Век веры

III. ПОЭТ В ПОЛИТИКЕ

Однако были и отклонения. Через некоторое время после смерти Беатриче Данте предался серии легких влюбленностей - "Пьетра", "Парголетта", "Лизетта", "или другое тщеславие столь краткого использования".19 Одной даме, которую он называет только gentil donna, он адресовал любовные стихи, менее неземные, чем те, что были адресованы Беатриче. Около 1291 года, в возрасте двадцати шести лет, он женился на Джемме Донати, потомке старейшей флорентийской аристократии. За десять лет она подарила ему нескольких детей, которых, по разным данным, было трое, четверо или семеро.20 Верный кодексу трубадура, он никогда не упоминал в своих стихах ни жену, ни детей. Это было бы бестактно. Брак и романтическая любовь были отдельными вещами.

Теперь, возможно, с помощью Кавальканти, он занялся политикой. По неизвестным нам причинам он присоединился к партии белых или бьянки - партии высшего среднего класса. Должно быть, у него были способности, поскольку уже в 1300 году он был избран в Приорат или муниципальный совет. Во время его короткого пребывания на посту Черные или Нери, возглавляемые Корсо Донати, попытались совершить государственный переворот, чтобы вернуть к власти старую аристократию. После подавления этого восстания приоры, с согласия Данте, попытались установить мир, изгнав лидеров обеих партий, среди которых были Донати, родственник Данте по браку, и Кавальканти, его друг. В 1301 году Донати вторгся во Флоренцию с отрядом вооруженных негров, сместил приоров, и захватил правительство. В начале 1302 года Данте и еще пятнадцать горожан были преданы суду и осуждены по различным политическим обвинениям, изгнаны и приговорены к сожжению до смерти, если они еще раз появятся во Флоренции. Данте бежал и, надеясь вскоре вернуться, оставил свою семью. Эта ссылка с конфискацией имущества обрекла поэта на нищенское скитание в течение девятнадцати лет, озлобила его дух и в какой-то мере определила настроение и тему "Божественной комедии". Его товарищи по изгнанию, вопреки совету Данте, уговорили Ареццо, Болонью и Пистойю послать против Флоренции армию в 10 000 человек, чтобы вернуть им власть или их дома (1304). Попытка провалилась, и после этого Данте пошел по индивидуальному пути, живя с друзьями в Ареццо, Болонье и Падуе.

Именно в первое десятилетие своего изгнания он собрал воедино некоторые из стихотворений, написанных им для gentil donna, и добавил к ним прозаический комментарий, превративший ее в даму Философию. В Convivio {Банкет, ок. 1308 г.) рассказывается о том, как в разочарованиях любви и жизни Данте обратился за утешением к философии; какое божественное откровение он нашел в этом соблазнительном занятии; и как он решил поделиться своими открытиями на итальянском языке с теми, кто не мог читать по-латыни. Очевидно, он задумал написать новую "Сумму" или "Тезоро", в которой каждая часть претендовала бы на комментарий к поэме о прекрасной даме; это был замечательный план по искуплению чувственного с засушливым. Маленькая книга представляет собой солянку из странных наук, надуманных аллегорий и отрывков философии из Боэция и Цицерона. Надо отдать должное уму Данте, что, закончив три из четырнадцати предполагавшихся комментариев, он бросил книгу как полную потерю.

Теперь он взял на себя скромную задачу восстановить власть императоров Священной Римской империи в Италии. Опыт убедил его в том, что хаос и насилие в политике итальянских городов были вызваны атомистической концепцией свободы - каждый регион, город, класс, индивид и желание требовали анархической свободы. Как и Макиавелли два столетия спустя, он жаждал некой силы, которая скоординировала бы индивидов, классы и города в упорядоченное целое, в рамках которого люди могли бы работать и жить в безопасности и мире. Эта объединяющая сила могла исходить либо от папы, либо от главы Священной Римской империи, которой северная Италия уже давно теоретически подчинялась. Но Данте только что был изгнан союзной папству партией; неясная традиция гласит, что он принимал участие в неудачном посольстве из Флоренции к Бонифацию VIII; и в течение долгого времени папы выступали против объединения Италии как опасности для их духовной свободы, а также для их временной власти. Единственная надежда на порядок, казалось, заключалась в восстановлении императорского контроля, в возвращении к величественному pax Romana Древнего Рима.

Так, в неизвестную дату Данте написал свой провокационный трактат De monarchia. Написав на латыни, которая все еще оставалась языком философии, Данте утверждал, что, поскольку надлежащей функцией человека является интеллектуальная деятельность, а она может протекать только в мире, идеальным правительством было бы всемирное государство, поддерживающее стабильный порядок и единую справедливость на всей земле. Такое государство было бы правильным образом и коррелятом небесного порядка, установленного Богом во всей Вселенной. Имперский Рим ближе всего подошел к тому, чтобы стать таким международным государством; Божье одобрение этого государства проявилось в том, что Он решил стать человеком под именем Августа, а Сам Христос велел людям принять политическую власть цезарей. Очевидно, что власть древней империи не исходила от Церкви. Но Священная Римская империя была возрождением этой древней империи. Правда, папа короновал Карла Великого и тем самым, казалось, сделал империю подчиненной папству; но "узурпация права не создает права; если бы это было так, тот же метод мог бы показать зависимость церковной власти от империи после того, как император Оттон восстановил папу Льва и низложил Бенедикта".21 Право империи на управление исходило не от Церкви, а от естественного закона, согласно которому социальный порядок требует правительства; а поскольку естественный закон - это воля Бога, то и государство черпает свои полномочия от Бога. Императору действительно подобает признавать высший авторитет папы в вопросах веры и морали, но это не ограничивает суверенитет государства в "земной сфере".22

De monarchia, несмотря на схоластический механизм ведения диспутов, уже не отвечающий моде, была мощным аргументом в пользу "единого мира" правительства и права. При жизни автора рукопись была известна лишь немногим. После его смерти она получила более широкое распространение и была использована в качестве пропаганды антипапой Людовиком Баварским. Она была публично сожжена по приказу папского легата в 1329 году, в XVI веке была внесена в папский Индекс запрещенных книг, а в 1897 году Лев XIII исключил ее из этого Индекса.

Согласно Боккаччо,23 Данте написал "De monarchia" "при Генрихе VI". В 1310 году король Германии вторгся в Италию в надежде восстановить на всем полуострове, кроме папских государств, императорское правление, которое умерло после Фридриха II. Данте встретил его с восторженными надеждами. В "Письме к князьям и народам Италии" он призвал ломбардские города открыть свои сердца и ворота люксембургскому "Арриго", который избавит их от хаоса и папы. Когда Генрих достиг Милана, Данте поспешил туда и с восторгом бросился к ногам императора; все его мечты о единой Италии казались близкими к исполнению. Флоренция, не обращая внимания на поэта, закрыла свои ворота против Генриха, и Данте публично обратился с гневным письмом Scelestissimis Florentines - "к самым преступным флорентийцам" (март, 1311).

Разве вы не знаете, что Бог предписал, чтобы человеческий род находился под властью одного императора для защиты справедливости, мира и цивилизации, и что Италия всегда становилась жертвой гражданской войны, когда империя распадалась? Вы, преступающие законы человеческие и божественные, вы, кого ужасная ненасытность алчности привела к готовности на любые преступления, - не терзает ли вас ужас второй смерти, что вы, первые и единственные... восстали против славы римского князя, монарха земли и посланника Бога? ...Глупые и бесчувственные люди! Вы должны покориться императорскому орлу!24

К ужасу Данте, Генрих не предпринял никаких действий против Флоренции. В апреле поэт написал императору письмо, словно древнееврейский пророк, предупреждающий королей:

Мы удивляемся, что медлительность задерживает вас так долго.... Вы тратите весну и зиму в Милане. Флоренция (вы, может быть, не знаете этого?) - страшное зло.... Это гадюка... от своего испаряющегося разложения она выдыхает заразительный дым, и от этого соседние стада сходят на нет.... Вставай, благородное дитя Иессея!25

В ответ Флоренция объявила, что Данте навсегда исключен из амнистии и из Флоренции. Генрих оставил Флоренцию нетронутой и через Геную и Пизу направился в Рим и Сиену, где и умер (1313).

Для Данте это была катастрофа. Он поставил все на победу Генриха, сжег за собой все мосты во Флоренцию. Он бежал в Губбио и укрылся в монастыре Санта-Кроче. Там, очевидно, он написал большую часть "Божественной комедии".26 Но он еще не успел насытиться политикой. В 1316 году он, вероятно, был вместе с Угуччоне делла Фаджола в Лукке; в том же году Угуччоне разбил флорентийцев при Монтекатини; Флоренция оправилась и приговорила двух сыновей Данте к смертной казни, которая так и не была приведена в исполнение. Лукка восстала против Угуччоне, и Данте снова остался без крова. Флоренция, охваченная победоносным великодушием и забыв о своих прегрешениях, предложила амнистию и безопасное возвращение всем изгнанникам при условии, что они заплатят штраф, пройдут по улицам в покаянном одеянии и подвергнутся краткому заключению. Один из друзей сообщил Данте об этой прокламации. Он ответил на него знаменитым письмом:

Флорентийскому другу: Из вашего письма, которое я получил с должным почтением и привязанностью, я с благодарным сердцем узнал... как дорого вашей душе мое возвращение на родину. Вот постановление... что если я буду готов заплатить определенную сумму денег и понести клеймо повинности, то буду помилован и смогу вернуться немедленно.....

Неужели это и есть тот славный отзыв, когда Данте Алигьери возвращается в свою страну после изгнания, терпеливо выдержанного в течение почти пятнадцати лет? ...Не пристало человеку, проповедующему справедливость... платить деньги тем, кто творит несправедливость, как будто они его благодетели. Это не тот путь, которым можно вернуться в мою страну..... Если найдется другой путь... не умаляющий чести Данте, я приму его без промедления. Но если во Флоренцию нельзя войти таким путем, то я никогда не войду туда..... Что! Могу ли я не смотреть на лик солнца и звезд повсюду? Не могу ли я под любым небом созерцать самые драгоценные истины?27

Вероятно, ближе к концу 1316 года он принял приглашение Кан Гранде делла Скала, правителя Вероны, приехать и жить в качестве его гостя. Там, очевидно, он закончил - там он посвятил Кан Гранде - "Парадизо" "Божественной комедии" (1318). Мы можем представить его в этот период - в возрасте пятидесяти одного года - таким, каким его описал Боккаччо в "Жизни" 1354 года: мужчина среднего роста, "несколько сутулый", ходит серьезной и размеренной походкой с мрачным достоинством; темные волосы и кожа, длинное и задумчивое лицо, изборожденные выступающие брови, суровые глубокие глаза, тонкий аквилонский нос, сжатые губы, драчливый подбородок.28 Это было лицо духа, некогда нежного, но ожесточенного болью; Данте из "Новой жизни" вряд ли мог бы проявить всю нежность и чувствительность, выраженные в нем; что-то от этих качеств проявляется в жалости, с которой он выслушивает рассказ Франчески. Он был мрачен и строг, как и подобает побежденному изгнаннику; его язык был отточен невзгодами, и он стал властным, чтобы скрыть свое падение от власти. Он гордился своим происхождением, потому что был беден. Он презирал денежную буржуазию Флоренции; он не мог простить Портинари, что тот женил Беатриче на банкире; и он отомстил единственным доступным ему способом - поместил ростовщиков в одну из самых глубоких ям ада. Он никогда не забывал ни обид, ни оскорблений, и мало кто из его врагов избежал проклятия из-под его пера. Он меньше, чем Солон, любил тех, кто сохранял нейтралитет во время революции или войны. Секрет его характера заключался в пламенной вспыльчивости. "Не по богатству, а по милости Божией я стал тем, что я есть, и ревность по дому Его снедает меня".29

Он вложил все свои силы в поэму и не смог долго выдержать ее завершения. В 1319 году он покинул Верону и переехал жить к графу Гвидо да Полента в Равенну. Он получил приглашение из Болоньи приехать и стать поэтом-лауреатом; он ответил отказом в латинской эклоге. В 1321 году Гвидо отправил его в Венецию с политической миссией, которая не увенчалась успехом; Данте вернулся с лихорадкой, подхваченной на болотах Венето. Он был слишком слаб, чтобы бороться с ней, и она убила его 14 сентября 1321 года, на пятьдесят седьмом году жизни. Граф планировал воздвигнуть над могилой поэта красивую гробницу, но это не было сделано. Барельеф, который сегодня стоит над мраморным гробом, был высечен Пьетро Ломбардо в 1483 году. Здесь, как известно всему миру, Байрон приходил и плакал. Сегодня гробница лежит почти незамеченной за углом от самой оживленной площади Равенны, а ее старый и калечный смотритель за несколько лир прочтет звучные красоты из поэмы, которую все восхваляют, но мало кто читает.

IV. БОЖЕСТВЕННАЯ КОМЕДИЯ

1. Поэма

Боккаччо рассказывает, что Данте начал ее на латинских гекзаметрах, но перешел на итальянский, чтобы привлечь более широкую аудиторию. Возможно, на его выбор повлияла пылкость чувств; казалось, что на итальянском языке легче быть страстным, чем на латыни, которая так долго ассоциировалась с классической урбанистичностью и сдержанностью. В юности он ограничивал итальянский язык поэзией любви; но теперь, когда его темой стала высочайшая философия человеческого искупления через любовь, он удивлялся, что осмеливается говорить на "вульгарном" языке. В какое-то неопределенное время он начал - и так и оставил незаконченным - латинское сочинение De vulgari eloquentia ("О вернакулярном красноречии"), стремясь привлечь ученых к более широкому литературному использованию вернакуляра; он восхвалял компактное величие латыни, но выражал надежду, что благодаря поэзии Фридриха Регно и stil nuovo ломбардских и тосканских trovatori итальянский язык сможет подняться над своими диалектами "и стать (по выражению Convivio) "полным: сладчайшей и изысканной красоты."30 Даже гордость Данте вряд ли могла мечтать о том, что его эпопея не только сделает итальянский язык пригодным для любого литературного предприятия, но и поднимет его до такого великолепия, какого еще не знала мировая литература.

Никогда еще поэма не была так тщательно спланирована. Слабость к триадам - как отражение Троицы - определила ее форму: должно было быть три "кантики", каждая из тридцати трех канто, чтобы соответствовать годам земной жизни Христа; дополнительное канто в первой кантике сделало бы аккуратную круглую сотню; каждое канто должно было быть написано группами по три строки, и вторая строка каждой группы должна была рифмоваться с первой и третьей в следующей. Ничто не могло быть более искусственным, но все искусство - это искусственность, хотя и в лучшем виде; а terza rima или тройная рифма связывает каждую строфу с последующей и сплетает их в непрерывную песнь (canto), которая в оригинале течет, спотыкаясь на языке, а в переводе хромает и останавливается на заимствованных ногах. Данте заранее осуждал все переводы Данте: "Ничто, имеющее гармонию музыкальной связи, не может быть перенесено с родного языка на другой, не нарушив всей его сладости и гармонии".31*

Как число диктовало форму, так аллегория планировала повествование. В своем посвящении к Кан Гранде,32 Данте объяснил символизм своих кантик. Можно было бы заподозрить, что это толкование - послесловие поэта, мечтавшего стать философом; но пристрастие Средневековья к символизму, аллегорические скульптуры соборов, аллегорические фрески Джотто, Гадди и Рафаэля, аллегорические сублимации Данте в "Vita muova" и "Convivio" позволяют предположить, что поэт действительно имел в виду контуры схемы, которую он описал в возможно воображаемых деталях. Поэма, говорит он, принадлежит к роду философии, и ее предметом является мораль. Подобно теологу, толкующему Библию, он придает своим словам три значения: буквальное, аллегорическое и мистическое.

Предметом этой работы, согласно букве... является состояние душ после смерти.... Но если воспринимать это произведение аллегорически, то его предметом является человек, в той мере, в какой благодаря заслугам или недостаткам... он подвергается наградам или наказаниям справедливости..... Цель всего и частей - вывести живущих в этой жизни из состояния несчастья и направить их к состоянию счастья.

Иначе говоря, "Инферно" - это прохождение человека через грех, страдание и отчаяние; "Пургаторио" - его очищение через веру; "Парадизо" - его искупление через божественное откровение и бескорыстную любовь. Вергилий, проводящий Данте через ад и чистилище, олицетворяет знание, разум, мудрость, которые могут привести нас к порталам счастья; только вера и любовь (Беатриче) могут ввести нас туда. В эпопее жизни Данте его изгнание было адом, учеба и писания - чистилищем, надежда и любовь - искуплением и единственным блаженством. Возможно, именно потому, что в "Парадизо" Данте наиболее серьезно относится к символизму, эта кантика дается ему труднее всего; ведь Беатриче, которая была небесным видением в "Новой жизни", в представлении Данте становится напыщенной абстракцией - вряд ли это подходящая участь для такой безупречной красавицы. Наконец Данте объясняет Кан Гранде, почему он называет свой эпос Commedia*-потому что история переходит от страдания к счастью, и потому что "она написана в небрежном и скромном стиле, на вульгарном языке, на котором говорят даже домохозяйки".33

Эта мучительная комедия, "эта книга, над которой я корпел все эти годы".34 была работой и утешением в его изгнании и была закончена всего за три года до его смерти. Она подытожила его жизнь, его образование, его теологию, его философию; если бы она также воплотила в себе юмор, нежность и полнокровную чувственность Средневековья, она могла бы стать "средневековым синтезом". В эти сто коротких канто Данте вместил науку, которую он почерпнул у Брунетто Латини и, возможно, в Болонье; астрономию, космологию, геологию и хронологию эпохи, слишком занятой жизнью, чтобы учиться. Он принял не только мистические влияния и фатальность астрологии, но и всю кабалистическую мифологию, приписывающую оккультное значение и силу числам и алфавиту. Число девять отличает Беатриче, потому что его квадратный корень - это три, ставшие святыми в Троице. В аду девять кругов, в чистилище девять уровней, в раю девять сфер. В целом Данте с благоговением и благодарностью принимает философию и теологию Фомы Аквинского, но без рабской верности; святой Фома поморщился бы от аргументов De monarchia или от вида пап в аду. В концепции Данте Бог - это свет и любовь (l'amor che move il sole e l'altre stelle - "любовь, которая движет солнцем и другими звездами").35 это Аристотель, пронесенный через арабскую философию. Он знает кое-что об аль-Фараби, Авиценне, аль-Газали, Аверроэсе; и хотя он относит Аверроэса к лимбам, он шокирует ортодоксальность, помещая еретика-аверроиста Сигера де Брабанта на небеса;36 Более того, он вкладывает в уста Фомы слова похвалы тому человеку, который привел Серафического доктора в теологический гнев. Однако Сигер, похоже, отрицал то личное бессмертие, на которое опирается поэма Данте. История преувеличила либо гетеродоксальность Сигера, либо ортодоксальность Данте.

Последние исследования подчеркивают восточные, и особенно исламские, источники идей Данте:37 персидская легенда о вознесении Арды Вирафа на небо; описания ада в Коране; история о путешествии Мухаммеда на небо; экскурс в рай и ад в "Рисалат аль-Гуфран" Абу-ль-Ала аль-Маарри; "Футухат" Ибн Араби..... В "Рисалате" аль-Маарри изображает Иблиса (сатану) связанным и мучимым в аду, а также христианских и других "неверных" поэтов, страдающих там; у ворот рая рассказчика встречает хури или прекрасная дева, которая была назначена его проводником.38 В "Футухате" Ибн Араби (который писал любовные стихи с благочестивыми аллегорическими толкованиями) нарисовал точные схемы будущего, описал ад и рай точно под и над Иерусалимом, разделил ад и рай на девять уровней, изобразил круг Мистической розы и хоры ангелов, окружающих Божественный свет - все, как в "Божественной комедии".39 Насколько нам известно, ни одно из этих арабских сочинений ко времени Данте не было переведено ни на один из языков, на которых он мог читать.

Апокалиптическая литература, описывающая экскурсии или видения рая или ада, изобиловала в иудаизме и христианстве, не говоря уже о шестой книге "Энеиды" Вергилия. Ирландская легенда рассказывала, как святой Патрик посетил чистилище и ад и увидел там огненные туники и гробы, грешников, висящих вниз головой, пожираемых змеями или покрытых льдом.40 В Англии двенадцатого века священник-трувер Адам де Рос в содержательной поэме рассказал об экскурсии святого Павла в ад под руководством архангела Михаила; заставил Михаила рассказать о градации наказаний за разные степени греха и показал, как Павел трепетал, подобно Данте, перед этими ужасами.41 Иоахим Флорский рассказал о своем собственном сошествии в ад и восхождении на небеса. Таких видений и рассказов были сотни. При наличии всех этих свидетельств Данте вряд ли было необходимо преодолевать языковые барьеры в исламе, чтобы найти модели для своего "Инферно". Как и любой художник, он сплавлял существующий материал, превращал его из хаоса в порядок и поджигал его своим пылким воображением и жгучей искренностью. Он брал элементы своей работы везде, где только мог их найти: у Фомы и трубадуров, в пламенных проповедях Петра Дамиана об адских муках, в размышлениях о живой и мертвой Беатриче, в конфликтах с политиками и папами, в обрывках науки, которые попадались ему на пути, в христианской теологии грехопадения, Воплощения , греха и благодати, Страшного суда; В плотинианско-августинской концепции постепенного восхождения души к единению с Богом; в акценте Фомы на Блаженном видении как конечной и единственно удовлетворяющей цели человека; и из всего этого он создал поэму, в которой весь ужас, надежда и паломничество средневекового духа обрели голос, символ и форму.

2. Ад

Нель меццо дель каммин нашей жизни

Я ритровай на оскверненную седловину,

Che la diritta via era smarrita.

"На середине пути нашей жизни я оказался в темном лесу, прямой путь к которому был размыт" и потерян.42 Блуждая в этой тьме, Данте встречает Вергилия, своего "учителя и проводника, у которого одного я перенял прекрасный стиль, принесший мне честь".43 Вергилий говорит ему, что единственный безопасный выход из леса лежит через ад и чистилище, но если Данте проведет его через них, то он проведет его к порталам рая, "где достойнейший, чем я, должен вести тебя"; он добавляет, что пришел на помощь поэту по велению Беатриче.

Они проходят через отверстие в земной поверхности к вратам ада, на которых начертаны эти горькие слова:

По мне, так это город, в котором все плохо,

Для меня это вечная радость,

По мне, так это из-за погибших людей.

Джустиция - моя главная задача;

Fecemi la divina potestate,

La somma sapienza e il primo amore.

Dinanzi a me non fur cose create,

Se non eterne, ed io eterno duro:

Lasciate ogni speranza, voi ch' entrate!44

"Через меня человек входит в скорбный город; через меня человек входит в вечную боль; через меня человек входит в заблудшую расу. Справедливость двигала моим высоким Создателем; божественная сила создала меня, высшая мудрость и первобытная любовь. До меня не было создано ничего, кроме вечных вещей; и я вечно пребываю. Отбросьте всякую надежду, вошедшие сюда!"

Ад - это подземная воронка, уходящая в самый центр земли. Данте представляет ее себе с мощным, почти садистским воображением: темные и пугающие бездны между гигантскими мутными скалами; дымящиеся, зловонные болота, потоки, озера и ручьи; бури с дождем, снегом, градом и огнем; завывающие ветры и окаменевший холод; истерзанные тела, гримасничающие лица, леденящие кровь крики и стоны. Ближе всего к вершине этой адской воронки находятся те, кто не был ни хорошим, ни плохим, ни нейтральным; благородные раздражители карают их; их кусают осы и шершни, грызут черви, снедают зависть и угрызения совести. Никогда не бывавший нейтральным Данте презирает их и заставляет Вергилия сказать:

Misericordia e giustizia gli sdegna:

Не рагиониам ди лор, а охрана и пасса...45

"Милосердие и справедливость презирают их. Мы не говорим о них, а смотрим и проходим мимо". Туристы приходят к подземной реке Ахерон, и их переправляет старый Харон, служащий здесь со времен Гомера. На дальнем берегу Данте попадает в Лимб, первый круг ада, где пребывают добродетельные, но некрещеные люди, включая Вергилия и всех добрых язычников, а также всех добрых евреев, кроме нескольких ветхозаветных героев, которых Христос, посетив Лимб, отпустил на небо. Их единственное страдание в том, что они вечно желают лучшей участи и знают, что никогда ее не получат. Там, в лимбе, почитаемые всеми его обитателями, находятся великие языческие поэты - Гомер, Гораций, Овидий, Лукан; они приветствуют Вергилия и делают Данте шестым в своем племени. Заглянув еще выше, Данте говорит,

Види иль Маэстро цвета, которые тебя волнуют

Седер и семейная философия.

"Я увидел повелителя тех, кто знает, сидящего среди философской семьи" - то есть Аристотеля, окруженного Сократом, Платоном, Демокритом, Диогеном, Гераклитом, Анаксагором, Эмпедоклом, Фалесом, Зеноном, Цицероном, Сенекой, Евклидом, Птолемеем, Гиппократом, Галеном, Авиценной и Аверроэсом, "которые составили великий комментарий".46 Очевидно, что, будь воля Данте, вся эта благородная компания, включая сарацинских неверных, попала бы в рай.

Вергилий ведет его во второй круг, где плотских грешников беспрестанно швыряет яростный ветер; здесь Данте видит Париса, Елену, Дидону, Семирамиду, Клеопатру, Тристана, а также Паоло и Франческу. Чтобы положить конец семейной вражде между Полентами, владыками Равенны, и Малатестами, владыками Римини, прекрасная Франческа да Полента должна была выйти замуж за храброго, но уродливого Джанчиотто Малатеста. Остальная часть истории неясна; по одной из версий, Паоло, красивый брат Джанчотто, притворился женихом; ему Франческа и пообещала, но в день свадьбы она с неохотой вышла за Джанчотто. Вскоре после этого она на мгновение насладилась любовью Паоло; в это мгновение Джанчотто поймал и убил их (ок. 1265). Колыхаясь на ветру, как бесплотный фантик рядом с призраком своего развоплощенного возлюбленного, Франческа да Римини рассказывает Данте свою историю:

Небесная радость

Чтоб вы знали о счастливом времени

Nella miseria. ...

Noi leggevamo un giorno per diletto

Di Lancelotto, come l'amor lo strinse:

Soli eravamo e senza alcun sospetto.

Per più fiate gli occhi ci sospinse

Quella lettura, e scolorocci il viso:

Но только один пункт был в том, что он был винсом.

Quando leggemmo il disiato riso

Esser baciato da cotante amante,

Questi, che mai da me non fia diviso,

La bocea mi baciò tutto tremante.

Galeotto fu il libro e chi lo scrisse:

Quel giorno più non vi leggemmo avante.

Нет большего горя, чем вспоминать дни

О радости, когда беда под рукой.... Один день

К нашему восторгу, мы читаем о Ланселоте,

Как он был очарован любовью. Мы были одни, и никто

Подозрение рядом с нами. Часто к этому чтению

Наши глаза встретились, и оттенок

Сбежал с нашей измененной щеки. Но в какой-то момент

Мы падали в одиночестве. Когда мы читали об этой улыбке,

Улыбка желаний, так восторженно поцелованная

Влюбленный так глубоко, он, который никогда не

От меня отделится, вмиг мои губы

Все трепетно целовались. И книга, и писатель

Это были хранители любви. В тот день в листьях

Дальше мы не читаем.47

Данте падает в обморок от жалости к этой истории. Очнувшись, он обнаруживает себя в третьем круге ада, где виновные в чревоугодии лежат в трясине под непрерывной бурей снега, града и грязной воды, а Цербер лает над ними и разрывает их на части тремя челюстями. Вергилий и Данте спускаются в четвертый круг, где находится Плут; здесь блуд и скупость сталкиваются в конфликте, бросая друг на друга огромные гири в сизифовой войне. Поэты спускаются в пятый круг по мутной кипящей реке Стикс; здесь согрешившие гневом покрываются грязью, бьются и рвутся, а грешные лентяи погружаются в застойную воду стигийского озера, мутная поверхность которого бурлит от их вздохов. Странников переправляет через озеро Флегиас, и они достигают в шестом круге города Дис или Люцифер, где еретиков сжигают в пылающих гробах. Они спускаются в седьмой круг; там, под председательством Минотавра, те, кто совершил насильственные преступления, вечно близки к тому, чтобы утонуть в ревущей реке крови; кентавры стреляют в них стрелами, когда появляются их головы. В одном отсеке этого круга находятся самоубийцы, в том числе Пьеро делле Винье; в другом - те, кто совершил насилие над Богом, природой или искусством, стоят с голыми ногами на раскаленном песке, а на их головы падают огненные хлопья. Среди содомитов Данте встречает своего старого учителя , Брунетто Латини - безвкусная гибель для наставника, философа и друга.

На краю восьмого круга появляется ужасное чудовище, которое спускает поэтов в яму ростовщиков. В верхних заливах этого круга изобретательное разнообразие нескончаемых мук обрушивается на соблазнителей, льстецов и симонистов. Последние заточены в ямах вниз головой; только ноги их выступают, и пламя ласково лижет их ступни. Среди симонистов - папа Николай III (1277-80), чьи злодеяния, наряду с деяниями других пап, горько обличаются; по смелой фантазии Данте представляет Николая принимающим его за Бонифация VIII (ум. 1303), прибытие которого в ад ожидается в любой час.48 Вскоре, предсказывает Николай, придет и Климент V (ум. 1314). В четвертой пропасти восьмого круга сидят те, кто взялся предсказывать будущее; их головы закреплены на шее лицом назад. С моста - "Малеболге" - над пятым заливом они смотрят вниз на государственных казнокрадов, которые вечно плавают в озере кипящей смолы. Лицемеры постоянно обходят шестой залив, облачаясь в позолоченные свинцовые плащи. Вдоль единственного прохода в этот залив лежит Каиафа, распростертый и распятый, так что все, кто проходит мимо, должны ступать по его плоти. В седьмом заливе разбойников терзают ядовитые змеи; Данте узнает здесь нескольких флорентийцев. С арки над восьмым заливом он видит пламя, сжигающее и возвращающее к жизни злых советчиков; здесь же - хитроумный Одиссей. В девятом заливе скандалистов и раскольников разрывают на части; вот Магомет, описанный с ужасающей свирепостью:

Как один я отметился, оторвавшись от подбородка на всю длину,

Вниз, к заднему проходу; между ног

Висели его внутренности, а на груди лежали

Открыт для обзора; и жалкий желудочек

Это превращает засахарившиеся продукты в отбросы.

Я с нетерпением смотрела на него,

Он смотрел на меня, сложив руки на груди,

И воскликнул: "А теперь посмотрите, как я разрываю себя; вот!

И Мохаммед искалечен. Передо мной

Идет Али, плачет; с подбородка его лицо

Рассечение на лобке; и все остальные,

Которые, как ты видишь, пока живы, сеяли.

Скандал и раскол, а значит, и аренда.

За спиной друг, который с мечом

И, жестоко изрубив нас, снова замирает.

Каждый из этих баранов, когда мы обойдем вокруг

Угрюмый путь; ведь сначала наши раны закрываются

Прежде чем мы пройдем мимо него".49

В десятой пропасти восьмого круга лежат фальшивомонетчики, поддельщики и алхимики, стонущие от различных недугов; воздух наполнен зловонием пота и гноя, а стоны страдальцев издают ужасающий рев.

Наконец поэты достигают девятого, самого нижнего круга ада, который, как ни странно, представляет собой огромный колодец со льдом. Здесь предателей закапывают в лед по самые подбородки, а слезы боли застывают на их лицах "кристаллическим козырьком". Граф Уголино делла Герардеска, предавший Пизу, навечно связан здесь с архиепископом Руджери, который заточил его вместе с сыновьями и внуками и позволил им всем умереть от голода. Теперь голова Уголино лежит на голове архиепископа, которую он вечно грызет. В надире, в центре земли и на самом дне сужающейся воронки ада, по пояс во льду лежит гигант Люцифер, хлопает огромными крыльями, плачет ледяными слезами крови из трех лиц, разделяющих его голову, и пережевывает предателя в каждой из трех челюстей - Брута, Кассия и Иуды.

Половина ужасов средневековой души собрана в этой жуткой хронике. По мере чтения ее страшных страниц ужас нарастает, пока, наконец, совокупный эффект не становится гнетущим и подавляющим. Все грехи и преступления человека от туманности до туманности не могут сравниться с садистской яростью этого божественного возмездия. Дантовская концепция ада - венец непристойности средневековой теологии. Классическая античность представляла себе Аид или Авернус, принимающий всех умерших людей в подземную и безразборную тьму; но она не представляла себе этот Тартар как место пыток. Должны были пройти века варварства, беззащитности и войн, прежде чем человек смог осквернить своего Бога атрибутами неумирающей мести и неиссякаемой жестокости.

С облегчением мы узнаем в конце, что Вергилий и Данте прошли через центр Земли, изменили направление головы и ног и движутся вверх к антиподам. С быстротой сна, не подвластной времени, два поэта за два дня преодолевают диаметр Земли. Они появляются в южном полушарии пасхальным утром, вдыхают свет дня и встают у подножия террасированной горы, которая является чистилищем.

3. Чистилище

Концепция чистилища, по сравнению с этим, гуманна: человек может усилием и болью, надеждой и видением очистить себя от греха и эгоизма и шаг за шагом подняться к пониманию, любви и блаженству. Поэтому Данте изображает чистилище в виде горного конуса, разделенного на девять уровней: предчистилище, семь террас - по одной для очищения от каждого из смертных грехов - и, на вершине, земной рай. С каждого уровня грешник с уменьшающейся болью переходит на более высокий уровень, и при каждом восхождении ангел произносит одну из Блаженств. На нижних ступенях сурово наказывают за грехи, покаянные и прощенные, но еще не искупленные достаточным наказанием; тем не менее, в противовес горькому сознанию ада, что страдания никогда не закончатся, здесь есть укрепляющая уверенность, что после конечного наказания наступит вечность счастья. Более мягкое настроение и более яркий свет пронизывают эти канты и показывают, что Данте учится мягкости у своего языческого наставника.

Вергилий росой смывает с лица Данте пот и грязь ада. Море вокруг горы мерцает под лучами восходящего солнца, а омраченная грехом душа трепещет от радости прихода божественной благодати. Здесь, на первом уровне, в соответствии с надеждой Фомы на спасение какого-нибудь доброго язычника, Данте встречает Катона из Утики, сурового стоика, который, вместо того чтобы испытать милость Цезаря, покончил с собой. Здесь же - Манфред, сын Фридриха, который сражался с папой, но любил поэзию. Вергилий подбадривает Данте часто цитируемыми строками:

Послушайте, что вы делаете;

Как в торре, который не свернуть.

Giammai la cima per soffiar de' venti-

"Пусть говорят люди; стойте, как крепкая башня, которая никогда не поколеблется от всякого дуновения ветров".50 Вергилий не в своей тарелке в чистилище; он не может отвечать на вопросы Данте так же охотно, как в своем родном аду; он чувствует свою нехватку и временами проявляет раздраженную тоску. Его утешает встреча с Сорделло; сыновья поэта из Мантуи падают в объятия друг друга, объединенные привязанностью итальянца к городу своей юности. После этого Данте разражается горькой апострофой в адрес своей страны, подводя итог своему сочинению о необходимости монархии:

Ах, рабская Италия! Ты гостиница скорби!

Судно без лоцмана в сильный шторм!

Дама уже не из светлых провинций,

Но бордельная нечисть! Этот нежный дух,

Даже от приятных звуков родной земли

Быстро поприветствовал согражданина

С таким радостным ликованием; в то время как сейчас твои живые

В тебе не может не быть войны; и один

Злой грызет другого; да, из тех.

Кого сдерживают одна и та же стена и один и тот же ров.

Ищи, несчастный, вокруг твоих морских берегов,

Тогда вернись домой, к груди своей, и помяни

Если хоть часть тебя наслаждается миром.

Что для тебя Юстиниан [возрожденное римское право]?

Как починить уздечку, если седло пустое [без короля]? ...

Ах, люди, что преданы должны быть

А в седле пусть сидит твой Цезарь,

Если бы ты хорошо знал, что повелевает Бог!51

И как бы в подтверждение своей любви к королям, умеющим держать себя в руках, он рассказывает, как Сорделло ведет их у подножия чистилища в прекрасную солнечную долину, усыпанную цветами и благоухающую, где обитают император Рудольф, король Оттокар Богемский, Петр III Арагонский, Генрих II Английский, Филипп III Французский.

Провожаемые Лючией (символизирующей свет Божьей благодати), Данте и Вергилий попадают в сопровождении ангела на первую террасу чистилища. Здесь гордецов наказывают тем, что каждый из них несет на согнутой спине массивный камень, а рельефы на стенах и мостовых изображают знаменитые подвиги смирения и ужасные результаты гордыни. На второй террасе завистникам, одетым в мешковину, многократно зашивают глаза железными нитками. На третьей террасе гнев, на четвертой - лень, на пятой - скупость несут соответствующие наказания. Здесь папа Адриан V, некогда жаждавший богатства, совершает покаяние мирно, успокоенный уверенностью в конечном спасении. В одном из многих восхитительных эпизодов, скрашивающих "Пургаторио", появляется римский поэт Стаций и приветствует путников с такой радостью, какая редко бывает у поэта, встретившего на земле другого поэта. Вместе все трое поднимаются на шестую террасу, где очищается грех чревоугодия; деревья развешивают перед кающимися сладко пахнущие плоды, но убирают их, когда руки тянутся к ним, а голоса в воздухе повествуют об исторических подвигах воздержания. На седьмой и последней террасе находятся те, кто согрешил недержанием, но был отстранен перед смертью; их нежно воспевают и очищают пламенем. Данте с сочувствием поэта относится к грехам плоти, прежде всего совершенным людьми артистического темперамента, а потому особенно чувствительными, мнительными и опрометчивыми. Вот Гвидо Гвиницелли; Данте приветствует его как pater in litteris и благодарит за "сладкие песни, которые, пока длится наш язык, заставят нас полюбить те самые чернила, которые их начертали".52

Ангел проводит их через огонь, по последнему подъему, в земной рай. Здесь Вергилий прощается с ним:

Мой Кен

Дальше некуда. Я с мастерством и искусством

До сих пор мы влекли тебя. Теперь же с удовольствием

Для руководства.... Солнце, которое бросается

Его луч на твоем челе, и вот - трава, дендрарий и цветы, которые сами по себе

Эта земля изливает обильные потоки. Пока эти яркие глаза Беатриче

С радостью приди, которая, плача, заставила меня поспешить

Чтобы помочь тебе, ты можешь или сесть,

Или странствуй, где пожелаешь. Не жди больше

Санкция на предупреждающий голос или знак от меня.

Свобода выбора по собственному произволу,

Сдержанный, рассудительный... Я вкладываю в тебя деньги.

С короной и митрой, властелин над собой.53

Вергилий и Стаций теперь позади, а не перед ним, Данте бродит по лесам и полям, вдоль ручьев земного рая, вдыхая приятный запах его чистого воздуха, слыша с деревьев песни "пернатых хористов", воспевающих первоцвет. Дама, собирающая цветы, прерывает свое пение, чтобы объяснить ему причину запустения этой прекрасной страны: когда-то это был Эдемский сад, но непослушание человека изгнало его и человечество из его невинных прелестей. В этот утраченный рай с небес спускается Беатриче, одетая в такое ослепительное сияние, что Данте может лишь почувствовать ее присутствие, но не увидеть.

Хотя глаза мои не видели ее, она двигалась.

Скрытая от нее добродетель, прикосновение которой

Сила древней любви была сильна во мне.54

Он поворачивается, чтобы обратиться к своему наставнику-поэту, но Вергилий уже вернулся в лимб, из которого его вызвала Беатриче. Данте плачет, но Беатриче велит ему оплакивать скорее грехи похоти, которыми после ее смерти он запятнал ее образ в своей душе; в самом деле, говорит она ему, тот темный лес, из которого она вызволила его через Вергилия, был жизнью в недержании, когда в середине своих лет он обнаружил, что заблудился, а верная дорога затуманена. Данте падает на землю от стыда и признается в своих грехах. Небесные девы приходят и вступаются за оскорбленную Беатриче, умоляя ее открыть ему свою вторую, духовную красоту. Не то чтобы она забыла первую:

Ты никогда не шпионил,

В искусстве или в природе, в столь мимолетной сладости

Как и конечности, которые в своем прекрасном обрамлении

Охватили меня, а теперь рассыпались в прах.55

Она смиряется и показывает свою новую небесную красоту, но девы предупреждают Данте не смотреть на нее прямо, а только на ее ноги. Беатриче приводит его и Стация (который отбыл свой срок в чистилище через двенадцать веков) к фонтану, из которого вытекают две струи - Лете (Забвение) и Евноэ (Доброе понимание). Данте пьет Эвноэ, очищается и, возрожденный, "становится пригодным для восхождения к звездам".56

Неправда, что "Инферно" - единственная интересная часть "Божественной комедии". В "Пургаторио" много засушливых дидактических пассажей, и всегда есть балласт теологии; но в этой кантике поэма, освобожденная от ужасов проклятия, шаг за шагом поднимается к красоте и нежности, радуется восхождению с вновь обретенной природной прелестью и мужественно решает задачу сделать прекрасной развоплощенную Беатриче. Через нее, как и в юности, Данте вновь попадает в рай.

4. Небеса

Теология Данте усложнила его задачу. Если бы он позволил себе представить рай в персидском или магометанском стиле как сад не только физических, но и духовных наслаждений, его чувственная натура нашла бы богатые образы. Но как может этот "конституционный материалист", человеческий интеллект, представить себе рай чисто духовного блаженства? Кроме того, философское развитие Данте не позволяло ему представлять Бога, ангелов и святых небес в антропоморфных терминах; скорее он видел их как формы и точки света, и в результате абстракции теряли в светящейся пустоте жизнь и тепло грешной плоти. Но католическая доктрина исповедует воскресение тела, и Данте, пытаясь быть духовным, наделяет некоторых обитателей небес телесными чертами и человеческой речью. Приятно узнать, что даже на небесах у Беатриче прекрасные ноги.

Его план рая разработан с впечатляющей последовательностью, блестящим воображением и смелыми деталями. Следуя птолемеевской астрономии, он представляет себе небеса как расширяющуюся серию из девяти полых хрустальных сфер, вращающихся вокруг Земли; эти сферы - "множество особняков" "дома Отца". В каждую сферу, подобно драгоценным камням в диадеме, вправлены планета и множество звезд. Двигаясь, эти небесные тела, наделенные по градации божественным разумом, воспевают радость своего блаженства и хвалу своему Творцу, омывая небеса музыкой сфер. Звезды, говорит Данте, - это святые небес, души спасенных; и в соответствии с заслугами, которые они заработали в жизни, настолько выше их положение над землей, настолько возвышеннее их счастье, настолько ближе они к тому Эмпирею, который выше всех сфер и в котором находится трон Бога.

Словно влекомый светом, излучаемым Беатриче, Данте поднимается из земного рая в первый круг небес - круг Луны. Там обитают души тех, кто не по своей вине был вынужден нарушить религиозные обеты. Одна из них, Пиккарда Донати, объясняет Данте, что, хотя они находятся в самом нижнем круге небес и наслаждаются меньшим блаженством, чем духи над ними, они освобождены Божественной мудростью от всякой зависти, тоски или недовольства. Ибо суть счастья заключается в радостном принятии Божественной воли: la sua volúntate è nostra pace - "Его воля - наш покой".57 Это основная линия "Божественной комедии".

Подверженный небесному магнетизму, который влечет все к Богу, Данте вместе с Беатриче поднимается на второе небо, где господствует планета Меркурий. Здесь живут те, кто на земле был поглощен практической деятельностью, направленной на благие цели, но больше стремился к мирским почестям, чем к служению Богу. Появляется Юстиниан, который в королевских строках излагает исторические функции Римской империи и римского права; через него Данте наносит еще один удар по единому миру под властью одного закона и короля. Беатриче ведет поэта на третье небо, в круг Венеры, где провансальский бард Фольк предсказывает трагедию Бонифация VIII. На четвертом небе, чьей сферой является солнце, Данте находит христианских философов - Боэция, Исидора Севильского, Беду, Петра Ломбардского, Грациана, Альберта Магнуса, Фому Аквинского, Бонавентуру и Сигера де Брабанта. В ходе любезного обмена мнениями Фома Доминиканец рассказывает Данте о жизни святого Франциска, а Бонавентура Францисканец - историю святого Доминика. Фома, всегда отличавшийся обширным умом, засоряет повествование рассуждениями о теологических тонкостях, а Данте так стремится быть философом, что на несколько канто перестает быть поэтом.

Беатриче ведет его на пятое небо, небо Марса, где покоятся души воинов, погибших в борьбе за истинную веру, - Иисуса Навина, Иуды Маккавея, Карла Великого, даже Роберта Гискара, разорителя Рима. Они расположены в виде тысяч звезд в форме ослепительного креста и фигуры Распятого, и каждая звезда в этой светящейся эмблеме соединяется в небесной гармонии. Поднявшись на шестое небо, небо Юпитера, Данте находит тех, кто на земле справедливо вершил правосудие; здесь Давид, Езекия, Константин, Траян - еще один язычник, прорвавшийся на небо. Эти живые звезды расположены в форме орла; они говорят в один голос, рассуждая с Данте о теологии и восхваляя справедливых царей.

Поднявшись по лестнице, которую Беатриче образно называет "лестницей вечного дворца", поэт и его проводник достигают седьмого неба восторга - планеты Сатурн и сопутствующих ей звезд. При каждом подъеме красота Беатриче приобретает новый блеск, словно усиленный восходящим великолепием каждой высшей сферы. Она не смеет улыбнуться своему возлюбленному, чтобы он не сгорел в ее сиянии. Это круг монахов, живших в благочестии и верности своим обетам. Среди них - Петр Дамиан; Данте спрашивает его, как примирить свободу человека с Божьим предвидением и вытекающим из него предопределением; Петр отвечает, что даже самые просвещенные души на небесах, подвластные Богу, не могут ответить на его вопрос. Появляется святой Бенедикт и оплакивает развращение своих монахов.

Теперь из кругов планет поэт поднимается на восьмое небо, в зону неподвижных звезд. Из созвездия Близнецов он смотрит вниз и видит бесконечно малую Землю, "столь жалкое подобие, что тронуло мои улыбки". Возможно, тогда его охватила бы тоска по дому, даже по этой жалкой планете; но взгляд Беатриче говорит ему, что этот рай света и любви, а не та сцена греха и раздоров, - его родной дом.

Канто XXIII открывается одним из характерных для Данте уподоблений:

Как птица, что среди лиственных зарослей

В своем гнезде она просидела всю ночь в темноте.

С ее милым выводком, нетерпеливо ожидающим своего часа.

Желание выглядеть и приносить домой еду,

В нежных поисках, не осознавая своих трудов;

Она, в преддверии времени, на распылении

Нависая над их диваном, с бодрствующим взглядом

Ожидает солнца, и никогда - до рассвета,

Снимает с востока свою жаждущую знать.

Беатрис устремляет свой взгляд в одну сторону. Вдруг небеса там озаряются поразительным великолепием. "Вот, - кричит Беатриче, - победоносные воинства Христовы!" - души, вновь завоеванные для рая. Данте вглядывается, но видит лишь свет, столь полный и сильный, что ослеплен и не может различить, что проплывает мимо. Беатриче просит его открыть глаза; теперь, говорит она, он сможет выдержать все ее сияние. Она улыбается ему, и он клянется, что это впечатление никогда не изгладится из его памяти. "Почему мое лицо очаровало тебя?" - спрашивает она и велит ему скорее взглянуть на Христа, Марию и апостолов. Он пытается разглядеть их, но видит лишь "легионы великолепия, на которые сверху падают горящие лучи", а до его слуха доносится музыка Regina coeli, исполняемая небесным воинством.

Христос и Мария возносятся, но апостолы остаются, и Беатриче просит их поговорить с Данте. Петр расспрашивает его о вере, доволен его ответами и соглашается с ним, что пока Бонифаций является папой, апостольский престол вакантен или осквернен.58 В Данте нет милосердия к Бонифацию.

Апостолы исчезают в вышине, и Данте, наконец, поднимается с "той, что душу мою обрела" на девятое, самое высокое небо. Здесь, в Эмпирее, нет звезд, только чистый свет и духовный, бесплотный, беспричинный, неподвижный источник всех душ, тел, причин, движений, света и жизни - Бог. Поэт изо всех сил пытается достичь блаженного видения, но все, что он видит, - это точка света, вокруг которой вращаются девять кругов чистых Разумов - серафимы, херувимы, престолы, господства, добродетели, силы, княжества, архангелы и ангелы; через них, своих агентов и эмиссаров, Всемогущий управляет миром. Но хотя Данте не может постичь Божественную Сущность, он видит, как все воинства небесные складываются в светящуюся розу, чудо мерцающих огней и разнообразных оттенков, разрастающееся лист за листом в гигантский цветок.

Беатриче покидает своего возлюбленного и занимает место в розе. Он видит ее, восседающую на своем индивидуальном троне, и молит ее помочь ему; она улыбается ему, а затем устремляет свой взор на средоточие всего света, но посылает святого Бернарда, чтобы тот помог и утешил его. Бернар направляет взор Данте на Царицу Небесную; поэт смотрит, но видит лишь пламенный блеск, окруженный тысячами ангелов, облаченных в свет. Бернард говорит ему, что если он хочет получить силу, чтобы увидеть небесное видение более ясно, он должен присоединиться к нему в молитве к Богоматери. Последнее канто открывается мелодичной молитвой Бернарда:

Vergine Madre, figlia del tuo Figlio,

Umile ed alta più che creatura-.

"Дева-Мать, дочь Сына Твоего, более смиренная и возвышенная, чем любое творение". Бернард умоляет ее о милости, чтобы глаза Данте смогли узреть Божественное величие. Беатриче и многие святые склоняются к Марии со сцепленными в молитве руками. Мария на мгновение благосклонно смотрит на Данте, а затем обращает свой взор к "Вечному Свету". Теперь, говорит поэт, "мое зрение, становясь чистым, все больше и больше входило в луч того высшего света, который сам по себе есть Истина". Что еще он увидел, остается, по его словам, за пределами человеческой речи и фантазии; но "в той бездне сияния, ясной и возвышенной, казалось, три шара тройного оттенка, соединенные в один". Величественная эпопея заканчивается тем, что взгляд Данте по-прежнему прикован к этому сиянию, влекомый и движимый "Любовью, которая движет солнцем и всеми звездами".

Божественная комедия - самая странная и самая трудная из всех поэм. Ни одна другая, прежде чем отдать свои сокровища, не предъявляет таких настоятельных требований. Ее язык - самый компактный и лаконичный по сравнению с Горацием и Тацитом; он собирает в одно слово или фразу содержание и тонкости, для полного понимания которых требуется богатый опыт и бдительный ум; даже утомительные теологические, психологические, астрономические изыскания обладают здесь такой меткостью, с которой мог бы соперничать или наслаждаться только философ-схоласт. Данте так сильно жил в своем времени, что его поэма почти разрывается под тяжестью современных аллюзий, непонятных сегодня без примечаний, мешающих движению повествования.

Он любил учить и пытался влить в одно стихотворение почти все, чему когда-либо учился, в результате чего живой стих ложится на мертвые нелепости. Он ослабляет обаяние Беатриче, делая ее выразительницей своей политической любви и ненависти. Он прерывает свой рассказ, чтобы обличить сотню городов, групп или отдельных людей, и порой его эпопея утопает в море злопыхательства. Он обожает Италию, но Болонья полна сводников и сутенеров,59 Флоренция - любимое детище Люцифера,60 Пистойя - логово чудовищ,61 Генуя "полна всякого разврата".62 а что касается Пизы, то "Проклятие Пизе! Пусть Арно будет запружена в своем устье и утопит всю Пизу, людей и мышей, под своими бурными водами!"63 Данте считает, что "высшая мудрость и первобытная любовь" создали ад. Он обещает на мгновение убрать лед с глаз Альбериго, если тот назовет свое имя и историю; Альбериго делает это и просит исполнения - "протяни сейчас руку твою, открой мне глаза!" - но, говорит Данте, "я открыл их не для него; быть грубым с ним было вежливостью".64 Если бы такой горький человек мог получить экскурсию по раю, мы все были бы спасены.

Его поэма - не менее величайшая из средневековых христианских книг и одна из величайших всех времен. Медленное накопление ее интенсивности на протяжении ста канто - это опыт, который никогда не забудет ни один искушенный читатель. Это, по словам Карлайла, самая искренняя поэма; в ней нет ни притворства, ни лицемерия, ни ложной скромности, ни подхалимства, ни трусости; самые могущественные люди эпохи, даже папа, претендовавший на всю власть, подвергаются нападкам с силой и пылом, не имеющими аналогов в поэзии. Прежде всего, здесь есть полет и устойчивость воображения, оспаривающего превосходство Шекспира: яркие картины вещей, никогда не виденных ни богами, ни людьми; описания природы, которых мог достичь только наблюдательный и чувствительный дух; и маленькие рассказы, как у Франчески или Уголино, которые втискивают великие трагедии в узкое пространство, не упуская при этом ни одной жизненно важной детали. В этом человеке нет юмора, но любовь была, пока несчастье не превратило ее в теологию.

То, чего Данте наконец-то достигает, - это возвышенность. В его эпосе мы не найдем ни Миссисипи жизни и действия, как в "Илиаде", ни нежного дремотного потока стихов Вергилия, ни всеобщего понимания и прощения Шекспира; но здесь есть величие и мучительная, полуварварская сила, предвещающая Микеланджело. И поскольку Данте любил порядок, как и свободу, и связал свою страсть и видение в форму, он создал поэму такой скульптурной силы, что с тех пор ни один человек не сравнился с ним. На протяжении последующих веков Италия почитала его как освободителя своей золотой речи; Петрарка, Боккаччо и сотни других вдохновлялись его битвой и его искусством; и вся Европа звенела историей гордого изгнанника, который отправился в ад, вернулся и больше никогда не улыбался.

Эпилог

СРЕДНЕВЕКОВОЕ НАСЛЕДИЕ

Вполне уместно закончить наше длинное и хитроумное повествование Данте, ведь в век его смерти появились люди, которые начнут разрушать величественную конструкцию веры и надежды, в которой он жил: Виклиф и Гус положили начало Реформации; Джотто и Хризолорас, Петрарка и Боккаччо провозгласили Ренессанс. В истории человека, столь многочисленной и разнообразной, одно настроение может сохраняться в одних душах и местах долгое время после того, как его преемник или противоположность восстанет в других умах и государствах. В Европе век веры достиг своего последнего расцвета в эпоху Данте; он получил жизненную рану от "бритвы Оккама" в XIV веке; но он продержался, больной, до прихода Бруно и Галилея, Декарта и Спинозы, Бэкона и Гоббса; он может вернуться, если век Разума достигнет катастрофы. Огромные территории мира оставались под знаком и властью веры, пока Западная Европа плыла по неизведанным морям Разума. Средние века - это как состояние, так и период: в Западной Европе мы должны были бы закрыть их Колумбом; в России они продолжались до Петра Великого (ум. 1725); в Индии - до нашего времени.

У нас есть соблазн считать Средние века промежутком между падением Римской империи на Западе (476) и открытием Америки; мы должны напомнить себе, что последователи Абеляра называли себя moderni и что епископ Эксетера в 1287 году говорил о своем веке как moderni tempores, "современные времена".1 Граница между "средневековьем" и "современностью" постоянно расширяется, и наш век угля, нефти и копоти трущоб может когда-нибудь стать средневековым в эпоху более чистой энергии и более благодатной жизни. Средние века не были простым промежутком между одной цивилизацией и другой; если датировать их от принятия Римом христианства и Никейского собора 325 года н.э., то они включали в себя последние века классической культуры, созревание католического христианства в полную и богатую цивилизацию в тринадцатом веке и распад этой цивилизации на противоположные культуры Ренессанса и Реформации. Люди Средневековья были жертвами варварства, затем завоевателями варварства, затем создателями новой цивилизации. Было бы неразумно смотреть с гибридной гордостью на период, который породил столько великих мужчин и женщин и поднял из руин варварства папство, европейские государства и с таким трудом завоеванное богатство нашего средневекового наследия.*

В этом наследии было как зло, так и добро. Мы еще не полностью оправились от Темных веков: неуверенность в себе, возбуждающая жадность, страх, способствующий жестокости, бедность, порождающая грязь и невежество, грязь, порождающая болезни, невежество, порождающее легковерие, суеверия, оккультизм, - все это по-прежнему живет среди нас; а догматизм, перерастающий в нетерпимость и инквизицию, только и ждет возможности или разрешения, чтобы угнетать, убивать, разорять и разрушать. В этом смысле современность - это плащ, накинутый на средневековье, которое втайне остается; и в каждом поколении цивилизация - это трудоемкий продукт и шаткая обязательная привилегия поглощенного меньшинства. Инквизиция оставила свой злой след в европейском обществе: она сделала пытки признанной частью юридической процедуры, и это отбросило людей назад от приключений разума в страшный и застойный конформизм.

Главным завещанием Эпохи Веры была религия: иудаизм, поглощенный до XVIII века Талмудом; магометанство, оцепеневшее после победы Корана над философией в XII веке; христианство, разделенное между Востоком и Западом, между Севером и Югом, и все же самая мощная и влиятельная религия в истории белого человека. Вероучение средневековой церкви сегодня (1950 г.) исповедуют 330 000 000 римлян и 128 000 000 православных католиков; ее литургия по-прежнему трогает душу после того, как все аргументы оказываются несостоятельными; а деятельность церкви в области образования, благотворительности и морального укрощения варварского человека оставила современности драгоценный фонд социального порядка и моральной дисциплины. Папская мечта о единой Европе угасла в распрях империи и папства; но каждое поколение будоражит родственное видение международного морального порядка, превосходящего этику джунглей суверенных государств.

Когда этот папский сон рухнул, нации Европы приняли в основном ту форму, которую они сохранили до нашего века; а принцип национальности подготовил политическую историю современности. Тем временем средневековый ум создал великие системы гражданского и канонического права, морские и торговые кодексы, хартии муниципальных свобод, систему присяжных и habeas corpus, а также Magna Carta для аристократии. Суды и курии подготовили для государств и церкви способы и механизмы управления, используемые и по сей день. Представительное правление появилось в испанских кортесах, исландском альтинге, французском Генеральном собрании, английском парламенте.

Еще более значительным было экономическое наследие. Средневековье покорило дикую природу, выиграло великую войну с лесом, джунглями, болотом и морем и привязало землю к воле человека. На большей части Западной Европы они покончили с рабством и почти покончили с крепостным правом. Они организовали производство в гильдии, которые и сейчас входят в идеалы экономистов, ищущих средний путь между безответственным индивидуумом и самодержавным государством. Портные, сапожники и портнихи до нашего времени занимались своим ремеслом в личных мастерских по средневековой моде; их подчинение крупному производству и капиталистической организации произошло на наших глазах. Большие ярмарки, которые то и дело собирают людей и товары в современных городах, - наследие средневековой торговли; наши усилия по борьбе с монополией и регулированию цен и зарплат тоже; почти все процессы современного банковского дела были унаследованы от средневековых финансов. Даже наши братства и тайные общества имеют средневековые корни и обряды.

Средневековая мораль была наследницей варварства и родительницей рыцарства. Наше представление о джентльмене - это средневековое творение, а рыцарский идеал, как бы ни был он удален от рыцарской практики, сохранился как одно из самых благородных представлений о человеческом духе. Возможно, поклонение Марии привнесло новые элементы нежности в поведение европейского человека. Если последующие века и развивали средневековую мораль, то только на средневековом фундаменте единства семьи, нравственного воспитания и медленно распространяющихся привычек чести и вежливости - так же, как нравственная жизнь современных скептиков может быть отблеском христианской этики, впитанной в юности.

Интеллектуальное наследие Средневековья беднее, чем наше эллинское наследство, и сплавлено с тысячей оккультных извращений, в основном пришедших из античности. Тем не менее, оно включает в себя современные языки, университеты, терминологию философии и науки. Схоластика была скорее тренировкой в логике, чем прочным философским завоеванием, хотя она до сих пор доминирует в тысяче колледжей. Допущения средневековой веры мешали историографии; люди думали, что знают происхождение и судьбу мира и человека, и сплели паутину мифов, которая почти заточила историю в стенах монастырских хроник. Не совсем верно, что средневековые историки не имели понятия о развитии или прогрессе; тринадцатый век, как и девятнадцатый, был под сильным впечатлением от собственных достижений. Средние века также не были статичными, как мы когда-то с гордостью предполагали; расстояние обездвиживает движение, ассимилирует различия и замораживает изменения; но изменения были столь же настойчивы тогда, как и сейчас, в манерах и одежде, языке и идеях, законах и правительстве, торговле и финансах, литературе и искусстве. Средневековые мыслители, однако, не придавали такого значения прогрессу в средствах, не сопровождаемому улучшением целей, как современные бездумцы.

Научное наследие Средневековья действительно скромно, но оно включает индусские цифры, десятичную систему, зарождение экспериментальной науки, значительный вклад в математику, географию, астрономию и оптику, открытие пороха, изобретение очков, компаса мореплавателя, маятниковых часов и, пожалуй, самое необходимое из всех - перегонку спирта. Арабские и еврейские врачи усовершенствовали греческую медицину, а христианские пионеры освободили хирургию от тонзурного искусства. Половина европейских больниц - это средневековые фонды или современные реставрации средневековых заведений. Современная наука унаследовала интернационализм, а отчасти и международный язык средневековой мысли.

Наряду с моральной дисциплиной, самая богатая часть нашего средневекового наследия - это искусство. Эмпайр-стейт-билдинг столь же возвышен, как и Шартрский собор, и своим величием обязан только архитектуре - устойчивости своей дерзкой высоты и чистоте функциональных линий. Но соединение скульптуры, живописи, поэзии и музыки с архитектурой в жизни готического собора придает Шартру, Амьену, Реймсу и Нотр-Даму размах и глубину чувственной и духовной гармонии, богатство и разнообразие содержания и орнамента, которые никогда не дают уснуть нашему интересу и полнее наполняют душу. Эти порталы, башни и шпили, эти своды, создающие парящий контрапункт камня, эти статуи, алтари, купели и гробницы, вырезанные с такой любовью, эти окна, соперничающие с радугой и укоряющие солнце, - все это нужно простить эпохе, которая так искренне любила символы своей веры и дело своих рук. Именно для соборов была разработана полифоническая музыка, нотная грамота и посох, а из церкви родилась современная драма.

Средневековое литературное наследие, хотя и не может соперничать по качеству с греческим, может сравниться с римским. Данте может стоять рядом с Вергилием, Петрарка - с Горацием, любовная поэзия арабов и трубадуров - с Овидием, Тибуллом и Проперцием; артурианские романы глубже и благороднее, чем что-либо из "Метаморфоз" или "Героиды", и столь же изящны; а основные средневековые гимны превосходят лучшие тексты римской поэзии. Тринадцатый век стоит в одном ряду с веком Августа или Льва X. Редко какой век видел столь полный и разнообразный интеллектуальный или художественный расцвет. Торговая экспансия, почти столь же энергичная, как та, что ознаменовала конец пятнадцатого века, расширила, обогатила и возбудила мир; сильные папы от Иннокентия III до Бонифация VIII сделали церковь на целое столетие вершиной европейского порядка и закона; святой Франциск осмелился быть христианином; ордена мендикантов восстановили монашеский идеал; великие государственные деятели, такие как Филипп Август, Святой Людовик, Филипп IV, Эдуард I, Фридрих II, Альфонсо X, подняли свои государства от обычая к закону, а свои народы - на новые средневековые уровни цивилизации. Одержав победу над мистическими тенденциями двенадцатого века, тринадцатый ринулся в философию и науку с пылом и смелостью, не превзойденными Ренессансом. В литературе "чудесный век" охватил весь спектр - от "Парцифаля" Вольфрама фон Эшенбаха до замысла "Божественной комедии". Казалось, почти все элементы средневековой цивилизации достигли в этом веке единства, зрелости и кульминационной формы.

Мы никогда не будем справедливы по отношению к Средним векам, пока не увидим итальянское Возрождение не как их отречение, а как их воплощение. Колумб и Магеллан продолжили исследования, уже далеко продвинувшиеся благодаря купцам и мореплавателям Венеции, Генуи, Марселя, Барселоны, Лиссабона и Кадиса. Тот же дух, что будоражил двенадцатый век, придал гордость и боевой дух городам Италии эпохи Возрождения. Та же энергия и живость характера, которая отличала Энрико Дандоло, Фридриха II и Григория IX, поглощала людей Возрождения; кондотьеры происходили от Роберта Гискара, "деспоты" - от Эццелино и Паллавичино; художники шли по путям, открытым Чимабуэ и Дуччо; Палестрина был посредником между григорианским пением и Бахом. Петрарка был наследником Данте и трубадуров, Боккаччо - итальянским трувером. Несмотря на Дон Кихота, романтика продолжала процветать в Европе эпохи Возрождения, а Кретьен де Труа дошел до совершенства в Мэлори. Возрождение литературы" началось еще в средневековых школах; Ренессанс отличался тем, что распространил это возрождение с латыни на греческую классику и отказался от готики, чтобы возродить греческое искусство. Но греческая скульптура уже была принята за образец Никколо Пизано в XIII веке, а когда Хрисолорас привез греческий язык и классику в Италию (1393), Средневековью оставалось еще целое столетие.

В Италии, Испании и Франции эпохи Возрождения господствовала та же религия, которая строила соборы и слагала гимны, с той лишь разницей, что итальянская церковь, богато участвуя в культуре того времени, дала итальянскому уму свободу мысли, рожденную в средневековых университетах и основанную на молчаливом понимании того, что философы и ученые будут продолжать свою работу, не пытаясь разрушить веру народа.

Так получилось, что Италия и Франция не стали участниками Реформации; они перешли от католической культуры XIII века к гуманизму XV и XVI, а затем к Просвещению XVII и XVIII. Именно эта преемственность в сочетании с доколумбовой средиземноморской торговлей дала латинским народам временное культурное преимущество перед северными народами, более жестоко разоренными религиозными войнами. Через Средние века эта преемственность восходила к классическому Риму, а через южную Италию - к классической Греции. Через греческие колонии на Сицилии, в Италии и Франции, через римское завоевание и латинизацию Франции и Испании проходила одна великолепная нить культуры - от Сапфо и Анакреона к Вергилию и Горацию, к Данте и Петрарке, к Рабле и Монтеню, к Вольтеру и Анатолю Франсуа. Переходя от Эпохи веры к Ренессансу, мы переходим от неопределенного детства к бурной и волнующей юности культуры, которая соединила классическое изящество с варварской силой и передала нам, омоложенным и обогащенным, то наследие цивилизации, которое мы всегда должны пополнять, но которому мы никогда не должны позволить умереть.

Примечания

Полные названия упоминаемых произведений можно найти в Библиографии. Заглавные римские цифры, за исключением начала примечания, обозначают тома, за которыми следуют номера страниц; маленькие римские цифры обозначают "книги" (разделы текста), за которыми следуют номера глав или стихов.

ГЛАВА I

1. Аммиан Марцеллин, xxi, 16.

2. Филосторгий, ii, 9, в Gibbon, Decline and Fall of the Roman Empire, II, 78.

3. Созомен, Экклезиастическая история, ii, 3.

4. Лот, Фердинанд, Конец древнего мира, 71; Бьюри, Дж. Б., История поздней Римской империи, I, 87.

5. Кембриджская средневековая история, IV, 748.

6. Там же, I, 593.

7. Munro and Sellery, Medieval Civilization, 87, говорит о 30 000; Bury, op. cit., говорит о 70 000.

8. Dudden, F. H., Gregory the Great, I, 129.

9. Дюшен, Л., Ранняя история христианской церкви, II, 127.

10. Сократ, Экклезиастическая история, i, 37-8.

11. Там же, ii, 7-11.

12. Boissier, G., La Fin du paganisme, I, 68; Duchesne, II, 250.

13. Boissier, op. cit., I, 82.

14. Евнапий, Жизнь софистов, 487.

15. Кейпс, У. У., Университетская жизнь в Древних Афинах, 66.

16. Буасье, I, 178.

17. Wright, W. C., Introd. to Eunapius, p. 333.

18. Ср. Inge, W. R., Philosophy of Plotinus, I, 11.

19. В Murray, A. S., History of Greek Sculpture, I, 100.

20. В Boissier, I, 96.

21. Аммиан, xxii, 5; Duchesne, II, 262.

22. Буасье, I, 102.

23. Сократ, iii, 1.

24. Юлиан, Письмо к афинянам, 278D-280C; Аммиан, xvi, 11-12.

25. Аммиан, xvi, 53; Duchesne, II, 199.

26. Аммиан, xviii, 1.

27. Там же, xvi, 10.

28. Буасье, I, 107.

29. Аммиан, xxv, 4.

30. Юлиан, Мисопогон, 338B.

31. Сократ, iii, I; Аммиан, xxii, 4.

32. Misopogon, 340B.

33. Аммиан, xvi, 1.

34. Гарднер, Элис, Джулиан, философ и император, 260.

35. Аммиан, xxii, 7.

36. Евнапий, 477.

37. Юлиан, Письмо 441, в Сочинениях, III, 7.

38. Юлиан, К Эдицию, 23, в Сочинениях, III.

39. Юлиан, Против галилеян, 89A-94A, 106DE, 168B, 351D, 238A, 319D.

40. Юлиан, К кинику Ираклию, 205C.

41. Там же, 217В.

42. Там же, 237В.

43. Аммиан, xxii, 12.

44. Лукиан, Панегирик, в Boissier, I, 140.

45. Юлиан, Письмо к священнику, 305B; К Арсакию.

46. Юлиан, К первосвященнику Феодору, 16.

47. Письмо священнику, 290D.

48. Аммиан, xxii, 10.

49. Созомен, v, 5, 18; Юлиан, Сочинения, III, 41n.

50. В Буасье, I, 122.

51. Юлиан, Письмо 10; Буасье, I, 127.

52. Юлиан, Мисопогон, 368C.

53. Аммиан, xxii, 13.

54. Созомен, vi, 2.

55. Аммиан, xxv, 3.

56. Milman, H. H., History of Latin Christianity, I, 112; Sihler, E. G., From Augustus to Augustine, 217.

57. Феодорит, iii, 28, в Lecky, W. E. H., History of European Morals, II, 261.

58. Дюшен, II, 268.

ГЛАВА II

1. Допш, А., Экономические и социальные основы европейской цивилизации, 89.

2. Уильям Мальмсберийский, Хроника английских королей, i, 4.

3. Лиа, Х. К., Суеверие и сила, 451.

4. Буасье, II, 180.

5. Ростовцев, М., Социально-экономическая история Римской империи, 479.

6. Дилл, С., Римское общество в последнее столетие Римской империи, 297.

7. Jordanes, Gothic History, #247.

8. В Томпсон, Дж. У., Экономическая и социальная история средних веков, 106.

9. Jordanes, #26f; Gibbon, III, 38.

10. Аммиан, xxxi, 13.

11. Сократ, iv, 31.

12. Брольи, герцог де, святой Амвросий, 120-4.

13. Гиббон, III, 168.

14. Бьюри, Дж. Б., История поздней Римской империи, I, 129; Гиббон, III, 175.

15. Пиренн, Х., Средневековые города, 36.

16. Луис, Пол, Древний Рим за работой, 231.

17. Boissier, I, 417; Dill, op. cit., 228, 272.

18. Salvianus, De Gubernatione Dei, v, 28, в Frank, T., Economic Survey of Ancient Rome, III, 260.

19. Буасье, II, 416.

20. Там же.

21. Луи, Поль, 235.

22. В книге Hodgkin, T., Italy and Her Invaders, I, 423.

23. Ср. Августин, Ep. 232.

24. Salvian, iv, 15; vii, passim; и отрывки в Heitland, W. E., Agricola, 423, Boissier, II, 410, 420, и Bury, Later Roman Empire, 307.

25. В Дилле, 56.

26. Симмах, Ep. vi, 42; ii, 46; в Dill, 150.

27. Фридлендер, Л., Римская жизнь и нравы в эпоху ранней империи, II, 12.

28. Lot, 178; Dill, 58; Friedländer, II, 29.

29. Аммиан, xiv, 6.

30. Симмах, Ep. iii, 43.

31. Аммиан, xxii, 10.

32. Там же, xxi, 1; Thorndike, L., History of Magic and Experimental Science, I, 285.

33. Аммиан, xvi, 1.

34. Макробий, Opera accedunt integrae, Saturnalia, ad fin.

35. Там же, i, 11.

36. Клавдиан, Стихи, "О консульстве Стилихона", iii, 130.

37. Вольтер, Сочинения, XIII, 77.

38. Буасье, II, 180.

39. В книге Shotwell, J. T., and Loomis, R., The See of Peter, 675.

40. Symmachus, Ep. x, 3, в Boissier, II, 224.

41. В Буасье, II, 280.

42. Jordanes, 167f.

43. Прокопий, История войн, iii, 3.25.

44. Джорданы, #168.

45. Прокопий, iii, 5.

46. Джорданы, #181.

47. Там же, № 254f.

48. Прокопий, iii, 4.

49. Гиббон, III, 461; Sihler, 302.

ГЛАВА III

1. Павел, I Кор. vii, 32.

2. Гиббон, II, 318; Лекки, История европейских нравов, II, 49; Дюшен, II, 189.

3. Робертсон, Дж. М., Краткая история свободной мысли, 242; Бьюри, История Восточной Римской империи, 352f..

4. Хефеле, К. Дж., История христианских соборов, III, 12.

5. Мильман, I, 28Если.

6. Дэвис, Х. У. К., Средневековая Англия. 128.

7. Аммиан, xxvii, 3.

8. Гиббон, II, 485n.

9. Аммиан, xxvii, 3; Duchesne, II, 364.

10. Каттс, Э. Л., Святой Иероним, 30f.

11. Иероним, Письма, xxii, 30.

12. Там же, xxxviii, 3; xxii, 13, 27.

13. Ep. cxvii, 7.

14. Ep. xxii, 14.

15. Там же.

16. Ep. cvii, 3.

17. Ep. xxii, 21.

18. Ep. xxiii.

19. Adv. Jovin., i, 2.

20. Ep. xxii, 25.

21. Дюшен, III, 74.

22. Там же, 446.

23. Каттс, 150.

24. Иероним, Ep. lx, 17.

25. Сократ, iv, 30.

26. Брогли, 10-13.

27. Августин, Исповедь, ix, 7.

28. В Дэвисе, У. С., и Весте, У. М., Чтения по древней истории, II, 297.

29. Гизо, Ф., История цивилизации, I, 341.

30. Григорий Турский, История франков, 15.

31. Гизо, История цивилизации, II, 69.

32. Дюшен, II, 391.

33. Lecky, Morals, II, 107.

34. Каттс, 137.

35. Леки, л.с.

36. Там же, 210.

37. Там же, 107, 158.

38. Буасье, II, 55.

39. Иероним, Ep. cxxv, 11.

40. Лекки, II, 115.

41. Там же, 109.

42. Созомен, vi, 33.

43. Lecky, II, 110; Nöldeke, Th., Sketches from Eastern History, 212f.

44. Лекки, II, 118.

45. Тейлор, Х. О., Классическое наследие Средневековья, 78.

46. Там же; Glover, T. R., Life and Letters in the Fourth Century, 349.

47. В Гиббон, III, 75.

48. Сократ, vi, 3.

49. Bury, Later Roman Empire, I, 138-9.

50. Сократ, vi, 4-5.

51. В "Клэпхэм и Пауэр", 116.

52. Маккейб, Дж., Святой Августин и его эпоха, 228.

53. Там же, 3с.

54. Августин, Исповедь, ii, 3.

55. Там же, vi, 3.

56. Августин, Город Божий, ii, 14.

57. Исповедь, v, 8.

58. Encylopaedia Britannica, II, 682.

59. Маккейб, Августин, 254.

60. Католическая энциклопедия, II, 88; Августин, Письма, введение, xvi-xviii.

61. Августин, Ep. 86.

62. Эп. 93.

63. Эп. 173.

64. Ep. 204.

65. Эп. 103, 133.

66. Город Божий, v, 9; vi, 22, 27.

67. Проповедь 289.

68. Проповедь 165.

69. Дюшен, III, 143.

70. Проповедь 131.

71. Эп. 181A.

72. Комментарий, в Joan. Evang., xxix, 6; проповедь 43.

73. В Кембриджской средневековой истории, I, 581.

74. De Trinitate, i, 1.

75. De vera religione, xxiv, 45.

76. Solil. i, 7.

77. Исповедь, xiii, 16.

78. Город Божий, iv, 27.

80. De libero arbitrio, ii, 16.

81. De Gen. ad litt., vii, 28; De Wulf, History of Medieval Philosophy, I, 118; Catholic Encyclopedia, II, 90.

82. В De Wulf, I, 117.

83. Исповедь, книга xi.

84. De Trin., x, 10.

85. Там же, viii, 6; Исповедь, x, 6.

86. De bono conjugali, x; Figgis, J. N., Political Aspects of St. Augustine's City of God, 76; Lea, H. C., Sacerdotal Celibacy, 47.

87. Исповедь, x, 30.

88. Там же, vii, 14; x, 6, 22; xiii, 9.

89. Город Божий, vi, 9.

90. Филиппийцам, iii, 20; Ефесянам, ii, 19.

91. Фиггис, 46.

92. Марк Аврелий, Медитации, iv, 19.

93. Город Божий, xv, 1.

94. Там же, i, 34.

95. Там же, xix, 7; xx, 9.

96. Буасье, II, 331.

97. Августин, Письма, с. 38.

98. Комм. на Псалом cxxii.

99. Функ, Ф. X., Руководство по церковной истории, I, 198.

100. Фрейзер, сэр Дж. Г., Адонис, Аттис, Осирис, 315.

101. Там же, 306.

102. В Буасье, II, 118.

103. Ренан, Э., Марк Орель, 629.

104. Дюшен, III, 11.

105. Там же, 16.

106. Лекки, Мораль, II, 61.

107. Там же, 72.

108. Там же, 83.

109. Там же, 81.

110. Fisher, H. L., The Medieval Empire, I, 14.

111. Гиньеберт, К., Христианство в прошлом и настоящем, 151.

112. Амвросий, Еп. 2, в Boissier, II, 424.

ГЛАВА IV

1. Кембриджская древняя история, XII, 287.

2. Хаверфилд, Ф., Римская оккупация Британии, 220; Хоум, Г., Римская Британия, 104.

3. Квеннелл, М., Повседневная жизнь в римской Британии, 103.

4. Mommsen, Th., Provinces of the Roman Empire, I, 211.

5. Беда, Экклезиастическая история, v, 24.

6. Гильдас, Хроника, xxiii; Англосаксонская хроника, стр. 25.

7. Беда, i, 15; Англосаксонская хроника, 26.

8. Коллингвуд, Р. Г., и Майрес, Дж., Римская Британия, 320.

9. Джеффри Монмутский, Британская история, vii-xi.

10. Вильгельм Мальмсберийский, Хроника, 11.

11. Коллингвуд, 324.

12. Джойс, П. У., Краткая история Ирландии, 123; Хайд, Д., Литературная история Ирландии, 77.

13. Хайд, 19.

14. Lecky, Morals, II, 253.

15. Джойс, 123.

16. Briffault, R., The Mothers, III, 230, цитируя De Jubainville, Le Droit du roi dans l'épopée irlandaise, in Révue archéologique, XLIII, 332f.

17. Хайд, 71.

18. Там же, 83.

19. Из "Путешествия Бранда" седьмого века, в Hyde, 96f.

20. Беда, i, 13; Бэри, Дж. Б., Жизнь святого Патрика, 54.

21. Дюшен, III, 425.

22. Бьюри, Патрик, 172.

23. Ненний, История бриттов, 11, в Giles, Six Old English Chronicles, p. 410.

24. Бьюри, Патрик, 121.

25. Аусоний, Стихи, Commemoratio Professorum Burdigalensium.

26. Уодделл, Х., Средневековая латинская лирика, 32.

27. Авсоний, Стихи, Parentalia, x.

28. Там же, Ep. xxii, 23f.

29. Stevens, Sidonius Apollinaris, 68-9.

30. Гизо, История цивилизации, I, 343.

31. Дилл, Последний век, 206.

32. Стивенс, 134-8.

33. Там же, 160f.

34. Сидоний Аполлинарий, Стихи и письма, Эп. i, 2.

35. В Франке, К., История немецкой литературы, 10.

36. Сидоний в Lacroix, P., Manners, Customs, and Dress, 514.

37. Гиббон, IV, 65.

38. Григорий Турский, viii, 9.

39. Леа, Суеверие и сила, 318.

40. Софокл, Антигона, 11, 264-7.

41. Гиббон, IV, 70.

42. Schoenfeld, Hermann, Women of the Teutonic Nations, 41; Dill, Roman Society in the Merovingian Age, 47.

43. Салический закон, xiv и xli, в Ogg, F., Source Book of Medieval History, 63-5.

44. Шенфельд, 40.

45. Бриттейн, А., Женщины раннего христианства, 203.

46. Лот, 397.

47. Григорий Турский, ii, 37.

48. Там же.

49. Id., ii, 40.

50. II, 43.

51. V, 132-6; vi, 165.

52. Дилл, Эпоха Меровингов, 279.

53. Григорий Турский, vii, 178; x, 246.

54. Id., iv, 100.

55. Мишле, Ж., История Франции, I, 107.

56. Gregory, introd., p. xxii.

57. Григорий, i, 5.

58. II, пролог.

59. Gregory, introd., p. xxiv.

60. Гизо, История цивилизации, I, 58.

61. Lecky, Morals, II, 204.

62. Исидор Севильский, Этимологии, в Brehaut, E., An Encyclopedist of the Dark Ages, 215.

63. Дьелафой, М., Искусство в Испании и Португалии, 54.

64. Махаффи, Дж. П., Древнегреческое образование, 52.

65. Томпсон, Дж. У., Экономическая история Средних веков, 120.

66. Кассиодор, Письма, Variae, ii, 27.

67. Прокопий, v, 1.26.

68. Это сохранилось только как грубое сокращение Джорданса.

69. Мильман, I, 433.

70. Там же, 439.

71. В Кассиодоре, Variae, ii, 6; iii, 28.

72. Мильман, I, 442.

73. Боэций, Утешение философией, ii, 3.

74. Там же, 4.

75. Там же, iii, 10.

76. Прокопий, v, 1.

ГЛАВА V

1. Justiniani Institutionum libri quattuor, Introd., I, 63.

2. Прокопий, Постройки, i, 7.

3. Прокопий, Анекдоты, viii, 24.

4. Джон Малалас в Бэри, Поздняя Римская империя, II, 24.

5. Прокопий, Анекдоты, xv, 11.

6. Id., History of the Wars, i, 24.

7. Id., Buildings, i, 11.

8. Диль, К., Византийские портреты, 58.

9. Прокопий, Анекдоты, xi.

10. Там же, ix, 50.

11. Bury, Later Roman Empire, II, 29.

12. Прокопий, Анекдоты, xvii, 5.

13. Diehl, Portraits, 70.

14. Бушье, Э., Жизнь и письма в римской Африке, 107.

15. Прокопий, История войн, iv, 6.

16. Там же, vii, 1.

17. Там же, 5-8.

18. Лот, 267.

19. Гиббон, IV, 359.

20. Лот, 267.

21. Justiniani Inst., Proemium.

22. Cod. I, xiv, 34.

23. Cod. IV, xliii, 21.

24. Cod. XI, xlviii, 21; lxix, 4.

25. Bury, Later Roman Empire, II, 406; Milman, I, 501.

26. Прокопий, История войн, vii, 32.

27. В Gibbon, V, 43.

28. Прокопий, Постройки, i, 1.

ГЛАВА VI

1. Франк, Экономический обзор Древнего Рима, IV, 152.

2. Ростовцев, М., История древнего мира, II, 353-4.

3. Прокопий, История, viii, 17.

4. Лопес, Р. С., в Speculum, XX, i, 3, 7, 19.

5. Там же, 10-12.

6. Новелла 122 в Bury, Later Roman Empire, II, 356.

7. Далтон, О. М., Византийское искусство, 50.

8. Бьюри, 357.

9. Diehl, C., Manuel d'art Byzantin, 248.

10. Прокопий, "Анекдоты", xvii, 24.

11. Himes, N., Medical History of Contraception, 92-6.

12. Boissier, La fin du paganisme, I, 168.

13. Гиббон, I, 382.

14. Шнайдер, Х., История мировой цивилизации, II, 640.

15. Кастильоне, А., История медицины, 252; Гаррисон, Ф. Х., История медицины, 123.

16. Торндайк, Л., История магии и экспериментальной науки, I, 147.

17. О'Лири, Д., Арабская мысль, 53.

18. Хаймс, 95.

19. Торндайк, I, 584.

20. Августин, Исповедь, vii, 6.

21. Хит, сэр Т., История греческой математики, II, 528.

22. Сократ, vii, 15.

23. Lecky, Morals, II, 315.

24. Bury, Later Roman Empire, I, 217.

25. Дюшен, III, 210.

26. Сократ, vii, 15.

27. Григорий Назианзен, Панегирик на святого Василия, в Monroe, P., Source Book of the History of Education for the Greek and Roman Period, 305.

28. Bury, Later Roman Empire, I, 377.

29. Диль, Мануэль, 218.

30. Higham and Bowra, Oxford Book of Greek Verse, 654.

31. Там же, 665.

32. Сократ, vii, 48.

33. Прокопий, История, viii, 32; v, 3.

34. Winckelmann, J., History of Ancient Art, I, 360-1; Finlay, G., Greece under the Romans, 195.

35. Стржиговски, Й., Происхождение христианского церковного искусства, 4-6.

36. Прокопий, Постройки, i, 10.

37. Там же, i, 1.

38. Там же.

39. Там же, i, 3.

40. Далтон, 258.

41. Лот, 143.

42. Диль, Мануэль, 249; Далтон, 579; Лот, 146.

43. Боэций, ix.

ГЛАВА VII

1. Аммиан, xxii, 6.

2. Там же.

3. Дхалла, М. Н., Зороастрийская цивилизация, 371.

4. Роулинсон, Г., Седьмая великая восточная монархия, 29.

5. Прокопий, Персидская война, ix, 19.

6. Bury, Later Roman Empire, I, 92.

7. Аммиан, xxiii, 6.

8. Талмуд, Берахот, 8b.

9. Dhalla, 301f.

10. Амир Али, Дух ислама, 188.

11. Макробий, Сатурналии, vii, 1.

12. Готтейл, Р. Дж., Литература Персии, I, 159.

13. Фирдоуси, Эпос царей, пересказанный Хелен Циммерн, 191; Сайкс, сэр П., История Персии, I, 466.

14. Готтейл, I, 166.

15. Дхалла, 377.

16. Там же, 305.

17. Браун, Э. Г., Литературная история Персии, I, 107.

18. Сартон, Г., Введение в историю науки, I, 435.

19. Браун, Э. Г., Арабская медицина, 23.

20. Дхалла, 354.

21. Там же, 362.

22. Ibid., 274; Bury, Later Roman Empire, I, 91.

23. Роулинсон, Г., Седьмая великая восточная монархия, 636.

24. Брайт, У., Век отцов, I, 202.

25. Сайкс, I, 414.

26. Лоуи, Р. Х., Цивилизованные ли мы?, 37.

27. Поуп, А. У., Обзор персидского искусства, I, 755.

28. Дхалла, 356.

29. Поуп, 761.

30. Барон, С. В., Социальная и религиозная история евреев, I, 256.

31. Аммиан, xxiii, 6.

32. Поуп, 716.

33. Браун, Литературная история, I, 127.

34. Ибн Халдун, "Пролегомены", I, 80. Роулинсон, 61, приписывает это изречение Ардаширу I.

35. Евнапий, #466.

36. Кембриджская древняя история, XII, 112.

37. Сайкс, I, 403.

38. Роулинсон, 141.

39. Браун, Литературная история, I, 171. Сайкс, I, 449, относит эту резню к раннему периоду правления Хосру I.

40. Поуп, 755.

41. Прокопий, История войн, ii, 9.

42. Nöldeke, Th., Geschichte der Perser ... aus Tabari, 160, in De Vaux, Les Penseurs de l'Islam, I, 92.

43. Роулинсон, 446.

44. Сайкс, I, 460.

45. Прокопий, История, i, 26.

46. Моммзен, Провинции, II, 47.

47. Гретц, Х., История евреев, III, 18.

48. Сайкс, I, 480f.

49. Поуп, 524.

50. Кресвелл, К. А., Ранняя мусульманская архитектура, I, 101.

51. Дьелафой, Искусство в Испании, 13.

52. Там же; Pope, A. U., Iranian and Armenian Contributions to the Beginnings of Gothic Architecture, 130.

53. Теофилакт Симокатта в Rivoira, G. T., Moslem Architecture, 114. Герцфельд считал Ктесифонский дворец работой Шапура I.

54. Готтейл, I, 167.

55. Арнольд, сэр Т., Живопись в исламе, 62.

56. Pope, Survey, I, 717; Dieulafoy, 21.

57. Аккерман, П., в Бюллетене Иранского института, Дек, 1946, с. 42.

58. Поуп, А. У., Введение в персидское искусство, 144, 168.

59. Сайкс, I, 465.

60. Поуп, А. У., Шедевры персидского искусства, 182.

61. Поуп, Введение, 64.

62. Феноллоза, Э., Эпохи китайского и японского искусства, I, 21.

63. Riefstahl, R. M., The Parish-Watson Collection of Mohammedan Potteries, p. viii; Pope, Survey, I, 779; Lot, 141.

64. Сэр Перси Сайкс в Hammerton, J. A., Universal History of the World, IV, 2318.

65. Примеры в Sarre, F., Die Kunst des alten Persien, 143.

66. Pope, Introd., 100.

67. Поуп, Исследование, I, 775.

68. Дхалла, 273.

69. Сайкс, I, 490.

70. Браун, Литературная история, I, 194.

71. Сайкс, I, 490.

72. Там же, 498.

ГЛАВА VIII

1. Бертон, сэр Р. Ф., изд. "Тысяча ночей и одна ночь", I, vii.

2. Hell, J., The Arab Civilization, 7; Dawson, Christopher, The Making of Europe, 136.

3. Британская энциклопедия, II, 184.

4. Даути, Чез, Путешествия по Аравии Дезерта, I, xx.

5. Margoliouth, D. S., Mohammed and the Rise of Islam, 29; Nöldeke, Sketches, 7.

6. Бертон, Р. Ф., Личное повествование о паломничестве в аль-Медину и Мекку. II, 93.

7. Блант, леди А. и сэр У.С., Семь золотых од языческой Аравии, 43.

8. Там же.

9. Коран, ix, 98; перев. и изд. Pickthall, The Meaning of the Glorious Koran. Нумерация стихов у Пиктхолла иногда отличается от нумерации в других переводах.

10. Sale, G., in Wherry, E. M., Commentary on the Qur'an, with Sale's tr., I, 43.

11. Геродот, iii, 8.

12. Али Табари, Книга о религии и империи, Пролог, ix; Марголиут, Мухаммед, 59; Мюир, сэр У., Жизнь Мухаммеда, 512.

13. Браун, Э. Г., Литературная история Персии, I, 261.

14. Ат-Табари, Абу Джафар Мухаммад, "Хроника", часть III, гл. xlvi, с. 202.

15. Пиктхолл, стр. 2.

16. Браун, Литературная история, I, 247.

17. Tisdall, W. S., Original Sources of the Koran, 264, цитируя Ибн Исхака; Lane-Poole, S., Speeches and Table Talk of the Prophet Mohammed, xxiv.

18. Nicholson, R. A., Translations of Eastern Poetry and Prose, 38-40. Ср. Коран, xcvi.

19. Мюир, Жизнь, 51.

20. Коран, xliii, 3; lvi, 76; lxxxv, 22.

21. II, 91.

22. Lxxxvii, 6.

23. Али, Маулана Мухаммад, Религия ислама, 174.

24. Макдональд, Д. Б., Религиозные взгляды и жизнь в исламе, 42.

25. Марголиут, Мухаммед, 45.

26. Дози, Р., Испанский ислам, 15.

27. Ад, 19.

28. Продажа в Вирри, I, 80.

29. Аль-Баладури, Абу-ль-Абас, Истоки Исламского государства, i, 1.

30. Ameer Ali, Syed, Spirit of Islam, 54.

31. Мюир, Жизнь, 214, 234.

32. Там же, 236.

33. Там же, 238, цитируя традиции.

34. Там же.

35. Andrae, Tor, Mohammed, 206; Muir, 245f, цитируя Ибн Хишама и ат-Табари.

36. Ameer Ali, Spirit of Islam, 58f.

37. Мюир, 252f.

38. Аль-Баладхури, i, 2.

39. Там же, i, 4.

40. Амир Али, 94 года.

41. Андрэ, 238.

42. Коран, ii, 100; Macdonald, D. B., Development of Muslim Theology, Jurisprudence, and Constitutional Theory, 69.

43. Коран, xli, 6.

44. XXXIII, 37.

45. Андрэ, 267.

46. Коран, xxxiii, 51.

47. Мюир, 77, 244.

48. Коран, xxxiii, 51.

49. Мюир, 201.

50. Бухш, С. К., Исследования, индийские и исламские, 6.

51. Мюир, 511.

52. Лейн-Пул, Речи, xxx.

53. Амир Али, Дух ислама, 110.

54. Бухш, Исследования, 6.

55. Ирвинг, В., Жизнь Магомета, 238.

56. Марголиут, 105; Ирвинг, 231.

57. Коран, xxxi, 19.

58. Са'ди, Гулистан, ii, 29.

59. Марголиут, 458.

60. Гиббон, V, 254.

61. Марголиут, 466.

ГЛАВА IX

1. Например, сура lv.

2. Лейн-Пул, Речи, 180.

3. Коран, xliv, 53; xxxv, 33.

4. XLVII, 15, lxxvi, 14-15.

5. LV, 56-8, lxxviii, 33; xxxvii, 48.

6. LVI, 17; lxxvii, 19.

7. Марголиут, 69.

8. Коран, xvii, 35; Лейн-Пул, 157.

9. Там же, 158.

10. Али, Маулана М., Религия ислама, 587.

11. Лейн-Пул, 161, 163.

12. Там же, 162.

13. Там же.

14. Али, Маулана, 390.

15. Коран, lv, 10; iv, 31-2.

16. Али, Маулана, 655.

17. Коран, xxxiii, 53.

18. Али, 602.

19. Коран, ii, 232; Али, 632.

20. Там же, 684.

21. Pickthall, p. 594n.

22. Лейн-Пул, 161.

23. Коран, xxxi, 14; xlvi, 15.

24. Амир Али, 183.

25. Лейн-Пул, 167.

26. Цитируется в Muir, Life, 520.

27. Лейн-Пул, 159.

28. Там же.

29. Продажа в Вирри, I, 122.

30. Например, Втор. xviii, 15-18; Аг. ii, 7; Песнь Песней, ii, 3, xxi, 7; Иоан. xvi, 12-13.

31. Талмуд, Пирке Абот, ii, 18.

32. Нёльдеке, Очерки, 44.

33. Ср. Коран, v, 35 с Талмудом, Санх., ii, 5; Коран, ii, 183 с Бер., i, 2; и Nöldeke, 31.

34. Лейн-Пул, xl.

35. Беван, Э. Р., Наследие Израиля, 147; Хитти, П. К., История арабов, 125.

36. Барон, С. В., Социальная и религиозная история евреев, I, 335-7.

37. Хургрондже, К. С., Магометанство, 65

ГЛАВА X

1. Кембриджская средневековая история, II, 331.

2. Бертон, Личный рассказ, I, 149.

3. Финлей, Г., Греция под властью римлян, 367.

4. Мюир, сэр У., Халифат, 56.

5. Там же, 57.

6. Там же, 198.

7. Хитти, 176.

8. Гиббон, V, 296.

9. Макдональд, Развитие мусульманской теологии, 23.

10. Хитти, 197.

11. Сайкс, сэр П., История Персии, I, 538.

12. Хелл, Дж., 59-60.

13. Muir, Caliphate, 376; Hitti, 222.

14. Дози, 161; Хитти, 227.

15. Muir, Caliphate, 428-37; Hitti, 285.

16. Нёльдеке, 132.

17. Са'ди, Гулистан, i, 3.

18. Бертон, сэр Р. Ф., "Тысяча ночей и одна ночь", I, 186.

19. Палмер, Э. Х., Халиф Харун Альрашид, 30, 78.

20. Арнольд, сэр Т. У., Живопись в исламе, 16.

21. Эббот, Набия, Две королевы Багдада, 183.

22. Мюир, Халифат, 482.

23. Палмер, 221.

24. Там же, 35; Эббот, 113.

25. Палмер, 81f.

26. Ибн Халдун, Les Prolégomènes, I, 26.

27. Хитти, 300.

28. Эгинхард, Жизнь Карла Великого, xvi, 3.

29. Палмер, 121.

30. Nicholson, R. A., Translations of Eastern Poetry and Prose, 64.

31. Утби, Абул-Наср Мухаммад, Исторические мемуары эмира Сабактагина и Махмуда Газнийского, гл. 50, с. 466.

32. Saladin, H., et Migeon, G., Manuel d'art musulman, I, 441.

ГЛАВА XI

1. Лестранж, Г., Палестина под властью мусульман, цитируя Масуди, ii, 438.

2. Хитти, 351.

3. Милман, Х. Х., История латинского христианства, III, 65n.

4. Лейн, Э. У., Арабское общество в средние века, 117.

5. Ашер, А. П., История механических изобретений, 128-9.

6. Де Во, барон Карра, Les Penseurs d'Islam, I, 8.

7. Барнс, Х. Э., Экономическая история западного мира, 111.

8. Ренар, Г., Жизнь и работа в доисторические времена, 113.

9. Хитти, 344.

10. Томпсон, Дж. У., Экономическая и социальная история средних веков, 373.

11. Ибн Халдун, Les Prolégomènes, 416.

12. Хитти, 348.

13. Muir, Caliphate, 501.

14. Хитти, 344.

15. Хургронье, 128.

16. Браун, Э. Г., Литературная история, I, 323.

17. Там же, 318.

18. Доусон, 158.

19. Browne, I, 323; Muir, Caliphate, 510.

20. Nöldeke, 146-75.

21. Арнольд, Живопись в исламе, 104.

22. Гийом, А., Традиции ислама, 13.

23. Там же, 134-8; Беккер, К. Х., Христианство и ислам, 62.

24. Гийом, 47-52, 77.

25. Марголиут, Мухаммед, 80.

26. Гийом, 80.

27. Сайкс, I, 521.

28. Андрэ, 101.

29. Продажа в Вирри, I, 172.

30. Али, Маулана, 730.

31. Филби, Х., Паломник в Аравии, 40.

32. Доути, I, 59.

33. Бертон, Паломничество, I, 325.

34. Али, Маулана, 522.

35. Бертон, Паломничество, II, 63; Продажа в Вирри, I, 185.

36. Graetz, H., History of the Jews, III, 87; Hitti, 234.

37. Lestrange, Palestine, 212; Arnold, Sir T., and Guillaume, A., The Legacy of Islam, 81.

38. Барон, С. В., История, I, 319.

39. Гийом, 132.

40. Католическая энциклопедия, VIII, 459.

41. Беккер, 32.

42. Хитти, 685; Сартон, Г., Введение в историю науки, том II, часть I, 80.

43. Вестермарк, Э., Происхождение и развитие моральных идей, II, 476.

44. Kremer, A. von, Kulturgeschichte des Orients unter den Khalifen, 52.

45. Эббот, 98.

46. Лейн, Э. У., Арабское общество, 219-20.

47. Бухш, С. К., Исследования, 83.

48. Хитти, 239.

49. Али, Маулана, 390.

50. Лейн-Пул, С., Саладин, 247.

51. Macdonald, D. B., Aspects of Islam, 294; Ameer Ali, Spirit of Islam, 362.

52. Мюллер-Лайер, Ф., Эволюция современного брака, 42.

53. Лейн-Пул, Саладин, 217.

54. Там же, 251; Sumner, W. G., Folkways, 353.

55. Лейн, Э. У., Арабское общество, 221.

56. Там же, 223.

57. Хитти, 342.

58. Бухш, Исследования, 88.

59. Эббот, 137, 149.

60. Бухш, 84.

61. Аль-Газзали, Абу Хамид, Кимийя'е Саадат, переведено как "Алхимия счастья" К. Филдом, 93.

62. Himes, N. E., Medical History of Contraception, 136.

63. Лейн-Пул, Саладин, 415.

64. Гийом, Традиции, 115.

65. Вестермарк, Моральные идеи, I, 94.

66. Продажа в Вирри, I, 168.

67. Хитти, 338.

68. De Vaux, II, 272f; Chardin, Sir J., Travels in Persia, 198.

69. Мьюир, Халифат, 374.

70. Там же, 519.

71. Лейн, Саладин, 285.

72. Бьюри, Дж. Б., История Восточной Римской империи, 236.

73. Хургронье, 98.

74. Macdonald, Muslim Theology, 84; Guillaume, 69; Burton, Personal Narrative, I, 148, 167.

75. Арнольд и Гийом, Наследие, 305.

76. Макдональд, Теология, 66.

77. Мьюир, Халифат, 170.

78. Лестранж, Палестина, 24.

79. Хитти, 236f.

80. В Лестранже, 120.

81. Там же, 342.

82. Там же, 301.

83. Там же, 295-301, 342, 348, 353, 361, 377.

84. Там же, 265.

85. Там же, 237.

86. Creswell, K. A. C., Early Muslim Architecture, I, 137; Rivoira, G. T., Moslem Architecture, 110.

87. Якуб, ii, 587, в Лестранж, 262.

88. Лейн, Саладин, 184.

89. Амир Али, Дух ислама, 339.

90. Барон, I, 320.

91. Абульфеда, в Rowbotham, J. F., The Troubadours and the Courts of Love, 16n.

92. Лестрейндж, Г., Багдад во времена Аббасидского халифата, 253.

93. Лейн, Э. У., Арабское общество, 203.

94. Лейн-Пул, С., Исследования в мечети, 185.

ГЛАВА XII

1. В книге Амира Али "Дух ислама", 331.

2. Лейн, Саладин, 86.

3. Лейн-Пул, С., Каир, 183.

4. Хитти, 409.

5. Macdonald, Aspects of Islam, 289, 301.

6. Бухш, Исследования, 195.

7. Carter, T. F., The Invention of Printing in China, введение и стр. 85; Thompson, Sir E. M., Introduction to Greek and Latin Palaeography, 34; Barnes, Economic History, 113.

8. Бухш, 49-50.

9. Там же, 197.

10. Гиббон, V, 411.

11. Браун, Литературная история, I, 275.

12. Поуп, Шедевры персидского искусства, 151.

13. Сартон, I, 662.

14. Гиббон, V, 298.

15. Аль-Табари, Хроника, i, 1.

16. Там же, i, 17.

17. Там же, i, 118.

18. Сартон, I, 637.

19. Де Во, I, 78.

20. Ибн Халдун, I, 78.

21. Сартон, I, 530.

22. Арнольд и Гийом, Наследие, 385.

23. Сартон, I, 602.

24. Бухш, 168.

25. Де Во, II, 76.

26. Там же, 78.

27. Аль-Бируни, Абу Райхан Мухаммад, Хронология древних народов, введение, xiii.

28. Аль-Бируни, Индия, I, 3.

29. В Boer, T. J. de, History of Philosophy in Islam, 146.

30. Де Во, II, 217; Арнольд и Гийом, 395.

31. Аль-Бируни, Индия, I, 198.

32. Бухш, 181.

33. Сартон, I, 707.

34. Там же, 693.

35. Lane, Arabian Society, 54n.

36. Ибн Халдун, III, 250-5.

37. Томпсон, Дж. У., Экономическая и социальная история, 358.

38. Грюнебаум, Г. фон, Средневековый ислам, 331.

39. Амир Али, Дух ислама, 392.

40. Kellogg, J. H., Rational Hydrotherapy, 1928, 24.

41. Там же.

42. Лейн, Арабское общество, 56.

43. Гаррисон, Ф., История медицины, 1929, 137.

44. Арнольд и Гийом, 336.

45. Бухш, 197.

46. Хитти, 364.

47. Там же.

48. Кэмпбелл, Д., Арабская медицина, 66f.

49. Сартон, I, 609.

50. Ибн Халликан, Мухаммад, Биографический словарь, I, 440.

51. Там же, 443.

52. В Draper, J. W., History of the Intellectual Development of Europe, I, 411.

53. Иоанн, i, 1-3.

54. Бухш, 59.

55. Бур, 101; Арнольд и Гийом, 255.

56. Аристотель, De Anima, iii, 5.

57. Макдональд, Мусульманская теология, 150.

58. Barhebraeus в Grunebaum, 182; Hitti, 353; Muir, Caliphate, 521.

59. В книге "Амир Али, дух ислама", 408.

60. Доусон, 155.

61. Ибн Халликан, III, 308.

62. О'Лири, ДеЛ., Арабская мысль и ее место в истории, 153.

63. Уэбервег, Ф., История философии, I, 412.

64. Де Во, IV, 12-18.

65. Бур, 123.

66. Там же, 81f.

67. Хусик, И., История средневековой еврейской философии, xxxix.

68. Salibu, D., Étude sur la metaphysique d'Avicenne, 21.

69. Там же, 106, 114, 121, 151; Hastings, Encyclopedia of Religion and Ethics, XI, 275-6; Boer, 136.

70. Salibu, 170; Gruner, O. C., Treatise on the Canon of Medicine of Avicenna, introd., p. 9.

71. Бур, 138-42.

72. Салибу, 208.

73. В Ameer Ali, 395.

74. Бур, 144.

75. Аль-Баладури, i, 6; Бэкон, Роджер, Opus Maius, tr. R. B. Burke, Vol. I, p. 15.

76. Салибу, 27.

77. Арнольд и Гийом, 311.

78. Avicennae Canon Medicinae, p. 118.

79. В Nicholson, R. A., Mystics of Islam, 7.

80. Ибн Халдун, III, 106.

81. Браун, Литературная история, I, 426.

82. В Хитти, 435.

83. Nicholson, R. A., Studies in Islamic Mysticism, 4-5.

84. Macdonald, Religious Attitude, 169-71; Nicholson, Studies in Mysticism, 78.

85. Там же, 25.

86. Арнольд и Гийом, 219.

87. Хитти, 438.

88. Браун, II, 261.

89. Nicholson, Studies in Mysticism, 6-21.

90. Id., Translations of Eastern Poetry. 98-100.

91. В Брауне, II, 265.

92. Николсон, Мистицизм, 28-31, 38.

93. Браун, I, 404; Доусон, 158.

94. Хитти, 443.

95. Браун, I, 404.

96. Аль-Масуди, Абу-ль-Хасан, "Золотые луга", французский перевод, IV, 89.

97. Лейн-Пул, Каир, 154.

98. Nicholson, Studies in Islamic Poetry, 48.

99. Id., Translations, 33.

100. Nicholson, R. A., Literary History of the Arabs, 295; Ibn Khallikan, I, 393.

101. Де Во, IV, 252.

102. Браун, I, 369.

103. Nicholson, Islamic Poetry, 133-7.

104. Рихани, А. Ф., Четверостишия Абу'л 'Ала (аль-Ма'арри), vii.

105. Николсон, Литературная история, 319.

106. Id., Islamic Poetry, 148.

107. Там же, 102, 145; Рихани, 120.

108. Nicholson, Islamic Poetry, 108-10.

109. Там же, 191-2.

110. Там же, 121.

111. Id., Translations, 102.

112. Id., Islamic Poetry, 150.

113. Там же, 160.

114. Там же, 161-5.

115. Id., Translations, 102.

116. Id., Islamic Poetry, 119.

117. Там же, 127.

118. Id., Translations, 102.

119. Id., Islamic Poetry, 140.

120. В Брауне, II, 120.

121. В книге Фирдоуси "Эпос о царях", пересказанной Хелен Циммерн, 4.

122. Фирдоуси, "Шах-наме", в Готтейл, Р. Дж., ред., Литература Персии, I, 54.

123. Ibid., 156, tr. Jas. Аткинсон. Мэтью Арнольд пересказал эту историю в "Сохрабе и Рустуме".

124. В Pope, Survey of Persian Art, II, 975.

125. Ср. "Рассказ назарейского маклера" в Burton, Thousand Nights and a Night, I, 270.

126. Папа, Обзор, II, 1439.

127. Лейн-Пул, Саладин, 29.

128. Лейн, Арабское общество, 54-61.

129. Папа, II, 927; Ад, 109.

130. Кресвелл, I, 329.

131. В Lane, Arabian Society, 58.

132. Папа Римский, II, 975.

133. Папа, IV, 317-28.

134. Поуп, Артур У., Введение в персидское искусство, 200.

135. Арнольд и Гийом, 117.

136. Папа Римский, II, 1447.

137. Феноллоза, Э. Ф., Эпохи китайского и японского искусства, I, 21; Поуп, Обзор, I, 2.

138. Папа Римский, II, 1468.

139. Гийом, 128.

140. Британская энциклопедия, XV, 654.

141. Там же; Хитти, 420.

142. Арнольд, Живопись в исламе, 85.

143. Там же, 21.

144. Лейн, Арабское общество, 117.

145. Там же, 15.

146. Хитти, 274.

147. Фармер, Г. Г., в книге "Арнольд и Гийом", 358.

148. Са'ди, Гулистан, ii, 26.

149. В книге "Арнольд и Гийом", 359.

150. Фермер в "Арнольде и Гийоме", 367.

151. Там же, 372.

152. Там же, 361; Farmer, H. G., History of Arabian Music, 154.

153. Фермер в Арнольде и Г., 359.

154. Хитти, 214.

155. Фермер, 31.

156. Там же, 112.

157. Ibid., 60-4; Lane-Poole, Cairo, 156.

158. Фермер, 120.

159. Там же, 124.

160. Лейн, Арабское общество, 172-6.

ГЛАВА XIII

1. Гиббон, V, 344.

2. Сартон, I, 466; II (ii), 599.

3. Уэбервег, I, 409.

4. Тарн, У. У., Эллинистическая цивилизация, 217; Сартон, I, 466.

5. Гиббон, V, 346.

6. Манро, Д. К., и Селлери, Г. К., Средневековая цивилизация, 170.

7. Лейн-Пул, Каир, 65.

8. Браун, II, 223.

9. Хитти, 625.

10. Browne, II, 223; Margoliouth, D. S., Cairo, Jerusalem, and Damascus, 46.

11. Нёльдеке, 3.

12. Хитти, 626.

13. Арнольд и Гийом, 163.

14. Поуп, Артур У., Иранский и армянский вклад в зарождение готической архитектуры, 237.

15. Lane, Arabian Society, 54f.

16. Лейн-Пул, Каир, 44, 60.

17. Папа Римский, II, 1488.

18. Арнольд и Гийом, 116.

19. Dimand, M. S., Handbook of Muhammadan Art, 255; Arnold, Painting in Islam, 127.

20. Марголиут, Каир, 69.

21. Арнольд и Гийом, 333.

22. Арнольд, сэр Т. У., Проповедь ислама, 102.

23. Пиренн, Анри, Мухаммед и Карл Великий, 160f.

24. Хитти, 605.

25. Ваерн, Сесилия, Средневековая Сицилия, 20.

26. Арнольд и Гийом, 241.

27. Ваерн, 25.

28. Калверт, А. Ф., Мавританские останки в Испании, 239.

29. Аль-Маккари, Ахмед ибн Мухаммад, История магометанских династий в Испании, ii, 146.

30. Там же, vi, 6.

31. Там же.

32. Дози, 458-65.

33. Маккари, vii, 1.

34. Дози, 516.

35. Там же, 522; Calvert, A. F., Seville, 11.

37. Лейн-Пул, С., История мавров в Испании, 43.

38. Дози, 633, 689.

39. Ср. Maqqari, vi, 3.

40. Дози, 234.

41. Гиббон, V, 376.

42. Чепмен, К. Э., История Испании, 50.

43. Там же, 41; Dozy, 236; Lane-Poole, Moors, 50.

44. Чепмен, 41.

45. Клэпхэм, Дж. Х., и Пауэр, Э., Кембриджская экономическая история Европы, 136; Барнс, Экономическая история, 114.

46. Clapham, 354-5; Thompson, J. W., Economic and Social History, 547.

48. Кембриджская средневековая история, III, 432.

49. Pirenne, Jacques, Les grands courants de l'histoire universelle, II, 117.

50. Там же, 19.

51. Арнольд, Проповедь, 134; Дози, 235.

52. Чепмен, 49, 58.

53. Дози, 268.

54. Там же.

55. Арнольд, Проповедь, 144.

56. Дози, 235; Лейн-Пул, Мавры, 47.

57. Ривойра, Мусульманская архитектура, 240.

58. Дози, 278.

59. Там же, 286.

60. Арнольд, Проповедь, 141.

61. Дози, 534.

62. Маккари, iii, 1.

63. Томпсон, Дж. У., Экономическая и социальная история, 549.

64. Маккари, iii, 2.

65. Там же, iii, 1.

66. Калверт, Мавританские останки, 189.

67. Калверт, А. Ф., Кордова, 107.

68. Maqqari, Vol. II, 139-200.

69. Дози, 455; Чепмен, 50.

70. Пиренн, Ж., II, 20.

71. Маккари, II, 3.

72. В Дози, 576.

73. Сартон, I, 713.

74. Дози, 281.

75. Маккари, vii, 1.

76. Арнольд и Гийом, 186.

77. Дози, 326.

78. Там же.

79. Перевод Дульси Смит в Van Doren, Mark, Anthology of World Poetry, 99.

ГЛАВА XIV

1. Браун, II, 176.

2. Там же, 177; Гиббон, V, 17.

3. Браун, II, 190.

4. Марко Поло, Путешествия, i, 24.

5. Амир Али, Дух ислама, 313.

6. Хитти, 446.

7. Томпсон, Дж. У., Экономическая и социальная история, 391; Арнольд, Проповедь, 96.

8. Вильгельм Триполитанский в Lane-Poole, Cairo, 84.

9. Хитти, 679.

10. Адамс, Брукс, Закон цивилизации и упадка, 128.

11. В Lane-Poole, Cairo, 27.

12. Ирвинг, В., Альгамбра, 47.

13. Лейн-Пул, Мавры, 225.

14. Pope, Introduction, 30; Pope, Survey, II, 1043.

15. Ср. Migeon, G., Les arts musulmans, II, 11.

16. Фрай, Роджер, в книге "Персидское искусство: Souvenir of the Exhibition of Persian Art at Burlington House, xix.

17. Диллон, Э., Стекло, 165.

18. Лейн, Арабское общество, 200.

19. Поуп, Шедевры, 65.

20. Диманд, Справочник, 280.

21. Журнал "Тайм", 23 января 1939 года.

22. Арнольд, Живопись, 127.

23. N. Y. Times Book Review, May 19, 1940, p. 2.

24. Бухш, 96.

25. Nicholson, Translations, 116.

26. Ибн Халдун, III, 438.

27. Там же, 426.

28. Браун, II, 375.

29. Там же, 392.

30. Сартон, I, 759.

31. Там же, II (i), 8.

32. Там же, I, 760.

33. Браун, II, 246.

34. Nicholson, Islamic Poetry, 4-5.

35. Вейр, Т. Х., Омар Хайям - поэт, 21.

36. Николсон, Исламский мистицизм, 1.

37. Браун, II, 108.

38. Там же, 256.

39. Херон-Аллен, Эдв., в Houtsma, M., ed., Encyclopedia of Islam, III (ii), 988.

40. Weir, 16; Nicholson, Islamic Poetry, 5.

41. Браун, II, 249.

42. Четверостишие cxv из Бодлианской рукописи в Weir, 36.

43. Вейр, 71.

44. В Брауне, II, 247.

45. Смит, Маргарет, ред., Персидские мистики: Attar, 20-7.

46. Джалал уд-Дин Руми, Избранные стихи из Дивани Шамси Тебриз, изд. и перев. Р. А. Николсон, 107.

47. Там же, 71.

48. Там же, 47.

49. Сартон, II (ii), 872.

50. Браун, II, 521.

51. Са'ди, Розовый сад, 12.

52. Са'ди, Гулистан, ii, 7.

53. Там же, iii, 19.

54. В Брауне, II, 530.

55. Гюлистан, ii, 30.

56. Бустан в Grousset, R., The Civilizations of the East, Vol. I: The Near and Middle East, 272.

57. Гюлистан, i, 12.

58. I, 3.

59. II, 27.

60. II, 40.

61. IV, 7.

62. V, 5.

63. V, 4.

64. VII, 2.

65. VII, 4.

66. VIII, 31.

67. VIII, 38.

68. I, 4.

69. V, 8.

70. III, 11.

71. Браун, II, 534.

72. Грюнебаум, 39.

73. Сартон, II (i), 12.

74. Там же, 216.

75. Там же, 27; II (ii), 632.

76. Там же, II (i), 31.

77. Марголиут, Каир, 220.

78. Сартон, II (ii), 1014.

79. Там же, II (i), 51; II (ii), 663.

80. Там же, II (i), 424.

81. Хитти, 686.

82. Сартон, II (i), 232.

83. Гаррисон, 136.

84. Лестранж, Багдад, 104.

85. Гаррисон, 136; Ад, 117; Лейн-Пул, Каир, 34; Марголиут, Каир, 124-9; Хитти, 677.

86. Барон, С., ред., Эссе о Маймониде, 112.

87. Аль-Газзали, Некоторые религиозные и нравственные учения, 138.

88. Аль-Газзали, Разрушение философии, 155f.

89. Макдональд, Мусульманская теология, 239.

90. Асин-и-Паласиос, Мигель, Ислам и Божественная комедия, 273-5.

91. В Са'ди, Гулистан, ii, 25.

92. Мьюир, Халифат, 146.

93. Арнольд, Живопись, 54.

94. Беккер, 31.

95. Boer, 175; Duhem, P., Le système du monde, IV, 522, 526; Macdonald, Muslim Theology, 250.

96. Абу Бекр ибн Туфаил, История Хайи ибн Якзана, 68.

97. Там же, 99, 139.

97. В Renan, E., Averroès et l'averroïsme, 16.

99. Сартон, II (i), 305.

100. Аверроэс, Изложение методов аргументации относительно догматов веры, 230.

101. Id., A Decisive Discourse on the Religion and Philosophy, 52.

102. Id., Exposition, 190; Discourse, 50-1; Gilson, E., Reason and Revelation in the Middle Ages, 40f.

103. Аверроэс, Изложение, 193.

104. Сартон, II (i), 358.

105. Аверроэс, Рассуждения, 14.

106. Комментарий к "Метафизике" Аристотеля, xii, у Ренана, 108.

107. Комментарий к "Физике" Аристотеля, viii, у Ренана, 112; Duhem, IV, 549.

108. Де Во, IV, 70.

109. Комментарий к "De Anima" Аристотеля, кн. iii, в Renan, 122; Duhem, IV, 573.

110. Разрушение разрушения, у Ренана, 137н.

111. В Ренане, 143.

112. Там же, 146.

113. Arnold and Guillaume, 277-9; Tornay, S. C., Averroës' Doctrine of the Mind, Philosophical Review, May, 1943, 282n.; De Vaux, IV, 71; Duhem, IV, 566.

114. Бэкон, Р., Opus maius, i, 6; De Vaux, IV, 87.

115. Ренан, 32.

116. В Брауне, II, 440.

117. Там же, 439.

118. Папа, Обзор, II, 1542.

119. Лестрейндж, Багдад, 350; Браун, II, 460.

120. Ср. Арнольд, Живопись, 99.

121. Папа, Исследование, II, 1044.

122. Бертон, Личный рассказ, 90-2.

123. Арнольд и Гийом, 169.

124. Британская энциклопедия, XVIII, 339.

125. Арнольд и Гийом, 121; Поуп, Введение, 241; Британская энциклопедия, XV, 657.

126. Деннис, Джео, Города и кладбища Этрурии, I, 37.

127. Браун, II, 432.

128. Арнольд и Гийом, 93.

ГЛАВА XV

1. Эббот, Г. Ф., Израиль в Египте, 43.

2. Baron, S., Social and Religious History of the Jews, I, 266; Graetz, H., History of the Jews, II, 566.

3. Сократ, Экклезиастическая история, iii, 20; Юлиан, Сочинения, III, 51.

4. Эббот, 45.

5. Аммиан Марцеллин, Сочинения, xxiii, 1.

6. Иероним, Комментарий к Исаии, vi, 11-13, в Baron, I, 261.

7. Барон, I, 255.

8. Баэдер, Гершом, Еврейские духовные герои, III, 46.

9. Талмуд, Йебамот, 37b.

10. Friedländer, L., Roman Life and Manners under the Early Empire, III, 173.

11. Григорий Турский, История франков, 1916, viii, 1.

12. Ссылки на Мишну даются по трактатам, главам и разделам; на (вавилонскую) Гемару - по трактатам и листам.

13. Баба Кама, 60б.

14. Мегила, 16б.

15. Танхума, изд. Buber, Yitro, sect. 7, в Moore, G. F., Judaism in the First Centuries of the Christian Era, II, 242.

16. Менахот, 99b.

17. Песикта Раббати, 10, 4, в Newman, L., and Spitz, S., Talmudic Anthology, 300.

18. Чагига, 10а.

19. Примеры в Moore, I, 259.

20. Берахот, 6б.

21. Абода Зара, 3б; Ньюман, 31.

22. Чагига, 3b.

23. Сукка, 52б.

24. Барахот, 6а.

25. Абода Зара, 3б.

26. Мехильта, 65а, на Исх. xix, 18.

27. Из Втор. vi, 4.

28. Шебуот, 77b.

29. Ерубин, 18а.

30. Берешит Рабба на Быт. xxiii, 9.

31. Берахот, 6а.

32. Абода Зара, 5а.

33. Сифре на Втор. 32.

34. Шебуот, 55а.

35. Мидраш Мишле, 28, в Ньюман, 90.

36. Бытие Рабба, xlviii, 8.

37. Баба Меция, 58б.

38. Берахот, 34а.

39. Кетубот, 111а.

40. Вайикра Рабба, 34, в Ньюман, 108.

41. Берешит Рабба, 44, 1, в Ньюман, 292.

42. Цитируется в Cohen, A., Everyman's Talmud, 89.

43. Абода Зара, 20б.

44. Киддушин, 66d.

45. Шебуот, 41а.

46. В Коэн, А. 258.

47. Левит xxi, 2-5.

48. Йебамот, 48б.

49. Кетубот, 27; Коэн, А., 257.

50. Песахим, 113а.

51. Шебуот, 152.

52. Песахим, 49б.

53. Исход, xxiii, 19; xxiv, 26; Втор. xiv, 21.

54. Нидда, 17.

55. Йома, 75.

56. Шебуот, 33.

57. Там же, 152a.

58. Баба Батра, 58б.

59. Песахим, 109а.

60. Берахот, 55а, 60б.

61. Таанит, 11а.

62. Песахим, 108.

63. Исход, xii, 13.

64. Мегила на Эстер, 7b, в Moore, II, 51.

65. В Oesterley, W. O., and Box, G. H., Short Survey of the Literature of Rabbinical and Medieval Judaism, 149.

66. Киддушин, 31а; Исайя vi, 1.

67. Баба Батра, 8b; Барон, I, 277-8.

68. Берахот, 10а.

69. Быт. i, 28; Киддушин, 29b.

70. Бытие Рабба, lxxi, 6.

71. Йебамот, 12b; Himes, N. E., Medical History of Contraception, 72.

72. Баба Батра, 21.

73. Исход Рабба, i, 1.

74. Харрис, М. Х., ред., Еврейская литература: Переводы из Талмуда, Мидрашима и Каббалы, 336.

75. Баба Батра, 9а.

76. Кетубот, 50а, 67.

77. Таанит, 22.

78. Там же, 20b.

79. Graetz, II, 486, 545.

80. Баба Батра, 9.

81. Гиттин, 70а.

82. Чагига, 16а.

83. Берахот, 61а.

84. Киддушин, 29б.

85. Сота, 44а.

86. Таанит, lv, 8.

87. Йебамот, 63а.

88. Там же, 65a, 44a.

89. Песикта Раббати, 25, 2, в Ньюман, 3.

90. Берахот, xxiv, 1.

91. Киддушин, 4.

92. Йебамот, xlv, 1; 64b.

93. Гиттин, lx, 10.

94. Кетубот, vii, 6.

95. Коэн, А., 179.

96. Ketuboth, 77a; Neuman, A. A., The Jews in Spain, Philadelphia, 1942, II, 59.

97. Йебамот, xix, в Baeder, III, 66.

98. Гиттин, 90b.

99. Киддушин, 80б.

100. Нидда, 45.

101. Киддушин, 49б.

102. Йома, 83б.

103. Микваот, 9б, в Коэн, А., 170.

104. Хай Гаон в Ньюмане, 540.

105. Йебамот, 88b.

106. Кетубот, 47b.

107. Шебуот, 30б.

108. Эрубин, 41b.

109. Baeder, III, 15.

110. Берешит Рабба, xvii, 7.

111. Харрис, М. Х., Гебраическая литература, 340.

112. Пирке Абот, iv, 1.

113. Там же, iv, 3.

114. Там же, i, 17.

115. Там же, iii, 17.

116. Шмот Рабба, xxv, 16, в Ньюман, 397.

117. Менахот 29b, в Moore, II, 187.

118. Ренан, Э., Истоки христианства: The Christian Church, 131; Baron, I, 305-6.

ГЛАВА XVI

1. Graetz, III, 308.

2. Абрахамс, Израиль, Еврейская жизнь в Средние века, 219.

3. Бенджамин Тудельский, Путешествия, в Комрофф, М., ред., Современники Марко Поло, 290.

4. Graetz, III, 90. Другие датируют гаонат 589 годом; ср. Oesterley and Box, 209.

5. Graetz, III, 133.

6. Там же, 148.

7. Друк, Д., Иегуда Халеви, 66.

8. Барон, I, 353.

9. Хусик, И., История средневековой еврейской философии, 35, 42f.

10. Мейкер, Х., Саадия Гаон, 279, 291.

11. Вениамин Тудельский, в Комроффе, 310.

12. Барон, I, 318.

13. Friedländer, III, 181.

14. Дилл, сэр С., Римское общество в Галлии в эпоху Меровингов, 246.

15. Graetz, III, 143, 161, 241, 389.

16. Бендж. из Туделы, в Комроффе, 260.

17. Там же, 257.

18. Ameer Ali, Syed, The Spirit of Islam, 260.

19. Друк, 26.

20. Дози, Р., Испанский ислам, 597f.

21. Эббот, Г. Ф., 71.

22. Абрахамс, Еврейская жизнь, 366.

23. Дози, 721.

24. Graetz, III, 617.

25. Нейман, А., Евреи в Испании, I, 5.

26. Там же, 164.

27. Там же, II, 184.

28. Ibid., II, 221; Graetz, III, 281.

29. Нейман, II, 221.

30. Graetz, III, 360f.

31. Baron, II, 37; Graetz, III, 506.

32. Нойман, II, 149.

33. Там же, 247.

34. Абрахамс, Еврейская жизнь, 67.

35. Шолом Аш в Брауне, Льюис, ред., Мудрость Израиля, 698.

36. Баба Кама, 113a.

37. Пирке Абот, iii, 2.

38. Барон, II, 17.

39. Там же, 26.

40. Там же.

41. Брактон, De Legibus, vi, 51, в Baron, II, 24.

42. Поллок, Ф., и Мейтланд, Ф. У., История английского права до Эдуарда I, I, 455.

43. Кембриджская средневековая история, VII, 643.

44. Рикард, Т. А., Человек и металлы, II, 602.

45. Абрахамс, Еврейская жизнь, 241.

46. Рапапорт, С., Рассказы и максимы из Талмуда, 147.

47. Graetz, III, 229.

48. Арнольд, сэр Т., и Гийом, А., Наследие ислама, 102.

49. Пиренн, Х., Средневековые города, 258.

50. Барон, II, 8f.

51. Еврейская энциклопедия, IV, 379.

52. Втор. xxiii, 20.

53. Баба Меция, v, 1-2, 11.

54. Абрахамс, Еврейская жизнь, 110.

55. Барон, II, 120.

56. Пиренн, Х., Экономическая и социальная история средневековой Европы, 134.

57. Кембриджская средневековая история, VII, 644.

58. Там же, 646.

59. Neuman, A., I, 202; Lacroix, P., Manners, Customs, and Dress during the Middle Ages, 451.

60. Коултон, Г. Г., Средневековая панорама, 352.

61. Эббот, Израиль, 113.

62. Лакруа, Манеры, 451.

63. Эшли, У. Дж., Введение в английскую экономическую историю и теорию, 202.

64. Эббот, 117.

65. Поллок и Мейтланд, 451.

66. Кембриджская средневековая история, VI, 226.

67. Эббот, 122.

68. Хусик, 508.

69. Abbott, 125; Graetz, III, 588.

70. Abbott, 135; Lacroix, Manners, 445.

71. В Foakes-Jackson, F., and Lake, K., Beginnings of Christianity, I, 76.

72. Баба Батра, 90.

73. Баба Меция, iv, 3.

74. Барон, I, 277-8; II, 108.

75. Барон, II, 99.

76. Moore, II, 174-5.

77. Abrahams, Jewish Life, 141, 319, 326, 335; Baron, II, 99.

78. Коултон, Панорама, 357.

79. Абрахамс, 277.

80. Там же, 281.

81. Бертон, сэр Р. Ф., Еврей, цыган и ислам, 128; Барон, II, 169.

82. Абрахамс, 331.

83. Баба Кама, 113b.

84. Абрахамс, 106.

85. Там же, 104.

86. Там же, 90.

87. Барон, II, 112.

88. Абрахамс, 166.

89. Киддушин, 41а; Нойман, II, 21.

90. Там же.

91. Мур, II, 22.

92. Абрахамс, 117.

94. Бертон, Еврей, 43.

95. Уайт, Э. М., Женщина в мировой истории, 176.

96. Абрахамс, 155.

97. Бриттейн, А., Женщины раннего христианства, 10.

98. Уайт, 189.

99. Нейман, II, 63.

100. Уайт, 185.

101. Marcus, J., The Jew in the Medieval World, 313.

102. Абрахамс, 32.

103. Нейман, II, 153.

104. Барон, I, 288; II, 97.

105. Абрахамс, 126.

106. Бриттейн, 12.

107. Мур, I, 316.

108. Маймонид, Мишне Тора, книга I, тр. Моисей, Хямсон, 63а.

109. В Ваксмане, М., История еврейской литературы, I, 214.

110. Еврейская энциклопедия, IX, 122.

111. Оксфордская история музыки, вводный том, 60.

112. Еврейская энциклопедия, III, 453.

112a. В Zeitlin, S., Maimonides, 44.

113. Барон, II, 83.

114. Лакруа, Манеры, 439.

115. Барон, II, 35.

116. Abrahams, 411; Moore, II, 74.

117. Втор. vii, 3; Неемия xiii, 25.

118. Клаузнер, Дж., От Иисуса к Павлу, 515.

119. Барон, II, 55.

120. Гиттин, 61.

121. Абрахамс, 413-4.

122. Там же, 418.

123. Там же, 424; Барон, II, 40.

124. Барон, II, 36.

125. Эббот, 93.

126. Коултон, Панорама, 352.

127. Там же.

128. Graetz, IV, 33.

129. Григорий I, Послание ii, 6, в Dudden, F. H., Gregory the Great, II, 154.

130. Ep. xiii, 15, в Dudden, II, 155.

131. Беллок, Г., Париж, 170.

132. Graetz, III, 421.

133. Коултон, Панорама, 352.

134. Thatcher, O. J., and McNeal, E. H., Source Book of Medieval History, 212.

135. Lea, H. C., History of the Inquisition in the Middle Ages, II, 63.

136. Graetz, III, 563.

137. Там же, 583.

138. Маркус, 151.

139. Барон, II, 85.

140. Эббот, 51; Еврейская энциклопедия, III, 453.

141. Camb. Med. H., VII, 624; Еврейская энциклопедия, IX, 368.

142. Graetz, III, 299.

143. Там же, 300.

144. Ibid., 301f; Cambridge Medieval History, V, 275f; VII, 641.

145. Graetz, III, 350; Abbott, 88.

146. Еврейская энциклопедия, IV, 379.

147. Graetz, III, 356.

148. Кембриджская средневековая история, VII, 642.

149. Graetz, IV, 35; Еврейская энциклопедия, IX, 358.

150. Эббот, 124.

151. Коултон, Панорама, 359.

152. Каннингем, У., Рост английской промышленности и торговли, 204.

153. Еврейская энциклопедия, IV, 379.

154. Лакруа, Манеры, 439; Коултон, 352.

155. Graetz, III, 642; Abbott, 130.

156. Эббот, 131.

157. Там же, 68.

158. Лакруа, Манеры, 447.

159. Эббот, 68.

160. Монтескье, Ш. Барон де, Дух законов, I, xii, 5.

161. Иосиф бен Иешуа бен Меир, Хроники, I, 197.

162. Маркус, 24.

163. Graetz, III, 570.

164. Виллехардуэн, Г. де, Хроники крестовых походов, 148.

165. Эббот, 113.

166. Кембриджская средневековая история, VII, 641.

ГЛАВА XVII

1. Абрахамс, Еврейская жизнь, 210.

2. Сартон, Г., Введение в историю науки, II (i), 295.

3. Абрахамс, И., Главы о еврейской литературе, 116.

4. Ваксман, I, 226.

5. Graetz, III, 269.

6. Габироль, С. ибн, Избранные религиозные стихи, тр. Израиль Зангвилл, 52.

7. Там же, 30.

8. Абрахамс, Литература, 109.

9. Абрахамс, Еврейская жизнь, 163.

10. В Уилсон, Э., ред., Еврейская литература, 383.

11. Сартон, II(i), 188.

12. Халеви, Й., Избранные стихотворения, тр. Нина Саламан, 58.

13. Эббот, 72.

14. Друк, 97.

15. Там же, 94.

16. Wilson, Hebrew Literature, 365-6.

17. Новелла 146 в Burton, The Jew, 105.

18. Graetz, III, 573.

19. Сартон, II(ii), 557.

20. Шехтер, С., Исследования по иудаизму, I, 107.

21. Graetz, III, 604.

22. Сартон, II(i), 145.

23. N. Y. Times, 2 июня 1937 г.

24. Сартон, II (i), 145.

25. Ср. Комрофф, М., Современники Марко Поло.

26. Хусик, 24.

27. Munk, S., Mélanges de philosophie juive et arabe, 153.

28. Маркус, 312.

29. Ср. Габироль, С. ибн, Совершенствование нравственных качеств, тр. Стивен Уайз, 4, 27.

30. Габироль, Fons Vitae, i, 3, в Munk, 6.

31. Халеви, Й., Китаб аль-Хазари, тр. Х. Хиршфельд, i, 116.

32. Там же, III, 5, 7.

33. Хусик, 215.

34. Yellin, D., and Abrahams, I., Maimonides, 11; Zeitlin, Maimonides, 1.