1967 году. Констанция Каммингс-Джон два срока подряд избиралась мэром Фритауна. Шесть женщин были депутатами городской управы, одна — старшим судьей. Многие женщины водят автомобили, и делают они это ничуть не хуже мужчин.

Киси расположен на сравнительно ровной местности между побережьем Атлантического океана и главной дорогой на материк. Здесь правительство создало настоящий промышленный район. Первые предприятия возникли между Киси и Веллингтоном около 1960 года, и их пуск праздновался с истинно африканским темпераментом. Папиросная фабрика, гвоздильный завод, холодильник для хранения тунца, фабрика красителей, пивоварня, винокуренный завод, установка для добычи кислорода сначала были, естественно, маленькими мануфактурами с горсткой рабочих. Но для страны, только что сбросившей иго колониализма, где основная масса населения, не имея работы, мечтала о занятости и обеспеченном существовании, это был важный шаг вперед, способствовавший усилению национального самосознания молодого государства. Вскоре рядом выросли государственная рисорушка и фабрика одежды на сто двадцать рабочих, производящая также сандалии из цветного искусственного волокна и зонтики. Кроме того, введены в строй бумажная фабрика по производству картонных изделий и школьных тетрадей, фабрика для изготовления чемоданов и цементный завод. Строятся и другие предприятия. Правительство поставило своей целью все, что можно, производить на месте, а на сэкономленную валюту закупать другие товары. Возьмем, к примеру, пиво и папиросы. По официальным данным за 1970 год, их импорт и соответствующие валютные затраты сократились на восемь-десять процентов.

Рядом с птицебойней, на которой работает Хассан, находится нефтеперегонный завод. Его современные установки с ежегодной производительностью в полмиллиона тонн функционируют с 1969 года. Нефть-сырец доставляют на танкерах из Нигерии, но изыскания африканских геологов и нефтяников позволяют предположить наличие нефти вблизи Фритауна. Завод и сейчас покрывает все потребности страны в горючем, Даже с избытком: Сьерра-Леоне Поставляет бензин и керосин государствам Африки, лишенным энергетических ресурсов; в будущем же он может быть расширен. Многочисленные океанские суда доставляют нефть-сырец к новой нефтяной гавани в Киси.

Перед маленькой бойней, где работает Хассан, нас оглушает кудахтанье сотен кур. У входа стоит солдат с карабином на плече: большинство государственных предприятий охраняется военными.

На другой стороне улицы восемнадцать стервятников терпеливо ждут отбросов. Через несколько часов неиспользованные отходы птицы окажутся на свалке и в один миг будут растерзаны кривыми клювами хищников. Только белые перья останутся немыми свидетелями гибели кур. Два стервятника, садятся так близко от «Баркаса», что я ощущаю дуновение их крыльев.

Осмотревшись на бойне, я прошу разрешения доснимать. Рабочие в восторге: журналист из далекой страны прибыл к ним, в маленькое Киси, и хочет запечатлеть на пленку их повседневный труд. Только один правоверный мусульманин при первой же вспышке моего блица быстро юркнул за дверь.

В обязанности Хассана входит проверять забитых кур: нет ли у них симптомов каких-нибудь болезней, не опасно ли употреблять их мясо в пишу. Он строго следит за чистотой рабочей одежды, за соблюдением гигиены при обработке мяса.

Государственная ветеринарная служба прилагает большие усилия к развитию птицеводства. По ее настоянию в Ньютоне построена государственная птицеферма, которая должна служить образцом для других предприятий подобного рода. Тем не менее птицы в стране пока мало, снабжение яйцами далеко отстает от потребностей. Кроме птицы на бойню поступают также овцы и козы из мелких крестьянских хозяйств в округе и очень редко — свиньи. Поголовье овец в Сьерра-Леоне составляет сорок пять тысяч, коз — сто тридцать пять тысяч, а вот свиней совсем мало — в лучшем случае семь тысяч. Хотя правительство с большой готовностью предоставляет средства на строительство свинарников, крестьяне не хотят заниматься свиноводством из-за отсутствия концентрированных кормов. На государственных свинофермах в Ньютоне, Нджала и Кенема на корм свиньям перерабатывают земляной орех и второсортный рис, около Сонго один фермер-ливанец посадил вперемежку бананы и бобовые для откорма беконных свиней, но это пока единичные случаи. Положение в животноводстве улучшится коренным образом лишь тогда, когда все единоличные хозяйства приобщатся к товарному производству.

Горячий поклонник старых захудалых трактирчиков, где еще можно, блаженно отключившись от всего, спокойно поесть и выпить, я не мог пройти мимо маленького африканского бара в Киси. Он затерялся между домами и ничем от них не отличался, даже крыша у него такая же — из простого волнистого железа. И только яркая вывеска над дверью «Загляните к Хайнекену» сообщает, что здесь питейное заведение. Впрочем, больше ничего и не нужно. Чужие сюда наверняка не заходят, а местные жители и без того знают о его существовании.

Я с любопытством отодвинул занавеску из пестрой ткани и вошел в небольшую комнату. Вокруг двух шатких на вид столиков — несколько низких деревянных стульев, на них вылинявшие зеленые подушки с изображением премьер-министра Габона. Белые оштукатуренные стены увешаны пожелтевшими снимками африканских государственных деятелей и кричащими рекламами напитков, образующими с ними разительный контраст. Посредине потолка шумит вентилятор.

Обстановка очень скромная, но мне она кажется в тысячу раз уютнее, чем в элегантном донельзя ресторане отеля «Парамаунт» на Тауэр-Хилл, где каждый вечер встречаются за виски бизнесмены.

Я сделал несколько шагов вперед. Посетителей нет. Через небольшое оконце проникает узкий пучок солнечных лучей. Хозяйка, сидя за стойкой, спит, уронив голову на голые коричневые руки. Из легкого платья выглядывает правая грудь, которую тихо и спокойно сосет младенец, привязанный платком. До чего же мирная картина! Я разбудил женщину и получил свою порцию спиртного — холодного как лед, свежего, чистого. Многим европейским ресторанам не грех бы поучиться у этого заведения.

Вошел хозяин — киси. Он дружелюбно пожал мне руку: «Хэлло, рад вас видеть» — и включил проигрыватель. Из репродуктора приглушенно звучит зажигательная музыка западноафриканского происхождения. Я заказал вторую порцию и пригласил хозяина присоединиться ко мне. Он не заставил просить себя дважды.

Я решил идти напролом:

— Разрешите мне сделать пару снимков?

— Конечно, если желаете, — без колебаний согласился хозяин, но тут же велел жене выйти. «А жаль, — подумал я, — неплохо бы ее щелкнуть, она часть этого мирка».

Мы продолжали пить в ожидании других посетителей. Наконец вошли два молодых инженера из карьера выше Киси. Я попросил у них разрешения сфотографировать их и получил его. С нескрываемым любопытством следили они за моими приготовлениями — их интересовала техническая сторона дела; и под конец мне пришлось прочесть лекцию о назначении и действии зеркалки.

Когда я наконец хотел расплатиться, хозяин отрицательно покачал головой. Я гость Сьерра-Леоне, а значит, и его гость. Мои решительные протесты не помогли. Он рассердился и просто вытолкал меня за дверь.

Посещение маленького бара в нескольких километрах от Фритауна памятно мне не только по сделанным снимкам. Это было краткое, но очень знаменательное знакомство с африканским складом ума.